Текст книги "Дорога смерти"
Автор книги: Анни Эминеску
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Меня подергали за рукав. Я повернул голову: Алекс стояла возле меня, но смотрела в другую сторону. Я проследил за ее взглядом и чертыхнулся: в нескольких шагах от нас стояла собака, исхудавшая и потрёпанная; но не это привлекло наше внимание, а то, что она обгладывала человеческий череп. Алекс содрогнулась всем телом, стоящий сбоку от нее Леон теснее прижался к ней и всхлипнул. Алекс отвернула его голову от этого неприятного зрелища. Собака вскинула голову и посмотрела на нас. Я выхватил пистолет и направил на нее, псина зарычала и кинулась в нашу сторону. Тэй тоже зарычала возле меня, готовясь к атаке. Наплевав на то, что я произвожу жуткий шум и тем самым привлекаю ненужное внимание, я выстрелил, поражая собаку пулей в центр лба.
—За что же вы так нашу Шенни? Обидели милейшее создание…
Мы все разом повернули головы на голос, каждый вытаскивая свое оружие. В центре дороги стоял мужчина лет пятидесяти, седой, что странно – ухоженный. На нем вроде была одета ряса – он священник? На его губах играла прохладная улыбка. За его спиной скопилось около пятнадцати мужчин, у каждого в руке было оружие, но ни у кого огнестрельного, только ножи: кухонные, охотничьи, – у парочки даже были топоры и деревянные биты. Я окинул всю компанию цепким взглядом.
– Мы не хотим проблем, просто дайте нам уйти, – произнес я ледяным тоном.
Священник (если это был он) сделал шаг вперед:
– О, ну что вы! Можете погостить у нас. – Он перевел взгляд с меня на Алекс, потом на Тори и брезгливо сморщился. – Но только вы с мальчиком. Отдайте нам своих женщин! Их место в аду, все несчастья от них!
Я опешил: он что серьезно? Нет, он явно не шутил. Его брови нахмурились, он кидал ненавистные взгляды на наших девочек. Я подавил свое удивление и заговорил:
– Вы о чем?
Священник перевел взгляд снова на меня:
– Женщины – исчадие ада. Они посланы на землю извращать нас, творить зло, подталкивать на самые страшные грехи. Даже Ева предала Адама, соблазнила на грех, искушая. С нее все началось. Все беды от них, от этих мерзких тварей! Неспроста Господь послал нам этот ужас, эту катастрофу, это предупреждение, знак свыше: мы должны избавить мир от паразитов под названием женщины!
Тори, я и Алекс переглянулись: мы попали в лапы сумасшедшего проповедника вроде тех, кто раньше, в нормальное время, предсказывали конец света, крича о нем во всю глотку на улице, пытаясь привлечь внимание проходящих. Такие могли собирать целые секты, и мы так «удачно» столкнулись с одной из таких сект. Я кивнул Алекс и Тори. Так просто нас не выпустят из этого города – придется бороться. Нас меньше, но мы проворней и обучены.
Сбросив рюкзак и спальник на землю, я посмотрел на Тэйни, сидящую у моих ног:
– Тэй, охраняй Лео.
Тэйни вильнула хвостом и подошла к Леону. Мы втроем сделали несколько шагов вперед. Священник понял все без слов:
– Ну, это ваш выбор.
Он махнул рукой и стоящие за его спиной рванули на нас. Алекс начала стрелять первая. Она была самым лучшим стрелком из нас, поэтому, окликнув ее, я кинул ей и свой пистолет, а сам вытащил из—за спины свой самурайский меч. Меня окружили сразу несколько парней. Алекс продолжала отстреливаться, никого не подпуская близко к себе и Леону (он был прямо за ее спиной), Тори тоже пока стреляла, но в ее другой руке уже был наготове охотничий нож.
Я пошел в атаку: ударив одного ногой с разворота в грудь, я лихо извернулся от другого, который пытался снести мне голову топором – мощное оружие, но тяжёлое, замедляет движения. Пока он замахивался во второй раз, я одним движением перерезал ему глотку – кровь брызнула фонтаном, заливая мое лицо и одежду. Вот ведь дрянь, я задел артерию! Я психанул и развернулся к другим противникам. Одному из придурков я начисто снес голову, сам не понимая, как это у меня вышло. Стало немного не по себе от обилия крови, окружавшей меня. Еще один умник попытался напасть на меня исподтишка. Я присел на корточки и полоснул мечом по его ногам – он вскрикнул и рухнул перед моим лицом. Я выхватил охотничий нож и всадил его ему в живот.
Было тяжело, я начал уставать. Выстрелы затихли. Краем глаза я заметил, что Алекс мечет ножи, Тори дерётся, как ниндзя, раскидывая соперников направо и налево. Лезвие ее ножа мелькало очень быстро, никто не мог ее зацепить, а вот Алекс уже задели: ее плечо кровоточило, что говорило о том, что она пропустила чей—то удар, её ранили. Священник стоял в стороне, и если вначале на его лице была самодовольная улыбка, то сейчас она слетела совершенно. Вокруг него образовалась резня. Мы побили половину – я лишь надеялся, что к ним не придет подкрепление в скором времени.
Я разделался со своим последним соперником и поспешил на помощь к Алекс. Ее хорошо полоснули ножом по предплечью: рукав куртки покраснел и намок, губы Алекс побледнели от потери крови. Я забеспокоился не на шутку. Рыча, как зверь, я бросился на мужчин, что ее окружили. С яростью, кипевшей в крови, я разобрался с ними в считаные минуты. Тори тоже положила всех, ее окружало несколько тел. С затруднённым дыханием, с бешенством, горящим в её глазах, она направилась к единственному выжившему. Душевнобольному проповеднику. Тори слегка прихрамывала: все—таки ее зацепили. Но это неудивительно: все же она не неуязвима. Я подошел к Алекс, позволяя Виктории самой разобраться с чокнутым. Была задета её женская гордость – думаю, проповеднику не поздоровится. Вернее, ему конец.
Алекс штормило из стороны в сторону. Я подхватил ее на руки и понес к ближайшему дому. Распахнув ногой дверь, я вошёл внутрь. Дом был пуст, внутри царил погром. В углу одной из комнат я нашёл стол. Уложив на него Алекс, я аккуратно стянул с неё куртку и рубашку. Рядом со мной встал Леон, он обеспокоенно смотрел на Алекс. Она протянула здоровую руку и, обхватив его ладошку, слегка её сжала:
– Все хорошо, Лео, это просто царапина, я буду в порядке. Пойди, пожалуйста, с Тэйни: постерегите вход в дом. Если на улице появятся еще люди, кричи нам, но не выходи за порог, хорошо?
Леон кивнул и, позвав Тэй, пошел к входной двери. Я проводил их взглядом. Как только они скрылись, я вернул глаза к Алекс:
– Все отстойно, малышка. Тебя очень глубоко порезали. Нужно накладывать швы: рана не затянется сама по себе, слишком широко расхождение краев. Или придется прижигать, потому что я сомневаюсь, что у Тори в рюкзаке есть набор швеи – впрочем, как и у тебя.
Алекс побледнела еще сильнее. Сглотнув, она разлепила пересохшие губы:
– Прижигай, я вытерплю…
В комнату вошла Тори. Быстро оценив ситуацию, она накинула куртку на оголённое плечо Алекс и повернулась ко мне:
– Я поквиталась с псевдопроповедником. Но прежде я узнала, что в городе нет ни одной женщины: половина сбежала, когда он приобрел власть со своей бредовой проповедью о женщинах ада, другую половину они перебили – сожгли, как ведьм на костре. Также с той половиной, что сбежала, ушло множество мужчин – здесь остались пара—тройка десятков, но многие погибли от голода и болезней. Еще я узнала, где находится берлога этого фанатика. Пойдемте туда: думаю, там мы найдем все удобства, чтобы заняться раной Алекс.
Дом оказался в пятнадцати минутах ходьбы от места резни. Все это время я нес Алекс на руках: ей становилось хуже, на лбу появилась холодная испарина. Тори пнула хлипкую дверь, ногой выбивая замок. Я снова уложил Алекс на кухонный стол. Тори вывела Леона в другую комнату.
Через минуту она вернулась с бутылкой китайской водки. Я вопросительно вскинул бровь. Тори пожала плечами:
– Я немного попытала женоненавистника, прежде чем отправить в ад, которого он так боялся, вот он и выдал мне свои небольшие секреты.
Тори подошла к Алекс. Приподняв ее, она поднесла горлышко бутылки к губам Алекс:
– Давай, детка, выпей. Тебе это нужно – вместо обезболивающего. Выпей как можно больше.
Алекс сделала пару глотков и тут же закашлялась. Немного отдышавшись, она снова сделала несколько глотков, которые пошли уже легче. Так Тори споила Алекс четверть бутылки. Зеленые глаза Алекс пьяно загорелись, она хихикнула и повелительно махнула мне здоровой рукой.
– Давай, Эйтор, приступай, я готова. Не впервые мне прижигать рану, – пробормотала она заплетающимся языком.
У кого—то завтра, помимо боли в руке, будет жуткое похмелье… И «не впервой прижигать рану»? Интересно… Этого она мне не рассказывала, хотя я замечал на ее левой кисти шрам от ожога. Выясню подробности позже.
Накалив лезвие ножа докрасна, я подошел к Алекс. В ту секунду, когда я заглянул в ее глаза, затуманенные алкоголем вперемешку с болью, я понял, что не смогу сделать это собственными руками. Я передал лезвие Тори:
– Давай ты прижигай, а я буду удерживать Алекс: непроизвольно она все равно начнет сопротивляться.
Алекс подняла отяжелевшие веки и взглянула на меня с мольбой:
– Пожалуйста, дай мне что—нибудь закусить. Я не хочу, чтобы мои вопли слышал Леон, он испугается.
Я обежал кухню взглядом, но ничего путевого не обнаружил. Расстегнув пряжку ремня, я вытащил ремень из шлевок своих джинсов и, сложив его в два слоя, дал прикусить его Алекс. Она благодарно кивнула. Тори уже во второй раз нагрела лезвие ножа и, обильно полив на рану Алекс водкой, отчего малышка вздрогнула и сжала зубы, поднесла лезвие к ране. Я оседлал Алекс и пригвоздил ее запястья к поверхности стола.
– Будь сильной, малышка, – прошептал я и поцеловал её в висок.
При первом же прикосновении Алекс выгнулась и завизжала сквозь сжатые зубы. Через секунду она обмякла и потеряла сознание, что было к лучшему. Комнату наполнил запах горелой кожи, отчего меня замутило; на красивом теле Алекс появлялось все больше шрамов. Когда мы закончили, Алекс так и не пришла в себя.
Как бы ни было нам удобно в этом доме, я не смог оставаться в нем дольше, чем следовало. Согласовав этот вопрос с Тори, мы пришли к единому решению убираться отсюда. Но прежде я обчистил дом фанатика, а Тори вышла за пределы дома, чтобы найти что—то полезное там. Среди того, что я прихватил, было две бутылки виски «Jack Daniel’s» и одна бутылка текилы. Ну и, конечно, то, что осталось от китайской водки. Тори вернулась через полчаса с новым охотничьим рюкзаком, забитым чем—то до краев. Подхватив бесчувственную Алекс на руки, я пошел к выходу. Мы выбрались из этого проклятого городка быстрее, чем вошли в него.
Мы устроили лагерь в трех часах пути от города. Алекс глубоко спала; Леон, вымотанный скорее морально, чем физически, тоже отключился, едва я расстелил ему спальник. Как только я убедился, что с Алекс все в порядке, я присел рядом с Тори у костра. Протянув руку, я несильно надавил на колено ее правой ноги, на которую она прихрамывала. Тори дернулась и втянула воздух сквозь сжатые зубы:
—Ты чего творишь, Эйтор?!
Я передвинулся и встал перед ней на колени:
– Твоя нога повреждена. Дай мне посмотреть, что у тебя там.
Тори, как я и ожидал, заупиралась, уверяя, что это всего лишь ушиб, ничего более. Не слушая её причитаний, я задрал штанину её широких брюк. Её колено распухло; несомненно, был ушиб, но еще, помимо этого, была выбита коленная чашечка. Я поднял взгляд на Викторию:
– Тори, надо вправить колено, иначе через день—другой ты не сможешь ходить. Но я не знаю как…
– Я знаю, Эйтор. Просто следуй моим инструкциям, и все у нас получится. И надо будет немедленно перетянуть колено бинтом. У нас ведь остались бинты?
Я кивнул и придвинулся ближе к тёте:
– Говори, что делать.
Тори проинструктировала меня. Я сделал все, как она говорила, но тем не менее, когда я делал последний рывок, чтобы коленная чашечка встала на место, Тори вскрикнула. Я перепугался, что сделал что—то не то, и тут же отнял свои руки от ее ноги:
– Только не говори, что я сделал хуже, Тори.
Я с тревогой посмотрел в её серо—голубые глаза. Тори усмехнулась. Её лицо побледнело, а над верхней губой появилась испарина.
– Все нормально, ты сделал все как надо, просто это не очень—то приятно. Теперь перетяни мне ногу, и я, пожалуй, вздремну.
– Только не вздумай терять сознание, тетушка, – тихо произнес я, бинтуя её ногу.
– И не собиралась. Мне просто нужно отдохнуть.
***
Алекс проснулась глубокой ночью. Я сидел у костра, когда услышал её тихие стоны. Я незамедлительно подошёл к ней. Она приподнялась, опираясь на здоровую руку, и я тут же уложил ее обратно:
– Лежи, не нужно вставать. Скажи, что тебе нужно, и я принесу.
Алекс была все еще бледна, ее глаза были замутнены болью, но она попыталась улыбнуться:
– Я хочу много сладкого – очень много. И желательно шоколада. Принесешь?
Алекс неисправима. Даже в таком состоянии она пытается меня поддеть. Я хохотнул и потрепал ее по макушке. Она нахмурилась: она ненавидела, когда я так делал.
– Прости, малышка, но это из разряда «Миссия невыполнима».
Алекс усмехнулась:
– Ну, тогда, может, ты перевоплотишься, я не знаю… в супермена? Облетишь нашу дерьмовую планету за секунду и найдешь мне хотя бы обезболивающее?
Я склонился к Алекс и нежно, протяжно поцеловал в сухие потрескавшиеся губы.
– Это все, что я могу дать тебе на данный момент, Алекс. Подойдет как замена обезболивающему?
– Нет, обезболивающему – нет, а вот вместо шоколада вполне сойдет.
– Всего лишь сойдет? – Я обижено вздохнул.
– Будет прекрасно, если ты повторишь. Тогда я точно забуду о шоколаде.
Через несколько минут Алекс снова уснула. Я прилег рядом, согревая её своим теплом. Я так устал от этого длинного путешествия, мне хотелось наконец нормального пристанища, где Алекс, Лео и Тори будут под защитой, хотелось, чтобы у Алекс больше не появлялось ни одного нового шрама – как на теле, так и в душе. Я посмотрел на спящую Алекс, провел пальцем по её щеке. Она завозилась и теснее прижалась ко мне. Когда же мы будем вот так лежать в своей кровати? Будет ли у нас спокойная, надежная жизнь? Так хотелось верить в лучшее.
***
На следующий день, несмотря на неудовлетворительное состояние Алекс, мы все же продолжили путь: нам надо было уйти подальше от того жуткого места.
Пару часов Алекс шла вполне бодро. Леон находился рядом с ней, он не спускал с неё глаз, волнуясь, из—за чего несколько раз хорошенько споткнулся и едва не разбил себе нос. Тэйни, чувствуя состояние Алекс, тоже не отходила от нее. Вскоре я заметил, что Алекс начало шатать. Она выбилась из сил, но упорно молчала и шла вперед. Я подошел к ней и без предупреждения подхватил на руки. Она пискнула, обхватив меня за шею одной рукой, и укоризненно посмотрела в мои глаза:
– Я вполне могу идти сама. У меня ранена рука, а не нога, Эйтор.
Я чмокнул ее в упрямо сжатые губы:
– Я знаю, но ты потеряла много крови, ты ослаблена. Так что давай не будем строить из себя супергероев, к которым ты так привязана, и молча, в согласии, пройдем дальнейший путь. По рукам?
Алекс наконец перестала упираться и нежно мне улыбнулась:
– По рукам. И я не привязана к супергероям. Просто в свое время я любила читать комиксы.
Я удивлённо вскинул брови:
– Да—а—а? А я—то думал, этим увлекаются только парни.
Алекс уткнулась носом мне в плечо:
– Ну, отец очень любил комиксы, у него была коллекция. Наверное, это передалось по крови.
– Ясно. На самом деле это даже прикольно: моя жена любит комиксы. Когда—нибудь потом будем читать их совместно – в своей уютной гостиной, у горящего камина, с бокалами красного вина в руках.
Алекс подняла голову, наши глаза встретились. Я замедлил шаг, чтобы не упасть вместе с ней. В её зеленых глазах плескалась грусть.
– Мечтаешь? – тихо спросила. – Думаешь, у нас это когда—нибудь будет? Дом, камин, спокойные вечера без ранений, без крови и убийств, жестокости, царящей вокруг?
Я тяжело вздохнул, понимая и принимая её пессимизм:
– Я верю, Алекс: однажды у нас будет все. А если нет – я создам это сам, для нас, чего бы мне это ни стоило.
Алекс коснулась губами моего подбородка, прежде чем опустить голову на мою грудь – туда, где ровно билось мое сердце:
– Я хочу верить, Эйтор, но я не буду возлагать надежды на будущее и мечтать: не хочу больно шмякнуться об землю, когда придется спускаться с небес.
Я поднял голову и посмотрел на Тори: она шла чуть впереди и слышала наш разговор, её глаза выражали грусть и обречённость. Черт возьми! Какого дьявола нас всех угораздило родиться именно в это время?! Почему не раньше, когда было все не так хреново?
22
Алекс стало лучше на четвертый день; Тори совсем перестала хромать, её нога тоже пришла в норму. Была лишь одна проблема: кажется, у Алекс началась глубокая депрессия – она стала подолгу спать, хотя раньше просыпалась вместе с восходом солнца; она совсем не разговаривала, зачастую уходя в себя.
Однажды я подошёл просто спросить, как она себя чувствует, – она сорвалась на меня, её невозможно было остановить.
– Какого… ты постоянно лезешь ко мне со своей заботой, Эйтор?! Я в порядке, понятно тебе?! Оставьте меня все в покое! Я просто хочу побыть одна! Я прошу многого?! – кричала она.
Я поднял руки, сдаваясь:
– Спокойней, Алекс. Я просто спросил о твоем самочувствии, а ты устроила скандал. Хорошо, я просто оставлю тебя в покое, если ты этого хочешь.
Я ушел, сдерживая в себе гнев. Я был зол: не привык, чтобы на меня просто так срывались; но я держался, я понимал, что Алекс просто устала. Через час она подошла ко мне и села рядом на мой спальный мешок. Я посмотрел на нее, ожидая, что она мне выдаст на этот раз, она молчала – долго. Когда я уже подумал, что разговора не состоится, Алекс бросилась ко мне с объятиями. Покрывая мое лицо поцелуями, она не прекращая просила прощения. Я обнял её в ответ, убеждая, что все в порядке и я не в обиде: у каждого бывают тяжёлые дни и нервные срывы.
Через день повторился еще один срыв. На этот раз (впервые за все то время, что мы знакомы) она сорвалась на Леона – за то, что он путался у неё под ногами. Это меня безмерно удивило. Леон, надувшись, отошел от Алекс. Она сердито плюхнулась на землю и, обхватив свои колени руками, уставилась в одну точку. Я не рискнул подойти и попасть под горячую руку. Все было не в порядке, я боялся, что Алекс наконец сломалась, что её дух ослаб, оттуда и эти истерики. Через некоторое время Алекс поднялась и обняла Леона. Она извинялась, крепко прижимая его к себе, а через секунду громко расплакалась, что было ей несвойственно: она плакала очень редко, только в самые тяжёлые для неё времена. Я посмотрел на Тори, которая стояла в нескольких шагах от меня; наши тревожные взгляды встретились, но, помимо тревоги, в глазах Тори светилось понимание. Я приблизился к Алекс. Встав рядом с ней на колени, я расцепил их с ошарашенным Леоном объятья и прижал её к себе, утешая. Алекс рыдала долго и так горько, словно её разрывало от горя на части изнутри, поток слез не останавливался, а я все больше пугался за её психическое здоровье.
– Ну все, перестань, Алекс, хватит. Пожалуйста, успокойся, я беспокоюсь. Что с тобой?
Алекс внезапно прекратила плакать и резко отодвинулась от меня. Она была зла.
—Я порядке. Сколько можно?.. Я не больна! – Порывисто встав, она быстрым шагом отошла в другой конец нашего лагеря.
Я не последовал за ней. К черту! Я устал от её перепадов настроения, всему есть предел.
Я сел у огня. Тэйни, поскуливая, покрутилась рядом, но, как только я протянул руку, чтобы погладить её, она отбежала, тихо прорычав. Тэй потрусила к Алекс и, виляя хвостом, принялась ласкаться к ней. Алекс растаяла и, мягко улыбнувшись, погладила Тэйни. С этого дня Тэйни всегда была с Алекс. Даже когда я звал её с собой на охоту, что она очень любила, Тэй отказывалась, она игнорировала меня и ластилась к Алекс.
Очередной ночью Алекс легла со мной, и я без слов раскрыл для неё свои объятия. Она с благодарной улыбкой улеглась на меня практически всем телом:
– Эйтор?
– Да?
Алекс пошевелилась и положила руку на мое сердце, которое под её ладонью тут же учащенно забилось:
– Я люблю тебя, несмотря ни на что. Просто знай и помни это.
Я поднял руку, провел по волосам Алекс и, приподняв голову, коснулся её макушки поцелуем:
– Я тоже люблю тебя, Алекс, несмотря на все твои закидоны.
Алекс хихикнула – раз, другой, – а потом и вовсе звонко расхохоталась. В другое время я бы порадовался её редкому смеху, но не сейчас.
– Забавно: я тоже люблю тебя, Эйтор, со всей твоей придурью, – успокоившись, произнесла Алекс.
– Да, мы нашли друг друга – двое сумасшедших влюбленных.
Немного помолчав, Алекс выдала мне следующее:
– Кажется, я забыла выпить траву после нашего последнего раза, у дерева.
Её голос был тихим, едва уловимым. Я напрягся:
—Чего—чего?
Я уже начал приподниматься вместе с Алекс, но она толкнула меня в грудь, укладывая обратно:
– Успокойся, я, возможно, ошибаюсь, просто я не помню точно, я тогда была в прострации… Хотя нет, все же выпила, да! Выпила, я не могла не выпить: мой мозг в последнее время, как часы, напоминал о времени приема травы. Так что расслабься, все в порядке.
– Уверена? – С сомнением спросил.
– На все сто.
На следующий день все повторилось: злость Алекс, нервы, психи, срыв, – но, слава богу, на этот раз все прошло без слез. Моей малышке явно требовался психолог.
После очередного словесного нападения на меня Алекс ко мне подошла Тори:
– Что думаешь, Эйтор? Что происходит с Алекс? Есть предположения, мой мальчик?
Я встретился взглядом с серыми глазами тети и помотал головой:
– Только одно: Алекс сломалась, ей нужна психологическая помощь. Я чувствую себя беспомощным, я не знаю, как ей помочь.
Тори достала пачку сигарет и, заглянув в неё, тяжело, протяжно вздохнула:
– Ну вот, сигареты заканчиваются (эти я нашла в том придурковатом городке) – нам нужно скорее дойти до ближайшего поселения. Мне нужен никотин, иначе я сойду с ума без сигарет и стану истеричкой похлеще Алекс.
Тори достала сигарету и протянула мне. Я удивлённо вскинул бровь:
– Я же не курю, ты забыла?
Тори усмехнулась и хитро прищурила глаза:
– Ну, мне просто показалось, что сигаретка тебе не помешает, когда я озвучу свои подозрения насчет Алекс.
Я выпрямился:
– Что за подозрения?
Тори прикурила сигарету. Затянувшись, она перевела взгляд на Алекс, которая уже мирно спала в моем спальнике:
– Я думаю, Эйтор, что ты нарушил свое обещание.
Я изумленно уставился на Тори, не совсем понимая, к чему она ведет и про какое обещание толкует:
– Какое еще обещание?
– То, где ты говорил (цитирую): «Все в порядке, Тори, не переживай: в ближайшее время тебе не придется нянчиться с младенцем.»
Из меня вышибло дух, я замер, сердце екнуло и забилось сильнее втройне.
– Ты хочешь сказать, что, по твоим домыслам, Алекс может быть беременна?
– Я почти в этом уверена. – Кивнула Тори. – Все—таки нянчить мне скоро розовощёкого маленького Эйтора, или Алекс, или, боже упаси, обоих.
– Какие признаки у Алекс? – тихо спросил я, все ещё не веря в предположение тети.
– О, их множество! Самый первый – это её резкие перепады настроения. Раньше я не замечала у неё биполярного расстройства, и она не сломлена: если бы это было так, Алекс бы просто ушла в себя и перестала на все реагировать – она же, напротив, реагирует на окружающее очень активно. Возможно, ты не заметил, но она стала много спать, быстро уставать. Вчера я увидела, как Алекс слизывает с ладони соль. Она вытащила её из твоего рюкзака и насыпала в руку – правда, странное вкусовое предпочтение? А еще она прикрывает нос и кривится, когда ты готовишь и пахнет мясом. Поговори с ней, Эйтор. Узнай, когда у неё последний раз были критические дни.
Я кивнул, ничего не ответив. Я находился в состоянии шока, в душе еще теплилась надежда, что Тори ошибается. Я не мог протянуть до утра: я бы свел себя с ума.
Я подошел к спящей Алекс и разбудил её поцелуями. Алекс медленно распахнула сонные глаза:
– Что случилось, Эйтор?
Алекс поднялась, я сел рядом и, приподняв её, усадил себе на ноги:
– Алекс, есть серьезный разговор. Сосредоточься и ответь на несколько моих вопросов, хорошо?
Алекс с беспокойством заглянула в мои глаза. Её настроение снова изменилось: ложилась она злой, а проснулась мягкой и притихшей.
– Хорошо, спрашивай.
Я удобней усадил Алекс, оборачивая руки вокруг неё:
– Ты хочешь спать, потому что чувствуешь внезапную усталость, слабость? Есть головокружения?
Алекс задумалась:
– Да, всё вместе.
– Так, у тебя появились предпочтения в еде?
– Да, я хочу соли и кислого, хотя я сладкоежкой всегда была… Откуда ты знаешь о еде?
Я вздохнул и зарылся лицом в её волосы:
– Есть недомогания по утрам или в любое другое время?
– На что ты намекаешь, Эйтор?
Я отстранил голову и посмотрел Алекс в глаза:
– Кажется, мы скоро станем родителями, Алекс. Когда у тебя в последний раз были критические дни?
Алекс вскочила, вырываясь из моих рук:
– Ты что, рехнулся?! Какая еще беременность?! Я не беременна. Если тебя насторожило мое предположение о том, что я забыла выпить отвар, успокойся, я… почти уверена, что все сделала.
Тори наблюдала за нами со стороны с легкой полуулыбкой. Я кинул на не сердитый взгляд. Чему она, собственно, радуется? У нас тут намечается катастрофа мирового масштаба, а она ухмыляется! Тори перехватила мой взгляд и подмигнула, отчего я взбесился ещё сильнее.
Я вернул взгляд к Алекс, которая разбушевалась не на шутку. Перехватив её за запястье, притянул вплотную к себе и крепко поцеловал. Она сопротивлялась пару секунд, но в конце концов уступила и ответила на поцелуй. Я отпустил её, когда она затихла.
– Просто подумай об этом, Алекс. Я оставлю тебя наедине с собой. Мне тоже страшно, но я уже принял это, прими и ты: мы в безвыходном положении. – С этими словами я удалился от Алекс.
Я соврал: я не принял это; и мне было не просто страшно – у меня была паника. Я не готов, так же как и Алекс. Я ощущал дикий, всепоглощающий страх перед предстоящим отцовством. Теперь я был на сто процентов уверен: Алекс беременна, никаких «но» не может быть. Я остановился у огня. Боже, я стану отцом в это непонятное, жестокое время, я стану родителем крохи, которому не повезло быть зачатым именно в этот долбаный жизненный период. Я до сих пор считал, что младенцу не место в этой новой жизни, но уже ничего не изменить: мы с Алекс облажались. Я представил маленький комочек, частицу нас, так похожий на Алекс с её упорным, сильным характером, и мое сердце сжалось от нежности к еще не рождённому ребенку… Я вдруг ощутил огромную ответственность за него. Несмотря на все творящееся вокруг, на мой страх, я уже любил этого малыша всем сердцем.
Я почувствовал, как вокруг моего торса обвились руки Алекс. Она прижалась щекой к моей спине, я слышал её учащенное дыхание. Она все поняла и пришла к тому же выводу, что и мы с Тори. Я положил свои руки поверх её, приободряющее сжимая их.
– Я беременна, Эйтор. Ты не ошибся. Все признаки налицо, и у меня задержка на две недели. Это значит, что все произошло в тот безумный вечер. Я действительно настолько ошалела, что забыла выпить отвар. У нас срок уже месяц. Прости, Эйтор, это мой косяк, я повела себя безответственно.
Я резко развернулся в кольце рук Алекс и, обхватив её голову руками, заставил её посмотреть мне в глаза:
– Нет! Ты не виновата. Мы оба в этом виноваты, вместе: не самооплодотворилась же ты, в самом деле! Все будет хорошо, Алекс, мы справимся. Мы есть друг у друга – это куда важнее всего остального. Мы будем оберегать нашего малыша изо всех сил. Я отдам жизнь за вас, Алекс. Мне есть за что бороться: вы для меня вселенная.
23
Я окружил Алекс заботой и… кажется, перестарался. От моих бесконечных хождений вокруг неё, вопросов, все ли в порядке и как она себя чувствует, Алекс приходила в бешенство. В утро на третий день после того, как мы пришли к выводу, что станем родителями, она окончательно сорвалась. Заметив, что Алекс встала, а потом, схватившись за голову, снова присела на свой спальник, я подлетел к ней с бешеной скоростью и подхватил на руки, намереваясь отнести ее, куда бы она ни попросила, за что получил болезненный тычок в плечо, а следом Алекс окатила меня водой из бутылки, что была в её руках:
– Поставь меня на землю! Я не беспомощна, Эйтор! И я не тяжело больна, это природа: беременность – естественное явление. Через несколько месяцев я буду весить как бегемот и ты от земли меня оторвать не сможешь, так что завязывай с этим, мне нужно двигаться самой.
Я, отфыркиваясь от воды, поставил Алекс на землю и сделал шаг назад, вытирая рукавом рубашки мокрое лицо:
– Ладно, но ты больше не участвуешь ни в каких драках. Как только нас настигают проблемы, ты отходишь в сторону вместе с Лео и даешь во всем разобраться нам с Тори, договорились?
Алекс зло сузила глаза и шагнула ко мне:
– Я пока еще могу за себя постоять, Эйтор: у меня маленький срок, я так же быстро двигаюсь, как и раньше. Я не слабачка!
Я обхватил Алекс за запястья и притянул к себе:
– Я знаю, малышка, ты крута – не каждый мужчина сравнится с тобой – и ты все так же опасна, как и раньше, но подумай о малыше, что растет внутри тебя. Не подвергай его опасности: тебя могут ранить. Все, что происходит с тобой, влияет и на него (или на нее).
Алекс вырвалась из моих рук и отошла в сторону:
– Я все понимаю, но я могу быть осторожна: я не буду кидаться в гущу драки в случае чего, но я могу прикрывать ваши с Тори тылы.
Не сказав больше ничего и подарив мне многозначительный взгляд, Алекс удалилась к Лео. Рядом со мной заскулила Тэйни. Я опустил глаза, присел на корточки и погладил ее по густой шерсти:
– С ней так трудно… Все женщины ведут себя так, когда беременны? А? Тэйни, не подскажешь? – Я вздохнул. Тэйни смотрела на меня с преданностью. – Молчишь? Докатился: задаю вопросы собаке… Не то чтобы до этого у Алекс был характер золотой, но сейчас она просто невыносима… Ох, Тэй, ну и влип же я!
Чуть позже я подошёл к уже успокоившейся Алекс и привлек к себе, целуя в шею. Она расслабилась в моих объятиях.
– Что дальше, Эйтор?– Алекс развернулась в кольце моих рук и взглянула в мои глаза. – Что нас ждет? Через три—четыре месяца я не смогу преодолевать такие дальние расстояния: я уже быстро устаю. Еще зима на носу… Эйтор, я… Мне страшно. – Алекс опустила голову и уткнулась лбом в мою грудь.
Я прижал ее к себе крепче:
– Все будет хорошо, Алекс, мы выкрутимся. Я найду для нас место, где мы сможем остановиться… хотя бы до наступления весны.
Вечером того же дня Тори обнаружила горячий источник и предложила искупаться Алекс, но я не пустил её: я собирался сходить с ней чуть позже. Тори собралась отправиться одна, но я настоял, чтобы она взяла с собой Тэйни.
Небо начинало темнеть, мы готовились ко сну. Разложив спальные мешки, я сел у огня, Алекс присоединилась ко мне через минуту. Она села впереди меня, прислонившись ко мне спиной; я немедленно обернул руки вокруг нее и притянул к себе на колени, поднимая с холодной земли. Она немного поелозила, устраиваясь поудобней:
