Текст книги "Лук и Красные Холмы (СИ)"
Автор книги: Аноним О'Санчес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
Впрочем, буквально через три четверти часа неглубокие мучения слушателя Лука на этом и закончились: Маматов, заметив впереди что-то важное, стал притормаживать, въехал на крохотную площадку, полудиким способом оборудованную "дальнобойщиками" для отдыха и привала. Стол стоит, грубо сколоченный, очаг камнями выгорожен, тропинка между валунами и жидким кустарником... понятно, куда она ведет... Да и все. На стоянке пусто.
– Амба, товарищи начальнички! Приехали! Пе-ре-рыв! Потому что еще пятнадцать минут, и я угроблю наш газон, вместе со всеми нами, в ближайшем же кювете. Поспать мне надо. Пойду, Козюренку скажу.
Козюренок, разумеется, не воспротивился, ибо существует неписаный закон (а может, и писаный где-то, но никто его не видел), что если водитель говорит: устал, надо поспать – то сам товарищ Брежнев, а до него товарищи Сталин и Ленин, не говоря уже о лысом Подгорном и дураке Хрущеве, не смели и не смеют против этого возражать! Техника безопасности – называется!
Насчет остановиться, не возражал и Лук: его тоже прошибло вдруг на дрему, а в неподвижном кузове засыпать куда как способнее... Лук поискал глазами по кузову и понял, что личный его урон утерянной расческой отнюдь не ограничился: журнал "Вокруг света" куда-то делся. Наверное, теперь молодоженам достанется. Да и хрен бы с ним! Спа-а-аттть...
К вечеру все три группы геологов воссоединились на базе, где-то неподалеку от какого-то непонятного места... Вроде бы три колодца, типа, Учкудук. Кого ни переспросишь – плечами пожимают, не знают, не понимают, где это место на карте, далеко ли от Самарканда, или от Нукуса?.. Ну, то есть, абсолютно никто не знает! И самое главное, – никто и не волнуется по поводу собственного невежества и возможности заблудиться в невыясненных координатах: ни Козырев с Козюренком, ни другие геологи, волею случая оказавшиеся здесь же, на базе... Внимают недоуменным вопросам Лука, невозмутимо, как индейцы из фильмов о Диком западе, разве что плечами пожмут, с иронической усмешкой, или без нее, но сами отнюдь не беспокоятся. Странно все это...
А ведь есть же, должна ведь быть у базы точка на карте, место, блин, географической привязки!? Секретничают, что ли?.. И чего тут секретничать, когда американские спутники над ними летают? Позднее Лук узнал, что к чему, откуда такая таинственность, под грифом "невдомек", но это уже были другие времена. Короче говоря, "под колодцами" таились мощные урановые месторождения и огромные перспективы их разработки!
Буквально через несколько лет, сам всемогущий КаГэБэ, в лице весьма высокопоставленных начальников соответствующих управлений, затеял нешуточный конфликт с Советом министров Узбекистана и Министерством культуры СССР, по поводу песни "Учкудук – три колодца"! Песни, которая сама по себе, названием своим и текстом способствовала раскрытию важнейших государственных тайн! Атомных секретов! Но Петр Нилович Демичев, министр культуры и "вечный" кандидат в члены Политбюро, видимо, знал более короткую дорогу к сердцу каждого из престарелых генсеков – во всяком случае, песня, однажды прозвучав, сделала это и во второй раз, и в третий, и в тысячный... Не осталось такого ресторана в любом из крупных городов, где бы местный кабацкий "вокально-инструментальный ансамбль" не исполнял на бис "Учкудук"! Оглушительный успех, сравнимый разве что с "Море, море, мир бездонный" Юрия Антонова!.. Но это случилось много позже, лет через пять... А в ту далекую весну 1977 года даже и про Юрия Антонова мало кто знал...
Именно здесь, под Учкудуком, Лук впервые задумался над феноменом кызылкумских "баз".
Когда база в Гушсае угнездилась – нет вопросов, там ей место. Когда в Ангрене, в Самарканде, В Джизаке – тоже понятно. А если посреди пустыни – как она именно тут обосновалась? Кто и почему выбирал? Ответ оказался настолько прост! – предельно прост, Лук и сам о нем догадался, но, все равно, долго еще крутил головой, вспоминая собственную тупость! Это же оазисы, блин! Обыкновенные оазисы! Почти все выглядят как мусорные свалки в рабочем поселке, но, по сути – оазисы, только без соблазнительных гурий, освежающего шербета и кокосовых пальм! Ибо, где люди воду нащупали, там и оазис посреди пустыни, а где оазис – там и опорная база, на которой проезжему люду можно остановиться, передохнуть, портянки перемотать. Впрочем, ни у Лука, ни у кого другого из людей, повстречавшихся Луку, никаких портянок нет: все, как правило, носят легкую обувь на босу ногу. У Лука были две пары носков, черные и серые, они и сейчас в рюкзаке, но обе пары с дырами на пятках, для визита в приличный дом такие не наденешь.
По возвращении в Питер придется немедленно купить новые, но до этого надобно еще дожить.
Самая лучшая, самая удобная база для восстановления сил – это, конечно же, Гушсай, именно туда они всем Козыревским гамузом завтра-послезавтра возвращаются, на четыре дня, с тем, чтобы скинуть накопленные материалы, написать отчеты, проверить матчасть, просто отдохнуть... И тогда уже обратно в пустыню.
Лук приглашен в Ангрен, с ночевкой, в гости к Искандеру, на день рождения жены Вероники. На самом-то деле круглая дата у Веры давно позади, двадцать пять ей стукнуло еще неделю назад, но... С мужем отметить-то надо!? Искандер уже все продумал: в первый день они с размахом гуляют, своей привычной компашкой, на второй день с родителями, чинно и благолепно, а на третий – предельно скромно, в узком семейном кругу: Искандер с женой и дочерью, ближайший его дружбан Равиль с невестой ( Равиль и Аллка дружили, дружили, она залетела, теперь жениться будут), и Лук.
Лук не против. Он еще более был бы не против, если бы на тихую вечеринку пригласили симпатичную девицу без матримониальных планов...
– Каких? Матри... чего?
– Матримониальных. Без цели захомутать меня на женитьбу. Так, знаешь... подружиться, на денек другой – это с удовольствием, а жениться – я для этого еще слишком неопытен и юн.
– Не, не, не! Ты чего, Лук! Меня за такие штуки Верка на ножи поставит! Обалдел совсем!? Одно дело, когда мы в пустыне по-холостяцки рассекаем во всех направлениях, случайные знакомства-макомства... под водочку, то, сё...
– С кем это, любопытно бы знать, мы с тобой случайные "макомства" водили? С беглыми верблюдицами, что ли? Так ты и там флирт до конца не завел, не то, что шампанского – воды пожалел для бедняжки!..
При этой Луковой подколке оба дружно расхохотались, вспоминая!..
Дело было как раз на последней по времени базе-оазисе, аккурат перед возвращением в Гушсай.
Лук строгал перочинным ножом овальную в срезе, кривоватую палку, длинною в метр, пытаясь придать ей форму японского меча, Искандер штопал любимую "ковбойскую" клетчатую рубашку, порванную на левой подмышке: никакой другой работы в этот день для них не предвидится, до обеда никак не менее двух часов – вон, Нина Ивановна только-только вытянула воротом из колодца ведро с водой, перелила в свое ведро – литров восемь в нем... Тетка очень даже крепкая, сама донесет...
Лук однажды взялся ей помочь, решил наносить воды из колодца, но оказалось, что никто его джентльменства не понял, включая Нину Ивановну! И дело не в жлобстве, не в черствости, не в восточном менталитете и не в лени! Все гораздо проще и весомее: увидят люди, что повариха сама как бы не в силах за кухнею следить, не может воды из колодца принести, в посторонней помощи стала нуждаться – замечания вслух не сделают, но в следующий раз "в поле" никто ее не возьмет! В экспедиции лишних ртов, рук и денег нет, все давно заранее поделено и определено! Геологические экспедиции из Москвы и Ленинграда с весны и до осени – это не обуза и не повинность, это лакомая тема для жителей Ангрена: у приезжих платят хорошо, работа не каторжная, вдобавок, полным-полно возможностей поездить по местам да магазинам, с частым "дефицитом" на полках, так что эту работу ценят все, и повара, и шоферы.
Идет Нина Ивановна с почти полным ведром, как вдруг из-за стены крайнего барака, он же местный магазин, вывернула верблюдица и чешет торопливой рысью вдоль дувала, прямиком к Нине Ивановне! Та испугалась, ведро выронила – и бежать, и кричать на бегу! Но верблюдица на женщину орущую ноль внимания: добежала до ведра и сунула трепещущий язык в липкую грязь! Пить хочет, бедняга, аж стонет, ан воды-то уже нет в ведре, вся мгновенно впиталась в дорожную пыль!
Верблюдица лижет мокрую землю, а Лук с Искандером на верблюдицу глядят во все глаза, потому как подобное чудо-юдо впервые в жизни видят! Верблюдица, видать, почти до смерти жаждой истомлена: горбы у нее не горбы – а две тряпки на спине, передняя, бывший горб, на правый бок легла, задняя на левый. На животе и груди ребра очень уж рельефно сквозь кожу выпирают, на морде одни глаза и зубы остались – кошмар-кошмаревич! Где она так настрадалась, бедолага!?
Первым Искандер опомнился, бочком-бочком подошел к несчастному животному, поднял облизанное ведро – и к колодцу. Колодец глубокий, пока ведро колодезное вниз долетит, пока утонет (а оно само тонет, железным кольцом оббито для тяжести), пока его обратно воротом вытянешь... Но верблюдица, похоже, все поняла и никакой от нее агрессии: подтрусила к колодцу, ждет смирно, глазищи выпучив.
Искандер воду перелил из ведра в ведро, перед верблюдицей поставил. Та мгновенно лакать, но осторожно действует, ведро не повалила!
– Искандер, а Искандер!? А ведро после ее слюней кто мыть-отмывать будет???
– Я буду, я помою. Но пусть бедная животная воды попьет, умирает ведь! Есть же запасное ведро! Зачерпните пока из бочки, мы с Луком потом пополним. Точно ведь, ну?
Лук здесь только за:
– Без вопросов, пополним, конечно!
Вот такие тонкости: бочки водой наливать, про запас, для нахождения в поле, это целиком и полностью входит в право и обязанность всех членов экспедиции, при случае – ни Козыреву, ни Козюренку не зазорно ведро в руки взять, а для кухни постороннему человеку воду таскать – нет, это значит, что кухарка на свое дело не годится!
Пока Искандер с Ниной Ивановной обсуждали проблему ведра, вода закончилась, так что Искандеру пришлось повторить операцию, что он и проделал без промедления. И получил тот же результат: бульк-бульк, хлюп-хлюп – выпита вторая порция. Третью воду постигла та же участь с той же скоростью. Тут Искандер вдруг вспомнил, что у него в "газоне" масло надо проверить, да и воду посмотреть, перебрать кое-что в моторе, машина хоть и не верблюд, но тоже требует... да и вообще... Три ведра выпила – теперь уже не сдохнет, после перерыва много пить вредно.
Однако же Лук с такими рассуждениями ленивца, приятеля своего, не согласился, принял ведро, как эстафетную палочку, вместе с обещанием его отмыть, и бодро двинулся к колодцу. Ему понадобилось поднять наверх семь ведер воды и все их споить обезумевшей верблюдице, и только после этого он решил прислушаться к словам Искандера насчет умеренности после воздержания. Вон уже какие бока у нее – вот-вот лопнет! Почти десять ведер на грудь приняла – теперь уж точно сегодня от жажды не помрет.
Но она еще ведь хочет! Как быть? По счастью, рядом с колодцем случился Толик, он взялся присмотреть за ведром и водопоем!..
– Толик! И это... Ведро сполосни потом, чтобы Нина Ивановна не причитала!.. А я буду подходы считать, твои, мои и общие, суммарные.
В итоге, верблюдица выпила в один прием четырнадцать ведер воды! Наверняка попыталась бы еще, но очевидцы единодушно решили, что хватит, дальше пить вредно! Пока случайные свидетели "водопоя" предавались неожиданному развлечению, вокруг колодца постепенно собралась небольшая толпа из местных жителей. Они оживленно беседовали о чем-то, вероятно, о верблюдице, потому что показывали на нее пальцами, на ноги, ближе к заднице, и махали руками куда-то в сторону. Толик пересказал потом Искандеру и Луку, что эту верблюдицу давно уже считали пропавшей, но она вдруг взяла и нашлась! Где она с декабря жила-бродила, почему отбилась от домашнего стада и сбежала – один аллах теперь ведает! Может, это был мимолетный приступ неудавшейся неурочной любви, или древняя, живущая глубоко внутри, но так и не угасающая дотла жажда свободы?..
Через какое-то небольшое время, к "месту происшествия" подошел невзрачный мужичонка, одетый как заправский чабан: на плече рыжая кожаная сумка-мешок, на ногах низкие кожаные сапоги с широкими голенищами, в них заправлены серые брюки, на туловище зеленая, похожая на байковую, расстегнутая рубашка, под под нею видна другая рубаха, нательная, а сама зеленая пододета под серый пиджак. На голове, само собой, тюбетейка. Верхние зубы во рту почти сплошь железные. Подошел – верблюдица смирно стоит, ушами потряхивает – потрогал задние ноги, показал окружающим какие-то знаки на шкуре правой и левой ноги – все опять загалдели, закивали... Оказалось – нашелся хозяин верблюдицы. Клейма на ногах, поставленные, когда она еще была верблюженком, неоспоримо это доказывают. Да там никто и не спорил, все и так друг друга знают.
Потом чабан-хозяин тихим, медленным голосом вступил в разговор с движимым имуществом своим, погладил по морде, скормил ей что-то с руки... Через пару минут верблюдица уже взнуздана, и уже ее повели куда-то, видимо, в родное утерянное стойло, а она бредет, покорная, наконец утолившая нестерпимую жажду, но взамен утратившая свободу, оказавшуюся такой жестокой... Она бредет, не в силах отныне спорить и возражать, кисточка ее короткого хвоста не трепещет задорно, как когда-то, но обреченно висит, тихо покачиваясь в такт неспешному ходу.
Искандер, отгрузив на благотворительные цели свои три ведра, малодушно сбежал, а потом совесть кусанула его в грудь, и Искандер вернулся к верблюдице, чтобы вместе с другими дальше ее выпаивать, но увидел сквозь дорожную пыль только задницу костлявую, с клочьями свалявшейся шерсти на ней, и грязный короткий хвост...
И вот, наконец, Ангрен! Огромный город, в сравнении с оазисами и кишлаками, море огней и соблазнов! Лук приглашен Искандером отпраздновать задним числом уже прошедший день рождения его жены, Лук рад приглашению, но что дарить!?
Искандер довольно долго упрямился и слышать ничего не хотел ни о каких подарках, но Лук уже пригляделся и притерпелся к местным обычаям: уперся наглухо!
– Или ты мне конкретно советуешь, что именно, чтобы прилично, и в то же время, чтобы мне по деньгам, или гуляйте без меня! Точка! Блин, Искандер! Конечно, никто и ничего не скажет! Но я, я!.. Я буду все понимать и помнить. Короче, давай совет!..
Куда Искандеру деваться? – Лук этот все правильно говорит. А с другой стороны – что тут присоветуешь, когда у самого башка почти целый месяц насчет подарка болела!? Купил жене часики золотые, очень стильные, по мнению Лука.
Сговорились на том, что Лук у Искандера выкупил за 20(!!! ) рублей комплект шелкового постельного белья, который Искандер буквально урвал в магазине при золотом руднике, на Чермитане, но не успел проговориться об этом своей благоверной! Двуспальный комплект, натуральный шелк: простыня, пододеяльник, две наволочки – все это в драконах и райских птицах, золотом по зеленому, производство Китай! Двадцать рублей – своя цена, без накруток, Искандер сам за эти же деньги покупал! Все равно дорого, конечно, безумно дорого, зато проблема подарка вчистую решена! Искандер покупал не в качестве подарка на день рождения, а просто, чтобы порадовать женушку, загладить прошлые и будущие вины перед нею, но так – даже и лучше: подарок есть, а обвинений в транжирстве не будет.
Подарок Вере, Веронике понравился, она тотчас одарила улыбкой и поцелуем в щечку смущенного Лука, стрельнула взглядом в Искандера – но тот невозмутим: э, клянусь мамой, про это белье не знал, сам только что увидел!
Вечер был долгим и приятным, продуктов и напитков после "больших" празднеств осталось на целый полк голодных янычар, ешь-пей-не-хочу! Лук налегал, в основном, на полюбившийся ему лагман, а также копченую рыбу-форель и на шашлык по-карски. Пили в меру, после заздравной бутылки полусладкого шампанского мужчины прикладывались к напиткам посерьезнее, именинница выпила бокал белого вина и совсем чуть-чуть красного, сухого. Лук попробовал и то, и другое – дрянь на вкус, кислятина, а коньяк вообще... Хуже коньяка только водка... Искандер с Равилем были не столь привередливы, но после обильных возлияний предыдущих дней ограничились тем, что раскатали на двоих почти всю бутылку конька (граммов пятьдесят в Лука, все-таки влили под уговоры). Алла и маленькая Алина по понятным причинам к алкоголю не прикасались.
Время от времени Луку становилось скучновато, пусть и самое чуть-чуть, от необходимости
выслушивать истории, воспоминания, полунамеки на события местной жизни, о которых он не имел ни малейшего понятия, но – куда тут денешься. Гораздо больше ему досаждала необходимость сидеть в рубашке, хотя на улице и в комнатах верный тридцатник, жарко, даже душно!.. Нет, нельзя по пояс голым, местные приличия категорически этого не позволяют...
Почти весь вечер, вокруг застолья и через него (ужинали на полу, вольно, "по-узбекски") прыгала и скакала маленькая Алина, ей почему-то очень понравился Лук! Она ему игрушки свои носила, песенки пела, загадывала загадки... Лестно, конечно же, и девчонка очень обаятельна, однако Лук с облегчением вздохнул, когда, наконец, ребенка увели спать. Она тоже устала к тому времени, стала капризничать, проситься на ручки то к маме, то к папе...
Равиль с Аллой ушли поздно, далеко за полночь, но все-таки ушли, несмотря на искренние уговоры хозяев, а Луку, по его просьбе, постелили в лоджии. Лоджия огромная, одиннадцать метров квадратных, там спокойно поместилась кровать, металлическая, с четырьмя шарами-набалдашниками по краям! А почти над нею матерчатый абажур в шотландскую клетку. Вот в этом царском алькове Лук и переночует. Пока Вера, низко наклонившись, застилала ему простыни (чистые, но обычные, белые), он с тревожной грустью смотрел на то, как движутся и покачиваются ее руки, ноги... иные части тела... и очень остро вдруг позавидовал Искандеру, который уже через несколько минут наверняка вступит в законные супружеские права... Заступница усердная! Хоть бы на один только денек очутиться бы сейчас в Питере, в общаге... хотя бы во сне...
ГЛАВА 12
Человек – это фауна с парадоксами. Дай ему все необходимое и желаемое для ублажения тела, без ограничений чтобы – сон, пищу, тепло, воду, плотскую любовь – стремительно оскотинится, а до этого, если успеет, коротко затоскует о чем-нибудь таком... несбыточном и полунесбыточном, по типу экзотических приключений, захватывающих зрелищ, буреподобных страстей, безудержной свободы... Отдай ему все это, но лиши взамен регулярной сытости, или, например, беспрепятственного доступа в туалет – озвереет, быстро и очень ярко! Жаль, что в лоджиях у них отсутствует второй туалет, чтобы нарочно для гостей!.. Придется вставать, так и не доразмышляв толком о вечных истинах.
Утро было теплым, но каким-то шумным, суетным: тонкие оконные стекла не препятствовали птичьему гаму, а те, от голубей и ворон до плюгавых воробьев, словно бы нарочно старались, чтобы Луку досадить, последний сон с него сорвать! Вдобавок, и Алина продолжила свои вчерашние шалости: спряталась за задней кроватной спинкой и дерг-подерг! – трясет ее снизу, думает, что Лук не догадается! Лук терпеливо сносил всё это минут пятнадцать, в попытке вновь заснуть, или, хотя бы, задремать, но, увы, куда деваться от чужих людей и собственных потребностей – явно уже не отстанут от него, пора принимать вертикальное положение, приветствовать хозяев, совершать утренний туалет. Лук прикинул малодушно: может, достаточно будет в простыню обернуться, подобно патрицию, для прохода к "местам общего пользования"?.. Нет! Провинция, старые добрые нравы не терпят неприличного для них поведения! Лук сел на кровати, позевывая громко и беззаботно, якобы он никакого Алининого озорства не чувствует и ничего ни о ком не догадывается... Накинул рубашку, небрежно застегнув на пару нижних пуговиц, надел брюки-полуджинсы "мэйд ин урюпинск"... И резко – прыг к тому месту, где Алина спряталась!.. Остатки дремотных "глюков" словно ветром выдуло, когда обнаружилось, что никакой Алины за кроватью нет, чисто за кроватью, а она, пустая и железная, тем не менее, трясется, безо всякого мотора внутри! И вообще!.. Кровать подрагивает, теперь стекла мелко задребезжали, матерчатый абажур закачался!.. Что за чертовщина!
Так Лук оказался очевидцем и участником, на правах объекта воздействия, знаменитого Кызылкумского землетрясения, громыхнувшего в ночь с семнадцатого на восемнадцатое мая одна тысяча девятьсот семьдесят седьмого года, всполохи от которого докатились до Ташкента и даже до Ангрена!
– Ой, мама! Искандер, может, нам с Алиной... нам всем на улицу выбраться, чтобы здесь не похоронило!?.. Ой, я боюсь! Будет, как тогда в Ташкенте случилось!.. Вон, смотрите, смотрите, люди уже с вещами выбегают!..
– Верка, не сходи с ума! Эта старый Мусалиев со своей Мусалиихой вышли ковры выбивать!.. Все уже, ничего нигде не трясет!
Вера постепенно успокоилась, паника в Ангрене так и не вспыхнула: подребезжали недолго чешские люстры и румынские стенки со стеклянным своим содержим, да так все на этом и завершилось. Как позже рассказали специалисты-сейсмологи: окажись эпицентр землетрясения сотни на четыре сотни километров западнее – не миновать бы Ташкенту беды, сравнимой с ужасающим землетрясением одиннадцатилетней давности, когда оказался разрушен практически весь центр огромного города!
Но, к счастью для столицы и республики, эпицентр пришелся на безлюдную пустыню, как раз на те места, откуда недавно совсем, на прошлой неделе, прибыли три машины Краснохолмской экспедиции, одного из ее подразделений, возглавляемого Козыревым Владимиром Ивановичем. Места слабо населенные, глухие, про человеческие жертвы никто ничего не сообщал, ни официальные каналы, ни забугорные "вражеские" голоса.
В Гушсае землетрясения вообще не заметили.
Праздник закончен, денежки, на дорогой подарок истраченные, уже тю-тю, никогда не возродятся из пепла, а значит, не фиг их и жалеть. В Гушсай Лука вернет Искандер, на своем служебном "газоне", то есть, поедет Лук барином, с пассажирским комфортом... Искандер, ясное дело, будет дома жить-ночевать все эти дни, в Ангрене, а Лук на базе в Гушсае, на своем законном койко-месте. Но возвращение предусмотрено рабочим расписанием ближе к вечеру, не раньше восьми, а сейчас утро, чем бы заняться? В киношку сгонять, разве? Только есть ли, что смотреть?
Лук долго и придирчиво разглядывал памятник геологу Чикрызову, потом двинулся дальше, в подсказанном направлении, и увидел то, что хотел: несуразный серый куб, расписанный гербами союзных республик, ромбами, зелеными зигзагами а ля нити днк: кинотеатр "Ангрен". И афишу, приклеенную прямо на неровно оштукатуренный бок стены... Фильм французский, похоже, что новый... Актеры, правда, никому не известные: какие-то Биркины, Депардье, Пикколи!.. А, нет! Марина Влади там снимается! Уже хорошо!
Молодые девицы рядом стоят, афишу изучают, но на Лука почему-то не засматриваются, даже вскользь, и сами поодиночке не ходят, все больше парами да тройками... В Питере знакомиться проще. Может, в самом кинозале с соседкой повезет?..
– Надо сходить! – решил про себя Лук, тем более, что название " В сетях мафии" показалось ему весьма заманчивым. Непонятно только, откуда во Франции мафии взяться? Может быть, они имеют в виду марсельские и корсиканские банды?.. Лук считал себя знатоком по международной организованной преступности, собранной в шайки, банды, кланы так называемого мафиозного толка, и решил дополнительно обогатить свои информационные авуары просмотром художественного фильма.
Как он потом ругался, почти всю дорогу от Ангрена до Гушсая! Фильм не то, что не понравился Луку, он его возмутил до глубины души, Лук плевался из окна "газона" как рассерженный верблюд , в попытках передать Искандеру свои впечатления!
Во-первых, полное отсутствие мафиозно-гангстерских коллизий, обещанных ему афишей, а во-вторых – алогичное, то есть, невыносимо дурацкое поведение персонажей, типа, этого носатого Депардье, который под конец фильма расстрелял собственную семью, вместо того, чтобы поквитаться с обидчиками!
– Ну, бред, блин! Гнусный сраный бред! Искандер, зуб даю! Такая дрянь!
– Ладно, хорошо, что сказал, а то уже Верка меня блатовала на завтра на вечер! Дескать, девчонки с ее работы смотрели давеча, так все обрыдались.
– И ты обрыдаешься, если пойдешь, это я тебе гарантирую! – Лук сказал, а сам спохватился, что с такими характеристиками, которые он фильму дал, можно получить обратный эффект, потому как если Искандер любит индийское кино, к тому же еще и арабское... Но Искандер все понял правильно: хэппи-энда там нет, конкретного мочилова нет, песен и танцев нет, любовных сцен и коллизий почти нет – что там смотреть!?
– Не, я на бабское кино не ходок! Ну, разве что, ради Верки иногда, но на это и сам не пойду, и ее не пущу! Пусть лучше мне любимую рубаху подштопает, а то я тогда на скорую руку иглой потыкал, так она снова расползается!
Лук только вздохнул... Он хотел, было, напомнить Искандеру обещание, чтобы тот попросил жену, а та, если, конечно, это возможно для нее и нетрудно, ушила бы одну из Луковых рубах... а то и обе, сделала бы приталенными, по моде! Но нет, Лук постеснялся напоминать, а Искандер сам так и не вспомнил.
В Гушсае Лука ждала новость, которую он немедленно причислил к хорошим: юная геологиня Аня Шашкова уже на базе, в то время как Валеру выдернули в маршрут под Бухару, это ему по учебе понадобилось, для универа. Судя по косвенным данным, Аня и Валера не скучковались в устойчивую пару жених-невеста, а это значит... Нет, конечно, Лук отнюдь не собирается в женихи взамен Валеры, и на девичью свободу не покушается, но... но... За последние недели в бесконечных маршрутах Лук весьма и весьма соскучился по неформальному общению с молодежью противоположного пола, а "товарищ Шашкова" и раньше воспринималась им как симпатичная, во всяком случае, фигуристая!..
Но планам Лука на походный адюльтер в Гушсае так и не дано было осуществиться: дальше непринужденного общения под элементы нахального окучивания с одной стороны и умеренного кокетства с другой – дело не двинулось. Да еще и Олег Николаевич мешал, вторгался то и дело в сдвоенное пространство молодых людей, словно бы не желая оставлять их наедине, испытующе зыркал на них обоих, задавал дурацкие вопросы...
Одним словом, немало раздраженный амурными неудачами и кознями завистников, Лук залег спать... причем, один-одинешенек в комнате, вот что особенно досадно!.. Да только не успел он домечтать до первой дремы, как из соседней комнаты раздался истошный крик все того же Виноградова, Олега Николаевича, старшего техника, молотоносца и ревнителя чужой нравственности:
– Лук! Лук! Скорее!.. Лук!
Лук в одних плавках (двое на ночь стираных трусов на веревке сохнут) примчался на крик – и ничего понять не может: в комнате свет горит, у окна стоит, полусогнувшись, Олег Николаевич, в майке и в трусах и тычет пальцем по направлению к подоконнику!
– Чего там такое!? Алё, я не понял?.. А-а-а! Понятно! ? Ого! – на стене под подоконником обосновалась здоровенная, сантиметров в пять длиною, фаланга, видимо из подоконной щели на охоту выползла, ночь встречать. Сидит смирно, шевелит конечностями... Ох, и противная!.. Все ясно теперь. Дело в том, что в копилку к некоторым другим своим причудам, типа, за молодежью подсматривать, Олег Николаевич смертельно боится фаланг, пауков и скорпионов. И змей боится, но умеренно, как и все остальные люди-человеки, а вот крупных ядовитых насекомых – просто ужас-ужас!
– Успела укусить? – это Лук тоном эксперта Виноградова спрашивает.
Олег Николаевич, кстати говоря, уже привык полагаться на бесшабашность и показное бесстрашие Лука: за время поездок, совместных маршрутов с приключениями, не раз убеждался в наличии того и другого, поэтому и позвал. А с другой стороны – ведь не Козюренка ему на помощь выкликивать, не Аню...
– Бог миловал! Убери ее, Лук, умоляю, убери, убери ее скорее отсюда, от меня подальше!..
– Момент... – Лук метнулся в свою комнату, выхватил из тумбочки пустую литровую банку с пластмассовой крышкой, и назад, к месту происшествия. – Ну-с, красотка, поедем кататься, давно я тебя поджидал-л-л!
Одной рукой Лук крышку с банки сковыривает, а другую в толстую резиновую перчатку сует... Неудобно, черт!.. Лишь бы фаланга никуда не убежала... сиди, сиди на ж...пе ровно, голубушка, я щщас!..
Наконец, Лук справился с крышкой и с толстенной перчаткой: цоп неуклюжими пальцами фалангу поперек талии – и в банку! Главное здесь – не покалечить ценное насекомое, не повредить ей конечности, жвалы, мускулы, грудную клетку, дыхание не сбить – иначе какой из нее боец!?
Лук уже давно планировал стравить в ограниченном "гладиаторском" пространстве двух фаланг, а лучше фалангу и скорпиона! Скорпион, по идее, должен быть круче фаланги. Но со скорпионом придется до завтра подождать, до светлого дневного времени, на горном склоне за домом их должно быть полно. А ночью наощупь скорпионов искать – романтика сомнительная, Лук пока еще не сошел с ума. Днем – другое дело: Козюренок, опытный пустынник, Лука четко научил охоте на скорпионов: подошел к каменной россыпи, на глаз выбрал булыжнички подходящего вида, один, другой сковырнул в сторону острым краем геологического молотка – и вот они, голубчики: под каждым третьим камешком скорпион притаился! Правда, для самого Льва Алексеевича на факте обнаружения вся охота и заканчивалась... А для Лука нет!
Пусть фаланга до завтра в банке посидит, сил перед битвой наберется!
– Олег Николаевич! Если что, если там, вдруг, в пару к этой фаланге, подружка обнаружится – меня даже не спрашивайте, хватайте ее за плечи, целуйте и несите прямо ко мне!
Олег Николаевич хохотнул вымученно, а сам свою раскладушку в сторону двигает, прочь от окна... и от двери... к глухой стене, в саму середку, подальше от щелей и трещин...
Эх... Аня из своей комнаты даже не высунулась, на Луковы подвиги не взглянула!.. Вот так всегда!..
Следующий день принес Луку трагическую новость: сдохла фаланга. А потом , в тот же утренний час, возник сюрприз на смежную тему, короткое и мелкое приключение, которое он, тем не менее, запомнил на долгие годы вперед!
Послезавтра им выезжать в сторону Ташауза, а до этого сделать крюк по окрестностям Мурунтау . В общей сумме это далеко и надолго, а сегодня так... пустой день. Равнодушная Шашкова в Ташкент уехала, Искандер в Ангрене застрял, машину готовит-проверяет...
