Текст книги "Полет Пегаса"

Автор книги: Аноним Дердиус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

***

– Теперь она может полностью закрыться, Дэфид, – сказала Салли с понятной гордостью.

Они наблюдали через одностороннее зеркало, как Амальда кормит Гарольда Орлея. Слабоумный идиот ел аккуратно, с аппетитом, и его детские черты часто озаряла легкая улыбка удовольствия.

– Никогда не думал, что мы будем использовать Гарольда как инструктора, – сказал оп Овен. Салли улыбнулась ему, ее глаза сияли. – Гарольд – полезный старый инструмент.

Дэфид мимолетно подумал о Соланж Бош.

– Не нужно, Дей! – Салли усилила слова мысленной командой, за которой Дэфид почувствовал симпатию, жалость и, что было достаточно странно, досаду.

– Она уже не принимает транквилизаторы? – спросил он, испытывая к Салли благодарность.

– Нет. Как ты знаешь, она начала сосредотачиваться на Гарольде.

– Тогда разрешим им выходить.

– Я бы разрешила на твоем месте. Красный Медведь собирается бушевать.

– Красный Медведь?

Она сморщила нос.

– Так я это называю, Ваден.

– Тогда Амальда – Златовласка?

– Господи, нет. Она – Золушка, помнишь?

– Золушка и Медведь?

– Золушка, Медведь и… Волк!

Дэфид нахмурился.

– Я считал себя лучшим психиатром.

– О, это только заботы подсознания. Она не будет доверять себе до тех пор, пока не встретится с Волком и не победит его. А после этого мы все сможем жить счастливо.

В веселом голосе Салли была примесь горечи, и это заставило Дэфида внимательно посмотреть на нее. Ему хотелось позондировать, но это было бы неэтично, особенно потому что Салли мгновенно почувствовала бы вмешательство. Еще несколько мгновений он наблюдал за Амальдой, потом ушел из клиники.

За месяц, который Амальда провела в Центре, очень худенькая эксцентричная женщина-ребенок превратилась во все еще стройную, но спокойную молодую женщину. Ее страхи медленно проходили под влиянием искусного лечения Дэфида и его способности сдерживать эмоции и ловко направлять жизненную энергию в нужное русло.

Первое занятие с Гарольдом Орлеем проходило, когда Амальду достаточно хорошо успокоили. Слабоумный Гарольд восстал против девушки. Для ее реакции нельзя было подобрать более точного слова, чем "зеркало". Жалость к слабоумному эмпату была быстро подавлена, потому что Гарольд расстроился и залился слезами. Сначала Амальда возражала, когда ее заставили работать с Гарольдом, но не могла отрицать, что он мгновенно реагировал на ее эмоции, и, пока она не может контролировать их в его присутствии, она не может рассчитывать на то, что сумеет в достаточной степени контролировать их на публике.

В первые дни в Центре она требовала, даже под действием сильных успокаивающих средств, чтобы ей сделали лоботомию, операцию, которая, как ошибочно считала Амальда, подавит ее талант. Потом она встретила Гарольда и поняла, что псионическая часть ее мозга не будет удалена при такой операции. Вторым этапом в реабилитации Амальды было ее знакомство с молодой талантливой звездой Центра, двухлетней Доротеей Хорват. Амальда быстро усвоила урок, преподанный ей таким образом.

Маленькая Доротея охотно играла с кубиками. Когда они падали, она злилась… а мать бессознательно, но твердо контролировала ее. Мысли молодого телепата были такими громкими и ясными, что Амальда безошибочно понимала аналогию.

– Итак, я обнаружила яркие новые игрушки в моем мозгу, а они не хотят играть со мной, правда?

– Вы должны научиться уравновешивать игрушки, как это делает Доротея… – мягко сказал Дэфид.

– Чтобы они все не упали с грохотом?

– На вас, – добавила Салли. – Как вечером на заводе.

Несмотря на успокоительные средства, Амальда побледнела и вздрогнула.

– Он не сможет найти меня, правда?

– Не здесь, за этими экранированными стенами, дорогая, – заверил ее Дэфид.

Когда Амальда смогла контролировать свои эмоции, Ваден стал принимать участие в занятиях. Во время занятий использовали феномен второго концерта на заводе. Амальда, с Рэдом, могла управлять эмоциональной атмосферой любой большой комнаты, могла передавать сензитивам любые эмоции, которые выбирала. Но сила, которую Дэфид и Салли ощущали на заводе, отсутствовала.

– Эта команда имеет ограничения, – Дэфид печально сказал Салли.

– Ограничения? – Салли была удивлена.

– Да. До тех пор, пока в обратном направлении не передаются темные эмоции, она может излучать любые светлые, какие хочет. Но я надеялся, что она и Ваден вместе будут достаточно сильными, чтобы противодействовать…

– Зарождающимся беспорядкам?

– Да. – Дэфид нетерпеливо наклонился вперед. – Это успокоило бы Франка Жиллингса и заставило бы его забыть, что он все еще против нее. А, подумай, что это будет значить для техники контроля за беспорядками: два человека вместо двадцати сензитивов, даже, если мы можем их найти, когда нужно… или вместо газа.

– Так вот что у тебя на уме.

– В таком случае, я думаю, мы позволим им работать командой на собраниях, которые имеют тенденцию перерастать в скандал: переговорах, ярмарках, промышленных шоу.

– А что ты скажешь о Волке?

– Видишь ли, я хочу заставить его выйти из леса.

– А Амальда? – спорила с ним Салли.

– На кого ты сделаешь ставку? На Волка или Медведя?

***

Дэфид оп Овен не относился так безответственно к безопасности Амальды, как могла подумать Салли, потому что он разослал всем сензитивам, предупреждение, касающееся Амальды или Бруса Вадена или любой необычной активности со стороны Рожнина. Тед Левис, главный полицейский талант, первым прислал интересное сообщение. Хорошо известный и уважаемый работник Агентства для исполнителей, который оказался поляком, обратился в Центр Радиовещания с просьбой найти пропавшего исполнителя Бруса «Рэда» Вадена, который в соответствии с записями работал, но на самом деле не появился ни в одной работающей труппе.

– Это может оказаться драматический театр, – Тед Левис сказал Дэфиду. – Парень действительно организует различные шоу для кабаре, но для этого ему не нужен режиссер такого класса, как Ваден.

– А что слышно об исполнительнице народных песен, которая работает без усилителя?

Тед Левис покачал головой.

– Рожнин, возможно, обнаружил, что Амальда – пташка Вадена, но также общеизвестно, что Жиллингс все еще охотится за певицей, которая начала беспорядки на заводе. Рожнин не глуп. Он хитер.

Дэфида устраивало, что Жиллингс все еще не выдвигал обвинение, потому что, пока Амальда приходила в себя и училась управлять своими способностями, это обеспечило бы ей определенную защиту.

Дэфид думал, что же Рожнин собирается делать с Амальдой, если доберется до нее, и когда это произойдет. Конечно, публику информировали в общих чертах о способностях талантливых людей, но никогда ничего не говорилось о более странных возможностях псионических сил. И, конечно, ничего о способностях Амальды по той причине, что пока Амальда не встретила Бруса Вадена, даже нельзя было предположить, что такое возможно. Итак, что же могло предложить Рожнину его буйное воображение? Понимал ли он, что он талантлив? С тех пор, как он получил власть над своей этнической группой, планировал ли он подчинить себе через Амальду весь город?

– Всеволод Рожнин – не дурак, шеф, – сказал Тед Левис Дэфиду. – Он находит работу и покровительство для своих славян. О, все законно; немного рискованно, если посмотреть под другим углом, но законно. И он быстро продвигается вверх своим способом. Он добивается сотрудничества там, где никто из пан-славян раньше ничего не добивался. Как, почему и что он делает, мы не знаем. Он может использовать разнообразный шантаж или обладать настоящим талантом. Хотя Жиллингс потеряет голову, если ему придется иметь дело с талантливым этническим лидером!

– Здесь могут скрываться вещи похуже, – сказал Дэфид, хотя было очевидно, что Тед Левис не согласится. – Вы нашли предсказателей ЛЕО, чувствительных и к Рожнину и к Амальде?

Тед Левис недовольно посмотрел на начальника.

– Они все спят на бумажных подушках.

– И?

– Шеф, вы знаете, нельзя оказывать давление на ценного предсказателя.

– Вообще нет инцидентов?

– Ни одного. Только неопределенное чувство тревоги. – Это был, очевидно, часто повторяющийся ответ, который больше не удовлетворял ни его, ни Дэфида.

– Пусть мозг будет открыт для Рожнина. И пусть Жиллингс не знает, что мы считаем Рожнина талантливым. Я начну использовать Амальду и Вадена, как команду. Раньше или позже Рожнин снова обнаружит ее.

– Вы хотите этого?

– Очень.

Когда Дэфид ушел от Теда Левиса, в его мозгу было воспоминание о Соланж Бош; ее грубое сумасшедшее лицо, когда она телепортировалась через стальную дверь на стоянке внутри здания.

***

Жиллингс очень хотел использовать Амальду и Бруса Вадена для предотвращения беспорядков. Он даже предложил отменить дежурства, но Дэфид посоветовал оставить еще на некоторое время. Команде было немедленно поручено множество собраний, конференций, съездов. Такие собрания поощрялись, чтобы отвлечь население, имеющее слишком много свободного времени, но каждое собрание могло перейти в мятеж при соответствующем воздействии. В каждом зале, где собирались люди, включая церкви, легально использовалась сигнализация, реагирующая на шум, но умные агитаторы выводили ее из строя, поэтому подавляющие газы не выпускались, когда уровень «шума» достигал высоты начала беспорядков. Профессиональные агитаторы научились регулировать свои голоса ниже опасного уровня, осторожно подстрекая свои жертвы к стихийному взрыву, с которым не могли справиться ни газ, ни водометы. И ни один провидец не мог рассчитывать на то, чтобы точно предсказать такой взрыв; обычно для эффективных действий всегда было слишком поздно.

К счастью, когда Амальда научилась контролировать себя, она научилась читать мысли Гарольда с точностью и пониманием, превосходившим Салли. Дэфид решил, что Гарольд может работать с командой как показатель общей атмосферы в группе и, в случае необходимости, как телохранитель для Амальды. ("Можно извлечь пользу даже из несчастий", – говорил себе Дэфид). Вместе с эмпатом Амальда должна была сидеть среди публики или ходить в толпе. Ваден должен был находиться на периферии, готовый в случае необходимости "передавать". Они также намеревались излучать ауру, необходимую властям ЛЕО или организаторам мероприятия, если только это не будет коммерческим делом. Подсознательное давление в коммерческих целях было бы, конечно, незаконным и неэтичным использованием таланта.

Команда делала большие успехи в неожиданных направлениях. На выставке моторных лодок было самое малое количество мелких краж за всю ее историю: на семейной выставке не было объявлений о потерявшихся детях, и заметно притихшие, хорошо ведущие себя группы детей из многодетных семей следовали за родителями по выставке. Два съезда, известные тем, что его участники были алкоголиками, оказались менее опасными, так как их веселье не было разрушительным.

И Амальда начала завоевывать доверие до такой степени, что Салли заметила, что даже Брус Ваден начал иногда улыбаться.

"Я была, конечно, права относительно сегодняшнего меню, – подумала Амальда, когда официант выложил фальшивых цыплят, картофель комками и сморщенную фасоль. – Пышный маскарад", – добавила она и отважно стала передавать чувства восхитительного вкуса. Гарольд рядом с ней засиял и с наслаждением набросился на свою пищу.

Она мельком взглянула на своих соседей по столу, обычные представители напыщенной толпы… Она теперь была специалистом. ("Они всегда используют одни и те же "маски" на собраниях? Или это та же группа людей, что и изготовители пластиковых контейнеров на прошлой неделе и Заводская ассоциация в тот вторник?") Они реагировали на нее так же быстро, как Гарольд – чавкая от удовольствия, ели невкусную пищу. Амальда вздохнула. Плохо, что она и Брус не смогли добиться ничего от поставщиков продуктов в смысле улучшения пищи, кроме вызова их официальными лицами.

" Ну, теперь я пойду дальше, – подумала она. – Кажется, талантам разрешают идти по пути Долга и Чести".

Она была довольна сегодняшней "передачей". Ее стали волновать такие мелочи в заданиях. Во-первых, она развлекалась сама. Например: не дала всем этим детям капризничать на выставке лодок. На поминало отчий дом, когда все ее братья и сестры начинали одновременно плакать прежде, чем к ним подходила мама. Если бы она никогда не слышала другого детского плача, то ей хватило бы. А делать так, чтобы пища по крайней мере казалась съедобной, – это была ее реакция на плохое питание. В соответствии с указаниями в пище имелись все питательные вещества и витамины, и они должны были поглощаться ее организмом. Но она предпочитала вкусные вещи. Это делало общественные приемы терпимыми. Что за способ зарабатывать на жизнь!

И все же Амальда с неохотой соглашалась, что ей это не неприятно. Если бы только… она не должна была бы думать об этом. Это портило ей аппетит. После всего, она поняла смысл хитрости: она могла заставить группу людей испытывать те чувства, которые она им внушала. Когда придет время, она сможет управлять и им. Брус никогда не уходил далеко от нее. Амальда улыбнулась, почувствовав тепло его безграничной любви, его близость помогала справиться с любыми страхами. Иногда, когда Брус ухаживал за ней, она хотела обнять весь мир красотой, но такой тип "передачи" был аморальным: это было личное… между ней и Брусом и… Он передавал ей мысли в ту ночь… То, о чем она даже не осмеливалась думать…

Гарольд становился беспокойным. Она подавила воспоминания.

А потом толчок. Она резко вздохнула. Он был таким сильным физически. Что-то возбуждало мозг… Было слишком знакомое чувство. Он был здесь.

Гарольд захныкал, сочувствуя ей. Амальда быстро подавила удивление и страх. Он так же внезапно ушел из ее мыслей. Амальда вздрогнула, не в состоянии подавить давнишнее чувство отвращения, которое вызвало в ней это знакомое прикосновение. Она поборола свое чувство, бесмысленно улыбаясь сидящим за ее столом, успокаивающе похлопала Гарольда по руке, и он усмехнулся. К нему вернулось спокойствие. Хорошо, она должна держать это в себе.

Но Амальда не могла удержаться и оглянулась, ища Бруса; он был за столом 4, рядом с высокопоставленными представителями церкви. Он поднял глаза, кивнул ей, а потом должен был что-то ответить своей собеседнице, женщине, которая жеманно улыбалась ему.

Иногда Амальда думала, что Рэд должен был играть более трудную роль.

Часть ее мозга рвалась на его поиски, но самым сильным ее желанием было, чтобы он никогда больше не прикасался к ней. Теперь Амальда оглядывала комнату; она могла бы сама обнаружить его. Она достаточно долго изучала его фотографию, чтобы физически почувствовать его где угодно. Официанты уходили на кухню и возвращались. Он не был одним из них. Он не мог быть одним из делегатов. Амальда узнала его задолго до этого. Она открыла свой мозг, как советовал Дейв, медленно, как объектив фотоаппарата. Она, действительно, не хотела этого: в мозг проникало слишком много ужасающего и отвратительного. Она удивлялась, как Дейв, который был полным телепатом и "слышал" действительные мысли, а не одни эмоции, мог это выносить. Амальда думала, насколько хорошо он "подготовил" ее, чтобы она могла принять свой талант. Она знала, что он это сделал; он говорил об этом. Амальда не знала… может быть, Дейв сделал и это. Но он был таким добрым. Теперь, если бы он только…

"Нет, у тебя не должно быть таких мыслей, – строго сказала она себе, – Салли любит Дэфида оп Овена. – Она скорчила гримасу. – Для воспринимающего таланта, Дейв ужасно тупой. Господи, даже не нужно быть телепатом, чтобы видеть, что Салли Изелин без ума от него. А, может быть, Дейв знает и ничего не может с этим сделать? Возможно, кто-нибудь мог бы помочь Дейву? Гммм. Не взяться ли мне за это? Нет, ведь это было бы плохо и неэтично", – Амальда с сожалением покачала головой.

Она вздохнула. Талант подчиняется определенным правилам, которые нельзя нарушать. Во-первых, вас нашли бы слишком быстро. Здесь дело не только в узде для крылатого коня, о котором всегда говорит Дэфид… это удерживает от падения… морального..

К ней наклонился официант. Амальда подвинулась к Гарольду, чтобы позволить официанту убрать тарелку. Вместо этого он что-то пробормотал.

– Простите, я не расслышала, – сказала она, улыбаясь ему.

Официант посмотрел на нее и пробормотал что-то так же неразборчиво. Амальда почувствовала его настойчивость. "Он хочет, чтобы она что-то сделала?"

– Мне, действительно, очень жаль, но не могли бы вы повторить вопрос?– Она повернулась к сидящим за столом, жестом прося разъяснений.

Маленький мужчина выглядел злым. Четким голосом он позвал официанта от соседнего стола.

– Я задал ей простой вопрос, а она бормочет извинения, – сказал он. Что-то привело его в ярость, его настойчивость усилилась.

– Действительно, здесь шумно, – сказала Амальда.

Второй официант, большой и сильный мужчина, сердито посмотрел на нее.

– В чем проблема, мисс? Вас обманули? Участники съезда недовольны? Делайте то, что он говорит, и у вас не будет неприятностей.

– Я, действительно, не хочу неприятностей, – И Амальда стала излучать успокаивающие мысли.

Вдруг третий мужчина выбил из-под нее стул, а первые двое схватили ее за руки.

– Вы пойдите с нами, мисс. Пойдите с нами.

Они были напуганы, возбуждены и их настойчивость была неестественной, вызванной искусственно. Он внушал им действия.

Амальда подняла Гарольда на ноги. Бедный идиот был мгновенно смущен так же, как и она. Амальда чувствовала реакцию Бруса. Но два официанта оттаскивали ее от стола. Если ее выведут из зала, то проведут недалеко от входа в кухню. Амальда пыталась удержаться от паники. Тут Гарольд выступил вперед и схватил официантов за плечи. Он оторвал их руки от Амальды и стукнул их головами друг о друга.

Потом Брус и два чиновника, окруженные толпой людей, и ничего не соображающие официанты были вынесены из банкетного зала.

– Успокой их, Мелли, – прошипел ей Брус, и она стала изливать такую сладость и свет, что все за ее столом прекратили есть и заулыбались друг другу. Она изменила передачу и снова села вместе с Гарольдом, даже пыталась сдержать дрожь, чтобы не стереть с лица Гарольда Орлея идиотскую улыбку.

К тому времени, когда люди поели, напряжение стало сказываться на ней, и Гарольд занервничал. Физически она была совершенно истощена. "Что, если бы он смог забрать ее отсюда прежде, чем Гарольд смог отреагировать? Прежде, чем Брус на другом конце зала смог добраться до нее? Предположим, что он…"

Брус был рядом. Его лицо было застывшим и непреклонным. Амальда знала этот взгляд. Но теперь она боялась лишиться частичной защиты всех этих людей. Если он, действительно, пытался похитить ее во время съезда…

К ним пробирался работник ЛЕО в штатском. Амальда встала, широко улыбаясь. Гарольд неуклюже поднялся, он хмурился, непосредственно, по-детски выражая беспокойство.

Недовольство своей слабостью удерживало ее на подкашивающихся ногах. В тот миг, когда Рэд, поддерживая, обнял ее, она почти повисла на нем.

– Давайте заберем ее отсюда, – сказал Рэд и жестом попросил человека ЛЕО вывести Гарольда.

– Идемте сюда, – сказал человек из полиции ЛЕО, показывая на шторы в конце огромного банкетного зала. Дверь вела в маленькую прихожую. – Совет официантов шумит по поводу разбитых голов. Мы должны тихо вывести вас отсюда. Что случилось, Амальда?

– Я не совсем понимаю, – пробормотала она, понимая, что изнеможение – результат мысленной борьбы. – А правильно ли, что мы уходим? – Она оглянулась через плечо на людей, которые медленно расходились.

– Черт с ними, – сказал Брус свирепым тоном.

– Мне жаль. Очень жаль. – У Амальды появилось ощущение провала. В первый раз, когда она пошла против него, она потерпела неудачу. Ей хотелось плакать. После всего, что сделали Дэфид и другие, чтобы помочь ей… упасть в обморок, словно слабая женщина…

– Я доберусь до тебя. Я доберусь до тебя в следующий раз. – Голос звучал в ее ушах так громко, как восклицание Бруса.

– Брус…

***

Чарли Морфилд вошел к Дэфиду без стука.

– Они сделали это, – закричал он, чуть не налетев бедром на край стола.

Дэфид "видел" такие живые изображения в мозгу Чарли и, несмотря на то, что тоже чувствовал: критический момент прошел, он вскочил на ноги.

– Кто что сделал? – возбужденно настаивала Салли. Она не была достаточно аккуратной, чтобы следить за последовательностью диалога.

– Они пытались схватить Амальду на приеме, – сказал ей Дэфид.

– Только Гарольд разбил им головы.

Салли вздохнула.

– Жиллингс сказал: попытка и задержание произошли так быстро, что никто, из сидящих с Амальдой и Гарольдом за столом, не знал, что произошло, – продолжал Чарли. – Союз официантов шумит по поводу ареста трех его членов. Придется платить.

– Не нужно, – сказал Лестер, когда, сердито глядя, он вошел в комнату и осторожно закрыл за собой дверь. – Очевидный случай профессиональной неприкосновенности.

– Как вы это объясните? – спросил Дэфид.

Лестер вздохнул, спокойно рассматривая шефа.

– Амальда – зарегистрированный талант, правда? Она присутствовала на приеме как специалист. Поэтому никто, ни один не имеет права вмешиваться. Официанты это сделали, пытаясь вывести ее из зала. Они нарушили закон. Амальда не нарушила. И Гарольд не нарушил. Даже, если он немножко переусердствовал, то теперь защищен от последствий своим талантом.

– Подождите минуту, Лестер, – сказал Чарли, – этот закон о неприкосновенности означает только, что против вас не могут возбудить уголовное дело, если…

– Он также означает, – Лестер погрозил костлявым пальцем по очереди Чарли и Дэфиду, – в соответствии с тем, как сенатор Джоул Андрес и наши служители закона объясняли мне, что любой гражданин, пытающийся помешать зарегистрированному таланту выполнять его обязанности, нарушает этот закон.

– Мы впервые должны будем использовать этот закон, – сказал Дэфид.

Лестер удивленно и встревоженно поднял брови.

– Так что же случилось? Или вы… – он внезапно посмотрел на Салли, которая давилась от смеха, – создали защиту, чтобы не пользоваться ею?

Оп Овен жестом прервал его. Лестер с негодованием что-то пробормотал.

– Я думаю, что к этому времени вы узнали цену идеализма, Дейв. Мы с трудом пробили этот законопроект: он едва не стоил жизни Джоулу Андерсу; теперь здесь явный случай нарушения, и вы обратитесь к закону. Если Жиллингс еще не сделал этого.

На столе Дэфида замигала красная лампочка связи. Он нажал рычаг.

– Комиссар Жиллингс, сэр, срочно.

Дэфид кивнул в знак согласия.

– Оп Овен, мы получили много сведений от Союза Официантов, об Амальде, ошибочном аресте и всей этой чепухе, – сообщил Жиллингс без всякого предисловия. Я разыграл это так, словно они пытались приставать и встретили отпор; сказал, что леди, к которой они приставали, сильно возмущена и собирается защищать свои права. Затем мы найдем честных служащих, хороших членов союза без сексуальных извращений, а она потребует возмещения убытков. – Жиллингс вздохнул с негодованием. – Вы знаете, это обычная статистика съездов. Теперь мы сможем внести ясность, обращаясь к закону о профессиональной неприкосновенности, но… – Жиллингс погрозил Дэфиду толстым пальцем, – Я не горю желанием раскрывать команду. Брус Ваден сказал моим людям, что что-то обидело Амальду, и я знаю только, что она обижена тем, что произошло на заводе. В Моркаме было повторение?

– Я еще не говорил с Амальдой, Франк, – ответил Дэфид. – Я думаю, она направляется сюда с Ваденом?

Жиллингс кивнул.

– Дайте мне немного времени.

– Только не слишком много. Союз Официантов давит очень сильно.

Как только лицо комиссара на экране поблекло, Дэфид попросил Теда Левиса из группы ЛЕО.

– Тед, вы слышали о попытке нападения на Амальду?

– Да. Скажите, почему вы не обратились к закону о неприкосновенности… Нет? – Тед был также ошеломлен, как и Лестер.

– Рожнин может каким-то образом входить в Союз Официантов?

– Конечно. Нет ни одного союза, куда бы он теперь не входил по праву.

– Есть ли шанс выяснить, был ли он сегодня на съезде в отеле Моркам?

Тед Левис поднял руку, включил другой выключатель. Его слова и ответ были неотчетливыми, они звучали за пределами чувствительности микрофона системы связи. Он выглядел более смущенным.

– Мы поручили Кронеру наблюдать за ним. Кронер говорит, что он у ТРИ-Д на базаре и в здании. Как это, Кронер? Эй, шеф, Рожнин в последнее время рассматривал много ТРИ-Д.

– Потом он заподозрил, что за ним наблюдают, и ушел через другой выход ТРИ-Д. Хорошо.

Это было неожиданное открытие, потому что могло означать, что Рожнин развивается как талант.

– Если его толкнуть слишком сильно… – оп Овен пожал плечами, – Пойдемте посмотрим на Амальду.