Текст книги "Диктатор 2 (СИ)"
Автор книги: Аноним Cmd
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
«В принципе, я сделала все, что могла, вот только вряд ли Крэбб оценит проделанную ей работу. Точнее, оценить-то оценит, но совсем не правильно. Уже оценил...» – продолжала размышлять мадам Боунс. Очень уж не понравился ей злой взгляд лорда, теперь уже точно лорда, а не мальчика Винсента, который тот бросил на свою обвинительницу. Взгляд, который говорил что-то вроде: «Раз ты ответила злом на добро, то я отомщу тебе! Раз вы не за меня, то и я не за вас!». И игнорировать такое было бы полнейшей глупостью. Не тот человек, как показывают последние события, Винсент Логан лорд Крэбб, чтобы спустить такое...
Парень, на взгляд мадам полицейской, и до этого был излишне резким и безбашенным. Один подколотый на первом курсе, то есть в одиннадцать(!) лет, Уизли чего стоит! А теперь, когда его зацепила эта... женщина, он и вовсе может обезуметь. А в какую сторону у страдающего от несчастной первой любви подростка на пике возрастного томления плоти «поедет крыша», не предсказала бы даже сама Кассандра.
«Надо будет предупредить Сьюз и на всякий случай переслать ей пару полезных защитных артефактов. А Дамблдор, что уговаривал меня не задаривать племянницу дорогими вещицами весьма специфического, мягко говоря двойного, назначения, пусть хоть бороду свою по волоску выщиплет! Хватит тебе и первого курса!» – заранее накручивала себя Амелия перед весьма предстоящим непростым разговором с Дамблдором. – «И призывы к псевдоравенству всех студентов в этот раз меня не остановят! Мне жизнь и здоровье Сьюз дороже чем тысяча обиженных неравноправием магического мира полукровок или тем более магглорожденных. В конце концов, вовремя расстаться с иллюзиями – это тоже очень важный опыт. Что же касается тебя, Питер... Ты из хорошенького мальчугана, что так мило и трепетно ухаживал за девушкой старше тебя на четыре года, вырос в весьма небрезгливого в методах главу чистокровного рода. Но твои последние действия уже совсем вплотную подошли к грани, за которой начинается откровенная подлость! И я только сейчас, на этом суде, внезапно поняла, что дело ведь не только в помолвке твоей дочери, не так ли? Зачем-то еще тебе нужен этот молодой лорд, не так ли?» – и мадам Боунс стала вспоминать вчерашний весьма непростой разговор.
Ночной вызов по камину оказался для нее полной и достаточно неприятной неожиданностью. К сожалению, проигнорировать вызывающего по некоторым причинам было невозможно, так что пришлось вставать и отвечать.
– Добрый ночи, мадам Боунс. Есть очень серьезная тема для беседы. Вы позволите мне перейти к вам?– спросила торчащая из камина голова Питера Уиллиса Дэвиса.
– Нельзя ли перенести разговор? У меня завтра сложное судебное заседание...
– Вот именно о нем я и хочу с вами переговорить. Это может оказаться выгодно и вам...
Амелия Боунс поморщилась. Мысленно, потому что на лице осталась вся та же вежливая мина легкой заинтересованности в собеседнике, и это несмотря на позднее время внезапной встречи и вообще-то официально выходной день. На самом деле глава департамента магического правопорядка с некоторых пор терпеть не могла этого лощеного лорда, который по ее профессиональному мнению по скользкости превосходил даже лорда Малфоя, имеющего законное право считаться в Магической Британии этаким эталоном изворотливости.
– Хорошо. Через пять минут я открою вам камин.
Неприязнь неприязнью, а долги – долгами. Когда десять лет назад, после Магической Войны против Того-кого-не-следует-называть она вынужденно стала исполняющей обязанности главы семьи Боунс, дела рода шли, мягко говоря, очень нездорово. Вассалов – нет; денег, потраченных на войну – нет; из всего рода уцелели только два мага, оба женского пола, причем одна из них – вообще в буквальном смысле еще от груди не оторвалась.
Чтобы возродить былую мощь, нужны либо большие деньги, либо мощные союзники. Но ни тех, ни других Амелия, как ни пыталась, найти у нее так и не получилось. К сожалению, Боунсы себя в прошедшей гражданской войне показали непримиримыми борцами за торжество закона, в министерской трактовке оного, поэтому и среди номинальных победителей, и среди не склонившихся побежденных у рода Амелии оказалось достаточно недоброжелателей. Слишком много мозолей успели отдавить мужчины рода, прежде чем с чувством собственного удовлетворения отбыть на свидание с Вечной Леди. Правда, они, как иногда с грустной иронией думала Амелия, слишком поторопились. Ведь «благодаря» этому оставшихся в живых Боунсов очень сильно «пронесли» при дележе трофеев Магической Войны. И, хотя очень некрасиво так думать в отношении мертвых, но... «Они спокойно умерли, а мне теперь расхлебывать последствия их геройств?!» – такими и более недобрыми словами очень часто вспоминала Амелия своих почивших родственников, пытаясь привести дела рода в хоть какой-то порядок.
Увы, процесс возрождения шел под ее руководством не так быстро и удачно, как хотелось бы. Все неприкосновенные запасы ушли в счет долгов. Друзья и союзники хм... отвернулись. Хорошо еще, что деньги на обучения Сьюзен в Хогвартсе были, как это принято в чистокровных семьях, положены на целевой счет в Гринготтсе сразу же после рождения наследницы. Так бы и пойти с протянутой рукой Амелии, если бы не он.
Первым и единственным, кто протянул руку помощи находящейся в негласной опале женщине, стал молодой тогда лорд Дэвис. Поначалу Амелия думала, что дело в чисто хм... мужском интересе. В свое время молоденький Питер Уиллис пытался ухаживать за старшекурсницей, и Боунс, находясь в полнейшем раздрае, мысленно уже было согласилась разменять свою приязнь, на помощь лорда Дэвис, но... Но все оказалось гораздо серьезнее.
Мальчик Питер Дэвис уже повзрослел. А лорда Дэвис интересовало не ее тело, а ее служба. Нет, идиоткой она не была, то есть идти под вассальную клятву, как сделали некоторые пожиранцы, легшие под Малфоя, не собиралась. Для древнего рода Боунсов, пусть и состоящего сейчас всего из двух членов, смерть была предпочтительнее рабства. Кодекс рода был предельно четок и конкретен и не оставлял никаких альтернативных возможностей для толкований родовых заповедей. Однако политикой заниматься кодекс не мешал, а в этой игре всегда подразумевалось наличие не только ведущих, но и ведомых. Таким образом в обмен на меньшую, чем предлагалось «под клятву», денежную и политическую поддержку, она была вынуждена согласиться оказывать некоторые услуги лорду Дэвис. И Дэвис, надо отдать ему должное, честно выдал ей огромный аванс, как в прямой денежной форме, так и бесценными сейчас для нее услугами. Например, пропихнул ее в Департамент Магического Правопорядка.
Фигура Боунс пришлась в ДМП к месту, внезапно оказавшись удачным компромиссом для всех. Ведь ее одинаково не любили и прогрессисты, и реакционеры (впрочем, Амелия отвечала обеим партиям идентичной холодной взаимностью). Настойчивое же желание поймать неприятного министерского работника на горячем вынудило Боунс вести свои дела максимально чисто и прозрачно. И потому ее решения, продиктованные абсолютной личной беспристрастностью и следованию букве закона, неожиданно стали своеобразным брендом, знаком качества судопроизводства. Подталкиваемая деньгами Дэвисов и своей личной принципиальностью Боунс быстро росла в чинах, пока не оказалась на вершине командной цепочки Департамента Магического Правопорядка.
И вот тогда-то и пришла пора расплаты. Настало время удачному вложению в будущее начать приносить прибыль. У лорда Дэвис появились сначала мелкие, на первый взгляд незначительные, а потом все более серьезные просьбы, которые Амелия аккуратно выполняла, при этом скрупулезно вычитая стоимость оказанной услуги из суммы своего долга.
Одновременно с этим, отчасти из-за наличия личного интереса, отчасти из появившихся профессиональных сомнений, она санкционировала негласное расследование дел рода Дэвис. Негласное потому, что Дэвисы совершенно незаметно оказались одной из опор Министерства Магии, при этом постоянно выказывая словом и делом действующему Министру политическую лояльность высшей пробы. Так что про официальным порядком полученное разрешенное на расследование даже и мечтать было глупо. Ни агрессивная Миллисента Багнолд, ни уж тем более осторожный Фадж ни за что не стали бы рубить сук, на котором сидят.
Между тем шло время, и начавшееся сначала больше из чисто личного интереса расследование приносило в копилку фактов весьма и весьма интересные кусочки информации, которые постепенно стали складывались в определенную картину. И вид этой мозаики заставлял Амелию напрягаться все сильнее и сильнее. Напрягаться с профессиональной точки зрения, как главу ДМП. Для начала, многолетнее расследование так и не смогло выяснить, откуда у Дэвисов взялись достаточно немалые средства на такое весьма дорогое хобби как политика. Например, с тем же Люциусом Малфоем было все понятно и прозрачно. Так красиво сделать деньги на посредничестве между министерскими чинушами и попавшими в тяжелую ситуацию клейменными уродами, самому в это время находясь под следствием, это нужно иметь невероятный талант к интригам. Можно сказать даже Дар от Магии. Также очевидно все было с Блэками, Поттерами и кучей других древних семейств, корни достатка которых растут еще из достатутных времен. А откуда деньги у не таких уж и старых Дэвисов? Да к тому же такие деньги?
Говорили, что у Дэвисов есть мануфактуры на континенте. Ходили слухи, что этот род не гнушается совместного заработка в маггловском мире. Шептались, что кое-кого из Дэвисов видели заходящего по делам в Лютный Переулок. Вот только главу полиции Магической Британии все эти «говорят» абсолютно не устраивали, потому что после тщательной отработки каждой из версий ни одна из них подтверждения не нашла! Ни бесспорных фактов, ни серьезных доказательств каких-либо темных дел найдено не было. Впрочем, как и светлых. Основные средства на счет рода Дэвис вносились в банк Гринготтс лично лордами Дэвисами. Золотом и необработанными драгоценными камнями, которые никогда до этого не проходили через руки магов или гоблинов. «Клад Дэвисы что ли какой древний нашли и потихоньку его реализуют? Но почему тогда не положили его сразу и целиком на родовой счет? Зачем такие сложности? Боятся? Кого? Непонятно...»
Вторым звоночком стало то, что благодаря одному очень удачливому (и, естественно, в соответствующих размерах оплачиваемому), информатору удалось случайно узнать, что международная Гильдия Наемников отказала нынешнему лорду Дэвис в контракте. Ситуация весьма настораживающая сразу по нескольким направлениям. Тут и сам факт попытки найма: значит, есть у Питера какие-то очень серьезные дела. Настолько серьезные, что с ними априори не справятся отечественные маги. Или, что еще хуже, настолько грязные, что местных рыцарей галеона и палочки не хочется даже ставить в известность. Факт отказа же тоже о многом говорит понимающему магу. Для того, чтобы Гильдия больше не хотела иметь с тобой никаких дел, нужно, например, заказать что-то уж очень политически вонючее или грубо «кинуть» гильдейских исполнителей. И при этом затем откупиться или пережить месть, ибо гильдийцы очень трепетно следили за своим международным престижем. И не просто так – ведь именно он который век подряд и является фундаментом благосостояния Гильдии.
С этими, и многими другими, более мелкими но тоже весьма подозрительными фактами, Амелия все же отважилась пойти к Фаджу. Немного подумав и посоветовавшись с Малфоем и Дамблдором, Министр все же санкционировал (при полной поддержке советчиков), опять же негласно, более серьезную проверку Дэвисов... планы по которой с треском были отброшены глубоко в пропасть из-за летних событий! Беспорядки на Чемпионате Мира по Квиддичу произошли очень вовремя для Дэвисов или не вовремя для Боунс, это с какой стороны смотреть на ситуацию. И с некоторых пор, как в бездонный водоворот Мальстрима затягиваемая непрерывными допросами и чтением отчетов Боунс подумывала, «а не стоит ли за всеми этими беспорядками Питер Дэвис? Уж больно вовремя для него все это произошло...» Но, увы. Никаких доказательств Амелия этому так и не находила, несмотря на то, что даже рискнула обратиться со своими подозрениями к Люциусу Малфою...
Лорд Дэвис оказался пунктуальным и через пять минут открытый для перемещения камин озарился зеленой вспышкой. Гость вежливо поклонился и уселся в предложенное кресло. Домовой эльф принес обоим магам чай и бисквиты, и следующие десять минут никаких серьезных тем не поднималось. Но все рано или поздно кончается, и Питер Дэвис перекинул нить разговора на причину этой поздней встречи.
– К сожалению, Амелия, насколько бы мне ни было приятно твое общество, но я вынужден перейти к делам, – Питер поставил пустую чашечку на журнальный столик.
– И? Наконец ты скажешь, зачем поднял меня с кровати? Мне завтра, то есть уже сегодня, придется очень рано встать, чтобы успеть ознакомиться с отчетами Авроров по делу Крэбба. А потом еще и речь готовить...
– Вот именно про это заседание я и хотел бы с тобой поговорить. Ты ведь там будешь Обвинителем, не так ли? Я скажу прямо. На будущем суде я хочу, чтобы ты сделала все возможное для того...
В принципе о теме будущего разговора миссис Боунс догадывалась и так. Тут и догадываться не нужно было, Питер прямо сказал о своем явном интересе повлиять на будущий судебный процесс. Конечно, и судьи, и адвокаты, и обвинители приносили все положенные магические клятвы. Однако уголовное делопроизводство на прецедентном правовом поле как нигде очень сильно зависит от преференций участников судебного заседания. И фактически обмануть не обманув формально тут не просто, а очень просто.
Редкий случай, когда интересы сразу нескольких сторон совпадают. Впрочем, Боунс такое развитие событий тоже устраивало. Одновременно на ровном месте без особых затрат времени и сил «списать» долги и у Дэвиса, и у Крэбба, чем не удача? Поэтому, догадываясь о желании Дэвиса оправдать будущего зятя, она заранее готовила... не очень серьезные аргументы против. Цену-то себе набить тоже не помешает!
И именно поэтому, следующие слова Питера оказались для нее полнейшей неожиданностью.
– ...чтобы лорд Крэбб был осужден либо на срок в Азкабане или, что гораздо предпочтительнее, на очень серьезный денежный штраф.
Только благодаря многолетнему опыту работы в Департаменте Магического правопорядка Амелия смогла удержать на лице спокойную, вежливо-заинтересованную мину. Но мысленно она скривилась от брезгливости. Да, так для Дэвиса, было даже лучше, но для нее... Для нее это было на грани весьма и весьма... нелицеприятного поступка. Нет, конечно, ей ничего не грозит. Ведь сначала ты долго работаешь на свою репутацию, а потом она работает на тебя, так что недоброжелатели в случае чего даже не будут раздувать такую мелочь. Но это с формальной точки зрения, а с другой... Боунс поморщилась уже в открытую. То, чего хотел от нее лорд Дэвис, «притопить» Крэбба, выглядело бы с ее стороны на взгляд Винсента откровенной подлостью. И поэтому:
– Тогда там была не только ваша дочь, но и моя племянница, – тщательно подбирая слова произнесла начальница ДМП. – Я не могу отплатить Винсенту Крэббу такой черной неблагодарностью за защиту моей единственной племянницы. К сожалению, меня тогда отвлекли срочные дела, и я не смогла посетить разбор в Хогвартсе. Появись я там тогда, месяцем отработок Уизли бы не отделались!
– Я вас понимаю, но, увы, вынужден настаивать, – развел руками лорд Дэвис.
– Зачем вам это? – прямо спросила Амелия Питера.
– Увы, дела рода Дэвис требуют от меня такого!
– А вам не жалко его? Я ведь привыкла делать свою работу хорошо, и если задамся целью посадить... Все же Азкабан – не курорт, да и состояние рода Крэбб сейчас весьма в плачевном, простите за тавтологию, состоянии. Ну, насколько я знаю... – продолжала мадам Боунс.
На самом деле сейчас она была почти уверенна в причинах того, почему Питер поступает так с защитником его дочери. Как раз именно из-за нее, из-за Трейси. Интрига-то совершенно простенькая. К кому может обратиться лорд Крэбб за помощью? И что с него за это потребуют? Вот только раз Дэвисам так нужен Крэбб, то пусть они хотя бы заплатят за него должную цену! В том числе и ей.
– Вы же понимаете, что противопоставлять себя действительному члену Совета Лордов... Да еще по такой мелочи... Да на меня набросятся все, хотя бы из аристократической антиконформистской солидарности!
– Не волнуйтесь, вы будете в попытках очернить Крэбба далеко не одиноки. Так что можете не особо стесняться. И за это я, скажем так, готов списать вам весь оставшийся долг... м-м-м, весь кроме еще одной, на этот раз точно последней серьезной услуги. И да. После заседания вы должны намекнуть лорду Крэббу, что у него есть друзья, которые могут помочь ему. И эти друзья не работают в министерстве... Вам все понятно?
Чем дальше, тем меньше все происходящее нравилось Боунс. Теперь это не просто плохо пахло вмешательством в чужие родовые дела, а отвратительно смердело большой политикой.
– И все равно, я еще не дала согласие на это. Все же поймите, что моя племянница учится на одном курсе и факультете! И если все получиться так, как вы хотите... – намекнула Боунс в надежде, что Дэвис поймет ее правильно и передумает. Но Питер понял ее совсем по-другому. Будто она торгуется. И повысил ставки.
– Я спишу вам весь оставшийся долг. Под ноль, – предложил он. – И прикрою Сьюзен от мести Крэбба.
А вот это было уже серьезно. «Расплатиться и стать независимой, это дорогого стоит... Многого... И этого тоже?» Видя, что Амелия плотно заглотила наживку, Дэвис позволил себе короткую усмешку.
– Я могу считать, что мы договорились? – мужчина встал, отвесил безупречный вежливый, но короткий поклон, улыбнулся и чуть вопросительно поднял бровь.
– Да... – Амелия чувствовала себя мерзко, но выбор сейчас стоял между недоброжелательностью нищего лорда и свободой от обязательств для нее самой. Выбор легко прогнозируемый, потому что очевидный.
А вот на заседании суда сюрпризы следовали один за другим. Для начала, верховный судья неожиданно занял не как обычно пассивную и стороннюю позицию, а очень сильно вмешивался в процесс. На стороне Крэбба! Сына бывшего Упивающегося Смертью! Нет, конечно, не совсем беспардонно и нагло, но для понимающих людей, которыми сейчас были заняты трибуны, очень даже заметно.
Вторая ошеломляющая истина открылась Амелии тогда, когда в процессе прений за лорда Крэбба... не вступился никто! Трибуны, наполненные чистокровными и полукровками всех оттенков политических воззрений (были в зале и нейтралы, и про-дамблдорские прогрессисты, и крайние консерваторы, по которым Азкабан со времен процессов десятилетней давности плачет), хотя откровенно Крэбба и не топили, но и вступиться не торопились! Лорд Малфой, к примеру, произнес несколько коротких сложных по посылу речей, речь, смысл которых можно выразить в двух словах как: «делайте с Крэббом, что хотите, но привилегии чистокровных не троньте!». Прогрессисты не могли понять, как им развернуть заседание себе на пользу, и что есть их польза здесь вообще, поэтому ничего конкретного, кроме общих фраз: «давайте жить дружно к общему благу» не сказали. Или, как вариант, ситуация, что члены старых чистокровных семей режут друг друга на дуэлях их абсолютно устраивала. Активных нейтралов интересовали больше жаренные факты о событиях в Хогвартсе, а не судьба какого-то молодого лорда. Заднескамечники послушно молчали, магглорожденных в зале не было, а отсутствующую прессу известят позже и по факту. Таким образом, в итоге единственным и неповторимым ярым обвинителем оказалась... глава Департамента Магического Правопорядка, то есть мадам Боунс! Питер Дэвис организовал для Амелии на ровном месте шикарную ловушку!
Дэвис поступил безжалостно прагматично. Раз некая Амелия Боунс ему больше ничем не обязана, то и резонов занимать ей такое важное место больше не было. И начать смещение старого главы ДПМ можно с того, что поссорить ее вообще со всеми. От деятельного неодобрения одновременно всех игроков никакой нейтралитет не спасет! «Но ты зря надеешься, Питер, что я сдамся без боя! В конце концов, я уже не та разбитая горем женщина абсолютно без перспектив, какой была десять лет назад! Посмотрим, кто кого съест! Но несмотря ни на что, оплаченную роль следует честно отыграть до конца...»
На фоне осознания надвигающихся проблем смотреть на откровенно жалкие попытки Крэбба хоть как-нибудь защититься, было откровенно печально. Да, ударила она сильно, но ведь и лазейки оставила! В конце концов у Крэбба под боком есть Эрнест МакМиллан! Из древней семьи законников, прославившихся участием в подготовке пакета законов, вошедших в историю как законы Гампа. По сути, государообразующих законов Магической Британии. Неужели нельзя было заранее озаботиться нужной информацией? «А еще лорд!» Хорошо еще, у этого «лорда» хватило ума понять подсказку Амбридж, в противном случае его показательно распяли бы. Конечно, решение лечь под Министерство тоже не без изъяна. Теперь чистокровые антиконформисты его и слушать не будут, но это всяко лучше, чем если бы план Дэвиса удался.
Нехорошо и то, что теперь Крэбб ей – враг. Причем враг «честный», обоснованный и заслуженный ее собственным поведением. «Ведь я спас если не жизнь, то хотя бы здоровье ее единственной племяннице, которая всегда была Амелии как дочь, а в ответ неблагодарная Боунс почти посадила в тюрьму! Причем, ладно бы непредвзято и за дело, но нет – максимально несправедливо за какую-то мелочь!» И он не простит. Она бы сама никогда не простила такого откровенного предательства! Неприятно, но логика событий теперь заставляет в будущем ее как можно сильнее давить Крэбба, чтобы у того не оставалось сил и средств вцепиться (может быть, даже не в фигуральном смысле) в ее собственное горло. В какой-то мере задача Дэвиса отсечь от Крэбба возможных союзников продолжит выполняться, причем даже помимо ее собственного желания. Все признаки отлично проведенной интриги налицо.
Даже снятая с помощью весьма и весьма нераспространенного заклинания чтения по губам фраза, произнесенная в сердцах с досадой себе под нос лордом Дэвис: «Нужно было его все же сажать! За „выбраться из Азкабана“ он бы согласился на все что угодно!...» не сильно подняла ее настроение.
– Я буду пристально следить за вами, лорд Дэвис, – так же про себя, одними губами прошептала Амелия. Спина уже достаточно далеко отошедшего в толпу мужчины даже не дернулась, но, благодаря заблаговременно перед каждым серьезным делом выпиваемому Зелью Кошачьего Слуха, тот, к кому обращалась Боунс, все услышал. И сделал для себя выводы... соответствующие.
Глава опубликована: 16.02.2017
Интерлюдия 19
Блейз, осторожно подкравшийся к двери кабинета главы рода Забини, тихонько замер и внимательно прислушался к разговору. Точнее, назвать это разговором было нельзя, потому что используемая его матерью модель связного артефакта не голосила на всю комнату как другие, дешевые, а передавала звук только при касании и только своему хозяину. Так что приходилось пытаться мысленно восстановить разговор, слыша реплики только одной стороны. Заодно это было весьма и весьма полезной тренировкой. Правда, удачно и корректно получалось это... далеко не всегда. И к сожалению, сейчас был как раз тот самый сложный случай. Так что с кем и о чем говорила его мать, понять человеку не в теме, в том числе и ему самому, было очень сложно.
– ...значит, мой ученик, так и не дождавшись официального окончания ученичества у своего мастера, уже позволил себе набирать своих собственных? Не рановато ли?
– ...
– Да это-то как раз очень просто! Из всех моих учеников только ты, девочка, в двенадцатом такте делаешь шаг вперед, а не влево! Это не говоря уже о том, что он оказался отлично натренирован именно на придуманную мной танцевальную последовательность!
– ...
– Просто впервые встречаю молодого человека, которого с первого раза не смогла утанцевать. И это было весьма для меня, хм... неожиданно.
– ...
– Не хвастайся! Я особо и не старалась! Не такому сопляку со мной соревноваться!
– ...
– Да что ты говоришь?! Всего за месяц? Хм... Достаточно неплохо. И что ты о нем знаешь?
– ...
– Вот как ты заговорила со своим учителем? Что значит: «Не мое дело?». А если я скажу тебе, что он в меня крепко влюбился и, если захочу, легко уведу его у тебя?
– ...
– Значит, не любовь? А что же ты тогда пытаешься скрыть?
– ...
– Ну как хочешь...
– ...
– Ах вот как?! Ну раз так, то я признаю твое ученичество завершенным! Радуйся! Ты теперь официально – подмастерье! Бумаги пришлю совой. Можешь набрать теперь хоть сотню малолеток! – и зеркало лицевой стороной вниз отправилось на полку.
– Еще учить меня будет, соплячка, – фыркнула в пустоту комнаты мадам Забини, потом посмотрела в сторону полуприкрытой двери и громко сказала: – Хватит подслушивать, я тебя вижу. Что встал там? Заходи давай!
– Привет, мам.
– Что пришел?
– Да я вот, из совятни. Письма принесли, – и Блейз показал зажатую в руке пачку.
– Хорошо. Давай их сюда.
Письма отправились к адресату, которая задумчиво разложила их на мелкие стопки и сосредоточенно водила над ними волшебной палочкой. Проверяла на вредоносную магию. Предосторожность далеко не лишняя, ибо друзей у леди Забини было гораздо меньше, чем завистников и врагов.
– Что-то хочешь спросить? – не отрываясь от проверки, обратилась она к мнущемуся сыну.
– Я не понимаю.
– Чего ты не понимаешь?
– Ну... Насчет Крэбба.
– И чего же именно ты не понимаешь?
– Как он вел тебя с тобой! Это оскорбление! А потом ты м-м-м... пошла смотреть на его дуэль, – смутился Блейз. – И поздравила его с победой. Пусть формально и в спину, негромко, что он тебя мог и не услышать, но все же поздравила. Он тебе... понравился? – совсем тихо закончил он.
– Хм, – Забини оторвалась от писем и перевела взгляд на своего красного сына. Задумалась, потом неожиданно выбросила вперед левую руку, схватила его за домашний свитер и так резко рванула на себя, что тот потерял равновесие и свалился ей на колени. – У! Мой щекастик! Какой ты милый! Дай я тебя поцелую!
– Мама! Сколько раз я просил не трепать меня за щеки! Я уже взрослый! – возмутился Блейз. – И вообще, в нашей британской культурной традиции не принято такое открытое выражение чувств и...
– Да мне на ваши английские правила плевать с высокой колокольни! – небрежно отмахнулась леди Забини. – Неужели я не могу поцеловать своего крошку-сыночка?
– Ма! Ма! – завертелся в кольце рук Блейз.
– Сы! Ын! – передразнила своего наследника леди Забини.
– Ладно, – со смирением в голосе выдохнул он и вернулся к разговору. – Ты так и не ответила на мой вопрос.
– Чувствую влияние этого вашего Слизерина. Уже не так просто сбить тебя с мысли, не так ли?
– Угу, – со скрытой гордостью кивнул Блейз. Не часто ему доставались от матери серьезные похвалы. В основном такие вот тисканья. «Хорошо еще, что никто не видит всего этого, иначе моя школьная репутация серьезного и местами даже сурового слизеринца рухнула бы в бездну!»
– И что ты хочешь знать? Понравился ли мне твой однокурсник? Влюбилась ли я в него?
– Я хочу знать, не следует ли мне начинать тренироваться называть Крэбба папочкой, – съязвил Блейз.
– То есть ты думаешь, что твоя взрослая, обворожительная, как никто красивая мама с радостью распахнет свои объятья перед ровесником своего сына? Нищим, слабосильным и страшным как смертный грех сосунком?
– Значит, он для тебя ничего не значит? Фух! Но все же, почему ты выделила его?
– Не особо и выделила, если ты правильно меня понял. Скучно мне было. Помнишь, как пять лет назад я одного слишком наглого парнишку опозорила на таком же балу? Вот и Крэбб вел себя похабно, так что я его и попыталась, хм... протанцевать. Но танцует он неожиданно неплохо, должна признать. Что же касается дуэли, то, во-первых, он встал на защиту моей чести, ну, как это понимал сам, а во-вторых... Мы, женщины, почти всю жизнь льем кровь ради мужчин и поэтому любим, когда они льют свою кровь за нас. Это нормально.
– Нагло? Да ты это еще очень... очень мягко называешь то, что устроил на балу мордредов Винсент. Вот и Драко говорил, что Крэбб...
– Блейз! Я тебе что говорила? Держись от Малфоев подальше!
– Но с кем мне тогда общаться? Не с Крэббом ли?
– Ты что не понимаешь, что они легко втравят тебя в какое-нибудь... нехорошее дело? Помни, что твой покойный отец, лорд Забини, в свое время весьма в грубой и нелицеприятной форме отверг просьбу об ученичестве Того-самого-мага! А Малфой был его преданным слугой! Не говоря уже о том, что Крэбб, вообще-то, вассал Малфоя-младшего и обязан делать для него все, что этим... блондинам будет угодно!
– ...
– Что молчишь? Ты меня понял?
– Да!
– А сделаешь? – леди строго посмотрела на своего сына, чья слизеринская уклончивость в формулировках ей была отлично известна. Впрочем, слизеринская ли? Забини и сама умела отвечать честно и прямо, но так, что спрашивающий либо ничего не понимал, либо понимал все совершенно не так, как на самом деле.
– Ну... постараюсь. Во всяком случае, после того как поставлю Крэбба на место...
– Не смей, дурак. Забыл про Малфоев? Еще не хватало давать этим... интриганам такое шикарное обоснования для конфликта, как защита своего вассала. Кстати, что ты вообще знаешь о Крэббе? Вы с ним общаетесь?
– Знаю много. А общаться... да как-то не особо. Пока был на Слизерине – да, а сейчас... Он все же на этом смешном Хаффлпаффе.
– Понятно... – задумчиво проговорила Забини, после чего выдала своему ребенку задание. – Знаешь, слей-ка в омут памяти воспоминания о Крэббе. Самые-самые, на твой взгляд, эффектные.
– Ну мама! Каникулы же!
– Сын! Тем более, много я и не прошу. Так, самую малость.
– Хорошо, хорошо, – буркнул Блейз, после чего задал очередной вопрос: – «Мы льем кровь ради мужчин и поэтому любим, когда они льют кровь за нас...». Это как? Я не понял, объясни.
– Хм... Как быстро летит время, – Летиция в очередной раз с умилением потрепала по кудрям Блейза. – Ты, мой красавчик, такой большой уже вырос! Девчонки, поди, на моего милашку заглядываются, не так ли?! – с хитринкой спросила Илэрия Забини своего единственного сына.
– Причем тут это? – смутился он, что не помешало ему привычно дернуть головой, чтобы увернуться от ласки матери.
– Хм... Пожалуй, уже пора... да, – задумчиво пробормотала себе под нос Мария, после чего окинула Блейза каким-то оценивающим, хищным взглядом.
