Текст книги "Колдун (СИ)"

Автор книги: Анна Завгородняя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Анна Завгородняя
Колдун

Глава 1

Все вокруг было белым бело от свежевыпавшего снега. Метель кружила падающие с серого, затянутого косматыми облаками неба, сбитые в хлопья, снежинки. Укладывала их ровным слоем на лапы сосен и елей, притаившихся у едва различимого тракта. Небольшой обоз, состоящий из нескольких телег, окруженный всадниками, преодолевая ветер и снег, медленно продвигался вперед, пока не закончился лес и впереди не показался ровный простор полей, за которыми где-то вдали показались высокие шапки, укрывавшие крыши жилых домов какой-то деревеньки. Ехавший во главе обоза Серко внезапно приподнялся в стременах и, показал рукой на темнеющее впереди пятно на белом полотне снега.

– Что это может быть? – спросил он следующего за ним всадника. Отороченный волчьим мехом капюшон скрывал его лицо. Мужчина только повел плечами, явно несклонный отвечать.

– Я поеду, посмотрю? – спросил Серко оживленно. Ему и его коню уже давно надоело плестись неспешным шагом. Жеребец воинственно раздувал ноздри и бил копытом, готовый сорваться в галоп при одном единственном движении колена хозяина, прижатого к покатому боку.

– Езжай, – сказал тот, чье лицо было скрыто под капюшоном.

Мальчишка широко улыбнулся и направил коня в сторону поля. Через несколько минут он осадил своего скакуна и ловко спрыгнул на снег, провалившись при этом по колено. Серко сделал два шага и остановился у видневшегося из-под снега клочка ткани. Едва он различил то, что скрывал снег, как тут же с сорвавшимся с губ изумленным вскриком, упал на колени и стал поспешно разгребать руками сугроб. Потом обернулся назад в сторону обоза. Его глаза выдавали удивление и какой-то страх. Он отчаянно замахал руками, привлекая к себе внимание.

– Тут люди! – закричал он, – Замерзшие!

От обоза тот час отделилось несколько верховых, через минуту они уже подъехали к Серко. Спешившись, они вместе расчистили снег и достали из-под него девушку и маленького мальчика.

– Живы? – спросил кто-то.

– Девчонка дышит, – сказал один, – Правда слабо. Мальчишка получше. Она видно до последнего согревала его… еле вырвали из ее рук!

Серко изумленно оглядел мужчин.

– Как же так, прямо около деревни… – произнес он тихо и поглядел на старших, но ответа не дождался.

Мужчина в капюшоне склонился в седле, подхватил на руки девушку, переданную ему одним из мужчин. Ребенка взял еще один из всадников.

– Надо торопиться, – сказал он, и повернул лицо к мальчишке, – Серко, поезжай обратно к обозу, пусть едут в деревню, мы поскачем вперед.

Мальчишка кивнул и вихрем взлетел в седло. Ветер швырнул ему в лицо хлопья снега, когда обернувшись, он увидел, что всадники уже достигли границ поселения и въезжают в ворота. Обоз продолжил свой путь.

Боль по всему телу…такая нестерпимая боль, режущая, впивающаяся острыми иглами в кожу, убивающая, ранящая, приносящая мучение и невероятное желание забыться. Я выныриваю из тепла во тьму. Открываю глаза, хотя уже не надеялась, что когда-нибудь снова сделаю это. Пытаюсь привстать, но внезапно чьи-то без труда руки удерживают меня на подушках.

– Ярослав, – шепчу я и не узнаю свой голос в этом скрипе, который только что издала потрескавшимися до крови губами.

– Лежи, – отвечают мне.

– Мой брат? – пытаюсь спросить.

– С мальчиком все в порядке, – слышу ответ, и надо мной склоняется женское лицо. Обычное, круглое, ничем не примечательное. Тронутые сединой волосы спрятаны под платком, морщинки вокруг голубых глаз. Крупный нос и толстые губы. Я вздыхаю и снова проваливаюсь во тьму.

Когда я очнулась вновь, комната, в которой я лежала, была залита ярким солнечным светом. Я повернула голову в сторону окна, прищурила глаза, резавшие от солнечного света, заливавшего комнату, потом отвернулась. От очага напротив постели тянуло теплом. Я пошевелила рукой, потом ногами, попыталась встать, и внезапная слабость охватила меня, заставив снова упасть на подушки.

– Ослабела совсем, – услышала я уже знакомый женский голос, – Шутка ли, три дня пролежать без сознания.

Я увидела, как к кровати подошла та самая женщина, лицо которой я видела, очнувшись в первый раз. Ее лицо было некрасиво, да и сложена женщина была нескладно. Слишком крупная, покатые как у мужчины плечи, большая грудь, отсутствующая талия и невероятно широкие бедра, на которых сейчас покоились массивные руки. Дорогая одежда и широкий пояс, украшенный серебряными бляхами, выдавал в ней хозяйку дома.

– Где Ярослав, – спросила я первое, что волновало меня – это мой брат.

– На кухне с Серко, позже я позову его к тебе, – женщина пристально рассматривала меня. Голубые глаза прошлись по лицу и подозрительно сощурились.

– Где я? – спрашиваю тихо. Имя Серко мне ни о чем не говорит. Мой голос все еще скрипит ржавыми нотками.

– В Хотене, – ответила женщина, – Я Ульяна, хозяйка этого дома.

– Как я здесь оказалась? – я смутно припомнила, как шла по лесу, вокруг только снег, холод и ветер и впереди – белая пустота. Ярослав уже еле переступает и отстает, падает в сугроб. Я поворачиваюсь к нему и, хотя сил уже нет даже идти, нагибаюсь и поднимаю брата на руки. Еще какое-то время я несу его на руках. Снег вокруг меня поет мне сладкие песни, обещает тепло и покой. Я оступаюсь, падаю и больше не могу подняться. Понимаю, что все это время мы кружили на одном месте. Кажется, снова вернулись к деревне, но из-за этой ужасной метели ничего не видно на расстоянии вытянутой руки. В деревню нам возвращаться нельзя. Нам ясно дали понять, что никто из ее обитателей не пустит нас на свой порог. Лучше уже здесь. Замерзнуть и тихо умереть, думаю я. Ноги подкашиваются, и я медленно оседаю в сугроб. Прижимаю к себе Ярослава, пытаясь согреть его остатками своего тепла, и странная дрема охватывает меня. Сначала чувствую только холод и больше ничего. Постепенно, вместе со сном приходит долгожданное тепло… Смертельное тепло. Я понимаю это, но уже нет сил противится. Я с облегчением закрываю глаза и валюсь в снег, понимая, что больше никогда не поднимусь на ноги. Может это и к лучшему, говорит мой внутренний голос и все затихает внутри.

– Мимо ехал обоз, вас нашли в поле, принесли сюда, – сказала Ульяна, и мои воспоминания разлетаются клочками дыма, словно кто-то развеял их рукой, а женщина тем временем продолжает, – Я не смогла отказать человеку, который это сделал. Если бы не он, ты никогда бы не переступила порог этого дома.

Я закрыла глаза. Голос Ульяны был пронизан страхом и ненавистью, но мне сейчас было как-то все равно. Главное, что мы с братом все-таки остались живы, остальное уже не важно, хотя зародившееся было во мне чувство благодарности к этой женщине за уход и приют, рассыпалось прахом после этих слов.

– Я пойду, приведу твоего брата и принесу горячего бульона. Чем раньше ты оклемаешься, тем раньше покинешь мой дом, – скрипнула дверь, и женщина покинула комнату. Прошло несколько минут, и дверь повторно заскрипела. С громким криком в комнату влетел Ярослав, следом за ним вошел какой-то высокий мальчик лет тринадцати. Шествие замыкала Ульяна, несущая в руках деревянную чашу, из которой доносился невообразимый аромат куриного бульона. Вдохнув его, я почувствовала, как мой желудок требовательно заурчал.

Ярослав сразу же запрыгнул ко мне на кровать, прижался щекой к моему лицу. Я подняла руку, погладила растрепанные кудри цвета пепла. Брат отстранился, пристально посмотрел мне в лицо не по детски серьезным взглядом.

– Я хотел прийти вчера, но меня к тебе не пустили, – сказал он.

Я с пониманием кивнула.

– Теперь все будет хорошо, – сказала я.

Ярослав повернул голову и кивнул на мальчика, с которым пришел.

– Это Серко, – сказал он, но я уже и так поняла без слов кто это.

Ульяна подала мне чашу с бульоном и присела на край кровати. Ярослав слез на пол и молча смотрел, как я пью. От горячего вкусного бульона на моем лице расплылась довольная счастливая улыбка.

– Это я нашел вас с братом, – внезапно сказал Серко. Я застыла и перевела взгляд на его лицо. Светлые волосы, щеки, еще не утратившие детскую полноту, ясные серые глаза. У него было не простое лицо. Мальчик явно из благородных. Даже тонкие черты выдавали в нем происхождение. Чей-то бастард, подумала я.

Мальчик смотрел на меня с интересом, чуть приоткрыв рот. Я улыбнулась, а он неожиданно покраснел и отвернулся.

– Значит, это ты спас нас, – сказала я, – Спасибо тебе.

Очевидно, почувствовав какую-то, свойственную лишь подросткам неловкость, мальчик поспешил к двери, уже у выхода обернулся.

– Пойду, скажу Ворону, что ты очнулась, – произнес он и закрыл за собой дверь.

Я допила бульон и с благодарностью вернула чашу Ульяне. Женщина покачала головой, когда Ярослав с ногами снова забрался ко мне на кровать, и поспешила выйти. Мы некоторое время болтали с братом, он рассказывал мне о деревеньке, куда нас занесла судьба. Несколько домов, сказал он, совсем маленькая. Нашедшие нас люди остановились переждать непогоду. Ярослав успел подружиться с мальчиком, нашедшим нас.

Снова скрипнула дверь. Вошла Ульяна. В руках она держала простое серое платье из домотканой шерсти и сапожки. Положила мне на постель, сверху бросила гребень.

– Это тебе, – сказала холодно и ушла.

Я тяжело вздохнула. Неужели и старуха знает обо мне, подумала я. Потому так и относится с неприязнью? Спасибо, что приютила хотя бы…могла ведь и отказать. Люди всегда боятся того, чего не понимают. Ведь недаром мы с Яриком оказались в метель в поле. Выгнали нас из деревни, когда узнали, кто мы, а точнее, кто я. Никто не захотел предоставить кров. Даже в свинарник переждать непогоду не пустили.

Ярослав все еще что-то оживленно рассказывал. Я лежала, прикрыв глаза уже совсем потеряв нить его повествования, думала, вспоминала…

– Ты спишь, что ли? – спросил внезапно мальчик.

– Нет, нет, – я посмотрела на брата, – Просто чувствую себя неважно.

Он снова начал болтать. Под звук его голоса я снова погрузилась в сон.

Глава 2

Одетая, с расчесанными и заплетенными в тугую косу волосами, я остановилась у дверей в общий зал. Постояла в нерешительности, помялась, а потом, набравшись храбрости, тихо толкнула дверь, но когда услышала голоса через образовавшийся проем, замерла на месте. Голос Ульяны я узнала сразу. Она разговаривала с каким-то мужчиной…и говорили они обо мне, а если быть точными, то о нас с Ярославом. Я осторожно прикрыла дверь, молясь про себя, чтобы она не заскрипела, оставив только узкую полосу, чтобы слышать. Подслушивать было не в моих правилах, но после всего, что произошло со мной и Яриком за последние три года, это оказалось не самым плохим из моих поступков и порой не раз спасало наши жизни. Поэтому я затихла и напряженно стала вслушиваться в разговор.

– Значит, это вы выгнали этих детей на улицу, да еще в такую погоду, – голос мужчины был спокойным, но где-то в его самой глубине я уловила отзвук стали, – Вы отдаете себе отчет в том, что если бы мы случайно не проезжали мимо, и Серко не заметил их в снегу, они бы погибли!

– Это было решение всей деревни, а не только мое, – спокойно ответила Ульяна, – К тому же я уже объясняла, чем оно было вызвано. И не вам решить, кого я вправе приютить в этом доме, а кого велю гнать прочь с порога. Я и сейчас с трудом сдерживаюсь, чтобы не вышвырнуть их отсюда. И я уже объяснила вам причины подобного поступка.

– Даже так? – в голосе мужчины прозвучала ирония, – И после всего этого вы называете себя людьми, – добавил он.

Некоторое время они молчали, потом женщина снова заговорила.

– Хочу сказать вам откровенно, господин Ворон. Как только вы покинете пределы нашей деревни, девчонку и ее брата я выставлю за дверь. Поэтому не может быть никакой речи о том, чтобы они остались здесь, сколько бы вы денег мне за это не предлагали.

– Я уже все понял, – сказал тот, кого Ульяна назвала Вороном, – И поверьте, не собираюсь больше настаивать.

– И что мне следует понимать из ваших слов?

– Только то, что я заберу детей с собой, – резко произнес он и внезапно, после короткой паузы, добавил, – Можешь больше не прятаться там, девочка. Выходи к нам. Тебя никто не обидит.

Я вздрогнула всем телом. Мужчина обращался ко мне. Откуда он узнал, что я стою под дверью? Неужели заметил меня, когда я пыталась войти? Или что-то другое?

Я открыла дверь и перешагнула через порог, тут же встретившись взглядом с двумя парами глаз. Одни – холодные, голубые, принадлежали Ульяне и смотрели почти что с ненавистью. Вторые – черные, словно ночь…, и я не могла понять их выражения. Я быстро отвела взгляд, чувствуя непонятное волнение, но тут же распрямила спину и взглянула на него уже с вызовом.

Мужчина, стоявший напротив, пристально разглядывал меня, а я – его. Он мне не понравился, хотя внешне был довольно красив, даже можно сказать, опасно красив. За такими как он, девки сами бегают табунами, предлагая себя на блюдечке с каемочкой. И действительно, очень похож на Ворона. Волосы черные как смоль, густые, спускающиеся ниже шеи. Глаза такие темные, что не видно зрачка и от этого пугающие. Высокий, крепкий. Я оценила ширину покатых плеч, узкие бедра, длинные ноги. Несмотря на внешнюю привлекательность, от него буквально волнами исходила опасность. Я чувствовала ее всем своим телом, пока черные глаза осматривали меня с ног до головы.

– Значит, вот ты какой, Ворон, – подумала я.

– Сколько тебе лет? – спросил он внезапно. В его глазах на мгновение мелькнул странный огонек интереса. Словно во мне он увидел то, что не ожидал.

– Семнадцать, – ответила я.

Ворон усмехнулся.

– Я думал, ты младше, – сказал он, но фраза предназначалась скорее самому себе. Потом мужчина повернулся к Ульяне.

– Завтра на рассвете мы покинем ваш дом, – сказал он, – Дети поедут со мной.

Я покосилась на женщину. По ее лицу можно было легко догадаться, что такой расклад дел ее вполне устраивал. Она заметно успокоилась. Никакой ответственности за нас с этой самой минуты она больше не несла, и это явно подняло ей настроение.

– Подберите девочке одежду, чтобы потеплее была да по размеру подходила, – кивнул на меня Ворон, – И мальчика оденьте, как подобает. Я заплачу.

Ульяна поспешно кивнула. Улыбка расползлась на квадратном мужеподобном лице.

– Устрою все, как полагается, – сказала она. По всему чувствовалось, что ей не терпится избавиться от незваных гостей и нас с братом в том числе.

Ворон вышел из комнаты, оставив меня наедине с Ульяной. Проходя мимо меня едва не задел плечом, но я вовремя отклонилась. Когда за ним закрылась дверь, женщина посмотрела на меня, сочувственно прищелкнула языком.

– Лучше бы вы с братом замерзли там, в поле, чем с этим Вороном… – она не договорила, только тяжело вздохнула на мой непонимающий взгляд и внезапно спросила, меняя тему, – Хотя, мне то что! Вы друг друга стоите, – и неожиданно смягчившись спросила, – Есть хочешь?

Я кивнула, все еще в ожидании глядя на Ульяну. Что могла обозначать ее странная фраза? Нам с Ярославом стоит опасаться этого человека? Но объяснений ее странным словам ждать не пришлось, а спросить я не решилась.

На рассвете следующего дня обоз продолжил свой путь. Одетая в теплую куртку и меховые штаны я сидела на самом краю телеги. Ярослав был рядом со мной, весело болтал ногами и вообще вполне жизнерадостно относился к нашему предстоящему путешествию в неизвестность. Он был просто маленьким пятилетним ребенком, и для него это было просто приключением, и я прекрасно понимала почему, ведь он многого еще не знал. Я же напротив была напугана, ожидая какого-то подвоха со стороны приютивших нас людей. Сидя на телеге, я пристально смотрела в широкую спину Ворона, ехавшего впереди на красивом гнедом жеребце, под стать своему владельцу. Рядом с мужчиной гарцевал на своем коне Серко. Мальчик явно благоговел перед ним, глядя на Ворона преданными глазами. Они вели какую-то беседу, но слов я не слышала, только обрывки фраз, которые, впрочем, мне ни о чем не говорили, потому что разговор велся на незнакомом мне языке. Я поняла только одно, Серко называет Ворона его настоящим именем – Бренн. Я поморщилась. Значит, он северянин, поняла я, но тогда что он делает здесь? Куда направляется?

С неба ярко светило зимнее солнце. Я спиной чувствовала его лучи. Покинув деревню, мы выехали на широкую лесную дорогу, петлявшую среди высоких сосен. Ярослав немного посидел рядом со мной, а потом завалился назад и уснул, убаюканный мерным покачиванием телеги. Я сидела, глядя перед собой на дорогу, слушая монотонный топот лошадиных копыт и тихие разговоры всадников. Потом ко мне подъехал Серко. Он придерживал коня, заставляя того ехать подле тихим шагом. Мальчик посмотрел на меня и неожиданно спросил:

– Почему вас с братом выгнали из деревни?

Я посмотрела в его светлые глаза, лучившиеся любопытством. Мне стало внезапно интересно, это сам мальчик интересуется или его надоумил расспросить меня Ворон? Я ответила Серко пристальным взглядом. Мальчик не выдержал и отвел глаза.

– Все очень просто, – сказала я минуту спустя, – Они выгнали нас, потому что посчитали меня ведьмой.

Серко удивленно вскинул брови. Видимо он совсем не ожидал от меня подобного ответа.

– А это правда? – спросил он.

Я пожала плечами.

– Люди всякое говорят, – произнесла я, – Ты всему веришь?

– Нет, – он покачал головой и чуть заметно тронул коленями бока своего коня. Тот послушно затрусил вперед, обгоняя телегу. Нагнав ехавшего впереди Ворона, Серко что-то сказал ему. Ворон обернулся ко мне. Он не улыбался. Я внезапно подумала, что он на самом деле намного моложе, чем показался мне при первой встрече. Ему едва ли больше тридцати.

Я отвела глаза, сделав вид, что старательно рассматриваю собственные руки, сложенные на коленях.

Перед закатом остановились на привал. Мужчины нарубили дров, быстро развели костер, подогрели в котле похлебку, потом заварили травяной чай. Все это время я оставалась ото всех в стороне, гуляя у кромки леса и собирая хворост, при этом поглядывая по сторонам на наших попутчиков. Серко и Ярик все время не отходили друг от друга ни на шаг. Мальчики явно сдружились, несмотря на большую разницу в возрасте. Я тайно радовалась, поглядывая на то, как они сидят рядом у огня и что-то обсуждают, что-то доступное и интересное только мальчишкам.

Когда солнце стало садиться, пропадая за высокими вершинами деревьев, Ворон очертил вокруг нашего лагеря ровный круг, так что мы оказались в его середине со всеми телегами и лошадьми. Я заинтересованно наблюдала за его действиями, потом встала и подошла к нему со спины.

– Здесь есть нежить? – спросила я, прекрасно зная, что подобный круг делают только с целью защиты. Ворон оказался не так прост. Подобную защиту могут выставлять только те люди, кто проходил соответственное обучение и обладал при этом толикой волшбы.

– После войны ее здесь много, – ответил мужчина, не оборачиваясь, словно знал точно еще до того, как я заговорю, что именно я стою рядом, – А ночью она особенно активна, – добавил он, – И хотя я здесь ничего подозрительного не чувствую, лучше все равно поостеречься.

Я обернулась назад. Никто из мужчин, сидящих у костра, не смотрел на своего предводителя. Вероятно, они уже привыкли к подобным манипуляциям. Ворон тем временем поднял вверх руки и стал что-то шептать. Какие-то грубые, лающие слова, которых я не могла разобрать, но внезапно почувствовала исходящую от мужчины темную силу и невольно сделала шаг назад.

– Колдун, – вспыхнуло понимание в моей голове, – И не просто колдун – а черный ведьмак. Это все объясняло. Вот почему я так настороженно отнеслась к нему. Все мое существо предупреждало меня об опасности. Я затаила дыхание и прислушалась к наступившей внезапно в моей голове тишине. Мой слух обострился, отсеивая ненужные звуки и через какое-то короткое мгновение щемящей и давящей пустоты, я снова стала слышать. Вот где-то хрустнула сухая ветка под лапкой какого-то маленького зверька, выбравшегося из убежища в поисках пропитания. Вот в дупле старого дуба зашевелилась сова. С огромной лапы сосны сошел снег, обнажив темную зелень иголок. Один за другим на меня стали обрушиваться звуки леса. Но никакой опасности я не обнаружила. Даже в земле все было тихо. Я перевела взгляд на Ворона. Он все еще шептал заклинание, но теперь я могла слышать его слова, так, словно он кричал их мне в ухо. Только я все равно ничего не понимала. Язык, на котором он их произносил, мне был неизвестен. Я только понимала умом, что сотворенное им заклинание должно было защитить нас на случай, если в лесу окажется нежить или еще какой опасный зверь. Я даже не заметила за своими размышлениями, что он перестал читать и, повернувшись, разглядывает меня так, словно впервые видит.

– Так ты все-таки умеешь «слышать»? – голос Ворона вернул меня назад. В один миг лес замолчал, и мой слух взорвался человеческими голосами, смехом, долетавшим от сидящих у костра людей и треском горящих дров. Я вздрогнула и моргнула, словно сбрасывая оцепенение. Нерешительно взглянула на колдуна. Он смотрел на меня пристальным взглядом немигающих глаз. В какой-то момент мне показалось, что в их глубине вспыхнули огненные блики, но потом я решила, что мне просто померещилось.

Он сказал – слышать, подумала я. Да, действительно это слово как никакое другое подходило к тому, что я умела делать.

– Возвращайся к костру, – сказал спокойно Ворон и, переступив через начерченную им самим на снегу линию, исчез в темноте среди деревьев, – И не вздумай ночью пересечь эту черту, – донеслись до меня уже из ночи затихающие звуки его голоса.

Я медленно попятилась назад, потом развернувшись, поспешила к людям, сидящим у огня. Сердце гулко стучало в груди. Опасность – кричало что-то внутри меня, то чувство, которое еще ни разу не подводило, просто вопило об угрозе, и эта угроза исходила от нашего предводителя. Я ощутила ее, как только Ворон переступил черту…

Я присела рядом с братом, протянула дрожащие не от холода, а от страха пальцы ближе к огню, вдохнула запах горящих дров. Ярослав посмотрел на меня. Я старательно делала вид, что спокойна.

– Зачем Ворон начертил вокруг лагеря охранный круг, – обратилась я к Серко, сидевшему рядом с братом. Мальчик посмотрел на меня. От его лица повеяло странным спокойствием.

– Потому что это место опасно, – ответил он.

– А почему он сам тогда ушел? – спросила я.

– Ему можно, – Серко отвернулся, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. В этот момент его лицо на какие-то доли секунды стало намного старше. Словно передо мной сидел не маленький мальчик, а взрослый мужчина. Но впечатление моментально рассеялось, как дым на ветру. Я не настаивала на продолжении разговора, тем более, что отчетливо видела явное нежелание мальчика развивать эту тему.

Мы перекусили разогретым над огнем мясом, выпили чай и стали устраиваться на ночь около костра. Мужчины стреножили лошадей. Расстилая на подтаявшей от тепла земле толстые шкуры и набросав сверху одеял, я сделала для нас с братом подобие постели, заметив при этом, что многие мужчины просто ложились спать на землю, рядом друг с другом, спина к спине. Никто в этот вечер не покидал пределы начерченного Вороном круга. Даже по нужде ходили за телегу.

Ложась спать и укрывшись до самого подбородка, я еще раз попробовала прощупать лес вокруг, но ничего не почувствовала. Никакой опасности. То чувство, возникшее у меня после короткого разговора с Вороном, давно пропало и теперь мне начало казалось, что весь тот страх мне просто померещился. Дозорных не составляли. Только один человек остался сидеть за костром, чтобы поддерживать пламя, подбрасывая в него сухие ветви. Но все равно я подсознательно чувствовала, что в этом лесу что-то происходит. Мне казалось, что что-то необъяснимое скрывается там, в глухой темной чаще и следит за нами…

Ярослав заснул довольно быстро. Я же еще немного полежала, вслушиваясь в звуки леса и стараясь услышать шаги возвращающегося Ворона. Не помню, как уснула. Меня просто поглотила тьма без сновидений.

Я проснулась от шума людских голосов. Приподняла голову и прищурила глаза от солнечного света, заливавшего лесную поляну. Ярослава рядом со мной не оказалось. Я лежала аккуратно укрытая одеялом, когда услышала голос своего брата, доносившийся со стороны леса. Он разговаривал с Серко. Потом мальчики одновременно засмеялись. Я встала и принялась сворачивать одеяла. Уложила их на телегу и накрыла покрывалом. Затем взглядом нашла Ярослава. Они с Серко стояли возле коня старшего мальчика и пока Серко кормил своего скакуна, Ярослав украдкой гладил покатые гладкие бока жеребца, при этом на его лице светилось столько счастья и удовольствия, что я невольно улыбнулась.

У костра уже сидели собранные люди. Я увидела среди них Ворона. Он, как ни в чем не бывало, сидел со всеми, сдержанно улыбался и завтракал. Мне неожиданно стало интересно, куда он ходил прошлой ночью, что я едва сдержалась, чтобы не подойти к нему и напрямую не спросить его об этом. Мы с Ярославом присоединились к мужчинам. Нам выдали миски с горячей похлебкой и по куску хлеба. Я ела молча, время от времени поглядывая на Ворона. Ярослав все так же весело болтал с Серко. Закончив с завтраком, затушили костер, запрягли лошадей и тронулись в дальнейший пусть. Мы с братом снова забрались на телегу, а позже, когда выехали на дорогу, Серко забрал Ярослава и посадил его перед собой на коня, что вызвало бурный восторг у мальчика. Они поскакали вперед, чтобы ехать во главе обоза, поравнялись с Вороном. Я посмотрела им в след, завидуя брату. Мне самой тоже хотелось сейчас бы проехаться верхом, как в прежние времена, еще до того, как мы с Ярославом стали такими… Я внезапно вспомнила отца, его светлые серые глаза, глядящие на меня с любовью, когда он подсаживал меня в седло.

– Лети, Сорока! – говорил он. И я, пришпорив тонконогую кобылку, умчалась со двора, подняв за собой столб пыли.

Из задумчивости меня вывел стук копыт подъезжающего жеребца. Ворон придержал коня и теперь ехал рядом со мной.

– Расскажи о себе, – внезапно попросил он, – Я взял вас в свой обоз, а ведь даже твоего имени не знаю.

Я подняла на него взгляд. Ворон смотрел с любопытством. Черные глаза слегка прищурены, словно от яркого солнца, смотрят внимательно, словно хотят понять, скажу я правду, или солгу. Я обманывать не собиралась. Другое дело – кое-что утаить!

– Родители наши давно умерли, их забрала чума. Дом, вместе с их телами и все хозяйство сожгли соседи. Они и нас пытались убить, боялись, что мы с братом можем оказаться заражены, но нам удалось бежать из пылающего дома. Помог кузнец, друг моего отца, он выпустил нас, выбив дверь, когда весь дом уже был занят пламенем, – сказала я, – И вот мы с братом уже три года скитаемся от деревни к деревне, от города к городу, потому что остаться в родных краях грозило верной смертью.

Ворон кивнул. Никакого сочувствия моя история у него не вызвала, только холодный интерес. Колкий взгляд продолжал ощупывать мое лицо.

– А как получилось, что ты умеешь «слышать»? – спросил он и кивнул на Ярослава, – Твой брат тоже так умеет?

– Нет, – я покачала головой, – Возможно, этот дар в нем еще не открылся. Я сама начала слышать только в семь лет. Помню, меня это тогда страшно напугало.

– Кто-то из родителей обладал таким даром? – продолжил допрос Ворон, – Это наследственное?

– Нет, не думаю, – сказала я, – Мои родители так и не узнали, что я умею слышать.

– Интересно, – хмыкнул Ворон.

В этот момент телега наехала колесом на какой-то камень. Меня подбросило вверх, и я испуганно вцепилась руками в ткань, на которой сидела, но, не удержавшись, свалилась на снег, прямо под копыта жеребца. Ворон едва успел натянуть поводья и, тут же соскочив с коня, помог мне подняться. Но едва он прикоснулся рукой к моим пальцам, как меня словно окатило жаркой волной. У него оказались на редкость горячие руки. Заметив мое удивление, он тут же отдернул назад руку и, скривившись, как-то раздраженно произнес:

– Ты слишком неловкая, – он подхватил меня за талию и даже не глядя, почти что зашвырнул обратно на телегу, а сам вскочил на коня и через мгновение уже ехал рядом с мальчиками во главе обоза. Я проводила его раздраженным взглядом и поправила выбившиеся после падения из-под шапки волосы, внезапно вспомнив, что так и не сказала ему свое имя.