Текст книги "Диктатор 2 (СИ)"
Автор книги: Аноним Cmd
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
– Ступефай! – меня отшвырнуло от Уизли. – Совсем очумел? – разозленный Диггори убрал волшебную палочку. – А вы что стоите и смотрите? Он же задушил бы его! Уизли, ты как? – склонился Седрик над гриффиндорцем.
– Отстань! – просипел Уизли и оттолкнул руку Седрика. – За психом своим лучше следи! Чертово смертожорское отродье, – потирал Рон горло.
– Он совсем без тормозов, – добавил Финниган.
– Да на него намордник надевать пора! – согласился Томас. – Мы все расскажем МакГонагалл!
– Десять баллов с Хаффлпаффа, – Седрик воистину был хорошо подкованным старостой и отлично знал, что дважды за одно и то же не наказывают. – И пять – с Гриффиндора. Помолчите! Сами хороши. Что не остановили Уизли? Куда он вообще лез? Или не знаете, кто такой Крэбб? Молчите? Вот и молчите тогда дальше! Берите своего товарища и ведите в больничное крыло, – приказал Седрик. Гриффиндорцы, ничего не говоря, подняли своего товарища, подхватили под руки и наполовину повели, наполовину потащили несдержанного на язык Шестого в вотчину мадам Помфри.
– Ренервейт! Мистер Крэбб! – Седрик присел рядом со мной. – Как староста факультета я запрещаю тебе калечить учеников, даже если они совершенно не дружат с головой! Пожалуйста, глава моей охранной дружины, держите себя в руках. Винс! – помог подняться мне Диггори. – Ну давай, возьми себя в руки! Я понимаю, тебе сейчас непросто, но это не повод срываться на идиотов! Мне не их жалко, а тебя! Мало, что ли, у тебя сейчас проблем, чтобы добавлять к ним еще и это? Ты слышишь меня?
– Хорошо, – кивнул я головой. – Я постараюсь.
– Винсент!
– Ладно-ладно. Буду держать себя в руках...
Вот только как я ни старался, сдержать свое обещание у меня получалось далеко не всегда. Все вокруг: и дети, и профессора, абсолютно все как сговорились только и делать, что непрерывно задевать меня. Темы насмешек были разные. И сам факт, что я влюбился в женщину значительно старше себя (знали бы они, что совсем не старше, а как минимум – в ровесницу). И то, что я регулярно, каждый вечер посылаю леди Забини письма из Хогвартса (впрочем, смеялись над этим только совсем пацаны, юноши постарше не смеялись, им, из зависти к такому вниманию к своей возлюбленной, выносили мозг их пассии). Естественно, реакция на раздражители у меня была, хм, соответствующая. И из-за этих естественных реакций факультет заметно потерял в баллах, а в отношениях с деканами, особенно факультета Гриффиндор, сильно похолодало.
Любопытный факт. Дамблдор меня... не трогал. Совсем. Либо сам знает, что такое любовь опаляющая, либо данная ситуация его абсолютно устраивала. Тут для меня главное – не стать заменой Драко в курощении Поттера. Зато остальные преподаватели продолжали пытаться приструнить меня, взывая к самоконтролю, сейчас взявшему отпуск по болезни, и стыдя иностранными гостями. Пытаться, потому что ничего другого, действенного, взрослому лорду сделать они согласно Кодексу не могли. Попытки их, кстати, оставались по большей части безрезультатными.
А что я мог сделать? Есть болезни, которыми следует переболеть в детском или юношеском возрасте. Потому что во взрослом они приводят к серьезным осложнениям в психике, общественном положении или содержимом кошелька. А такая, в сто раз сильнее, чем классическая первая, навеянная магией любовь по степени воздействия вообще сродни по последствиям с легилименцией от Волдеморта и Основателей вместе взятых. Чертовы чувства! А ведь я так надеялся, что задавил этот розовый туман еще лет пятнадцать назад!
В итоге произошло то, чего рано или поздно следовало ожидать. Подождав пару недель и видя, что все словесные уговоры бесполезны, на меня нажали тем, кто с одной стороны имел у меня хоть какой-то авторитет, а с другой – был ежегодным расходным материалом. Да-да-да. Профессором ЗОТИ. Моуди-Краучем. Именно им самым.
В один тяжелый, скучный и беспросветный без моей леди субботний день Моуди отловил меня после обеда и отвел в уголок.
– Так. Хватит киснуть! Лорд не любит сопляков, которые не умеют держать себя в руках. И не важно, по каким именно причинам: убил ли кого, умер ли кто у тебя, без разницы. А поэтому, раз ты не можешь справиться сам, меня просили тебе помочь. Собирайся, надевай нормальную одежду, и пойдем.
Перейдя по каминной сети в бар Тома, мы, к моему глубочайшему удивлению, из него выходить не собирались. Молча поднялись на второй этаж, где сдавались комнаты. Молча сели за стол. Я не успел еще внимательно осмотреть весьма неплохую для такого задрипанного кабака обстановку, как после стука и короткой разрешающей реплики Крауча открылась дверь. В номер молча зашел хозяин, поставил на стол огромный поднос с тарелками и бутылками и так же молча ушел, плотно закрыв за собой дверь.
Крауч навесил на дверь какое-то запирающее заклятие, после чего с довольной ухмылкой глотнул из небольшой мензурки, которую вытащил из одного из карманов, которые во множестве усеивали одежду старого опытного аврора. Правда, ухмылка очень быстро пропала, сменившись гримасой отвращения и боли. Даже просто наблюдать обратное превращение – удовольствие не из самых приятных, а уж отходить от оборотного зелья... По себе помню, как это не здорово.
– Фу! Ну и мерзость! – передернулся Барти и стал из безразмерного мешка швырять на пол нормальную одежду. – Что оборотка, что это вот зелье, возвращающее в естественную форму, – Быстро одевшись и с удовольствием подвигавшись в своем настоящем теле, Крауч наконец вернулся за стол и бухнулся в кресло.
– Хорошо-то как! Запомни на будущее. Никогда не принимай оборотку больше, чем трое суток подряд. Иначе... а впрочем, тебе-то что до этого... Давай лучше, – Барти протянул руку, схватил первую попавшуюся бутылку, свернул ей «голову» и быстро разлил напиток по бокалам, – расслабимся. – Бери, – протянул он мне один. – Ну, – Барти поднял свой бокал, – за возвращение Господина! До дна!
Я поднес жидкость со смутно знакомым запахом ко рту и, повторяя за Краучем, залпом проглотил ее... и поперхнувшись, выплюнул почти половину обратно! Сливочное пиво или максимум вино – вот что по моим прикидкам могло оказаться в стакане, принимая во внимание мой сопливый возраст. Но вот чего уж точно там не могло быть, так это самого настоящего крепкого джина! Пытаясь продышаться и остудить обожжённое горло, я укоризненно посмотрел на Барти, на что в ответ тот лишь весело рассмеялся.
– Ха! Это тебе, парень, не магический огневиски, который, несмотря на свою крепость, пьется мягче сливочного пива. Это классический маггловский горлодер! То самое, что так нужно тебе сейчас, чтобы прийти в себя! «Vodka ili bliadee», как мне когда-то говорил Долохов, это лучшее лекарство от разбитого сердца!
– Но я не хочу!
– Заткнись и молча слушай то, что тебе говорит старший и гораздо более опытный товарищ! Ты в своем крайнем эгоцентризме думаешь, что только ты – единственный на всем свете оказался с разбитым сердцем? Думаешь, другие до тебя никогда не были отвергнуты? А теперь ты сидишь тут и хнычешь, вместо того чтобы либо пойти и решить свои проблемы, либо...
– Как?
– Как? Пойти и трахнуть ее, либо, если силенок нет, упиться отворотным, чтобы из всех дыр у тебя оно хлестало! Ха-ха-ха! Неужели и я таким смешным был тогда?..
«Бля! Стыдоба-то какая! Действительно, со стороны это так по-детски выглядит, что просто жуть. Блин! А если бы я сейчас был во взрослом теле? Как бы противно это выглядело тогда? Фу! Ненавижу любовь! Одни только проблемы от нее! Да еще и этот! Советчик, бля, нашелся. Вот только, поучать других – все мы умные, а справиться с самим собой...» – подумал я и спросил:
– Раз уж ты такой умный, то поведай мне, как справился ты сам? Если, конечно, ты когда-нибудь любил!
– Хм... – смутился Барти. – Там... Ну... Не важно.
– Что, не смог трахнуть?
– Нет! Она чистокровная из древней семьи. И замужем... И обеты при свадьбе приносились, сам понимаешь... Не изменить... Ну и...
– В кого же ты был влюблен?
– Не важно. Жизнь с ней и так поступила достаточно... жестоко, чтобы еще и отвлекать ее своей любовью. И кто бы что бы там ни говорил, она не всегда была... такой, – Барти тихо пробормотал последнюю фразу себе под нос. – Но это совсем не важно. Важно то, что у тебя ситуация совершенно другая...
– Я пробовал. Но с ней никак не связаться! Даже не поговорить, не то что «трахнуть»!
– И что, так и будешь тут сидеть в слезах?
– Когда это я плакал?
– Ну не плакал, так бесился. Так дело не пойдет. Давай, – Барти налил мне полный бокал джина и пихнул в руку. – Пей и изливай душу. Выплесни это из себя, и тебе станет легче.
– С чего бы это? – удивился я. Ну не был Крауч мне не только близким, а хотя бы и просто другом, чтобы я мог допустить использование его жилетки для вытирания своих соплей.
– Пей! Или я наложу на тебя Империо, и ты упьешься принудительно. А потом, когда ты дойдешь до нужной кондиции, пойдем к девкам. Приласкают тебя, глядишь, все как рукой снимет! Да и в Азкабане будет что вспомнить, если что. Когда нет дементоров, там очень скучно.
– Но я не собираюсь...
– Ха! Постоянная бдительность! Но даже она все равно не спасет тебя, в случае чего. Думаешь, все, кто попал в Азкабан, заранее планировали там оказаться? Не-е-ет. Я помню, как про это как-то говорил Долохов. Что-то вроде «от нищеты и Азкабана не клянись», так как-то звучит их московитская поговорка.
– Но...
– Твой выбор? – Барти нацелил на меня внезапно появившуюся в его руках волшебную палочку. – Пьешь сам или..?
– Сам. Но только, чур, ты со мной...
– Ха. Думаешь, споить меня. Ну-ну!
«Посмотрим», – подумал я про себя. – Уж что-что, но я пьяным могу не держаться на ногах, зато держу свой мозг на привязи. Всегда!"
Увы мне. К сожалению, опьянение – многоплановый, психо-физиологический процесс. Как бы я ни хвастался тем, что в прошлой своей жизни мог легко держать водочный удар, в силу современного состояния моей тушки от чисто биологического влияния этанола на клетки мозга деться мне было некуда. И, соответственно, рано или поздно опьянение все же накрыло меня с головой.
Сколько мы пили, не помню, так как ощутимый кусок памяти остался потерянным. Какие-то куски вспомнились, но весьма и весьма фрагментарно:
– Как они меня, ик, все достали! Убить бы их все-е-ех!
– Так. Понятно. Пей.
Провал в памяти.
– Но, она такая... – несу я заплетающимся языком какой-то полусвязный розовый бред.
– Ага. На. Пей.
Опять провал в памяти.
– Ты бы зна-ыл, как, ик, мне сейчас, хнык, плохо!
– И что? Ты жив и здоров. При магии. На свободе. Учись ценить то, что имеешь. Здесь и сейчас. Когда-нибудь у тебя обязательно настанет в жизни по-настоящему тяжелый момент, вот тогда и будешь, хех, сокрушаться. От тебя это никуда не уйдет, поверь. А сейчас живи в свое удовольствие. Пей...
Последовал очень длинный провал в памяти, так как в следующий раз я осознал себя уже затемно, стоящим перед зеркальной витриной какого-то магазина Косой Аллеи. Причем рожа и телосложение были уже не мои, как и незнакомым был маг, который придерживал меня за шиворот.
– Ты кто? – почти не заплетающимся языком спросил я.
– Постоянная бдительность! – подмигнул мне... похоже, это все же Барти. – Так. Вроде отрезвляющее зелье подействовало. Давай, двигай ногами и запоминай дорогу, куда мы сейчас пойдем.
Вскоре мы свернули с освещенной центральной улицы магического квартала в темные мрачные глубины Лютного. Наш путь лежал туда, где и днем-то очень легко нарваться на неприятности, а уж ночью... И как мной подспудно ожидалось, очень быстро эти самые неприятности нас нашли.
– Эй вы, красавчики! – преградила нам дорогу какая-то грязная темная фигура. – Ищете, где перепихнуться друг с другом? – зло, рычащим хриплым голосом спросила она у нас. – Оставьте свои кошельки и, быть может, вы уйдете отсюда...
– Брахиам Эмендо! – фиолетовый лучик заклинания сорвался с палочки Барти и впился в грудь преградившему нам дорогу существу. Как-то среагировать не смогли ни я, ни грабитель.
– А-аы-ы, – вопль дикой боли напавшего на нас очень быстро перешел в хрип и судорожные рывки руками и ногами. Судя по тому, как расплылась грудная клетка убийцы, мгновенно превратившегося в жертву, заклинание Крауча изъяло из нее все кости.
– Запомни. Местные уважают только силу! Убивай их без всяких стеснений, все равно за это никому не нужное отребье никто никогда не вступится! Многие отсюда, желая из крыс стать волками, в прошлом примкнули к Повелителю. Вот только они не понимают, что крыса – это не состояние тела или отсутствие денег на нормальную жизнь. Крыса – это суть их грязных мерзких душонок! И что ни делай, ее не изменить! Даже купаясь в золоте, они остаются безродными грязнокровными крысами! Достойными только...
– Пощади-и-и... – прохрипел грабитель, но Крауч даже на мгновение в своей пафосной речи не запнулся.
– ...Да ничего не достойными! Дефодио! – светлый лучик заклинания пронзил грудь обитателя Лютного и, подобно лому, зацепившему арбуз, расплескал ее, окропив нас с Барти мелкими брызгами крови. – Обожаю эту связку! Если заклинание применить просто к человеку, то получится либо синяк, либо небольшая ранка. Зато к такому вот, лишенному части костей... Как по бубонтюберу вредной соседки на Зельеварении толстым учебником со всей силы хлопнуть! Эванеско. Эванеско.
Больше никто нас не пытался ограбить. Более того, узкие улочки перед нами как вымерли, что вполне устроило и Барти, и меня. Вскоре мы подошли к темному, ничем не примечательному дому, дорогу к которому я вспомнить смогу, наверное, только после долгой работы с Омутом памяти.
– Значит так. Запомни это место. «Шаловливая Белка». Конечно, есть и гораздо более дешевые бордели, некоторые маги вообще предпочитают маггловские, но... Из всех только в этом тебя не обворуют, не опоят приворотным, не продадут на ингредиенты... Или не получишь какой-нибудь дрянной болезни, за наличие которой потом очень сильно будешь краснеть перед лекарем.
– Я... Она...
– Считай, это часть твоего обучения. Или лечения, как тебе ближе.
– Но у меня... – начал было я другую отмазку, но Крауч меня перебил.
– Не волнуйся о деньгах. Считай, я тебя угощаю. В конце концов, – еле слышно сам себе пробурчал он под нос, – когда Господин вернется, ему опять потребуются бойцы. Хватит мне быть простым боевиком, не тот у меня род. Нужно начинать набирать преданный молодняк...
На этой оптимистичной ноте входная дверь тихонько отворилась, и мы вошли внутрь. Пройдя темный предбанник, причем я каким-то шестым чувством почуял, что там нас внимательно оценили охранники, мы оказались в большой, отлично освещенной и богато убранной комнате. Помпезный викторианский стиль, оказывается, можно превратить и в какое-то вот такое игривое подобие будуара куртизанки.
– Добрый вечер, господа, – медово улыбнулась нам местная мадам – немолодая, но достаточно ухоженная женщина. – Присаживайтесь.
Мягкие и удобные кресла приняли нас в свои объятия, а чтобы сидеть было не скучно, на журнальном столике перед нами появились бутылки и пара бокалов.
«Интересно, а как называется домовой эльф, у которого дом – шалман? Публично-домовой эльф?» – свойство идиотских мыслей таково, что они приходят в голову абсолютно без всякого осознанного на то желания.
– Ну, готов?
– Нет. Давай в другой раз.
– Молчи. И не валяй дурака. Что ты как девочка, право слово!
– Но ведь это измена...
– Чушь! Ты что, женат уже? Или вы заключили договор? Тоже нет? Вот и не болтай тогда всякой ерунды!
– И все равно это неправильно!
– Мне тебя что, под Империо на бабу гнать? Другие бы на твоем месте вперед собственного радостного визга побежали бы!
– Ну, вы закончили свои разборки? Готовы наконец отдохнуть? Если нет, то советую свалить из моего заведения, иначе... – видимо бандерша, несмотря на свою приторную улыбку, терпением и вежливостью не отличалась.
– Заткнись, ведьма! – волшебная палочка в руках мага теперь указывала прямо на бандершу. Крауч, как всегда, был образцом вежливости и куртуазности.
Мадам, кстати, даже не дернулась. Как стояла, улыбаясь, так и продолжала стоять.
– А хозяевам моего заведения ты скажешь тоже самое? Они, знаешь ли, всепрощением не отличаются и найдут вас даже несмотря на принятую оборотку...
– Да мне плевать! Знаешь, кто я? – с полоборота завелся и так далекий от психического равновесия Крауч. Мое правое запястья пронзил резкий укол боли. Магия Долга Жизни подсказывала, что тот, кому я должен, в опасности.
– Кр... э... Ба... Тьфу! Эй! Учитель! Успокойся и заткнись! – и я пнул Крауча по щиколотке. Видя, что никакого результата нет, пришлось применить тяжелую артиллерию. Я перегнулся через пару подлокотников, частично притянул, частично потянулся поближе к его уху и громко прошептал: – Господин будет недоволен, если ты из-за своей несдержанности провалишь все дело!
Это помогло, и Крауч наконец-то смог взять себя в руки. Поняв, что драки не будет и что вызванную охрану можно отпустить, бандерша скрылась под конторкой, взяла что-то из невидимого ящика и кинула в нас с Краучем.
– Значит так. Вот, – на колени к нам мягко приземлились по одну пухлому томику. – Выбирайте. Но так как вы здесь, судя по всему, впервые, предупреждаю. Если вы надеетесь с помощью каких-нибудь ублюдочных зелий вроде вытяжки из яиц тролля или приемов типа заклинания энгоргио увеличить свои члены, то будьте готовы заранее. Малышки вместо выбранного вами образа примут в процессе зелье с волоском обратившейся вейлы или уродины-великанши. Я своих девочек калечить не дам!
– Да знаю я, знаю! Каждый раз ты одно и тоже говоришь!.. – в очередной раз попалился Крауч и открыл книжку. Я последовал его примеру.
«Интересно, а Барти-старший знает о невинных увлечениях своего сына? Впрочем, по сравнению с Меткой это такая мелочь...» – подумал я и открыл местный прейскурант.
В альбоме, как и ожидалось, оказались «веселые картинки». Движущиеся колдографии в данном конкретном случае были как нельзя кстати, позволяя насладиться роскошными формами разнообразных красавиц в самых что ни на есть откровенных позах и движениях. Поглядев немного на эти эротические псевдо-видеоролики, я за пояснением взглядом обратился к Краучу. И мгновенно получил ответ, правда, совершенно не тот, которого ожидал.
– Ну что, насмотрелся? – Крауч внимательно наблюдал за мной и, дождавшись, когда альбом закончится, вырвал его у меня из рук и разорвал пополам. Сделал он это, естественно, магией. Невербальной и беспалочковой. – Нас это не интересует. Отправляй своих полугоблинш под обороткой к уродцам из Лютного, а нам приведи пару блондинок. Настоящих.
– А почему ты заказываешь именно блондинок? Быть может, я хочу совсем другую? – удивился я.
– А то я не понимаю, что на брюнеток ты еще долго не взглянешь? Поверь старшему, хм... брату. Сколько ни пробуй, ты все равно не найдешь среди них ее, а только одни лишь болезненные дешевые подделки!
Я замер, пронзенный молнией догадки. «Ну конечно! Вот она, недостающая частичка мозаики. Вот теперь все сложилось». В крайнем удивлении, еще не веря себе, произнес:
– Не может быть! – резко выдохнул я. – Так вот почему ты отправился к Лонгботтомам!
– Да! Я бы пытал их снова и снова за то, что они сотворили с ней! Твари! – завелся Барти и тут же остыл. – Догадался?
– Да. А она знает?
– Нет, – Крауч отвел взгляд.
– Быть может, если ты стесняешься сам сказать, можно было бы...
– НЕТ! Ты! Даже не думай сделать что-нибудь такое! Круцио! – привычно бросил в меня Непростительное Крауч. Вот только сейчас у нас был не очередной урок магии, на котором допустимость применения Круциатуса в воспитательных целях я, хоть и со скрипом, признавал, а обычная жизнь. Где нет учителя и ученика, а есть двое равноправных мужчин. Поэтому я резко, ну насколько мог, будучи весьма и весьма нетрезвым, дернулся в сторону, и красный лучик впился не в меня, а в цветастую обивку кресла. «Интересно, а мебели бывает больно?» – машинально подумал я. Мадам, что характерно, на откровенное применение наказуемого Министерством проклятья даже бровью не повела. Видимо, и не такое видела.
– А деньги соответствующие-то у вас есть? – поинтересовалась она, пока я ставил кресло на место. – У меня дорогое заведение, и не по карману всяким голоштанным грязнокровкам...
– Ты. Забываешься. Сквиб, – Барти сказал это с такой силой, что даже меня почти передернуло. А вот Мадам без всяких «почти» изрядно перекосило. Но не от страха, как я подумал вначале, нет. От злобы.
– Благородные, – скривилась она, и впервые из-под ее маски вежливой хозяйки заведения вылезли настоящие чувства. – Как же я вас ненавижу!
– Ха! – мерзко ухмыльнулся Крауч. – Но это не мешает тебе подкладывать своих «малышек» под нас. А если приплатить, так и сама готова лечь, как когда-то. Вспомнить молодость, так сказать. Так что заткнись и делай, что я сказал!
– А может, ты все же убьешь его? Я обещаю сделать тебе хорошую скидку... – теперь мадам обращалась уже ко мне.
– Тебе сегодня не повезло! Он не может меня убить! На! – Барти кинул в мадам кошельком. Та ловко его перехватила и, развязав, высыпала на стол приличную горку золотых. Увидев более чем щедрое подношение, мадам успокоилась и, вызвав домовика, приказала:
– Позови сюда Хильду и Эльзу, – эльф исчез, а мадам с безразличием в голосе попеняла к нам: – Все равно ведь вы под обороткой. Не могли, что ли, нормальные рожи надеть? Вам-то все равно, а девочкам проще работать...
Нельзя сказать, что посещение борделя и формальная потеря девственности не повлияли на мое состояние. Повлияли. Чуть-чуть. Добавили самоконтроля от «сброшенного давления» и... отвращения к себе, за то, каким именно образом это было сделано. Так уж получилось, что «благодаря» Краучу я в этой новой жизни изрядно так вымазался в грязи, которой успешно избегал в прошлой. Тут и продажная любовь, и убийства, и близко свистнувшая у виска пуля-тюряга... Несомненно, Крауч, как тренер, невероятно хорош. Вот он как никто другой действительно соответствовал своей должности – профессору ЗОТИ. Так восхитительно провести психологическую ломку и при этом не превратить материал в беспредельного отморозка – это уметь надо! И сработало не только на недоросле, но и на вполне себе взрослом человеке. На мне.
К сожалению, даже такая сильная встряска, как молодая, достаточно привлекательная, опытная, страстная и податливая женщина, даже она не смогла кардинально что-то поменять в моем самочувствии к лучшему. Отсутствие рядом со мной леди Забини продолжало восприниматься как и раньше: приблизительно так же приятно, как отрубленная рука или нога. Пусть благодаря Эльзе уже не как свежеотрубленная, но все равно мне было очень и очень плохо. А теперь еще и стыдно.
Попытки связаться с леди Забини продолжали оставаться безрезультатными. Мой потенциальный пасынок продолжал держаться от меня подальше, если так можно назвать его постоянное прятание за спинами декана или слизеринского старосты. Наверное, не следовало мне разговаривать с ним после каникул настолько напористо. Организовать мне свидание или хотя бы передать своей матери письмо он продолжал каждый раз отказываться. Ка-те-го-рич-но. Теперь только на одного мага у меня оставалась надежда, с которым, кстати, все равно мне выгодно будет поддерживать хорошие отношения. И, я думаю, списать ему его старый долг на такой пустяк, как организация встречи с матерью его приятеля, станет хорошим подспорьем в нормализации отношений. Кстати, а вот и он. Наконец-то их величество изволило появиться в Хогвартсе:
– А! Здравствуйте, мистер Малфой. Как прошли ваши очень длинные каникулы?
Глава опубликована: 04.03.2017
Интерлюдия 20
В жизни Драко Малфоя эти зимние каникулы оказались самыми отвратительными. Нет, и раньше случалось так, что отец бывал к нему чересчур безжалостно требовательным, ибо «...тратить время бесцельно за глупыми играми могут себе позволить всякие грязнокоровки, но никак не Малфои, судьба которых властвовать!» Но после новогоднего приема и, особенно, суда над Винсентом, в его отца как будто вселился бес!
Были отложены прочь все дела, кроме самых важных и срочных, и все свое время Люциус Малфой проводил либо беседуя по камину, либо погрузившись лицом в омут памяти. И последнее приносило Драко больше всего неприятностей, так как обеспечивать отца материалом для просмотра должен был именно он! А вытягивать из своей памяти каждый эпизод общения или наблюдения за Крэббом за три с половиной года учебы, причем не пренебрегать даже самым кратким обычно-повседневным... У-у-у! Редкие перерывы в изнасиловании своей памяти тоже не приносили младшему Малфою никакого облегчения, потому что тема бесед с отцом оставалась все той же: Крэбб, слухи о Крэббе, мысли Драко о Крэббе, мысли других магов о Крэббе... За эти каникулы Драко настолько насмотрелся на рожу Крэбба, настолько наговорился про его жизнь, что ничего кроме отвращения эта фамилия у него не вызывала. Более того, младший Малфой искренне и истово возненавидел этого выскочку, на которого столько сил и времени было потрачено и им самим, и его отцом!
Конечно, если судить по тому, что после очередного подведения итогов лорд Малфой пропадал в закрытой части библиотеки рода и листал там книги по самой черной магии (настолько черной, что даже названия этих книг были скрыты специальными отводящими взгляд чарами), ситуация с Крэббом была весьма и весьма серьезная. Однако даже это не искупало потраченных на него усилий, и, самое главное, не объясняло Драко, что же такого опасного увидел в Винсенте лорд Малфой? А если Крэбб опасен настолько, то может лучше его... того?
Так прошел почти весь январь. Давно уже закончились каникулы и начались занятия в Хогвартсе. Все ученики дисциплинированно собрались в школе, учились и баловались в свободное время, а Драко так и продолжал одиноко сидеть дома, обняв руками омут памяти и громко кляня мордредова Крэбба.
Новую, яркую вспышку злости, причем не только у Драко, но и у его отца спровоцировала пришедшая посылка. Благодаря своим связям в Министерстве Малфой-старший, пусть и не сразу, но смог получить полный протокол судебного заседания номер пятнадцать тысяч триста семьдесят семь от пятого января тысяча девятьсот девяносто пятого года. Включая заданные и вычеркнутые собственноручно Крэббом вопросы для допроса под сывороткой правды. «Этот документ, вообще-то говоря, совсем не предназначен для широкого доступа, но Малфои это Малфои!» – подумал Драко, глядя на своего такого же довольного отца. Вот только кратковременный прилив позитива из-за законной родовой гордости очень быстро сменился отливом раздражения, потому что чем дальше читал Люциус, тем сильнее кривилось и мрачнело его лицо. Ожидая получить из протокола допроса ответы на свои вопросы, Малфой вместо этого получил еще больше этих самых безответных вопросов!
Неделю! Целую неделю потратил Малфой-старший анализируя список вопросов и ответов, пока, наконец, чаша его терпения не переполнилась:
– Ничего не сходится. Опять ничего не сходится! Р-р-р! Мо-о-р-р-р-др-е-ед! – пачка документов, с которой уже месяц аккуратно работал лорд Малфой, была схвачена со стола и со всей силы брошена в стену кабинета. – Как меня заебал этот сукин сын! Я должен тут ночей не спать, разбираться со сранью, что он наворотил на суде, давать оценку его злоебучим поступкам и пытаться залезть в его набитую дерьмом головенку!
Вызванный отцом в кабинет, Драко в удивлении так выпучил глаза, что стал невероятно похож на домового эльфа. Своего всегда выдержанного и хладнокровного отца никогда, до этого самого момента, он таким не видел. И не слышал от вечно холодно вежливого лорда таких слов. Даже предатели крови Уизли не удостаивались настолько сочных эпитетов. С отпавшей от изумления челюстью Малфой-младший наблюдал, как листы пергамента, на которые нанесена драгоценная информация, медленно, как сухие листья осенью, планируют на пол.
– Вот как, как это все может иметь смысл? Вычеркнутый вопрос «Ваше настоящее имя?». Зачем? Я бы еще поверил в смерть и подмену, но когда на всех родовых гобеленах есть Винсент Логан Крэбб, а на пальце – перстень лорда Крэбб... Или, например, в чем разница между вопросами «на какой факультет на Распределении вас отправила Шляпа» и «на каком факультете вы учились первый месяц своей учебы в Хогвартсе?». «Слизерин!» ответ и на первый и на второй! Но почему первый вычеркнут, а второй – нет? У-у-у! – совершенно непозволительно для иконы стиля и самоконтроля – лорда Малфоя, совсем по-простецки завыл Люциус.
Один листок пергамента из брошенной лордом в стену пачки сам по себе спланировал на колени Драко. Тот механически перевернул его и бросил быстрый взгляд на секретную информацию. На разделенном пополам листе, без шапки, были написаны аргументы и контраргументы какой-то теории отца. Левая сторона, где, похоже, были расположены подтверждающие предположение доказательства «за», была полна словосочетаниями вроде: «необъяснимые навыки риторики», «танцевальный опыт», «странные, несовременные идеи», «избыточная информированность», «убийственная безграмотность» и много-много еще других аналогичных по смыслу строчек. В правой же стороне, «против», всего было лишь три, зато подчеркнутых дважды: «принятие алтарем рода», «допрос Северуса» и «встреча с призраками Основателями» строчек, а еще одна, ниже, на которую сам собой съехал взгляд младшего Малфоя: «спокойствие Дамблдора», даже была обведена в рамку.
– Дай сюда! – лорд вырвал магий листок у своего сына, и сложил в уже собранную магией стопку. – Завтра ты отправляешься в Хогвартс. И у меня будет для тебя важное задание.
– Да отец, – подобрался Драко, – только...
– Что только?
– Ты обещал объяснить, зачем тебе была нужна смерть Крэбба.
– Не смерть, нет. Никто просто так не отказывается от своего, а он все же твой вассал, который помимо этого все еще должен нам крупную сумму денег. Нет. Я хотел совсем иного... Как ты знаешь, согласно договору от тысяча шестьсот девяносто девятого года Палата Лордов... Так. А вот расскажи-ка мне, наследник, что ты знаешь о Палате Лордов? – Малфой решил устроить очередную проверку знаний своего сына.
– Палата Лордов вырабатывает законы, по которым живет Магическая Британия. За соблюдением духа и буквы принятых Палатой Лордов законов следит Министерство Магии. Основное правило – новые законы не должны вступать в противоречие с предыдущими. Чтобы старые законы прекратили свои действия, их в обязательном порядке нужно отменить, причем в созыве Палаты именно из тех фамилий, которые его принимали. Таким образом, исчезновения даже одной фамилии достаточно, чтобы закон становился нерушимым. Чтобы попасть Палату Лордов, претенденту нужно заручится поддержкой квалифицированного большинства в семнадцать из двадцати девяти. Ну, в соответствующих долях.
