Текст книги "Периметр-2020. Неоновая угроза (СИ)"

Автор книги: Антон Кротков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 53 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

– Вы, шеф. Но я только что связывался с командиром вашего личного вертолёта: пилот сказал, что у него жёсткий приказ: взять на борт не более двадцати человек. Ещё десять заберёт второй борт. Но без вас они не возьмут никого.

За окнами возник характерный звук винтов.

– Пора идти, шеф.

Президент России Владислав Козырев вышел из своего кремлёвского кабинета, пружинистым офицерским шагом прошёл длинным коридором и стал спускаться по широкой лестнице: льющийся из окон свет, отражаясь в зеркалах, скользил по недавно отреставрированным золочёным орнаментам, мраморным скульптурам и розовым колоннам из лучшего мрамора. «Да, эта парадная лестница мало подходит для бегства,» – грустно усмехнулся про себя Козырев. В фойе у дверей ему как обычно отдали честь гвардейцы кремлёвского полка. И впервые их церемониальные мундиры, будто взятые из позапрошлого века, показались Владиславу Викторовичу абсурдными. Хотя прежде он находил парадную форму своей личной гвардии вполне уместной, подчёркивающей статус главы великой державы с богатейшей историей. Все эти роскошные кивера с двуглавыми орлами на кокардах, мундиры под старину с золотыми пуговицами, эполетами и аксельбантами он лично согласовывал со специалистами геральдической службы. Выпушки, канты, петлицы, от всего этого Владислав Викторович получал громадное эстетическое удовольствие, словно мальчишкой не наигрался в оловянные солдатики и, став взрослым, жадно добирал упущенное. Но теперь подобный маскарад выглядел неуместным, ведь в это самое время на улицы Москвы по его приказу входит бронетехника... Вечер был удивительный. Приближался закат. Солнце золотило купола кремлёвских храмов и шпили башен. Козырев проводил глазами стаю голубей под колокольней Ивана Великого, привычная сусальная красота на этот раз тронула его. Почему-то в роковые времена красота окружающего мира воспринимается особенно остро. Возникла щемящая обозримость мира...будто стоишь на эшафоте с петлёй на шее. Странное ощущение... И всё же, как странно сложилась жизнь… Разве мог он – простой парень с рабочей питерской окраины подумать, что будет фактически жить в царских кремлёвских палатах? Порой он сам себе казался исполином, великим человеком. Да и как ещё можно относиться к самому себе, если в двадцать лет пределом твоих мечтаний была полковничья карьера и личный «Запорожец», а в 37 ты становишься руководителем огромной страны. И всё только благодаря собственным способностям… Тем более было унизительно чувствовать себя беспомощным в создавшейся ситуации… Направляясь к вертолётной площадке в сопровождении коменданта Кремля, начальника Главного управления Охраны Российской Федерации генерала Енотова и нескольких ближайших телохранителей и сотрудников, Владислав Викторович Козырев чувствовал стыд оттого, что ситуация вынуждает его на постыдное бегство. «Вот ведь Сталин в 41-м, когда немцы стояли на пороге Москвы и оборонять город одно время было фактически некем и нечем, тем не менее удержался, чтобы не драпануть в Куйбышев, где для него уже была выстроена резервная ставка – говорил он себе. – «Хозяин» ведь тогда даже приехал на вокзал к личному поезду, который ожидал его под парами. Сталин даже прошелся в раздумьях по платформе…да и вернулся в Кремль. А у меня, что, значит, жиже характер против усатого грузина?».

Козырев остановился и повернулся к пресс-секретарю:

– А почему бы мне не обратиться прямо сейчас из нашей кремлёвской телестудии к москвичам и ко всей стране? Надо сказать людям, что о них не забыли и что я всё ещё в городе, контролирую ситуацию. При моём рейтинге в 84, 5% и впечатляющем уровне доверия ко мне населения России, моё появление в телеэфире предотвратит панические настроения, укрепит дух людей.

Пресс-секретарь удручённо покачал головой:

– Вы как всегда правы… Но к сожалению, Владислав Викторович, это невозможно из-за пожара в телецентре. Но военные заверили, что уже разворачивают резервный телецентр и как только ваш вертолёт приземлиться, они предоставят вам возможность сразу выйти в эфир.

Козырев кивнул, при этом он не мог избавиться от неприятного ощущения неискренности, какой-то фальши, будто с ним затеяли нехорошую игру. Основной президентский Ми-8 МТВ специального летного отряда «Россия» из правительственного Внуково приближался к южной стороне Кремлёвской стены со стороны Москва-реки и мостов. После того как из командно-диспетчерского пункта, размещенного в Петровской башне, пилотам дали добро на посадку, экипаж Ми-8 сразу приземлились на специальную площадку в Тайнинском саду. Сопровождающая борт номер один пара боевых Ми-24 осталась барражировать в воздухе. Винтокрылые «крокодилы» с полным боекомплектом ракет под короткими крыльями постоянно патрулировали пространство над Кремлём для чего на небольшой высоте проходили над куполами Успенского собора, колокольней Ивана Великого, церковью Двенадцати Апостолов и Красной площадью. Хотя информация о вылете была доведена до сотрудников президентской администрации всего двадцать минут назад, все тридцать счастливчиков, попавшие в заветный список вылетающих, уже ожидали посадки в вертолёты. Но тут возникла проблема: второй обещанный вертолёт – легкий Augusta Westland AW139 почему-то не прилетел. «Странно, что они сразу не прислали за мной пол дюжины машин, – раздражённо подумал президент. -Обычно наши царедворцы всё делают с размахом... Причём так было всегда – и при царях, и при большевиках. Как записал Черчилль, посетивший в 1942 году Москву с целью лично сообщить Сталину неприятную новость о том, что до конца года англосаксы второй фронт открыть не смогут: «Жаловаться на плохой приём я не могу. Всё было подготовлено с тоталитарной расточительностью… Ну и…? Так где же она эта самая расточительность? Почему вертолёт всего один?!». – Что будем делать, Владислав Викторович? – спросил подошедший к шефу Управляющий делами президента Владимир Сергеевич Кожаев.

Козырев повернулся к офицеру связи:

– Попросите диспетчеров, чтобы одна из военных машин села и забрала людей.

Офицер козырнул и отправился выполнять приказ.

– Они не сделают этого, Владислав Викторович, – с сожалением произнёс, глядя ему вслед, начальник президентской охраны Захар Хромов.

– Почему? – удивился президент.

– Потому что вертолётчики имеют чёткий приказ от своего командования.

Пока шли переговоры диспетчеров со штабом ВКС, Управделами пришлось урезать количество улетающих на десять человек. Получив новый список, Козырев выразил недоумение в адрес организаторов эвакуации:

– А они не могли прислать вертолет с уменьшенным экипажем, зная о том, что надо эвакуировать как можно больше людей? Можно ведь было хотя бы в этот раз обойтись без стюардесс, очистить салон от всего лишнего!

– Владислав Викторович, их тоже можно понять: администрация президента привыкла всё делать по протоколу, – заступился за коллег президентский пресс-секретарь. – Для них всегда на первом месте обеспечение престижа власти. Царям ведь никогда не подавали обычную пролётку…

– Господи, я и не заметил, как превратился в фараона какого-то! – с досадой воскликнул Козырев. – Из меня сотворили идола, сына солнца, изредка спускающегося на грешную землю – непременно в золотой сияющей колеснице! Поистине, как это ни дико звучит, но надо было, чтобы на Москву обрушилась страшная эпидемия, чтобы наконец начать прозревать, что оказывается, пока ты думал, что просто хорошо делаешь свою работу, произошла фараонизация твоего режима!

– Не драматизируй, Владислав Викторович, – на правах ближайшего к президенту лица решил разрядить ситуацию начальник его охраны Захар Хромов. – Система работает в целом неплохо, обеспечивая эффективность руководству страны. А что до отдельных перегибов, то где их нет? Как известно, не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. А ребята стараются для твоего же блага.

– Хорошо, а с людьми то мне что делать? – Козырев озадаченно оглядел соратников, которые с надеждой ожидали, что их вывезут из города безопасным воздушным путём.

Захар пожал плечами:

– Вертолёт прислали за вами лично, вашей семьёй, за ближайшими помощниками. Ведь вы Верховный главнокомандующий! А об остальных позаботятся во вторую очередь, – такова суровая логика власти. Это как на прифронтовом медицинском-сортировочном пункте – сначала спасают тех, кого можно вылечить и повторно использовать для дела, а уже потом думают об остальных…

Люди, о которых говорил начальник охраны, только ждали приказа Президента, чтобы пройти на посадку. Вот статный красавец в чёрной флотской форме капитана первого ранга, он всегда должен находиться при нём, так как носит «ядерный чемоданчик», хранящий в себе коды для приведения в действие ядерного арсенала Российской Федерации. Или пресс-секретарь – он тоже входит в ближайшую команду. Но как быть с остальными? Ведь все они достойные, преданные люди… И всё же придётся делать выбор… Те, кто в последнюю минуту оставались за бортом, реагировали по-разному: кто-то просто молча отходил в сторону, но некоторые пытались протестовать или давить на жалость. Козыреву стыдно было смотреть людям в глаза: хорош Верховный главнокомандующий, если не в его власти приземлить хотя бы одну из барражирующих у них над головами военных «вертушек», чтобы вывезти всех! Увидев, как из подъехавшей машины охранники выводят его бывшую жену и дочь, Владислав Викторович впервые за день улыбнулся и поспешил навстречу семье, обнял и расцеловал. Хотя после развода они не жили вместе, Козырев сумел сохранить тёплые отношения с первой женой, с которой они были вместе почти четверть века. А она в свою очередь не настраивала против него их единственную дочь.

– Теперь я спокоен. Через два часа вы будете в моей Сочинской резиденции: я распорядился подготовить во Внуково самолёт.

Не видя большого энтузиазма на лице дочери, отец ласково обратился к ней:

– Ты же знаешь, рыжик, там корты ничуть не хуже московских, так что твои тренировки не пострадают.

Но дочь оказывается волновало совсем другое:

– Пап, а как же мои одноклассники, друзья? Чем я лучше их?

– Давай обсудим это потом, – мягко улыбнулся отец, тем более что к ним «подкатил» коротышка с невероятно огромных размеров круглой шапкой курчавых седых волос, делавшей его похожим на разросшегося из-за радиации одуванчика-мутанта. Костюм оригинала тоже был выдержан в нереально крикливом стиле китча. Он щеголял в оригинальном бархатном пиджаке-камзоле вишнёвого цвета, из кармашка которого франтовато выглядывал платок, в розовой рубашке с огромными круглыми пуговицами золотого цвета, при галстуке бабочке.

– Владислав Викторович, умоляю! – господин при бабочке был на грани истерики.

– Что такое, Альберт Николаевич? – терпеливо улыбнулся Козырев.

– Как что? Меня вычеркнули из списка пассажиров! Меня?!.. Вы понимаете, что это абсурд какой-то?

– Согласен. Но это не моё решение. Так сложилась ситуация, что кому-то пока придётся остаться.

– Но вы же тут главный… Вы то понимаете, что меня необходимо вывезти. Мой мозг уникален, мои знания – достояние не только России, но всего мира! Как можно национальное богатство бросать на произвол судьбы, словно старый диван? Это несомненно заговор.

– Успокойтесь, дорогой Альберт Николаевич. Никто не собирается бросать вас на произвол судьбы. Через несколько часов прилетит другой вертолёт и вас эвакуируют.

– Нет, я должен лететь с вами! Поймите, всё очень серьёзно! Я вчера смотрел ваш гороскоп: положение планет для вас очень неоднозначно, только моё присутствие рядом может гарантировать вашу полную безопасность.

Близкий к обмороку головастик – Альберт Николаевич Бетхудов – числился руководителем психологической службы при Президенте, но на деле являлся его личным астрологом. Это не афишировалось, но первые лица государства всегда держали при себе профессиональных предсказателей – на всякий случай…Когда Козырев вступил в должность, несколько «государственных» астрологов достались ему как бы в наследство от предшественника. В том числе и Бетхудов. Правда Козырев не слишком верил во всякую мистику, предпочитая полагаться на советы серьёзных аналитиков, однако увольнять никого не стал. Даже не возражал, когда по понедельникам вместе с прочей текущей информацией ему на стол ложился очередной астрологический прогноз. Со временем даже стал брать с собой в некоторые поездки персонального звездочёта в качестве…шута. Бетхудов был человеком несомненно умным и начитанным и при этом весьма большим оригиналом. Слушать его пророчества бывало довольно забавно. Козыреву стало жаль растерявшегося чудака, и он попросил начальника своей охраны устроить его на отлетающий борт…вместо себя.

– Разве ты не с нами? – удивилась супруга.

– Долго объяснять. Так надо. Присмотри за Дашенькой.

– Это не обязательно, пап, я же не инвалид и не умственно отсталая – возмутилась дочь, четырнадцатилетняя девочка-подросток.

– Да, я знаю, ты взрослая и очень крутая, – улыбнулся отец, взяв дочь за руку. – Я немного устал и поэтому всё напутал. Это тебя мне следовало попросить приглядывать за мамой, а то она у нас бывает не от мира сего.

– Значит, мы не летим, шеф, – коротко, не показывая эмоций, уточнил начальник его охраны Захар Хромов.

– Да, я так решил. Если я останусь, будет хоть какая-то гарантия, что они не ударят по городу.

– Мне сказать об этом другим пассажирам?

– Это не обязательно. Если пилоты сообщат на базу о том, что меня нет на борту, военные могут отменить разрешение на эвакуацию. Пусть у этих двадцати появится шанс… И мне будет спокойно за семью. – Президент бросил взгляд в сторону вертолёта. – Скажи моему пресс-секретарю, пусть сядет на моё место. Мы с ним примерно одной комплекции. Уже темнеет, в такой суматохе никто ничего не заметит. – После этого Козырев ещё раз обнял жену и дочь.

– Помни, тебя избрал народ, за тобой самая могущественная сила, – видя по его мятущемуся виду, в каком он состоянии, сказала на прощание бывшая жена.

– Да, да, – рассеянно пообещал Козырев, продолжая озабоченно думать о своём.

– Ты будто сомневаешься, – удивилась Марго. – Я же вижу. Вспомни, как ты сам сказал, увидев результаты голосования, что чувствуешь себя будто на вершине мира.

– Зато теперь у меня такое чувство, будто меня вот-вот низвергнут с этой вершины, – признался Влад, однако пообещал: – Только у них это всё равно не получится.

– У кого у них? – с тревогой спросила Марго.

Но он улыбнулся и сделал бодрое лицо, показывая, что в любом случае справиться с проблемой, ведь он особенный.

Дочь робко посмотрела на отца:

– Пап, разреши мне остаться с тобой. – Что за ерунду ты мелешь! – заволновалась её мать, но мужчина остановил супругу мягким жестом:

– Постой, Маргарита. – Он присел перед дочкой на корточки, как делал, когда она была ещё малышкой, нежно провёл ладонью по волосам. – Не волнуйся за меня, я справлюсь. Ты ведь знаешь: я у вас мужик крепкий. И потом, это ведь ненадолго: разберусь, что к чему, подтяну сюда лучших специалистов, и быстро одолеем эту заразу.

Оказавшись на борту президентского вертолёта, взволнованные пассажиры попали в обстановку первоклассного сервиса и уюта. К их услугам были удобные кресла и диваны, мобильный интернет, персональная видео-музыкальная стереосистема и много чего ещё приятного и релаксирующего.

Ещё даже не были запущены турбины для взлёта, а улыбчивые стюардессы, которых по слухам отбирали среди финалисток национального конкурса красоты и которым платили словно федеральным министрам, стали предлагать лёгкую закуску в серебряных лоточках-вазочках. Вместе с кофе или чаем можно было подкрепиться готовыми мини-сэндвичами с красной или чёрной икрой, осетриной, всевозможными сырами и паштетами. Особо перенервничавшие могли попросить бокал вина или даже стопочку особой президентской водки, которая подавалась непременно холодной…

Натянутые, как струны нервы беженцев, постепенно расслабились от такого приёма. Каждый сразу ощутил себя особо важной персоной. На лицах пассажиров появились улыбки, голоса зазвучали бодрей, послышался смех.

Вскоре Ми-8 поднялся в небо. Но едва он набрал высоту, как оставшиеся на земле услышали громкий хлопок. Вертолёт стал разваливаться на куски прямо в воздухе: от него оторвалась хвостовая балка с рулевым винтом и ещё что-то…

А за две минуты до этого один из пассажиров взглянул на часы: стрелки его золотого «ролекса» приближались ко времени, когда ему обычно накрывают стол в отличном ресторане в десяти минутах езды от его офиса. «Ничего, – усмехнулся он, – здесь меня тоже не оставят голодным». После чего предложил всем выпить шампанское за счастливое разрешение неприятной ситуации.

– Все мы тут везунчики! – с небрежной ухмылкой провозгласил господин, попавший на борт в обход списка за огромную взятку. Фактически это кресло, что было под ним, обошлось ему по цене нескольких нефтяных вышек в Восточной Сибири. Но свою жизнь ловкач считал бесценной и с лёгкостью расстался с частью своего состояния, тем более что с таким, как у него редким талантом дружить с представителями власти, он своё быстро вернёт обратно.

В одной руке тостующий изящно держал ножку хрустального бокала с шампанским Абрау-Дюрсо из новой, специально разработанной для Кремля коллекции «Империал», в другой вилку с насаженной маслиной.

– Да, мы везунчики! – на более торжественной ноте провозгласил блатной. Он увидел своё отражение в хрустальном бокале и широко улыбнулся сам себе, после чего почти нараспев закончил фразу. – Потому что фортуна всегда на стороне достойнейших! – Это были его последние слова. Вместо шампанского из царских подвалов и маслины бедняге пришлось отведать свинцовую маслину – крупная шрапнелина – поражающий элемент взорвавшейся ракеты, пробив иллюминатор, вошла олигарху в горло, так что он захлебнулся собственной кровью, раньше, чем успел понять, что произошло с VIP-вертолётом, на который он так дорого купил билет…

Обречённая машина завертелась волчком и по спирали устремилась вниз. Козырев как заворожённый наблюдал за её падением. Он вдруг с ужасом понял, что небольшой тёмный комочек, отделившийся от вертолёта – человек! То ли кто-то из лётчиков выпрыгнул в попытке спастись на парашюте, то ли несчастного пассажира выбросило из салона. Секунд десять трагедия разворачивалась на его глазах, но финала Козырев не увидел из-за дальности расстояния до места падения. Тем не менее он был потрясён.

– Почему, Захар?! – потрясённый президент обернулся к начальнику своей охраны в полнейшем непонимании происходящего. – Почему в России всегда так?! Как только правитель искренне захочет добра своему народу, обязательно найдутся желающие его убить?! Организуют охоту, начнут травить как дикого зверя, пока не убьют! Ну разве извергом был «русский Гамлет» император Павел при всех странностях своего характера, да и Николая Второго история числит «кровавым» скорее по недоразумению. А Александр Второй «Царь Освободитель»?! Ведь не было за всю российскую историю более народолюбивого монарха, а они его бомбой...! А я им чем не угодил? Снова хотят хаоса, бандитской вольницы?

– Я думаю это горцы – террористы, Владислав Викторович, – не сомневался Хромов. – Надо обратиться к «вашему верному пехотинцу», уж он сумеет быстро разобраться с собственными бандитами: выяснит, где их змеиное логово и зачистит его. А мы ему поможем всем, чем надо...

Через несколько минут подбежал вернувшийся от авиадиспетчеров порученец и сообщил, что пилот одного из боевых вертолётов сопровождения заметил с земли пуск из переносного зенитно-ракетного комплекса.

– Командир воздушного эскорта сообщил, что они разворачиваются, чтобы отработать НАРами по террористам, – доложил президенту офицер связи. И тут же в подтверждение его слов загрохотали где-то неподалёку разрывы неуправляемых авиационных ракет. Потом застучали автоматические пушки «крокодилов».

Глава 42

Внутри инкассаторского броневика Ксения Звонарёва ощутила себя относительно неуязвимой. Относительно, потому что от водительской кабины, где пировали телом несчастного видеооператора две плотоядных особи, её отделяла только решётка. Впрочём, её толстые стальные прутья производили впечатление достаточно надёжных… Но главное Ксения была не одна. Открывший ей дверь мужчина выглядел широкоплечим и мускулистым. Его немногословность и неторопливая солидность в движениях вселяли уверенность: большой и добрый дядька наверняка и за себя сможет постоять и попавшую в беду женщину в обиду не даст. Сергей – так он представился – выглядел спокойным, даже чересчур. Настоящий флегматик. Слова лишнего не вытянешь. Впустив незнакомку внутрь, он сразу вернулся в своё кресло, некоторое время равнодушно поглядывал через пуленепробиваемое окошко на снующие за бортом тени вурдалаков, потом задремал. Будто он тут по-прежнему один! Ну и пусть сосед не разговорчив, зато в одной «берлоге» с таким медведем можно было спокойно осмотреться и решить, как действовать дальше. Вот только обосновавшиеся по соседству в кабине твари действовали Ксении на нервы. Они уже покончили с оператором. Одна из них куда-то исчезла. Зато вторая – рыжая молодая девка с мертвенно-бледным синюшным лицом – не спускала с блондинки жадных глаз, её зрачки светились голубоватым светом. Прильнув окровавленным ртом к решётке, вдавившись в неё лицом, рыжая бестия пыталась её перегрызть, но зубы её со скрежетом соскальзывали. Вечно голодная тварь, нетерпеливо рыча, тянула к желанной плоти скрюченные пальцы. С её просунутого сквозь прутья языка капала липкая слюна. Ужас и отвращение исказили лицо журналистки. Гадина почувствовала её страх и яростно заколотилась о преграду.

– Лучше отстань от меня, сука рыжая! – предупредила Ксения. Под рукой у неё оказался пристегнутый к стенке салона автомат, она сняла его с крепления и направила на окровавленную уродину. – Если не заткнёшься, угощу свинцом…

Внезапно угроза подействовала. Рыжая перестала рычать и замерла, изуродованное болезненным безумием лицо вдруг расплылось в жалобной улыбке. Взгляд безумицы стал кротким, она что-то вкрадчиво зашептала, только смысл её слов разобрать было сложно.

Ксения осторожно приблизилась на несколько шагов, с удивлением и любопытством рассматривая лицо людоедки. На ней был перепачканный в земле и крови медицинский халат, с вышитой над правым кармашком эмблемой службы «Скорой помощи» в виде красного креста с крылышками. Она то стонала, то тихо, по-детски плачуще шмыгала носом.

– Ты же человек... Женщина! Медик! Ты хоть сама понимаешь, что с тобой происходит? – обратилась к ней Звонарёва.

– Понимаешь, – вдруг ясно повторила за ней рыжая.

– Так ты меня слышишь! – заволновалась Ксения. Она отложила оружие и стала развивать внезапный контакт. – Как тебя зовут?

Рыжая слушала, не спуская с неё завороженных глаз. И вдруг внезапным молниеносным движением вцепилась неосторожно приблизившейся блондинке в волосы и с силой потянула к себе, торопясь впиться ей в лицо клыками. Ксения попыталась вырваться и закричать, но крепкие пальцы тут же впились ей в горло и, сдавив, лишили ее дыхания. Нападение оказалось столь молниеносным, неожиданным и жестоким, что испуг почти парализовал Звонарёву. Горячее зловонное дыхание обдало её... Сергей подоспел в самый последний момент. Он без колебаний загнал прямо в глаз бывшего медработника тонкое металлическое лезвие, похожее на очень длинный хирургический скальпель. Тварь мгновенно разжала схватку, с омерзительным визгом отпрянула от решётки и выскочила из кабины. Её истошные вопли затихали где-то в глубине парка.

Ксения с трудом могла говорить, горло ей сковывало спазмом, и всё же она прохрипела через боль:

– Спасибо вам, Сергей… Если бы не вы, эта рыжая сука откусила бы мне нос.

– Для женщины это важно, – невозмутимо согласился мужчина, вроде как сделав попытку улыбнуться. Сергей снова вернулся в своё кресло, при этом каждый шаг давался ему с трудом, он держался за сердце. В салоне было холодновато, однако по широкому лицу здоровяка катились крупные капли пота. Было слышно, как он тяжело, одышливо дышит.

– Вам плохо?

– Немного знобит, – нехотя признался мужчина. – Наверное, небольшая простуда.

– Здесь где-то наверняка должна быть аптечка.

– Это необязательно. Организм сам справится через несколько часов, надо только позволить ему бороться, – заверил Сергей. Он разжёг прямо на полу небольшой костерок, используя вместо дров…бумажные деньги – извлекал из объёмистой инкассаторской сумки толстые пачки из пятитысячных банкнот и не распечатывая банковской упаковки, прямо так, как они есть, с поразительным безразличием бросал в пламя. Ксению на некоторое время зрелище горящих новеньких купюр заворожило.

Вскоре Сергей стал похрапывать, а она всё не могла оторвать глаз от поедаемых огнём символов утраченной, возможно навсегда, реальности. Опомнилась лишь когда мужчина стал тяжело, шумно дышать и стонать во сне.

Как и следовало ожидать, аптечка на борту имелась, даже две. А ещё журналистку заинтересовала небольшая рация. Поддавшись любопытству, она попробовала поэкспериментировать с ней. Из динамика послышалось негромкое шипение, потрескивание помех. Звонарёва принялась крутить ручку настройки, надеясь поймать волну спасательных служб. И вдруг услышала в эфире женский голос:

– Эй, Барби! Надеюсь, ты меня всё-таки слышишь…Если тебе ещё не выели твои пластиковые мозги, то отзовись.

– Это вы мне? – не сразу сообразила Ксения.

– Тебе, тебе! Уже полчаса тебя вызываю. Наконец-то ты догадалась поискать рацию, – Неизвестная разговаривала с Ксенией с едкой насмешкой. – Раз ты всё же ответила, значит, твои пухлые губки тебе ещё не объели, видать этой тощей упырке пришёлся не по вкусу силикон, которым ты наверняка накачена везде. Потому что все вы блондинки на редкость тупые.

– Кто вы?

– Зоя.

– А я Ксения.

– Скажи, Ксения, как состояние парня, что рядом с тобой. Как он выглядит, что у него с лицом? А глаза? Главное, что меня интересует, это его глаза!

– По-моему у него грипп с высокой температурой. Я нашла аптечку, тут есть валидол, анальгин, жаропонижающее.

– Забудь, Ксения. Ему нужно совсем другое средство. Этот человек сбежал из лаборатории, в которой я изучаю развитие вируса. У нас он зарегистрирован как объект 216F. У него предпоследняя стадия. Инкубационный период вируса уже заканчивается, о чём свидетельствует резкое ухудшение всех жизненных функций. Скорей всего инфекция победит в эту ночь. В любой момент может наступить практически мгновенная трансформация. Если это случится, до утра ты точно не доживёшь, Ксения. 216-й скоро станет очень опасен.

– Что же мне делать?

– 216-го необходимо немедленно нейтрализовать, пока он не прошёл последнюю стадию метаморфоза. У него должен быть при себе скальпель. Постарайся взять его: лучше всего пронзить ему мозг через глазницу. Сумеешь? – в голосе таинственной Зои прозвучало большое сомнение.

– ...Сумею, – ответила из своего полуобморока Ксения, отлично понимая, что любое её колебание будет истолковано как признак слабости, и неизвестная союзница может бросить её тут одну.

– Отрадно слышать, – сдержанно похвалила Зоя. – Как сделаешь это, выбирайся оттуда и беги ко мне.

– А где вы?

– Посмотри через окошко правого борта.

Ксения прильнула к стеклу. Там за перемещающимися зловещими тенями, в глубине чёрного парка замигал огонёк фонарика.

– Видишь меня?

– Да.

– Всё, действуй! У тебя нет времени на колебания, долго я ждать тебя не стану.

Глава 43

С каждым часом улицы Москвы становились всё более непредсказуемыми, на смену порядку приходила анархия. Признаки наступающего хаоса становились видны невооружённым глазом. Хамы и подонки почувствовали свободу. Тонкий налёт цивилизованности практически облетел с тех, кто всегда втайне уважал лишь силу… Зато законопослушных горожан опасности подстерегали практически на каждом шагу. Вот шайка разнузданной молодёжи разбила витрину охотничьего магазина на углу и никого не таясь вооружается, чтобы устанавливать свой порядок на этой территории. Буквально через пятьсот метров чёрный тонированный джип на огромной скорости проскочил на красный свет и мастерски таранил трамвай, так что сошедший с рельсов вагон развернуло поперёк улицы и чуть не перевернуло. Внедорожник же от удара практически не пострадал. Десятки пассажиров едва не погибли, но наказать подонка некому, и он безнаказанно продолжает свой путь. Похоже, военные и полиция окончательно покинули город. Оружие теперь главный аргумент и ценность. А его то Стас получил гораздо меньше, чем рассчитывал. «Матросскую Тишину» их грузовик покинул, имея в кузове лишь два стареньких Калашникова и пол ящика патронов к ним. Прощание с бывшим подчинённым тоже было не таким тёплым, как встреча. Бульбанюк больше не уговаривал Легата остаться… А кому понравится, что тебе фактически дают понять, что считают тебя подонком?! Впрочем, таков Бульбанюк и есть: нашёл себе оправдание, что на него якобы легла миссия стать санитаром леса, и со спокойной совестью приговаривает к смерти десятки людей. Впрочем, Стас не пытался читать ему мораль, потому что в самом себе ощущал всё больше сомнений и неуверенности. Как сохранить человечность, уберечься от сползания в ту же пропасть безоглядной жестокости, если опираться на здравый смысл становится всё трудней. Весь его практический опыт в сложившейся ситуации переставал работать. «А если сержант прав?! Если своим пусть не самым блестящим, но достаточно практичным умом он правильно ухватил, что единственная эффективная стратегия сдерживания эпидемии и выживания в её эпицентре, это относится ко всем вокруг, как к боевикам из полубандитских вооружённых формирований и их пособникам? Или выражаясь современной терминологией, как к фактическим или потенциальным террористам?!» – такая мысль уже не в первый раз посещала Легата и не давала ему покоя. Ведь если определить для себя, что есть свои, а есть чужие, то многое упроститься. И не для этого ли он отправился через половину города за серьёзным вооружением, ведь большинство заключённых «Бутырок» легко подпадают под категорию «чужие» … Возвращаться ни с чем было нельзя. Тем более, что в городе есть и другие места, где можно поискать оружие. Только стоит учитывать, что на любые «бесхозные» стволы теперь немало других претендентов, прежде всего разного пошиба криминальные и полукриминальные группы. Значит, есть риск столкнуться с более многочисленным и гораздо лучше вооружённым противником. Размышляя на эту тему, Легату пришла в голову оригинальная идея... Несколько раз по пути Стас внутренне вздрагивал, когда в толпе мелькала чья-нибудь рыжая шевелюра и ему казалось, что это его жена. В последний раз жена приснилась ему плохо: вместо глаз почерневшие лепёшки распухших век, всё лицо в грязно-синих разводах слёз... Скверный сон, не предвещающий ничего хорошего. Накатывало отчаяние. От переживаний за близких ему просто сносило крышу. Хотелось немедленно развернуть машину и мчаться домой, но Стас понимал, что прежде нужно закончить работу. Не доезжая до Театра Советской армии тюремный грузовик попал в затор из машин. Появившийся на пути регулировщик в форме прапорщика военной полиции заявил, что движение по этой улице перекрыто и направил их в объезд через АЗС. Вечерело, а желающих заправиться только прибавлялось. Притом, что бензина в продаже не было, но сотни людей всё равно чего-то напряжённо ждали. Надо было искать объездной путь, но вначале требовалось выбраться из пробки. Стас выпрыгнул из кабины и стал убеждать хозяев ближайших легковушек позволить им сдать назад.