Текст книги "Ошибка соединения (ЛП)"

Автор книги: Аннабет Альберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Рядом с джакузи у него стоял огромный стакан ледяной воды, любезно принесённый Джозией, который ещё и поставил таймер для джакузи на стене домика у бассейна. Джозия был в плавках, но сейчас пытался замучить собаку, и его счастливый голос мешался с лаем Грейси на краях сознания Райана. В общем и целом, эта был приятный вечер, температура была идеальна, но Райан всё равно не мог стряхнуть тяжёлое покрывало неудачи. За последние пару дней он точно перестарался, но, чёрт побери, он должен быть способен носить свои ноги в такие часы. Должен быть способен ходить по общественному центру без того, чтобы его колено раздувалось как зимняя дыня. Должен прямо сейчас трахать своего парня. Должен. Должен. Должен.

Но боли было плевать на то, что он должен или мог или даже хотел. Боли было плевать, что он ненавидел выглядеть таким слабым перед своей семьёй, перед Джозией. Боли было плевать, что ему завтра лететь обратно, и теперь он не сможет надеть свои ноги, не с таким коленом. И боли определённо было плевать, что у него были цели в реабилитации, жизнь, к которой нужно вернуться. И это была не та боль, которая вызвана тяжёлой работой и честным потом после тяжёлой тренировки, и даже не тянущиеся мышцы – это была симфония ужасной фантомной боли, усилившейся до одиннадцати баллов, к колену добавлялась боль в пояснице и руках, и эта ужасная усталость глубиной до костей несла свою боль.

Хроническая боль, как называли это Холли и доктора, будто это было чем-то, к чему Райану придётся привыкнуть, как к уродливому дивану посреди его красивой аккуратной гостиной. Что ж, пошло оно к чёрту. Он не подписывался на это. Он позволил себе нырнуть под воду, достаточно надолго, чтобы действительно отгородиться от мира.

Плюх. Он вынырнул из своего плавания, когда Джозия зашёл в воду.

– В джакузи не нужно плавать, приятель. Или лекарства делают тебя безумным? – улыбнулся ему Джозия, но его взгляд был полон беспокойства.

– Определённо безумным.

В этом была вся меланхолия, в разговорах о лекарствах. Но почему-то он не совсем купился на это.

– Выпей ещё воды, – велел Джоз, подавая ему стакан. – И я... э... я должен был упомянуть об этом раньше, но у меня вроде как есть драг-дилер, если хочешь что-нибудь ещё сильнее от боли.

– Нет, мне не нужна травка Пайка, – Райан резко засмеялся. – Меня будут проверять на наркотики, как только я вернусь на службу. Не могу рисковать провалом теста. И я всё равно не курил со старшей школы. Кроме того, лекарства нормальные. От них я глупею, но и от травки и выпивки тоже.

– Достаточно честно. Мне просто хотелось бы, чтобы я мог сделать что-нибудь ещё.

Джозия поник, его обычная активность, казалось, была подавлена беспокойством за Райана. Чёрт. Райан ненавидел это практически так же сильно, как саму боль.

Поэтому он действительно хотел просто быть один, когда ему больно. Он ненавидел тянуть всех вниз за собой, и, честно говоря, последнее, о чём он хотел переживать, когда так себя чувствовал – это то, что он причиняет боль чьим-то чувствам.

Бззз. Зазвучал таймер джакузи.

– Ладно, здоровяк, пора вылазить.

Джозия выбрался из воды и подвёз кресло Райана. Собака спрыгнула с шезлонга, на котором лежала, и бегала туда-сюда, будто её наблюдение было необходимо.

Чёрт.

– Я не могу просто поспать здесь? – спросил Райан, шутя только наполовину.

– Не-а.

К чёрту всё, но его трицепсы горели от подъёма на кресло, даже с помощью Джоза. Они вошли в дом у бассейна через ванную, и Джозия без слов помог Райану вытереться и переодеться в боксеры.

Теперь по-настоящему одурев от лекарств, Райан отправился прямиком в постель и сделал самое неизящное перемещение с кресла на кровать, чем когда-либо.

– Ты, э, хочешь, чтобы я лёг на диване? – спросил Джоз.

Райану пришлось подумать – что было не просто – долгую секунду.

– Нет, – сказал его развязавшийся язык. – Хочу тебя здесь.

– Хорошо.

Джозия залез на кровать, но прилип к краю, как будто повторялась самая первая ночь, и он боялся прикоснуться к Райану.

К чёрту боль. Это была их последняя совместная ночь, и, чёрт побери, Райан хотел своего парня. Боль не заберёт у него и это, не украдёт, возможно, последний раз, когда они спят рядом друг с другом. И почему эта мысль его печалила, он не был уверен – должно быть, лекарства. Он знал, что это временно. И не любил ласкаться.

Но его тело, казалось, не было намерено слушать его мантру про «никаких ласк». Он подтянул Джозию ближе, пока тот не прижался к боку Райана. Лекарства подействовали по-крупному, но что-то другое внутри Райана расслабилось от близости Джозии. Собака в итоге улеглась в ногах кровати, рядом с Джозией. Всё это было до нелепости уютно и должно было успокаивать.

Джозия прижался нежным поцелуем к шее Райана, затем к его челюсти. Его ладони слега разминали ноющие руки Райана. Райан грубо рассмеялся.

– От лекарств у меня член висит, прости, но продолжай работать в том же духе. Это приятно.

– Я целовал тебя не для того, чтобы на что-то напроситься, – сказал Джоз, и их взгляды встретились и задержались друг на друге. После плавания в море боли и лекарств, Райан увидел произошедшие перемены, которых одновременно хотел и боялся в равной степени.

«Я переживаю, – говорили глаза Джоза. – Я очень переживаю».

Райан разорвал контакт, потому что тоже переживал и понятия не имел, что делать с этой эмоцией. Вместо этого он зарылся лицом в мягкие волосы Джоза и вдохнул его запах кокоса, лайма, солнца и Джозии, глубоко дыша, пока напряжённость в его груди слегка не ослабла.

«Как я когда-нибудь тебя отпущу?» Несмотря на лекарства, он не спал ещё долго после того, как уснул Джозия, стараясь запомнить этого мужчину и этот момент, который казался одновременно бесконечным и мимолётным.

Глава 20

ОТ: [email protected]

КОМУ: [email protected]

ТЕМА: Обратно к тяжёлой работе

Это моё лицо а-ля «сколько у меня сегодня приёмов у врача?». Я не уверен, какого чёрта думал, что разумно назначить так много всего сразу после возвращения с отдыха. О, и да, мистер Переживание, ноги в нормальной форме – носильщики были не такими грубыми, как мы боялись. Не то чтобы Холли позволит мне сегодня вернуться на ноги. С коленом всё по-прежнему плохо, и она квохчет над моей кожей. Новый сосед неплох – он не Джереми, но кажется достаточно хорошим парнем. Я сегодня утром приготовил ему вафли, но воспользовавшись риском прозвучать слащаво, скажу, что от этого я просто пожалел, что готовлю не для тебя.

ОТ: [email protected]

КОМУ: [email protected]

ТЕМА: Re: Обратно к тяжёлой работе

Можешь говорить слащаво. Пожалуйста. Я в депрессии под названием «моя кровать пахнет Райаном». И как бы я не был счастлив, что вчера утром мы проснулись достаточно рано, чтобы попрощаться весёлым способом, это не заставляет меня скучать по тебе хоть чуточку меньше. Сожалею обо всех этих приёмах. Это моё лицо а-ля «мне только что два часа читали лекцию», если от этого тебе станет лучше. Не хочу отвлекать тебя от твоих забот, но работать сейчас... затруднительно.

ОТ: [email protected]

КОМУ: [email protected]

ТЕМА: Отвлеки меня

Можешь сколько угодно жаловаться на работу, если хочешь. Сейчас здесь только я и упаковки льда. Я буду в сети позже, если ты захочешь поиграть или поболтать с видео.

Джозия растянулся на шезлонге, закончился очередной рабочий день. Грейси улеглась рядом с ним, истощённая после долгой игры в мяч, пока Джозия отыгрывал всё своё раздражение на игрушке для бросания мяча. Он скучал по Райану с такой силой, что даже частые и-мейлы и чаты не могли помочь. Не помогало и то, что с работой всё было дерьмово. Уж точно дерьмовее, чем он рассказывал Райану – у него не забрали команду, но теперь он ежедневно отчитывался перед высшим руководством, которое давило на него, чтобы убедиться, что его парни успеют к следующему дедлайну.

Но терапия Райана, казалось, шла не хорошо, и Джозия не собирался загружать его. Хотя утайка имела свою цену и увеличивала расстояние между ними.

– Ты голоден? – мама Джозии вышла во двор, останавливаясь рядом с его шезлонгом. – Я думала скоро приготовить на гриле немного курицы.

– Это подойдёт. Спасибо.

Джозия действительно не был голоден и не жаждал компании, но не хотел быть грубым.

– Всё ещё скучаешь по Райану? – его мама заняла кресло рядом с ним. – Сладкий, ты не можешь быть в депрессии до следующего раза, когда увидишь его. Это не здорово.

– Ничего не могу с этим поделать, – он пожал плечами, не желая рассказывать ей обо всём стрессе из-за работы.

– Что ж, мне нужно кое о чём с тобой поговорить, и мне нужно, чтобы ты не ворчал из-за этого, хорошо? Я всё жду, когда ты перестанешь хандрить, но больше не могу сдерживать это.

– Что?

Джозия уже мог сказать, что ему нисколько это не понравится.

– Это, – его мама покопалась в своём кармане, затем вытянула левую руку, которую украшало очень блестящее, очень новое кольцо.

Кольцо. Кольцо.

Ох, чёрт возьми.

– Скажи мне, что это не от Марко?

– Ты знаешь, что от него. И я в восторге и просто хочу, чтобы ты был счастлив за нас. Скажи мне, что ты счастлив.

– Поздравляю.

Слово казалось тяжёлым на его языке, будто несло вес пяти лет нехватки отца, пяти лет наблюдения за тем, как его мама снова учится жить. И потому, что он знал, что это правильно, он потянулся и обнял её, даже, если часть его хотела что-нибудь швырнуть.

– Ты знаешь, я любила твоего отца. Очень, очень сильно. Это не значит, что я поворачиваюсь спиной к этому факту или к вам, дети. – В её глазах блестели слёзы. – Но Марко – лучшее, что случалось со мной за последние несколько лет, и я просто хочу знать, что ты поддерживаешь это.

– Я поддерживаю, – Джозие удалось сделать так, чтобы его слова звучали более уверенно, чем чувствовало его сердце. – Но что это значит для... – он указал жестом на дом и земли вокруг них, – ... всего?

Она тяжело вздохнула, и внутри у Джозии всё забурлило. Он знал, что будет дальше.

– Я хочу быть свободной для путешествий с Марко. А это место просто... тяжёлое. Тяжёлое из-за воспоминаний. Тяжёлое из-за ответственности.

– Тяжёлое из-за меня.

Он говорил так, будто ему пятнадцать, и он знал это. Он снова и снова говорил себе, что остаётся в доме ради мамы – она была одинока, дом был большим, он мог помочь и всё такое. Но что, если она делала то же самое? Говорила себе, что содержит этот дом и остаётся здесь ради него, потому что он нуждается в ней? И что, если он на самом деле нуждался в ней больше, чем хотел признавать? Он ненавидел то, каким казался нуждающимся – чёрт, он ненавидел, каким нуждающимся и неуверенным вдруг себя почувствовал.

– Нет, Джоз. Никогда. Для тебя в моей жизни всегда будет место. Но... я бы хотела помочь тебе найти своё собственное место. До тех пор, пока ты принимаешь свои лекарства, ты более чем готов к этому. А затем я выставлю этот дом на продажу, положу доход на счета для тебя и девочек. Мы все готовы двигаться вперёд.

Джозия уставился на бассейн – бассейн, где он учился плавать, где его отец плавал на большом матрасе с холодным напитком, где он плавал наперегонки со своими сёстрами и с Райаном. Он не предлагал, чтобы он сам купил этот дом – какую бы он ни чувствовал боль и злость, он знал, что его дохода и близко не достаточно для того, что нужно для содержания такого места.

Джозия представил лицо соглашающегося с ним Райана. Райан сказал бы ему, что ему давно пора научиться стоять на своих ногах. Если ты достаточно силён, чтобы стоять, то достаточно силён, чтобы падать. Он слышал достаточно разных вариаций слов Райана на эту тему, чтобы быть уверенным в совете, который он предложит.

– Мы оба готовы, – тихо произнёс он, зная, что это правда. Ему двадцать три, у него хорошая работа – которую он только надеялся сохранить – и большой, старший, ответственный парень. Чёрт, он даже более чем сносно справлялся с тем, чтобы поддерживать жизнь Грейси. Ему давно было пора попробовать жить самостоятельно.

И всё же, все эти знания не остановили его от ощущения, будто его жизнь разрывают на части. Он похлопал по карману своих штанов, где лежал его телефон. Разговор с Райаном поможет. Должен помочь.

***

Холли плакала, когда Райан приехал на физиотерапию. Он мог сказать это по её покрытым пятнами розовым щекам и влажным красным глазам. И она не была с другим пациентом, что также было на неё не похоже, вместо этого разговаривая с двумя другими терапевтами. Место казалось более тихим, чем обычно, никаких обычных громких голосов и ворчаний и смеха.

– Эй, Райан, сегодня мы начнём здесь, – её обычно твёрдый, командирский голос был тонким как рисовая бумага, пока она вела его в маленький зал для переговоров, прочь из большого открытого зала для терапии.

Вот чёрт. Там была доктор Гонсалес, ортопед, вместе с психологом, на посещении которого настаивала армия. И он знал, что эта встреча не по расписанию. Он слишком пристально следил за календарём, чтобы забыть что-то такое.

– Райан, Приятно тебя видеть! – доктор Гонсалес была высокой женщиной, даже выше мамы Джоза, с широкими плечами и твёрдой хваткой при рукопожатии. Она и низенькая Холли выглядели рядом друг с другом почти комично, но Райан не улыбался.

– В чём дело? – спросил он, как только психолог закрыл дверь. Он пришёл сюда не для маленькой беседы.

Психолог, доктор Расселл, посмотрел на двоих других, прежде чем заговорить.

– Комиссия по медицинскому освидетельствованию прислала свои новые рекомендации для вашего случая.

– Ч... дерьмо. Список временной недееспособности?

По их печальным лицам Райан мог сказать, что это не очередное продление его дела или запрос информации от врачей. Они все не стали бы отказываться от рабочих часов, если бы комиссия просто прислала приказ для бланков.

Доктор Гонсалес покачала головой.

– Нет. Тебя рекомендовали для постоянной нетрудоспособности. Комиссия рекомендует, чтобы твоё дело перевели в центр ампутации в Сан-Диего, чтобы закончить реабилитацию после того, как тебе сделают здесь операцию на колене. Ты будешь ближе к своей семье...

– Мне не нужна операция, – он бросил злой взгляд на доктора Гонсалес. Будь она проклята, если так заполнила бланки. Он сказал ей, что будет работать усерднее.

– Райан. Твоя МКЛ не пройдёт сама. (прим.пер.:МКЛ – мантийноклеточная лимфома) Последний осмотр показал значительный разрыв – такой, который я ожидала бы увидеть у профессионального атлета, проводящего сотни часов на корте. И одна реабилитация этого тоже не сможет исправить. Ещё тебе нужно разобраться с коленом, посмотреть, есть ли проблемы с хрящами, для которых понадобится операция. И я беспокоюсь о менисках. Такой уровень опухоли – это не нормально.

– Но после операции я разве не могу вернуться к реабилитации?

– О, конечно, – Холли закивала, будто её голова была на пружине. – И Сан-Диего – это мировой класс. Это ближе к твоей семье. Помнишь, мы говорили об этом...

– И им нужно моё место здесь.

Нужно для кого-то, кто, скорее всего, вернётся на службу. Твою мать.

– Нет, – сказала доктор Гонсалес, голос был сильнее, чем её обычный осторожно выстроенный тон. – Дело не в этом. Но я знаю, что твоё сердце выбрало должность инструктора в Коронадо, а к этому прийти тяжело. Сейчас тяжелее, чем когда-либо.

– Это не обязательно должна быть должность инструктора. Наверняка у них есть ещё одна вакансия, которую я могу занять? Какая-нибудь офисная работа? – в голосе Райана звучали отчаянные нотки, которые он ненавидел.

– Армия отсеивает мужчин и женщин с намного менее серьёзными травмами, чем твои – ВМФ нанимает по контракту, и как твоя медицинская команда, мы мало что можем сделать, если работы нет.

– Ты получишь полную пенсию по недееспособности, – сказал доктор Расселл, будто Райана волновали деньги.

– Я могу обжаловать решение?

– Можешь. Но... – доктор Гонсалес подняла руки вверх. – Ты должен знать, что обжалования очень редко бывают успешными. А в твоём случае, степень твоей недееспособности такая, что я не думаю, что КМО изменит своё мнение. (прим.пер.:КМО – комиссия по медицинскому освидетельствованию)

«Твоя недееспособность». Райан месяцами пытался переступить такие ярлыки. ВМФ теперь действительно видел его так? Его глаза сузились, пока он читал этот разговор между строк.

– Моё письмо-приказ было недостаточно сильным, да? Дело не только в вас, ребята – командование не хочет меня возвращать.

Он мог обжаловать дело. Он знал это – он выведал каждый кусочек информации об этом запутанном процессе и знал, что ему нужно сильное письмо от командования, чтобы всё изменить. Но если они не хотели его возвращать...

«Чёрт меня побери. Они не хотят. Они действительно не хотят». И конечно, они не хотели. Он облажался в своём лидерстве. Он теперь ничего не стоил для ВМФ и обманывал себя все эти месяцы, думая, что если сможет просто вернуть своё тело в форму, то каким-то образом загладит то, что пошло не так.

– Тебе нужна операция, – в голосе Холли слышались слёзы. – Хотела бы я сказать тебе обратное, но я согласна с доктором Гонсалес. Ты не будешь эффективен с протезами без операции.

– Хотел бы я, чтобы это чёртово колено тоже оторвало.

Слова, пронзительные и едкие, вылетели раньше, чем он смог их обдумать.

– Это хорошее многословие, – доктор Расселл наклонился вперёд, оперев бородатый подбородок на руки. – Часть причины, по которой меня попросили сегодня прийти, – это то, что мы не видим твоей злости, Райан. Злиться нормально. Злись на это колено. Злись на комиссию. Злись на нас, если нужно.

У Райана закончились ругательства пятнадцать минут назад, а этот клоун хотел его злости. Ладно. Он разозлится.

– Вы лгали мне. Вы показывали мне видео двойных и тройных ампутантов, которые бегают триатлоны. Заставили парней, которые вернулись на службу, прийти и поговорить с нами. Но я никогда не вернусь на службу, верно? Шанса никогда не было, – он ударил кулаком по столу.

Холли опустила взгляд на серый ковёр.

– Мы стараемся всем дать надежду. И Райан, ты был... – и остаёшься – таким преданным своей реабилитации. Это вдохновляет.

– Это моя жизнь. Не долбаная поздравительная открытка. Вы, ребята, узнали о пенсии по полной нетрудоспособности месяцы назад, готов поспорить.

– С этим я соглашусь, – сказала доктор Гонсалес, теперь более осторожно подобранным голосом. – Я знала. И я пыталась сказать тебе, но ты необыкновенно упрямый юноша. Но да, нам следовало поговорить об этом раньше. Убедиться, что ты понимаешь тонкие детали возвращения на службу. Я возьму ответственность за это на себя.

– Я не хочу ответственности, – голос Райана надломился, чего не было пятнадцать лет. – Я хочу обратно свою жизнь.

На это никто ничего не мог ответить. Они не могли. «Это твоя жизнь». Всё это виделось в их глазах, но никто не был достаточно храбрым, чтобы сказать это. Это видение, в котором он видел себя, снова в форме, инструктируя других, спасая других – всё это было не больше, чем мираж. А это чувство, которое он испытывал, когда надевал форму? Да. Это тоже больше никогда не повторится. С первого момента, как надел форму, он чувствовал себя правильно, так, как никогда не сможет выразить словами, а теперь он чувствовал себя только отрезанным от неотъемлемой части себя – не от конечностей, а от чёртовой личности.

– Кто я, чёрт возьми, такой, если не могу вернуться на службу? Кто?

Он выехал из комнаты раньше, чем смог встретиться с эхом своего голоса, раньше, чем захлестнула симфония тишины. Он слышал, как Холли зовёт его, но просто продолжал ехать.

Глава 21

Вместо того чтобы вернуться в свою комнату, Райан проехался по двору, бесцельно катаясь. Он оставил свою лучшую пару перчаток для кресла в доме Джозии, поэтому ему натёрло руки из-за агрессивной скорости, к которой он стремился. Он ехал мимо башни, мимо главной больницы, где прошли его первые операции, мимо скопления хозяйственных построек, быстрее двигаясь на прямой дороге без пешеходов, пока не оказался запыхавшимся рядом с огороженной игровой площадкой недалеко от детского центра развития. Маленькие дети занимали весь инвентарь, гоняясь друг за другом от деревянных хижин до горок и обратно, изо всех сил двигая ногами и руками.

Чёрт. Внезапно, ему будто стало восемь, и он бегал за Рэнсомом и Роем, лазая по деревьям, вися вниз головой, пока вся кровь не приливала к голове, и ему не приходилось слазить с ветки. Затем ему было девятнадцать, первая пробежка в СПОР, во главе команды, он улыбался и смеялся со своими приятелями, так чертовски гордый тем, что находится там. Затем наступили последние десять лет его жизни, он тренировал свою команду, убеждаясь в своей личности с каждым кругом пробежки и с каждым отжиманием. «Больше никогда. Твоя недееспособность». К чёрту КМО. К чёрту врачей. К чёрту его дурацкое колено.

Бззз. В кармане завибрировал его телефон, и он чуть не проигнорировал его, но был один человек, с которым он был бы не против поговорить. Нет, это была ложь. Был тот, с кем ему нужно было поговорить, кто заглушит это хлестающее чувство в его мозгу.

Джоз.

– Эй, малыш. Как жизнь? – он выстроил каждую нотку своего голоса с такой же осторожностью, как обычно делала доктор Гонсалес.

– О, не очень. Просто лежу здесь и парюсь из-за своего дурацкого, дерьмового дня.

Джозия казался уставшим, и Райану хотелось растянуться рядом с ним, размять его плечи – это был очередной импульс ласки, которого у него никогда не было раньше.

– Расскажи мне об этом, – подтолкнул Райан. «Пожалуйста, расскажи мне об этом. Отвлеки меня от этих ужасных чувств. Пожалуйста, нуждайся в моём совете. Нуждайся во мне. Нуждайся». Это ужасное ощущение цеплялось за него. Было ли так ужасно любить быть нужным? Быть необходимым? И теперь ВМФ говорил ему, что он больше не нужен и не необходим. По крайней мере, может быть, Джоз мог в нём нуждаться.

– Моя мама выходит замуж за Марко. И хочет продать дом, – слова Джозии вылетали в раздражённой спешке. – И прежде чем ты успеешь что-нибудь сказать, да, я знаю, что я дерьмовый сын из-за того, что не счастлив за неё, а сосредоточен только на том, что это означает для меня.

– Ты не дерьмовый сын. Эй, я дерьмово относился к Хулио, когда он только начал встречаться с моей мамой. И на их свадьбе я был не особо радостным. Тебе разрешено испытывать... противоречивые чувства.

– Противоречивые. Вот именно, – Джозия казался облегчённым, что нашёл слово для своих эмоций. – Я счастлив за неё и не думаю, что ей нужно вечно скорбеть о папе.

– Но ты будешь. Это нормально. Я понимаю.

С другой стороны забора какие-то дети танцевали вокруг одного из воспитателей. Пульс Райана замедлился, давая ему возможность держать голос успокаивающим, а не напряжённым.

– Это просто чертовски нечестно. Он был так молод. И так сильно её любил. Они должны были прожить вместе шестьдесят лет, как твои бабушка и дедушка.

– К чёрту рак.

– Да. И Марко отличный парень, но не как он. А ещё эти разборки с домом.

– Ты имеешь в виду его продажу?

– Да. И это очень мелочно с моей стороны. Я знаю, мне уже давно пора жить самостоятельно, но я вдруг стал не уверен, что могу это сделать. Уверен, ты скажешь, что я слишком полагаюсь на неё, и что я готов.

Райан поднял глаза к небу, прежде чем ответить. «Спасибо тебе, Боже, спасибо, что дал мне что-то, что я могу исправить прямо сейчас».

– Ты готов. Ты совершенно готов. Я хочу сказать, я знаю, что дом у бассейна – это довольно милое дело, но ты можешь найти квартиру ближе к работе.

– Что, если я облажаюсь?

Раздался хлопок, и Райан мог представить, как Джоз ударяется головой о подушки.

– Облажаешься. Мы все лажаем. В своей первой квартире вне пределов базы я забыл, как включать воду. Три дня ходил, не принимая душ.

– Я больше переживаю из-за того, что забуду заплатить аренду или облажаюсь с напоминаниями о лекарствах или так заработаюсь, что забуду поесть. У меня такое бывает. И что с Грейси? Что, если я забуду покормить её?

– Помедленнее, – Райан улыбнулся, потому что мог представить, как краснеют щёки Джоза, когда он такой взвинченный. – Ты оставляешь Грейси?

– Да. Думаю, я бы хотел найти место, дружелюбное к собакам, но разрешать Грейси гостить у мамы и Марко, когда они в Лос-Анджелесе. Но я действительно нервничаю. Я наврежу не только себе, если облажаюсь.

– Ты не облажаешься, – волосы Райана растрепал прохладный ветерок, и на него опустилась спокойная уверенность. – Слушай, что если я помогу тебе? Я мог бы заняться тем, что сейчас делает твоя мама – счета, готовка и организация разных вещей.

Его голос стал выше, пока он больше теплел к этой мысли. К этой цели.

– Хочешь сказать, что мог бы делать это оттуда? Или ты имеешь в виду жить вместе после того, как закончится твоя реабилитация? – Джозия казался намного более осторожным, чем Райан ожидал бы.

– И то, и другое, – сказал Райан, удивляясь своей твёрдости.

– Правда? Я думал, для тебя это... временно. Ты действительно хотел бы попробовать жить вместе? Я думал, ты будешь в Сан-Диего? Не думаю, что смогу получить разрешение работать удалённо...

– Дыши, – как обычно, мозг Джоза скакал на десять шагов вперёд Райана. – И... для меня всё изменилось.

– Для меня тоже, – слова Джозии были теплее, чем солнечный свет, прорывающийся через деревья. – Я забочусь о тебе. Но не могу стоять на пути твоей карьеры.

– Этого не будет, – Райан потёр переносицу. Ох, как он не хотел делиться этим. – Я не буду работать в Коронадо.

– Но где...

– Никакого возвращения к активной службе. Как раз сегодня получил новости. Операция в Сан-Диего, а потом я весь твой. Я должен остаться на реабилитацию в Сан-Диего, но, наверное, смогу с таким же успехом заняться ей в Лос-Анджелесе...

– Подожди. Ты только сегодня узнал, что не вернёшься на службу?

– Я так и сказал, – голос Райана стал сердитым. Почему Джоз не был всеми руками «за» эту идею? Это было идеально – Джозия нуждался в помощи, а Райан нуждался в том, чтобы помочь. Что тут могло не нравиться?

Зажав телефон под подбородком, он проехал чуть дальше по дорожке, чтобы занять место под деревом, где не будет вещать о своих делах целой игровой площадке. Чёрт. Прямо сейчас ему нужен был энтузиазм Джоза, нужно было, чтобы он хотел этого так, чтобы ослабло напряжение в груди Райана.

***

Джозия ненавидел эту мысль. Он даже не был уверен почему, просто ненавидел. У него как сумасшедший чесался загривок, а рука беспокойно двигалась по кровати. На полу рядом с кроватью Грейси терзала какую-то игрушку, тихо рыча.

– Почему ты не начал с этого? Я хочу сказать, это огромные новости, а ты позволил мне болтать о моей маме.

– Я не хотел думать об этом, – Райан говорил так раздражённо, как Джозия никогда не слышал. – Это было хорошее отвлечение.

Ах. Вот оно что. Причина, по которой паучье чутьё Джозии подняло красную тревогу. Хорошее отвлечение.

– Ты хотел жить вместе до того, как услышал свои новости?

– Что? Какая разница? – Райан хорошо изображал возмущение – его тон был как раз таким сердитым.

«Всё. Это значит всё».

– Скажи мне, что ты хочешь сделать это потому, что безумно влюблён в меня.

Райан издал сдавленный звук. Слышался ветер, будто он был на улице.

– Это... Слушай, мы хорошо ладим вместе. И тебе нужен кто-нибудь. А мне нужно... что-нибудь. Это будет хорошо для нас обоих.

Хорошо. Около двадцати секунд он ликовал, думая, что, наконец, завоевал симпатию Райана, преуспел в своём плане завоевать его сердце. Но оказалось, что Райан испытывал тот же уровень позитивных эмоций, как к работе, которая ему нравится. Работа. Вот оно что.

– Для тебя это как проект, верно?

– Ну, не то чтобы я буду особо занят чем-то ещё, – фыркнул Райан.

Вот Джозие и ответ. Проект – это всё, чем он когда-либо будет для такого, как Райан. Он слышал разговоры от своих друзей о том, что такой он и есть – словно требующий ремонта дом, ожидающий, когда его вычистят и укрепят, чтобы набить цену на рынке. Словно он для кого-то работа.

– Я не хочу быть твоим следующим проектом, – сказал он, удивляясь своей твёрдости. – Я не хочу быть заменой работы.

– Но... ты не хочешь, чтобы мы были бойфрендами? Или жили вместе? Я думал... казалось, ты вроде как хотел этого, – Райан говорил с болью и замешательством, что разрывало Джозию изнутри, потому что всё это действительно показывало, как мало они понимают друг друга.

– Я хочу, чтобы мы были бойфрендами. Помогали друг другу, на равных. Были командой. Я хочу жить вместе потому, что ты не можешь представить раздельной жизни. Я хочу просыпаться рядом с тобой и знать, что ты сходишь по мне с ума точно так же, как я по тебе.

Джозия встал с кровати, теперь расхаживая из стороны в сторону, его слова разделяли тяжёлые шаги.

– Я здесь и пытаюсь помогать друг другу, – мило. Райан проигнорировал всё остальное, что сказал Джозия. – Ты позвонил мне с проблемой. Я нашёл идеальное решение. Почему всё должно быть так сложно?

– Я позвонил тебе не потому, что хотел, чтобы ты исправил это!

– Да? Тогда почему? – в словах Райана были злые нотки, и Джозие пришлось сделать несколько вдохов, прежде чем ответить.

– Потому что ты мой парень, и я знал, что после разговора с тобой почувствую себя лучше. А ты даже не собирался рассказывать мне о своих новостях, верно?

– Не хотел, пока это не всплыло, понятно? Это так ужасно?

– Да. Вроде того, – Джозия потёр макушку головы. – Рассказать тебе о моём дерьмовом дне было первым, что пришло на ум, потому что мне нужно было поделиться с тобой. Потому что я знал, что разговор с тобой поможет. Не потому, что ты мог бы исправить это, а потому, что ты бы выслушал. И я не вижу, чтобы ты чувствовал это – будто я могу... я не знаю... успокоить тебя или что-то.

Райан фыркнул.

– Мне не нужно успокоение. Ни от кого. Ни из-за чего. Это моё дело. А то, что ты... нуждаешься во мне – это действительно помогает. Я не уверен, почему тебя так корёжит из-за этого.

– Боже, Джозия, спасибо, что ты такой жалкий, – Джоз изобразил свою лучшую пародию на более глубокий голос Райана. – Ты так косячишь со своей жизнью, что являешься идеальным отвлечением. Но забудь о том, чтобы я говорил о своих проблемах. Вот, что ты говоришь на самом деле, верно?

– Я просто хочу помочь тебе, – теперь голос Райана был тише. – А моё дерьмо – это моё дерьмо. И ты действительно говоришь мне, что не хочешь моей помощи?

– Да, полагаю так, – боже. Джозию сейчас стошнит. Его желудок бунтовал. – Я хочу быть вместе потому, что ты не можешь представить, как быть раздельно. Я не хочу быть твоим утешительным проектом.

– Я тебя не понимаю, – Райан говорил скорее с болью, чем со злостью, и, чёрт побери, если это не раскалывало Джозию пополам, каждый слог резал как косой.