Текст книги "Биалавия(СИ)"

Автор книги: Аноним Юкки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Каплехраны Чеднитов зафиксировали трех самок тронтов, которые в панике взлетали из пролома, ими же сотворенного. Точнее, взлетали 2 самки, а третью они тащили на растянутой сетке. При этом, эта жирная меченая на всю Пустошь громко стонала и сыпала оскорблениями в адрес Чеднитов, которые понастроили тут, и она будет жаловаться Чвелистышу, потому что это форменная диверсия и попытка лишения соцветия Кройни самого ценного бутона в ее лице. А две другие самочки страдальчески переглядывались и натужно тащили свою громоздкую госпожу.

И тут раздался взрыв, за ним еще один, и потом Пустошь Бренгов огласила канонада оглушительных взрывов. Взвыли сотни сигнализаций, взметнулись десятки патрулей, все было в удушающем дыму и в ядовитых газах, сотни каплехранов было выведено из строя – началось беспорядочное движение в небе. Никто не обращал внимания на странную процессию из двух самок тронтов, тянущих на себе необъятную особь с меткой на крыле.

– Да, Кетка, в этот раз ты удивила даже меня. Теперь даже страшно представить, какая смерть ждет Чвелистыша, – пробормотала Понит.

– Я что-нибудь придумаю, чтобы после того, как я его убью, он остался жив. Может быть, мы обнаружим какое-нибудь средство, возвращающее из мира мертвых. Куда там тронты-то попадают? Явно не на Одуванчиковые поля. Хотя... Наверно, у вас с ним Розанна будет какой-то отдельный послесмертный лужок.

– Я сейчас тебя стукну. Кродер, не дергайся – мне и так нелегко тебя тащить, хотя ты и превратился в высохшую мумию. Потом будешь пытать и убивать свою Избранную. А я тебе с последним очень даже помогу. Совсем страх потеряла – совесть-то у нее отсутствовала всегда.

– Кродер меня пожалеет, да милый? Ведь я ради тебя матушку Браудли лобызала.

– Кетка, прекрати говорить! Кродер, прекрати вцепляться в меня!

Как же вы достали оба! Потерпите – тут буквально чуть-чуть осталось до границы. Предлагаю увеличить мощность флайспрутеров – в глазах уже рябит от этих мельтешащих солдафонов.

– У тебя уже резерв почти на нуле, – обеспокоенно произнесла Понит. – Поэтому флайспрутеры на полную мощность и держим курс к тому месту, где тебе метку убрали – там сейчас вся магия выжжена дотла, и нас никто не обнаружит. Кродер, держись крепче за Розанну – твои крылья сейчас не выдержат дополнительной нагрузки, к тому же у нее усовершенствованные флайспрутеры – ей будет сподручнее, чем нам. Ускоряемся, девочки.

Уже через несколько минут они рухнули на тот же самый цветок лепзендии, который всего лишь накануне покинули.

– Ну что, лежим и наслаждаемся преприятнейшими ощущениями после выкачки флайспрутеров. У меня так прям каждый день прорва наслаждений.

– Это потому, что твоя дурная голова, Кетка, крыльям покоя не дает. Нечего жаловаться, коль мозги сдвинуты набекрень.

– Понит, ну не будь занудой! Ай, Кродер, ты чего? Больно же.

– Потерпишь, родная, – угрожающе прошипел Кродер. Кетка тут же притихла, а подружки отползли подальше от намечающихся разборок влюбленной парочки. – А теперь ты обстоятельно, по порядку, не упуская ничего, рассказываешь, как ты жила без меня и что делала. И особенно детально, пожалуйста, про Браудли и тронтов. И не зли меня, солнышко, – силенок у меня маловато, но слегка придушить тебя в объятиях хватит.

– Вот, спасай после этого некоторых тщедушных доходяг, чтоб они тебя потом еще и прикончить пытались.

– Солныыышко, – угрожающе начал Кродер, а потом посмотрел долгим взглядом, и Кетку как будто волной любви окатило, которая на обратном ходу затянула в водоворот необратимости. И Кродер прошеплал: – Я очень скучал.

– Я тоже. Но еще больше я злилась, потому что мне сообщили, что ты нашел себе партию получше – из элиты Чеднитов. Потом Лисбан передал твое требование вернуть обручку. Ай, Кродер, прекрати так сильно сжимать мои конечности – я так без лапок останусь!

– Прости, – он с трудом ослабил хватку и отпустил лапки Кетки. – Давай, я лучше пока не буду к тебе прикасаться, а то боюсь снова потерять контроль. Чувствую, это только начало, а я уже с трудом сдерживаю желание все разметать и порвать в мелкие клочья.

– Нет, прикасаться ты ко мне будешь – я этого была слишком долго лишена. Давай только пока рассказываю – буду тебя держать я, а ты в случае чего сжимай и тискай сам себя. Или вон крыльями вновь обретенными хлопай – интересно, как ты отнесешься к тому, что тебя подлатали пустоструйки?

– Что? – у Кродера от изумления глаза расширились так, что казалось вот-вот и вывалятся вовсе.

– Вот-вот, это я тому, что может быть, меньше знаешь, крепче спишь, а? А то сейчас наслушаешься ужасов – как потом летать-то будешь. Кродер, ты подумай. Я даю тебе шанс остаться в неведении.

Увидев, как зажегся недобрый огонек в глазах Кродера, а крылья завибрировали в напряжении, Кетка тут же сбавила обороты, потому что хорошо знала, что будет на следующей стадии выведения любимого из себя.

– Все-все-все, я хорошая и послушная бабочка. Смиренно продолжаю, мой господин и повелитель, – и, не удержавшись от озорной улыбки, продолжила, – в общем, обручку передавать через Лисбана я отказалась, сказав, что хочу лично в тебя ее бросить, при этом глядя в твои глаза.

– Я тебе эту обручку магией намертво впаяю, чтобы у тебя даже мыслей не возникало, что я могу попробовать попросить ее обратно. А чтобы у тебя даже и тени сомнения во мне в будущем не возникло, мы совершаем наш совместный полет сразу по возращению в Пешелемурские леса. И это не обсуждается. Это понятно, милая?

– Клевое предложение руки и сердца, Кродер! Я в восхищении, чес слово. А главное, так все романтично, что аж пульсар от трепета заходится. Вот кому расскажу потом – все точно обзавидуются!

– Кеткааааа, – вибрирующим от эмоций голосом произнес Кродер, и бабочка тут же обмякла, как мошка, попавшая в паутина и признавшая свое поражение. – Ты же знаешь, как много ты для меня значишь. И я никогда бы не подумал, что ты можешь поверить в чушь про мою измену тебе. Да как ты вообще могла хоть на секунду усомниться в моих чувствах и в моей преданности?

– Мне показали каплехран, и не один, – тихо прошептала Кетка, понурив головку. – При этом каплехраны передавал КамнеГурд – твой ближайший друг.

– Как КемнеГурд? Он не мог. Ни за что не поверю – КамнеГурд не мог! Мы слишком через многое прошли вместе. Он не мог. – Кродер все повторял и повторял эту фразу, а Кетка крепко обняла его и тихонько покачивала, убаюкивая – ему нужно было время, чтобы принять эту правду.

– Он вместе с отцом изгнаны из Пешелемурских лесов и им перекрыли все эшелоны на востоке, чтобы они не сунулись к Чеднитам. Лисбан вместе с сыном использовали блокираторы слепков, а еще манипуляторы и концентраторы. Они и символы королевской власти успели передать Чеднитам, якобы для добавления украшений, "достойных прекраснейшей из прекраснейших". Кстати, Розанна, – крикнула Кетка, чтобы та ее услышала, – что будем делать с символами власти, которые сейчас у Чеднитов? Надеюсь, что они не находились в Пустоши Бренгов, ну или были где-нибудь на самых нижних этажах.

– Предлагаю перепоручить эту миссию твоему отцу. Адмирал Крости, как никто другой, сможет справиться с этой ролью. Тем более, что все изобретения, используемые КамнеГурдом и его отцом, давно изучены и уже сделаны усовершенствованные аналоги. – Розанна посмотрела на Кродера, и не смогла скрыть печаль. – Мне жаль, что твой друг оказался... в общем, мне жаль, прости...

– Ну, правильно, – зло ответил Кродер, – пожалей меня еще. Мне хорошая затрещина не помешала бы за то, что не смог распознать и предотвратить. И ты, его невеста, еще и извиняешься.

– Бывшая невеста, – невесело усмехнулась Розанна. – Ты же ничего не знаешь. – Она бросила настороженный взгляд на Кетку, и переглянулась с Понит. Я теперь Избранная Чвелистыша, и уже пройдены две ступени биалавии.

– Разбудите меня кто-нибудь, – прошептал Кродер, – потому что мне все это снится. Это какой-то бред: предательство КамнеГурда, биалавия будущей королевы соцветия Креппти и будущего короля соцветия Кройни.

– Императора, – поправила его Кетка. – Чвелистыш – будущий император. А еще он вытянул всю жизненную силу из матушки Браудли и снял с Розанны метку, которую поставил ей другой тронт. Вот вроде и все новости вкратце.

Видя, что Кродер продолжает пребывать в глубоком шоке от обрушившейся на него информации, Кетка немного потрясла его за плечи. Обхватила лапками его лицо, заставила посмотреть прямо в глаза и четко проговорила:

– Кродер, мир изменился и никогда не будет прежним. В Розанне уже проснулась королевская ртуть, в Чвелистыше – императорская. Понит с помощью пустоструек смогла вернуть тебе крылья, и после этого ты стал гораздо сильнее. Для того, чтобы спасти Розанну, мне пришлось пронзить пульсар Понит, но, видишь, она жива и здорова. Упс, последнее предложение было явно лишнее. Стерли, стерли всё! В общем, времени на переваривание информации нет – принимай все, как данность.

– Пожалуй, одно осталось неизменным – тихо, только для Кетки, сказал Кродер, – ты моя Избранная. И чтобы хоть что-то в этом сумасшедшем мире осталось незыблемым, наш совместный полет будет сразу по возвращению в Пешелемурские леса. Ты ведь не возражаешь, милая?

Кетка сделала вид, что она напряженно думает над предложением Кродера. Поцокала, покивала каким-то своим мыслям, кокетливо взглянула на своего притягательного красивого и сильного Выбранного и затем капризно протянула:

– Даже не знаааааю. Я уже привыкла быть одна за то время, пока находилась в статусе брошенной невесты. Куда хочу, туда лечу. И вообще, я завидная бабочка в самом расцвете сил.

– Хорошо подумала, родная? Пожалей тех несчастных, кто рискнет приблизиться к моей невесте. Крылья оторву, и пустоструек отберу, чтоб обратно уже никто не приделал, – а потом очень серьезно продолжил, – ты не была одна, солнышко, моя обручка не чернела, а значит, ты была невестой. И то, что ты отказалась мне ее возвращать, для всех стало лишним подтверждением твоего статуса, несмотря ни на какие якобы мои заявления. Спасибо тебе за это, потому что, если бы ты вернула обручку, я бы не выдержал – сломался.

Кетка молчала, не мигая смотря на Кродера – она даже себе боялась признаться, что ей вряд ли хватит сил вернуть обручку, попроси он ее об этом сам лично. Кродер был ее, а она его, и ни с кем и никогда она не была готова его делить. Когда она пыталась убедить себя, что с этой мымрой ее любимый счастлив, и ей следует его отпустить, пульсар сжимало стальной пружиной, и она начинала задыхаться от невыносимой боли и тоски. И только один раз за все это время она почувствовала, что способна отпустить и не умереть сразу же – когда видела отражения Розанны и Чвелистыша в глазах друг друга. Потому что это было что-то превыше ее самой, превыше их выбора быть друг с другом, – в тот момент Кетка прикоснулась к Вечности и поняла, что за пределами этой жизни они с Кродером все равно единое целое. И что такое мимолетная разминка длиною в жизнь сейчас по сравнению с их совместным бытием в бесконечном Космосе Мироздания? Это ничто, один вдох и выдох.

– Ты – мой навсегда, – прошептала она. – И даже если ты решишь когда-нибудь уйти от меня, я постараюсь отпустить, если буду знать, что так ты будешь счастлив. Но ты все равно останешься моим – просто знай это. Я отпущу тебя, но только на жизнь, не дольше.

– Кетка, не хочу, чтобы у тебя даже тень сомнения в моем выборе возникала. Я знаю, что тебе многое пришлось пережить и испытать, и я не вправе просить тебя рисковать еще больше. Но знай, что если ты когда-нибудь захочешь ступить добровольно на Дорогу смерти, чтобы побывать вместе со мной у Источника Верды, я готов пройти этот путь – только с тобой готов попробовать сделать это.

У Кетки натуральным образом отвалилась челюсть после этих слов, а взгляд стал растерянным и до крайности удивленным. Все знали, что выбор биалавии непредсказуем, но никогда не бывает ошибочным – те, кто проходили Ее тропами, постигали высшую форму совместного существования, и воспринимались только, как единое и неразделимое. Они чувствовали друг друга, как если бы сами испытывали эти эмоции и ощущения. Они черпали мысли из одного колодца – один начинал говорить, второй мог за него продолжить, а можно было и не озвучивать свои мысли, так как одни были едиными на двоих. Познавшие биалавию чувствовали друг друга на расстоянии, и были вместе, даже будучи разделенными сотнями километров. Их дети не были случайными, но призывались осознанно своими родителями с той стороны Реки Жизни.

Так вот случалось, что смельчаки, уверенные в своих чувствах друг к другу, не ждали прикосновения биалавии и сами ступали на Дорогу смерти, чтобы дойти до Источника Верды. И этот путь был в тысячи раз тяжелее для них, нежели для тех, на кого указывала Богиня Судьба. Вместе, будучи уже связанными узами биалавии, возвращались единицы из тех, кто рискнул. Подавляющее большинство теряло иллюзии еще в самом начале Пути, оставшиеся не могли преодолеть многочисленных испытаний, рассчитанных на силу их чувств. Далеко не каждый готов отказаться от себя ради другого. Еще меньше тех, кто добровольно положит на алтарь биалавии свое благополучие, радость и жизнь. И почти не было таких, кто согласился отпустить любимое существо, отдав ему свои крылья, и червяком наблюдать чужую радость и легкость полета, испытывая при этом бесконечное счастье и любовь.

Никто не знал всех испытаний, которые выпадали на долю идущих Тропами биалавии, но примеряя на себя те или иные ситуации, о которых удавалось узнать, желающих с каждым разом становилось все меньше и меньше. Дело в том, что те, кто до конца дошел этот путь, редко когда что рассказывали. А даже если в минуты ностальгии на закате жизни и проговаривались, то выходило, что каждому доставалось свое, и биалавия никогда не повторялась в своем мире. То есть заранее хоть как-то подготовиться было невозможно, что еще больше отбивало охоту заниматься проверкой истинности чувств. Как говорится, лучшее – враг хорошего, и лучше спокойное и уверенное счастье сейчас, чем иллюзорное единение в будущем. От недостатка биалавии еще никто не умирал, а вот от ее наличия очень даже. "Оно, конечно, да, что если бы как что, не то чтобы, мол, дескать, но в общем, конечно". Сейчас уже сложно было сказать, когда в последний раз находились добровольцы.

В Пешелемурских лесах уже само предложение добровольно отправиться к Источнику Верды можно было расценивать, как самое истинное признание в чувствах. Именно поэтому Кетка все никак не могла до конца осознать сказанное ей Кродером и пребывала в ступоре, чего с ней в общем-то почти никогда и не происходило.