Текст книги "Зона затопления (СИ)"

Автор книги: Аноним Кшаду

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Но как же достал этот свет! Где там у него выключатель – обязательно должен быть выключатель. Гирлянд без выключателей не бывает. Надо просто найти. Или может разрезать цепь? Мама категорически запрещала мне это делать. Говорила про какого-то Тока, который бегает по проводам и может меня ударить. Но сколько бы я ни пытался этого Тока увидеть, у меня ничего не получалось. Может, он бегал когда я ложился спать? И ложился спать, когда я начинал бегать? Но как бы тогда он мог меня ударить? Да и мамы больше нет – тетя Надя сказала, что она на небе и смотрит оттуда на меня. И плачет, когда я балуюсь и капризничаю.

Но я же не буду баловаться – я просто разрежу эти долбаные провода, чтобы выключить этот долбаный свет! Чем вот только... Зубами что ли перегрызть?.. Блин, в натуре тормоз! Что это такое у тебя в руке? Нож? А я думал член Папы Карло. Хотя ножницы были бы лучше. Но и нож сойдет. Еще бы до проводов добраться... Хотя чего добираться – можно ведь просто метнуть нож! Я умею – меня Фуль научил. Вот так!.. Ну наконец-то! Темнота – как же я по тебе соскучился! А теперь можно и баиньки.

Глава 8

Соколиха резко встряхнулась, словно ей дали нюхнуть нашатыря, и тут же навелась на дальний, возле самого выхода в сени, конец комнаты. Ибо там, аккурат между заляпанными по щиколотку засохшей грязью берцами и брошенными небрежной кучей пустыми джутовыми мешками, объявилась крыса. Толстая и наглая, как московский олигарх. И точно так же понимавшая, что даже на самого наглого олигарха может найтись своя вертикаль власти. Поэтому не то чтобы боявшаяся, но проявлявшая осторожность. С пару минут она что-то вынюхивала и высматривала. Пока не решила, что отдала достаточное должное традиционному ритуалу и пришла наконец-то пора показать, кто в этом доме настоящий хозяин.

Это была большая ошибка. Потому что «вертикаль власти» на сей раз не дремала, обожравшись халявными мышами, а зорко бдела, высматривая с высоты любимого шкафа вредителей врагов народа. Крыса не пробежала и метра, как соколиха спикировала. И конечно же не промахнулась Крыса отчаянно заверещала. Наверное, требовала уважения своих прав и грозилась жаловаться на неправомерность действий. Ее требования и угрозы пропали втуне – карающий клюв правосудия опустился, и крысиный писк стих.

Ставший невольным зрителем развернувшейся «криминальной драмы» Виктор только усмехнулся – он тут вроде как олицетворял собой прокурорский надзор, но трагедия крысиного олигарха его нисколько не тронула. Скорее, наоборот – действия соколиного правосудия были признаны единственно верными и получили всецелое одобрение, так что Машка могла не переживать. Хотя чего ей переживать – это пусть ее еда переживает. Она же с гордым видом победительницы восседала на крысином трупике, плюя на всякие одобрения да санкции.

Виктор подошел к соколихе, но та в ответ только расправила крылья и защелкала клювом. То есть честно предупредила, что крыса – ее. А он пусть проваливает подобру-поздорову и не думает, что ему что-то обломится. Да не очень-то и хотелось. Скворцов направился к выходу в сени, взял в руки берцы, покрутил их, изучая на предмет загрязненности, и решил, что чистить смысла нет – все равно через пять минут заляпаются пуще прежнего. Поэтому сойдут и такие. Обулся и вышел на улицу.

Погода удивляла – уже третий день не было никакого намека на дождь. В облаках периодически появлялись просветы, через которые можно было увидеть непривычно голубое небо – Виктор уже начал забывать, что у неба может быть такой цвет. Сами облака были светлыми и высокими, что тоже не предвещало скорых осадков. Зато похолодало. По ночам прилично подмораживало, хотя днем вновь возвращалась слякоть.

Виктор бросил последний взгляд на небо да и направился к большому бревенчатому дому, что стоял метрах в тридцати от правления. Калитка в окружающем дом штакетнике была гостеприимно распахнута – заходи кто хочет, бери что унесешь. Вот только уносить было нечего. Разве что раздолбанную телегу. Укатить бы ее не получилось – не хватало колес с левой стороны. Однако сам дом производил серьезное впечатление: никаких рюшечек да ряшечек – одна лишь мрачная угловатая основательность.

Внутри оказалось жарко натоплено, но Виктора жара не трогала – «Богатырь» обеспечивал комфортные условия при достаточном спектре температур, чтобы отлично чувствовать себя почти всегда и везде. Разве что в стратосферу лезть не рекомендовалось да еще опускаться под воду. Так как запас кислорода предусмотрен не был.

Большой зал пустовал, зато в прилегающей к нему слева спальне Скворцов обнаружил грустную Синицу. Та сидела у кровати, на которой укутанный в несколько одеял по самый подбородок лежал Тать. По-прежнему в коме. Жизнь в маге едва теплилась, а у них даже самой простенькой медицинской аппаратуры не было. Девчонка напрягала как могла все свои медицинские умения, но пока без особых успехов. Хотя кто знает, может именно благодаря ей Тать все еще жил.

Заслышав шаги Виктора, Синица подняла голову. Видок у нее был так себе – красные опухшие глаза, не поймешь, то ли ревела, то ли от недосыпа. А скорее, и то, и другое вместе. Темные круги под глазами. И выражение вселенской печали пополам с крайней усталостью на осунувшемся личике. Виктор изобразил взглядом знак вопроса, но девчонка лишь отрицательно покачала головой и отвернулась. Скворцов тяжко вздохнул и вышел в зал.

Там за это время нарисовался Жар. Тоже не очень веселый и еще толком не отошедший от своих пиромантских подвигов. Спасла его, кстати, Синица – как-то сумела вывести из магического транса. Если бы не она, то вместо полутора боевых магов у них бы сейчас не было ни одного.

Побывав на месте «пламенного представления» пироманта, Виктор как-то вдруг осознал, насколько ему до сих пор везло, гоняя незарегистрированных магов и колдунов-фундаменталистов, ни разу не нарваться на кого-то вроде Жара с Татем. «Поле боя» оставило неизгладимое впечатление. Оплавленная до твердой корки земля, потерявшие форму металлические детали, по которым хрен определишь, чем они были раньше. И никаких человеческих останков. Даже костей. Если не считать Гусинского, выглядевшего совершенно целым – разве что изрядно утомленным – но бывшего совершенно мертвым. Никто так и не понял, каким образом Тать его завалил, но с магией это часто бывает. Труп они сожгли, а пепел затем развеяли над полями. Как и обещали. Вещи же колдуна были изъяты в качестве трофеев. Для изучения.

Деревенская жизнь Виктора уже совершенно достала, тем более что к своей цели – вызволению Дашки из лап братьев-церковников – он не сильно-то приблизился. Однако о том, чтобы покинуть колхоз до того как прояснится ситуация с Татем, никто даже не заикался. Поэтому его настроение тоже зависло где-то на отметке между «все хреново» и «могло быть и лучше». Не только из-за сестры, но и из-за Татя – чувствовал Виктор сродство душ с ироничным магом и как-то прикипел к нему, хоть знакомы были всего ничего.

Виктор уже в который раз за эти дни молча выругался, поминая тупых бандитов, гребаных колдунов и сволочную жизнь, да направился наружу любоваться на грязь и лужи... и столкнулся во дворе с Полковником. За которым нынче как привязанный всюду таскался бывший брат Антон. Полковник, как и все, не поражал радужным настроем. Зато пацан ожил.

В принципе, он оказался неплохим парнем. Только подавленным церковной дисциплиной и пережившим реальную перспективу переселиться в мир иной, отчего у кого угодно может съехать крыша. Накануне у них прошла серьезная беседа, в ходе которой Полковник разбирался с новыми членами своей группы.

Как Серегин и предсказывал, Виктора Ордынцев раскусил за пять минут. И сразу же в лоб поинтересовался, с кем именно он контактировал в Параномконтроле перед отбытием в зону затопления. Услышав имя Серегина, хмыкнул и контакт одобрил. Оказалось, Серегин и Полковник – давние знакомые. Как могут быть знакомыми следователь и подследственный. Именно Серегин вел дело Ордынцева, будучи тогда еще сотрудником ФСБ. Вот только начальство рвением следователя осталось недовольно и заменило того на одного... как выразился Полковник, "чудака на букву "М".

Нынче этот «чудак» являлся замом начальника Параномконтроля, а Серегин ходил у него в подчиненных. Но покровители у них были разные и примерно одной весовой категории. Поэтому первый никак не мог избавиться от второго, а второй частенько плевал на мнение и приказы первого. Что мог себе позволить еще и потому, что был серьезным магом, а значит без дела все равно бы не остался. В общем, обычное дерьмо, называемое государственным устройством.

Откуда Полковник все это знал? От верблюда. Но это был проверенный верблюд, за «дезой» до сих пор незамеченный. Что же касается спасения сестры, то Ордынцев отнесся к ситуации серьезно и пообещал помочь. Хотя чем именно, Скворцов не очень понял и потому, в свою очередь, отнесся к обещанию нейтрально: поможет – здорово, нет – найдутся другие варианты. Правда, где их искать, он пока слабо себе представлял.

Разговор же с бывшим братом неожиданно дал прелюбопытную пищу для размышлений. Полковник таки доказал, что доброе слово иногда лучше любого пистолета. Он не изображал доброго следователя – он проявлял искренний интерес к судьбе пацана, а выдаваемые тем секреты его, казалось, не особо трогали. Впрочем, возможно, он их и так знал. Однако для Скворцова они стали настоящим откровением.

Парень же просто хотел выговориться, поэтому обрушил на Полковника и Виктора лавину сумбурных признаний. В Церковь он попал по глупости, хотя сам так не считал. Потому что жизнь с матерью-алкоголичкой ему надоела до мыслей о суициде. И когда какой-то тип в Сети проявил к нему участие, заинтересовался его небольшими магическими способностями и пообещал новую прекрасную жизнь, Антон плюнул на опостылевшее существование псковского подростка и сбежал из дома.

Участливый тип оказался вербовщиком Церкви, а «новая прекрасная жизнь» обернулась казарменным режимом и армейской дисциплиной. И все равно он ни о чем не жалел. Потому что у него появилась Цель. Пацан всерьез интересовался магией и узнал о ней достаточно, чтобы понять, что ему с его мизерными талантами ничего не светит. Да, способности со временем развиваются, но качественного скачка ждать не стоит. Ему же нужен был именно качественный скачок. И Церковь этот качественный скачок обещала.

Вернее, Церковь ему не обещала ничего – обещали те знания, до которых он докопался. Из послушников его, как бесперспективного, вскоре перевели в младшие братья. Младшие же братья использовались церковниками как дополнительный источник сил для старших. Их обучали особым техникам фокусирования магической энергии, где фокусом служил старший брат. Результаты впечатляли: даже не самый сильный маг с такой «подзарядкой» мог поднять свой потенциал чуть ли не на порядок. Если хватало мастерства и групповой слаженности. А этому уже можно было научиться.

Но и это не все. Групповое магическое пользование раскачивало потенциал всех членов группы. И это были не пустые слова рекламных обещаний, а реальная практика – Антон уже почувствовал ее на себе, освоив за три неполных месяца небольшой арсенал скромненьких тепловых и кинетических заклинаний. Любое из которых раньше его бы попросту опустошило до опасного предела, за которым могла последовать смерть.

Но были у такой практики и очень неприятные минусы. Главным из которых являлось постоянное хождение по грани. Потому что младшие братья были расходным материалом. Даже на тренировках случались смерти. Старший брат мог увлечься и перебрать сил из своего «источника». «Источник» сам мог не рассчитать своего запаса энергии. К смерти могла привести и недостаточная слаженность группы, из-за чего возникала десинхронизация магического поля. К тому же в некоторых случаях младшие братья становились щитом для своего лидера – им по «должности» полагалось умирать первыми.

Почему они не бунтовали? Антон на этот вопрос только пожал плечами – ему было все равно. Его все устраивало. Потому что давало надежду на развитие магического потенциала. Да и лидер их группы был одним из самых умелых магов Церкви и к своим «источникам» относился рачительно. Вот только не повезло им нарваться на... когда пацан говорил о Тате, в его глазах стоял совершенно дикий ужас. Как будто он встретил тираннозавра, который почему-то не откусил ему голову, но еще запросто может это сделать.

Виктор тогда подумал, что лично ему симпатичные ученики Ордынцева на самом деле являлись весьма жуткими типами. Попади кто-нибудь из них в Москву, с ее ограничениями и их привычкой к вольной жизни – и это могло вылиться в большие проблемы. В том числе, для его друзей и сослуживцев из «Саламандры», которым в случае чего пришлось бы первыми бросаться на амбразуру. Вот так вот все сложно было в этой гребаной жизни.

Скворцов так и зависал во дворе, размышляя над тем, чем бы ему на этот раз убить надоевшее своей безразмерностью время, когда из дома сквозь не очень плотно прикрытые двери донеслись какие-то крики и топот. Виктору стало зябко даже в «Богатыре». Дистанцию до комнаты с бессознательным магом он преодолел секунд за пять. А там было метров тридцать. С поворотами и дверями. И первое, что он увидел, была сгрудившаяся возле кровати с Татем толпа из четырех человек. А первое, что услышал, – девчоночьи всхлипы. И затем как всегда тихий, только чуть более взволнованный, чем обычно, голос Полковника произнес:

– Саша, даже не вздумай вставать!

Привстав на цыпочки, Скворцов смог рассмотреть из-за плеча Ордынцева кровать с больным. Маг по-прежнему выглядел краше в гроб кладут. Зато он наконец-то пришел в себя.

А дальше началась движуха. Совету Полковника Тать следовал минут десять, а затем плюнул и встал. И первым же делом еще еле слышным от слабости голосом потребовал от Синицы, чтобы там заняла его место в кровати. Девчонка пискнула что-то протестующее, но даже почти шепотом и еле держась на ногах, маг умудрился сладить с упрямством рыжеволосой. Та, впрочем, тоже была не в лучшей форме и отрубилась, как только ее голова коснулась подушки. Виктору пришлось укладывать ее ноги на кровать и укрывать одеялом. А потом помогать Татю доковылять до стола в большой комнате.

На столе стояли различные разносолы, оставшиеся от завтрака. И все их Тать стрескал за пять минут. Даже толком не прожевывая. Затем потребовал добавки. И стрескал до кучи еще и чугунок с вареной картошкой. Вернее, только картошку, а чугунок все же оставил. После чего уснул прямо на стуле. Зато когда проснулся вечером, то уже уверенно держался на ногах и нормально разговаривал.

– Да все я помню, – досады в его голосе хватило бы на толпу рыбаков, только что упустивших двухметрового сома. – У меня там шиза какая-то поперла. С гирляндами и Новым годом. А затем в руке откуда-то появился нож, и я его метнул. И все.

Тать выглядел жутко расстроенным.

– Блин, пробил его защиту и ни хрена не помню, как, – противореча себе же сокрушился он. – Жизнь – дерьмо. Да и фиг с ней. Пора валить домой, а то Фуль там совсем один.

Никто ему не возражал.

До дома они на этот раз добирались без спешки. Сначала на двух «козликах» до Петровича. Где застряли на полдня, допивая «Мартель» и прихваченную Бабахычем емкость с клюквенной настойкой да доедая рыбу нового улова. Теперь это был осетр. Потом на плоскодонке, что запросто вместила шестерых, уже до «штаб-квартиры». А когда наконец-то добрались, то Тать сделал Скворцову неожиданное предложение – наколоть тату.

Виктор изучал лицо мага, пытаясь определить долю правды в этой шутке. К татуировкам он относился без фанатизма. И к тому же уже начал привыкать к тому, что у Татя шесть слов из десяти – какая-нибудь подколка. А то и все восемь. Однако тот выглядел серьезным, как тигр на охоте.

– И на хрена оно мне нужно? – наконец спросил Виктор, не скрывая скепсиса.

Тать хмыкнул.

– Может и не нужно. Если тебе до лампочки судьба сестры.

Беседа становилась все интереснее и интереснее.

– И какая связь между этими твоими тату и моей сестрой? – голос Виктора практически не изменился, однако его лицо задеревенело и глаза опасно прищурились – тема сестры для него оставалось больной, и если маг прикалывался... то зря он так.

– Да ты расслабься, – Тать реакцию Скворцова заметил, но ничуть не обеспокоился. – Напрягаться будешь когда с братьями пойдем разбираться. Но в своем нынешнем виде ты им опасен чуть больше, чем пулемет для танка.

Виктор немного расслабился, но обиделся.

– Вот только давай без оскорблений! – повысил он голос. – У меня, между прочим, три командировки в Дагестан! И я там не на море прохлаждался, а...

– Ну и сильно тебе твои командировки давеча на крыше помогли? – перебил его Тать.

Удар был ниже пояса, и Виктор скуксился.

– Да ладно, ты вполне себе крут, – Тать решил не перебарщивать с уничижениями и подсластил пилюлю. – Но не для этого случая. Да что я тебе объясняю – ты сам все отлично понимаешь.

– Угу, – Виктор окончательно утратил энтузиазм что-либо доказывать. – А твои тату превратят меня в терминатора.

– Ну, не в терминатора, – маг сарказм проигнорировал. – Но неприятности доставить сможешь. Возможно, очень большие неприятности.

Виктор с недоверием уставился на Татя.

– Эти твои тату, они что, магические?

– О, сечешь фишку, – Тать наставительно поднял указательный палец вверх. – Не совсем еще тебе мозги-то отбили.

Виктор оживился.

– Так, давай отсюда поподробнее, – про магические татуировки он кое-что слышал, но уж очень кое-что.

И Тать дал. Получилось занимательно.

Терминатором татуировки бы его точно не сделали. Потому что могли либо усиливать имеющиеся таланты, либо как-то их преобразовывать. Сбрасывать, например, избыточную магию. Если она есть. Или добавить мощности магическому радару. Если тот работал. А вот ускорить метаболизм тому, у кого такого таланта нет, уже никак. Соответственно, тату были абсолютно бесполезны для не имеющих вообще никаких магических талантов. И кроме того, организм мог безопасно перенести только определенное их количество, а дальше начиналась русская рулетка. Но, по мнению Татя, парочку наколок Скворцов потянет. А больше и не надо. Одну – для «радара», а другую – для усиления магической стойкости.

Один день на это все маловато будет – нужно не только картинки наколоть, но и заставить их заработать, а потом еще и к ним привыкнуть. Но за неделю он, пожалуй, управится. Хотя все зависит от реакции организма.

Виктор выслушал лекцию Татя с большим интересом. И после недолгих размышлений дал высочайшее дозволение на использование своего тела для магического бодиарта.

Тать не стал откладывать дело в долгий ящик и приступил к художественному процессу уже на следующее утро. Решили для начала заняться усилением сопротивления. Как более важным в бою. Немедленно возник вопрос, что именно колоть. Выбор картинки имел сакральное значение, важность которого Тать и сам до конца не понимал. Но был твердо уверен, что чем правильнее будет выбор, тем сильнее окажется эффект.

Как следствие, изображение скворца было забраковано. А точнее, оставлено для радара. Ибо устойчивость к магии с безобидной птичкой не очень-то сочеталась. Портрет Дашки был отклонен, так как художник сомневался, что ему удастся качественно срисовать картинку с крошечного фото в медальоне. Зато драконы были признаны годными. Потому что эстетика подходящая. И к тому же согласно всем канонам они отличались неуязвимостью к магии. В интернете была выбрана картинка поэффектнее, но без излишеств, и процесс пошел.

Когда-то еще в армии Виктору сделали его единственную наколку – эмблему ВДВ на левом плече. И сравнивая тот опыт с нынешним, он удивился, насколько у Татя все получалось проще: почти никакой боли, минимум возни с дезинфекцией и практически мгновенное заживление. На что тот только посмеялся – он все же не какой-то армейский коновал. И даже не популярный мастер из модного салона. Он – волшебник. Самый настоящий. А потому и происходит у него все как по волшебству. И к тому же Виктор зря так рано радуется – когда картинка начнет работать, то всякое может случиться. У некоторых, например, возникал такой зуд, что хотелось содрать тату вместе с кожей. Наждачной бумагой. Так что Скворцу следует заткнуться и молча настраиваться на грядущие испытания.

Однако испытания почему-то обошли Виктора стороной. Он вообще ничего не почувствовал. Ни болей, ни зуда, ни слабости. По мнению Татя, это был хороший признак. Означавший, что картинка подобрана грамотно. И правильно размещена на правой лопатке и части спины. А руки у мастера растут из нужного места. Хотя последнее и без того сомнению не подвергалось.

Для тестирования возможностей татуировки пригласили Синицу. Та же до сих не забыла эпизод в колхозе, когда Тать публично поставил под сомнение ее способности. Поэтому к просьбе помочь подошла со всей ответственностью. Виктор не успел даже улыбнуться девчонке, как обнаружил себя под кроватью, откуда открывался замечательный вид на красивые женские ноги. Правда, наслаждению этим видом несколько мешал свербеж в носу – пыли там было словно навалено самосвалом. И почти вся она теперь перебралась на него.

Когда он лез из-под своего невольного убежища, Синица даже не пыталась сдержать злорадной ухмылки. А Тать и вовсе подавился смехом до грудного кашля. Первый блин вышел комом. Зато потом... Виктор состроил свирепую рожу и сделал вид, что сейчас будет брать реванш за издевательство. Девчонка, кажется, поверила, потому что на ее лице промелькнули сначала испуг, а потом злость. И ничего. То есть Виктор совсем ничего не почувствовал. Хотя его «радар» исправно показал, что Синица что-то сколдовала.

После чего Виктор с тем же зверскими выражением лица, но очень аккуратно схватил девчонку за руку и медленно повел ее на бросок, как это обычно делают в самбо с новичками, когда показывают новый прием. Та явно запаниковала, а Скворцов чуть не ослеп от магической вспышки на «радаре» – Синица от испуга, кажется, несколько перебрала с силой. Только результат опять был нулевой. Почти – Виктор почувствовал что-то вроде слабой щекотки под правой лопаткой. После чего бережно уложил девчонку на кровать лицом вниз и обозначил болевой.

– Так, брейк, разошлись. Синичка, не теряй голову, – вмешался Тать в их магическое самбо.

– А че он!.. – та аж задохнулась от возмущения.

– Ты и против настоящего врага будешь действовать как безголовая курица? – насмешливо поинтересовался маг.

Девчонка насупилась, уселась на кровать. И неожиданно снова что-то сколдовала. Только на этот раз Виктор бдительности не утратил, и заклинание опять не сработало. Тать победно улыбнулся. Синица грязно выругалась. А Скворцов состряпал нейтральную «морду лица», чтобы не обидеть рыжую демонстрацией торжества. А затем на него накатила слабость, перед глазами все поплыло, и он еле успел рухнуть на кровать, чтобы не растянуться на полу.

Очнулся Виктор от пощечины – Синица деловито приводила его в чувство. И заодно брала реванш за поражение. Правда, аккуратно.

– Угу, таки есть небольшой откат, – голос Татя звучал озабоченно. – Но ничего страшного. Обычная настройка. Через пару-тройку дней освоишься.

Все так и случилось. А с «радаром» и вовсе никакого «освоения» не потребовалось – тот сразу же начал работать в новом режиме, увеличив свою мощность раза в два с половиной против прежней.

И это было хорошо. Плохо было, что усилия Полковника по решению проблемы с Дашкой не увенчались успехом.

– Здравствуй, Георгий, – голос Ордынцева звучал как-то уж слишком ровно, словно он пытался сдержать лишние в данной ситуации эмоции. – Это Виктор, надеюсь ты меня еще не забыл.

Громкая связь у спутникового телефона была отключена, поэтому ответа Скворцов не расслышал.

– Ну, всякое может быть. Ты – человек занятой, на своих людей наверняка времени не хватает, чтобы помнить еще и о посторонних.

...

Что ж, очень рад это слышать, – на лице Полковника нарисовалась улыбка, только с оттенком брезгливости. – До меня вот тоже доходят слухи о твоих делах. Говорят, ты киднеппингом начал промышлять.

Здесь Ордынцев вдруг повернул голову, заметил Виктора и приложил палец к губам.

– Да вот молодой человек мне встретился. Говорит, его сестру похитили, и она сейчас у тебя.

...

– Дарья Скворцова.

...

– Да не верит он, что она сама сбежала, – судя по голосу, Полковник собеседнику тоже не сильно-то верил. – Очень хочет с ней встретиться.

...

– Я понимаю, что у вас строгий распорядок, много учебы. Но для брата-то можно сделать исключение. А то ведь только сильнее уверится в своих подозрениях.

...

– Неубедительно это все как-то, Георгий, – в голосе Полковника прозвучало явное, даже нарочитое осуждение. – Некрасиво. Получается, прав молодой человек. Похитили его сестру. А ты выходишь соучастником.

Лицо Ордынцева в процессе выслушивания ответа начало твердеть, а губы сжались в две тонкие полоски.

– Я понял тебя, Георгий, – Полковник перешел на свой обычный тон, тихий и спокойный. – Жаль, что ты не понял меня. Буду ждать твоего звонка. Надеюсь, ты передумаешь.

– Ублюдок! – это было первое ругательное слово, которое Виктор услышал от Ордынцева за все время их знакомства. Даже в адрес бандитов тот не позволил себе никаких грубостей.

Полковник замолчал, о чем-то размышляя. Спутниковый телефон в его руках превратился в барабанную палочку и выстукивал антенной по рабочему столу какой-то ритм. Виктор застыл, ожидая продолжения.

– М-да, по-хорошему договориться не вышло, – Полковник смотрел Скворцову прямо в глаза, и взгляд этот был далек от обычной деликатной внимательности. – Вы ведь с Сашей уже готовите что-то... хм, силовое?

Виктор неопределенно мотнул головой.

– Пока ничего конкретного.

– Но... – продолжил Полковник.

– Но у меня все равно других вариантов нет, – не стал скрывать Виктор своего настроя. – А Тать вроде бы готов помочь.

– Ага, – задумчиво проговорил Ордынцев. – А если Саша готов, то значит и остальные.

– Я с ними на эту тему не общался, – на всякий случай заметил Виктор.

Полковник невесело усмехнулся.

– Уж в этом-то можешь не сомневаться, – во взгляде Ордынцева появилось что-то похожее на печаль. – Если Саша ввяжется в эту... авантюру, то остальных и цепями будет не удержать – обязательно ринутся ему помогать.

– А вы значит против?

Полковник тяжело вздохнул и с какой-то отчаянной грустью посмотрел на Скворцова.

– Да в том-то и проблема, Витя, что не знаю.

Он помолчал секунд десять, затем продолжил.

– Мы против Гусинского едва не лишились Тёмы и Саши. А в Церкви найдутся маги и посильнее. И не один. Особенно с этой их людоедской системой... да ты сам все знаешь.

Виктор только кивнул головой.

– Но и оставлять это так нельзя. И не только из-за твоей сестры и таких как она, – Ордынцев сделал паузу, словно собираясь духом. – У меня с их «духовным отцом» в прошлом случилось... недопонимание. Если это можно так назвать.

Профессорское лицо Полковника неожиданно исказилось совсем не профессорской гримасой усмешки, в которой были намешаны горечь, сожаление, неприязнь, а может и что-то еще.

– После чего было много чего еще. Да и твоя история... то, как ты к нам попал... наверняка у них под подозрением. А Георгий – не из тех, кто что-то забывает, а тем более прощает.

Лицо Полковника разгладилось, затвердело и стало похоже на лицо человека, принявшего тяжелое, но необходимое решение.

– Он рано или поздно придет сюда. Когда посчитает, что может себе это позволить. И правильнее будет его опередить... Что ж, как говорится, давайте ввяжемся в драку. А там посмотрим.