Текст книги "Джихад-Такси 2008"

Автор книги: Антон Некрасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

– Хорошо, – он кивнул. – Я попрошу Ишьяса отвезти нас, а потом он вернет тебя обратно. Никто не хватится… Надеюсь.

– Спасибо, Даур.

Он, как и минувшей ночью, вышел на веранду. Но уже не для того, чтобы полюбоваться на звезды и горы, а чтобы дать Нино возможность одеться. Несмотря на то, что произошло между ними, Даур не собирался лишний раз смущать девушку своим присутствием.

* * *

«Уазик» остановился у пограничного перехода через реку Псоу, и Ишьяс заглушил двигатель. Даур спрыгнул на асфальт и мрачно окинул долгим взглядом хаотично передвигавшихся как в том, так и в другом направлении по мосту торговцев-«челноков». Поставил на землю сумку. Затем оглянулся назад и обласкал взглядом родные горные хребты.

– Скучать будешь? – Нино уже стояла рядом с ним.

Ишьяс на некоторое время благоразумно остался за рулем автомобиля. Даур и Нино были совершенно одни, но это было не то же самое, что сегодня ночью у него дома. Горечь расставания отравляла Дауру душу. И за ними все равно наблюдали со стороны.

– Буду, – он хотел дотронуться рукой до ее руки, но не мог себе этого позволить. Однако девушка и так все понимала по выражению его глаз. – Конечно, буду. Как я могу не скучать по тебе?

– Не по мне, – Нино уже едва сдерживала слезы. – По горам, по солнцу, по морю? Мне бы всего этого очень не хватало.

– И по ним тоже…

– Береги себя, Даур, – ее голос дрогнул. – Обязательно береги. Я слышала, что русские нас не очень любят. Сколько раз говорили об этом по телевизору. И это ужасно…

– Люди – везде люди, Нино, – философски заметил он. – Есть хорошие люди, а есть плохие. Но хороших, конечно, больше. Всегда так. А шакалы… – Даур выдержал паузу и улыбнулся, в большей степени желая приободрить девушку, нежели рассчитывая скрасить момент шуткой. – Неужели я каких-то шакалов бояться буду? Не бывать этому.

Молодой человек и сам верил в то, о чем говорил. Напугать его тяготами московской жизни или каким бы то ни было отношением со стороны окружающих не представлялось возможным. Даур не чувствовал ни капли тревоги.

– Возвращайся скорее, – ласково попросила его Нино.

– Обернусь, как птица, – пообещал он в ответ. – Так что готовься к свадьбе. Когда у меня будут полные карманы золота, как у Гурама, твоему отцу нельзя будет никуда деться. Такой завидный зять на дороге не валяется. Как думаешь?

– Ты нравишься мне таким, какой ты есть, – робко ответила Нино. – И я буду рада, если таким ты и вернешься. Таким, как прежде.

– Только богаче. И это позволит мне сделать тебя счастливой.

– Я и так счастлива.

Ишьяс уже выбрался из машины и приблизился к влюбленным. Протянул Дауру широко раскрытую ладонь.

– Удачи, брат, – сказал он.

– Спасибо, Ишьяс. И поосторожнее с моим «уазиком», – напутствовал Даур. – Он мне дорог как память о былых временах…

– Ай, зачем так говоришь? – Ишьяс поддержал шутку друга. – Какой «уазик»? У тебя теперь «Хаммер» будет, глаз не оторвать. А может, и не один, да?

– Будет лишний – тебе подарю.

– Договорились, – Ишьяс рассмеялся. – Только без обмана.

– Никакого обмана, – Даур сложил руки на груди. – Как ты говорил? Твое – мое, мое – твое. Да, Ишьяс?

– Так всегда было.

– Так и будет.

– Не забывай звонить, – Ишьяс легонько похлопал друга по плечу. – Чтобы мы знали, что у тебя все в порядке. И чтобы не зазнавался.

– И мне звони, – тихо обронила Нино.

На сердце у Даура все-таки лежала некоторая печаль, но он постарался отогнать дурные мысли прочь. Как известно, чем дольше расставание, тем оно тяжелее. Он поднял с земли сумку и забросил ее на плечо. Затем скользнул рукой в нагрудный карман рубашки и выудил из него фотографию, которую вручила ему на смертном одре мать. Еще раз с тоской посмотрел на снимок и убрал его обратно. Решительно двинулся в сторону моста. Оглянулся. Нино и Ишьяс стояли на прежнем месте, не спеша отправляться в обратный путь. Даур, как можно бодрее, помахал им рукой. Ишьяс ответил ему тем же.

– Я буду ждать тебя, Даур! – неожиданно крикнула девушка.

Он на мгновение остановился, но, совершив над собой усилие, только кивнул головой в знак того, что понял ее слова.

Толпа переругивающихся между собой «челноков» поглотила Даура. Среди общего скопления он заметил несколько знакомых лиц из родной деревушки, но в общей массе эти суетные люди были ему не знакомы. Даур улыбался, чувствуя себя уже частью этой новой, доселе неведомой ему бурлящей жизни. Солнце светило в лицо, и от этого казалось, что глаза молодого человека горят.

* * *

– Привет, Астамур!

На ходу расстегивая дорогой бордовый пиджак с посеребренными пуговицами, Гурам Джибович миновал переделанный под рабочий кабинет гаражный бокс и остановился перед большим навесным зеркалом. Привычным движением руки поправил волосы, разгладил усы, стряхнул с воротника невидимые пылинки и остался крайне доволен своим собственным отражением. На пухлых, чуть выпирающих вперед губах появилась широкая улыбка.

Астамур Шенгелиа, работавший на Гурама в качестве управляющего подпольным таксопарком, сразу отметил, что сегодня хозяин находится в отличнейшем расположении духа. В последнее время, учитывая сложившуюся обстановку, с Гурамом Гогричиани такое случалось нечасто.

– Доброе утро, Гурам Джибович, – откликнулся Астамур с дежурным подобострастием и вновь переключил все свое внимание на собравшихся в боксе у его рабочего стола пятерых водителей. – Ладно, что у тебя, Хвича?

Невысокий коренастый абхазец, которого Астамур назвал Хвича, протянул управляющему деньги. Астамур небрежно принял ворох смятых купюр, старательно разгладил их, разложил по степени достоинства банкнот и, время от времени подслюнявливая большой и указательный палец правой руки, пересчитал.

– Маловато, Хвича, – изрек он.

– Больше нет, – хмуро откликнулся водитель-абхаз. – Я сам остался без гроша в кармане, Астамур. Кушать нечего. Шестой день на один только план работаю.

– Здесь не хватает больше тысячи! – Шенгелиа словно и не слышал жалких оправданий водителя.

– Меня оштрафовали. Эти менты… Ты же сам знаешь… Сам работал…

Гурам тем временем прошел к своему столу и занял хозяйское место. Сцепил пальцы в замок и положил их на местами потрескавшуюся полированную поверхность. Гурам давно уже подумывал о том, чтобы сменить мебель в своем импровизированном офисе, хотя бы ради относительного престижа, но все как-то руки не доходили. Да и зачем теперь? С того момента, как все основные функции по управлению бизнеса взял на себя Шенгелиа, Гурам появлялся в боксах крайне редко. Ему только оставалось почивать на законных лаврах.

Гогричиани достал из нагрудного кармана пиджака толстую сигару и неторопливо раскурил ее, со скукой наблюдая за традиционной разборкой управляющего с водителями. Когда-то Гураму приходилось заниматься этим самому, но он вынужден был признать, что у Астамура эта часть получается куда как лучше. Крепкая фигура Шенгелиа в совокупности с его почти двухметровым ростом внушала любому спорщику невольное уважение. А потому управляющему удавалось весьма быстро погасить любой конфликт.

– Мне плевать на ментов, плевать на твои штрафы! – Астамур грозно надвинулся на Хвичу. – Почему я должен думать о твоих проблемах? Ты не в состоянии решить их сам? А кто решит мои? Ты об этом подумал? Фирму содержи, аренду плати, все тем же ментам… Я им тоже плачу, Хвича. Ты не знал об этом, скажешь? Я им много плачу! Чтобы такие дармоеды, как ты, могли хлеб с маслом кушать. Закончен разговор!

Шенгелиа небрежно швырнул деньги, и прежде, чем водитель успел подхватить их, купюры веером разлетелись во все стороны. Абхаз опустился на колени и принялся их собирать.

– Правила одни для всех! – жестко произнес Шенгелиа. – Хочешь работать – сдавай план. Четыре пятьсот. Не больше и не меньше. А у тебя и так висит долг еще с прошлой недели, Хвича. Напомнить, сколько? – управляющий развернулся лицом к столу и взял толстую синюю тетрадь. – Три тысячи! Три, Хвича! Это многовато. Тебе не кажется? Вместе с недостающими сегодня получается дополнительный день работы. Слушай, я ведь не принуждаю тебя ни к чему. Не работается – не работай. Возвращайся к себе в Сухуми и выращивай там мандарины!..

Водитель собрал с пола деньги и тяжело разогнулся. На лице у него была написана полная растерянность. Он затравленно оглянулся на товарищей, но ожидаемой поддержки так и не нашел. Абхазы молча стояли, глядя себе под ноги. В руках Гурама Гогричиани щелкнула зажигалка. Сигара потухла, и ему пришлось раскуривать ее снова. К потолку поднялся густой сизый клуб дыма. Гурам с наслаждением откинулся на спинку стула, и тот опасно заскрипел под его массивной тушей. Шенгелиа покосился на шефа.

– Я не возьму сегодня с тебя денег, – вновь обратился управляющий к Хвиче. – Просто запишу в долг одну смену. Но долги надо будет отдавать. И только потом – обратно в Сухуми. Ясно?

Красная шариковая ручка заскользила по бумаге в общей тетради. Астамур так же старательно, как и все, что он делал, зафиксировал необходимые цифры.

– Я понял, Астамур… – с трудом выдавил из себя Хвича, отступая к двери.

– Это хорошо, что понял, – Шенгелиа оторвал взгляд от тетради. – Никто не будет кормить тебя задаром. Что у тебя, Амиран? – маленькие черные, как уголь, глаза сфокусировались на следующем водителе.

Немолодой уже мужчина с зализанными назад волосами и крючковатым носом осторожно выступил вперед и покорно протянул Астамуру деньги. На щеках и подбородке Амирана проступала двухдневная щетина. Шенгелиа критически оглядел его.

– Приведи себя в порядок, – презрительно бросил он. – Почему небритый? Ни один уважающий себя клиент не сядет к тебе в машину. Побоится. Или ты выходной решил себе устроить?

Амиран ничего не ответил. Молча коснулся пальцами лица и понуро уронил голову. Управляющий так же скрупулезно, как и в предыдущий раз, принялся пересчитывать деньги. Когда он закончил, взгляд его стал колючим.

– Четыре тысячи? – уточнил он, глядя Амирану в глаза. – Почему только четыре? Где еще пять сотен? У тебя плохо с арифметикой? Или ты думал, что глупый Шенгелиа не заметит недостающей монеты?

– Нет, я так не думал, Астамур, – крючконосый абхаз сунул руки в карманы просторных брюк и на всякий случай отступил на пару шагов назад от стола управляющего. – Просто у меня вышла накладка сегодня…

– Какая накладка?

– С бензином. Я заправлялся на Боровицкой, и мне вместо бензина залили какой-то мочи. Я, конечно, вернулся и пытался им что-то объяснить, чего-то добиться… Но разве с этими шакалами поспоришь? – Амиран пожал плечами. – Говорят, не нравится – не ездий. Мне пришлось заправляться еще раз. А бензин, ты знаешь, какой сейчас дорогой стал, Астамур… И на клиентах я потерял.

Шенгелиа нахмурился.

– Ты что, сейчас пытаешься меня разжалобить? – спросил он после небольшой паузы. – Ты пытаешься из меня слезу выжать? Да? Думаешь, Шенгелиа скажет: «Ах, какой бедный Амиран! Как плохо ему живется!»? А затем залезу к себе в карман и сам заплачу за твой вонючий бензин?

– Нет, я…

– Мочи ему залили! Нет, вы слышали, Гурам Джибович? – управляющий вновь обернулся к Гогричиани. – Ему льют в машину мочу, а мы должны страдать. Весь бизнес должен страдать! Да, Амиран? Может, ты хочешь, чтобы мы все тут поработали на тебя? Нет, ты скажи! Скажи: «Хочу, Астамур. Хочу, чтобы и ты, и Гурам Джибович – все поработали на меня. Кормите меня, поите, а я буду только приходить и жаловаться на то, как все вокруг несправедливо относятся ко мне». Ты об этом мечтаешь, Амиран? Об этом, да? Только вот что я тебе скажу, дорогой. Не будет этого! Никогда не будет. Ты работаешь на нас, а не мы на тебя. Смотри сюда, Амиран.

Шенгелиа бросил деньги и тетрадь на стол, а сам шагнул вперед. Заложил руки за спину, наклонился и плюнул. Амиран едва успел отдернуть ногу, чтобы пузыристая слюна не попала ему на ботинок.

– Видишь? – спросил управляющий. – Видишь, я плюю на этот бетонный пол? Так вот, пока здесь сохнет, ты должен вернуться с деньгами. А мы все будем ждать тебя. Понимаешь меня?

– Я не успею, Астамур.

– Он не успеет! – Шенгелиа криво усмехнулся. – А ты постарайся! Когда-то нужно и поработать, Амиран. Не все же сидеть на чужом горбу! Иди же! Чего ты ждешь?

Амиран нервно сглотнул, и было заметно, как у него под подбородком характерно дернулся непомерно большой кадык. Однако ответить на поставленное Астамуром условие ему было нечего. Нужно было идти и выполнять.

– Подожди! – неожиданно вмешался в их полемику Гогричиани. – Ну, зачем ты так строго, Астамур? Я знаю Амирана давно, и он – хороший работник. У каждого случаются накладки в работе. Мы должны идти навстречу.

Словно в подтверждение собственных слов, Гурам погасил сигару в пепельнице, выбрался из-за стола и прошел к месту управляющего. На губах шефа все так же играла улыбка.

– Давай просто запишем ему в долг, – предложил Гогричиани и выразительно кивнул на тетрадку. – Пятьсот рублей – не такие уж большие деньги. Амиран будет приносить на сотню больше в день, и за неделю этот долг сойдет на нет.

– Как скажете, Гурам Джибович, – Шенгелия явно был недоволен таким решением хозяина, но оспаривать его не стал. – Вы вправе идти на любые уступки, но должен заметить, что общие долги Амирана и так растут как снежный ком. Еще та история с сумкой…

– Я помню, Астамур, помню, – прервал рассуждения управляющего Гурам. – И думаю, что Амиран тоже все прекрасно помнит. Но мы же люди, а не звери. Правда, Амиран?

– Да, конечно.

У последнего предложение Гурама тоже не вызвало ни особой радости, ни особого облегчения, но Амиран старался не подать виду.

– Вот видишь, – Гогричиани расплылся в еще более широкой улыбке. – Запиши ему еще пятьсот рублей, Астамур, и закроем на этом тему. На сегодня…

Шенгелиа вновь взял в руки заветную тетрадь, но в дверь бокса постучали прежде, чем он успел коснуться бумаги кончиком ручки.

– Кто там такой скребется, как робкая кошка? – выкрикнул управляющий, но рука Гурама опустилась ему на плечо.

– Успокойся, Астамур, ладно?

– Да, Гурам Джибович.

С дорожной сумкой через плечо Даур зашел в бокс и огляделся. В глазах молодого человека мелькнуло недоумение. Он ожидал увидеть совсем иную картину. Воображение рисовало Дауру роскошный, богато обставленный офис, людей в дорогих костюмах с дипломатами в руках, блестящие иномарки, одна другой краше… Одним словом, как по телевизору. Но на деле все оказалось иначе. Явившись по адресу, который дал ему Малхаз, Даур был первым делом поражен относительной убогостью райончика, где размещался подпольный таксопарк Гурама Гогричиани. Общее впечатление усиливалось и рядом стареньких гаражей из силикатного кирпича, между которыми красовалось несколько «убитых» автомобилей. «ГАЗ-2401» с багажником, перевязанным проволокой, проржавевшая до основания «пятерка», древний «Опель-Аскона», мятый «Гольф-2» и штук пять или шесть вазовских «копеек».

Внутри бокса оказалось не лучше. Во всяком случае, явных признаков процветания, о которых говорил Малхаз, точно не наблюдалось.

В первую минуту Даур даже подумал, что он ошибся адресом, но затем заметил владельца таксопарка Гурама Гогричиани. Пару раз Дауру приходилось его видеть в родной деревушке, когда Гурам наведывался к родственникам. Молодой человек открыто улыбнулся.

– Тебе кого, парень? – обратился к нему Гурам.

Даур поправил сумку, решительно прошел вперед, обогнув стол Шенгелиа, и протянул Гогричиани руку для приветствия. Грузный абхазец машинально пожал ее. Лицо Астамура Шенгелиа стало при этом еще более мрачным.

– Даур Акубардиа, – представился гость, демонстрируя Гураму в улыбке ряд ровных белых зубов. – Я из Пицунды. От Малхаза Гугуавы. Он тебе, кажется, родственником приходится. Троюродным братом, как он говорил, или что-то в этом роде.

Некоторое время Гурам молча смотрел на Даура, потрясенный таким непосредственным и панибратским напором. За то время, что Гурам прожил в Москве и приобрел в определенных кругах некоторый вес, он успел отвыкнуть от обращения на «ты», принятого в родной деревушке. Его рука все еще находилась в руке Даура. Наконец губы Гогричиани растянулись в ответной улыбке. Он привлек молодого человека к себе и тепло обнял за плечи.

– Из Пицунды? От Гугуавы? Ну конечно! Как же, как же! Малхаз звонил мне и предупреждал о твоем приезде. Проходи, дорогой! Очень, очень рад! Искренне рад. Проходи же, говорю. Что стоишь как неродной?

Гурам отступил назад и указал на небольшой диванчик у дальней стены бокса. Затем сам повел Даура, продолжая похлопывать его по плечу. В двух шагах от дивана Гогричиани обернулся и легко взмахнул рукой, давая понять присутствующим, чтобы его оставили с гостем наедине. Водители поспешно передали Астамуру выручку, и тот, уже не считая, сложил все деньги в ящик стола. В конце концов, он всегда успеет выяснить, кто сколько сдал. Обманывать Шенгелиа никто из сотрудников таксопарка не рискнул бы.

Амиран первым оказался у двери и, понизив голос, так, чтобы его не услышал ни хозяин, ни управляющий, коротко бросил остановившемуся рядом с ним низкорослому абхазу:

– Смотри, Фазиль, и этого дурачка охмурили.

– Точно, – согласно кивнул низкорослый.

С этими словами они оба вышли из помещения. За ними потянулись и остальные. Последним бокс покинул Шенгелиа, мягко притворив за собой дверь. Гурам и Даур остались наедине.

– Работать, значит, приехал? – Гогричиани уже сидел рядом с земляком на диване и открыто смотрел ему в глаза. – Ай, молодец! Это правильно. Малхаз тепло о тебе отзывался… А люди нам нужны. Как же без них? Бизнес расширять надо. Кормиться надо. Да? Так-то. Работаем в две смены, Даур. Одна смена днем, другая на тех же самых машинах – вечером-ночью. С восьми до восьми. Вот такой график. Но тут, дорогой, работать надо, а не чачу пить и не в нарды играть! Это не Пицунда! Это Москва. А она слезам не верит… Помнишь такой фильм? Да? Так вот, все верно. Все так и есть, Даур. Не верит она слезам.

– Э-э-э, так для этого я сюда и приехал! – все первоначальные сомнения Даура разом отпали. Если нет офиса и всех прочих новомодных наворотов – значит, так оно и надо. Значит, так и должно быть.

Гурам знает, что делает. Ему ли не знать. – И что, действительно можно хорошо заработать?

– Заработать – не то слово, дорогой! – Гурам поднял вверх указательный палец. – Ты меня видишь? Пиджак на мне видишь? Да это что? Я тебе дом свой покажу. Хочешь?

– Хочу, – весело откликнулся Даур.

– Ай, и в самом деле! – Гурам так и подскочил на месте. – Что же мы тут сидим в гараже, как собаки приблудные? Поедем ко мне. Я тебе все расскажу, все покажу. А заодно и о работе поговорим. За ужином. Диана, дочь моя, красавица, стол нам накроет. По высшему разряду. Хлеб-соль кушать будем и беседы вести. Поедем?

– Поедем, – согласился Даур.

То, как его принял Гурам, пришлось молодому человеку по душе. От такого гостеприимства незримо веяло родными просторами Пицунды. Даур невольно подумал, что, наверное, Москва мало чем отличается от его края. Как он и сказал Нино на прощание, везде есть и хорошие люди, и плохие.

– Это все твои вещи? – Гогричиани указал на сумку Даура.

– Все.

– Немного. Но ничего, скоро разживешься. Все у тебя будет.

Он поднялся с дивана, а следом за ним встал и Даур. Вместе – и гость, и хозяин – направились к выходу из бокса. На пороге Гурам остановился.

– Подожди секунду, – взгляд его обратился к столу управляющего. – Ты иди к машине, Даур. Темно-зеленый «Лексус» на улице. А я сейчас…

Гурам дождался, пока молодой человек выйдет, прошел к столу Шенгелиа и выдвинул верхний ящик. Не глядя, собрал деньги, полученные управляющим от водителей. Затем, беспокойно оглядываясь на дверь, Гогричиани быстро переместился в дальний угол бокса и откинул в сторону висевший на стене старый брезентовый чехол от «Жигулей». Набрал на встроенном сейфе комбинацию цифр и, когда дверца открылась, бросил деньги в металлическое чрево. После чего запер сейф и вернул чехол на прежнее место…

Даур покорно ждал Гурама на улице, с живым интересом разглядывая темно-зеленый блестящий автомобиль удачливого земляка. Молодой человек свято верил в то, что не пройдет и месяца, как он будет ездить на точно таком же. Нино, а в особенности ее отцу, это понравится.

* * *

Вечерние сумерки окутали столицу, когда черный спортивный автомобиль с двумя дверцами пересек район Южного Бутова и остановился на самой его окраине. С этой точки прекрасно просматривался ряд гаражей из силикатного кирпича, в одном из которых и располагался импровизированный офис Гурама Гогричиани.

Водительская дверца спортивного автомобиля неспешно отворилась, и Джемал выбрался из салона. Его тонкие стильные усики в совокупности с уложенными на косой пробор волосами и греческими чертами лица придавали молодому человеку весьма импозантный вид. В зубах Джемала дымилась тонкая длинная сигарета с белым фильтром.

Поставив автомобиль на сигнализацию, Джемал спустился вниз и остановился у бокса-офиса Гогричиани. Постучал костяшками пальцев по металлической створке. Щелком отбросил сигарету в сторону, машинально поправил ворот рубашки и заложил руки за широкий кожаный ремень.

Открывать дверь никто не торопился, но Джемал умел ждать. По прошествии минуты он постучал еще раз, но теперь уже носком ботинка. С противоположной стороны двери послышались шаги, а затем створка с лязгом отъехала в сторону.

– Чего стучишь, как баран? – в проеме бокса выросла массивная фигура Астамура Шенгелиа. – Не видишь, что закрыто? Чего надо?

Цепкий взгляд Джемала уже успел зафиксировать и крепкую металлическую дверь толщиной в три пальца, и едва заметный глазок видеокамеры над ней, и, главное, характерно оттопыренный слева пиджак Астамура, скрывающий огнестрельное оружие. Джемал натянул на лицо маску беспечности.

– Шиномонтаж ищу, – буднично произнес он. – Это у вас тут?

– Нет, не у нас. Нет здесь вообще никакого шиномонтажа. Так что вали отсюда, парень! Давай-давай!

Джемал не стал спорить. Равнодушно пожав плечами, он отошел в сторону. Дверь бокса тут же захлопнулась. Он не обернулся. Поднялся к своей машине, извлек из кармана мобильный телефон и набрал номер.

Вызываемый Джемалом абонент ответил после второго гудка.

– Слушаю.

– Это я, – на всякий случай Джемал старался говорить шепотом. – Сейчас на месте. Только что приехал, осмотрелся…

– И что? – собеседник выказывал откровенное нетерпение.

Джемал снял автомобиль с сигнализации, распахнул водительскую дверцу, но садиться за руль не торопился. Вместо этого он оперся рукой о корпус, переложив аппарат к другому уху.

– Даже не знаю, что сказать. Скорее всего, с наскока взять его не получится. – Он выдержал паузу. – Попробовать, конечно, можно, но я бы не рекомендовал. А что, я не понимаю, договориться по-мирному с ним никак нельзя? По-людски, так сказать…

Собеседник тяжело вздохнул.

– Я уже пытался, – как-то неохотно признался он. – И не раз. Отказывается. Боится, понимаешь… А какое дело, вай! Он из Абхазии, я из Абхазии. Свои люди… Могли бы миллионами ворочать. Но Гурам – трус!

– Так, может, оставить его в покое? – предложил Джемал. – Не проще будет? Можно для этого дела и своих людей набрать. Опять же плюс – делиться ни с кем не придется. Подумай?

– Не знаю… – после паузы откликнулся невидимый собеседник. – Я вполне понимаю твои опасения, Джемал. Я сам не хочу крови. Как-то не по-человечески получается… – Он вновь помолчал. – Ну хорошо. Я попробую поговорить с ним еще раз. В конце концов, вода камень точит. Но это в последний раз. В самый последний.

– Пусть так, – Джемал кивнул, хотя было понятно, что собеседник не может этого видеть. – Если что-то прояснится, звони. В любой момент.

Спрятав мобильник обратно в карман, Джемал подумал секунду-другую, а затем достал его снова. Набрал другой номер. На этот раз соединение происходило довольно долго. Джемал успел насчитать семь или восемь гудков.

Наконец раздался едва слышный щелчок, и бархатный женский голосок коротко откликнулся:

– Да.

Джемал расплылся в улыбке:

– Привет, солнышко! Увидимся?

– Привет! Сейчас никак не могу. Давай чуть позже, – предложила девушка.

– Но сегодня?

– Сегодня.

Джемал сел наконец в машину и свободной рукой запустил двигатель. Затем утопил в панели кнопку прикуривателя.

– За тобой заехать? – спросил он.

– Нет, я приеду сама. Все, как договорились. Больше говорить не могу. Целую.

– И я тебя…

Связь прервалась. Джемал закрыл дверцу автомобиля и выудил из кармана пачку сигарет. Щелкнул прикуриватель. Выплывшая из облаков круглая луна отразилась на капоте спортивной машины.

* * *

Даур ходил по квартире Гогричиани, как по музею. Прежде ему доводилось видеть такое только по телевизору, а теперь… Достаточно было протянуть руку и дотронуться. Мебель из мореного дуба, хрусталь, сервиз «Мадонна», ковры… Все это в представлении Даура и было признаками богатства и хорошего тона. Прекрасно было бы привезти Нино в такую обитель.

Рука хозяина легла Дауру на плечо, и молодой человек обернулся.

– К столу садись, – гостеприимно предложил Гурам. – Все уже готово. А это Диана. Моя дочь, о которой я тебе говорил. Знакомься. Красавица, да?

Чуть позади Гогричиани, успевшего переодеться в роскошный домашний халат и мягкие тапочки, Даур заметил девушку, расставлявшую на столе приборы. От обилия съестного рябило в глазах. Лобио, мамалыга, шашлык, сациви, коньяк, чача, вино… Но все это Даур заметил чуть позже. Его поразила сама девушка. И не потому, что она была красива, хотя назвать Диану Гогричиани несимпатичной было бы по меньшей мере кощунством. Высокая, стройная, с фигурой, по мнению Даура, словно с обложки модного журнала, она двигалась неспешно и грациозно, как кошка, плавно покачивая бедрами. Черные волосы каскадом спадали ей на плечи, обрамляя круглое, как у отца, но миловидное личико. Губы цвета спелой вишни, прямой тонкий нос, яркие выразительные глаза, едва заметная ямочка на подбородке…

Но не это поразило Даура, а то, как разительно отличалась Диана от тех девушек, которых ему приходилось видеть до этого. От той же Нино, например, или ее подруг. Диана высоко держала голову, бросала на отца и его гостя независимые взгляды, обладала уверенной походкой. На ней была черная облегающая блузка и такого же цвета бриджи, едва прикрывающие колени. Золотые серьги, цепочка с крестиком, браслет на левой руке. Ничего подобного Даур и представить себе не мог.

Малхаз говорил ему, что город меняет людей, но не до такой же степени. И потом – девушка!.. Молодой человек словно уменьшался в размерах под взглядом ее зеленых глаз. А ведь смутить его было трудновато. Так он, во всяком случае, думал.

– Ну, что же ты стоишь? – подбодрил опешившего Даура Гурам. – Садись, дорогой. Садись на почетное место гостя.

Сам Гогричиани уже сидел, оставив без внимания тот факт, что всего минуту назад собирался представить друг другу Даура и свою дочь. Молодой человек опустился напротив хозяина. Гурам старательно расправил белоснежную салфетку и постелил ее себе на колени. Затем взял со стола бутылку вина. Разлил янтарного цвета жидкость в два высоких бокала. Выразительно посмотрел на дочь.

– Ты присоединишься, Диана?

Даур был уверен, что девушка не сможет отказать отцу в таком приглашении, но та лишь презрительно скривила свои тонкие вишневые губы.

– Зачем? Слушать ваши скучные деловые разговоры? Мне что, больше делать нечего? – Она взмахнула рукой, и ошарашенный Даур заметил еще и блеснувшее рубиновое кольцо на среднем пальце. – Стол я накрыла, и на этом хватит эксплуатаций. Я пойду к себе.

С этими словами девушка развернулась и вышла из комнаты. Гурам поставил бутылку на стол и с улыбкой повернулся к гостю. Взгляд Даура был более чем красноречив, но он промолчал. Однако Гурам и сам смог прочесть мысли молодого человека. Улыбка сменилась кислым выражением лица, и он характерно прищелкнул языком.

– Да-да-да, сам знаю, дорогой, – растягивая слоги, произнес Гогричиани. – После смерти ее матери с ней стало особенно трудно. Совсем от рук отбилась. А что я могу поделать? Времени на все не хватает. И потом, это город, дорогой. Это Москва. А она диктует свои условия. Понимаешь? Тут все по-другому, Даур. Ну да ладно! Сам скоро узнаешь. А пока давай выпьем, – он призывно поднял свой бокал. – За твой приезд, Даур! И за то, чтобы этот большой город благосклонно принял тебя в свои объятия!

– За твои успехи, Гурам! – ответил Даур любезностью на любезность, и они чокнулись.

– Ты кушай, кушай, – сказал Гогричиани после того, как они выпили. – Кушай, не стесняйся. А я пока, чтобы не терять времени даром, в двух словах обрисую ситуацию.

– Слушаю, – Даур потянулся к блюду с шашлыком.

– Во-первых, тебе следует получить регистрацию, – наставительно начал Гурам, насаживая на вилку жирный кусок мяса и отправляя его в рот. – Паспорт у тебя российский есть?

– Конечно, есть, – Даур гордо похлопал себя по нагрудному карману рубашки, где вместе с фотографией семьи у него лежали и все необходимые документы. – Накануне отъезда позаботился. Я же не совсем плохой на голову, да? Понимал, куда еду. Съездил в Сухуми, получил.

– Это хорошо, – Гурам вновь разлил вино по бокалам. – Но регистрация все равно нужна.

– Слушай, зачем регистрация? – горячо воскликнул Даур, едва не поперхнувшись. – Паспорт же есть. А Москва большая, на всех хватит!

– Э нет! Право на проживание и работу в Москве паспорт не дает, – остудил его пыл Гурам. – Иначе ментам придется каждый день платить. Но в этом ничего сложного нет, Даур. Вон, в метро объявления висят. Специальные конторы этим занимаются. Звонишь, приезжаешь, платишь и получаешь. Тем более что по паспорту ты – россиянин. А паспорт, кстати, потом мне отдашь. Когда работать начнешь. Когда регистрация на руках будет, он тебе уже без надобности.

– А если милиция потребует?

– В этом районе меня все менты знают, – небрежно отмахнулся Гурам. – Как что, ко мне отправляй. Понял?

– Понял.

Минуты две-три они ели в полной тишине, затем хозяин вновь нарушил молчание.

– Слушай дальше. Надо решить проблему с жильем. Ты пока на территории фирмы жить будешь. Там комната есть. Кровать свободная. Душ, туалет, электроплитка… Зимой тепло. Я с тебя как с земляка недорого и возьму. Сто пятьдесят долларов в месяц. В Москве это не деньги. Зато охрана! Там вон Шенгелиа всегда ночует… Ну, ты его видел. Крепкий парень, да?

– Да, – сдержанно ответил Даур.

Аппетит у него как-то сразу пропал. Учитывая сегодняшний по-родственному теплый прием, он искреннее надеялся на более льготные условия. Гурам заметил перемену настроения гостя и с улыбкой на губах добродушно развел руками.