Текст книги "Дорога смерти"

Автор книги: Анни Эминеску

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Когда он ушел, я в ожидании прилипла к решетке. Он вернулся уже через десять минут, я улыбнулась и хотела подать голос, но увидела, что следом за ним идет компания моих врагов. Он не видел их и беззаботно шел вперед; я не могла его предупредить: я бы подвергла опасности мальчиков, и мне ничего не оставалось, как молча наблюдать за происходящим.

– Эй, ушлепок! – Крикнул белобрысый, отделяясь от свой своры.

Рико резко остановился и обернулся, они тут же его окружили.

– Ты ведь продавец из оружейного? Мы видели, как ты доставал патроны из тайника. Это для тебя, или ты кому—то их несешь?

– Для себя, а что? – Рико стоял прямо, смело смотря в глаза белобрысого придурка.

– А может, ты врешь? Покажи свой ствол.

– Он спрятан в надежном месте.

– И ты думаешь, я поверю в это? Зря!

Я едва удержала ругательство, готовое сорваться с моих губ, когда блондин нанес ему первый удар в район солнечного сплетения. Рико согнулся пополам, хватая ртом воздух, патроны выпали из его рук и со звоном покатились по мраморному полу. Не успел он прийти в себя, как последовал следующий удар, по лицу. Он упал на колени, один из шайки схватил его за волосы и запрокинул его голову вверх. Я шёпотом приказала мальчикам закрыть глаза и прижать руки к ушам, чтобы ничего не слышать. Сама я не могла отвести взгляд.

– Ты ведь нёс патроны ей, так? – Спросил белобрысый наклоняясь к Рико.

– Я не знаю, о чем вы говорите.

Последовал еще один удар, ногой в живот.

– Не притворяйся, ты знаешь о ком мы. Скажи, где она прячется, и мы тебя отпустим.

Рико упрямо сжал губы и отрицательно мотнул головой.

– Теперь ты решил молчать? Что ж, твое право, но ты ведь понимаешь, что не жилец?

Тот, что держал Рико за волосы, запрокинул его голову еще выше, а белобрысый достал охотничий нож с зазубринами и с бездушием воткнул в живот Рико. Я прикрыла рот руками, чтобы сдержать крик, по моим щекам потекли слезы. Рико захрипел, из его рта потекла кровь, но им было мало: блондин вскинул руку с окровавленным ножом и полоснул им по шее Рико. Его кровь брызнула на брюки этого ублюдка, тот чертыхнулся, переживая за их сохранность. Но, никак не реагируя на то, что он только что убил невинного человека, его пересмешники довольно скалились, для них это была словно игра. Я сдерживала рыдания, которые рвались из моей груди. Этот мальчик не заслуживал такого, за что? Как люди могут быть такими жестокими? Тем более такие молодые! Что они видели в своей жизни, почему стали такими? Белобрысый вытер нож о брюки Рико и засунул его за пояс. Я наблюдала за его движениями с ненавистью и яростью разгорающимися в моей душе, он заслуживал самого худшего наказание за свои поступки.

3

После смерти Рико я поняла окончательно, что мне и мальчикам не жить, если я не сбегу отсюда. Два дня спустя я выбралась ночью из нашего укрытия: мне нужно было проверить, насколько еще упал уровень воды. Я пробиралась к нижним этажам по стеночке, было темно, в здании не было света, поэтому передвигалась я очень медленно, периодически включая маленький фонарик и подсвечивая себе под ноги. Я остановилась как вкопанная, мое сердце забилось где—то в горле, накатила тошнота. Вода почти совсем сошла, можно было уже проходить по ней вброд, еще пара дней – и она сойдет окончательно. Но не это было причиной моей бурной реакции – буквально под моими ногами все кишело трупами, вздувшимися и уже разлагающимися, там были дети, женщины, мужчины. Я прикрыла ладонью рот и побежала наверх, я спотыкалась, падала и снова вставала. Я забежала в первый попавшийся туалет, там я прижалась к стене и сползла на пол, в глазах запечатлелась картина утонувших людей, я глубоко вдыхала и выдыхала, пытаясь справиться с эмоциями. Столько смертей… Я поднялась на ноги, подошла к зеркалу и долго смотрела на свое осунувшееся, похудевшее лицо. Было трудно это принять, но расклеиваться не стоило, еще неизвестно, что я увижу, когда выйду наружу, нужно засунуть свои эмоции куда подальше и быть сильной.

Я вернулась в вентиляционную шахту. Лео и Лукас спали. Я не могла уснуть долгое время, думала о родителях, перед глазами пронеслась вся моя жизнь: вот папа учит кататься на велосипеде, а мама снимает это на камеру. Рождество в семейном кругу, момент, когда мама приехала из больницы и показала мне близнецов – я влюбилась в них с первого взгляда. Сердце сдавило тоской, я очень захотела к маме и папе, снова стать маленькой, прижаться к ним, почувствовать их тепло и заботу, хотелось быть слабой, чтобы обо мне позаботились взрослые.

***

Как я и предполагала, вода сошла на нет через два дня. Я могла бы выйти из здания прямо сейчас, но я знала, что у главного и, скорее всего, черного входа меня ждет белобрысый со своей сворой. Я не сомневалась: он был из той категории людей, которые не прощают обид, он злопамятен и, пока не отстоит свое превосходство, не успокоится. Мне нужно было все хорошенько продумать, надо найти выход там, где он не догадался поставить одного из своих приспешников.

Я решила действовать ночью. Здание совсем опустело: люди торопливо его покинули, едва сошла вода. Я прихватила свою винтовку из тайника, ножи были при мне, я шла впереди по коридору, ведя мальчиков за собой. Я собиралась выбраться через внутреннюю парковку. Скорее всего, там неимоверно темно и, возможно, опущены ворота, но у меня не было другого выхода. Мы уже были у цели, когда я услышала подозрительный шорох. Я остановилась и сделала жест мальчикам, чтобы притихли, указала им пальцем на широкую колонну, чтобы они спрятались за ней. Как только их фигуры скрылись за колонной, я начала продвигаться вперед, моя винтовка висела за спиной, в руках я уже держала ножи. Я снова остановилась, прислушиваясь, я кожей ощущала, что мы здесь не одни. Но кто это: враг или друг? Я кинула взгляд через плечо, чтобы проверить близнецов, и чертыхнулась: в двадцати шагах от меня стоял Леон, в то время как Лукас махал ему рукой, чтобы он вернулся. Упрямый мальчишка! Я успела сделать лишь шаг ему навстречу, когда откуда—то справа метнулась тень и Лео оказался в цепких руках белобрысого.

– Ну, что, мелкая, вот ты и попалась, – его улыбка была сродни безумцу – это даже не улыбка, это звериный оскал.

Я сделала шаг вперед. В руках белобрысого блеснул нож, тот самый, которым он убил Рико, он приставил его к горлу Лео. Я замерла, по венам со скоростью побежала кровь, сердце заколотилось в бешеном ритме.

– Еще шаг – и он труп, мелкая.

– Труп здесь ты, если посмеешь проронить хоть каплю его крови. – Прорычала я.

– Ты не в том положении, чтобы угрожать. Теперь вытащи все свои безделушки и выкинь подальше от себя, винтовку в том числе.

Я последовала его приказу: сначала сняла винтовку и рюкзак с патронами, бросив их, я приступила к ножам, вытаскивая их один за другим. Когда я наклонилась, чтобы вытащить ножи из носков, увидела приближающегося сзади к белобрысому Лукаса, я едва мотнула головой, чтобы он не смел, но он сделал вид, что не видит. Я выпрямилась, готовая выбросить последние два ножа.

– Ну же, мелочь, не медли, иначе я сделаю мальчику очень больно, – он надавил ножом на горло Леону; по его шее потекла тонкая струйка крови, личико Лео скривилось, по щекам потекли крупные слезы, но он не издал ни звука.

У меня все взорвалось внутри, меня затрясло от гнева и ненависти к этому ублюдку. Я боялась потерять Лео, и сейчас я была готова на все, не было границ. Глаза заволокло красной пеленой. Лукас шаркнул ногой. Белобрысый едва повернул голову в его сторону, но этого мне хватило. Мои ножи были еще при мне; не мешкая, я метнула оба ножа одновременно, попадая одним в его грудь, а другим в предплечье. Его рука дрогнула, и он выронил нож, я метнулась к нему, отталкивая в сторону Лео, подобрала его охотничий нож и с диким криком воткнула в его черное сердце. Его тело рухнуло на пол. Перед моими глазами стояло все то, что он сделал: добрые и испуганные глаза Рико, напуганная семья, мой Лео. Я вытащила нож из его тела и снова воткнула в него, я повторяла это движение вновь и вновь, по щекам текли слезы злости, я кричала, не переставая, я хотела его искромсать, я не могла остановиться. Он давно был мертв, но я не замечала этого. Остановили меня мальчики: громко рыдая, они повисли на моих окровавленных руках, умоляя успокоиться. Я выронила нож и обняла их за головы, пачкая в крови волосы, я глубоко дышала, пытаясь прийти в себя. Не время сходить с ума, надо двигаться дальше.

Мы выбрались из этого проклятого здания. Была ночь, но даже в темноте я видела все разрушения, что нас окружали, на пути постоянно попадались тела людей, я прикрывала руками глаза мальчиков, пытаясь уберечь их от этого ужаса. Я до сих пор дрожала от гнева; то, что я убила белобрысого, меня совсем не волновало, не было угрызений совести: я поступила правильно, и я бы снова это сделала, если б понадобилось. Я никому не позволю отобрать у меня мальчиков, я отдам за них жизнь.

До нашего разрушенного дома мы добрались за час, близнецы едва передвигали ногами от усталости, их организм совсем ослаб от голода, я практически тащила их на себе. Все, что осталось от нашего дома, – это подвал, он был сырым, вонял, но сейчас это было нашим единственным убежищем. Я села на влажный бетонный пол, привлекая Лео и Лукаса на свои колени, чтобы они не сидели на холодном. Я обняла их и крепко прижала к себе, утыкаясь лицом в их макушки. Через несколько минут они уже посапывали, обнимая меня в ответ. Я думала, что не смогу уснуть, но я провалилась в темноту, едва уснули мальчики.

Когда мы проснулись, я не могла определить какое сейчас время суток: в подвале не было окон. Я подошла к двойным створчатым дверкам подвала и толкнула их вверх. В глаза ударил яркий солнечный свет: день был в разгаре. Наказав близнецам не высовывать носа из подвала, пока я не приду, я направилась на поиски родителей, и еще я осмотрела то, что осталось от жилища Матиаса. Его дом был в том же состоянии, что и наш. Я боролась со жгучими слезами, мысленно прощаясь со своими друзьями, сердце словно сжали в тиски от боли их потери. Я не могла себе позволить страдать слишком долго, поэтому, вознеся короткую молитву за их души, я двинулась на работу к маме и папе. Они оба были на работе, когда нас накрыло. Я надеялась, что мамина больница, где она работала старшей медсестрой, устояла; отец работал на стройке (он был инженером—проектировщиком), там негде было спрятаться. Одна надежда на его смекалку, возможно, он успел где—нибудь укрыться. Но, когда я пришла к маминой больнице, меня ждало разочарование: от нее остались руины. Так же дело обстояло и со стройкой отца. Я долго ходила по ближайшим окрестностям, я мечтала о том, что меня вдруг окликнет папа, живой и здоровый, но сказки не произошло.

Я вернулась к мальчикам на закате. Я все же буду ждать, я не хочу верить, что родителей больше нет. Они вернутся обязательно. А пока нужно подумать о пропитании. Я нашла пару сухих одеял, когда бродила в поиске мамы и папы. Завернув в них Лео и Лукаса, я уложила их спать, а сама, зарядив винтовку и настроив прицел, отправилась на поиски еды.

Побродив как минимум два часа в тщетных поисках, я неожиданно наткнулась на склад. Скорее всего, там были консервы, но было препятствие: он охранялся вооруженными людьми. Там образовалась небольшая община, и едой они делиться были не намерены. Я, скрываясь в темноте и двигаясь как можно тише, обошла склад по всему периметру, выискивая альтернативный вход. Я нашла вентиляционный люк – значит, в этом складе есть небольшие шахты, отлично! То, что надо: по лазанью в шахтах я уже профи. Я присела недалеко от склада прямо на землю и стала дожидаться глубокой ночи. Когда четыре вооруженных мужчины стали клевать носом, я встала и направилась к люку. В него я забралась легко, но винтовку пришлось оставить снаружи в кустах: она мешала передвигаться. Я ползла по узкому проходу минут десять, пока не услышала голоса: разговаривали мужчина и женщина. Я двинулась в сторону говоривших. Когда я подползла к решетке, моим глазам предстала просторная комната, до отказа забитая разными консервами. Мой желудок тут же заурчал, реагируя на мое слюноотделение. Я была очень голодна, но в первую очередь нужно покормить мальчиков. Двое людей, которые переговаривались о том о сем, ушли, чтобы сменить караул. Едва их голоса затихли вдалеке, я толкнула решетку ногой и влезла в комнату. Я затолкала в рюкзак как можно больше банок, он едва застегнулся. С полным рюкзаком обратно я возвращалась медленнее, каждую секунду ожидая, что кто—нибудь обнаружит пропажу и поднимется тревога. Знаю, это был иррациональный страх, ведь консервов там не счесть и совсем маленькое их отсутствие даже не заметят, но я ничего не могла с собой поделать.

К Лео и Лукасу я вернулась на рассвете, меня едва держали ноги, я была вся исцарапана, в синяках, жутко слипались глаза, я на силу держала их открытыми, но оно того стоило. Когда близнецы проснулись, я подала им открытые ножом банки с тунцом. Смотря, как они уплетают банку за банкой, как блестят их глаза от удовольствия, я наконец смогла расслабится. Сил поесть самой уже не было, я отключилась. На следующий день я отвела мальчиков к источнику питьевой воды нашего города, реке Тиете: нам надо было отмыть всю грязь, что была на нас. Предварительно я вернулась в небоскреб, который нас спас, и прошлась по верхним этажам в поисках одежды. Этого добра было много, я забила чистым бельём и верхней одеждой для себя и мальчиков две спортивные сумки, которые нашла тут же, еще прихватила с собой туалетные принадлежности и средства гигиены. Мы помылись в реке с наслаждением, словно это было горячее джакузи. Когда ты теряешь все привычное, радуют даже такие мелочи жизни.

Я повадилась навещать тот склад через каждые три дня, меня ни разу не обнаружили, мальчики приобрели здоровый цвет лица за счет умеренного питания. Они меня беспрекословно слушались и ни в чем не перечили. Лукас был очень заботливым малым: он всегда укрывал меня, когда я засыпала, уставшая после ночных вылазок, он обнимал меня, когда я становилась грустной из—за родителей. Сами мальчики не заикались о маме с папой: им было страшно знать правду, они предпочитали неведенье.

***

К концу третьего месяца консервы на складе закончились. Еда закончилась практически у всех выживших, так как основную часть продуктов смыло, а тех крох, что оставались, едва хватило на эти месяцы. Люди стали выходить из своих укрытий в поисках еды, я прекратила свои выползки по ночам: с каждым днем на улицах города становилось все опасней. Люди безумствовали от голода, иногда мы с мальчиками, сидя в своем подвале, слышали истошные человеческие крики, словно кого—то убивали, по телу бежали мурашки, а сердце тревожно замирало от страха. Мы снова начали голодать. Я уже потеряла всякую надежду на возвращение родителей. Теперь у близнецов была только я, и я должна была спасти их от этого кошмара, чего бы мне это ни стоило.

Пересилив свой страх, я всё—таки вышла на улицу ночью: нужно было раздобыть еды для мальчиков. Прихватив винтовку, я отправилась на окраину города, в небольшой сгусток нашего тропического леса. Я планировала подстрелить хоть какую—нибудь живность. Когда я добралась до назначенного места, прошло уже более двух часов. Я прилегла на живот на небольшом возвышении, настроила прицел, прикрутила глушитель, который шел в комплекте с винтовкой, и замерла в ожидании. Первая моя жертва появилась на рассвете – птица цесарка, по виду она напоминала домашнюю индюшку и была довольно крупной. Я подстрелила ее, не моргнув глазом. Быстро ощипав ее прямо на месте, я забросила тушку в рюкзак.

***

Я нашла метод пропитания – охоту, но мне становилось все страшнее и страшнее выходить на улицу: люди сошли с ума окончательно и стали беспричинно нападать друг на друга. Те, у кого еще оставался здравый смысл, предпочитали прятаться. В таком кошмаре прошло еще три месяца. Я как можно реже выбиралась наружу. На улицах стали появляться новые трупы, теперь уже зверски убитых людей.

По ночам я раздумывала о дедушке с бабушкой, которые жили в горах на Аляске: возможно, у них там не все так плохо и дедушка с бабушкой живы. Я думала о том, чтобы отправится к ним, но еще не решалась на эту авантюру.

Спусковым курком для моего решения тронуться в путь на Аляску стала моя последняя вылазка на охоту. Я снова подстрелила птицу. На этот раз я не знала ее названия, но это было не важно, главное – есть еда. Когда я вернулась в город, то едва не столкнулась лицом к лицу с неприятной компанией. Они громко кричали, ругаясь. Я успела шмыгнуть в подворотню, когда из—за угла вышла шайка оборванных мужчин. Я насчитала девятерых взрослых мужчин и четырех молодых парней, последние тащили за собой двух сопротивляющихся женщин. Они были полностью обнажены, их тянули за волосы по асфальту, но не это было страшно – чудовищное произошло дальше. Трое мужчин приволокли котел большого размера. Наполнив его водой из бутылок, они стали разводить костер, а остальные тем временем оттащили одну из женщин чуть вперед. Я увидела в руке у одного из парней железную биту. Он шагнул к визжавшей женщине и, замахнувшись, опустил биту на ее голову. Раздался треск черепа. Он ударял снова и снова, пока не размозжил ей голову окончательно. Никто никак не реагировал на происходящее, они просто стояли и наблюдали за этим с голодным блеском в глазах. Рядом с парнем с битой появился второй, с топором в руках, до меня стала доходить вся суть происходящего. Мои ноги ослабли, и я осела на землю. Парень, не колеблясь, занес топор и начал рубить мертвую женщину на части; другая истошно вопила, пытаясь вырваться: ее ждала та же участь. Мой живот закрутило, меня вырвало несколько раз. Спазмы никак не хотели покидать меня, это было непостижимо уму, до какой степени надо сойти с ума, чтобы есть себе подобного, каннибализм – страшная вещь. Я кое—как справилась с вновь подкатившей тошнотой и поднялась на нетвердые ноги. Я ушла незамеченной: они были слишком увлечены готовкой этой несчастной женщины.

Когда я вернулась, я едва сумела приготовить птицу для мальчиков, но, не могла смотреть на пищу. Когда я их покормила, я рухнула на холодный пол и невидяще уставилась в никуда. В моей голове заработали шестерёнки. Надо было срочно убираться из этого проклятого города, оставаться здесь больше невозможно и нет смысла. Значит, решено: Аляска.

Мы выдвинулись в дорогу через день, снова в ночь: так было безопасней, темнота нас укрывала. Я собрала необходимое на первое время в два рюкзака: один несла я (тот, что потяжелее), а полегче несли мальчики, периодически меняясь. Дальше мы будем все добывать по возможности и мере необходимости.

Мы шли уже четвертый день, по ночам, пока мальчики спали, я оберегала их сон, не сомкнув глаз. Днем спала я, пару часов, не больше, прежде поставив мальчиков на караул. Даже во сне я не выпускала винтовки из рук. Мы шли через лес. Я определяла стороны света с помощью прихваченного мной компаса, нам нужно было следовать на северо—запад, бабушка с дедушкой жили на острове Атту.

На шестой день мы наткнулись на людей. Я вовремя заметила дым. Спрятав мальчиков, я поближе подошла к лагерю: мне нужно было определить, что за контингент людей здесь обитает. Я могла бы обойти лагерь, но не хотела сбиваться с курса. Когда я подобралась ближе, почуяла сладкий запах жареного мяса. Я не подходила слишком близко, присела на корточки и приложила винтовку к плечу, наблюдая за лагерем в прицел: там было человек пять, не больше. Я уже было подумала, что эти люди безопасны: уж больно расслабленно—спокойно они себя вели и среди них была молодая женщина. Ошиблась: когда я перевела прицел на костер, то увидела, что там жарится вовсе не убитое животное, а кусок человеческого тела, а именно нога. Меня снова замутило: да что же это?! Теперь каннибалы повсюду?! Неужели проще убить своего, чем поохотиться и добыть себе дичь?! В этот раз я не собиралась пускать все на самотек. Приняв лежащее положение, настроила прицел и взяла первым на мушку самого крупного из мужчин. Я сняла его выстрелом в голову, он упал замертво, не успев даже вякнуть. С холодным расчетом я убивала их одного за другим, пока они в суматохе носились по кругу. Я не пожалела даже женщину. Эти люди больны, и следующей их жертвой может стать невинный ребенок. Когда все закончилось, я вернулась к мальчикам и приказала не смотреть в сторону лагеря, когда мы будем проходить мимо. После этого я натыкалась на аналогичные лагеря еще два раза, и оба раза поступала так же, как и в первый.

***

Мы находились в лесу уже вторую неделю, когда в ловушку попала я. На этот раз слежку вели за мной, я не успела среагировать и выхватить винтовку или ножи, когда нас тихо окружили четыре мужчины. Один из них бросился на меня моментально, повалив на землю и заломив мне руки за спину. В ближнем бою я была ноль без палочки, не умела драться (к сожалению, этому отец меня не научил), но я не сдавалась. Я брыкалась и кусалась, пока не получила кулаком по голове. Теряя сознание, я увидела как моих мальчиков связывают, попыталась вырваться из одолевающей темноты, но это было бесполезно.

Когда я пришла в себя, солнце уже садилось. Едва открыв глаза, тут же села, руки были связаны за спиной, а веревка от них тянулась к дереву. Я услышала гнусное хихиканье одного из мужчин:

– Смотрите—ка, ребята, наша дикая кошечка пришла в себя. Ух и развлечемся мы сейчас с тобой, крошка!

Я молчала: не было смысла молить о пощаде. Я скосила глаза вправо, где к другому дереву были привязана близнецы, они смотрели на меня перепуганными глазами. Я ободряюще им улыбнулась. Я отвела от них взгляд, когда почувствовала, как меня дернули за лодыжку, подняла голову и встретилась с плотоядным взглядом одного из мужчин.

– Ну что, крошка, готова? Я буду твоим первым.

Мои глаза расширились, когда до меня дошел смысл его слов, я отчаянно замотала головой и задом отползла к дереву, но это не спасло, эта сволочь легко навалился на меня всем своим телом под улюлюканье и свист его дружков. Лео и Лукас запричитали, прося отпустить меня. Мужчина потянулся своими грязными руками к пуговице на моих камуфляжных брюках, я, недолго думая, лягнула его ногой в челюсть, он взревел:

– Ах ты сука! Мразь! Я мог бы быть с тобой нежным, но теперь ты получишь свое, маленькая шлюшка.

Он сел на меня верхом и склонился ко мне, обдавая меня зловонным дыханием. Я не успела увернуть голову – его противные слюнявые губы прижались к моим, он попытался раздвинуть мои плотно сжатые губы языком. Но я со всей силы, до крови, укусила его за губу, не собиралась сдаваться, буду бороться до последнего, он меня не получит, лучше я умру! Он зарычал и со всей силы ударил меня по лицу, я почувствовала, как мой рот наполняется кровью.

– Ну, тварь, ты напросилась, будет очень больно. – Одной рукой он рванул на мне рубашку, обнажая мое тело, другой он все—таки расстегнул мои брюки.

Он повернулся к наблюдавшим за нами дружкам:

– Ребятки, помогите стянуть с нее штаны: уж больно прыткая она, самому не справиться.

Когда с меня срывали брюки, я брыкалась и пиналась, но тщетно – я осталась в одних трусиках и лифчике. Он развел мои ноги широко в стороны, пристраиваясь между ними. Двое других держали меня за ступни. Лукас и Лео неистово кричали мое имя, мне было жаль, что все это происходит на их глазах. Ублюдок потянулся к моим трусикам, я зажмурила глаза, готовясь к неизбежному, но я не лежала смирно, продолжала дергаться и выворачиваться.

Неожиданно немного в стороне я услышала вежливое покашливание, а затем раздался приятный мягкий голос:

– Мужики, и не стыдно вам вчетвером на одну малюсенькую девочку? Ай—яй—яй! Может, отпустите малышку?

Мы все повернули головы на хозяина голоса. У края поляны, где мы находились, стоял высокий стройный парень, примерно лет двадцати. Рядом с ним стояла женщина, на вид ей было около сорока, у нее в руках был дробовик, и целилась она им прямо в моего насильника. Мужчины подскочили и дернулись было к своему оружию, которое лежало у костра, но не тут то было, женщина сделала шаг вперед, в то время как парень продолжал расслабленно стоять на месте. В ее губах дымилась сигарета, она перекидывала ее туда—сюда, слегка прикусывая:

– Плохая идея, ребятки, лучше бы вам не рыпаться. – Насмешливо произнесла она, но глаза её оставались серьезными.

Компания этих нелюдей замерла на месте: никто не хотел стать жертвой дробовика. Не отводя глаз от мужиков, она кивнула в мою сторону:

– Деточка, ты как?

Я села, согнув мои нудящие от боли ног, в коленях, прижимая их как можно ближе к телу, пытаясь хоть как—то прикрыться:

– Все нормально, они не успели сделать главного. – прошептала я, смаргивая слезы.

Я шарахнулась в сторону, когда рядом со мной на корточки присел парень. Он подошел совершенно бесшумно, он что, перелетел по воздуху? Я встретилась с его светло—карими глазами, они напоминали по цвету янтарь.

– Не бойся, малышка, я не причиню вреда, просто позволь тебя развязать, хорошо?

Я кивнула, говорить не хотелось; единственное, что меня сейчас волновало, – это мои напуганные мальчики. Как только мои руки были свободны, я подняла брюки и надела на себя. Рубашку надевать было бессмысленно: от нее остались лишь лоскутки. Перед моим носом появилась футболка с длинными рукавами. Я вскинула голову: ее мне протягивал янтарноглазый, при этом он смотрел только в мои глаза, никуда больше, и он был голый по пояс.

– Я верну ровно через пять минут, – пробормотала я, надевая на себя его кофту.

– Не торопись, мне не холодно.

Я проигнорировала его последнюю фразу и бросилась к мальчикам. Быстро их освободив, долго осыпала их поцелуями, они жались ко мне и плакали, я успокаивала их, шепча, что теперь все в порядке. Несколько минут спустя я освободила мальчиков от своих объятий, нужно было переодеться. Я подошла к своим вещам. Выхватив первую попавшуюся кофту, я быстро стянула футболку парня и надела свою. Не дойдя до него несколько шагов, я кинула его футболку ему обратно, он поймал ее и тут же надел.

– Спасибо. – Проговорила я, смотря куда угодно только не на него.

– Не за что, малышка.

Я нахмурилась: это прозвище уже стало меня раздражать. Через секунду один из мужчин сделал ошибку: он рванул к своему оружию, но спутница янтарноглазого бдела: раздался выстрел, и мужчину отбросило на несколько метров в сторону. Другие тоже дернулись в стороны, в этот раз среагировал парень: он сделал подсечку одному, а другому ударил в челюсть ногой с разворота. Черт возьми, кажется, я повстречала Брюса Ли! Парень дрался с тремя оставшимися мужчинами одновременно, женщина же наблюдала за всем этим со скучающим видом. Я смотрела во все глаза, это было действительно круто, он словно танцевал – так грациозно двигался. Я перевела взгляд на мальчиков: они забыли обо всем и смотрели на него в немом восхищении. Кажется, у них появился новый кумир.

Через несколько минут все трое валялись на земле без сознания, а у новоявленного Брюса Ли едва сбилось дыхание. Он начал связывать поверженных, в то время как я подошла к женщине:

– Меня зовут Алекс. Спасибо за то, что спасли нас с мальчиками.

Она посмотрела на меня, прищурив свои голубые глаза. Она была среднего роста, худощавая, но спортивная, с русыми волосами и легкими веснушками на лице. Сигарета не покидала ее рта – при ближайшем рассмотрении это оказалась самокрутка.

– Деточка, не стоит благодарности, мы не могли просто пройти мимо. – Хрипловато ответила женщина.

– Могли бы, но не прошли. Сейчас, в это неспокойное время, это редкость, я вообще за эти шесть с половиной месяцев встречала только одного достойного человека, но он мертв, к сожалению.

– Да я знаю, люди стали как звери, а то и хуже, – женщина тяжело вздохнула, – но не стоит мести всех под одну гребенку, остались еще хорошие люди на этой планете.

Я склонила голову. Одни из таких хороших людей – наши бабушка и дедушка, я все сердцем надеюсь, что с ними все в порядке, я просто не имею представления, куда мне идти дальше, если их нет в живых.

– А куда ты направляешься, малышка? – раздалось у самого уха.

Я подпрыгнула на месте от испуга: снова он бесшумно подобрался, словно большая дикая кошка. Я сердито глянула на него, он, напротив, самоуверенно улыбался; мои мальчики были по бокам от него и смотрели на него влюбленными глазами.

– Я Алекс, – я втянула воздух сквозь зубы, начиная раздражаться, – не малышка, не крошка, не мелкая и тому подобное.

– Приятно познакомиться, Алекс. Я Эйтор, можно просто Тор, а это моя подруга Виктория.

Я перевела взгляд на Викторию.

– Для тебя, деточка, я просто Тори.

Я хмыкнула:

– Забавно: Тор и Тори, словно читаю комиксы «Marvel», – и снова вернула взгляд на парня. – Пожалуй, лучше Эйтор.

– Ты не ответила, куда вы направляетесь?

– На Аляску: там мои родные. Я надеюсь, что они живы, мне больше некуда податься.

Я обошла Эйтора, подняла свой рюкзак с земли и закинула на одно плечо, на другое я повесила винтовку, потом собрала свои разбросанные ножи и снова расфасовала по местам. За всеми моими манипуляциями молча наблюдали Эйтор и Тори.

– Зачем тебе столько ножей, Алекс? – спросила Виктория.

– Это мое оружие.

Эйтор ухмыльнулся:

– Хочешь сказать, что знаешь, с какой стороны брать в руки метательный нож?

Его насмешливая интонация разозлила меня не на шутку. Хоть он меня и спас – не один, с Тори, – тем не менее он был жутко раздражающим. Я снова скинула рюкзак на землю: что—то доказывать на словах и спорить до хрипоты я не собиралась. Следом за рюкзаком на землю легла винтовка. Моей целью был Эйтор, он как раз удобно прислонился спиной к дереву, свои мускулистые руки он сложил на груди и ядовито мне улыбался. Я улыбнулась в ответ и дала ему лишь одно предупреждение:

– Не дергайся!

Я выхватила ножи из задних карманов и метнула два одновременно, они с точностью воткнулись на уровне его головы, по обеим сторонам. Он опустил руки и выпрямился, улыбка моментально слетела с его губ:

– Ты что, рехнулась?! А если бы промазала?! – В запале закричал он.

– Ты был бы мертв, но я не промахиваюсь, Эйтор. – Я отвечала спокойно, с легкой улыбкой на губах.

Он сверлил меня злобным взглядом, но ещё там, в его глазах, мелькнуло восхищение, и я самодовольно ухмыльнулась. Что, съел?! Я не отводила от него глаз, смело смотря в его пышущее возмущением лицо.

Я заметила, что его внешность необычна. Он был довольно смуглым, каштановые волосы, полные твердые губы, глаза – они были экзотические, в нем словно присутствовала кровь американских индейцев. Они были большими, миндалевидными, с длинными пушистыми ресницами. Он был красивым и знал об этом. Я не смогла сдержать своего любопытства (я всегда говорила все в лоб, язык мой – враг мой):