Текст книги "Хозяйка Изумрудного города"
Автор книги: Антон Леонтьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Именно это – клеймо «бедная девочка, она ведь такая страшненькая!» – и определило во многом будущую судьбу Натальи Коротковой…
КНИГА ВТОРАЯ
ИЗАБЕЛЛА И НАТАЛЬЯ
ГОДЫ 1972–2002
Изабелла, попав младенцем в монастырь Святой Терезы в провинции Сабана Марина, росла непоседливым и живым ребенком. Она резко отличалась от прочих обитателей монастырского приюта. Хотя бы потому, что выделялась своей необыкновенной для Коста-Бьянки внешностью. Блондинка с голубыми глазами и смуглой кожей – необыкновенное сочетание, которое придавало ей особое очарование.
Нравы в монастырском приюте были суровые, однако Изабелла, обладавшая бунтарским характером, сразу же противопоставила себя им – и попала в немилость к сухопарой матери-настоятельнице, которая считала Изабеллу несносной и распутной.
– Вы только посмотрите на нее, – говорила мать-настоятельница. – Господь отметил ее среди прочих детей такой внешностью… И вспомните ее происхождение! Нет, из этой девчонки толка не выйдет! За ней нужен глаз да глаз!
Изабелла с самых ранних лет знала, что происходит из рода Баррейро. Она вслушивалась в истории о своем могущественном прадеде Ринальдо, который когда-то держал в страхе всю страну, и о своей необыкновенной бабке Надин, прибывшей из Польши.
Она по происхождению графиня, хотя бы и на одну восьмую, Изабелла никогда об этом не забывала. Она была уверена, что судьбой ей предназначен особый путь. Она добьется всеобщего признания и обожания!
В монастыре детей воспитывали, прививая им католические нравы, пугая греховной жизнью и рассказывая о грехах и грешниках, которые подстерегают за воротами. Униформа – черная, похожая на одеяние самих монашек – была строго обязательна круглый год, даже в самую жару, когда солнце раскаляло воздух до сорока градусов. Изабелла противилась этим глупым, как она считала, требованиям. Почему она должна париться в страшном и убогом платьице, когда в соседнем городке женщины ходят в таких соблазнительных купальниках и легких сарафанчиках?!
– Изабелла, – заявляла ей в очередной раз мать-настоятельница, вызывая к себе на ковер провинившуюся девочку. – Как ты смеешь подбивать других не повиноваться мне? Почему ты организовала вылазку на пляж? Разве ты не понимаешь, что я по-матерински забочусь о тебе, а ты не хочешь это воспринимать.
Мне очень, очень обидно.
Девочка в свои восемь лет обладала великолепными актерскими способностями. Ей ничего не стоило прикинуться невинной овечкой, поплакаться, смиренно попросить прощения. Мать-настоятельница терялась, видя крупные, как дождевые капли, слезы, блестящие на личике Изабеллы, и смягчалась.
– Ну хорошо, я не буду применять к тебе наказание, – говорила она.
Изабелла этого и добивалась. Она не хотела отправляться в темный, сырой подвал, полный пауков и крыс, где два раза в день через отверстие в железной двери подавали кружку воды и кусок черствого хлеба.
Ей не хотелось читать пять сотен раз молитвослов, стоя на коленях перед распятием, или драить кухню.
Мать-настоятельница, в душе добрая и сентиментальная, прощала Изабеллу раз за разом. Фантазия у девочки была неистощимая, и она придумывала новые отговорки, которые действовали безотказно.
Все же настал неотвратимый момент, когда она не смогла больше обманывать аббатису. Ей было шестнадцать лет. Изабелла организовала путешествие нескольких девушек в соседний городок, на пляж, чтобы искупаться в океане и посидеть в баре с кавалерами.
Узнав об этом, мать-настоятельница не выдержала.
Она вызвала к себе Изабеллу и суровым тоном произнесла:
– Изабелла, я не потерплю, чтобы ты превращала подвластный мне монастырь в вертеп. Тебе уже шестнадцать, и ты давно не ребенок. Ты намеренно игнорируешь установленные мною правила.
Изабелла попыталась сочинить очередную историю, но мать-настоятельница, обычно уравновешенная, стукнула рукой по столу так, что брякнул бронзовый колокольчик, лежавший на кипе бумаг. Изабелла вздрогнула. Она никогда не видела аббатису в таком гневе.
– Я сыта по горло твоими выходками, милая моя, – сказала она. – Ты лжешь с радостью, не понимая, что это один из смертных грехов. Вся твоя жизнь, Изабелла, – это ложь. У тебя пока что есть возможность спасти свою бессмертную душу и отвратить ее от вечных мучений в геенне огненной. Другие девочки, в отличие от тебя, оказались честными, они рассказали, что вы не просто гуляли по пляжу, не просто пили алкогольные коктейли в баре, ты подбивала их на то, чтобы познакомиться… – Тут аббатиса запнулась. Ее лицо покрылось пурпурными пятнами, а кончик острого носа затрясся от негодования. – … чтобы познакомиться с мужчинами! – Она выплюнула последнее слово, как червяка, оказавшегося в яблоке. – Я вижу, что ты пошла в свою мать, которая родила тебя во грехе. Изабелла, я уже решила, что тебе нужно!
Изабелла замерла, стоя перед аббатисой, сидевшей в кресле. Она поняла, что та не поддастся на ее уловки. Значит, она выдумала новое наказание. Что это – стояние на коленях на горохе или уборка помещений?
– Я не имею права рисковать другими воспитанницами, вверенными моему попечению, – продолжала аббатиса. – Поэтому, Изабелла, я приняла решение – ты покидаешь стены монастыря Святой Терезы!
О, Изабелла внутренне возликовала. Она и представить не могла, что окажется на свободе. Как же она ненавидела этот монастырь, который именовала тюрьмой. Аббатиса, сама того не подозревая, сделала ей шикарный подарок.
– Ты рано радуешься, – заметив блуждающую улыбку на красивом лице Изабеллы, произнесла матьнастоятельница. – Если ты думаешь, что я отправлю тебя на все четыре стороны, то глубоко ошибаешься.
Я не могу отпустить тебя в мир, полный греха, ведь ты так восприимчива к этому, видимо, это семейное, девочка моя. Я делаю все тебе во благо, запомни это.
Я уже договорилась с моей старинной подругой, аббатисой монастыря Тела Господня, ты отправишься немедленно туда и примешь постриг.
– Но я не хочу, – вырвалось у Изабеллы. – Матушка, о чем вы, я не собираюсь становиться монахиней…
– Я знаю, что для тебя лучше всего, – поджав губы, твердым и не терпящим возражений тоном, гнула свое мать-настоятельница. – Ты станешь монахиней в одном из самых почитаемых в Коста-Бьянке монастырей, это исправит тебя и поможет обрести себя. Ты отправляешься туда сегодня же вечером, все решено!
Изабелла, покинув кабинет аббатисы, впала в некое подобие шока. Значит, за нее решили ее судьбу. Но она не желает, как мать и бабка, посвящать себя монашеской жизни. Что за бред – ходить всю жизнь в рясе, молиться по пять раз в день, вставать в четыре утра, питаться постным супчиком. Нет, она мечтала совершенно о другом.
Кроме того, монастырь Тела Господня был известен тем, что он походил на филиал тюрьмы. Те, кто попадали туда, обратно никогда не возвращались.
Туда ссылали строптивых, провинившихся и неугодных. В монастыре царила железная, почти военная дисциплина, монахини обитали в замшелых кельях и во всем подчинялись властной и жестокой аббатисе, сестре председателя национального собрания Коста-Бьянки. Шепотом этот монастырь прозвали «концлагерем», и каждая из послушниц и монахинь страшилась впасть в немилость и оказаться в этом ужасном месте.
Изабелла моментально разработала план. Она должна бежать и начать самостоятельную жизнь. В конце концов, ей шестнадцать, кто может заставить ее уйти в монастырь против собственной воли? Но она прекрасно знала нравы в монастырях. Ее никто не будет спрашивать, отправят туда без разговоров – и остаток жизни она проведет за молитвами и грешными мыслями.
А как же белоснежные яхты, которые она видела в океанской бухте, как же загорелые красавцы, шикарные кабриолеты, дорогие наряды? Как можно променять все это на служение богу? Она этого не понимала!
Как и обещала мать-настоятельница, Изабелла, собрав старый чемоданчик с несколькими сменами белья, потрепанной Библией и распятием, в тот же вечер покинула монастырь. Подруги, провожая Изабеллу, всеобщую любимицу, не смогли сдержать слез.
Даже аббатиса проронила несколько скупых капель и, обняв девушку, сказала:
– Это для твоего же блага. Я знаю, что господь одарил тебя множеством талантов, самое важное – дать им верное направление. Ты колеблешься между добром и злом, и я не хочу, девочка, чтобы в итоге ты попала в преисподнюю.
– О да, матушка, – с видом скромницы и умницы ответила Изабелла.
Потупив глаза, она потащила чемодан к старенькому грузовичку, на котором ее должны были отвезти в монастырь Тела Господня.
– Всего вам хорошего, – сказала она на прощанье и помахала рукой. – До встречи!
Она больше никогда не собиралась видеться ни с подругами, ни с аббатисой. За рулем дребезжащего автомобильчика сидела одна из монахинь, доверенное лицо аббатисы, ее правая рука. Именно ей поручили такую ответственную миссию, как транспортировка Изабеллы в новый монастырь.
До него было около пяти часов езды. Они выехали под вечер, и, когда грузовик приближался к конечной цели их путешествия, уже давно стемнело. В джунглях, окружавших с обеих сторон проселочную дорогу, стрекотали цикады, слышались завывания диких зверей и крики обезьян. Они въехали в городок, расположенный неподалеку от монастыря-концлагеря.
– Сестра, – жалобным тоном произнесла Изабелла. – Мне надо в туалет!
– Подожди, нам еще ехать полчаса, – ответила та, щурясь на дорогу.
– У меня живот прихватило, – продолжала ныть Изабелла, скрестив руки и приняв вид раннехристианской мученицы. – Вы же не будете такой жестокой, прошу вас!
– Ну хорошо, – смягчилась монашка. – Вообще-то мать-настоятельница запретила мне делать остановки, она сказала, что ты, Изабелла, можешь бежать.
– Я и не думаю об этом, – не краснея, соврала девушка.
Именно об этом она и думала. Она не собиралась оказаться в «концлагере».
– Смотрите, вот вокзал, – она ткнула пальцем в небольшую железнодорожную станцию, около которой, дымя и свистя, стоял древний паровоз. В Коста-Бьянкских провинциях на ходу были средства передвижения пятидесяти-, а иногда и семидесятилетней давности. – Там обязательно есть туалет, – жалобно ноя, продолжала девушка. – Ой, сестра, быстрее!!!
Такие рези в желудке, мне не стоило есть чечевичный суп!
Монахиня затормозила около станции и сказала:
– Чемодан останется при мне, я тебя провожу.
– Конечно.
Изабелла побежала в туалет. Монахиня, проследив, что девушка исчезла за деревянной дверью, успокоилась и стала ждать.
Прошло пять минут, потом десять. Паровоз отошел от станции и, рассекая тьму, покатил прочь. Монахиня забеспокоилась. Изабеллы не было уже двадцать минут. Может быть, с бедняжкой что-то случилось? Она и в самом деле выглядела несколько бледной.
Монахиня зашла в женский туалет. Пусто. Поочередно открыв все кабинки, она убедилась, что там никого нет. Зато окно, ведущее на задворки вокзала, было распахнуто. Монахиня поняла – Изабелла элементарно бежала, обманув ее самым простым образом. Обыскав вокзал, она убедилась, что девушки след простыл. Она бросила чемодан и скрылась в неизвестности.
– Я видела девушку, похожую на ту, которую вы ищете, – сказала кассирша. – Она села на поезд, который отправился со станции четверть часа назад.
Монахиня, тихо выругавшись (что, учитывая ее сан, делать было категорически воспрещено), поняла: Изабеллу не поймать.
– А куда направляется этот состав? – спросила она кассиршу.
Та, лениво зевнув, ответила:
– В Эльпараисо, столицу нашей республики, сестра.
– Можно как-нибудь сообщить на следующую станцию о том, что я разыскиваю одну сбежавшую девушку? – поинтересовалась монахиня.
Кассирша сказала:
– Если она не преступница, то никто вам помочь не может. Она что, не пожелала идти в монастырь? Ну а кто в здравом уме туда отправится? И правильно она сделала, что драпанула от вас, сестра. В ее-то годы только развлекаться, а не сидеть в этой тюрьме!
Убедившись, что на станции ей никто не поможет, монахиня с бьющимся от страха сердцем отправилась в монастырь Тела Господня. Ей предстояло получить большую головомойку за то, что она прозевала Изабеллу.
Изабелла, уютно устроившись в салоне первого класса на мягком сиденье, хохотала, представляя себе дурацкое выражение лица монахини, когда та обнаружит, что птички-то след простыл. Она едет в Эльпараисо, в столицу, где сможет стать, например, актрисой! Перед ней лежал весь мир, и она не преминет воспользоваться подвернувшейся возможностью!
У нее не было с собой ни единой вещи, весь ее скудный скарб остался в чемоданчике. Зато Изабелла прихватила деньги. Жалостливые подруги насобирали ей пятьдесят реалов. Билет до Эльпараисо стоил шестьдесят восемь.
Вскоре появился кондуктор. Сурово оглядев премиленькую девушку, которая что-то лепетала, не в состоянии предъявить ему билет, он сказал:
– Сеньорита, вы едете в поезде зайцем, да к тому же в первом классе. Вы обязаны уплатить штраф в сто реалов, а затем либо приобрести билет, либо сойти на ближайшей станции. Что вы выберете?
Изабелла почувствовала, как в горле запершило, слезы, подлинные, а не искусственные, навернулись на глаза. Она только что радовалась тому, что сумела обхитрить монахинь и бежать прочь, и вот – ей предлагают выйти на полустанке, где-то в джунглях. Там поезд останавливается раз в день…
Кондуктор оказался неумолим, на него не подействовали рассказы о том, что бедная бабушка Изабеллы, проживающая в Эльпараисо, находится на смертном одре и заботливая внучка едет к ней, чтобы проститься с любимой старушкой.
– Через десять минут остановка в Санта-Раймондо, – произнес кондуктор. – Я лично прослежу, сеньорита, чтобы вы покинули поезд.
Санта-Раймондо – это настоящая дыра, провинциальный городишко с населением в пять или шесть тысяч. Оттуда до Эльпараисо пешком идти две недели.
Оказаться там ночью, практически без денег, да еще будучи симпатичной девушкой, было опасно…
– Господин кондуктор, – раздался вдруг приятный мужской голос. – Сколько, вы сказали, необходимо уплатить милой сеньоре, чтобы беспрепятственно добраться до Эльпараисо?
– Сто реалов штрафа за безбилетный проезд и шестьдесят восемь за билет, – сердито ответил тот, обернувшись.
В дверях купе стоял пожилой, хорошо одетый господин. Он опирался на трость с серебряным набалдашником в виде головы льва.
– Прошу вас, здесь двести реалов, – господин, открыв портмоне, достал две сиреневые бумажки. – Сдачу оставьте себе.
Кондуктор поднял на господина глаза:
– Вы желаете заплатить за сеньориту?
– Разве это запрещено? – спокойным тоном ответил тот. – Или у вас есть возражения?
Возражений у кондуктора не нашлось. Он выдал Изабелле билет и покинул купе. Девушка с благодарностью посмотрела на своего спасителя. Лет пятьдесят пять – шестьдесят, элегантный, одетый в легкий светлый костюм, в темном шелковом галстуке сияет крупный рубин. Явно обеспечен. И на пальце нет обручального кольца, цепкий взгляд Изабеллы отметил это в первую очередь. А что, если…
Если этот господин станет ее мужем? Почему нет?
Она не откажется. Он – богат, сумеет оплатить ей ту жизнь, какую она видела только на красочных страницах глянцевых журналов, которые тайком листала в келье монастыря.
Господин с загадочной улыбкой подсел к Изабелле.
Она ощутила терпкий аромат парфюма. Скорее всего, французский, стоит бешеные деньги.
– Спасибо, – произнесла Изабелла. – Я даже не знаю, как вас благодарить.
– И не надо, – ответил незнакомец. – Я всегда рад оказать услугу красивой даме. Вы ведь чрезвычайно красивы, вам об этом говорили? Вы разрешите…
Его наманикюренные пальцы дотронулись до щеки Изабеллы.
– Какая бархатистая кожа, у вас редкостное сочетание, один из ваших родителей был из Европы?
– Мой дед был польским графом, – с достоинством ответила Изабелла. – Серж Баррейро.
Тонкие брови незнакомца взлетели вверх, он присвистнул:
– Что вы говорите, прекрасная незнакомка! Вы – сеньора Баррейро, не может быть! Неужели вы внучка, нет… правнучка самого старого дьявола Ринальдо и его великолепной супруги Надин?
– Да, – с апломбом ответила Изабелла. Она гордилась своим происхождением и не собиралась его скрывать. – Меня зовут Изабелла Вероника Мария Баррейро.
Кивнув головой, незнакомец сказал:
– Позвольте и мне представиться в свою очередь.
Карл Мейзингер. Мои родители были родом из Австрии. Я живу в Эльпараисо. И вы, как я понимаю, направляетесь тоже туда? Зачем, позвольте полюбопытствовать?
– Да, – ответила Изабелла. – Я хочу… хочу стать актрисой.
– О, для этого у вас есть все задатки, – рассыпался в комплиментах Мейзингер. – С вашей внешностью, происхождением и шармом это пара пустяков. Кстати, главный режиссер Национальной оперы – мой старинный приятель. Хотите, Изабелла, я переговорю с ним?
Изабелла и поверить не могла, что сбываются ее самые сокровенные мечты. Не прошло и нескольких часов, как она оказалась на свободе – и вот, у нее уже есть место в театре, да не в каком-нибудь, а в Национальной опере Коста-Бьянки.
– У вас есть где остановиться в столице? – продолжал Мейзингер. – Ах, нет… Бедная девочка. Разреши, я буду называть тебя на «ты»… Тогда моя холостяцкая квартира к твоим услугам. Не подумай чего-то плохого, у тебя будет отдельная комната… И называй меня Карлом, мне так приятно услышать это из твоих уст, милая моя Изабелла!
Изабелла давно оценила Карла Мейзингера. Он – как раз то, что ей требуется. Она не упустит такой шанс.
– Буду рада, Карл. Буду очень рада.
Мейзингер пригласил ее в вагон-ресторан, и всю ночь они провели за разговорами, сдобренными изысканными кушаньями и винами, которых Изабелла никогда в своей жизни не пробовала. Карл, как выяснилось, был крупным дельцом, занимался, как он сам выражался, и тем и другим, сотрудничал с рядом газет как журналист, организовывал выставки, вращался в артистической среде. Он свободно произносил имена политических деятелей Коста-Бьянки, жонглировал фамилиями знаменитых режиссеров и актрис. Все это пленяло Изабеллу.
Они прибыли в Эльпараисо следующим утром. Уже сам вокзал, выстроенный в стиле модерн, поразил Изабеллу роскошью, размерами и суетой. Она попала в город, где проживало четыре с половиной миллиона жителей.
Мейзингер взял такси, и они направились к нему на квартиру. Он жил в высотном здании, снимал последний этаж с видом на океан. Изабелла подивилась тонкому вкусу и обилию редких и явно дорогих безделушек в обиталище Карла.
– Располагайся, – Карл распахнул дверь спальни для гостей. – Это твоя комната, моя милая. В шкафу найдешь кое-какие вещи, а во второй половине дня мы с тобой поедем по магазинам.
Изабелла не могла поверить – спальня, – декорированная в пастельно-розовых тонах, принадлежала ей.
Шкаф, набитый платьями, о которых она и мечтать не смела. Ванная комната с зеркалом во весь рост, мраморной облицовкой и десятками, если не сотнями флакончиков, баночек, пузырьков с косметикой, кремами, духами…
Откуда все это в холостяцкой квартире Карла? Она предпочитала не задаваться такими вопросами. Мейзингер был мил, очень мил, и пока что не пытался домогаться ее. Изабелла не была наивной простушкой и давно знала, что такое секс. Монахини в монастыре, как она убедилась, самые распутные в мире женщины, их мысли на это только и направлены.
Сама Изабелла потеряла девственность в одну из своих вылазок год назад. Темноволосый красавец, спасатель на пляже, овладел ею прямо на золотистом песке. Изабелла потом страшно боялась, что забеременеет. Но все обошлось, и мать-настоятельница ни о чем так и не узнала, иначе бы ссылка в монастырь Тела Господня произошла гораздо ранее.
– Ты обустроилась? – Он, не стучась в дверь ее комнаты, шагнул в ванную. Изабелла еле успела прикрыться громадным полотенцем. Она только что приняла ванну.
– Ты великолепна, – прошептал Карл, и его зеленые глаза плотоядно сверкнули. – Ты, Изабелла, похожа на алмаз, которому требуется шлифовка и соответствующая оправа, и тогда ты засверкаешь всей своей красотой. Одевайся, и мы поедем на Рио-дела-Плаза.
Ты знаешь, что это такое? На этой улице расположены самые шикарные и дорогие магазины Эльпараисо, а следовательно, и всей Коста-Бьянки.
Он все же оставил ее одну, и Изабелла смогла переодеться без посторонних глаз. Затем они на самом деле отправились за покупками. Они посетили магазины и лавки, о которых девушка лишь читала. Продавцы с улыбками встречали их, Изабелла, как ребенок, могла выбирать все, что только хотела.
А ей хотелось так много! Карл не скупился, все записывалось на его счет. Они ходили по Рио-дела-Плаза до самого завершения рабочего дня, потом, отправив многочисленные свертки и пакеты на квартиру Карла, поехали во французский ресторан.
Изабелла, облаченная в черное узкое платье, которое облегало ее тонкую фигуру, как перчатка, была самой красивой дамой. Ее шею обвивала тонкая платиновая цепочка с квадратным голубоватым топазом – один из подарков Карла. Она видела, как мужчины оборачиваются ей вслед, а их спутницы злобно шипят на своих кавалеров.
Единственное, что вызывало ее затруднение, так это великое множество ножей и ножиков, вилок и вилочек, бокалов и бокальчиков, которые в таинственном порядке выстроились на столе. Она не знала, как ими пользоваться, в монастыре нравы были простые, иногда и вилки были недоступной роскошью.
– Да, дорогая девочка, – заметив, как неуклюже Изабелла пытается разрезать блюдо из кальмара ножом, произнес Карл. – Тебя нужно немного воспитать, прежде чем представить свету. Но я, подобно профессору Хиггинсу, с радостью примусь за воспитание новой Элизы Дулитл. Об этих героях ты, разумеется, не слышала. Ну что же, это тебе и не нужно. Красота у женщин, запомни это, всегда перевешивает ум.
Во всяком случае, у тех женщин, которые мне нужны.
Изабелла не совсем поняла, что имеет в виду Карл, но ей было так хорошо в ресторане, что она не захотела его спрашивать.
Они вернулись к нему на квартиру поздно ночью, скоростной лифт вознес их в пентхауз Мейзингера.
Там он откупорил бутылку шампанского, и Изабелла, уже выпившая несколько бокалов вина, захмелела окончательно.
В изнеможении упав на мягкую софу, застеленную тигровой шкурой, она почувствовала, как руки Карла заскользили по ее телу. Он расстегивал ее платье.
Через минуту она осталась пред ним, украшенная только топазом на шее. Изабелла не собиралась сопротивляться. Она понимала – Карл потребует платы за все, что он сделал для нее. Но и она не хочет отдаваться ему просто так. Дорогие тряпки и побрякушки – только начало. Она станет его женой. Она же видела, что он от нее без ума.
– Ты так мне нравишься, Изабелла, – бормотал Мейзингер, овладевая ею. – О, ты будешь иметь успех, попомни мое слово.
Она стала его любовницей. Постепенно Изабелла поняла, чем именно занимается Карл. Он подбирал и выпестовывал юных красивых дам, которые потом с его подачи становились любовницами политиков, миллионеров и представителей шоу-бизнеса. За право приобрести содержанку, с которой не стыдно показаться в свете, которая обучена всем премудростям любовной техники и которая никогда не заявится к жене своего покровителя с компрометирующими фотографиями, богатые господа и платили Карлу. Платили много, что и позволяло тому вести необременительный образ жизни.
Как признавался сам Мейзингер, Изабелла была его лучшим детищем. Она чувствовала, что он к ней неравнодушен. Однако ни о каком браке речи не шло.
Карл делал бизнес, готовя Изабеллу к роли великосветской проститутки. Он не обманывал, когда говорил, что может представить ее, например, главному режиссеру Национальной оперы – но не в качестве будущей актрисы, а как возможную пассию.
Карл, как узнала Изабелла, на самом деле был австрийцем по происхождению. Однако не его родители приехали в Коста-Бьянку после Первой мировой, как обычно рассказывал он. Сам Карл, запятнавший себя кровавым служением режиму Третьего рейха, бежал в сорок пятом молодым еще человеком в Южную Америку. Он обустроился в Эльпараисо, некоторые ценности, благоразумно прихваченные им из Европы, помогли ему встать на ноги. Он понял, что богатым коста-бьянкцам не хватает спутниц жизни, с которыми они могли весело тратить деньги и заниматься любовью. Вот он и основал совершенно уникальное по своей сути предприятие, где он был и директором, и, так сказать, испытателем-экспериментатором в одном лице.
Изабелла оказалась способной ученицей. Уроки Карла не прошли даром – меньше чем через полгода она превратилась в томную даму, которая могла поддержать разговор практически на любую тему, правильно вести себя за столом, танцевать и, что самое важное, верно выражать себя в интимной обстановке. Верно – значило уметь подстраиваться под своего любовника. Ее мечта стать актрисой отчасти сбылась, она применяла актерское искусство в постели.
Настал момент, когда Карл сказала Изабелле:
– Я доволен, а это, моя милая девочка, бывает крайне редко. В основном я имею дело с неподатливым материалом, который, несмотря на смазливую внешность, практически необучаем. Ты – редкое исключение. Тебе и не потребуется создавать легенду, имя Изабеллы Баррейро, правнучки великого Ринальдо, возбудит к тебе шквал интереса.
Это значило, что настал момент расставания. Изабелла привыкла к Карлу, он ей нравился, но что поделаешь… Уверенная в себе, она рассчитывала, что в самом скором будущем сможет добиться гораздо большего, чем Карл. Она видела, что вокруг нее столько богачей. Их просто так не окрутишь, но нужно приложить смекалку, которой ей не занимать.
На прощание расчувствовавшийся Мейзингер подарил Изабелле браслет с бриллиантами и, по-отечески поцеловав ее в лоб (он уже перестал спать с ней), заметил:
– Завтра я представлю тебя одному очень богатому и влиятельному господину. Он наслышан о тебе и жаждет познакомиться с тобой, Изабелла. Он сможет обеспечить тебя, моя девочка…
У Карла появились к тому времени две новые ученицы, сестры-близняшки из провинции, которых он начал, как в свое время и Изабеллу, превращать в светских львиц.
Первый любовник Изабеллы, к которому она попала, выпорхнув из-под крыла Карла, был банкиром, занимавшим пост министра финансов в правительстве. Пожилой, крайне богатый, бородатый господин не понравился Изабелле, но выбора у нее не оставалось, никто не интересовался ее мнением. Об этом ли она мечтала, когда, полная надежд и стремлений, бежала из монастыря? Может быть, иногда думала она, ей стоило тогда сойти где-то в провинциальной глуши – и вся ее нынешняя судьба сложилась бы иначе?
Банкир, несмотря на непрезентабельную внешность, оказался любезным и щедрым. Карл подыскал для своей любимицы достойного кандидата в меценаты. В обязанности Изабеллы входили даже не сексуальные, а скорее полусветские функции. Она, одетая с ног до головы на деньги банкира (а по большей части на деньги налогоплательщиков), показывалась с ним в театре, в лучших ресторанах, на вечеринках в узком кругу. У банкира имелась супруга, пожилая почтенная дама, весившая никак не меньше ста двадцати килограммов, поэтому-то он и искал утешений на стороне.
Раз в неделю, по субботам, после окончания трудовой недели, Изабелла, обитавшая на небольшой, но роскошно обставленной вилле, ожидала визита господина министра финансов. Ему нравился эротический массаж, ванна, наполненная лепестками роз, а также разговоры о своем величии и успешной экономической политике. Изабелла, до того времени практически не читавшая газет, была вынуждена знакомиться с текущим состоянием валютных резервов Коста-Бьянки, курсом реала и величиной национального долга. К собственному удивлению, она поняла, что и это может быть увлекательным.
Банкир был доволен приобретением, он не зря заплатил Карлу Мейзингеру внушительную сумму. Изабелла Баррейро входила в моду. После очередного правительственного кризиса банкир потерял теплое место министра финансов, его дела пошатнулись, он впал в немилость. Изабелла отошла на второй план. Ей пришлось покинуть виллу, которую она уже успела обставить по собственному вкусу, надо признать, достаточно тонкому, воспитанному на уроках Карла. С сожалением она переехала в «Президент-отель», самую роскошную гостиницу Эльпараисо, где ее любовник напоследок оплатил ей месячное проживание в номере люкс. Помимо этого, она сохранила весь парижский и нью-йоркский гардероб и массу драгоценных безделушек, которыми ее баловал господин эксминистр финансов республики.
Изабелла знала, что не останется долго одна. Так и произошло. Карл заботился о благополучии своих питомец и, таким образом, о своем собственном. Не прошло и недели, как на коктейль-парти Изабелла, о которой уже говорили в восторженных тонах, была представлена крупному промышленнику и владельцу частной авиакомпании.
Маленький, бурно жестикулирующий, вечно хохочущий, он носил шелковые костюмы попугайных расцветок, курил гаванские сигары и увешивал волосатую грудь и запястья массивными золотыми цепочками. Изабелле он крайне не понравился своими манерами (через минуту после знакомства он уже пытался залезть ей за вырез), но Карл не терпел возражений. Она была уже обещана в любовницы, и сделка была заключена.
Владелец авиакомпании оказался неутомимым в постели, ему не требовались разговоры, он предпочитал секс. Он оказался несколько скуповатым, с неохотой оплачивал счета любовницы и преподносил ей вместо драгоценностей цветы и шампанское. Когда через пару месяцев после знакомства он сделал Изабелле предложение, она моментально отказала. Ее пробирала дрожь, когда она представляла себя супругой этого господина. Ей не хотелось еще годами трястись над каждым реалом и выполнять извращенные прихоти подобного супруга.
Они расстались по взаимному согласию, и Изабелла вновь обрела временную свободу. К тому времени она вошла в моду и обрела кое-какой опыт. Карлу Мейзингеру приходилось считаться с ее мнением, она не хотела походить на рабыню, которой торгуют на невольничьем рынке.
Изабелла Баррейро умела ценить себя. Ей требовалось все самое дорогое, и только те мужчины, которые могли это себе позволить, имели шанс оказаться в ее постели. Она поняла – нужно самой диктовать правила игры, иначе она превратится в обыкновенную шлюху.
Однажды она организовала своего рода аукцион, где мужчины, соревнуясь друг с другом, покупали право провести с ней ночь. Изабелла решила, что если судьбой ей уготовано продаваться, то нужно назначать самую высокую цену.
В тот раз ее приобрели за двести семьдесят тысяч долларов. Она с удовлетворением отметила, что за других не дадут и десятой части. Видимо, имя Баррейро, которое она носила, также делало свое дело. Кроме того, она разительно отличалась от других девушек внешностью, манерами и живым умом.
