Текст книги "Лук и Красные Холмы (СИ)"

Автор книги: Аноним О'Санчес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

– Да... обычное дело... Спекулируют дефицитом, суки, в Москву одно возят, обратно другое. Вон, и вон, и вон там – все полки под потолком ихними тюками да мешками заняты! А в вагоне-ресторане здешнем так и вообще черт те что! Хочешь жить – умей вертеться, место хлебное. Чучмеки вообще умеют устраиваться, у них все схвачено... В наших краях, в Актюбинске, тоже самое.

В вагоне-ресторане Лук не был, по скудости капитала, но охотно верил в услышанное. Вот, такие примерно разговоры со случайными соседями-попутчиками проводил идеалист Лук – и получал в ответ примерно сходную реакцию: все всё знают-понимают, но биться за социальную справедливость не спешат, ибо все очень мудрые и смирные, особенно когда трезвые...

Эх, есть в этом определенная правда: лучше потерпеть часок или денек, сойти на перрон в точке назначения и навсегда забыть об этом душном, грязном, неудобном вагоне. А там, за перроном и вокзалом, уже Ташкент, гостиница, прекрасные незнакомки, романтика дальних странствий... Положительная характеристика для восстановления в вуз! О, вот что главное! Презреть фигню и думать о высоком! Да и ехать осталось меньше половины суток!

Но нет! Даже здесь судьба решила проверить Лука на прочность, пусть и не по-серьезному, а так, легкий щипок за мягкое место, просто, чтобы не забывал злиться-ругаться на матушку-судьбу! Короче говоря, поезд "МОСКВА-ТАШКЕНТ" опоздал почти на семь часов против графика. Мало того, что для оголодавшего Лука это дополнительное свинство бытия оказалось нешуточным испытанием, так и дальнейшее осложнилось резко: ведь одно дело днем оказаться в незнакомом городе, в поисках нужного адреса, а другое дело к ночи, когда рабочий день везде закончен, когда уже столовые и магазины продуктовые закрыты. На такси денег нет, только на общественный транспорт, с нечастыми пересадками.

Район Чиланзар (там где-то, в недрах его, ведомственная гостиница, пункт назначения) – новый район, как и все в недавно отстроенном Ташкенте, перенесшем сокрушительное землетрясение... Ташкентцы Анвар Вахидов и Сашка Навотный, однокурсники Лука, рассказывали ему про Ташкент, и про этот самый Чиланзар, самый хулиганский район, и про ташкентскую уличную шпану... Значит, надо быть аккуратнее... Особенно вечером. Ну, когда же!?

Лук изнывал от жары и нетерпения, Лук хотел жрать, хотел вырваться из вагона, хотел погулять по незнакомому городу, и потом устроиться солидно и взросло в ведомственной гостинице, свести знакомство с будущими коллегами по экспедиции, а тут какая-то задрипанная станция... Сары Агач называется... Казахская ССР. До Ташкента рукой подать, километров двадцать по прямой, люди говорят, а то и меньше, но встали мертво! Полчаса поезд стоит, час, полтора, два... Да ёлки же палки!

– Э, когда поедем-то? Навсегда, что ли, застряли здесь? Сколько можно!?

– Скоро поедем, скоро... Откуда я знаю, почему стоим? Я проводник, слушай, я не машинист, я паравоз-маравоз возить не умею. Значит, надо им так. Скоро поедем.

Уже смеркалось, когда, наконец, локомотив электропоезда, нехотя и словно бы с досадой, ткнулся фигурными сцепочными причиндалами в подставленную морду первого вагона – чавк-чавк, дрынь-брынь, чмок-чмок... Теперь он не просто транспортное средство на электрической тяге – теперь он полноценный поезд! Позвонки вагонов, составленных в унылую пыльную летку-енку, осторожно стукнулись друг о друга, примеряясь к новой руководящей голове – все цело, все работает... Секунда молчания... Поехали! Медленно и осторожно – а куда спешить весенним вечером в полупустыне, битком набитой рельсами, пылью, придорожными будками, бочками, фонарями, запахами, человеческой суетой, мухами?..

Только мух не хватало измученной душе!

Лук заранее, в тамбуре еще, приладил за спину рюкзак, и самым первым из всего вагона (кроме проводника, разумеется) выпрыгнул на перрон Ташкентского вокзала. В лето!

Минут пятнадцать кружил он по привокзальным окрестностям, в попытках найти нужную остановку с нужным транспортом... Прохожие отвечали разное, указывая противоположные направления, но, наконец, попался на глаза и автобус с "правильным" номером, как и в шпаргалке написано, и вот уже Чиланзар, и та самая улица...

Но гостиница никак не хотела находиться, а редкие прохожие никогда о такой не слыхивали...

Из раскрытых окон вкусно пахло вечерней жратвой, может быть даже пловом...

На Лука явно обратила внимания дворовая компания, рассевшаяся неподалеку, на пустынной детской площадке, и Лук нервничал. Ребята – рыл восемь, все сплошь пацаны, ни одной девчонки – чуть помладше него, двое, типа, сверстники... Это уже Лук рассмотрел, когда подошел к ним вплотную. Между собою разговаривают по-русски, при том, что в большинстве "местные", с характерными чертами лица.

Законы улицы всюду примерно одинаковы, черта ли тут бояться? Проявишь страх – стопроцентно докопаются, проявишь характер – может, и обойдется. Хотя и не обязательно.

– Э, парни, извините, что отвлекаю! Заблудился на хрен, выручайте! Где тут гостиница "Звездочка"? Никто не слышал? А то я первый раз в Ташкенте.

– А сам откуда? Из Москвы?

– Что?.. Из Ленинграда.

– Чё за звездочка?.. А чё там?..

– Звездочка?.. А, "Юлдуз"! Ему "Юлдуз" нужен! Это рядом, вон там! А чё тебе там?

– Да адрес дали, не понять по нему, где что, а я в Ташкенте впервые, заблудился! А где – там?..

Видимо, Луку повезло, и он взял верный тон: уже через три минуты, сопровождаемый гурьбой своих новых знакомых, он вышел к заветной двери.

Расположилась гостиница на первом этаже панельной пятиэтажки, чтобы туда войти, потребовалось долго звонить, и объяснять через дверь, что он приезжий командировочный "от Владимира Ивановича".

– Какого еще Владимира Ивановича? Не знаем такого.

– Козырева, начальника экспедиции Краснохолмской...

Долго ли, коротко, но его пустили внутрь. Первая цель достигнута!

ГЛАВА 2

Нелегко жить бездомным, да и негде. Дежурная по гостинице, добродушная с виду русская тетка в служебной униформе, изрядно в возрасте, за сорок, не знала ни о каком Козыреве, и ужасно не хотела вникать в обстоятельства вновь прибывшего паренька, поскольку ее ждал законный воскресный телевизор. Но... Циркуляры гостиничного гостеприимства сильнее досады отдельного человека... Геологи непростой народ, кочевой и слабопредсказуемый, и занозистый, и со связями, кто их знает, когда нагрянут, какие «корочки» предъявят? Так что, если написано «круглосуточно», то и должно быть круглосуточно, куда тут денешься. Этот малый приперся невесть откуда, но вежливый, держится скромно, винищем от него не разит, уже хорошо. Стало быть, не врет, что ленинградец.

Гостиница невелика размерами, сугубо ведомственная, одноэтажная, жилых номеров на полдюжины, половина из которых занята. По поводу Лука никто из Ленинграда не звонил и не предупреждал, а может быть и звонили, да записку дежурной сменщице не оставили. Такое тоже случается. Командировочное удостоверение? Нет у Лука, пока еще нет никакого командировочного, здесь, на месте прибытия должны выдать... Паспорт есть, вот он! И билет до Ташкента имеется... Оба здесь: Ленинград-Москва, Москва-Ташкент! Понятно, что этого мало, но чем богаты... Денег, чтобы вперед оплатить номер, у Лука тоже нет. Всюду накладки, одна к одной.... Прямо беда. На счастье Лука, высунулся из своего номера скучающий постоялец, знающий ВСЕГЕИ, Козырева, Ленинград... Лука так и так не выгнали бы на улицу в ночь, ибо не звери, но, все-таки, гораздо надежнее, когда недоразумение уже разрешилось, хотя бы частично. Тетка-портье-администратор, ее звали Сорокина Зинаида Сергеевна (кремовая сорочка на рыхлое тело, черная, мятая, со складками поперек и наискось, юбка по колено, тапочки на босу ногу, войлочные, с орнаментом), укоризненно покачала в адрес Лука пергидрольными локонами, похожими на крупный бело-желтый каракуль, и сунула ему анкету, пристукнув сверху шариковой ручкой: для заполнения и заселения. До завтра, до понедельника. А наутро и далее уже будет видно, что там и к чему.

Поселили незадачливого путешественника Лука в трехместном номере, но до его появления все три кровати стояли нетронутыми, помещение пустовало. И очень хорошо! Лука сие обстоятельство несказанно обрадовало, потому что за время путешествия он слегка притомился от постоянного соседства незнакомых людей в общем крохотном пространстве вагонного купе. Три уже застеленные кровати, две вдоль стен, одна у окна, перед каждой коврик с восточным рисунком. Лежбища очень даже современные, совсем не как в студенческой общаге, все по-взрослому: так называемый ламинат "под дерево", подушка, цветное покрывало поверх постеленного белья, на тумбочке сложенное полотенце... два полотенца, одно поменьше, а другое махровое! Это тебе не железная койка с полупродавленной пружинной сеткой, беременная пахнущим хлоркой матрасом... Закрыв дверь за Зинаидой Сергеевной, Лук брякнулся тощим задом на толстенное плато ближайшей кровати – запросто выдержало, да еще и спружинило! Хорошевски!

Лук, по праву первопроходца-завоевателя, выбрал себе "козырное" место, хотя, по густому вечернему времени, из окна даже носом вплотную не видать ни зги.

Замок так называемый французский, "самовзвод", то есть, автоматически защелкивается, а вот ключи от номера ему не оставили. Ой! А как же тогда... Но Лук сам быстро обо всем догадался: дверь в номер открывается снаружи и не закрывается изнутри, это чтобы у гостиничных хозяев всегда был беспрепятственный доступ в номер, мало ли там чего... Он вышел из номера, дверью хлопнул – дверь закрылась. Хочешь войти – дежурная откроет. Таким образом, постоялец всегда на виду: с кем идет, что несет... Как-то так. Сойдет, на сутки-двое.

А кроме того, ништяк, что он один здесь – в роскошном, почти двухкомнатном, если считать совмещенный санузел с отдельной дверью... на щеколде изнутри. Все правильно: друг от друга стеснительные постояльцы могут отгораживаться, исключительно "в местах общего пользования", но от персонала – никак нет! Но если номер пуст, а вернее – заполнен на одну треть... – это же почти квартира отдельная! Нет, ну если честно, он всего лишь занимает койко-место в недозаселенной "трешке"... впрочем, по фигу! Что приятно – проживание в таком стоит заметно дешевле, чем в двухместном, а тем более в люксовом одноместном! Есть вероятность, что все эти роскошества не из своих денег нужно будет оплачивать, но это пока вилами по воде. Если, например, из заранее установленных суточных-командировочных, то оно все равно, что из собственного кармана. Ладно, черт бы со всем этим, подсчеты потом! На данный отрезок времени, у Лука трехместный номер на одного, с тумбочкой, столиком, зеркалом! Унитаз не самый современный, слегка покоцаный, с трещинами, но зато в самом номере присутствует, никуда на этаж бегать не надо! Сказка! В былые времена, да хотя бы и месяц назад, Лук обмечтался бы об этаком варианте: другой город, возможное романтическое знакомство, все удобства, целая ночь впереди... Реальность куда кислее мечты: служебных документов на него нет, денег и знакомств нет, жрать хочется. Телевизор не работает, радио молчит, да и хрен бы с ними, завтра газеты почитает, тоже хорошо. Какую-нибудь "Зарю Востока", или "Ташкентскую правду", наверняка есть такая.

Принять душ и в койку. Эх, очень бы не худо пожрать, пойти у хозяев попросить, что ли?.. Нет, это было бы уже совсем наглостью – спасибо, что ночевать почти на халяву разрешили! Да Лук и устал: напряжение ушло, силы вдруг иссякли, спать хочется куда больше, чем ужинать. Зеркало над голубым фаянсовым умывальником большое, овальной формы, в пластмассовой рамке с цветочками... Явно под бабский вкус сделано. Неужто в дальних экспедициях столько женщин, что в такой, вот, крохотной гостинице могут заполнить трехместный номер? Хм!.. Ну, время покажет.

Лук выкладывал на подзеркальный приступочек мыло, зубную щетку, "Поморин", бритвенный станок, а сам, с привычным интересом, умеренно гримасничая, все посматривал на свое отражение... В фас, в профиль... скосив глаза... Ничего, так, но особо гордиться поводов нет. Может, уже пора побриться?.. Нет, фигня, скоблить под усиками нечего, и так обойдется, две три волосинки по подбородку не в счет. А левый ус по-прежнему чуть гуще правого, хоть продергивай лишнее! Эх, патлы очень уж короткие, почти солдатские. Успеют отрасти до приличного состояния за время экспедиции?..

Лук умылся, громко прополоскал рот после ядреной зубной пасты... Сплюнул в унитаз, нажал на рычажок. Почти как в Европе! Пластмассовый белый штырь из стены, слева от унитаза, явно предназначен для рулона с туалетной бумагой, но был привычно пуст: даже узкая пыль успела накопиться на гладкой хребтине штыря...

Лук только однажды в своей жизни – "в натуре", в житейском быту, а не в "витринной" постановке преимуществ советского образа жизни – видел возле унитаза рулон с туалетной бумагой, это было в квартире первого секретаря обкома партии.

А здесь все как у всех, как и должно быть, штырь пуст и запылен. Зато листки нарезанной бумаге стопочкой лежат, приготовлены к употреблению: чистая желтая бумага, совсем даже не газетная. По типу оберточной... но тоньше, и сминается хорошо. Что ж, цивилизация постепенно проникает и в провинцию, на дикий восток!.. Лук и в ванной бы с удовольствием поплескался, да слишком уж холодна водица из правого крана! Мутновата слеггонца, но это и в Ленинграде сплошь и рядом, а левый кран вообще пересох, вероятно, по задумке архитекторов и сантехников он предназначен для подачи теплой или горячей воды. Ну, не беда, в постели согреется!

Йес, матрас выше похвал, но одеяло могло бы и потолще чуток... Ладно, ладно, и так нормально, тепло держит. Несколько секунд Лук с любопытством прислушивался к звукам, проникающим в номер сквозь окна, двери и стены, попробовал, было, помечтать, но внезапно провалился в сон и смирно спал до самого утра понедельника.

Разбудил его в девятом часу утра новый заселенец, теперь сосед по комнате, молодой мужик, худощавый, рослый, возрастом под тридцатник. Увы, слишком быстро закончилось одиночество-уединение. Что теперь толку валяться – вставать пора, туалет зовет, умывальник.

Познакомились, разговорились.

Оказалось, что Юра тоже ленинградец, тоже геолог, но у него иные задачи и маршруты... Лук вроде бы и не проявлял в разговоре излишнего любопытства, но уклончивость Юры ему показалась надуманной: то ли он картограф, то ли с месторождениями золота дело имеет, то ли вообще секретный сотрудник от КГБ...

Ну, если ему нравится выставлять себя значительным лицом, хранящим тайны от соседей по трехместному номеру – пожалуйста.

О себе Лук не счел нужным скрывать да умалчивать: отчислен из вуза по надуманному предлогу, смотался в пески от весеннего призыва, будет искать уран...

Весь Луков рассказ уложился в пять минут, и Юра в любом раскладе не успел бы соскучиться. Все это время он сновал по номеру, обустраиваясь, но Лука слушал вполне внимательно и тактично, совсем не "дежурно".

– А-а... хорошее дело. До жары пока далеко, сейчас по пустыне рассекать во всех направлениях – одно удовольствие. Где искать будете – под Самаркандом, или дальше на запад?

– Не имею ни малейшего представления! Я, покамест, вообще, блин, тут как воробей на жердочке: вчера вечером пустили переночевать, и паспорт у себя оставили, будто я подозрительный элемент какой!

– А похож, – засмеялся Юра, глядя на всклоченные вихры Лука.

– Угу, это я голову на ночь помыл и лег спать, не высушив. Сейчас чубчик намочу, причешу, да пойду наружу, попробую что-нибудь выяснить.

Юра, тем временем, успел окончательно обустроиться в умывальной комнате и перешел в жилую половину своих новых владений. Он достал из своей объемистой сумки, под надписью Dresden, коробочку с кусковым сахаром, батон белого хлеба, уже нарезанный, аккуратно, тонкими ломтиками наискось, бережно вынул пузатенькую, похожую на гранату-лимонку, баночку тонкого, всю в рельефных квадратиках, стекла, с желтовато-белой субстанцией – это, скорее всего, сливочное масло... Лук невольно сглотнул. А там еще и колбаса докторская... Б-блинн...

– Ты... это... Лук, не в службу, а в дружбу, кипяточку попроси у них, когда будешь насчет себя спрашивать, кипяток они обязаны дать. И сразу же возвращайся с кипяточком, не жди там ничего другого, поскольку до десяти утра они вряд ли тебе хоть слово скажут внятное... Нет, не скажут. Я местные порядки хорошо знаю. Так что набурли свежачка – и сразу сюда, пока не остыл. Заваривать свежий чай остывшим кипятком – распоследнее дело, как говорят и учат китайцы! Они нам хоть и враги, а в чайных церемониях разбираются. Позавтракаем по-человечески, а то мне с самого полудня было недосуг. До сих пор не проголодался, тем не менее – для порядку! Булка вчерашняя, вечерняя, но вроде бы не подсохла. Думаю, что ты как раз проголодался аки волк! А я тем временем сервирую завтрак.

– Я? С чего ты взял? – фальшиво изумился Лук.

– Так сам же рассказал, что без денег ехал, и вселился ночью. В данном пятизвездочном отеле кухни или буфета не имеется... А я пока заварочки натрясу правильную порцию, на двоих, да колбаски порежу, ибо, как я уже упомянул, сервировка за мной. Настоящий геолог на марше всегда готов пожрать и поспать. У геолога в походе нет никаких иных прав, мыслей, забот и проблем! Геолог геолога всегда поймет и выручит, в походе и за столом! Но женщиной не поделится!

Лук весело кивнул, в ответ на прибаутки, и отправился выяснять.

И через пять минут вернулся, с чайником в руке.

– При мне забулькал! Что дальше, куда его?

– Ставь сюда, вот на эту кружок-деревяшку, я с нее возьму.

Юра проворно залил кипяток в маленький бело-синий шар с крышкой и носиком, обернул его одеялом, взятым с соседней пустой кровати.

– Вот! Через... три минуты – засекай – чай готов к полноценному употреблению. Цейлонский, а не эти дрова... Чай черный, сразу предупреждаю.

– Понятно, что черный, а какой еще? – Лука удивил интонационный нажим Юры в слове "черный". Он знал, конечно, что есть еще и зеленый чай, но особой разницы между этими понятиями не видел, потому как не доводилось пробовать зеленого. Вахидов Ава и Сашка Навотный не раз грозились из Ташкента привезти, да все как-то забывали.

– А еще белый бывает, и желтый китайский, и каркадэ, и красный, и, наконец, король всех восточных чаев: Его Величество Зеленый! Дома, в Ленинграде, я, в основном, черный пью, а здесь, в походах, исключительно зеленый. Сам скоро поймешь и увидишь, так что заранее привыкай к этому обстоятельству. Есть у меня сахарный песок, но советую конфетками прикусывать, в порядке свычки с местными обычаями, или, на крайняк, рафинадными кусочками, как сейчас. Черный, но вприкуску. Здесь никто в зеленый чай сахар не булдырит: или с конфетками, или, как я уже озвучил, рафинад кусочками грызут.

Лук был совсем не прочь отведать новые реалии бытия, тем более что чай вприкуску пробовал не раз. Главное, что хлеб с маслом и колбасой от этого менее вкусным не становится. Но надобно и приличия соблюдать, а то сожрет тут все... как какой-нибудь... в одно рыло...

– Даже и не думай, Лук! Что на столе – все должно быть сметено, ты на меня не смотри. Я еще весь домашний, хоть и с дороги, то есть, как сыр в масле укатался под бдительным присмотром бабушки и мамы – сыт насыто! А где ваш факультет находится, не в Петергофе?..

– Не-а. На Васильевском, на набережной Макарова 6. А раньше на Красной 60, потом переехали, всем факультетом. Надо же, батон свежий, как будто сегодня из печки!

– Булка, что ли? А, да, повезло, надо будет запомнить тот магазинчик, где я отоварился. Так ты, я смотрю, недавно в Питере?

– Как это недавно – скоро три года уже!

Разговор тек неторопливо, и во время завтрака, и после него... одна тема беседы меняла другую. Лук, слегка одичавший от одинокого путешествия в Ташкент, разговор охотно поддерживал, но довольно скоро заметил, что Юра предпочитает больше задавать вопросы, нежели отвечать на них, а вопросы у него, как правило, касаются подробностей Луковой биографии.

Хм... Комитетчик, что ли, кагебешник?

Нет, нет, нет, это был не допрос, ни в коем случае, просто болтовня, включающая в себя анекдоты, фразы из фильмов, рассказы о знакомых... К тому же она регулярно прерывалась – то Лука выдернули к дежурной, то Юре куда-то срочно позвонить... Все недоразумения с Луком так или иначе утряслись: до завтрашнего дня побудет в гостинице, а завтра с утра машина заберет его в Ангрен (городок под Ташкентом), там, или еще в Ташкенте, его будет ждать Козырев Владимир Иванович, со всеми необходимыми документарными и организационными атрибутами, потом из Ангрена в Гушсай (геологическая база), а потом уже поход!

ВСЕГЕИ включал в себя картографический комплекс всесоюзного уровня, Юра, из его объяснений,, трудился именно там, и Лук не видел причин сомневаться в его словах. Это даже удачно, поскольку Лука давно уже интересовал вопрос именно из питерской топографии.

– Юра, послушай. Вот, ты говоришь, что у тебя какой-то там режим секретности, и что за границу тебя не выпустят, так?

– Нет, ну... если в составе правительственной делегации, то выпустят, но мне до этого дальше, чем до Южного полюса. Вторая форма. А что?

– То есть, получается, что ты носитель неких важных секретов?

– Ну, наверное. А почему это тебя так интересует, а Лук?.. Шпион, что ли?

– Почти. Погоди, щас, Юра... Сформулирую... Вот, считается, что с развитием современной техники, можно увидеть и сфотографировать машину, там, или человека, прямо со спутника. Так?

– Что – так?

– Ты лично в это веришь?

– Ну, наверное. Человека или не человека, но прогресс крепчает очень быстро и круто. Ну, предположим, спутник способен сфотографировать, и что?

– А то. Ты говорил вчера ночью, что ваша фабрика выпускает, в том числе, и всякий ширпотреб, типа туристических карт города-героя Ленинграда...

– Говорил. И не только Ленинграда, и что?

– Я всяких-разных карт Ленинграда в руках держал, наверное, с десяток разновидностей, и заметил, что масштабы деталей искажены, типа, островов, проспектов... Даже углы пересечения некоторых улиц отличаются в одних картах от других.

– Отличаются, так и есть, но это же туристские карты, с изображением достопримечательностей на них, понимаешь? В реальности Сфинкс или Александрийский столп меньше, чем видится на карте. Это же элементарно. Лук, ты что, против лубковых поясняющих рисунков на туристских схемах?

Юра, как уже успел заметить Лук, был живчик, непоседа, руки и ноги у него не ведали покоя: то он банку из под масла протирает, то к окну подскочит, то приседания делать начнет... А тут рухнул в кресло напротив Лукова лежбища и замер, с любознательностью во взоре. Глаза у него карие и веселые.

– Да, и большие белые буквы НЕВА по воде не плывут. Я-то не против, понимаю, что декоративные рисуночные масштабы не соответствуют топографическим, не совсем еще дурак. Но, во-первых, получить представление об истинной конфигурации города очень трудно, из-за всех этих искажений, а во-вторых – добыть подробную карту города, чтобы там все углы и масштабы совпадали, чтобы все правильно, я не могу. Знаешь, бывают такие "трехверстки", у рыбаков, у охотников?

Юра ухмыльнулся в ответ и кивком дал понять, что уж он-то знает что такое "трехверстка".

– А, ну, да, кого я спрашиваю!.. Ни купить, ни достать, одним словом. А так хочется! Я бы тогда себе коллекцию создал: поехал куда-нибудь – в Москву, в Челябинск, в Омск – сразу же цоп! Купил карту. И потом она лежит себе, есть не просит, а я на досуге изучаю, или, там, сравниваю... Но не могу достать почему-то. Юра, почему?

– И не достанешь. По соображениям секретности и государственной безопасности, таких карт не делают в Советском Союзе. Делают, вернее, но не для всех. В свободной продаже их нет. А зачем тебе такая коллекция? Смысл?

– Из любопытства. Мне один парень с географического, прошлым летом, в стройотряде, как-то рассказал, что у них в универе турмалаи были в гостях, типа, дружба-фройндшафт, ну, финны, и у одного из них была карта Ленинграда, очень большая и подробная, на финском языке. Так вот, вопрос: у этого финна карта была "настоящая"? Без подвохов?

– Ну, Лук, ну, ты спросил! Я же ее не видел. Скорее всего, настоящая, и что с этого?

– Почему у них можно, а у нас нельзя!? В свободной, ведь, стране живем?

– Гм... Лук, не ори, пожалуйста, что ты разорался на весь отэль? Сейчас Сергеевна примчится, драку разнимать. Я уже заметил за тобой эту манеру: чуть что – сирену включаешь!

Лук, растопырил перед собой пальцы обеих рук, наклонил голову, в знак извинения, голос сбавил и продолжил упрямо:

– Если у тупого пьяного турмалая в кармане запросто лежит подробная и верная карта Ленинграда, то почему им можно, а нам нельзя?

– А кто тебе сказал, что нам нельзя?

– Ты и сказал! Алё, Юра, ты сам только что и сказал, что, дескать, по соображениям государственной тайны! Если финские войска вдруг ворвутся в СССР, захватывать Ленинград и Карелию, то уж наверняка у них в планшетах будут "ихние" карты, а не наши туристические!

– Верно говоришь. Но если мы к ним ворвемся, то и в наших планшетах.... Будет лежать все необходимое на русском языке.

– Отлично. Тогда почему я сейчас не могу приехать на выходные в "финку", с картой Хельсинки на русском языке? Они к нам запросто могут, а мы к ним – нет!

– У них сухой закон, они к нам пьянствовать едут, на выходные.

– Да плевать. Ну, ладно, не хотят меня пускать на выходные в капиталистическую страну – это тема иного разговора...

– А ты что – собрался уже?

– Юра, не это самое... не подначивай. Не собрался я никуда. Но, блин, я хочу знать ответ на простой вопрос: почему в моей собственной стране, советская карта на русском языке, без искажений, карта моего советского города, мне, советскому человеку и патриоту, не доступна, по соображениям секретности, а тупому и пьяному загрантуристу – доступна.

– Ты же сам ответил: по соображениям секретности. И с чего ты решил, что они тупые? Два раза повторил насчет их тупости, обидели тебя чем-то?

Лук видел, что Юра дразнит его, отвечает с подковыркой, со смешками, но отступить от "дознания" не мог и не хотел. Он забегал по комнате, уже не стесняясь носочной дырки на правой (иногда на левой) пятке, дырищи, которую вот-вот собирался заштопать, да все никак... скоро второй месяц...

– Меня лично ничем. Но мне стыдно и противно смотреть, как они прямо на Невском, или на Васильевском, ползают на четвереньках, блюют, и думают, что все им позволено. И менты им действительно все позволяют, редко когда под локоток – и в луноход, бережно, в отличие от нашего брата советикуса. Ладно. Не тупые. Но тупые те, кто засекречивает от тех тупых, кто не видит в этом ничего тупого!

– Не ори, Лук. На первый взгляд, ты рассуждаешь логично, хоть и громко... А на второй...

– Ну, ну? Что на второй?

– На второй то, что игры с секретностью куда сложнее, чем они кажутся несведущим людям, вроде тебя.

– Да ты что!?

– Лук, убери звук.

– Все, буду шепотом слушать. Ну, так и?.. В чем сложность игр по секретности?

– Гм... Ну... буквально один пример, навскидку. Парень ты неглупый, ты меня поймешь. Вот, я, например, или ты, спрашиваешь свою жену...

– Я не женат.

– Ну, невесту... Или, там, сестру... В нашем примере это вообще не важно. Ты ее спрашиваешь: у тебя с Лехой Пупкиным что-нибудь было до свадьбы? Она говорит: нет. А с Джоном Смитом? – Нет. А с Франсуа Давид-оглы? – Нет. А с Мишей Мышкиным?.. – Не скажу!

Понимаешь, Лук? На последнем вопросе она вдруг соблюла режим секретности и отказалась отвечать. Но тебе-то все сразу стало ясно! Так же и тут, в картографии: если врать – то следует делать все тотально, без единой щелочки. Ибо если наши контрагенты засекут, что – среди множества адекватных карт – некоторые области географического пространства пошли с искажениями, то оно означает: шухер, джентльмены! Здесь надо искать! Понимаешь? А сегодня все знают, что в стране победившего маразма просто традиция такая: искажать все, что можно и нельзя! Понял, Лук? Пример был чисто аллегорический. Там, куда ты поедешь в ближайшем будущем, есть места ни на каких картах не обозначенные. Кроме секретных ведомственных, разумеется. С помощью спутников наши американские друзья могут шарить сколько угодно и фотографировать тоже. Но страна СССР настолько велика, что даже при наличии подробных и достоверных снимков они там, у себя, умучаются просмотреть все глазами специалистов. Говорят, что там, у них, да и у нас, работают по теме сверхмощные ЭВМ, но, думается мне, без человеческого разумения там ловить нечего. Для того и разведка, шпионаж, агентурный и аналитический. Скажем, принесла сорока на хвосте – Лук сболтнул, где не надо – что в районе Трех Минаретов до хрена золотой и радиоактивной руды добывают... Х-хоба! Ареал поиска вражеской советской ресурсной базы резко сократился, ну-ка, спутнички туда, посмотрим на фото... Понимаешь меня, Лук?

Лук задумался и снял с казенного блюдца последний "колбасный" бутерброд, хотя только что давал себе крепкое внутреннее слово: не жадничать, хотя бы его оставить Юре, хозяину всей этой снеди!.. Но пальцы уже обняли золотистую корочку-ободок, и даже смяли, сузили мягкий овал белой булочной основы, и уже замаслились... Поздно возвращать.

– Пример хороший. Но финны, там, штатники-американцы – они что, настолько глупее и слабее нас, если не пользуются этаким хитрым приемчиком? Ихнее НАТО слабее нашего Варшавского договора?

– Я этого не говорил... "Ихнее"! Меня папа с мамой за таков вот "ихнее" так песочили, что дым от меня шел! Лук, учись говорить грамотно, коли уж в Питере живешь.

– Хоп, замечание принимается, но...

– Хоп??? Ты уже перенял местные формы речи? Молоток без ручки. И что за "но" у тебя?

Но тут их беседу за уже приконченным завтраком прервали, и Лук не успел рассказать Юре, что этой формуле согласия, аналогу слова хорошо, его научили еще в Питере, однокурсники и однокомнатники (по общаге) Анвар Вахидов и Сашка Навотный.

– Лук? К телефону, срочно!

А тут еще совпало: как по команде, всем остальным обитателям гостиницы тоже посыпались телефонные и телеграммные "гостинцы": ехать, встречать, подготовить, отчитаться... И все это срочно, и всем аврал!..

Начался сумбурный организационный ералаш, похожий на голубиную панику в мусорном баке. Луку было велено собраться и ждать, а тут не к месту вклинились вопросы оплаты койко-места, номера и марки мотора, который за Луком заедет в город Ташкент, и где его надо будет встретить... Личность шофера – и ее согласовали аж после трех телефонных бесед... Бардак.