Текст книги "Миротворцы"

Автор книги: Антон Первушин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Хорошо дерутся, – говорит возникший из темноты брат Виктор. – Мне бы так...

Володя непонимающе оглядывается на него.

От мечей летят искры. Бой затягивается, и наблюдающие начинают понимать, что проиг-рает не тот, кто менее искусен (степень владения мечом у обоих противников примерно сопос-тавима), а тот, кто первым устанет. И судя по всем, первым устанет Наставник: его движения с каждой минутой становятся всё более медленными, тяжёлыми. Володя в ужасе, но не знает, как остановить поединок. Когда то же самое доходит до брата Михаила, он поднимает автомат, переводит его в режим одиночной стрельбы, тщательно прицеливается и... Голова брата Васи-лия словно взрывается; осколки черепа и брызги крови разлетаются во все стороны; тело бра-та Василия валится на землю и дёргается в предсмертных судорогах. Потом затихает.

Наставник останавливается, опустив меч и тяжело дыша.

– Зачем? Зачем так? – говорит он.

Брат Виктор изобразил бурные и продолжительные аплодисменты.

– Это было красиво! – заявил он. – Но теперь, Лёва, ты мне д о л ж е н.

– Ничего я тебе, Виктор, не должен, – сказал Наставник. – Я не просил его убивать.

– Тогда он убил бы тебя.

– Это ещё вопрос, кто кого.

– Знаешь, – сказал брат Виктор, – нет у меня желания вступать в дискуссию над осты-вающим телом: театрально всё это, в духе тени отца Гамлета. А вот если посидеть где-нибудь, выпить...

Наставник на это предложение только покачал головой. Поднял тубус, вложил в него меч, как в ножны, сказал:

– Пойдём, Володя, ты всё мне расскажешь.

Они расположились на КПП, брат Мефодий заварил крепкого чаю, и Володя рассказал: и о предательстве друга Димыча, и о подлом обмане брата Василия, и о собственном ужасе при столкновении со столь явными нарушениями законов божьих. Наставник выслушал его со всем вниманием, а когда речь зашла о том, что Володя не понимает, как Бог мог допустить такое: и предательство, и обман, и жестокость – Наставник как всегда ответил цитатой из Книги:

– "Господь испытывает праведного, а нечестивого и любящего насилие ненавидит душа Его". Это было испытание, Володя. Ещё одно испытание. И ты с честью выдержал его.

Володя поднял голову и посмотрел Наставнику в глаза:

– Почему же так... страшно?

– Не страшно, Володя, это ещё не страшно. Вспомни, что претерпел Господь ради нас. Вспомни и задумайся, так ли тяжёл был сегодня твой крест?

И Володя с изумлением обнаружил, что все тяготы последних часов: боль, холод, позор, смертельный ужас – уже не кажутся ему столь всепоглощающими, способными заслонить всё другое. В самом деле, а что такого особенного случилось? Он жив, не ранен даже, ничего себе отморозить не успел – с чего спрашивается роптать?

– Господи, прости меня, что усомнился... – прошептал он, склонив голову.

А Наставник кивнул и добавил к уже сказанному:

– "Вы ещё не до крови сражались, подвизаясь против греха"... Запомни это, Володя, самое тяжёлое и страшное ещё впереди. А сегодня ты справился честь тебе и хвала...

На следующий день Наставник уехал, увезя с собой плачущего Димыча. Бразды безраз-дельного управления лагерем на целые сутки перешли в руки брата Мефодия, который, конеч-но, не умел отличить испанский меч от венецианского, но зато великолепно разбирался в сор-тах картошки и боцманских загибах разной степени. Потом вернулся брат Артём и довёл курс обучения послушников до закономерного конца, то есть до изучения противотанкового грана-томёта РПГ-7 и стреляющего ножа новейшей модификации.

Свои лекции с последующими демонстрациями Артём вёл без особого энтузиазма, гово-рил нескладно и, вообще, производил впечатление человека очень далёкого от педагогики. Так, наверное, оно и было, и окончание сборов прошло в атмосфере тягостного недоумения: зачем всё это нужно, если никак иначе нельзя? Володя, единственный из мальчишек, кто не задавал-ся таким вопросом и чувствовал себя вполне уверенно – он проявил волю, сумел выделиться из общей массы сверстников и пройти испытание, назначенное ему Богом; Володя был горд собой и старался не замечать "мелких" проблем.

Первого мая он вернулся домой...

Глава четырнадцатая

Шабаш на Лысой Горе

1.

Андрея Мишукова перехватили на вокзале.

Он стоял в очереди к суточной кассе, где его и засёк Зимагор.

– Здесь Симакин, – сказал Зимагор в трубку мобильного телефона. Соответствую-щий описанию объект находится на вокзале.

– Перехвати его! – распорядился Лысый Гера. – Через пять минут буду на стоянке.

Зимагор протолкался сквозь очередь к Мишукову и аккуратно взял его под локоток.

– В чём дело? – Мишуков обернулся.

– Пройдёмте, гражданин, – тихо сказал Зимагор.

– По какому праву вы... – Мишуков попытался вырвать локоть из цепких пальцев незна-комого ему человека.

– По праву сильного, – Зимагор усмехнулся в усы. – Не рыпайся, придурок.

Не выпуская локтя Мишукова, Зимагор извлёк свободной рукой удостоверение (то самое – выбитое буквально с боем) и продемонстрировал его окружающим. Мишуков поник. Только пробормотал сквозь зубы:

– Сука – Князев, слово не держит...

Зимагор его не понял, но уточнять и переспрашивать не стал, а повёл Мишукова к выхо-ду с вокзала. Лысый Гера и Сурок дожидались на привокзальной стоянке, сидя в "джипе" Сур-ка. При виде Зимагора с Мишуковым в компании, Сурок открыл дверцу и вышел навстречу. Зи-магор втолкнул Андрея в "джип", а сам остался снаружи, закурил.

– Рад видеть тебя в полном здравии, – поприветствовал Мишукова Лысый Гера.

Лицо Андрея просветлело.

– А, – сказал он. – Это всё-таки вы...

– Надо же, узнал, – Гера наклонил голову. – Ты чего, Андрей, сбежать решил?

– Это моё дело, – ответил Мишуков резко: увидев, что имеет дело не с правоохрани-тельными органами, а как раз наоборот, со своим собственным заказчиком, он осмелел. – Я теперь вольный человек; хочу – дома сижу, хочу – в Москву еду.

– А как же работа?

– Меня уволили, – Мишуков мрачно усмехнулся. – Я теперь безработный.

– Вот как? – Гера, казалось, ожидал чего-то подобного. – Кто уволил? Князев?

– Князев.

– В чём же причина увольнения? – Гера был само миролюбие.

Мишукову не было никакого резона посвящать Геру в подробности инцидента, произо-шедшего в рабочем кабинете Князева. А уж тем более рассказывать о достигнутой догово-рённости.

– Сокращение штатов, – с лёгким сердцем соврал Мишуков. – Я оказался наименее ценным работником.

Гера помолчал, в упор разглядывая Андрея. Он, конечно, не поверил в "легенду", но и выяснять ничего не стал.

Вместо этого Гера полез в нагрудный карман и извлёк плотный маленький конверт.

– Здесь пять, – сказал он. – Три – как и договаривались. И две в качестве компенса-ции за опоздание. Надеюсь, эта скромная сумма несколько скрасит твой отпуск.

Мишуков нахмурился и конверта не взял.

– Работа не сделана, – заявил он. – Я... не успел.

– Врёшь, – сказал Гера уверенно. – Врёшь и не краснеешь.

– Зачем мне врать? – Андрей пожал плечами. – Деньги мне нужны. Если бы я сделал работу, то так и сказал бы.

– И снова врёшь. Ты сделал работу и знаешь результат. Тебе достаточно назвать фа-милию, и можешь отправляться хоть в Москву, хоть к чёрту на кулички.

– Да не знаю я результата, Герасим Николаевич. Хотел бы знать, но не знаю.

Гера задумчиво покачал головой.

– Зря ты так, Андрей, – сказал он. – Зря... Сейчас я выйду и прогуляюсь к вокзалу: жарко, надо газировки купить. А с тобой посидит Эдуард Борисович. Он раньше в КГБ работал; там его научили показания из диссидентов выбивать. Не удивлюсь, если по моём возвращении, у тебя не будет хватать пары зубов.

Гера сделал движение к дверце, а Андрей побледнел.

– Не надо, – попросил он приниженно. – Не надо. Я всё вам скажу.

"И зачем я с ним связался?" – с тоской подумал Мишуков.

– Вот и молодец, – сказал Гера. – Вот и правильно. Говори.

Он положил конверт на сиденье между собой и Андреем.

– Перекрёстный статистический анализ показал, – быстро заговорил Мишуков, опустив глаза, – что единственной фигурой, удовлетворяющей условиям поиска, является некто Гуса-ков.

– Ого! – не сумел сдержать возгласа Лысый Гера.

– Больше я ничего не знаю, – сказал Мишуков. – И знать не хочу!

– И это тоже правильно, – одобрил Гера позицию Андрея. – Забирай деньги – заслу-жил. Файл ты мне сделал?

– Сделал, но вы опоздали, и я его стёр. А дискету уничтожил.

– Что ж, обойдёмся без дискеты. Спасибо, Андрей. И хорошего тебе отпуска.

Мишуков зашевелился, выбираясь из автомобиля.

– Эй, – остановил его Гера, – Андрюша, ты конвертик позабыл.

Мишуков, уже оказавшись снаружи, наклонился и сказал, ищуще заглядывая Гере в гла-за:

– Я не возьму денег, Герасим Николаевич. И прошу взамен, чтобы моя фамилия нигде не фигурировала. Никогда.

– Могила, – пообещал Стрельцов. – А деньги всё-таки возьми. Любая работа должна быть оплачена.

Мишуков поколебался, но жадность пересилила здравый смысл и, протянув руку, он за-брал конверт:

– Спасибо, Герасим Николаевич.

– Пожалуйста, Андрей.

Мишуков, не оглядываясь, ушёл к вокзалу, а Зимагор и Сурок заняли свои места: Сурок – за рулём, Зимагор – рядом с ним, в соседнем с водителем кресле.

– Раскололся? – спросил Зимагор.

– Ещё как, – отвечал Лысый Гера. – С треском. А сейчас все заткнулись – буду гово-рить с Грантом.

Стрельцов вытащил телефон, быстро набрал номер.

– Добрый вечер, Аркадий Аркадьевич, – сказал он елейным голосом, косясь на сидяще-го вполоборота Зимагора. – Да, это я... Герасим Стрельцов... Да, кудрявый такой... Весь... У меня есть для вас новости... Хорошие... Мы, кажется, нашли... "Кажется" в том смысле, что требуется ещё проверка... Да, информация достоверная... Подробности при встрече... На чай? Конечно, без вопросов... Да, мой любимый с земляничным вареньем. Спасибо, что помните... Ха-ха... Да, уже еду...

Гера сложил трубку и несколько секунд молчал, морща лоб.

– Не понимаю, – сказал он наконец. – Такое ощущение, что старик уже знает то, что знаем мы.

– А что мы знаем? – жадно осведомился Зимагор.

– Ладно, разберёмся на месте, – махнул рукой Лысый Гера. – Вячеслав, обратился он к Сурку, – тебе очень хочется туда ехать?

– К Гранту? – Сурок содрогнулся; он подумал о Женьке, тело которого пребывало сей-час в холодильной камере на одном из складов, вспомнил, как вёз его в город – медленно, с соблюдением всех правил: лишь бы какой тупой гаишник не прицепился – и содрогнулся ещё больше. – Если позволите, Герасим Николаевич, я бы хотел здесь остаться. У меня есть кое-какие соображения по моему направлению...

– Ритуальное убийство?

– Да, ритуальное убийство. Мне нужно кое с кем встретиться, переговорить...

– Пустой номер – твоё ритуальное убийство, – заявил Лысый Гера, устало массируя виски. – Это уже ясно. Но раз у тебя есть соображения – действуй. В конце концов, здесь мо-жет быть второй слой.

– Слушаюсь, – сказал Сурок и полез из машины.

Зимагор сдвинулся и пересел на его место.

– Поехали, – распорядился Лысый Гера. – Старый волчара нас ждёт.

2.

Лысый Гера хорошо знал протокол, поэтому, войдя в избу Капитана Гранта, сначала дол-го расшаркивался, выказывая своё почтение, потом долго пил чай с земляничным вареньем, заедая его бубликами и нахваливая, потом ещё дольше изображал из себя знатока народных примет, поддерживая разговор о метеорологических прогнозах на месяц вперёд

– Я слышал, сынок, у тебя были трудности? – спросил Капитан Грант, направив таким образом разговор в деловое русло.

– Были, – сознался Гера. – Но мы их преодолели. Общими усилиями.

– Я рад за тебя, сынок, – Капитан Грант совершенно по-стариковски пожевал губами. – Ты растёшь. На "корону" пока не претендуешь?

– Пока нет, – осторожно сказал Гера.

– Да, пока рано. Честные воры дела свои по тихому вершат, а ты вон как. Мусоров мо-чить – не западло, но и заводить их – не след. Так что кумекай, прежде чем шмалять.

Лысый Гера собрался было высказать несколько слов в своё оправдание: что, мол, не виноватые мы, и менты первыми стрельбу открыли, хотя им было по-хорошему сказано – но вовремя остановился: Грант не делал ему замечания – он его учил, а это было хорошим при-знаком. Значит, акцию против четвёртого отделения Гере уже простили.

– Как дела с твоим расследованием? – продолжил беседу Капитан Грант.

– Теперь нам известно, кто организовал убийство Клеста и Шика, сказал гордо Лысый Гера. – Как я уже говорил по телефону, это ещё потребует проверки: всё-таки обвинение, ко-торое я хочу выдвинуть, слишком серьёзно. Однако информация, на основании которой нам удалось вычислить организатора, получена мной из надёжного источника.

– Хорошо излагаешь, сынок, – похвалил Капитан Грант, прихлёбывая чай и отдуваясь. – А что за информация? Со мной, стариком, не поделишься?

– Конечно же поделюсь, Аркадий Аркадьевич, – сказал Гера; его, кстати, тоже немало раздражала своеобразная манера Капитана Гранта вести деловой разговор, но он подозревал, что все воры-законники должны быть с определёнными заскоками, особенно – столько поси-девшие, сколько Грант, а потому терпеливо подстраивался под его ритм и игру. – Эта инфор-мация получена из баз данных городского Управления МВД "Досье" и "Насилие". Мы её про-анализировали и пришли к выводу, что единственным человеком, которому была прямая выго-да от срыва переговоров и устранения Клеста с Шиком, является Виктор Геннадьевич Гусаков. Вы должны его знать под ротой "Гусак".

– Да, помню такого, – сказал Капитан Грант. – Как же не помнить? Он низенький такой.

Лысый Гера усмехнулся про себя, вспомнив, как на самом деле выглядит Гусак.

– Хорошо работаешь, сынок, – одобрил Капитан Грант деятельность Лысого Геры по расследованию двойного убийства. – Уважаю. Только не успел ты.

Грант сделал паузу, чтобы положить себе варенья, а Гера задёргался. Как не успел? Что значит не успел?

– Убили Гусака сегодня утром, – объяснил Капитан Грант. – Зарубили прямо на даче. Топором.

Лысый Гера потерял дар речи.

– Так что, самого главного свидетеля у тебя теперь нету.

Гера откашлялся и спросил, опустив глаза:

– Но, Аркадий Аркадьевич, я надеюсь, что это новое убийство не...

– Что "не", сынок? Договаривай, раз уж начал.

– Это убийство не связано с... баней для Гусака?

– Ты думаешь, сынок, баня вот так легко топится? Топориком по затылку? Без исповеди? Без крантика? Без франтов? Ты честных воров за отморозков держишь?

– Нет, нет! – испугался Гера. – Я неправильно спросил. Я просто подумал, что и испо-ведь, и крантик уже состоялись.

– А ты не подумал, сынок, что в таком случае я бы тебя пригласил? Ведь ты лицо заин-тересованное.

Гера понурился, не зная, что сказать. Он допустил ошибку и теперь только надеялся, что она не встанет ему слишком дорого.

"Замшелый ящер, – подумал он о Капитане Гранте. – Слова не скажет без подвоха. А потом сам же и претензии выдвигает".

Впрочем, Лысый Гера прекрасно понимал, что жаловаться бесполезно и не нужно: сам выбрал свой путь, связав судьбу и с этим "замшелым ящером", и другими подобными репти-лиями.

Капитан Грант покачал осуждающе головой, но более ничего к обвинению Геры в недо-мыслии и в неуважении к авторитетам не добавил, а сказал следующее:

– С убийством Гусака дело не закрыто, сынок. Его замочили как свидетеля. И теперь те-бе надо узнать, кто его замочил.

Лысый Гера подобрался. Старикан загадывал ему новую загадку, но за этим стояла ре-альная работа, а работы Гера не боялся.

– Мне нужно допросить охранников Гусакова, – сказал он. – Кто-нибудь из них навер-няка что-нибудь видел, что-нибудь знает.

– Это мы предусмотрели, сынок, – отвечал Капитан Грант. – Один здесь сидит – тебя дожидается.

Лысый Гера восхитился и всем своим видом выказал восхищение.

– Пойдём, – Капитан Грант встал из-за стола и, хитровато подмигнув, поманил Геру пальцем уцелевшей руки.

Они вышли из дома и направились к покосившемуся сараю. Капитан Грант, ловко управ-ляясь одной рукой, снял с двери висячий замок:

– Проходи, сынок.

Лысый Гера шагнул в полумрак сарая. Постоял у входа, привыкая к сумраку, царившему здесь, огляделся. На две трети сарай был забит заготовленными на зиму дровами. На свобод-ной же от дров площади стояла массивная (чуть ли не чугунная) кровать и три простых дере-вянных табурета. На кровати сидел широкоплечий здоровый парень. Правая рука парня была прикована наручником к массивной спинке кровати в изголовье, а у самого у него лицо было помятое, опухшее и уже обрастающее молодой щетиной. Под ногами парня, под кроватью сто-ял металлический горшок, накрытый крышкой. От горшка пахло.

Капитан Грант зашёл в сарай вслед за Герой и прикрыл за собой дверь. Сразу стало тем-но, и Гранту пришлось зажечь лампочку, свисающую на шнуре с потолка сарая.

– Садись, сынок, – указал Грант Лысому Гере на один из табуретов. Садись и начи-най допрос. Я поприсутствую, если ты не возражаешь?

– Ради бога, Аркадий Аркадьевич, – он уселся на предложенный табурет, с любопытст-вом разглядывая парня.

У того был очень странный, словно бы заспанный вид; на вошедших он посмотрел со-вершенно безучастно. Накачан наркотиками? Но какой в этом смысл?

Лысый Гера подумал и решил, что под кайфом парень или нет принципиального значе-ния в текущей ситуации не имеет. Если он способен отвечать на вопросы – хорошо, если не способен – пусть отвечает на вопросы этот волчара.

– Здравствуй... э-э-э...

– Его зовут Артём, – подсказал Капитан Грант.

– Здравствуй, Артём. Я бы хотел поговорить с тобой о Викторе Геннадьевиче – ты не против?

Охранник Гусакова в первый момент не ответил, глядя в пространство перед собой, и Ге-ра уже собирался разыграть перед Грантом возмущение: дескать, что такое, почему мне под-совывают сомнамбулического свидетеля, и если другого свидетеля нет, то зачем вообще ну-жен весь этот балаган – но тут Артём вяло зашевелился, посмотрел на Геру мутным взглядом и сиплым голосом произнёс:

– Я бы хотел поговорить о Викторе Геннадьевиче...

"Боже мой, что они с ним сделали?"

Гера оглянулся на Капитана Гранта, но тот только кивнул. С улыбкой престарелого сади-ста на устах.

– Когда ты видел его в последний раз? – обратился Гера к Артёму с первым вопросом.

– Недавно... Сегодня утром... – заторможено отвечал Артём. – В девять часов утра... по московскому времени...

– Где ты видел его в последний раз?

– На даче... в Усановке...

– При каких обстоятельствах?

– Сменил на посту... Михаила... Мишка поехал домой, а я... обошёл периметр... и встре-тил... Виктора Геннадьевича... на турнике... Он каждое утро занимается... занимался...

– Много ли на даче Гусакова охраны?

– Двое постоянно живут... Гриша и Макс... Макс ещё за собаками следит... А Гриша – в доме и в саду... А мы с Мишкой... как личные телохранители... меняемся...

– Как убийцы сумели проникнуть в дом, если вас там было трое, да ещё с собаками?

– Они вошли...

– Куда вошли?

– В дверь... Я сам их впустил... без вопросов...

– Интересно, – Лысый Гера почувствовал азарт, – ты знаешь убийц?!

– Знаю...

– Кто они и как давно ты их знаешь? Опиши их подробно.

– Одного зовут Лёва... он чокнутый... помешан на религии... Иисус... Господь... и прочая мура... организовал секту и мальчишкам там лапшу на уши вешает... Он такой длинный и ху-дой... Здесь на щеке – родимое пятно... Часто у Виктора Геннадьевича бывает... У них там ка-кие-то дела... общие... вот он и приходит... Я уже и привык... Но на мечах дерётся хорошо... сам видел...

– На мечах? – встрепенулся Лысый Гера; он снова оглянулся на Капитана Гранта, тот едва заметно и понимающе кивнул.

– Да... и мальчишек тому же учит...

– Что-нибудь ещё можешь вспомнить об этом Лёве?

– Нет... всё, что знаю, сказал...

– Тогда расскажи о втором. Он тоже сектант?

– Этот... нет... я его два раза всего видел... А на сборах его... не было...

– На каких сборах?

– Для мальчишек... Лёва устраивал... на мечах учил...

– Понятно. Значит, ты его всего два раза видел? Откуда же ты знаешь, что он не сек-тант?

– Знаю... Виктор Геннадьевич его как-то "батюшкой" назвал... Монах может быть... не сектант...

– Батюшкой, батюшкой, – Гера задумался, потом спросил: – А может Виктор Геннадь-евич иронизировал, смеялся?

– Не... серьёзно назвал... Да и выглядел он как батюшка... Борода... толстый...

– Значит, ты их пропустил на дачу? Личный досмотр проводил...

– Не... Виктор Геннадьевич строго велел... этих двоих не трогать... Сказал, в случае чего сам разберусь... не велик страх...

– Они прошли и что было дальше?

– А дальше... они вышли... и уехали...

– Как скоро они вернулись?

– Через полчаса... А я, дурак, их выпустил... Как впустил, так и выпустил... – Артём вдруг захихикал. – Дурак... впустил и выпустил... дурак... впустил и выпустил... дурак...

Капитан Грант резко хлопнул в ладоши – так, что даже Гера вздрогнул. Артём отвлёкся на звук и замолчал.

– Можешь продолжать, сынок, – сказал Капитан Грант.

– Итак, они ушли, – продолжил допрос Лысый Гера. – Когда ты узнал, что Виктор Ген-надьевич мёртв?

– Ещё минут через двадцать... наверное... Прибежал Гриша и сказал... Виктор Геннадь-евич не отвечает... Он ему завтрак приготовил... а он... не отвечает... Я пошёл... постучался... позвал... Стали ломать дверь... А он... лежит на полу... на ковре... у стола... кровища вокруг... и всё...

– Орудие убийства удалось обнаружить?

– Не... не было орудия... Но видно было... что топором... от чего другого рана другая... Топором они его...

– У меня больше нет вопросов, – Гера посмотрел на Капитана Гранта.

– Тогда пойдём, – сказал Капитан Грант. – Не будем ему мешать... Спасибо, сынок, – обратился он к Артёму. – Теперь отдыхай.

Артём сомнамбулически кивнул и улёгся на кровать, уставился в потолок.

– Мальчик был на грани срыва, – навешивая замок, объяснил Капитан Грант, хотя Лы-сый Гера его ни о чём не спрашивал. – Пришлось вколоть ему успокоительного... Ну что, по-могла тебе эта беседа, сынок? Хоть на капельку помогла?

– Ещё как помогла, – сказал Лысый Гера с чувством.

На том они и разошлись.

Зимагор дожидался в машине, и Гера с ходу объявил ему:

– Всё! Хватит заниматься ерундой! Все силы бросаем на поиски этой треклятой секты.

– Кого конкретно будем искать? – деловито осведомился Зимагор; он по интонациям Геры понял, что одна из рабочих версий получила наконец веское подтверждение в лице фак-тов.

– Руководителей, конечно! Руководители сект – обычно единственные здравомысля-щие люди; остальные – или безумцы, или фанатики, с ними говорить не о чем. Кто у нас зани-мается сектами?

– Сурок.

– Дай мне его.

Зимагор вытащил из кармана радиотелефон и быстро набрал номер. Когда Сурок отклик-нулся, Зимагор сказал в трубку:

– Здесь Симакин. С тобой будет говорить шеф, – и передал трубку Гере.

– Слушаю, Герасим Николаевич!

– У тебя по сектам сдвиги есть?

– Да как сказать...

– Как есть, так и скажи.

– Сегодня ночью будет шабаш, – скромно сказал Сурок. – В мою честь...

3.

Сурок начинал бандитом. Но не быком, а на ступеньку повыше прилипалой.

Представьте, приходит в коммерческую лавку молодой интеллигентной наружности че-ловек. С безукоризненным пробором, в импортном костюме хорошего покроя и с кожаным ди-пломатом в правой руке. Спросив очень вежливо, где находится директор, молодой человек направляется к указанному кабинету и уединяется с директором на некоторое время.

Затем он выходит, а вслед ему в зависимости от достигнутого результата доносятся или громоподобный мат-перемат директора, или, наоборот, заверения в почтеннейшем уважении. Через день – тоже в зависимости от результата – в лавке или появляются трое хмурых пар-ней в кожаных куртках и с резиновыми дубинками в руках, которыми они орудуют очень ловко, превращая интерьер лавки в кучу мусора, или... никто не появляется.

Сурок своё дело хоть и не любил, но знал. Тем более, что было оно весьма прибыльным и непыльным. И не вина Сурка, что в один прекрасный день троих в кожанках положили мор-дами вниз ребята из ОМОНа, участники знаменитого рейда по борьбе с рэкетом.

Трое быков "раскололись" на первом же допросе, заложили всех, и Сурку светило ока-заться в скором времени на "параше". Его вытащил Зимагор, который, как выяснилось, давно к нему приглядывался и хотел видеть в качестве помощника. Быки отказались от своих прежних показаний, а Сурок отделался лёгким испугом, после чего сменил профиль, перейдя под кры-лышко к Лысому Гере.

Однако кое-какие связи того периода у Сурка сохранились. В частности, он до сих пор был дружен с бизнесменом Глебом Брызгуновым, занимавшимся торговлей продукции фарма-цевтических фирм. Брызгунов был из тех деятелей нового времени, которые с молоком матери впитали, что дела без крыши не бывает, и не важно, кто претендует на роль крыши: родимое государство или криминальная структура – главное, чтобы крыша в полной мере справлялась со своими обязанностями. Поэтому когда Сурок впервые появился в маленькой аптеке Брызгу-нова на проспекте Ленина (теперь на том месте располагался фармацевтический центр "Брыз-гунов & К"), Глеб встретил его с распростёртыми объятиями. Налил дорогого французского коньячку, пытался угостить превосходной гаванской сигарой, дал свою "визитку" и пригласил наведываться в бильярд-клуб, что на Старославянской, где сам Брызгунов бывает каждый ве-чер.

Сурок никогда не встречал такого приёма и поэтому насторожился: уж не западня ли здесь устроена для рэкетиров? Однако Глеб Брызгунов и сам казался искренним, и тщательная проверка, сопровождённая подкупом должностных лиц, подтвердила, что подсадкой он не яв-ляется. Сурок был заинтригован и решил сблизиться с этим незаурядным человеком, ко всему прочему исправно платившим дань. Они стали встречаться за бильярдным столом, где Сурок неизменно проигрывал, после чего Брызгунов – щедрая душа – неизменно тащил его в какой-нибудь экзотический кабак с целью потратить выигрыш на вино и девочек.

Друзьями, впрочем, они так и не стали: Сурок, как уже говорилось выше, перешёл в дру-гую организацию, да и Глеб рос на глазах, и очень скоро его статус уже не позволял с неприну-ждённостью привечать у себя откровенного бандита, которым, по сути, Сурок являлся.

Вспомнил же Панков о своём давнем знакомце вот по какому поводу. Как-то раз, сидя в отдельном кабинете плавучего ресторана "Ворона", уже с холодными закусками, но ещё без девочек, они разговорились о механизме делового успеха. Сурок поинтересовался у приятеля, как ему удаётся сводить концы с концами при такой инфляции, при такой налоговой политике, при такой грабиловке со стороны административных органов, да ещё держать цены в своей ап-теке на вполне приемлемом уровне? Отвечая на его вопрос, Брызгунов сначала пустился в пу-таные объяснения с употреблением таких неудобоваримых неологизмов как "маркетинг", "ме-неджмент", "олигополия", "рамбурс", а потом вдруг замолчал и как-то странно посмотрел на Сурка.

– Ты будешь смеяться, Слава, – сказал он, – но всё, о чём я тебе только что говорил, – полная туфта.

Сурок рассмеялся.

– Это я и сам знаю, – заявил он, поддержав "шутку".

– Туфта по сравнению с другим, гораздо бoльшим, чем все эти наши маркетинги и рам-бурсы.

– Что же это? Удача? – высказал предположение Сурок.

– И удача тоже, – подтвердил догадку Брызгунов. – Однако удача просто так человеку не даётся. Об удаче нужно просить. И за удачу нужно платить.

– Кому? – Сурок уже давился от смеха. – Кому платить-то? "Так нет же никого на та-можне, – процитировал он с наслаждением. – Кому платить неизвестно. Хочешь, мы за-платим золотом?".

– Золотом удачу не купишь, – Глеб, казалось, не воспринимает весь юмор ситуации. – Только – кровью и преданностью.

– Уж не хочешь ли ты сказать, – спросил Сурок, отсмеявшись, – что продал душу дья-волу?

– Тс-с-с! – Брызгунов схватил Сурка за руку. – Тихо. Не нужно упоминать без нужды имя Хозяина.

Сурок удивился:

– Ты что, Глеб, всерьёз?

– Серьёзнее некуда... Погоди, не говори ничего – сначала выслушай... Брызгунов от-хлебнул белого вина из фужера. – Нас всех учили, что мир устроен просто: вот материя, вот энергия, любое движение есть процесс превращения энергии в материю или наоборот. Но мы повзрослели и увидели, что это бред, что мир гораздо сложнее, чем нам в школе рассказывали, сложнее и многообразнее. Мы увидели, что сплошь и рядом мир не отвечает постулатам мате-риализма, вступает с ними в противоречие...

Сурок хотел возразить, что по его представлениям мир как раз изо всех сил подтвержда-ет вышеупомянутые постулаты, это-то и противно, но Глеб держал цепко и говорил убеждённо – его действительно стоило послушать.

– Да, конечно, – продолжал Брызгунов, – процессы превращения материи в энергию идут, однако возникает вопрос: почему они идут так последовательно, почему нет спонтанного перехода из одного качества в другое, кто управляет этими процессами? Законы природы? Хо-рошо. Но что такое закон природы? Ты можешь ответить?

– Э-э, – Сурок подумал и решил гусей не дразнить. – Не могу.

– И никто не может, – констатировал Брызгунов. – Следовательно, из области знания мы переходим в область веры. Допустим на секунду, что процессами во вселенной, самими законами природы управляют некоторые могущественные силы, наделённые разумом. Силы эти должны бороться друг с другом за власть над миром, за право единолично распоряжаться процессами. И то, за какую из сил выступает каждый конкретный человек, имеет немаловажное значение в этой борьбе. Следовательно, приняв твёрдо, всей душой позицию одной из этих сил, заручившись её поддержкой, можно получить доступ к поистине необозримому могущест-ву.

Сурок даже крякнул.

– Скажу больше, – продолжал Брызгунов. – Твой успех в жизни определяется именно последовательным служением одной из мировых сил. Последовательным и верным. Тут, ко-нечно, встаёт вопрос выбора: а кому, собственно, служить, от кого больше толку? Но, скажу те-бе прямо, колебался я недолго. Посмотри, что вытворяет со своими подданными тот, кого при-нято рядить в белые одежды и пририсовывать к ним крылышки – естествоиспытатель какой-то, препаратор. Замочить сотню-другую своих последователей ему, как два пальца. В назида-ние тем, кто выживет. А что предлагает другой? Успех, славу, деньги и женщин – сейчас, сра-зу, понимаешь? И не думай, что я один сделал выбор в пользу второго. Нас много, и мы серь-ёзные люди – не мальчики с улицы. Среди нас есть банкиры, директора крупных предприятий, известные писатели... Не хочешь и ты присоединиться?

– А в ад попасть не боишься? – со смешком поинтересовался Сурок.

– Ты мне не веришь... – Брызгунов печально покачал головой. – Ну ладно, оставим эту тему.

Разговор вернулся в наезженную колею, а к концу вечера Сурок и думать забыл о "при-чудах" своего друга.

Зато теперь, после разговора с настоятелем монастыря отцом Фёдором, вспомнил и ре-шил проверить, а не Брызгунов ли со своей весёлой компанией сатанистов устроил бойню в Угодьях.