Текст книги "Диктатор 2 (СИ)"
Автор книги: Аноним Cmd
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
Пока охранники маялись бездельем, причем делали это дисциплинированно молча, я решил потратить время с пользой и прикидывал, как мне вести свою защиту. Мне вообще было непонятно, с чем связан мой арест. Ведь по сути, что-либо предъявить мне не могли. «Заклинания я использовал только разрешенные, а единственно условно разрешенное, Плеть Крови, как магу с дарами в области Магии Крови, мне применять по закону разрешено. Зато вот мой враг наоборот, бросался всякой темномагической дрянью, типа того проклятия, от которого я чуть было не сгнил заживо, а еще почти применил подсудное Непростительное. Тоже, похоже, оставил на крайний случай, и я отлично его понимаю. К чему еще могли докопаться? То, что я грохнул своего врага? Так он сам выбрал тип дуэли. Непонятно. И это больше всего нервирует! Главное, это изо всех сил отвертеться от допроса с веритасерумом. В отличии от невиновных, мне, как и Упивающимся на судах начала восьмидесятых, есть что скрывать и огласки чего бояться. Печать-то – здесь не действует, и это очень печально. Что случится, если на допросе меня спросят о прошлом, где полно скелетов, некоторые по размеру сравнятся с диплодоковым, я даже представить боюсь. Так что, „слово серебро, а молчанье – золото“, это для меня» – думал я.
В состоянии стресса время тянулось невероятно медленно. Наконец, охранники по связному зеркалу получили приказ, и меня ввели непосредственно в зал заседания.
Никогда не был в классическом английском суде присяжных, да и вообще суд даже там, в прошлой жизни, посещал мягко говоря нечасто и тот – гражданский, так что все мне здесь было в новинку.
Для начала, как это и показано в каноне, зал суда был оформлен в весьма мрачных тонах. Черные стены, черный потолок, черный полированный каменный пол. Даже скамьи присяжных и трибуна судьи и те – черного цвета. Однако в отличие от канона освещение было не от факелов, а магическим и весьма и весьма ярким.
Зал суда для рассмотрения особо тяжких преступлений мне по конструкции, архитектурно напомнил классический амфитеатр. По центру в углубленной относительно зрительских мест арене, которая из-за соотношения диаметра и высот стен скорее напоминала колодец, находилось место обвиняемого. Легкий такой психологический нюанс. Геометрически поставленный ниже всех обвиняемый уже автоматом чувствует себя частично виновным. Да и обороняться, задрав голову, только дополнительное неудобство. Кроме того, кресло, к которому меня подвели и посадили, было снабжено магическими цепями. По жесту палочки одного из охранников они сами заползли мне на предплечья и лодыжки и для безопасности пристегнули меня так, что я не мог двинуть ни рукой ни ногой. Чисто на автомате я попробовал подергать руками и ногами, но, естественно, безрезультатно. Оставив на время инстинктивные потуги освободиться, я занялся более важным делом. Поднял голову и посмотрел на тех, кто собирался меня судить. А там было на кого посмотреть.
Для начала, на месте верховного судьи я увидел Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора. Логично и прогнозируемо. Вот только, что от этого мне ожидать – не знаю. С одной стороны, отношения у нас в последнее время были вполне себе на уровне и выгодны директору Хогвартса. Вспомнить тут можно и книги, и то, что я встал на его сторону в конфликте со Сметвиком, но... Дамблдор – это Дамблдор. Как у гроссмейстера никогда не опускается рука, когда ему нужно разменять или пожертвовать ради более удачной позиции пешку или фигуру, так и у Дамблдора, матерого политического игрока, ничего внутри не дрогнет, если ситуация потребует крайних мер. История рода и судьба членов Ордена Феникса как бы намекают. А если он с ближними своими так безжалостен, то на что тут надеяться мне?..
Чуть ниже Дамблдора, то есть сразу под кафедрой верховного судьи, за конторкой поменьше, сидела Амелия Боунс. Аналогичное место по левую руку почему-то пустовало. Я бы даже сказал, вызывающе пустовало, так как на трибунах ни одного свободного места не было. Да и зрительский состав был весьма представительным. Фадж отсутствовал, зато остальные смутно узнаваемые по министерскому приему лица принадлежали тем, кого Драко отнес к категориям «чистокровные, влиятельные или богатые». Насколько я помню статус этого зала суда, использовали его очень нечасто. Тех, кто нарушал Статут, пугая магглов взрывами унитазов, судили не здесь. Видимо, за долгое время процесс надо мной оказался первым серьезным. Чай, не благословенное для адвокатов начало восьмидесятых, когда суды над Упивающимися шли непрерывно и порядком всем надоели.
– Сонорус. Тихо! – произнес сидящий за заваленной пергаментами конторкой маг-секретарь. – Пятое января тысяча девятьсот девяносто пятого года. Верховным судом Визенгамота начинается слушанье дела номер пятнадцать тысяч триста семьдесят семь о применении темномагического заклинания. Ответчик, Винсент Логан Крэбб, лорд Крэбб. Судья: Верховный Судья Визенгамота Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор. Согласно воле Магии, а также дарованному согласно Договору от тысяча шестьсот восемьдесят девятого года права Суда Справедливости, да восторжествует Правда! Слово предоставляется Обвинителю, – к моему глубочайшему удивлению с места поднялась тетя моей одноклассницы Сьюз, – главе Департамента Магического Правопорядка Амелии Сьюзен Боунс.
Глядя на чуть качнувшую головой Амелию Боунс, у меня отлегло от сердца. «Вот и не верь после этого в сказки. В смысле, что сделано доброе дело не вернется к тебе с прибытком!»
– Хм... – несколько неуверенно, как мне показалось, Боунс прочистила горло и начала свою речь. – В связи с тем, что обвиняемый является полноправным лордом, то согласно пункту «эф» главы три закона Гампа номер семь дробь три от двенадцатого декабря тысяча семьсот четвертого года «О серьезных нарушениях Статута Секретности и применении непростительных заклинаний», а также приравненных к ним проклятий и ритуалов из списка «Волхвания премерзостнейшие и запретнейшие» от первого февраля тысяча семьсот семнадцатого года и приложению номер «A-десять» от тысяча девятьсот третьего года к нему, а также прецеденту от седьмого июня тысяча семьсот двадцатого года, я требую, чтобы в процессе использовалась соответствующая правовая норма.
– Обоснуйте, – приказал Дамблдор.
– Согласно свидетельским показаниям, заверенные Депертаментом Магического Правопорядка флаконы воспоминаний с копиями свидетельских показаний приведены в приложении "Б" тома два, во время проведения дуэли лорда Винсента Логана Крэбба и наследника семьи Бейтс Эгберта, лордом Крэббом был проведен ритуал под названием «Испивающий взрыв». Данный ритуал Магии Крови, предназначенный для того, чтобы изъять жизненную силу жертвы и поглотить ее заклинателем, в чем-то очень похожий на способ питания вампиров, однозначно классифицируется как темномагический и запретный.
– Принимается, – немного подумав ответил Верховный Судья.
– Также, я требую принять собранные Департаментом Магического Правопорядка свидетельства очевидцев в качестве доказательной базы обвинения.
– А предварительный допрос обвиняемого?
– Учитывая его статью, предварительный и основной допрос можно совместить.
– Обоснуйте.
– Прецедент от пятнадцатого сентября тысяча восемьсот седьмого года.
Дамблдор почему-то внимательно посмотрел на меня, потом легонько пожал плечами и согласился с Боунс.
– Принимается.
– Тогда, согласно принятой правовой нормы я требую у обвиняемого доказательства его невиновности. В случае, если обвиняемый не сможет ее убедительно доказать, я настаиваю на... пожизненном заключении на верхних уровнях магической тюрьмы Азкабан.
Услышанное было подобно удару под дых. «Что?» – только и смог ошарашено подумать я, на фоне поднявшемся на трибунах гула. Вот так вот, на ровном месте присесть на всю оставшуюся жизнь? Ну, пусть, и не на всю, а на год-два, до первого или второго массового побега, но... Кормить дементоров!
– Напоминаю обвиняемому, – очень выразительно произнес Дамблдор, – что согласно применяемому сейчас к вам пункту «эф» главы три закона Гампа номер семь дробь три от двенадцатого декабря тысяча семьсот четвертого года «О серьезных нарушениях Статута Секретности и применении непростительных заклинаний» даже однократного вашего признания вины в любой форме, в том числе вербальной, будет достаточно, чтобы суд вне всяких разумных сомнений вынес обвинительный приговор. – услышав эти слова Дамблдора Боунс заметно поморщилась.
«А. Ясно все. Вот как, оказывается, в свое время присел Блэк. И я точно так же сяду, если буду сейчас бездумно молоть языком. Это как раз тот самый случай, о котором говорится в классической форме: „любое ваше слово будет использовано против вас“. Но какова оказывается тетка Сьюзен! Хотела меня на этом подловить? Чтоб „срубить палку“ поскорее? Вот хрен тебе!».
– Ваше слово, обвиняемый.
– Я невиновен, верховный судья!
– Вы должны доказать, – выделил это слово Дамблдор, – свою невиновность. Одного голословного отрицания обвинения недостаточно для оправдания.
– А голословного обвинения достаточно для приговора?
– Увы, но да. Пункт «эф» главы три закона Гампа номер семь дробь три подразумевает в случае, если подозреваемый является полноправным, признанным Магией и/или министерством лордом, то в отношении него делопроизводство производится согласно правовой норме, подразумевающей презумпцию вины ответчика. Также, как вы видите, – Дамблдор кивнул на пустующую конторку, – ему не предоставляется министерского адвоката. Однако, в связи с принадлежностью подсудимого к Совету Лордов к нему не может быть принудительно применена процедура легилименции или допрос с веритасерумом. Его защиту...
– Верховный судья, я заявляю протест! Объяснение процессуальных норм не являются предметом данного дела и не имеет к нему никакого отношения!
«Сука Боунс! Она реально меня топит! За что? Что я тебе такого сделал, что ты меня так ненавидишь? Для мести за или от Сьюзен, особенно, если учесть, что мы с ней особо не ссорились никогда, это слишком жестко. Малфой в деле? Ведь это он, поди, тварь, натравил на меня Бейтсов. Больше вроде бы дорогу я никому не переходил, а для истории с кольцом Бейтсы слишком англичане. Или это так меня к себе привязывает „добрый судья“ Дамблдор? Так можно было бы и проще все сделать...»
-... может осуществлять любой член Совета Лордов. Включая его самого, естественно. Протест отклонен, Обвинитель.
«Хм. Дамблдора, похоже, можно подвинуть с основных подозреваемых. Не подскажи мне он этого, я бы до сих пор сидел закрыв рот на замок. Со всеми вытекающими из этого последствиями.»
– Так. Ясно. Тогда, в качестве подтверждения, я хочу услышать результаты проверки моей волшебной палочки. Ведь Департамент Магчиеского Правопорядка наверняка же провел такую экспертизу? Вы ведь не нашли там признаков того, в чем меня обвиняют?
– Оправдания ничтожны и не стоят ответа обвинения. Даже если там ничего и нет, то это ничего не доказывает. Как показывает история обучения подсудимого в Хогвартсе, он хорошо умеет подобрать место и время для узаконенного убийства...
– Про.Тес.Ту.Ю, – по слогам выдавил я через стиснутые в крайней злобе челюсти. «Тварь! Я должен был тогда, на первом курсе, спустить Уизли искалеченную одноклассницу? Или в весьма неприятный для одиннадцатилетней девочки момент просто подождать, когда чертовы отморозки сделают свое дело? Хорошо! В следующий раз так и поступлю! С Боунс! Но сейчас...» – Мое поведение в Хогвартсе не имеет никакого отношения к сегодняшнему разбирательству!
-... или у него могли были быть сообщники.
– Как член Совета Лордов, – с места холодно проговорил Малфой, – я хочу напомнить, что согласно Договору от тысяча шестьсот восемьдесят пятого года в случае умышленного тяжелого оскорбления за семьями аристократов, признанных Министерством и Магией, а также приравненных к ним, в случае невозможности решить конфликт миром, при согласии обеих на схватку признается право на дуэль выставленных сторонами бойцов согласно Дуэльному кодексу. Или Обвинитель желает в покушении на жизнь Эгберта Бейтса, самого, кстати, выбравшего такой тип дуэли, обвинить меня?
– Нет, – быстро сказала Боунс.
– Протест принят.
– Я могу предоставить воспоминания, через Омут Памяти!
– Оправдания ничтожны и не стоят ответа обвинения. Я хочу напомнить, что это ведь не первое убийство, совершенное обвиняемым. Причем – безнаказанное убийство. Любой может убедиться, увидев метку...
– Протестую! – произнес я. – Мои семейные отношения не имеют отношения к данному делу!
– ... отцеубийцы. И отсутствие метки Предателя Крови на обвиняемом отчетливо свидетельствует о том, что он отлично умеет избегать ответственности. Подделать воспоминания для такого мага не стоит особого труда!
– Протест защиты отклоняется, – подумав, согласился с Боунс Дамблдор.
Тем временем последние реплики Малфоя и Боунс прорвали плотину. Теперь зрители-присяжные стали засыпать меня непрерывным градом вопросов. Некоторые неудобные я замалчивал, некоторые, особенно касающиеся с ежехэллоуинно происходящего в Хогвартсе бардака, как по «не по теме», блокировал Дамблдор. Но с каждым новым вопросом Дамблдор мрачнел, а Боунс наоборот, все больше и больше успокаивалась, так как медленно и верно дело двигалось к утверждению обвинительного приговора. Пока не прозвучала следующая реплика:
– У меня вопрос к обвиняемому, – раздался очередной голос с трибун. Тонкий, с вкрадчивыми интонациями, с какими добрая тетушка дарит любимому племяннику-забияке дорогой подарок, спрашивая параллельно о его поведении в школе. – Скажите, лорд Крэбб, что стояло за вашим написанным от руки письмом в секретариат Министерства Магии?
Хм. А вот и еще один известный персонаж каноничной саги. Судя по светло-розовому воротнику костюма, выглядывающего в вырез мантии, весьма вычурному черному банту в волосах, тоненькому, почти детскому голосочку и приторно улыбающейся хм... круглому лицу, это никто иной как мисс Долорес Амбридж. Только, какое нахрен письмо? Я же ничего такого не писал, вроде бы...
– Простите, я не понял вопроса, – я действительно не въехал, о чем меня спрашивает будущая Хогвартсомучительница.
– В прошлом году, – не обидевшись начала пояснения Амбридж, а я подумал: «Хм. А ведь прошло всего лишь чуть меньше трех месяцев, но сколько же всего случилось за это время!» – В ответ на поздравление со вступлением в права совершеннолетнего, секретариат получил от вас... – концовка фразы с намеком повисла в воздухе.
«Удача! Какая удача! Если Дамблдор отстранился, а Боунс с Малфоем и присными хотят меня посадить, иначе возражения аристократов были бы гораздо более активными, то, быть может, мне поможет Министерство? Амбридж до этого сидела молча, а теперь вот задала вопрос не по теме. Эрни, конечно, такого не одобрит, он у нас сторонник „вольностей дворянских“, но выбора у меня нет.» – подумал я и произнес:
– Я хотел выразить Министерству Магии и Министру должное почтение.
– Хм... – чему-то своему покивала головой Амбридж, – Очень жаль, что у вас так получилось с дуэлью. Жаль, что в последнее время большинство членов аристократических родов пренебрегает своим долгом, и в результате места в Министерстве занимают всякие... нечистокровки. Вы могли бы найти себя в работе в Министерстве, лорд Крэбб, как до вас себя у нас нашли многие другие члены старых или даже древних родов. Вы правильно меня понимаете?
– Да, – согласно кивнул я. Действительно, предложение о вербовке сделано куда уж откровеннее.
– К сожалению, – после короткой паузы продолжила Амбридж, – согласно «Акту об Исключительности» от восемнадцатого сентября семьсот первого года к признанным Магией и Законом Британским Магическим Лордом запрещается принудительно применять...
– Протестую! – вскричала Боунс.
– Протест отклонен! – быстро среагировал посветлевший лицом Дамблдор.
– ... процедуру допроса с роняющими их честь и достоинство формами воздействия, вроде легилименции или сыворотки правды. Однако, в исключительных случаях, с письменного, заверенного кровью, разрешения обвиняемого следователи Департамента Магического Правопорядка имеют право провести такой допрос...
– ПРОТЕСТУЮ! – уже откровенно орала Боунс.
– Отклоняется.
... При этом проводящий допрос должен в обязательном порядке предварительно согласовать перечень вопросов, – закончила Амбридж.
«ДА! ДА! ДА! Это мое спасение!»
– Уважаемый верховный судья. Я согласен на допрос с веритасерумом на условиях «Акта об Исключительности». Я требую, чтобы мне немедленно представили на согласование список вопросов, которые мне будут заданы во время допроса. Я требую чтобы проводящий допрос спрашивал у меня их и только их, и прошу проследить за этим представителя министерства. – «Будь благословенна внутриминистерская и междепартаментная грызня!»
Получив на руки протокол допроса, ради такого на мне слегка ослабили цепи, я пусть и не вслух, но страстно возблагодарил провидение, надоумившее неизвестных мне чистокровных триста лет назад внести такую поправку в закон. Ибо первым в списке вопросов стоял: «Ваше настоящее имя?»
Вот хрен его знает, как бы я ответил на этот вопрос. Ведь несмотря на признание магией и родовым алтарем, я, помня о каноне, Винсентом Крэббом себя не считаю. Такой вот выверт когнитивной психологии. Только поди, объясни это на суде магам, которые не хуже инквизиторов сразу же запишут меня в демоны или «наездники»... Благо, есть прецедент.
Беда в том, что просто вычеркнуть все лишние, оставив только пару главных вопросов – нельзя. Этого не только может не оказаться достаточным для доказательства невиновности, но и, возможно, может навести некоторых на совершенно не нужные мне подозрения. Поэтому вычеркивая часть на первый взгляд совершенно невинных вопросов, причем делал я это показательно, «через один», другие, причем иногда очень острые, приходилось оставлять. Надеюсь, совместить оправдательную базу и сохранение своих тайн мне удастся.
Окончание моей долгой и тщательной работы с протоколом допроса, ибо по времени меня никто не ограничивал, трибуны приветствовали довольным гулом. Штатный колдомедик Министерства, вызванный патронусом Дамблдора, поставил на наколдованный передо мной столик чашу с водой, куда из запечатанного хитрой пробкой пузырька было добавлено несколько капель бесцветной жидкости.
– Внимание, – произнес верховный судья в наступившей тишине. – Так как человек с сильной волей может врать при дозировке в три и менее капли сыворотки правды, в чаше сейчас пять мерных капель веритасерума. Нормальная дозировка превышена согласно требованию обвинителя. Так как в такой дозировке веритасерум является магическим ядом, разрушающим волю, после окончания допроса вне зависимости от его результатов, обвиняемый получит антидот и очищающее зелье. Для препятствия ответов на незапланированные вопросы от свидетелей, от трибун обвиняемый отделен односторонне проницаемым щитом. Список вопросов обвиняемым и обвинителем согласован. Обвиняемый, вы согласны в таких условиях отвечать на представленные вопросы?
– Да.
– Вы все еще можете отказаться, – добавила Боунс. – Помните. Если сейчас вы под веритасерумом подтвердите свою виновность, то вам будет мгновенно вынесен обвинительный приговор, причем без возможности апелляции и учета смягчающих обстоятельств.
«Нелогично. Будто до этого моя виновность с учетом презумпции вины была под вопросом. А про смягчающие нужно было упомянуть раньше.»
– Я все равно согласен на допрос с сывороткой правды.
– Тогда прошу колдомедика напоить обвиняемого веритасерумом, – приказал Дамблдор.
Кубок поднесли к моему рту и я послушно выпил все, что там было. На вкус – вода как вода, ни единой дополнительной нотки не чувствовалось. После того как я проглотил сыворотку правды, врач перевернул песочные часы. Когда весь песок из верхней чаши пересыпался вниз, колдомедик кивком разрешил преступить к допросу. Вопросы по списку задавал секретарь суда.
– Вы учитесь в школе чародейства и волшебства Хогвартс?
– Да, – независимо от моих желаний сам собой из моего рта вырвался честный ответ.
– Вы летали на Луну?
– Нет.
– Вы учитесь на факультете Хаффлпафф?
– Да.
– Вы убили Логана Крэбба?
– Да.
– Вы встречались с Мерлином?
– Нет.
– Вы считаете себя виноватым в смерти Логана Крэбба?
– Нет.
– Вы считаете себя виноватым в смерти Эгберта Бейтса?
– Нет.
– На каком по счету курсе вы учитесь?
– На четвертом.
– Почему вы вступились за Летицию Марию Илэрию Забини?
– Влюбился.
Вопросы шли непрерывно один за другим, причем задавались вразнобой, а не по списку, а я продолжал не раздумывая отвечал на них. Некоторые ответы для меня оказывались весьма неожиданными. «Хм. Как оно, оказывается, интересно работает. За меня, похоже, отвечает не сознание, а подсознание. Любопытно было бы протестить этот эффект для лучшего осознания своих внутренних психологических возможностей и ограничений. Задать самому себе пару вопросов, и получить истинные ответы...»
– О чем вы только что подумали? – внезапно спросила Боунс.
– Что интересно было бы под веритасерумом задать вопросы самому себе, – послушно ответил я.
– Обвинитель, – жестко поправил Боунс Дамблдор. – Если такое еще раз повторится, я буду вынужден сменить вас на другого. Секретарь, продолжайте.
– Вы встречались с Эгбертом Бейтсом до событий вчерашнего вечера?
– Нет.
– Вы не использовали вчера запрещенный ритуал «Испивающий Взрыв»?
– Да. Не использовал.
– Вы использовали вчера темную магию?
– Да.
– У вас были ссоры до этого с Эгбертом Бейтсом?
– Нет.
– У вас были ссоры, недопонимание или противоречия с членами семьи Бейтс до вчерашнего вечера?
– Да.
– Вы использовали вчера запрещенные проклятья?
– Нет.
– Что послужило причиной вашей ссоры с Эгбертом Бейтсом на министерском балу?
– Оскорбление.
– Вы сражались вчера на дуэли с Эгбертом Бейтсом?
– Да.
– Кто кого оскорбил, вы Эгберта Бейтса или он вас?
– Он меня.
– Вы использовали вчера запрещенный ритуал «Испивающий Взрыв»?
– Нет. Не использовал.
– Вы заранее готовились вчера использовать ритуал «Испивающий Взрыв»?
– Нет.
– Какое заклинание вы использовали вчера последним в дуэли?
– Плеть крови.
– На каком факультете вы сейчас учитесь?
– Хаффлпафф.
– Что вы знаете о ритуале «Испивающий взрыв»?
– Ничего.
– Вы хотели смерти Эгберта Бейтса?
– Да.
– Вы собирались оставить его в живых после дуэли?
– Нет.
– Вы хотели убить Эгберта Бейтса?
-Да.
– Достаточно, – проговорил Дамблдор. – Антидот и Очищающее, пожалуйста.
Подождав, пока выданные мне колдомедиком зелья подействуют, а также пока не стихнет шум на трибунах, Дамблдор произнес.
– Как верховный судья, я подвожу предварительный итог слушанья. В результате допроса под вератисерумом доказано следующее. Именно подсудимый совершил наказуемое деяние. Именно подсудимый виновен в совершении деяния. Однако, сам факт что деяние имело место, не доказан. Внешнее сходство необычного эффекта ограниченного к применению заклинания Плеть Крови с запретным «Испивающим Взрывом» следует отнести на счет неизбежных по Воле Магии случайностей. Таким образом...
– Однако, сторона обвинения считает, что за деяние, невероятно похожее на наказуемое, ради спокойствия общества и исполнении духа поддерживаемых Министерством Магии законов, подсудимый все же обязан понести ответственность. Обвинение просит оштрафовать его на... две тысячи галеонов.
– Что-о!? – раздался с трибун резко оборвавшийся возмущенный крик души. Я не выдержал и оглянулся. Эрни МакМиллан молча открывал и закрывал рот, а его сосед, какой-то мужчина, сильно похожий на постаревшую копию моего одноклассника, убирал волшебную палочку. Впрочем, в своем негодовании хаффлпаффец был не одинок. Решив воспользоваться подсказкой с трибун я произнес:
– Протестую!
– Я считаю, что такой огромный штраф не отражает политику Министерства, – возразила Амбриж. – Быть может, сто, или пятьсот...
– Хорошо. Тысяча галеонов, – согласился обвинитель.
– Протестую! Если самого факта нарушения не было, то за что я должен платить штраф?
– Протест отклонен, – прервал начинающуюся торговлю верховный судья. – Таким образом, я выношу следующий приговор. Подсудимый Винсент Логан Крэбб, лорд Крэбб, по результатам представленных свидетельств признается невиновным. Однако за использование не рекомендованной Магии Крови, результат применения которой оказался Волей Магии невероятно похожим на запретный ритуал «Испивающий Взрыв», наказать Винсента Логана Крэбба штрафом в размере тысячи галлонов. Дело закрыто.
– Не-е-е-т! – раздался крик с верхних рядов трибун. – Он должен сгнить в Азкабане! Он же убил! Убил Эгберта! Что, теперь жизнь наследника чистокровного рода стоит всего лишь тысячу галеонов?
– Силенцио! – продхватился секретарь. – Не следует оскорблять суд. Смерть вашего сына, мистер Бейтс, не является предметом данного разбирательства. И, в силу согласия противных сторон на честную схватку, не будет предметом разбирательства никогда! Заседание закончено.
Повинуясь жесту волшебной палочки одного из охранников, цепи медленно поползли на свое место, освобождая меня из плена. В перезвоне их звеньев мне слышалось разочарование и обещание. «До следующего раза...» – как будто шептали они мне.
Выходя из зала суда, я не отказал себе в том, чтобы окинуть сидящих на трибунах ледяным запоминающим взглядом. «Вы совершили ошибку, а это хуже, чем преступление. Я вам не Сириус! И не Поттер! Я не утрусь! Вы всеми силами показываете мне, что я вам абсолютно неинтересен и безразличен, вы не желаете защищать меня, хотя это в ваших интересах тоже... Что ж, тогда и я отплачу вам взаимностью! Вы хотели войны, так вы ее получите! Если до этого я рассматривал Волдеморта как некую возможность „спрятаться и пересидеть“, то теперь я искренне на его стороне. Местной вырождающейся аристократии нужна крепкая рука, жестко держащая ее за горло, иначе такой аморфный высший свет – не нужен вообще! Кланы и многополярность хороши, красивы и вроде бы стабильны, как хорошо и стабильно для лягушек их родное болото. Вот только жить среди кочек и комаров, опасаясь сделав неверный шаг оказаться в бездонной пропасти, не устраивает меня. И я постараюсь всколыхнуть трясину, бросив туда пару динамитных шашек! А с тобой, Боунс, мы сочтемся особо! Теперь это дело принципа!»
Логика событий настоятельно требовала, чтобы вскоре тот, кто все это затеял, если, конечно же, это была чья-то интрига, а не естественное развитие событий, как-то обозначил себя и свой интерес. Поэтому, чтобы не вводить неизвестного в труды тяжкие, я решил подождать на выходе из зала суда.
Первым, кто в протекавшим мимо меня потоке аристократов нестандартно среагировал на меня, ожидаемо оказался отец Эгберта. Патриарх семьи Бейтс остановился на секунду около меня, окинул невидящим взглядом и припечатал:
– Я. Отомщу. Тебе. Клянусь! – скрипя зубами от злобы коротко пообещал мне Бейтс-старший и пошел дальше.
«Грустно все это. Из-за тупой жажды денег или власти, ну не верю я в элементарную несдержанность на язык, не тот возраст и не те люди, погиб сын, а отцу и брату теперь за него мстить. Хотя... причем тут тупость? Четкая и неприкрытая провокация. Но Малфоев ли? Им-то это зачем? Я и так у них в кармане, как они думают. А Бейтсы... Бейтсы будут мстить. И я бы мстил за своего сына или брата, не глядя кто там кого оскорбил. Потому что во все времена и в любом клановом обществе виноват не свой, „самый лучший на свете малыш“, а „мерзкий ублюдок“, убивший его. Точно так же, в обратной ситуации это было бы: „несдержанный на язык щенок наскочил на нашего вежливого и обходительного сына, и у него просто не было другого выбора, как...“ Чертовы Бейтсы! Реализуют тут свои аристократические комплексы, а мне теперь – лишние враги и лишние опасности. Вот как тут остаться непричастным и независимым? Как тут сбить третий полюс, если неприкаянные нейтралы сами, по глупости, лезут на меня и огребают по полной? Как тут в поисках защиты не примкнуть к одной из основных сторон?» – думал я, глядя в спину уходящего мага. – «А теперь безжалостная логика в ответ на объявления войны требует от меня превентивного удара по Бейтсам. Ага. Силенок бы где только взять?»
– Поздравляю вас, лорд Крэбб, – подошел ко мне лорд Дэвис. На только что завершившемся суде реплика лорда Дэвиса, предлагающего отправить дело на доследование, а меня под залог и поручительство их семьи выпустить на поруки, прозвучала на заседании редким и очень тихим голосом в мою пользу. Конечно, это ничего не меняло, но сам факт, как говорится, говорит сам за себя. – Ваша дуэль была очень эффектна, и жаль, что некоторое несовершенство нашего законодательства и личные амбиции министерских чиновников испортили вам вечер. Рад, что справедливость восторжествовала.
– Благодарю вас, лорд Дэвис.
– Лорд Крэбб. Вы позволите мене называть вас Винсент? Да? Очень хорошо. Знаете, у нас у всех бывают хм... неприятные времена. И если в данный конкретный момент случилось так, что вы имеете... некоторое стеснение в деньгах, то разрешить их для меня будет делом весьма приятным и несложным. Не хотите ли обсудить это у меня в мэноре?
– Благодарю вас, лорд Дэвис, за беспокойство и предложенную помощь, но, увы. Сами понимаете, сейчас я немного не в том состоянии, чтобы наносить визиты. – «Не хватало еще у этих денег занимать! Лучше уж я возьму в долг у гоблинов. Их грабительские проценты обойдутся дешевле, чем ответные услуги аристократам потом. Логан Крэбб вон у Малфоев уже занял...»
– Мальчик мой, – «О. Пока я клял блондинистых любителей поманипулировать, передо мной нарисовался не любитель, а профессионал в этом деле. Со столетним опытом...»
– Директор, – коротко поклонился я.
– Надеюсь, ты помнишь, что я всегда готов помочь тебе? Не нужно стесняться, я всегда готов дать второй шанс...
– Благодарю вас, мистер Дамблдор.
Больше никто мной не заинтересовался, если не считать короткой фразы секретаря суда, что официальный вердикт мне пришлют по почте, как и приглашение на встречу с Министром.
«Вот ты и попался! Значит, все же Дамблдор? Но зачем ему это? И, кстати, интересно. Дэвис тоже пытался меня сейчас аккуратно к себе привязать, или, как весьма вероятный тесть, пытался, небескорыстно конечно же, помочь мне? Ладно. Время покажет. А сейчас – пора отправляться в банк к гоблинам.»
Глава опубликована: 10.02.2017
Интерлюдия 18
Стоящая за конторкой обвинителя глава Департамента Магического Правопорядка Амелия Боунс проводила взглядом спину выходящего из зала суда номер десять только что оправданного молодого лорда Крэбба и незаметно выдохнула. «Наконец-то это позорище закончилось!» – подумала она и мысленно поморщилась. Завизировала положенные на конторку секретарем суда документы, собрала свои немногочисленные записи и вместе с основной массой зрителей пошла на выход.
