Текст книги "Зона затопления (СИ)"

Автор книги: Аноним Кшаду

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Витька в процессе данного монолога косился на Сергеича, однако тому болтовня Пшика была как памятнику колокольный звон. Даже ухом не вел. Но затем все же заметил:

– Ты на Пшика не думай, он парень хороший. Надежный, самое главное. Скорее умрет, чем бросит.

– Это, бля, точно!..

– И еще колдовать немножко умеет – полезная в наше время вещь.

И кинул быстрый взгляд на Витьку – мол, как тебе сюрприз?

Витька лицом изобразил полное понимание. Вкупе с согласием. Дескать, еще бы, конечно, полезная. Но внутренне был весь в смятении – его радар насчет Пшика молчал. От слова совсем. Что за фигня – никогда он за своей способностью раньше ошибок не замечал. Или Сергеич ему лапшу на уши вешает? Но ему-то это зачем? В общем, непонятка, с которой надо обязательно разобраться. Но позже – выдавать свои умения прямо сейчас он не собирался.

– Кстати, что это за изба, о которой вы тут болтали? – поинтересовался он.

– Да так, есть здесь заведение, – не отрывая взгляда от дороги, начал пояснять Сергеич. – Сам скоро увидишь и поймешь. Народ там собирается разный. Но хулиганить не принято. Если возникли разногласия, то отойдите подальше да выясняйте. А за драку внутри, а тем более стрельбу... В общем, не стоит этого там делать.

Витька высказал такому порядку всецелое одобрение – сам, мол, не любит беспонтового кипиша. Про себя же подумал, что интересно было бы глянуть, как данный порядок поддерживается. Вряд ли одним лишь добрым словом – оно, как известно, без пистолета не котируется. Учитывая же, с какими арсеналами местный люд разгуливает, тут не пистолет потребуется, а КОРД.

Наконец, за деревьями начали мелькать постройки, затем УАЗ выскочил на открытое пространство, похожее на бывшие то ли поля, то ли луга, то ли просто пустовавшие земли. Сейчас они уже начали зарастать кустарником и молодыми деревьями. Тряхнув их напоследок пару раз на ухабах, проселок попрощался с ними, впав в словно бы переболевшую оспой асфальтовую дорогу. Дорога немедленно принялась издеваться над рессорами автомобиля, но делала это недолго – с километр. После чего пересеклась с настоящим шоссе. Вернее, настоящим оно было полтора десятка лет назад, когда из этих мест еще не ушла цивилизация. Сейчас же его асфальтовое полотно немногим отличалось от предыдущей транспортной магистрали.

Свернув налево, они покатили по шоссе в сторону Питера, проехали мост, под которым несла свои воды изрядно располневшая Ижора (насколько Витька помнил карту, это была именно она), затем развилку, от которой слева под углом уходила еще дорога, дальше оказалось сильно побитое здание «Магнита», а потом они завернули налево на все еще остававшуюся асфальтовой площадку и затормозили у когда-то нарядного, а нынче заметно поблекшего, но все равно сохранявшего следы ухоженности комплекса построек. На самом большом из зданий, трехэтажном, красовалась магосветовая вывеска «Изба-едальня».

Виктора креатив владельца или владельцев не впечатлил, но, как известно, хоть бромцианом назови – лишь бы не отравили. На стоянке расположились еще три машины: такой же «Хантер» как тот, на котором его любезно подвезли, не такой же, а гораздо более убитый «Хантер», и весьма нарядно выглядевший KIA Mohave. Наличие последнего свидетельствовало, что в «Избе» находился какой-то эстет. Витька вот тоже подумывал над тем, чтобы купить себе «муху». Но не додумал – стал дезертиром. А в целом выбор тачек свидетельствовал о том, что народ в зоне затопления, а вернее – вокруг нее, предпочитал надежных «проходимцев». Большой сюрприз, ага.

Сергеич и Пшик вывалились из автомобиля, и Витька последовал их примеру. Далее бывший вояка подошел к багажнику, открыл его и предложил попутчикам составить ему компанию в деле выгрузки и переноски бандитских туш. Попутчики не возражали. Витька и Пшик подхватили первую брезентовую скатку и потащили ее к дверям в «Избу», а со второй Сергеич управился самостоятельно. Закончив со складированием тел у входа, троица наконец-то позволила себе попрощаться с декабрьской промозглостью. Хотя бы на время.

Внутри заведение выглядело... нормально. По крайней мере, для этого времени и места. Приличный по размерам зал был заставлен массивными деревянными столами, а вот стулья везде стояли пластиковые, если не считать длиннющих и на вид неподъемных деревянных скамей вдоль стен. Витька подумал, что такими стульями человека не убить. Хоть драки тут и не поощрялись, но всякое могло случиться... У дальней стены находилась барная стойка. Народу было немного – человек с полтора десятка. У одного из занятых столов хлопотала девица в переднике. Когда они вошли, лица как по команде повернулись к вновь прибывшим. Раздалась парочка приветственных возгласов, кто-то отделался приветственными взмахами рук либо пивных кружек в них. И лишь сидящие за столом, обслуживаемым девицей, никаких эмоций не проявили.

Их было трое: пара достаточно молодых парней без особых примет и вычура в одежде, а также серьезный на вид мужчина лет 40 или чуть старше. О серьезности можно было судить по его прикиду – настоящему костюму, белой рубашке и галстуку. Витька сильно сомневался, что подобные наряды здесь в большой моде. А значит это были серьезные понты. И учитывая местные реалии, человек при таких понтах тоже должен был быть серьезный. Впрочем, это была всего лишь теория, а как на самом деле – Витьку не сильно-то и волновало. Зато девчонка оказалась молодой и симпатичной. Он бы не отказался от более близкого с ней знакомства, но подумал, что с подобными хотелками тут надо быть аккуратнее – вдруг это весьма уважаемая в местном обществе леди с хвостом женихов до того самого упомянутого Пшиком Купчина.

Сергеич направился прямиком к барной стойке, а Скворцова Пшик потянул за собой к одному из пустых столиков. Столик удобно располагался у стены, а значит как минимум с одной стороны за безопасность можно было не переживать. Хотя возможно что его новоявленный приятель в своем выборе руководствовался чем-то другим. Девчонка тем временем кивнула «костюму», что-то черкнула в маленьком блокнотике, а затем как-то сразу оказалась возле их столика.

«Она еще и телепортироваться умеет!», – восхитился Витька.

Что-то такое, наверное, промелькнуло в его взгляде, потому что девчонка немедленно стала очень деловой и важной:

– Что будем заказывать? – голос у нее был... как лапка у котенка, даже несмотря на деловитость – хотелось закрыть глаза и замурлыкать.

Пшик пнул Витьку ногой под столом, тот недоуменно скосился на панка, а затем снова на девчонку. И успел таки заметить ее любопытный взгляд, который тут же опять стал важным и деловым.

– Ланочка-Светланочка, будь добра, нам по паре пива. И креветок вяленых тарелочку.

Витька чуть снова не выпал в осадок: всю эту фразу отмороженный панк проговорил, как нормальный человек, без единого мата и «типа». Похоже, девчонка реально владела какой-то магией, хотя его сканер в ее отношении молчал... Зато «костюм» фонил как тот сахир в Дагестане, что словно кукол уложил все его отделение вместе со всей его магической защитой и талантами на пол мечети в покинутом ауле и даже не поморщился. Вот только Витькино повышенное сопротивление к магии оказалось для колдуна неучтенным фактором, и когда тот это понял, то пить «Боржоми» было уже поздно – почки натурально отвалились. А также печень, селезенка и весь ливер в придачу – Виктор всадил в него полный зачарованный магазин. И то колдун еще подавал признаки жизни, и лишь практически отрубившая ему голову саперная лопатка окончательно успокоила шайтана. А после выяснилось, что его бойцы живы – колдун просто сбил им немного мозги набекрень, и через неделю-другую все снова были готовы к труду и обороне.

Витька тогда не обделался только потому, что не успел – весь эпизод занял от силы секунд 15, а потом уже было как-то не солидно. И сейчас стараясь не выдать своего беспокойства, он пытался разобраться в «костюме». Да не, артефакты так не фонят. Тип был реальным колдуном. Или магом. Очень сильным и не зарегистрированным. То есть его, Витьки, клиентом. Вернее... и тут-то Витька как-то окончательно вдруг осознал, что старая жизнь для него закончилась – он больше не служил в «Саламандре» и вообще официально находился вне закона. Быть может, даже являлся тем самым «вольным магом», к которым наверняка относился «костюм», а потому и нечего дергаться. Какой же будет его новая жизнь, он и сам не ведал. Знал только, что главное для него – спасти Дашку. А остальное как-нибудь устаканится.

Глава 4

Существуют различные мнения о том, где и как лучше всего устраивать засады. На эту тему пишутся статьи, защищаются дипломы, а может даже диссертации. Да Витька и сам мог бы прочитать об этом как минимум лекцию – в засадах ему доводилось не только сидеть, но даже организовывать их и ими командовать. Одним из вариантов выбора места для засады всегда значится подход к точке возможной стоянки либо к точке конечного назначения по маршруту движения условного (или безусловного) противника. Когда после длинного перехода тому кажется, что до желанного отдыха или даже конца походных мучений остается совсем чуть-чуть, и можно будет наконец-то расслабиться, выпить пивка, а затем забиться куда-нибудь в тепло и уют и давануть на массу минуток эдак шестьсот. От таких мыслей поневоле ослабляется внимание и пропадает осторожность. И тогда конец всех мучений в самом деле приходит. Только совсем не тот, о котором мечталось.

Разумеется, Витька это все знал. И все равно лопухнулся как последний мудак. Именно по той самой классической причине – расслабился и потерял бдительность. Они с Пшиком находились в пути уже более суток. Сначала Сергеич подбросил их на УАЗе к самой воде, где у него на всякий случай хранилась лодка. Лодку Витька накануне сторговал за парочку трофейных автоматов. Наверняка переплатил, но Витьке не расстроился. Сергеич был мужиком правильным – для такого и переплаты не жалко.

Затем пришел черед бесконечной гребли, чтобы не сказать хуже. Причем греб в основном Пшик. Перед началом похода Витьку сильно беспокоил его будущий напарник – пусть панк в самом деле оказался нормальным парнем, открытым и дружелюбным, однако его манеры патологического раздолбая вызывали у Скворцова откровенный пессимизм в успехе предприятия. Но после того, как они вышли на воду, он понял, насколько в очередной раз недооценил специфику зоны затопления. Пшик был настоящим ее ветераном – провел здесь восемь без малого лет, совершил с десяток ходок к центру города, и потому можно было еще поспорить о том, кто кому какой напарник. За сутки движения он произнес лишь несколько коротких фраз, все время оставаясь настороже. И даже во время ночевки в заброшенном торговом центре предпочел болтовне крепкий и здоровый сон, да еще взял на себя дежурство в утреннюю смену («Не ссы, не облажаюсь!»), традиционно считающуюся более тяжелой. Это был совсем другой Пшик, чем тот, которого Скворцов успел узнать за несколько дней знакомства. А затем он спас Витьке жизнь. Отдав свою. Хотя мог этого не делать, а просто свалить.

Витька забылся буквально на пяток минут, не проверил магическим зрением, что их ждет перед выходом на следующую крышу – они уже двигались по центру города и вообще «типа почти пришли». В конце же маршрута их ждали какие-то жестянщики, среди которых у Пшика имелся кореш. Именно благодаря ему панк разжился своей понтовой курткой, маскирующей его дар. Правда, только если «нюхач» не очень сильный. «Жестянщики» вообще были «типа мастера» на подобные девайсы. А еще они, как уверял Пшик, знали в Питере всех, и значит могли дать наводку, где искать Ордынцева-Полковника. И именно на этой крыше Витьку сковало.

Он поднял ногу, чтобы сделать шаг, а в следующий миг рухнул на металлический настил, со всего маха приложившись к нему лицом. Не будь на Витьке шлема с защитными очками, сломанный нос было бы меньшее, что ему грозило. А так он просто лег сброшенным с пьедестала памятником, не в силах не то, что пошевелиться, но даже вздохнуть. Леха Полуянов, штатный маг в их взводе, любил использовать такой прием для захвата пленных: блокировал двигательные и дыхательные мышцы – и человек через какое-то время вырубался. Если дыхательный «столбняк» не убрать, то и навсегда. Хотя для «навсегда» проще было остановить сердце.

Вместо того, чтобы попытаться сосредоточиться да сбить блокирующий эффект, использую свою повышенную антимагическую стойкость, Витька впал в панику, как зеленый новичок. Но попробуй сосредоточься, когда ни вздохнуть, ни пернуть, и глаза уже лезут из орбит от нехватки воздуха, да и ударился о крышу он прилично. И тут сзади заорал Пшик:

– А, суки-бляди! А вот пиздарики вам от дяди!

После чего Витьку неожиданно отпустило. Застучали выстрелы, но вроде бы мимо, а тело, как тогда на проселке, опять не подкачало: так и не выпущенный из рук «калаш» начал наводиться на цель еще до того, как Скворцов наконец-таки смог поднять голову и понять, куда стрелять. Первым ему в глаза бросился тип в камуфляжной куртке, в наглую стоявший как депутат Госдумы перед избирателями метрах в тридцати по ходу движения и даже не пытавшийся укрыться, после чего точка в «коллиматоре» совпала с его головой. Первая короткая очередь не промазала – было видно, как возле головы «камуфляжного» сверкнули искры от попаданий. Но даже зачарованный боекомплект не смог пробить защиту.

И здесь враг допустил ошибку, типичную для всех колдунов, впервые сталкивающихся в бою со Скворцовым – он снова попытался пустить в ход магию, вместо того, чтобы упасть, прыгнуть за укрытие, уйти с перекатом и вообще хоть как-то затруднить Витьке прицеливание – тогда чтобы попасть в голову, потребовалось бы то еще снайперство. Палить же в тело не хотелось – куртка «камуфляжного» светилась магией, как прожектор в темноте, что намекало на ее серьезные защитные качества.

Но сейчас-то Скворцов уже был в полном порядке, и с колдовством у «камуфляжного» вышла неувязочка, хотя в висках у Витьки застучали молоты и зрение на мгновение дало сбой – колдун ну очень сильно старался, однако ему это не помогло. Когда в глазах прояснилось, Скворцов обнаружил вместо уверенного в своих силах противника валящееся кулем тело, ставшее примерно на полголовы короче. И немедленно перенес огонь на второго врага. Тот оказался натуральным тормозом – стоял и тупо пялился куда-то Витьке за спину. Очередь сбила его с ног без какой-либо иллюминации – магическая защита у него, похоже, отсутствовала, а хламида, напоминавшая ту, что он видел на фото Дашки, была ни фига не бронированной.

Следующей целью стал еще один «хламидный», прятавшийся за какой-то хреновиной из красного кирпича, отдаленно напоминавшей по форме печную трубу. Он тоже тормозил и тоже сразу же свалился после того, как его тушка приняла дозу Витькиных пуль. Четвертый и последний оставшийся неприятель находился в дверном проеме будки, являвшейся, судя по всему, выходом с чердака на крышу. Он подал какие-то признаки жизни, попытавшись навести на Скворцова автомат, но был отброшен очередью вглубь будки. Витька тут же вскочил на ноги и по давно ставшей рефлексом привычке сделал по контрольному в голову каждому из «хламидных» – «камуфляжный» в контроле не нуждался – и только после этого бросился к Пшику.

Панк лежал, уткнувшись лицом в крышу, его волосы трепал слабый ветер, а под ним натекла изрядная лужа крови. Но он все еще дышал. Витька осторожно перевернул его на спину – и понял, что все бесполезно. Развороченная пулями брюшная полость выглядела ужасно, даже непонятно было, в каком месте и что перевязывать. Являйся Пшик обычным человеком, его шебутная душа уже давно бы покинула ставшее бесполезным тело в поисках новых приключений по ту сторону жизни, однако знаменитая живучесть одаренных пока не давала ей этого сделать. Неожиданно лицо напарника скривилось, и он открыл глаза, ошалевшие от болевого шока и полные слез. Увидев Витьку, Пшик попытался улыбнуться, однако улыбка тут же сменилась очередной гримасой боли.

– Долбаный неформал, ну какого же хрена!..

Губы напарника снова скривились в слабом подобии улыбки.

– Пиз... дец ко... тен... ку...

Пшик выдавливал из себя слова словно мазь из забытого на пару лет в холодильнике тюбика. Слова лезть не хотели, но панк очень старался:

– боль... ше сра... ть не... бу...

Тело дернулось и замерло. Взгляд застыл, уставившись в мутное питерское небо, боль из него ушла, и даже слезы кажется высохли. Витька на автомате закрыл мертвые глаза уже ставшему почти родным напарнику и словно бы оцепенел, бездумно глядя на валявшиеся на крыше трупы. Закрывать глаза ушедшим друзьям-товарищам ему приходилось и ранее. Первый раз это случилось еще до службы в армии, когда его хороший приятель по школе самбо Рафик Сафиуллин решил закинуть букет роз на балкон квартиры на шестом этаже, где жила Лилька Калимуллина, симпатичная татарочка и Витькина одноклассница.

Тогда весь день стояла сырость, но к вечеру подморозило. А они были датыми – распили бутылку дешевого портвейна на двоих. И разумеется, Рафику было западло просто войти в подъезд, подняться на шестой этаж, позвонить в дверь и вручить зазнобе цветы – ему хотелось это сделать как-нибудь эдак, героически. И чтобы подруга с утра обалдела от сюрприза. Виктор пытался приятеля отговорить, но не сильно настойчиво – тоже был тот еще придурок, да к тому же под градусом.

Задуманное почти удалось. Почти. Приятель упал прямо к Витькиным ногам, на спину и, очевидно, сильно ударился головой, потому что потерял сознание. «Скорая» приехала достаточно оперативно, но все равно опоздала – Рафик умер у Витьки на руках, перед смертью лишь на несколько секунд придя в себя. Его недоуменные мертвые глаза затем пару лет снились Скворцову, хотя чем дальше, тем реже.

Алик Богачев придурошным подростком с игравшим в жопе детством не был, а был матерым спецназером, Витькиным замом. Сахир использовал против него какую-то редкостную гадость, которую позже спецы определили как мощное проклятье. От него гнила плоть и развивался общий сепсис, в полевых условиях помочь пораженному не было никакой возможности. Умирал Алик хреново, но не долго.

Однако никогда у Витьки не было так погано на душе. Наверное, потому что погиб Пшик стопроцентно по его, Скворцова, вине. Но вместо того, чтобы позволить возомнившему о себе супермену сдохнуть, в назидание, так сказать, да в наказание, глупый панк вызвал огонь на себя. И теперь его окровавленное тело остывало у Витьки на руках, хотя обратное было бы гораздо справедливее. «Скорее умрет, чем бросит» – сейчас те слова Сергеича предстали в своем истинном свете, который Витька тогда по легкомыслию пропустил мимо сознания. А ведь бывший вояка наверняка знал, о чем говорил...

В своих магических талантах Скворцов признался Сергеичу и Пшику еще накануне – мол, в ВДВ он и в самом деле служил контрабасом. И в Таджикистане ему тоже побывать довелось. Но именно там, вследствие переживаемого постоянного стресса в нем и прорезался дар – во всяком случае, так ему объяснили специалисты. А дальше его перевели в знаменитую 45-ю отдельную гвардейскую бригаду специального назначения, в которой имелась еще более специального назначения «рота пары ненормальных». И все в его службе продолжалось замечательно, пока не пропала сестра. Когда же Виктор выяснил, что сестру похитили и продали в какую-то Церковь галактического разума, что обосновалась где-то в питерской зоне затопления, то самовольно покинул расположение бригады в Кубинке и в полном снаряжении магического спецназовца отправился ее выручать. А последующим событиям Сергеич и Пшик уже стали непосредственными свидетелями.

Его новые знакомые к разговору отнеслись серьезно, про церковь что-то слышали, причем исключительно хреновое. Но понятно, что помогать Витьке были вовсе не обязаны. Сергеич держал магазин всякой всячины неподалеку от «Избы», а Пшик был эдаким местным универсальным помощником для всех, у кого возникала нужда в силовой поддержке и были деньги на оплату его услуг. Брал, панк, впрочем, недорого, иногда и вовсе довольствуясь едой и выпивкой. И именно он вызвался Виктору помочь. Причем, просто так, задаром. В его резоны Витька не вникал и вообще не сильно-то обрадовался. Однако Сергеич инициативу Пшику воспринял с пониманием, если и не одобрением – дескать, вдвоем, конечно, оно попроще будет. Да и местность Пшик знает неплохо.

С убитыми бандитами, кстати, все прошло на удивление просто – никто к ним никаких симпатий не питал, зато обратные чувства присутствовали в избытке. Поэтому финальное резюме о том, что Витька оказал обществу услугу, было единодушным. Они неплохо тогда посидели. Выпили, закусили. Пшик признался Скворцову в заветной мечте «свалить нах в Амстик» – по его твердому убеждению в затопленной голландской столице нынче тусовалась анархистская братва со всей Европы, основав что-то вроде вольной республики, и именно там было место всякому уважающему себя панку.

После они заночевали прямо в «Избе», где на втором и третьем этажах располагались гостевые комнаты, с крепкими дверями и простыми, но мощными засовами, открыть которые можно было только изнутри. Тем не менее ночь без происшествий не обошлась. Хотя данное конкретное Витьке весьма понравилось – он только улегся спать в своей небольшой, но отдельной комнатенке, как в дверь поскреблись. Открыл он ее по всем боевым канонам – стоя сбоку с автоматом наизготовку. Только оказались там не супостаты по Витькину душу, а девчонка-официантка. Что характерно, не в свитере, джинсах, переднике и с подносом, а в полупрозрачной ночной рубашке.

«Встреча двух одиночеств» прошла в теплой и сердечной атмосфере, разве что под ногтями у Ланы – она настаивала, чтобы он называл ее именно так – к концу их душевного общения набралось немного Витькиного мяса с кровью да спать ему после на спине оказалось не совсем удобно. С утра же они втроем – уже без Ланы, разумеется, которая старательно делала вид, что видит Скворцова второй раз в жизни – перебрались в магазин к Сергеичу, где помогли тому рассортировать привезенное добро, а также с прочими хозяйственными делами, после чего и состоялся серьезный разговор о Витькиных делах скорбных. В результате которого тот решил к «резиденту» не идти, а воспользоваться помощью своих новых знакомых. И вот воспользовался...

Сидеть на крыше и рефлексировать было без толку. Можно было, конечно, еще броситься в воду. Потому что визит к «жестянщикам» по понятным причинам отменялся, возвращение назад... да Витька бы даже место не нашел, где они лодку оставили. Лазить же по крышам в поисках аборигенов, чтобы те подсказали, куда идти – это было даже не смешно. Тем не менее, топиться Витька не стал. Потому что всегда предпочитал барахтаться, как та лягушка в сметане – до самого масла. Тело Пшика он сбросил в воду – напарник в ходе путешествия обмолвился, что в зоне затопления похороны теперь как в море. Трупы церковников – по всему выходило, что это именно они – обыскал, изъял невеликие ценности, продукты, неслабо полыхавший магией металлический цилиндр, найденный у «камуфляжного», да еще патроны, которые всегда пригодятся.

Тащить на себе трофейные автоматы, при том, что вообще не понятно, куда идти, было глупо. Спрятать... и как их потом искать? Поэтому автоматы полетели в воду. Еще заставила задуматься куртка. Магии в ней было даже больше, чем в цилиндре, но надевать ее Витька, само собой, не стал – у него и своя одежка как минимум не хуже. Засунуть в мешок... куртка была совсем не пуховой, и к тому же в крови и ошметках головного мозга. Поэтому она тоже полетела в воду, вслед за автоматами. А трупы он оставил на крыше – чайки пусть жрут, у него же таскать их да сбрасывать вниз не было никакого желания.

Теперь предстояло решить, в какую сторону идти. Витька подумал-подумал да и постановил пробираться на север – там была Нева, а на Неве, возможно, водились брошенные плавсредства... или еще что-нибудь. Да и вообще какая разница, что там водилось, – идти-то все равно было некуда, так почему бы не к Неве. Хоть посмотрит на нее. Напоследок, ага...

Где-то через час петляний и кружений по крышам, лестницам, переходам да мосткам у него разыгрался аппетит, и пришла пора подумать, где его утолить. Проблемы, чем утолить, не ожидалось примерно на всю ближайшую неделю. И это как минимум. Изъятые у церковников продукты представляли собой армейский сухпай плюс еще какие-то брикеты наподобие энергетических батончиков. Что-то фруктово-ореховое, легкое, компактное и хранится долго. Но на пиршество пока пошли собственные галеты да банка тушняка. Виктор поднялся повыше к крыше, чтобы улучшить обзор, и плотно пообедал. А заодно и поужинал, потому что пришел к выводу, что продолжение похода надобно отложить и заняться подготовкой к ночлегу. Спать вроде было рано, но уже темнело – декабрь как никак. Гуляние же в потемках, пусть даже в ПНВ, на неизученной и потенциально враждебной местности, без малейшего понятия, куда идти, означало игру с судьбой в «очко» ее крапленой колодой.

Перед тем как устроиться на ночевку, Скворцов на всякий случай вылез на крышу, чтобы изучить пути отхода. Крыша была как крыша, за ней стандартно тянулась другая, потом еще – да тут везде куда ни кинь взгляд виднелись одни лишь крыши. Целое их море, уже само начавшее тонуть в быстро сгущавшихся сумерках. Скользкое к тому же от непрекращающегося который день дождя, а потому даже при свете дня требовавшее известной осторожности при ходьбе. В темноте же риск поскользнуться-оступиться возрастал многократно, поэтому Витька решил, что хватит с него рекогносцировок – пора возвращаться и баиньки.

Спал он настороже, регулярно просыпаясь и прислушиваясь к обстановке. Однако стояла мертвая тишина – лишь дождь продолжал шуршать свою убаюкивающую колыбельную. И под утро таки убаюкал, потому окончательно Витька проснулся только когда в комнате уже засерело. Чувствовал он себя замечательно, даже едва не запел от избытка эмоций, но потом все же решил, что место и время для вокализа не совсем подходящее. Напоследок выглянул из окна – все вроде бы было тихо и спокойно, хотя к югу, в утренней мгле имело место какое-то шевеление. Витька не поленился достать бинокль – это кошку любопытство сгубило, а «саламандровца» (даже бывшего) губит отсутствие оного. И когда вооруженный хитрой оптикой взгляд таки продрался сквозь рассветную хмарь... его хозяин выдал такой витиеватый заворот, что даже сам слегка удивился неожиданно прорезавшемуся таланту. Всерьез удивляться было некогда – метрах в шестистах, может чуть дальше, по крышам маршировала целая колонна. Причем судя по направлению ее движения, нацелилась она прямиком на дом, где так уютно расположился Виктор.

Самое, однако, хреновое было не это, а то, что шагали там все те же знакомые хламиды с не менее знакомой камуфляжной курткой – чуют они его, что ли! – и насчитывалось их на этот раз не четверо, а дюжина. Правда, безоружная дюжина. Потому что в их руках он ничего похожего на стволы или хотя бы даже палки не обнаружил. Прятали? Куда? Да и кто будет путешествовать по нынешнему Питеру со спрятанным оружием – тогда уж проще выбросить. И данный нюанс наводил на размышления. Хотелось, чтобы радостные, но получалось почему-то наоборот: раз оружия у них нет, хотя оно обязательно должно быть, значит оружие есть, просто Витька его не видит. А не видеть он мог только магию. Причем серьезную, потому что уничтоженная до этого четверка хоть колдовать и умела, но предпочла автоматы. Этим же автоматы были, похоже, без надобности.

В любом случае сваливать надо было в темпе – воевать что-то совсем не тянуло. Скворцов подхватил свой раздувшийся от трофейных продуктов рюкзак, выскочил на лестничную клетку, затем поднялся на крышу и ходко, но осторожно направился подальше от возможного места нежеланной встречи... чтобы через пару минут упереться в тупик. Вернее, в обрыв – дом обрывался в воду, и моста через весьма широкую улицу-канал поблизости совершенно не наблюдалось. И вообще дом оказался во всех трех смыслах крайним. Кроме четвертого, откуда Витька, собственно, и притопал. Он с чувством, хоть и про себя, обматерил долбаные крыши, свой талант разведчика, гребаных церковников, никак не желающих от него отвязаться, и двинул назад. Похоже, единственным вариантом было попытаться спрятаться и отсидеться – пока он тут будет искать дорогу, его стопроц засекут.

Вернувшись на место ночевки, Витька аккуратно обозрел вид из окна при помощи специальной камеры, выводившей изображение на дисплей очков – до колонны было всего ничего, меньше двухсот метров. Оставалось сидеть и не отсвечивать, хотя с этим-то как раз намечались проблемы – «Богатырь» фонил. Не то чтобы сильно, но хватило, чтобы в прошлый раз его по нему и засекли. Витька пришел к такому выводу по тому, как Пшик остался для покойников незамеченным, что, собственно, и решило исход стычки. Здесь Скворцов таки сильно пожалел о том, что не взял Пшикову куртку – тому она была уже без надобности, а его могла выручить. Даже дырявая и вся в крови.

Он засел за толстенной – полметра, если не больше – внешней стеной сбоку от окна и даже магическим сканером не рискнул воспользоваться – тот фонил почище КЗЗ. Церковники, тем не менее, судя по звукам, тормознули свой парад на соседней через дорогу крыше, а затем Витька услышал голос, явно подававший команды. И означать это могло только одно – наступал черед уже его парада. Последнего или нет – тут уж как получится. Резко поднявшись – так, чтобы оставаться вне поля зрения «камуфляжного», но контролировать перекинутый от крыши к его зданию мостик – он обнаружил какого-то «хламидного», пытавшегося в темпе проскочить переправу.

Тому под ноги полетела граната из подствольника, а дальше скрываться уже не имело никакого смысла, и Витька засадил длинную очередь в «камуфляжного» – благо магически сниженная отдача позволяла это делать без особой потери в точности. Он заметил искры, вспыхнувшие в нескольких метрах от колдуна. После чего вспыхнуло уже в его голове. Причем так, что хваленая магическая стойкость тут же безоговорочно капитулировала. А вслед за вспышкой пришла тьма.