Текст книги "Японская война 1905. Книга седьмая (СИ)"

Автор книги: Антон Емельянов

Соавторы: Сергей Савинов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– И кто победил? – когда споры начали затихать, Буденный первым повернулся ко мне.

Все верно: итоговое решение было за мной. После недавних мыслей на мгновение захотелось малодушно провести голосование, вот только… Я и так уже слышал, кто какой идеи придерживается. Офицеры сказали свое слово – это их дело, мне же нужно было взвалить на свои плечи ответственность – а это мое. Вроде бы мелочь, но… Я невольно подумал, а как непросто было Сталину, выбирая между планами Жукова и Ватутина в 43-м. Тогда он остановился на более осторожном варианте, а я?

Чутье продолжало говорить, что осторожность хороша. Но не сейчас!

– Берем в работу план Павла Анастасовича, – я принял решение и крепко пожал руку Мелехову. Потом рукопожатие досталось Лосьеву. – Только заложите резервы по людям и по времени с учетом опасений нашего штаба. И начинайте привлекать японцев и флот: им пора уже знать сроки и основные задачи, которые придется выполнить любой ценой.

* * *

После завершения совещания все начали быстро расходиться по своим делам. Большинство держались вместе, но некоторые отбивались парами или тройками, чтобы продолжить разговор наедине.

– Антон Иванович, что думаете об авантюре нашего генерала? – Корнилов добавил в голос ехидных ноток. – Вы не успели проявить себя в Маньчжурии и Корее, так, может, рванете на другой конец света?

Пока шла война, Лавр Георгиевич не сомневался в приказах и просто делал свое дело. Хорошо делал, но вот наступил условный мир, и вся работа разведки стала перетекать в руки Огинского. Внутренние операции, внешние… Сам Корнилов сначала нашел себя в наборе новичков, обучении, пару раз его привлекал к своим операциям Хорунженков, да и на китайской границе было неспокойно. Но все это было не то! Армия, которая несколько месяцев была его семьей, снова стала просто армией, и не все, что происходило вокруг него, нравилось Корнилову.

– Не думаю, что это нужно мне, – Деникин, как и всегда, ответил на вопрос очень неспешно. – И не думаю, что это нужно России.

– Ну что же вы, – Корнилов дурачился. – Говорят, в Америке до сих пор верят в силу кавалерии, и вы бы смогли показать им, что такое настоящая казачья атака.

– В любом случае Макаров сказал, что не отпустит туда никого старше капитана, – Деникин был все так же серьезен. – Да и сам тоже не сможет отправиться. Если кто-то его уровня лично покажется среди японцев, то это, считай, объявление войны будет.

– Думаете, поэтому наши так полны энтузиазма? Потому что не им самим придется все это реализовывать?

– Уверен, что с одними капитанами целый корпус точно не отпустят. Проведут как-то по-хитрому, но хотя бы нормальный штаб и сильных офицеров для каждого полка все равно найдут. Кстати, а вы не думали, что Огинский сидел все это время в поручиках как раз для такого случая?

Корнилов от такого предположения чуть с шага не сбился. Если это правда, то становилась понятна та уверенность, с которой его соперник говорил о том, что обеспечит войска картами и информацией. Либо сделает, либо умрет – хорошо устроился.

– Меня, если честно, больше смущают не военные дела и даже не их последствия, – продолжил Деникин. – В первом Макаров хорош, и я бы десять раз подумал сомневаться, если бы он сказал, что невозможное на самом деле можно претворить в жизнь. Во втором – ему есть кому посоветовать. Но вот то, что он творит в городе… Развитие заводов – понятно. Сделать парки или музеи на открытом воздухе из военной техники – это даже интересно. Но он вкладывает деньги в странные вещи.

– Вы про училища, которые он открывает по две штуки в месяц? Недавно появилось кулинарное, так там людей учат несколько армейских поваров. Уже полсотни человек набрали, там курс на полгода для взрослых и на два для подростков – и куда нам столько поваров?

– Учитывая, что на всех центральных улицах в каждом доме по два кафе – этим-то точно найдется работа. Да и затраты небольшие, но Макаров же и другие проекты затевает. Видели котлован за старой железнодорожной платформой? Там планируют станцию водоочистки. Своя электростанция, куча насосов, всякие фильтры, а потом километры труб по всему городу – и для чего? Чтобы даже в бедных районах у людей была чистая вода. Или еще один проект. Трамваи, как у «Сименс и Хальске» в Берлине. Я понимаю, когда это повторили в Киеве, Москве или Риге, но тут-то ради кого стараться? – Деникин с каждым словом как будто все больше и больше распалялся.

Корнилов даже удивился: ему-то казалось, что это только у него нервы начали идти вразнос. А тут, оказывается, у Антона Ивановича тоже есть какая-то обида. Профессиональное чутье сразу взвыло.

– Вроде и понимаю вас, – спокойно ответил Корнилов. – Но и вы сами знаете ответы на свои вопросы. Будет чистая вода, люди не будут болеть. Учитывая, сколько их собралось в Инкоу и сколько продолжает прибывать – вопрос это очень важный. Макаров в медицине понимает, так что пускать подобные дела на самотек точно не хочет. Ну и трамваи – тут и того понятнее. Много заводов, много рабочих – не будет транспорта, и как они все до работы добираться будут? А так за счет выигранного времени как бы все эти линии еще в этом году не успели окупиться.

Корнилов замолчал, ожидая, что же теперь скажет Деникин. Тот тоже ничего не говорил, они почти дошли до перекрестка, где обычно расходились, но тут Антон Иванович все же не выдержал.

– Неправильно все это, – начал он. – То, что Макаров тратит свои средства на простых людей – это нормально, многие так делают, и польза действительно от этого есть. Однако все остальные при этом не забывают, откуда они вышли. Думают о народе, но и о тех, с кем росли да учились, не забывают. А Макаров – иногда кажется, будто чужой. Мы для него чужие! И нет разницы ему, для кого стараться – ради меня, вас или какого-то Ваньки-рядового. Понимаете?

Корнилов кивнул и задумался. А ведь действительно: было что-то подобное в поведении генерала. На войне не бросалось в глаза, а сейчас… Кстати, он же вчера случайно пересекся в госпитале с княжной Гагариной, и та тоже что-то подобное упоминала. Не прямо, но – Корнилов неожиданно осознал – у нее ведь тоже стало меньше дел, больше времени смотреть по сторонам. Смотреть, думать, сравнивать.

А не нужна ли эта новая война Макарову как раз для того, чтобы люди не стали себе головы всеми этими странностями забивать? Может, не будь их, и со всеми бы уже давно замирились и договорились?

* * *

Михаила Гордеевича Дроздовского и его роту уже как месяц прикрепили к китайским силам самообороны. Официально это хунхузы распоясались. Неофициально – действительно хунхузы, только при поддержке экспериментальных британских броневиков, нападали исключительно на поддерживающие торговлю с Россией и ее союзниками деревни. И что самое обидное – один раз они встали на след и почти догнали убийц, но те ушли из района Чэндэ в Чжанцзякоу, и приданные отряду китайские чиновники сразу их остановили. Потому что договор на патрулирование касался только трех восточных районов провинции Хэбэй.

И как в такой обстановке работать? Когда враг всегда может отступить, когда он выбирает место и время боя? Генерал сказал, что уже в следующем году они засеют с запасом свои земли, и тогда можно будет не беспокоиться о реакции Китая… Но пока Маньчжурия и союзники зависели от еды из Чжунго, приходилось играть по их правилам, и хорошо, что хотя бы пока враг тоже действовал осторожно и не пытался заманить их в ловушку.

– Михаил Гордеевич! – в палатку Дроздовского ворвался Тюрин. – Новое нападение! Деревня Шичэн, всего в тридцати километрах от нас!

Дроздовский, даже не одевшись, подскочил к карте. Действительно, очень близко, а еще – туда вели сразу две дороги! Может, получиться сыграть на опережение.

Глава 4

Дуглас Хейг продолжал обкатывать новую технику, с каждым днем все больше проникаясь тем, что на самом деле у каждой нации свое предназначение. Итальянцы строят красивые дома, немцы жарят самую невкусную капусту в мире, китайцы служат, а англичане – правят. Это же так разумно: кто-то ведь должен делать эту работу, а они определенно делали ее лучше всех.

– Староста предупреждает, что русский отряд выдвинулся в нашу сторону, – подбежал с докладом Артур Кэри Эванс.

Заместитель Хейга был еще совсем молодым, но после того, как подстрелили Хэнкока, они с Фуллером остались самыми опытными офицерами в отряде.

– Кто? Кавалерия, пехота, броневики? – учитывая, как быстро русские научились перебрасывать войска, им на самом деле мог встретиться кто угодно. Первые два – будет проще, третье – сложнее, но интереснее.

– Броневики! – выпалил Эванс. – Вернее, и они тоже. К нам идет 12-я механизированная рота капитана Дроздовского. Того самого.

Губы Хейга злобно сжались. Он действительно потратил время, чтобы узнать имя того человека, кто заставил его убегать в прошлый раз. Того, из-за кого погибли Митфорд и Хэнкок. Михаил Гордеевич Дроздовский и его ведомый – он ждал встречи с ними.

– На позиции! И вызывайте Фуллера, чтобы ударил им в спину! Нужно успеть, пока нас не начали глушить!

Хейг прекрасно запомнил, как русским помогла связь между машинами в прошлый раз. Увы, британские ученые еще пока не разобрались с тем, как работают их приемники – придется немного подождать – так что англичанину приходилось обходиться тем, что было. Но даже так он старался использовать радио на полную. До боя этого хватало, а потом… Если первый удар окажется для врага последним, то все их возможные переговоры и вовсе не будет иметь значения.

– Едут! – наблюдатель из машины Хейга спрыгнул со своей позиции и поспешил задраить за собой люк, теперь они будут следить за врагом только через перископ.

– Ждем! – Хейг хотел, чтобы как можно больше русских машин выбрались на открытое пространство.

И вот тогда-то он и откроет огонь. А следом за ним и все остальные, и на этот раз никто от них не уйдет. Вот только почему впереди мельтешат одни десантные броневики? Ни одного с пушками. А специальные удлиненные машины тем временем разлетелись во все стороны как тараканы, высаживая стрелковые группы сразу в пяти разных точках.

– Огонь! – Хейг понял, что про них тоже знали, и дальше терпеть не было смысла.

Наоборот – затянут, и русские развернутся совсем без потерь. А так хотя бы пару броневиков они должны достать! Выстрел! Еще! Один из десантных бортов задымил. Хейг махнул водителю, чтобы тот выводил их на возвышенность – продолжить преследование. Еще выстрел. На этот раз русский броневик вспыхнул, и из него в последний момент успела выскочить одинокая фигура. Остальные, похоже, не выжили. А этот – оказался хитрым! Завернулся в какую-то шерстяную накидку, скинул ее вместе с пламенем и тут же скрылся в высокой зеленой траве.

Ничего, один выживший из целой машины – это немного. Хейг старался не думать, что десант русские уже высадили, а экипаж у тех мог быть и меньше, чем у них самих. Возможно, 8 человек на броневик – это лучше, чем 12, которых им приписали изначально, но все равно много.

– Продолжаем огонь!

Через минуту они подбили еще один броневик, а потом почти сразу еще два. Охота оказалась удачной, и экипаж Эванса даже увлекся. Вытянулся вперед за отходящими русскими машинами, и в этот момент их тоже обстреляли. Та самая пехота, которую в самом начале высадили подбитые броневики, накрыла их минами, а потом раздался басовитый голос небольшой пушки. Похоже, русские вытащили все нужное на своих спинах и довольно быстро собрали.

– Продолжаем! – настроение Хейга, впрочем, все равно было на высоте.

Они уже сражались с регулярными частями 2-й Сибирской, и их орудия ничего не могли сделать с современной английской броней. Эванс тоже это знал, поэтому уверенно двинул машину вперед – и тут же замер после первого же попадания. Хейгу показалось, что он даже услышал страшный металлический крик. Машина Эванса дернулась назад, неуклюже завернула в сторону, и в этот момент англичанин увидел дыру в боковой броне.

Русские собрали не одну, а две пушки! И первая, сама не пробив лобовую броню, тем не менее выманила броневики под удар второй! Быстро они. Не прошло и пары месяцев, а русская артиллерия из беззубой старухи снова превратилась в опасного хищника. Вот же помешанные на сражениях вояки! Операция, которая должна была вернуть Хейгу веру в себя, вместо этого снова заставляла его страдать. К счастью, еще пока не случилось ничего непоправимого. Приказав выпустить желтую ракету «следуй за мной», Дуглас повел свой броневик по широкой дуге.

Подбитый Эванс пристроился в конце колонны, понемногу отставая, но все остальные держали темп. Ничего, буквально пять минут, и они зайдут русским во фланг. Выйдут из-за сопки, да в пулеметы – на такой дистанции никому не устоять. А там и отделение Фуллера подтянется, завершая разгром! До цели оставалось всего ничего, когда в воздухе громыхнуло. Сначала Хейг не понял, откуда, но потом… На сопку, которой они прикрывались от русской пехоты, выбрались русские же броневики. Те самые, которые они не нашли в самом начале и которые, похоже, дали круг и пришли по другой дороге.

– Китайцы ответят за то, что не предупредили! – Хейг сразу нашел виноватых, а потом задумался.

Что дальше? Расстояние между ними сейчас около километра, разница в высоте не такая критичная, чтобы обращать на нее внимание – разве что русские будут первое время прятаться за гребнем, но… Если их пушки, как и раньше, не смогут ничего им сделать, то и не страшно. Прорвемся и уничтожим!

Не успел Хейг додумать эту мысль, как головной русский броневик с птицей из имперских лент снова дал залп. Мимо! Русские били плотно, но машины на ходу – не самая удобная мишень. В голове Хейга родилась новая идея, и тут выстрелил тот самый ведомый, что в прошлый раз умудрился подбить Хэнкока. И снова – словно какая-то нечистая сила навела его руку. Один-единственный снаряд ударил точно в стык башни и корпуса идущей позади всех машины Эванса.

Взрыв. Какой-то ученик-неудачник подбил уже второго лейтенанта-коммандера в отряде Хейга.

– Уходим! – Дуглас побледнел, но нужно было доводить дело до конца.

Под светом улетающей красной ракеты они развернулись и, прикрывшись дымом от потерянного броневика и сгорающих заживо товарищей, ушли назад. Этот бой пошел совсем не так, как хотелось бы Хейгу, но ничего… В следующий раз он будет готов лучше. В следующий раз он обязательно отомстит!

* * *

Михаил Гордеевич Дроздовский готовил доклад о последнем сражении. Идея заманить англичан в ловушку, пожертвовав транспортами, сработала. Оставшиеся на своих местах до последнего водители даже успели выскочить и не пострадали. Спасибо шерстяным одеялам из специального комплекта, которые обугливались, но не горели… А главное, спасибо новым снарядам с укрепленными стенками, которые показали себя очень хорошо – даже из 47-миллиметровых пушек легко пробивали новую английскую броню.

– И чего нам сразу такие не дали? – рядом сидел Тюрин, которого Дроздовский уже давно натаскивал как своего будущего помощника.

– А ты смотрел, что они делают со старыми броневиками? Вроде тех, на которых с нами японцы сражались?

– Наверно, в решето превращают.

– Для решета нужно, чтобы снаряд успел взорваться. А эти по тонкой броне, как ни играй взрывателями, почти всегда успевают пролететь насквозь. Возможно, если доработать запалы – я в этом не очень разбираюсь – что-то в итоге и получится, но пока… Для одних врагов один тип снарядов, для других – другой. Я слышал, что у нас на флоте была похожая проблема. Много бронебойных, тугие взрыватели – и в итоге снаряды, даже попадая, часто пролетали сквозь японские корабли. И что самое обидное: в бою такое еще и не всегда заметишь, и часто можно решить, что это не снаряд такое учудил, а у тебя прицел сбился. Вносишь корректировки, все уже точно летит мимо, а враг продолжает безнаказанно тебя обстреливать. В общем, больше и сильнее – не всегда лучше. И кому как не тебе это понимать.

Тюрин сразу вспомнил оба своих золотых выстрела и гордо улыбнулся. У него это нечасто получалось, но иногда он словно ловил поток. Даже в прицел не нужно было смотреть: просто соединить цель и ствол пушки невидимой нитью, а потом отпустить по ней снаряд. Мистика, как он думал, но потом исповедался батюшке, и тот все объяснил. Никакой чертовщины, наоборот, просто иногда руку настоящего мастера ведет сам Бог.

– Одно обидно, ушли все-таки лайми, – сказал Тюрин вслух. – Кстати, а почему их так называют? Я сначала думал, что это из-за цвета мундиров, но они у них либо красные, либо как у нас – тактические.

– Не ты один так думал, – хмыкнул Дроздовский, на мгновение отрываясь от бумаг. – На самом деле лайми их стали называть за сок лаймов, которые они давали своим морякам от цинги. Все-таки британцы – морская нация, вот и прижилось.

– А мы? – задумался Тюрин. – Как наши моряки защищались от цинги? А то я был на общей лекции по медицине, и это очень неприятная штука.

– А у нас проще. В долгие плавания часто брали квашеные продукты, чтобы не портились. Та же капуста, на севере всякие хвойные отвары – а потом оказалось, что они не просто удобны для хранения, но еще и от этой заразы помогают.

– Интересно, – глаза Тюрина вспыхнули.

Он на самом деле очень любил учиться, и это в том числе привлекало Дроздовского в недавнем фельдфебеле. Впрочем, пока ему еще часто не хватало усидчивости, да и спокойствия бы тоже побольше. Вот и сейчас мысли поручика недолго оставались в плену науки и снова вернулись к бою. Он ничего не сказал, но по сжатым кулакам и так было понятно, о чем тот думает.

– Ничего, мы еще их достанем, – пообещал товарищу Дроздовский.

Мысленно он отдавал должное вражескому командиру, которому хватило трезвого расчета, чтобы отступить. Еще немного, и они бы взяли англичан в клещи. А так они даже свою потерю использовали для дела: прикрылись чадящей тушей и разорвали дистанцию.

– Кстати, а вы слышали последние новости? – неожиданно мысли Тюрина скакнули куда-то еще. – Про новую кампанию.

– Что за новая кампания? – Дроздовский ничего не знал, но это и неудивительно.

Во 2-й Сибирской довольно хорошо была поставлена работа с секретами, но вот солдатские сплетни не смогла остановить даже служба Огинского. Впрочем, на этот раз деталей не было даже у Тюрина. Просто слухи о том, что будет новое дело, что не здесь, а где-то на территории врага, и… Генерал выбирает, а кого же туда отправить.

– Кого же? – спросил сам у себя Дроздовский, прокручивая в памяти всех героев недавней войны.

* * *

Казуэ встретила Макарова глубоким поклоном «бай». Руки на бедрах, наклон, словно по линейке, на девяносто градусов. Князь Ито тут же бросил на нее недовольный взгляд. Со стороны могло бы показаться, что это из-за его нелюбви к старым традициям. Мол, она бы еще тройной «сан-бай» сделала. Но на самом деле, Такамори знала, Ито раздражен из-за того, что стоит за таким поклоном. Он ведь подходит не только для учителей или храмов, но и, самое главное, для семьи.

– Мой лорд, – к поклону добавились уже привычные два слова.

Они появились как шутка, как ответ на принцессу, но… Чем чаще Казуэ их говорила, тем больше и сама начинала верить в то, что за ними стояло. Нет, что могло за ними стоять.

– Я же просил, – Макаров так же привычно закатил глаза. Можно было бы и пойти ему навстречу, но нет, пусть тоже думает. Это никому не вредно.

Тем временем представились и все остальные. Иноуэ, штабист Макарова с лошадиной фамилией, разведчик из старшего дворянского рода и с погонами младшего сына, а еще неожиданный гость – гражданский губернатор Маньчжурии, Столыпин. Что ж, сегодня они обсуждают только политику, так что почему бы и нет. Тем более было очевидно, что рано или поздно Макарову придется привлекать к делу кого-то из своих и открываться им.

Интересно, а Столыпин уже что-то знает?

Макаров принялся рассказывать причины, побудившие Сацуму решиться на американскую авантюру с самого начала – значит, нет.

Новенький губернатор сразу напрягся, потом, очевидно, обратил внимание, что ему не сообщают никаких военных подробностей, только общие детали, и сделал соответствующие выводы. Макаров страхуется, чтобы при любом раскладе Россия не пострадала, и его гражданский коллега это оценил. Но явно не до конца.

– Если бы вы рассказали это Вячеславу Константиновичу, – Столыпин вспомнил Плеве, – то он бы от вас и мокрого места не оставил. Однако я не такой консерватор, как наш министр внутренних дел, я понимаю, что России нужны реформы, а эта вылазка… Она может дать для этого время и ресурсы.

Казуэ про себя заметила, что проговаривать вслух подобные вещи при тех, кому и придется проливать кровь – довольно цинично. С другой стороны, лучше так, зато искренне. Гораздо лучше, чем улыбаться в лицо, а за спиной вести собственную игру.

– Я очень ценю то, сколько денег вы, – он посмотрел в глаза Макарову, – вкладываете в эту землю. Заводы, дороги и, главное, люди – такими темпами Маньчжурия всего за пару лет сможет стать настоящей жемчужиной Российской империи, подобно тому, как Индия стала жемчужиной Британии.

– Хотелось бы, чтобы это был не кровавый жемчуг, – впервые с начала речи Столыпина Макаров ему возразил.

– Крови тут пролилось уже достаточно, – впрочем, губернатор ни капли не смутился. – Не вижу смысла ее бояться. На все нужно смотреть объективно, в том числе и на эту сделку. Прагматичный союз с Японией, доступ на закрытые нам рынки, время, ослабление будущих соперников – причин согласиться более чем достаточно. Также я понимаю, почему мы не будем поднимать этот договор выше.

– И почему же? – не удержалась Казуэ.

– Нам нужно восстановиться после прошлой войны, и мы можем себе это позволить, – Столыпин опять не стал ничего скрывать. А он оказался довольно интересным человеком. – Также важно учитывать морально-политические последствия.

– Политические понятно, – задумалась Казуэ. – А при чем тут мораль?

– Нас осудят за агрессию, – пожал плечами Столыпин. – Но что важнее: не все внутри страны также примут агрессию и помощь недавнему врагу. Если бы наша победа была не столь убедительна, я бы точно ни за что не пошел на подобный риск, но сейчас… Мы чувствуем себя сильными, мы готовы делиться своей силой – это ощущение может даже не навредить, а, наоборот, стать тем стержнем, что поможет стране перестроиться.

На этой волне Макаров со Столыпиным и заключили финальные договоренности. Никакого финансового следа, помощь только со стороны добровольцев и очень активное развитие региона. В ответ губернатор не мешает русско-сацумским проектам и даже поддерживает их, благо деньги и ресурсы, которые текут в Маньчжурию, помогают на очень многое закрыть глаза.

Прагматичный союз, как назвал его Столыпин, был заключен, и тот хотел уже было уйти, когда Макаров широко улыбнулся. В этот момент он напоминал демона-тэнгу, которому дашь палец, а он, воспользовавшись моментом, сразу откусит руку по самую голову.

– Петр Аркадьевич, я попрошу вас остаться, – Макаров просил, но отказать ему было просто невозможно. Настоящий лорд. – Сегодня мы в том числе хотели обсудить вопрос, как и каких союзников мы могли бы привлечь на американском континенте. И ваш опыт и трезвый взгляд нам бы очень пригодились.

* * *

Петр Аркадьевич Столыпин боролся с бушующей внутри него бурей. Когда его позвали что-то обсудить с высокой японской делегацией, он рассчитывал исключительно на экономические вопросы. Но Макаров почти сразу огорошил его планами десанта – и не куда-то там, в дикий Китай или какие-то слабые азиатские страны, а в Америку. Страну, которая успешно, хотя и совершенно незаслуженно, завоевала образ «нейтральных» дельцов, готовых снабжать кого угодно деньгами и оружием.

Следующая мысль была – безумие! Столыпин помнил разговоры в самых модных и образованных салонах: Америка – это будущее, это квинтэссенция современного индустриального мира, которая может раздавить любого врага. А даже если и нет, то до нее самой за океаном практически невозможно будет добраться. Идеальная позиция, огромная мощь. И кто бросает им вызов? Японцы? Это политические карлики, которые без шансов проиграли не самым сильным частям довольно устаревшей русской армии…

И только Столыпин дошел до столь привычных еще недавно максим, все еще модных в столице и Саратове, как вместе с тем вспомнил и то, как они разбились о реальность буквально в первые недели после приезда в Маньчжурию. Реальность, где даже свои солдаты признавали силу и храбрость японцев. Реальность, где русская армия оказалась наполнена самым современным оружием, техникой и, главное, разумными офицерами… И тогда, если предположить, что эта авантюра возможна – а иначе ведь Макаров не стал бы ее предлагать – какие это несет риски?

Глобальная война? Нет. Наоборот, отвлечение России, ослабление Штатов приведут к тому, что многим горячим головам придется успокоиться. А то ведь мобилизация, которую Николай был вынужден объявить под недавнюю войну, довольно сильно накалила обстановку. У великих держав ведь как – кто первым соберет армию, кто первым сможет нанести удар, за тем будет и инициатива. А Россия сейчас держала больше всех войск в строю, невольно заставляя каждого европейского правителя думать о том, а не рискнет ли царь за счет этого решить какие-то свои проблемы.

Дальше – вопрос мести. Военной, экономической… В принципе, армия на Филиппинах и Гавайях, которая формально останется у японцев в тылу, не так сильна. Маньчжурии она тоже угрожать не сможет. Вмешательство других стран? Как ни странно, но эта заварушка будет им всем на руку, так что серьезного противодействия можно не ожидать. Почти как было с нападением Японии на Россию – вроде все и поддерживают такого же белого соседа, но и победам желтолицых тоже было кому порадоваться.

Оставались личные риски. Петр Аркадьевич прекрасно понимал, что тот же Плеве не простит его за подобное умолчание. Николай? Царя, к счастью, будет интересовать только результат. Как и самого Столыпина. Если за счет этой авантюры он сможет провести в Маньчжурии задуманные реформы, то плевать! Новых покровителей он найдет, в случае победы их будет даже больше, чем нужно. В случае поражения – что ж, придется вернуться в имение, зато можно будет чаще видеться с семьей.

Но Макарову придется тратить больше! Теперь, когда он втравил Столыпина в свои дела, у него не будет возможности сказать нет. Последняя мысль особенно понравилась Петру Аркадьевичу, и он уже начал прикидывать, когда и как выскажет все это чрезвычайно активному генералу, когда его остановили… Помочь найти союзников для японцев? В Америке?

Похоже, и его хотят заставить работать больше, чем раньше. Впрочем, ради дела – почему бы и не поскрипеть мозгами!