Текст книги "Шиноби Мрачного Рассвета (СИ)"

Автор книги: Аноним Ineos

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

До каюты они проследовали хоть и тихо, но и не так чтобы крадучись. Изрядно поднаторевший в гендзюцу, Нара без труда заморочил голову единственному вахтенному, заставив того пялиться совершенно в другую сторону. Пассажиры же и остальная команда давно спали.

Каюта-люкс "Хитрого осьминога" состояла аж из двух помещений, пусть и небольших. Первое играло роль гостиной, предлагая обитателям маленький диванчик, пару кресел, вокруг столика, шкаф для одежды и несколько полок под скарб. В углу пряталась дверь в крошечный гальюн. Именно этот момент стал определяющим при выборе убежища – больше нигде на корабле получить скрытный доступ к столь необходимой вещи не представлялось возможным.

Гостиная была проходной, и только через нее можно было попасть в спальню, где должны были прятаться Какаши и Наруто. Так что на диванчике предстояло ютиться Учихе, на случай необходимости отшить нежданно нагрянувшую обслугу. Спальня была еще меньше. Практически всю ее площадь занимала большая кровать, оставляя место лишь под шкаф. Вся мебель была намертво прикручена к полу и стенам, на случай качки.

Облик обеих комнат довершали обитые довольно дешевыми досками стены и маленькие круглые иллюминаторы, выходящие прямиком на воду.

Помещение, в котором им предстояло ютиться как минимум ближайшие несколько дней, не вызвало у Какаши восторга. Печально оглядев довольно тесную комнатку, он вынужден был признать, что это конечно получше угла под пирсом, над вонючей водой, но все же, не предел мечтаний.

– Кто на кровати, кто на полу? – Несмотря на довольно большие габариты ложа, одновременно разместиться на нем двум немаленьких размеров шиноби, да еще в полном снаряжении было никак невозможно.

– Все равно.

– Тогда я на кровати. – Какаши уже давно понял, что если Наруто утверждает что ему что-то безразлично, то это действительно так. Поспать же на относительно удобной кровати после многочасового висения под пирсом, лично он был совсем не прочь.

Какое-то время заняла тихая возня размещающихся шиноби. Из свитков в поясе Наруто появился поздний ужин. Благо запасов генина с избытком бы хватило на период плавания – таскать что-то с камбуза было не слишком удобно. После быстрого перекуса, из тех же свитков были извлечены спальные мешки. Спустя полчаса, троица уже расползлась по своим местам, погрузившись в сон.

Если нападение и произойдет, то никак не ближе чем в дне пути от порта, так что команда ограничилась единственным бодрствующим дежурным в эту ночь. Сейчас это был Шикамару, которого должна была сменить Мию. В дальнейшем, по ночам должны были дежурить отсыпающиеся днем Наруто и Какаши.

***

Варкастер лежал на спине и смотрел на звезды. Он разместился на площадке, что окружала основание дымовой трубы. Сейчас, посреди ночи, едва ли кого из вахтенных могло сюда занести, что делало это, в общем-то, неуютное место отлично подходящим для размышлений и наблюдения.

Шла третья ночь после их отплытия из Нитинана и пока плавание проходило спокойно. Днем Наруто и Какаши не покидали каюты Саске, который вынужденно играл роль затворника. Основными глазами и ушами команды на дневное время становились Мию и Шикамару. Их прикрытием был образ парочки, что недавно обручилась и теперь спешила в страну Моря, чтобы представить невесту родителям жениха. Мию нацепила на себя маску недалекой болтушки и теперь радостно приставала ко всем, кто попадался под руку, предоставляя Нара возможность наблюдать за реакциями собеседников. Сам Шикамару, не имеющий такого таланта к лицедейству, не особенно отходил от своего повседневного поведения, дополнив образ только ярко выраженной ревностью, что оправдывало повсеместное следование за девушкой.

Когда команда анализировала будущую миссию, возник простой вопрос – как пираты находят конкретный корабль? Да, пароход не иголка – десятки метров длины, обширный трюм, две палубы, труба, вздымавшаяся метров на двадцать от поверхности воды, плюс столб дыма от сгорающего в топках угля. Но и море побольше, чем стог сена. Конечно, корабль видно за многие километры, а его курс для опытного навигатора гораздо более предсказуем, чем может показаться постороннему, но все равно задача найти нужный пароход посреди моря и незаметно к нему подобраться представлялась трудновыполнимой. Что приводило к логичному умозаключению – мастер гендзюцу изначально находился на борту цели, а также имел способ связаться с подельниками. Проблема была в том, что Хирано не ощущала посторонних источников чакры на корабле. Либо они где-то ошиблись в своих расчетах, либо пираты все же не позарились на этот рейс.

Конечно, оставался вариант, что неизвестный был джонином и постоянно находился под техникой скрыта, однако тогда возникал вопрос – что он делает на время сна? Мию проверяла корабль в самое неожиданное время. Да и с чего бы ему поддерживать столь сложную технику, не зная, что на борту есть шиноби? Или он тоже сенсор и почуял их? Тогда почему не покинул корабль еще в порту? Все пассажиры были на месте – никто не сошел на берег и не опоздал.

Вот и проводили дни напролет Шикамару и Мию, слоняясь по кораблю, приставая с разговорами к пассажирам, пытаясь вычислить возможного лазутчика. Однако пока их усилия оставались тщетными.

Отвлекшись от размышлений, Варкастер потянулся мыслью к парящему в вышине демону.

Больше всего тварь Бездны напоминала банального ворона. Однако всякое сходство с обычной птицей терялось, стоило взглянуть существу в глаза – заполненные алым огнем провалы никак не могли принадлежать животному. Подобные создания часто использовались чернокнижниками Каирна в качестве универсальных помощников. Боевые их возможности не особенно впечатляли – демон мог швырнуть в противника молнию, но не очень сильную, да попытаться достать того когтями. Однако они были очень послушны, для демонов, и могли выполнять функции курьеров и наблюдателей. Главным же полезным свойством этих тварюшек была присущая им способность преобразовывать силу Бездны в исцеление. Не один десяток воронов нашел свой конец в руках Варкастера, когда он пытался выяснить каков механизм этой способности. С его почти безграничным доступом к силе Бездны, такое исцеляющее заклинание сделало бы мага практически неуязвимым. Увы, несмотря на многочисленные попытки, эта тайна так и не покорилась некроманту.

Однако сейчас Варкастер использовал демона как банального наблюдателя. Ворон воспринимал мир совсем иначе, чем человек, для него не были помехами ночная тьма и расстояние чрезмерное для глаз некроманта.

Убедившись, что никаких посторонних судов нет до самого горизонта, а на палубе не наблюдается никакого шевеления, маг вернулся к своим мыслям. Однако уже о вещах волнующих его гораздо больше текущей миссии.

Буквально за два дня до их отправления, он завершил последние медитации Чистого Разума. Это уже дало свой эффект, позволяя призвать того же ворона за минуту обычной сосредоточенности, вместо десятка минут медитации. Однако в полную силу Чистый Разум должен был войти лишь через пару месяцев, когда запущенные магом в собственном разуме процессы завершатся. Зато скачок его возможностей сразу будет значительным. Варкастер был уверен, что сможет свободно оперировать в бою как минимум двумя заклинаниями второго круга или одним третьего.

А пока у него намечалась пара месяцев свободных от медитаций – затем начинался их новый цикл, уже направленный на расширение возможностей разума, более не ограниченного мозгом. Самое время подвести некоторые итоги и наметить новые планы.

А итоги были неоднозначными. Чакра Варкастера разочаровала. Вернее не сама сила, та как раз будоражила воображение обширнейшими возможностями, а отношение к ней шиноби. Единой теории чакры не существовало в принципе. Услышанная еще в детстве информация об устройстве чакросистемы и работе техник, по сути, и была всей теорией. В академии добавились понятия чакры духа и тела, плюс множество частных случаев и прикладных уловок. Но каким образом одна и та же сила позволяла создать Рассенган, манипулировать тенями, подобно Нара, в разы увеличивать размер тела, подобно Акимичи, или вообще превращать его в нечто иное, что практиковалось некоторыми кланами? Как работали улучшенные геномы? Или даже проще, в чем заключалось то самое родство со стихиями, позволяющее некроманту интуитивно манипулировать силой воздуха? В чем заключалось преобразование обычной чакры в стихийную? Какие законы природы лежали в основе этих процессов?

И ведь не то что бы ответов на эти вопросы совсем не было. Проблема была в том, что общество шиноби отнюдь не стремилось к обмену знаниями. Наоборот, тот, кому удавалось разгадать часть головоломки, трепетно охранял свои находки, видя в них, и не без основания, свою силу и шанс на величие. Сколько секретов было запрятано по библиотекам кланов? Сколько осело мертвым грузом в архивах скрытых деревень? Одно время Варкастер даже рассматривал вариант захвата власти над значительной частью мира для принудительной экспроприации всех этих сведений. Однако по всем прогнозам дело заканчивалось глобальной войной, что неизбежно приводило лишь к потере знаний. К тому же реализация такого плана скорее всего заняла бы всю его жизнь, не оставив времени собственно для изучения чакры.

Почему отсутствие теории вообще волновало мага? Все дело было в разработке техник. Привычный Варкастеру подход позволял, опираясь на детально проработанную теорию заклинаний, заранее прогнозировать поведение его силы, выстраивая структуру заклинания таким образом, чтобы она вела к требуемому результату. Конечно, это не значило, что новое заклятье получится с первого раза пригодным для реального использования. Однако процесс проб и ошибок был упорядочен и сводился именно к доведению до ума заранее просчитанной структуры. Наличие теории позволяло сходу оценить выполнимость той или иной задумки, примерный уровень ее сложности и, как следствие сроки создания. Даже когда процесс требовал разработки принципиально новых элементов знака, теория давала отправную точку, а также подсказывала решения, которых следовало избегать, нивелируя риск быть убитым вышедшей из-под контроля магией.

Шиноби работали совершенно иначе. В их понимании дзюцу было в первую очередь искусством. Не существовало даже единиц измерения запасов чакры шиноби – просто говорили что тот, или иной, боец сильнее или слабее. Аналогично и с техниками. Обычно создание новой техники начиналось с того что шиноби, обладающий пытливым разумом и немалым опытом, придумывал новый способ использовать чакру. Затем шли тренировки по освоению и оттачиванию новых приемов. И только когда те достигали некоего приемлемого в плане скорости исполнения и потребной концентрации уровня, начиналась разработка самой техники. И начиналась она с тех же тренировок. Так и сяк испытатель пытался приспособить свою придумку к делу, желая получить пригодный для боя результат, не имея гарантий, что дело увенчается успехом. Иногда это все же удавалось. Иногда – нет. Порой дело заканчивалось печально для изобретателя, когда он оказывался не готов совладать с той силой, что пробуждал. Если же техника удавалась, предстояли новые тренировки – уже по оттачиванию мастерства ее использования. Очень долгий и зачастую бессмысленный процесс.

Эффективность подобного подхода была категорически неприемлема для рационального мага. Тем более при наличии отличной альтернативы в виде родной и привычной магии. Пожалуй, единственным исключением из этого хаоса техник было фуиндзюцу. Эта область умений шиноби как раз таки была весьма упорядочена и проработана, хотя и не отвечая на глобальные вопросы работы чакры, но позволяя рационально работать в своей узкой области.

Был для Варкастера и третий путь. Объединить магию с чакрой. Однако здесь он входил на зыбкую почву совершенно неосвоенного направления. Что вынуждало самостоятельно собирать знания, начиная с самых основ. К примеру, внутри его тела чакра замечательно взаимодействовала, что с силой Смерти, что с Бездной, выступая своеобразным катализатором и усиливая их воздействие на мага. Но стоило силам покинуть пределы телесной оболочки, как все вдруг менялось. Прошедшая тенкецу, чакра напрочь отказывалась как-либо реагировать на Смерть. Зато та замечательно проходила по чакропроводящей стали. С Бездной ситуация обстояла еще интересней.

Вообще сила Бездны имела два основных проявления в реальности. Их условно разделяли на распад и разложение. Первый был основой высокоэффективных техник высоких уровней, и при воздействии на материальные объекты приводил к их стремительному расщеплению на мельчайшие частицы. Второе больше всего напоминало по своему действию исключительной силы кислоту, нанося крайне болезненные раны и язвы всем, кому не повезло оказаться под атакой.

Насчет взаимодействия распада с чакрой Варкастер пока не мог сказать ничего – известные ему способы этого преобразования требовали в своей основе пятимерных элементов заклинания. А вот разложение сливалось с ней легко и охотно, устремляясь следом за потоками чакры. Казалось бы, вот он путь, бери и делай? Тем более что есть такая удобная штука как Рассенган, шар из вихрей чакры, так и просящий, чтобы в него что-то добавили. Однако здесь-то и начинали сказываться недостатки отсутствия единой теории чакры.

Слабые техники на основе разложения Варкастер уже пытался создать, однако результат был неудовлетворительным – поражающая способность получившихся конструктов была откровенно недостаточной против шиноби уровня джонина. А от попыток сотворить что-то посерьезнее, объединив разложение с тем же Рассенганом, который, кстати, еще надо было освоить, мага останавливала непредсказуемость и опасность последствий. Как ни крути, это в самой основе уже техника А-ранга. Он, к примеру, знал что Рассенсюрикен его отца мог бы сделать того калекой, не будь у него защиты природной чакры. Что же получится при объединении этой техники с силой Бездны, вообще было невозможно предсказать. Может и хорошая техника-заклинание. А может от него останется лужа дурно пахнущей жижи. Маг склонялся к тому, чтобы оставить эксперименты в этом направлении до тех пор, пока не получит в свое распоряжение эффективные заклинания защиты.

Дополнительным минусом этого направления была необходимость осваивать получившееся творение подобно любой технике – достигая мастерства многократным повторением. В отличие от заклинаний, эффективность техник росла, как и любой другой навык, по мере использования. Заклинания работали не так. Или колдун мог создать знак, или нет. От тысячекратного повторения заклятье не становилось ни быстрее, ни сильнее, ни эффективней. Разве что создавать его могло стать проще в силу привычки, да становились известны неявные нюансы взаимодействия с реальным миром. Единственное, что всегда было можно изменить, это степень накачки заклинания силой. Если была необходимость менять еще какие-то параметры в процессе работы, эту возможность нужно было закладывать на этапе разработки знака, усложняя его. Именно отсюда проистекала низкая скорость Жатвы – когда-то некромант создал это заклятие, чтобы истреблять орды мелких демонов и его скорости для этого вполне хватало. Сейчас же он не мог, в отсутствие Чистого Разума, провести модификацию знака без риска фатальной ошибки.

Однако доводы против объединения магии с чакрой не относились к фуиндзюцу. Здесь проблема заключалась в том, чтобы придумать механизмы взаимодействия магии и нанесенных на материал знаков. Пока что успехи мага на этом поприще ограничивались только расползающейся под действием разложения чакробумагой. Однако он не отчаивался и планировал продолжить свои попытки. Ведь если удастся объединить магию и фуин, он получит в свои руки отличную замену артефакторике, чьих творений ему так не хватало.

Итак, ключевыми направлениями для него должны были стать прекрасно известная магия и объединение ее с фуиндзюцу, в первую очередь с целью получить замену артефактам.

Однако и полностью отбрасывать чистое использование чакры было нерационально. В конце концов, за свою бурную историю шиноби успели напридумывать немало хорошо изученных техник, имеющих предсказуемый и эффективный результат. Имело смысл использовать их, чтобы заполнить пробелы в его магическом арсенале. А такие пробелы были.

В прошлой жизни сочетание Смерти и Бездны делало Варкастера чудовищно эффективным на поле боя. Изначально антагонистичные жизни, эти две силы предоставляли обширнейший арсенал возможностей для уничтожения всего живого и лишь похожего на живое. То, что нужно в условиях глобальной войны на выживание, тянущейся десятилетиями.

Однако, относительно мирные реалии шиноби требовали решений менее радикальных. Захватить, разведать, обезвредить, не убивать, не провоцировать. Эти слова часто встречались в заданиях даже столь ориентированной на бой команды как семерка. Магу требовалось что-то не фатальное и при этом мощное.

Он уже сделал первые шаги в этом направлении, пусть и случайно. Не так давно Какаши решил научить их проецировать Ки – жажду крови. Это была даже не полноценная техника – просто выброс чакры с определенным эмоциональным окрасом. В том, что ее мгновенно освоил Ульгрим, не было ничего удивительного, но даже у Мию получилось выбросить в мир какое-то количество ярости.

А вот у Варкастера ничего не выходило. Тусклые эмоции мага, которые он обычно считал преимуществом, обернулись на этот раз против него. Неудача слегка раздражала не привыкшего к таким провалам мага, и он упорно перебирал свои воспоминания, пытаясь спроецировать связанные с ними ощущения. Однако все было тщетно, его сокомандники не то что ничего не чувствовали, а даже не понимали, что он продолжает попытки. Пока некромант не добрался до ощущений от активации Провозвестника смерти.

Все, что Мию смогла из себя выдавить, попав под воздействие мага, было одно слово: "Жуть". Так и возникло название неправильного Ки некроманта. Случайно созданная техника была весьма эффективна на обычных людях, заставляя трястись поджилки даже у битых жизнью мужиков. Однако некромант сомневался в ее эффективности против опытного джонина. Тот же Какаши, хотя явно и был ошарашен, впадать в ступор не спешил.

Требовалось что-то более мощное. И маг даже знал что. Цепи чакры. Варкастер отлично помнил давний бой в подземном убежище и то, как его мать использовала это оружие. Оно явно позволяло, как сдерживать цель, не причиняя ей значительного ущерба, так и наносить достаточно мощные удары. Гибкое и универсальное умение. Да, это определенно было то, что ему нужно.

Хотя Рассенган тоже стоило изучить, если останется время. Заклинания некроманта, воздействующие на физические объекты, относились к высшим уровням магии Бездны и были ему пока недоступны. Банальная каменная стена могла сейчас стать для него серьезным препятствием. Мощная ударная техника могла решить этот вопрос.

Мысленно отмеренные магом секунды истекли, и он вновь потянулся разумом к демону, обозревая окрестности. Горизонт оставался, все также, пуст. Море мерно катило небольшие волны навстречу их кораблю. Месяц то скрывался за облаками, то рисовал на поверхности воды дорожку лунного света. Идиллия.

Убедившись, что враждебных судов не видно, Варкастер заставил перенести прислужника внимание на их собственное судно. Не ожидая увидеть ничего нового, он уже мысленно переходил к анализу заклинаний, что станут ему доступны в скором времени. Однако мага ждал сюрприз.

Хатаке обосновался на ночное бдение на корме корабля, скрываясь среди снастей и механизмов, обеспечивающих причаливание в условиях порта – туда некому и незачем было лезть ночью посреди плавания. И сейчас в его сторону продвигалась невысокая фигурка, умело скрывавшаяся в тенях. Причем схема движения ночного гостя была такова, что выдавала его желание спрятаться как от Какаши, так и от Варкастера. Он их видел. Сенсор. Он остался бы незамеченным, полагайся маг лишь на собственное зрение. Но от кружащего в ночи демона так просто не скрыться.

Отвлеченные размышления мигом вылетели из головы Варкастера. Он мысленно потянулся к заклинанию, что контролировал все это время...

Способность часами пребывать в неподвижности, оставаясь при этом начеку и способным мгновенно перейти к активным действиям, пришла к Какаши лишь с годами. Однако сейчас, будучи опытным джонином, он спокойно мог провести время от заката до рассвета, чутко слушая ночь и не впадая в сонливость. Пусть единственным его развлечением и было периодическое обозрение моря с помощью шарингана.

Когда неподвижно сидящий на его плече трупик крысы дернулся и отбил хвостом сигнал "враг рядом", джонин мигом пришел в боевую готовность, вскакивая на ноги и оглядывая палубу корабля. И, прячущаяся в тени надстройки вышележащей палубы, фигура не укрылась от взгляда шарингана.

– Сдавайся, – Какаши был не против решить дело миром – им был нужен не мастер гендзюцу, а организаторы пиратского предприятия, – нас пятеро на корабле, тебе не победить.

– Пятеро? – В ответ прозвучал женский голос, мягкий и певучий. – Боюсь, ты ошибаешься конохская погань, вас уже меньше.

Фраза, начатая спокойным и чуть насмешливым тоном, неожиданно закончилась шипением, переполненным ненавистью. Неизвестная куноичи шагнула выходя из тени на свет выглянувшего из-за облаков месяца, и глаза Какаши пораженно расширились. Он сам не мог бы сказать от чего. Не то от сигнала "не могу прийти на помощь", что отбила так и сидящая на плече крыса, не то от мгновенного узнавания.

Шаринган давал владельцу идеальную визуальную память. Раз, увидев что-то этим глазом, джонин уже не мог изгнать из разума запомненную картину.

Куноичи была весьма привлекательной женщиной. Шоколадного цвета локоны обрамляли изящное лицо с высокими скулами и чуть смуглой кожей. Пухлые губы, сейчас кривившиеся в гримасе ненависти, обычно наверняка выглядели чарующе, а изящный стан так и просился в объятия. Однако самым примечательным в ее внешности были глаза – один ярко зеленый, второй выцветший до бледной желтизны. Гетерохромия придавала облику женщины особую изюминку, обращая на себя внимание.

Именно глаза и позволили Какаши вспомнить с беспощадной четкостью эту женщину. Тогда, немало лет назад, они глядели в его шаринган со страхом и отчаянием, с лица девочки едва ли десяти лет от роду. И рука джонина, тогда более молодого и прекраснодушного, дрогнула, не смога нанести удар, убрать не нужного свидетеля.

Когда-то он сказал Наруто и Мию что АНБУ Конохи устранили мастера, промышлявшего изготовлением одежды экранирующей чакру. Не став уточнять, что убийцей был он сам. Он мало что знал об этом человеке. Описание внешности, несколько особых примет, и текущее место обитания – мастер знал, что за ним шла охота, и постоянно перемещался, пытаясь запутать следы. Но АНБУ все же настигло его. Боя не было – мастер не был сильным бойцом и ничего противопоставить джонину не мог. А еще был приказ – убрать всех кто мог его видеть. Какаши не знал точно, чем он вызван – на войне подобные приказы не обсуждаются. Девочка встретилась ему уже на обратном пути, не у дома мастера. И не одна – с сестрой-близняшкой. И джонин не смог убить, казалось, непричастных к его миссии детей.

Сейчас, глядя на ту девочку, повзрослевшую и заматеревшую, Какаши впервые пожалел о том поступке. В лице стоявшей перед ним куноичи четко проглядывали черты убитого им когда-то мастера. Стало понятно, как она могла скрываться по ночам. Едва ли кто-то кроме нее или ее сестры, мог быть преемником таланта почившего ремесленника. А если она сенсор, то узнать Какаши ей было нетрудно. Для таких шиноби каждая чакросистема уникальна, а он имел вдобавок такую хорошо ощутимую ими примету как вечно активный шаринган.

И если она не соврала, он потерял если не всех, то часть учеников.

Последняя мысль заставила сердце джонина сжаться. И одновременно встряхнула его, заставляя собраться. Рефлексировать он будет потом. Сейчас надо уничтожить противника – дочь явно не будет сдаваться убийце своего отца. Говорить было не о чем, и Какаши сорвался в стремительную атаку, выхватывая кунай и наполняя тело райтоном.

Отправив сигнал наставнику, Варкастер сразу же бросился в его сторону, на ходу вытаскивая взрыв-печать – лучший способ разбудить остальную команду. И в этот момент на корабле начали умирать люди. Первые смерти донеслись от мостика, где трое матросов стояли на вахте. Их маг проигнорировал. Следующие, из кают второго класса. Это уже заставило Варкастера остановиться.

Шикамару им передал детальную информацию о пассажирах и их размещении на корабле, в надежде, что вместе они смогут найти неуловимого мастера гендзюцу. В той каюте, в которой он ощутил смерти, плыл отец с двумя детьми. Вахтенные и дети. Бодрствующие взрослые и спящие дети умерли одновременно. Когда такое возможно? К примеру, если они отравлены одинаковым ядом – организмы детей слабее, но находящиеся в активном состоянии взрослые быстрее усваивают отравляющее вещество.

Маг не колебался. Предупредив наставника, он бросился в их каюту, к Ульгриму. Вихрем промчавшись по верхней палубе, спрыгнув с трапов, напрочь игнорируя ступеньки, он ворвался в их обиталище, пинком распахнув дверь.

Ульгрим лежал на полу, видимо в последний момент все же проснувшись и попытавшись что-то сделать. Быстрый осмотр показал, что сердце мечника еще слабо билось, а тело было ненормально холодным, пусть и покрытым липким потом.

В бою, и без того хладнокровный, некромант подавлял свои слабые эмоции в ноль, становясь сгустком чистого рационального разума, для которого все привязанности были лишь параметрами в расчетах, хоть и ключевыми. И сейчас, стоя над умирающим другом, маг стремительно просчитывал варианты своих действий.

Будь на его месте кто другой, и демон, так и паривший вокруг корабля, уже ворвался бы в каюту, стремясь вылечить отравленного мечника. Однако это был неправильный выход. Силы ворона ограничены, а яд такое исцеление не обезвредило бы, лишь поддерживая жизнь в организме. Возможно, его хватило бы для спасения жизни Ульгрима, но возможно, что и нет. Для борьбы с ядом нужен ирьенин. Но справится ли Мию?

Варкастер вытащил из памяти все, что знал о своей соратнице. Психологический портрет, и пройденные тренировки. Навыки, и продемонстрированные качества. Некромант спокойно и безэмоционально взвешивал жизни друзей, решая кому жить, а кому нет.

Мысли мага были как всегда быстры. Лишь секунда ушла на принятие решения. Подхватив тело мечника с пола, некромант метнулся в коридор, сбегая на нижнюю палубу, где находилась каюта Мию и Шикамару.

Дверь в каютку "молодоженов" вылетела от удара ноги Варкастера. Это помещение было не чета люксу Ульгрима. Узенькая, напоминающая пенал комната. Две откидные койки на стенах, да крошечный столик между ними.

Без особых церемоний отправив мечника на пол между койками, маг проверил тела Нара и Мию. Оба находились в том же состоянии что и Ульгрим.

Варкастер быстро распечатал медикаменты, что Мию носила в браслете, бывшем на ней даже сейчас, ночью. Коробку с противоядиями он положил под руку куноичи. А вот пачку стимуляторов вскрыл, и, на ощупь найдя в темноте нужный цилиндрик, вколол средство в шею Мию. Его когда-то она сама показала товарищам, сказав что, если вдруг ее надо будет срочно привести в сознание, это будет лучший вариант. Увы, но антидотами маг пользоваться не умел. Для определения яда и выбора соответствующего противоядия нужны были навыки и знания ирьенина. Неумелыми действиями тут можно было лишь скорее отправить пациента на тот свет.

Закончив, маг выбил рукой иллюминатор, в который тут же влетел послушный его воле демон, приземляясь на грудь лежащей навзничь куноичи. "ЛЕЧИ" – воля некроманта безжалостно ударила в ворона, сминая зачатки личности существа, вбивая приказ на уровень безусловных рефлексов. Теперь тварь проживет недолго, но ее эффективность значительно возрастет.

Оглянувшись, по сторонам, маг зажег закрепленную на стене лампу. Во-первых, свет мог понадобиться Мию, во-вторых, стоило оставить послание. Выпустив из тенкецу на руке поток чакры, Варкастер размашисто вывел на стене надпись, так чтобы ирьенин сразу ее увидела очнувшись.

Пожалуй, все сделано. Кроме одного. Маг замер с кунаем в руках, глядя на лежащего без сознания Шикамару. Если Мию надо будет лечить только одного пациента, шансы на успешный исход повысятся.

На счастье Нара, соратники по команде уже успели занять достаточно важное место в мировосприятии некроманта. Секунда раздумий – и маг метнулся в коридор, так и не нанеся удар. Здесь он сделал все что мог. Дальнейшее зависит от Мию. Ему же теперь стоит помочь наставнику – судя по звукам с палубы, противник тому достался серьезный.

Пробуждение было кошмарным. Живот Мию терзало болью так, словно в нем поселился ёж. Тело, казалось, набили ватой, а в ушах стоял звон. На грудь что-то давило. Сердце заходилось в бешеном ритме, работая явно быстрее нормального. Застонав, куноичи открыла глаза. Первое что она увидела, это надпись на стене – «Вас отравили. Ввел стимулятор. Ворон лечит». Почерк Наруто она узнала сразу, даже сейчас, в сделанной явно второпях надписи проглядывала та безукоризненная точность выполнения кандзи, что приводила в экстаз наставника каллиграфии в академии. Скосив глаза вниз, Мию обнаружила распластавшуюся на ней птицу. Та не шевелилась и лишь глядела на девушку мутно-алым взглядом.

"Что за ворон?! Как нас отравили?!" – стимулятор, наконец, набрал силу, и в голове куноичи прояснилось достаточно, чтобы начать впадать в панику.

"Где Шикамару?" – с трудом повернув голову, она наткнулась взглядом на тело друга, лежавшего на соседней койке. Выглядел он плохо. Кожа приобрела зеленоватый оттенок, тело неестественно обмякло, а дыхание визуально не прослеживалось.

"Нет, нет, нет" – Ужас охватил Мию. Она дернулась, попытавшись встать, но смогла только вяло трепыхнуться. Слезы бессилья, потекли по щекам девушки. Зачем Наруто заставил ее очнуться? Что она может сделать?

Стоп. Намикадзе был самым рациональным и логичным человеком, которого она знала. Если он решил что она может что-то сделать, значит, нашел для этого веские основания. Несколько секунд понадобилось куноичи, чтобы придавить подступающее отчаяние и задвинуть в сторону панику. Она должна собраться.

Вновь, уже более осмысленно попытавшись подняться, она наткнулась рукой на коробку. Очень и очень знакомую коробку. Ну, конечно, как она сразу не подумала. Наруто оставил ей противоядия буквально под рукой. Теперь нужно определить яд.