Текст книги "Потерянная любовь"
Автор книги: Анна Карпова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
1.
–Ребекка, просыпайся. Сколько можно спать?
Алекс пытался разбудить меня в это ранее весеннее утро, но в гамаке было настолько уютно и комфортно, что открывать глаза совсем не хотелось.
–Еще немного, – я лениво ворочалась, укутанная одеялами как кокон.
Зима закончилась, уступив место радостной и свежей весне, которая смывала снег, оголяя промерзлую землю. Уже появились первые ростки травы, хотя был только конец марта. Постепенно мир преображался, одеваясь в зеленые наряды. Кажущаяся бесконечно долгой и безнадежной зима все-таки ушла. Я была безмерна рада этому, с ней у меня плохие выдались отношения в этом году.
–Нам идти пора, – настаивал Алекс. –Вставай. Сколько можно валяться? Всю жизнь проспишь!
В воздухе витал запах костра и жареного мяса. Ночью какое-то мелкое животное попало в силки, что Алекс расставлял вокруг каждого нашего ночлега. Они отлично кормили нас с тех пор, как мы ушли от Эдель.
В то утро, когда на ее порог вступил человек, сказавший, что нашли лекарство от А-2, изменилось все. Агнозия-2, от которой погибло почти все человечество, наконец побеждена. Ее можно вылечить. Когда он ушел, Эдель поднялась к нам на чердак, где мы прятались, когда к ней приходили путники. Старушка со слезами на глазах сказала, что нашли лекарство.
Лекарство от самой страшной болезни на земле, потому что именно А-2 выкосила как траву почти все население планеты.
Мы плакали и смеялись в тот день. Новость была немыслима, радость от осознания ее не помещалась внутри: хотелось петь, танцевать, кружась как сумасшедший. Настолько велико было облегчение. Наконец, я перестала бояться, смело взглянув в будущее, что становилось все светлее. Улыбка не сходила с лица, а сердце бешено колотилось от нахлынувшей внезапно радости.
Безмерное счастье, вот что я ощущала в те дни.
Эдель не согласилась идти с нами, как мы не уговаривали.
–Зачем? Я стара и нерасторопна, буду доживать свой век там, где родилась.
Я ее понимала, сама иногда хотела вернуться в родной город. Но мне возвращаться было некуда – родные места сгорели еще в начале эпидемии А-2. Там теперь только пепелище и призраки прошлого, к которым возвращаться желания не было.
Мы ушли в середине марта, неделю назад, когда снег стал таять под солнцем, а мир вдохнул свежий весенний ветер и возрадовался ему. Зима далась невыносимо сложно. Часть тех, кто не умер от болезни, либо замерзли, либо умерли от голода. Естественный отбор в полном действии.
Эдель хорошо снарядила нас в дорогу. В нашем распоряжении было: два гамака, фонарик, теплые вещи, консервы и сухофрукты, пистолет с двумя магазинами патронов, мотки проволоки и веревки, две кастрюли и столовые ножи с ложками. Жалко, топора моего не было. За зиму я с ним почти сроднилась. С такими пожитками мы могли идти далеко, что и решили делать, взяв направление на юг. Там зимой не так холодно.
–Просыпайся, а то твою порцию съем, – Алекс подошел к гамаку, где я все еще изображала ленивый кокон, и потряс меня. –Ребекка Вай! Встала и пошла кушать! Я что зря силки расставлял? Вставай, говорю!
Его голос был чист и спокоен. Бояться нам теперь стало на один пункт меньше. Лекарство-то нашли. Постепенно мир вернется в старое русло нормальной жизни, вновь воздвигая небоскребы, восстанавливая разрушенные города. Для этого потребуется не один год, но мы сможем. Я в это искренне верю.
Мы все сможем. Теперь все в наших руках.
Правда, есть одно но.
Я подозревала, что у меня осложнение после перенесенного воспаления легких. Периодически страшный кашель разрывал мою грудную клетку, в такие моменты казалось, что легкие сжимаются до крошечных размеров, и воздух категорически отказывается их заполнять.
Алекс делает вид, что не замечает моего страшного кашля, но он с каждым днем становится все сильнее. Периодически я ловлю на себе расстроенный взгляд его серебряных глаз. В такие моменты хочется провалиться сквозь землю.
–Встаю, встаю. Уже поспать нельзя!
Не хочется покидать свое убежище, в котором было очень уютно и тепло. Полуденное солнце приятно согревает лицо, вселяя надежды. С каждым новым зеленым листочком или травинкой моя душа пела. Если А-2 изменила жизнь далеко не в лучшую сторону, то новости о лекарстве перевернули ее обратно.
Спящий обычно в соседнем гамаке Алекс вселял еще больше надежды.
Костер уже догорал, на котором аппетитно дымился наш походный котелок.
–Кто сегодня? Кролик? Кабан? Индюшка?– я подошла ближе, обняв Алекса со спины, вдыхая его запах, смешанный с запахом готового завтрака.
Такой тандем я готова вдыхать всю оставшуюся жизнь каждый день, каждое утро, все минуты, что мне отмеряны на этой зараженной земле. К разговору о чувствах между нами мы больше не возвращались, что немного расстраивало меня. Понимая, насколько мне понравилось, как Алекс смотрел на меня в спальне Эдель, когда признался в любви, я хотела вновь увидеть тот хоровод чувств и счастья в его глазах. Это стало для меня допингом – видеть его улыбку на лице, во взгляде, видеть этот задор и блеск. Быть с ним рядом, говорить с ним, чувствовать его сильное плечо.
Теперь я зависела от него не только в плане выживания. Он заменил пустоты внутри меня, что рождались в течение жизни, заполнив их светом серебряных глаз. Пройди я в тот день мимо заправки, что тогда?
К поцелуям мы тоже больше не возвращались. Лишь иногда он целовал меня в щеку, но этого было крайне недостаточно.
–Кролик, небольшой, но вкусный. Я надеюсь на это, – он обхватил меня свободной рукой, второй продолжая помешивать аппетитные тушеные кусочки мяса.
Готовил Алекс неплохо, иногда даже лучше меня, что, между прочим, было обидно. Я все-таки у нас девушка. Его задача – добывать, моя – готовить. Но когда он принимался за приготовление еды, я не сопротивлялась.
–Завтрак подан! Или обед? Как тебе больше нравится?
–Завтра и обед в одном, плюс десерт.
–Извини, пудинга у меня не припрятано в кармане.
Усевшись на поваленное дерево, я принялась уплетать столь вкусное кроличье жаркое. Не могу не признать, что с приходом весны, кушать мы стали лучше – появлялось все больше диких животных, которых можно было подстрелить, поймать и съесть.
Охотник и его ненормальная подружка.
От таких сравнений всегда хотелось смеяться. Когда-то я окрестила Алекса психом, наткнувшись на него в кладовке заправки. К слову, он тогда и выглядел как псих. Теперь он совсем не похож на ненормального – собранные в хвост отросшие черные волосы, серебряные глаза, широкие плечи и мускулистые руки. Охотник.
Ну, и ненормальная подружка, которая как была немного не в ладах с головой, так и осталась.
–Как ты думаешь, как скоро мы повстречаем какой-нибудь город или поселение?
Мы шли на юг от Объединенного во благо Города, надеясь подальше сбежать от заразы, от холода, от того, что нам пришлось пережить за стенами этого проклятого места. Пока что нам на пути встречались только брошенные маленькие селения или одиноко стоящие фермы, без домашнего скота и хозяев.
–Не знаю, надеюсь, они окажутся более дружелюбными, чем Портер Джонс.
От упоминания его имени я вздрогнула. Знатно он попортил нам жизнь, знатно.
–Интересно, а где лекарство? Раз тот человек сказал, что его нашли, значит, о лекарстве знают уже многие. Такую информацию в секрете не удержишь. Где его хранят? Лечат ли больных?
–Вряд ли. Не думаю, что лекарства очень много. Скорее всего, хранят где-нибудь в крупном городе, запертым на три сотни замков. Для особо важных персон.
–Зачем? Почему не вылечить людей? Зачем тогда пускать информацию о лекарстве? Чтобы народ совсем с ума сошел?
–Если бы я знал, то ответил бы. Я думаю, информация утекла случайно, а такие новости, как эта, в секрете не удержишь. Это то, что будут передавать из уст в уста, кричать на каждом углу. Всех ведь не заткнёшь.
–Значит, врачи должны заниматься в первую очередь разработкой аналогов или увеличением количество этого самого лекарства, чтобы хватило на всех зараженных.
–Надеюсь, что так оно и есть. В любом случае, это огромное открытие для тех людей, что еще остались в живых.
Оставалось лишь согласиться с Алексом. Все еще с трудом верилось, что лекарство от А-2 существует, что планета вновь возродиться, что человечество не канет в небытие столь нелепым способом. Наш век еще не закончен.
Хотя необходимо еще что-то решать с моим кашлем. Мы оба понимали, что он значит, и что так дальше продолжаться не может.
Я снова зашлась в страшном приступе, выронив тарелку из рук. Судорожно пытаясь вдохнуть хоть крупицу воздуха, я упала на землю. Грудную клетку свело судорогой, легкие жгло огнем, а я даже не могла поднять головы.
Алекс отставил свою тарелку, подскочил ко мне и усадил, прислонив к дереву.
–Дыши, Ребекка, постарайся успокоиться, я понимаю, тебе больно, но нужно расслабиться, иначе ты задохнешься, – он осторожно взял меня за руку, сжимая в своих теплых ладонях.
Наконец приступ пошел на спад, позволив мне сделать пару вдохов. Я сплюнула на землю сгусток мокроты, утерлась тыльной стороной ладони и подняла на Алекса полные страха глаза.
Мы больше не могли делать вид, что ничего не происходит. Со мной что-то творится, что-то совсем нехорошее. Я не сильна в медицине, но судя по лекарствам и травам, которыми меня поила Эдель в первые дни, она смогла только снять острый период воспаления легких. Не больше.
–Ребекка.
–Алекс, – мой голос звучал хрипло, словно горло забито песком.
–Ты думаешь, я не вижу, как ты стараешься не кашлять при мне? Ты думаешь, я ничего не замечаю? Я же не слепой.
Я устало вздохнула и закрыла глаза.
–У меня осложнение, наверное. Я не медик, так что… Какое – я не знаю, но оно точно есть.
Алекс угрюмо кивает.
–Мне становится все тяжелее дышать, словно в легкие ваты наложили. Постоянно ощущение, что с каждым вдохом грудь сдавливает чуть сильнее.
Алекс встает и отходит, запустив руку в волосы.
–Я не должен был позволять нам так долго жить у Эдель, должен был сразу все разглядеть. Как я это допустил?
–Прости, Алекс. Кажется, я снова нас подвела. Ты же не мог заранее предугадать, что все сложится именно так. Это не твоя вина!
Меньше всего хотелось, чтобы Алекс считал себя виноватым в том, что произошло.
–Мне…мне просто не повезло.
–Как и всем людям, что заразились этой А-2. Им просто не повезло, Ребекка! И где они теперь? Нам нужна помощь. Мы не справимся одни.
–Да, я понимаю, но не знаю, как долго смогу еще протянуть.
Алекс ходит по кругу, о чем-то размышляя.
–Ночью я видел впереди отблески огней. Мне показалось, там высотка стоит. Может, город какой-нибудь небольшой.
–Город? После того, что с нами произошло, ты хочешь еще раз довериться кому-то, кто живет за стенами?
–Разве не ты недавно говорила про то, как было бы здорово встретить выживших?
Как Алекс мог так быстро забыть то, что произошло в Объединенном во благо Городе? Его тогда чуть не казнили на виду у всех жителей как заразного! Снова довериться кому-то?
–У нас есть другой выбор?
Я молчу. Я понимаю, к чему он клонит.
У нас, действительно, нет выбора. Мне необходима медицинская помощь, без которой я могу очень скоро отправиться на тот свет.
–Нам необходимо найти помощь, найти лекарства, антибиотики, что угодно. Лишь бы спасти тебя, – он подходит, садится передо мной на колени и аккуратно обнимает. – Я не могу потерять тебя снова. Как вспомню, о чем думал, когда стоял на том помосте около Центра, так вздрогну. Я был уверен, что над тобой издевались и убили. Я стоял и не мог простить себе того, что бросил тебя, позволил им забрать меня.
В его глазах стоят слезы. Сердце разрывается от этого, и я спешу вытереть их своими руками.
–Но все обошлось, помнишь? Я здесь, я рядом.
–Но как долго? Нам нужно быстрее найти помощь, иначе все зря.
Он не заканчивает предложение, но я и так понимаю, что он хочет этим сказать. Иначе я умру у него на руках. Сколько же еще родных и близких будет суждено потерять? Когда-нибудь это должно закончиться.
В его глазах цвета летнего дождя читалась первозданная боль. Она пронизывала меня насквозь, поражая в самое сердце. Перед его взглядом невозможно устоять.
–Я посижу еще минут пять, и пойдем, – я снова закрываю глаза, подставляя лицо солнцу. –Дай мне просто посидеть, хорошо? Посиди со мной.
Мне необходимо чувствовать его тепло, как оно согревает своим присутствием мою душу. Так я чувствую, что живу, что еще не все потеряно.
Весна. Как много прекрасного было в одном слове. Все когда-то заканчивается, даже плохие вещи. Скажи мне кто-нибудь это, когда я сидела в камере в подвале Центра по Ликвидации А-2, рыдая как белуга, я бы им не поверила. Или когда я пустила пулю в спину Главнокомандующему Портеру Джонсу. Тоже не поверила бы.
Тем не менее, даже после самых черных туч обязательно выглянет солнце.
После того, как я собралась с силами и поднялась с земли, последний кусок кроличьего мяса был съеден, гамаки свернуты, а все вещи собраны в походные рюкзаки, мы двинулись дальше. Туда, где ночью Алекс видел огни высотного здания.
Знает ли Даган о лекарстве? Я не прекращала думать о мальчишке с его бандой, постоянно возвращаясь в памяти в темные тоннели. Как они там? Смогли ли справиться с неприятностями? Все ли живы и здоровы? К сожалению, ответы на эти вопросы мне узнать не дано.
Мы шли вдоль берега маленькой речушки, что весело журчала, греясь в лучах весеннего солнца. Вода в ней была пресная, благодаря чему удалось наполнить все запасы в наших бутылках.
–Мне страшно, – я пинала камешки, стараясь забросить их в речку.
Вокруг стояли еще голые деревья, на ветвях которых уже набухали почки. Даже самые сухие и скрюченные стволы понемногу возвращались к жизни. Земля приятно скрипела под ногами, а журчание ручья поднимало настроение. Несмотря на кашель, несмотря на то, что ждет впереди.
–Почему?
–Я боюсь, что те люди окажутся недружелюбными или еще хуже, заразными. Что мы будем делать тогда? Искать другой город?
Я могу не дожить до него.
Приходилось постоянно прислушиваться к собственным ощущениям при дыхании. Отвратительная перспектива. Мне кажется, я уже слышу, как воздух покидает мои легкие с каждым вздохом с новыми и новыми хрипами.
–Очень хочется верить, что он окажется более дружелюбным, чем Объединенный во благо Город.
–Он, кстати, называется Вестмайер.
–Серьезно?
–Да, я видела указатель до того, как встретить тебя. Почему они сменили ему название, я не знаю. Но фактически, это Вестмайер.
–Этот вариант мне нравится больше. Лучше звучит.
–Точно, не так пафосно.
–Это все Портер, я думаю, – рассуждал Алекс. – Ему нужно было звучное гордое название для своего обиталища. Я по-другому не могу назвать этот…город.
Мы поднялись на небольшой холм, обрамленный лысыми кустами дикой смородины. Без человеческого вмешательства она за прошлый год разрослась на приличные расстояния, покрывая все вокруг своими приземистыми ветками.
Я увидела ее. Высотку. С пустыми глазницами окон, торчащими неработающими антеннами и огромным баннером, вывешенном почти на половину дома. На огромном белом полотне красной краской был нарисован красный крест с приписанной ниже надписью «безопасная зона».
–Что это может значить? Безопасная зона?
–Не знаю, но это уже что-то. Зараженные не стали бы так заморачиваться. Не думаю, что это ловушка.
–Бред какой-то. Зачем кому-то писать «Безопасная зона»? Привлекать лишнее внимание зараженных, которые еще совсем не выжили из ума? Нелогично.
–Может, его хорошо охраняют?
–Думаешь, там нам помогут? – я заглядываю в его глаза, пытаясь понять, что там творится.
–Я надеюсь.
Он приобнял меня одной рукой, уверенно глядя вперед.
Хотелось бы заразиться от него этой уверенностью.
2.
Через три часа мы стояли на подступах к городу. Дорожный указатель, поржавевший и покосившийся от времени, гласил, что перед нами НоунТаун. Никогда не слышала о таком, но я раньше не особо-то и интересовалась географией. Как-то без нее было много дел.
Рядом с высоткой, которую мы заметили, было еще две недостроенные, словно А-2 поразила город в самый разгар строительства. С виду, НоунТаун вселял намного больше доверия, чем Вестмайер.
–Что чувствуешь? – спросил Алекс, разглядывая брошенное двухэтажное здание, находящееся в ста метрах от нас.
Никаких тебе бетонных стен с колючей проволокой. Никаких вышек и патрульных с автоматами.
–Не знаю, не могу точно определиться.
Внутри засело чувство, что все слишком хорошо. Слишком все просто. Так не бывает, только не со мной, у меня всегда все идет наперекосяк. Я боялась довериться этому хрупкому ощущению, что пока все идет нормально.
Здание пустовало, как и большинство других, стоящих за ним. Мы продвигались в центр, стараясь сильно не шуметь и не привлекать лишнего внимания, проверяя дома по обе стороны от дороги. Все вокруг уже вычистили до нас, поэтому поживиться было нечем.
–Здесь так тихо, – кажется, я слышу, как бьется мое собственное сердце.
–Как и везде.
–Иногда я скучаю по звукам прошлого мира.
–Это по каким?
–Ну, звук машин в городе, детский смех, заводы, пароходы, – я перечисляла все эти отголоски прошлого, который теперь казались такими далекими. – Всякое в этом роде.
–Да, я тоже.
Мы все ближе подходили к высотке с баннером.
На удивление пустующий город абсолютно не вселял в меня чувство страха. Он словно восстал из прошлого, из времени, когда я еще не встретила Алекса, и в одиночку выживала на руинах как раз таких городов. Тишина и одиночество – все, чем они могли похвастаться.
Высотка была огорожена двухметровым сетчатым забором с колючей проволокой. Так же по всей округе стояли всевозможные ежи – доски с гвоздями, куски бетона с торчащей арматурой. Неплохие укрепления, это тебе, конечно, не бетонная стена, но о безопасности здесь думают не в последнюю очередь.
Из единственного подъезда этого дома-свечки навстречу нам вышел молодой человек восточной внешности в дутой зеленой куртке с ружьем наперевес.
–Приветствую, брат, куда идем? Что ищем?
Ты еще спроси – «Цель посещения».
Выглядел он в целом дружелюбно. От него не хотелось бежать, сломя голову, куда глаза глядят.
–Нам нужна помощь врачей.
–Заразные?
Расстояние до нас было приличное, с учетом разделяющего забора сетки, поэтому парень чувствовал себя в безопасности, и всячески это показывал.
–Нет, у меня осложнение после воспаления легких, – пробубнила я, чувствуя, как от волнения легкие сжало в стальные тиски. Стало трудно дышать, я снова зашлась в кашле, сплюнув на землю сгусток крови.
Вот и приплыли. Я тут же наступила ботинком на багровую лужицу, чтобы Алекс не успел увидеть, что все стало заметно хуже. С каждым часом болезнь, какая бы они не была, прогрессировала. Мы не можем пройти мимо, оставалось отчаянно надеяться, что здесь мне помогут.
–Кровь покажи, брат, тогда пущу. Вижу, подружке твоей совсем плохо, бледная вся, поэтому давай быстрее, Мастуф еще кушать хочет.
–Мастуф?
–Это я, – отсалютовал парень. – Приятно познакомиться, так что, будешь показывать? Глаза и так вижу, что здоровые, но нужно перестраховаться, сам понимаешь, брат, – говорил он с восточным акцентом, словно приехал откуда-то из теплых стран.
–Да, секунду.
Алекс подошел на пару шагов к сетке, достал нож и сделал небольшой надрез на внутренней стороне ладони. Мастуф внимательно изучил выступившую кровь, удовлетворенно кивнул и манул на меня рукой.
–Теперь она, брат.
Меня уже начала слегка раздражать его привычка постоянно говорить «брат».
Алекс подошел ко мне с тревогой в глазах, прекрасно видя мое состояние, которое было, мягко говоря, отвратительное. Каждый вдох давался со почти свистящим хрипом, обжигаю легкие весенним воздухом.
Я повторила манипуляцию, показывая ладонь Мастуфу. Он снова удовлетворенно кивнул, смело шагнул к воротам, скрепленным огромной цепью и амбарным замком.
–Надеюсь, ваши помыслы чисты и добры, брат. Иначе вам здесь будут не рады, – он демонстративно перебросил ружье с одного плеча на другой.
–Это понятно, не переживай, мы не воевать пришли, не та ситуация, – Алекс подхватил меня под руку, хоть стоять на своих двоих я была еще в состоянии.
Мастуф открыл замок, отодвинул створку ворот и запустил нас внутрь. Я подняла глаза, прикидывая, сколько этажей в этом доме, больше двадцати, кажется. На фоне голубого неба с белокурыми облаками крыша полуразрушенной высотки сводила с ума. Еще немного и закружится голова.
–Проходите, на первом этаже сидит Алиса, она подскажет, куда отвести твою подругу, брат.
–Меня Алекс зовут, – он протянул ладонь для рукопожатия. Алексу тоже уже не нравилось это злосчастное «брат» через каждое слово.
–Хорошо, Алекс, брат, поспеши, как бы твоя подружка копыта не отбросила прямо тут.
С манерами у него все хорошо, высшую школу этикета заканчивал, наверное. Но меня это мало волновало. Лишь бы у них были необходимые лекарства, иначе все зря.
Абсолютно все зря. Я умру, и ничего с этим не поделаешь.
Думаю, Алекс думал о том же. Между бровями пролегла глубокая впадина, а серебряные глаза налились сталью. Он, как обычно, все изучал, не упуская не единой мелочи, продумывая возможные пути к отступлению. А по мне, лишь бы было лекарство. Остальное пока что совсем не имеет значения. Зачем пути к отходу, если на руках у тебя почти труп?
На первом этаже бывшей когда-то жилой высотки было достаточно светло, несмотря на постигшую и это здание разруху: пыльный кафель, потертые стены, пустые плафоны ламп. Все как везде. Хотя она выглядела достаточно «новой» по меркам старого мира.
Слева от входа сидела миловидная девушка чуть постарше нас, разгадывающая кроссворд под звуки старенького радио. Из динамиков доносились звуки кантри, девушка ритмично болтала ногой и грызла карандаш.
–Алиса, говорил тебе, не сажай батарейки, – за нами вошел Мастуф, возмущенный поведением девушки. – Они в дефиците! Выключи радио!
Та лишь подняла глаза на него, сделав вид, что не услышала замечания в свой адрес. Она с интересом разглядывала нас, абсолютно не стараясь скрыть этого. Стало немного неуютно, словно нас привели на допрос.
–Что тебе Мастуф? Опять нашел кого-то?
–Да, подруга его больна, что-то с легкими, отвести надо ее к Гретте, – он махнул рукой в сторону лестницы.
–Вижу, вам на десятый этаж. Лифт не работает уже лет сто, придется идти пешком.
На этом она снова вернулась к разгадыванию безумно интересного кроссворда.
–Прости ее, брат, невоспитанная. Иди, Гретта должна быть на месте.
–Спасибо, Мастуф, – пробубнила я хриплым голосом.
Не кашлять, стараться не кашлять. Я концентрировалась на этой простой мысли, пока Алекс вел за собой вверх по бесконечным ступеням. Никогда бы не подумала, что десятый этаж может быть настолько далеким.
На лестничных пролетах иногда сидели люди, приветствующие нас, на одном из этажей я услышала детский смех, которого мне так не хватало. В Объединенном во благо Городе я детей даже не видела, не считая Дагана с его бандой. Но детьми их назвать язык как-то не поворачивался.
Неужели, удача в этот раз повернулась ко мне лицом?
На десятом этаже на двери семьдесят пятой квартиры был нарисован красный крест.
–Думаю, нам сюда.
Алекс осторожно постучал, терпеливо ожидая ответа. Дверь открыла темноволосая девушка, которой навскидку, было уже больше тридцати. Ее карие глаза за секунду изучили Алекса, потом она перевела взгляд на меня и поменялась в лице. Неужели, я выгляжу настолько ужасно?
–Мастуф привел? Я видела в окно. Проходите, положи ее на кушетку. Только разуйтесь у входа, пожалуйста.
Алекс без вопросов зашел внутрь квартиры, переоборудованной под медицинский кабинет. Неплохо оснащенный медицинский кабинет, между прочим. Я даже разглядела оборудование для переливания крови и стол-тележку с дефибрилляторами.
Хочется верить, что мне они не понадобятся. Я еще не хочу на тот свет.
–Как давно кашель? Расскажи мне общую картину…
–Алекс.
–Алекс, да, я Гретта, но ты уже знаешь об этом. Мне нужна вся информация: когда заболела, чем заболела, чем лечили и все, что покажется тебе важным.
Я лежала на кушетке и теребила кулон в виде куколки, что подарил мне Алекс, пока Гретта прикладывала к груди стетоскоп, прослушивая мое хриплое дыхание. Его подарок – мой личный символ, моя надежда. Алекс – мое все.
–Воспаление легких, около месяца назад, чуть меньше. Лечила бабушка, чем – не знаю, какие-то травы и таблетки, – Алекс расхаживал по комнате, теребя рукой растрепавшиеся волосы. –Около двух недель назад стал замечать кашель, с каждым разом все хуже. Сегодня кашель был с кровью.
Значит, все-таки заметил. Я закрыла глаза, позволяя им все решить за меня. Легкие давило со страшной силой, хотелось разорвать ребра, чтобы вздохнуть полной грудью. Накатившая слабость шептала на ухо, что осталось еще немного, раз и все. Больше не будет страданий, не будет боли и страха.
–У нее жидкость в легких, – резюмировала Гретта, прослушав меня вдоль и поперек и тыкая в грудную клетку тонкими пальцами.
–Вот так просто определила?
–Тут ничего сложного, осложнений после воспаления легких с подобными симптомами немного.
–Ты сможешь ей помочь?
Вот он, самый главный вопрос моей жизни. Она теперь полностью зависела от этой темноволосой незнакомой девушки. Сможет ли она мне помочь, и тогда я пойду на поправку. Или нет.
И тогда я умру.
3.
Гретта долго изучала мое состояние, а я продолжала разглядывать белый потолок, устало размышляя над своим будущим. Пускай, она скажет, что все хорошо, и мы пойдем дальше. Или что все плохо, и мне осталось каких-то несколько часов.
–Я думаю, я смогу ей помочь, но у меня нет необходимого лекарства, – она сложила руки на груди, внимательно глядя в глаза Алекса. – На данном этапе я могу лишь снять острый период, поддерживая ее в нормальном состоянии. Но это не то лечение, которое необходимо.
Алекс вновь зашагал вокруг кушетки.
–Что же делать? Где-то можно найти это лекарство? Это реально?
–Я думаю, да. Скоро вернется с вылазки Уолтер, это наш человек, который покидает безопасную зону в поисках всего необходимого – еда, лекарства, приспособления всякие. НоунТаун когда-то был большим городом, и мы далеко не все его районы исследовали. Есть вероятность найти то, что нам надо. На север все равно дальше дороги пока нет, с приходом весны, там сошел сель, полностью перекрыв дорогу.
Я поднялась с кушетки, приняв сидячее положение. Все-таки, речь шла о моей жизни, поэтому я хочу поучаствовать в этом разговоре.
–Насколько это опасно? Жидкость в легких, в смысле.
–Ну, ты можешь умереть без должного лекарства. Жидкость заполнит легочные мешки, и ты задохнешься.
Вот так просто. Выживаешь себе, выживаешь, а потом умираешь от того, что жидкость заполняет легкие.
Алекс сел рядом, приобняв меня одной рукой.
–Сколько у нас времени?
–Я буду поддерживать твое состояние…
–Ребекка, меня зовут Ребекка.
–Да, Ребекка, я буду поддерживать твое состояние в приемлемом, но вы оба должны понимать, что это не дает никаких гарантий. Может стать хуже в любой момент.
–Я могу пойти с Уолтером, если он согласиться. Я неплохо стреляю и чертовски здорово научился спасать свою шкуру. Я могу быть полезен.
Алекс снова спасает меня. Я уже сбилась со счета, сколько раз мы спасали друг друга.
Гретта оценивающе оглядела его, словно прикидывая, правду он говорит или врет.
–Я поговорю с Уолтером об этом, но ничего не обещаю. На самом деле, ему бы не помешал помощник, он один уже не справляется. Спасенных все больше. Но он вернется только где-то завтра вечером, а пока, на, выпей это.
Она протянула мне две разноцветные таблетки. Раньше я с опаской принимала любые лекарства, но сейчас у меня нет выбора. Придется довериться ей, чтобы спасти свою жизнь.
–А эту травку завари кипятком и пей, когда будут приступы, она снимает мышечные спазмы.
Я взяла мешочек с мелкой засушенной травой, думая над тем, как неприятно быть зависимой от другого человека. Тем более, от незнакомого. Жизнь меня научила одному из главных правил – никому нельзя доверять.
Но что я могу сделать?
Уйти мы всегда успеем, вот только куда идти? Дальше на юг? Боюсь, что я и десяти километров не пройду. Мы застряли, капитально застряли в этой высотке.
Гретта так же сказала, к кому обратиться по вопросу заселения.
Мы поднялись по лестнице на пятнадцатый этаж, где располагалось что-то вроде офиса. Там сидел главный парень, заведующий всем хозяйством, если это вообще можно так назвать. Группка людей абстрагировалась от прочего мира, окружив себя не очень-то надежной сеткой с колючей проволокой. Каждый выживает, как может. Несмотря на всю хлипкость здешнего устоя, я не чувствовала себя в опасности, словно сетка намного прочнее бетонных стен Объединенного во благо Города.
Мужчина средних лет с сединой в волосах приветствовал нас.
–Я Тайлер, вроде как, главный здесь. Мастуф сказал, что у нас новенькие. Какими судьбами? Куда путь держите?
Ужасно болели ноги, мне хотелось лечь на кровать и проспать дня три к ряду.
–Я Алекс, это Ребекка, мы сюда пришли потому, что нам нужна помощь.
Мы прошли в светлую квартиру Тайлера с окнами, выходящими на солнечную сторону. Внизу простирался брошенный и полуразрушенный город, поражающий своей пустой красотой. Есть такой тип людей, которые умеют любоваться подобными развалинами. Меня они всегда наталкивали на философские мысли, вроде «зачем мы здесь» и «почему мы все потеряли». Глядя на пустые окна, оторванные двери и ржавые машины, хотелось постоять рядом и помолчать, предаваясь воспоминаниям о прошлом.
–У меня что-то вроде жидкости в легких, -я уселась на подлокотник старого кресла. –Гретта сказала, что нужны лекарства, поэтому нам придется задержаться тут ненадолго.
Тайлер смотрел на меня с какой-то отцовской любовью, улыбаясь как фанатик.
–Мы вас ни в коем случае не гоним. Мы только рады новеньким! Надеюсь, ваши помыслы чисты и добры?
Где-то я это уже слышала.
Мастуф, брат.
–А вы как думаете? – спросил Алекс скорее для приличия. Мы всячески дали понять, что не представляем угрозы для здешних обитателей.
–Тогда позвольте ввести вас немного в курс нашей жизни. Мы называем себя «спасенные», потому что нам посчастливилось выжить в эру великой эпидемии А-2.
Ага, фанатики, точно. Я не ошиблась.
–Спасенные обязаны всячески помогать друг другу, мы встали на путь исцеления человечества. Ведь Бог не зря оставил именно нас в живых, нам уготована великая миссия. От нас зависит будущее всего человечества, – в своих рассуждениях Тайлер отвернулся и отошел к окну.
Поэтому он не видел, как я закатила глаза, слушая этот бред.
Хотя, кто я такая, чтобы судить их? Каждый выживает, как может.
Алекс внимательно все слушал, но по его глазам я поняла, что он плохо верит в эту сказку про Бога и избранных. Так уж мы устроены, я и он, мы больше не верим в высшие силы, мы верим только в себя.
