Текст книги "Миротворцы"

Автор книги: Антон Первушин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– Почему же тогда он говорит именно так?

– Потому что это говорит не он. Ему кто-то надиктовал возможные варианты ответа на возможные вопросы, а он теперь повторяет заученное, не особенно вдумываясь в то, что гово-рит. Это означает, Кирилл, что ты угадал точку пересечения. Пашка Королёв – не просто при-ятель Володи, он его... э-э-э... сподвижник, посвящённый друг... И значит, Толкиен тоже отпа-дает...

– Кто это всё-таки такой – Толкиен? – спросил Артемьев.

– Был такой английский профессор, – отвечал Ефим рассеянно. – Сочинил неплохую детскую книжку, а в результате – вполне взрослые люди под её влиянием вооружились меча-ми и регулярно проводят костюмированные игрища...

– А почему отпадает? – заинтересовался Кирилл. – Ты же говоришь, "вооружились ме-чами"?

– Потому что мечи у них преимущественно деревянные. Кроме того, для поклонников Толкиена характерны недержание речи и склонность к миссионерству. Будь Королёв из их чис-ла, он не преминул бы воспользоваться случаем и рассказать тебе, какую интересную книгу написал профессор Толкиен, как она ему нравится, а если ты прочитаешь, то она тебе понра-вится даже больше. Это называется толкиенуть. Они, в общем, пока безобидны. И вряд ли имеют хоть малейшее отношение к Володе и, соответственно, к убийству.

– А, кстати, на каком уровне ты связываешь убийство Клеста с Шиком и исчезновение Володи?

– На всех уровнях, – ответил Князев; глаза его блестели. – Совпадения бывают, в чём мы сегодня имели возможность убедиться, но если в одно и то же время в одном и том же мес-те происходят два идентичных по смыслу события – это уже не совпадение, это два проявле-ния одного и того же процесса.

– Ты хочешь сказать, что именно Володя виновен в убийстве авторитетов? – Артемьев уставился на друга, размышляя, не поехала ли у того крыша, и если поехала, то как далеко и в какую сторону.

– У меня богатая фантазия, – сказал Князев, усмехнувшись жёстко. – Но не настолько. Я даже не могу сказать, был Володя на месте преступления или нет. Но человек, который по-дарил ему меч и научил им пользоваться, почти наверняка там был. И если мы отыщем этого человека, то отыщем и Володю, и ключ к разгадке.

– Что ты предлагаешь? – спросил Артемьев.

Князев секунду подумал, а потом изложил свой план:

– Ты должен пойти к Королёвым и сказать Пашке примерно следующее...

Когда Ефим закончил, Артемьев помотал головой.

– Это, конечно, сработает, – согласился он. – Только ты совсем забыл, с чего мы на-чали. А начали мы с Геры и его кодлы. Вот с кем я прежде всего разобраться хочу, понимаешь?

– Я-то ничего не забыл, – сказал Князев. – А вот ты явно упускаешь из виду, что поис-ками убийц Клеста и Шика занимается именно Стрельцов. Когда мы узнаем, кто стоит за этим убийством, кроме Гусакова с его мелко-бандитскими интересами, мы сможем устроить утечку информации в нужном нам направлении – в направлении Геры...

– Всё-таки ты редкий провокатор, – сказал Артемьев почти с восхищением.

– Ещё какой редкий! – отвечал Князев.

3.

Вторая за сегодняшний день беседа Артемьева с Пашкой Королёвым не заняла много времени.

Кирилл позвонил от Князева и сказал матери Королёва, что должен будет ещё перегово-рить с её сыном по очень срочному делу. Мать, что вполне естественно, никакой (даже мало-мальской) радости по этому поводу не выказала, но и в повторной встрече не отказала.

Путь от Береговой улицы, на которой жил Князев, до Нижегородской, на которой жили Ко-ролёвы, не заняла у него много времени и уже через полчаса, после пешей прогулки, Артемьев звонил в простую обитую дермантином дверь.

– Извините, Мария Семёновна, – сказал он матери Пашки, – но в этот раз я бы хотел поговорить с Павлом наедине.

– Да, пожалуйста, – Мария Семёновна, казалось, обиделась, но из комнаты вышла, удалившись на кухню.

Артемьев повернулся к Пашке, который смотрел на него со спокойным равнодушием бо-лее взрослого и более умудрённого жизнью человека – такому действительно незачем волно-ваться. И такой действительно мало похож на простого подростка, увлекавшегося когда-то американскими видеофильмами, а теперь не увлекающегося "ничем особенным".

– У меня, Паша, к тебе больше нет вопросов, – сказал Артемьев. – У меня к тебе пред-ложение. Не согласишься ли ты стать свидетелем защиты?

– Какой защиты? – Пашка уставился на Артемьева с недоумением.

– Около часа назад, – сказал Артемьев, внимательно наблюдая за Пашкой, – опера-тивники угрозыска арестовали Володю. На этом дело о вооружённом нападении на группу под-ростков я заканчиваю и передаю его следователю. Однако в заключение хотел бы договорить-ся с тобой о твоей роли...

– В этом деле у меня нет никакой роли! – отрезал Пашка; он заозирался, ища поддерж-ки, но мать была на кухне, и ему пришлось продолжить разговор.

– В самом деле твоей роли нет, – согласился Артемьев, – но ведь ты друг Володи, или я ошибаюсь?

– Друг...

– Неужели ты не хочешь помочь другу?

– Хочу...

– Поговоришь со следователем, выступишь на суде, расскажешь, какой Володя был хо-роший парень: умный, добрый, честный. Охарактеризуешь его, так сказать, с положительной стороны. Скажешь, что Шнырёв ничего другого не заслуживал, более того – сам напрашивал-ся – ведь это правда?

– Правда...

– Вот так и скажешь. Это поможет Володе, и укрепит позицию защиты на суде.

– Я... постараюсь помочь, – сказал Пашка.

– Вот и прекрасно, вот и договорились, – Артемьев наклонился и похлопал Пашку по плечу. – На днях тебя вызовет следователь, и ты дашь показания.

Артемьев встал и, уже выходя, предупредил:

– Ты только пока никому не рассказывай об этом нашем разговоре. Потом – можно бу-дет, а сейчас не надо.

Артемьев попрощался с Пашкой и вышел вон. Далеко от дома он не отошёл, а устроился в скверике, на скамейке, так, чтобы видеть подъезд Королёвых. На скамейке он расстегнул одолженную у Ефима сумку, вытащил "плейер" фирмы "Sony", нацепил его на пояс, размотал шнур и вставил наушник в правое ухо. Нажал кнопку "Play" и услышал, как мать Паши Королё-ва спрашивает у сына:

– Ты куда это собрался?

– Надо мне, надо! – Пашку было слышно гораздо лучше.

Это и понятно: миниатюрное устройство в виде булавки с маленькой чёрной головкой Ар-темьев воткнул прямо в погончик Пашкиной рубашки, когда похлопывал его по плечу.

Вслед за "плейером" Кирилл извлёк из сумки пластмассовый блок электронной игры "Тетрис" с дисплеем на жидких кристаллах и пятью кнопками: четыре были расположены под дисплеем радиально, и одна – по центру. Когда он увидел его впервые в руках Ефима, то чуть не расхохотался.

– Вот уж не думал, – сказал он Князеву, – что ты на старости лет увлечёшься этими играми.

– Зря смеёшься, – заметил Князев. – Это не игра. Это электронная карта города, управляемая встроенным компьютером. А вот это "маячок" к ней, Ефим раскрыл обитую бархатом коробочку и показал Артемьеву лежащую на подушечке булавку. – Радиус действия "маячка" – два километра. Эти устройства позволяют отслеживать перемещения любого объ-екта в черте города...

– Плохо кончишь, Ефим, – сказал Артемьев завистливо. – Даже у нас таких устройств нет.

– Ты мне каждый раз это говоришь, – Князев улыбнулся. – Но это ещё не всё. В "мая-чок" встроен высокочувствительный микрофон. Ты сможешь слушать всё, что говорит его носи-тель.

– А где приёмник?

Так Артемьев познакомился с "плейером" фирмы "Sony".

– Как с этим работать?

– Смотри сюда, – показывал Князев. – Кнопки "Light" и "Right" соответственно дви-жение по карте влево или вправо, кнопка "Down" – вниз, кнопка "Rotate" – вверх. Кнопка "Start/Level" позволяет вывести на экран текущие координаты объекта и вывести сигнал маяка в центр рабочего поля карты. Это сделано для того, чтобы если ты отвлечёшься, то компьютер мог подсказать тебе, где находится в настоящий момент объект с маяком.

– Понял – не дурак, – ответствовал Артемьев.

– Теперь аудиосвязь, – сказал Ефим. – Микрофоном не злоупотребляй. Заряда бата-реи хватит максимум на два часа – тут уж ничего не поделаешь, слишком миниатюрное уст-ройство. Микрофон включай только в том случае, если уверен, что объект вступил с кем-то в контакт. Например, если он остановился.

– А если он будет беседовать в транспорте?

– Рекомендую каждые пять минут прослушивать эфир с полминуты. Вероятность того, что пропустишь что-нибудь интересное, существует, но она мала и находится в пределах до-пустимого. "Плейер" лучше держать на поясе так, как все носят...

– М-да-а, – протянул Артемьев. – Хорошо же я буду выглядеть со стороны: зрелый серьёзный мужчина с "плейером" на поясе, наушником в ухе и с "тетрисом" в руках – приду-рок, да и только!

– Переживёшь, – сказал Князев сухо. – И таких персонажей сейчас предостаточно: с музыкой на поясе и с "тетрисом" в руках. Не думаю, что ты будешь особо выделяться на об-щем фоне.

Артемьев хмыкнул, но делать было нечего, и он после небольшой заминки нацепил на себя амуницию тинейджера: "плейер"-приёмник на пояс, на ремень, а "тетрис"-карту взял в ру-ки.

Экипированный точно таким же образом, он и шёл сейчас по проспекту Коммунаров, на-блюдая за движением отметки "маячка" по карте города. Как и советовал Князев, время от вре-мени Кирилл включал подслушивающее устройство на приём. Однако ничего толкового и полезного для себя не услышал – только шум улицы.

Пашка с "маячком" прошёл два квартала по проспекту, потом свернул на Казацкую (быв-шую Калинина). Артемьев с отставанием в квартал следовал за ним. Проходными дворами Пашка добрался до Инженерной и пошёл по ней в северо-западном направлении. Артемьев вдруг понял, куда он идёт. Инженерная заканчивалась площадью Советской Науки, на которой располагались Техникум точного приборостроения, Дом молодёжного творчества и главное – средняя школа номер три, в которой учился Володя.

– Ага! – сказал Артемьев сам себе. – Ясно всё с тобой, мальчик.

Почти бегом Кирилл добрался до Инженерной, где замедлил шаг и включил "плейер" на приём.

– Извините, Лев Васильевич, – услышал он голос Пашки Королёва. – У меня для вас срочное сообщение.

"Лев Васильевич, – подумал Артемьев. – Так и запишем. Наверняка, какой-нибудь учи-тель. Надо будет потом позвонить завучу и навести справки".

– По телефону не мог? – недовольно спросил Лев Васильевич.

– Извините, Наставник, не мог. Это сообщение касается... Володи.

– Володи? Кильчицкого? Что случилось?

– Ко мне снова приходил этот... я вам рассказывал... из милиции... оперуполномоченный Артемьев. Он сказал мне, что Володю арестовали, и предложил быть свидетелем защиты... на суде...

Пауза. Кирилл остановился, вслушиваясь.

– Ты согласился?

– Да... А не надо было? Тогда я откажусь.

– Нет, ты поступил правильно. И то, что не стал мне звонить, тоже правильно. Скорее всего, твой телефон поставлен на прослушивание, а оперуполномоченный приходил к тебе специально, чтобы ввести в заблуждение и спровоцировать этот звонок. Ты молодец, Паша, что сумел проникнуть в помыслы нечистого.

"Нечистый?" Это что, обо мне?

– Так Володя не арестован?

– Конечно, нет. Он на нашей базе.

– А, может, ему всё-таки пойти в милицию? Этот оперуполномоченный сказал, что в та-ком случае у него есть шанс получить условный "срок".

– "Верующий в Него не судится, а неверующий уже осужден, потому что не уверовал во имя Единородного Сына Божия". Володю может судить только Бог. Мы не отдадим его суду нечистых.

Религия? Религиозная секта? Господи, как я сразу-то не допёр?!

Когда Артемьев понял, что имеет дело с хорошо законспирированной религиозной сек-той, большинство вопросов (и к Заку в том числе) у него отпали.

– Но... – Пашка явно заколебался, говорить или нет, но потом всё-таки спросил: – Они же искать его будут, ему придётся скрываться всю жизнь разве это хорошо?

– На всё воля божья, – цинично ответил Наставник. – Не беспокойся за Володю. Он уже сделал свой выбор. Он решил оставить дом и семью, чтобы полностью посвятить себя служению Господу.

– А... можно мне... тоже... – попросился вдруг Пашка.

– Ты тоже когда-нибудь покинешь свой дом! – торжественно заявил Лев Васильевич. – Но сейчас это делать рано. Когда закончится вся эта история с Володей, мы поговорим с тобой о такой возможности.

– Спасибо вам, Наставник.

– Иди, Воин, и помни об осторожности. За тобой наблюдают нечистые. Не опозорь слу-чайно сказанным словом или необдуманным делом святое имя Господа перед их лицом.

– Не опозорю, Наставник... До свидания.

– До свидания, Паша.

На всякий случай Артемьев послушал эфир ещё секунд пятнадцать. Потом выдернул на-ушник и в два движения запихал оборудование в сумку. Перекинув сумку через плечо, он со-шёл с Инженерной, чтобы не столкнуться невзначай с Пашкой, бегом обогнул школу, перемах-нул через невысокую ограду и как раз поспел увидеть, как двое мужчин заходят в спортивный комплекс. Расстояние было достаточно большим и подробностей Артемьев не разглядел, од-нако сомневаться не приходилось – кто-то из этих двоих только что беседовал с Пашкой, и, значит, кто-то из этих двоих являлся Наставником по имени-отчеству Лев Васильевич. Пре-ступником. Потому что как ещё назвать человека, который прячет от следствия малолетнего меченосца, совершившего вооружённое нападение? В ущерб меченосцу же, заметим в скобках.

Пригибаясь и оглядываясь, не заметил ли кто его присутствия здесь, Артемьев прокрался почти к самому комплексу и, затаившись, дождался, когда двое мужчин выйдут оттуда и, мирно беседуя, двинутся прочь. Одного из них худощавого длинноволосого субъекта в джинсах и тёмной рубашке – Артемьев не знал ("Это и есть Наставник?"), зато второго опознать не со-ставило особого труда.

"Интересные дела, – размышлял Кирилл, наблюдая, как Лев Васильевич (?) удаляется по дорожке в сопровождении Сергея Фёдоровича Зака. – И что теперь прикажете думать? Или старый пройдоха соображает лучше, чем прикидывается, или он ещё тогда всё знал и морочил мне голову. Ай-ай-ай, Сергей Фёдорович, нехорошо коллег обманывать – пусть даже и быв-ших – нехорошо! Как результат – вы мне не помогаете, и я вам не помогу".

Артемьев посидел в кустах ещё минут десять, убедился, что и Наставник, и Сергей Фё-дорович ушли с концами, сделал морду кирпичом и пошёл напрямик к входу в комплекс. Из-вестное правило о том, что наглость города берёт, он признавал и всемерно использовал.

Однако применить его на этот раз Артемьеву не довелось: вахтёр на входе спал, как младенец, и даже причмокивал во сне. Артемьев проскользнул мимо него на цыпочках, не же-лая тревожить.

Минут за двадцать он осмотрел здание, подсвечивая себе "потайным" фонариком, пре-дусмотрительно захваченным у того же Князева. И очень быстро понял, что единственным дос-тойным пристального изучения местом является закрытый на замок подвал. Артемьев разло-жил сумку на полу перед дверью и извлёк из неё солидный набор отмычек настоящего швед-ского производства. Отмычки эти были трофеем Ефима Князева, захваченные им в честном бою четыре года назад у взломщика-киллера, присланного из Москвы с целью физического устранения мэра Ветрогорска.

Ещё минут двадцать Артемьев потратил на замок. Тот оказался с секретом и справиться с ним удалось не без труда. Но и это дело сладилось; Кирилл открыл дверь, собрал разложен-ный инструментарий в сумку и переступил порог.

Помещение подвала производило впечатление прежде всего своим объёмом. Расстоя-ние между бетонным полом и едва различимым потолком Артемьев оценил в три человеческих роста. В ширину подвал был метров семь, а длину – все двадцать. Впечатление огромности этого помещения усиливалось ещё и тем, что оно было практически пустым. Слева вдоль сте-ны тянулась простая деревянная скамейка из тех, какие можно увидеть в спортивном зале, справа были навалены друг на друга связки старых учебников. Под потолком тянулись трубы, но они были хорошо изолированы, и нигде не капало. Вообще, здесь было на редкость (для подвала) чисто и сухо.

Кирилл направился в противоположный входу конец, поводя фонариком из стороны в сторону. Через несколько метров скамейка закончилась, и он увидел поставленные в ряд ста-рые шкафы, подошёл к ним, открыл створки. Шкафы оказались забиты самой различной тарой: пустыми бутылками, банками из-под краски, другой стеклянной посудой, среди которой Ар-темьев опознал несколько аптечных пузырьков, наполненных по самое горлышко. Он взял один, отвинтил крышку, понюхал, поднеся пузырёк к самому носу, и вскрикнул, чуть стекляшку не выронив. В нос шибанул настолько густой аммиачный запах, что у Артемьева слёзы из глаз брызнули. Он поспешно завинтил крышку и вернул пузырёк на прежнее место.

Потом Кирилл осмотрел другую стену. Здесь стояли деревянные неокрашенные щиты. Они были прислонены к стене под достаточно большим углом, и Артемьев на всякий случай заглянул в щель. Ничего там не обнаружив, Кирилл продолжил осмотр.

Подойдя к противоположному от входа концу подвала, Артемьев огляделся и присвист-нул: здесь, почти у самой стены, стояла некая уродливая конструкция, накрытая чёрной тканью. Кирилл сдёрнул покрывало и увидел большой металлический короб, выкрашенный золотистой краской и совершенно пустой изнутри. Артемьев наклонился и пошарил по дну короба. Нет, ни-чего нет. Пальцы, правда, скользнули по поверхности, словно она была чем-то смазана. Ар-темьев поднял руку и понюхал кончики. Поморщился и чихнул. Отдавало медицинской химией. Кирилл брезгливо вытер пальцы о покрывало и огляделся более внимательно. Пошарив лучом фонарика по стене, он обнаружил на ней ещё один интересный артефакт.

Артефакт висел на высоте человеческого роста и тоже был аккуратно задрапирован ма-терией. Кирилл обошёл короб и, чуть помедлив, убрал и эту примитивную маскировку (или че-хол?).

– Ого, – вырвалось у Артемьева. – Хотел бы я знать, что это такое.

Артемьев был зачарован. Перед ним на стене висел меч – не меч, крест не крест, а что-то среднее: длиной метра полтора, с тусклым, но острым лезвием, с непропорционально большой крестовиной. При ещё более подробном рассмотрении выяснилось, что у рукоятки меча припаяна человеческая фигурка: выгнутая от мучительной боли, с раскинутыми по сторо-нам крестовины руками – Иисус из Назарета. Только почему на мече?

Додумать Кириллу не дали. Он услышал скрип двери за спиной, мгновенно погасил фо-нарик и, ступая только на носки, быстро добежал до деревянных щитов у стены. Там он присел и протиснулся в замеченную ранее щель как раз в тот момент, когда вошедший зажёг свой соб-ственный фонарь и мягко беззвучно прикрыл за собой дверь.

4.

Артемьев опознал вошедшего далеко не сразу. Никак потому что не ожидал от известно-го лица подобной прыти.

Кирилл, сдерживая дыхание, наблюдал, как вошедший двигается по подвалу. В первую очередь тот проверил, не стоит ли кто-нибудь за дверью: пятно света от фонаря скользнуло по стенам слева и справа от входа. Потом, убедившись, что сюрприза с этой стороны ждать не приходится, вошедший зашаркал в сторону Артемьева.

Как и Кирилл перед этим, вошедший продвигался по подвалу медленно, шаря по стенам лучом фонаря. Чтобы разглядеть вошедшего, света этого фонарика было явно недостаточно – Артемьев видел только одну левую руку, казалось, торчащую из кромешной тьмы.

Вошедший приостановился у связок книг, посветил фонариком, читая названия на кореш-ках, хмыкнул и пошёл дальше. При своём движении по подвалу вошедший издавал какой-то странный звук – словно постукивание. Артемьев прислушался, пытаясь распознать природу этого звука, но так к какому-то определённому выводу и не пришёл.

"Может, у него на одном из каблуков набойка, – подумал Кирилл. – Надо будет иметь в виду".

Вошедший задержался и у шкафов, со скрипом приоткрыл дверцу того самого шкафа, в котором копался Артемьев. Пятно света скользнуло по бутылкам, банкам, пузырькам. Секунд пятнадцать вошедший разглядывал пузырьки, потом выбрал один и, положив фонарик на пол-ку, стал отвинчивать крышку. Он воспроизводил действия Артемьева почти один к одному, и Кирилл понял, что вошедший – такой же посторонний здесь, как и он, оперуполномоченный уголовного розыска, капитан Кирилл Артемьев.

Вошедший понюхал бутылёк. Потом Артемьев увидел, что он вытряхивает содержимое бутылочки себе на ладонь. Отставив бутылочку, вошедший ещё пошарил на полке, и в руках его появились спички. Вошедший зажёг одну, и поднёс колеблющийся огонёк к смоченной пе-ред тем ладони.

Кисть руки вдруг вспыхнула ярким насыщенным пламенем. Артемьев едва сумел сдер-жать возглас – так он был изумлён. А вошедший тихо рассмеялся.

Пламя быстро догорело и погасло.

– Диэтиловый эфир, – сказал хорошо знакомый Артемьеву голос. – Дешёвые фокусы.

"Так это же Зак! – догадался наконец Артемьев. – Вот старый хрен – и сюда тоже по-спел! Толку вот только от его самодеятельности".

Сергей Фёдорович – а это был именно он – тем временем взял в руки фонарик, закрыл шкаф и, постукивая тростью, двинулся к финишной черте, то бишь к позолоченному коробу и мечу-распятию на стене.

Артемьев выдвинулся из-за щита, встал во весь рост и кашлянул. "Добрый вечер, Сергей Фёдорович," – хотел сказать он, приготовив ехидную улыбку, но ничего сказать не успел.

Реакция Зака была совершенно неожиданной и ошеломляющей. Фонарик погас, и Ар-темьев едва не получил тростью по голове. В последний момент он успел что-то почувствовать и наклонился. Трость концом задела его плечо; Артемьев повернулся на пятках и, не удержав равновесия, упал на спину.

– Сергей Фёдорович! – закричал он обиженно. – Так ведь и убить можно!

Зак остановился.

– Бляха-муха, – ругнулся он и после некоторой паузы зажёг фонарик.

– Добрый вечер, товарищ оперуполномоченный, – сказал он, светя Артемьеву прямо в лицо. – А что вы здесь делаете?

– То же, что и вы, – ответил Кирилл, поднимаясь и потирая ушибленное плечо. – И не светите мне в глаза!

Сергей Фёдорович отвёл фонарик.

– Шустрый вы, товарищ капитан. Вас я ожидал увидеть здесь в последнюю очередь.

– А я вас... в последнюю... С кем вы разговаривали у входа в комплекс?

– О-о, товарищ оперуполномоченный, – восхитился Сергей Фёдорович. – Вы делаете заметные успехи... Давайте вашу зачётку.

– Мне не до шуток, Сергей Фёдорович, – заявил Артемьев, включая свой собственный фонарик, отчего сразу стало заметно светлее. – Я на службе.

– А что, в ваши служебные обязанности входит пугать ни в чём не повинного пенсионе-ра? А вдруг у меня сердце слабое?

– По вам не скажешь. Как заехал тростью!.. А если у вас сердце слабое, Сергей Фёдо-рович, то нечего лазить по чужим подвалам и выпендриваться, как малолетний. С кем вы раз-говаривали?

– Мы не сотрудники, и не партнёры, товарищ капитан, – сказал Зак решительно. – И я не обязан отчитываться перед вами.

Артемьев едва не вспылил, но сумел сдержаться.

– Сергей Фёдорович, – сказал он почти спокойно, – вы же оперативник с огромным ста-жем; вам ли не знать, как раздражает профессионала любая самодеятельность, тем более со стороны людей причастных и заинтересованных. А вы, кроме всего прочего, ещё и не хотите отвечать на мои вопросы. Вам что, прислать повестку?

– Не надо на меня давить, товарищ оперуполномоченный, – сказал Зак с холодной ус-мешкой; он специально поднял фонарик и осветил своё лицо, чтобы Артемьев мог её видеть. – Не надо. Вам же хуже будет.

– Скажите, Сергей Фёдорович, вы любите Володю? – прибег Артемьев к последнему (и запрещённому с позиций высоколобой морали) аргументу.

– А-а, – ответил на это Зак, – вот куда вы клоните, товарищ капитан. Но эти вы меня не пробьёте – косточка у меня другая.

– Я не собираюсь вас пробивать, – сказал Артемьев. – Это не входит в мои планы. Я просто хочу напомнить вам, Сергей Фёдорович, что пока мы здесь препираемся, Володя, воз-можно, сидит и дожидается смерти.

– Так, – сказал Зак; лицо его исказилось. – Что ты знаешь?

– Вы даёте своё согласие на сотрудничество со мной? На сотрудничество во всех смыс-лах?

– Даю, – сдался Зак. – Только говори, капитан.

– Володя попал в очень скверную историю, Сергей Фёдорович, – сказал Артемьев очень серьёзно. – Он оказался втянут в деятельность религиозной секты, которая вчера со-вершила убийство.

– Вот как? – сказал Зак. – Ты многое знаешь, капитан. И про секту знаешь...

– Знаю, – кивнул Артемьев. – В том числе я знаю, что Володе угрожает смертельная опасность. Убийство, которое совершила секта, затрагивает вплотную криминальные круги, и Володя стал той ниточкой, по которой уголовники могут выйти на настоящих убийц. Не думаю, что руководители секты захотят рисковать. Они уже убивали и вполне способны совершить ещё ни одно убийство.

– У тебя есть план действий? – деловито осведомился Зак.

– Для начала постарайтесь ответь на мои вопросы, – сказал Артемьев. Кто такой "Лев Васильевич"?

Зак изогнул бровь:

– И это знаете? Ловко. Это человек, с которым я... как ты выразился... "беседовал у вхо-да в комплекс". Лев Васильевич Скоблик. Учитель истории школы номер три и, по всему, один из руководителей секты.

– По чему "всему"?

– На него всё завязано. Во-первых, он пользуется любовью школьников. Во-вторых, он ведёт группу продлённого дня. В-третьих, он участвовал в организации апрельских сборов.

– Были сборы? В апреле?

– Да. И на эти сборы ездил Володя. На целый месяц. Думаю, именно там секта занима-лась основной "промывкой" мозгов.

– Ну что же вы за человек такой! – воскликнул Артемьев. – Если бы вы мне это рань-ше сказали, про сборы, насколько всё проще было бы!

– А что такое? – не понял Зак.

– Я уже знал, что Дима Лач пережил сильный психологический стресс в апреле.

– Не выдержал обработки?

– Или, наоборот, выдержал.

– Извини меня, капитан, – вымолвил тяжело Сергей Фёдорович. – Я просто тебя недо-оценил.

– Ладно, – отмахнулся Артемьев. – Ещё один вопрос, и уходим отсюда.

Он повернулся к стене, у которой стоял позолоченный короб, и, подняв фонарик, посве-тил вверх.

– Может быть вы знаете, что это такое? – спросил Артемьев, указывая на крест.

Сергей Фёдорович с минуту молчал, разглядывая меч-распятие. Артемьев терпеливо ждал ответа.

– Это реликвия, – сказал Зак и вдруг улыбнулся. – Ни одна секта без реликвий не об-ходится. Сектанты должны ею очень дорожить. И за эту реликвию мы выкупим жизнь Володи...

Глава тринадцатая

Испытание

Началось всё с того, что в среду вечером брат Василий навестил ребят в жилом блоке. Те уже готовились ко сну: вялые и мокрые. Брат Василий присел на краешек койки, которую занимал друг Димыч. Володя уже улёгся на свою вторым ярусом над койкой друга Димыча – и слышал весь разговор.

– Вечер добрый, мальчик мой, – сказал брат Василий.

– Вечер добрый, – отозвался Димыч, как показалось Володе, дрогнувшим голосом.

– У меня вот к тебе какое дело, мальчик мой, – продолжал брат Василий. – Говорят, ты хорошо на гитаре играешь?

Это было правдой: Димыч действительно играл на гитаре отменно. И даже когда-то (классе в шестом – ещё до появления Наставника в его жизни) мечтал поехать в Москву или Питер – устроиться в какую-нибудь популярную группу и стать рок-звездой. Теперь он занятия с гитарой практически забросил и брался за неё только после долгих уговоров друзей – по большим праздникам. Поэтому он ответил брату Василию так:

– Играл когда-то...

– А как ты играл? На слух или по аккордам? – продолжал гнуть свою линию брат Васи-лий.

– И так, и так, – не стал скрывать друг Димыч.

– О! – восхитился брат Василий. – То что надо! Ты бы не мог меня слегка подучить?

– В каком смысле? – после некоторой заминки переспросил Димыч.

– Я давно хочу по записи научиться играть, – признался брат Василий. На слух уже умею, а в закорючках этих дурацких разобраться не могу.

– А чего тут разбираться? – слова брата Василия явно задели Димыча за живое (хоть и глубоко спрятанное, но живое!). – Просто всё... – он вдруг осёкся.

– Так вот я и говорю, – будто и не заметил заминки брат Василий. Тебе – просто, а мне без чужой помощи не разобраться.

– Да я и не играю совсем.

– Тебя никто играть и не заставляет. Просто покажешь, что дёргать – и всё. А играть буду я.

В общем, брат Василий Димыча убедил. Да и с чего бы ему отказываться помочь "хоро-шему человеку"? Они ушли, а Володя, успев посочувствовать другу, что вот все завалились, а тому ещё неизвестно сколько "бренчать", закрыл глаза и мгновенно уснул.

Ночью, часа в три, Володе приспичило, и он полез с койки вниз и в слабом свете дежур-ной лампочки над дверью увидел друга Димыча, сидящего, подобрав ноги, на постели. При этом друг Димыч совершенно отстранёно смотрел в одну точку, в пол.

– Ты чего не ложишься? – спросил его Володя шёпотом.

Друг Димыч не ответил. Володя пожал плечами и отправился в туалет. Вернулся минуты через две и застал Димыча в той же позе.

– Димыч, спать давай, – напомнил Володя ещё раз, ожидая хоть какого-нибудь ответа.

Но не дождался. Тогда Володя присел к нему и спросил:

– Случилось чего? Ты скажи, не бойся.

– Ни-че-го не случилось, – раздельно и всё так же глядя в одну точку, сказал друг Ди-мыч. – И я ни-че-го не боюсь.

Володя понял, конечно, что-то случилось, но как выведать это у Димыча, который поче-му-то замкнулся и не хочет поделиться сутью проблемы даже с лучшим и самым близким из друзей? К тому же, Володя принюхался и обнаружил, что от Димыча пахнет. И не луком или зубной пастой "Памарин" – водочным перегаром. Это открытие настолько поразило Володю, что он на несколько секунд потерял дар речи. Когда же ступор прошёл, Володя спросил у Ди-мыча довольно резко и без всяких там обиняков:

– Ты что, пьян, Димыч?

– Ложись и спи, – ответил Димыч.

Он поднял наконец глаза, и Володя увидел в них, в глубине тёмных зрачков, столько не-нависти, что даже отшатнулся.

– Пить водку – это грех! – заявил Володя с некоторым испугом.

– Если ты не уберёшься – ты мне больше не друг, – сказал Димыч очень просто, и Во-лодя понял, что спорить, убеждать, а тем более – выспрашивать, здесь и сейчас неуместно, ненужно, вредно.

Володя полез на верхнюю свою койку и несколько минут полежал, прислушиваясь к тому, что происходит внизу. Мысли беспорядочно толкались, но среди них не было ни одной по-настоящему умной. Что могло случится? Димыч пьян? Получается, его напоил брат Василий? Зачем он это сделал? Ведь если эта история всплывёт, он слетит со своей должности в два счёта... А почему ты так решил? Если история всплывёт – из лагеря в два счёта вылетит друг Димыч, а брат Василий – ещё бабушка надвое сказала: незаменимый кадр, специалист по всем видам оружия – такому замену не сразу найдёшь. Уж до конца-то сборов Наставник его присутствие дотерпит – Володя давно убедился, что порой Наставник может проявлять удиви-тельную гибкость.