Текст книги "Игра навылет"

Автор книги: Анна Владимирская

Соавторы: Петр Владимирский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Секундочку… Огонь… Фантастический рассказ…

Там, в рассказе, человек спасался от слепых животных-телепатов. Ему приходилось воображать себя то волчицей, если на него нападал волк, то кустом, если пантера… А когда все звери разом на него ринулись, он представил, что он – степной пожар!..

Горячее лето. Жара стоит уже недели три. Здесь, на острове, много сухостоя.

Вера с закрытыми глазами увидела эти сухие деревья. Увидела целые поляны поникшей желтой травы. Малейшая неосторожность, и… Кто-то, скажем, закурил и бросил непогашенную спичку.

Вера увидела эту спичку.

Вот так и возникают лесные пожары. Горят целые леса, массивы, окружают удушливым дымом мегаполис, и горожане задыхаются в грязно-желтом тумане… И так каждое жаркое лето…

Вера увидела этот пожар.

Он запылал сразу со всех сторон. Оранжевые столбы подпрыгнули, вытянулись жадно, поглотили ветви и стволы. Послышался гул. Поднялся ветер и радостно раздул огонь. Гул усилился.

Кольцом вокруг базы бушевало пламя. Трещали кусты и деревья на всем острове. Взбесившиеся алые языки поднялись уже до неба и закрыли его. Они выли, ревели и закручивались спиралью. Берегитесь, птицы и звери! Бегите, люди! От такого пожара нет спасения. Он наступает, и ничто его не остановит…

Яремчук подскочил к окну. Вдалеке он заметил огненную стену, услышал шум, треск. Завизжала от страха Романова. Один Чепурной ползал под столом в поисках своего мобильного телефона и ни на что не обращал внимания.

Валерий кинулся к Лученко, чтобы сказать, сообщить о страшном бедствии. Она полулежала на диване с закрытыми глазами, губы ее шевелились, лицо осунулось.

– Вера!..

– Они сейчас придут… Приготовьтесь… Это наш шанс… – едва слышно прошептала она.

Перепуганный охранник ничего не понял. Но на всякий случай сжал в руке пистолет.

Хромченко успел дойти лишь до ворот в сопровождении троих самых верных охранников. Остальные ждали снаружи: все они должны были сесть на яхту и отплыть. Тут за оградой базы взметнулось пламя, и Хромченко остановился. Что такое? Откуда? А в следующее мгновение стена огня выросла уже выше забора, клубы дыма заслонили небо. Жар вцепился в лица людей. Они отшатнулись. А пожар наступал, протиснулся сквозь заграждение, гнул его прутья, и прутья стонали.

Они оглянулись.

Слева и справа ревела стихия. Прорваться сквозь эту стену к воде уже не смогли бы даже птицы: живые столбы извивались высоко над кронами деревьев, и пожираемые огнем ветви мотались, словно длинные волосы эпилептика. Дикий жар охватил Хромченко и его людей, они закрыли лица руками, но ожоги кусали тела.

Кольцо огня сжималось. В его центре находился только что покинутый ими дом. Тогда они развернулись и побежали назад. Паника не рассуждает, а летит, спасается. Хотя, может, они рассчитывали укрыться в подвале, кто знает? Во всяком случае, люди Хромченко и он сам ворвались в здание, к своим пленникам, уже с обожженной кожей.

Дверь распахнулась, захлопнулась за ними.

И сразу начали щелкать выстрелы.

Странно звучали они в помещении. Странно и страшно для уха людей, которые слышали их только в кино. Лиза Романова уже совсем ничего не соображала. Инстинкт швырнул ее к сыну, она крепко обхватила его, повалила в мягкое кресло и закрыла своим телом.

Первым выстрелил Яремчук: предупрежденный Верой, он был готов. Его противники, наоборот, ни к чему не были готовы… Яремчук целился в Хромченко и попал. Раненого всесильного «директора острова» отбросило к подоконнику. Один из охранников с завидной скоростью достал свое оружие и ранил Валерия в плечо…

Ошибкой было палить сначала в Хромченко: ведь не он был вооружен, а его люди. Но рукой Валерия двигала ненависть. Это он, урод, убил хозяина. Это он перечеркнул все надежды на нормальную обеспеченную жизнь. Так получай!..

Двое других оказались не так ловки, как первый. Они тоже открыли беспорядочную стрельбу, но Яремчук легко уложил их. Однако получил вторую пулю в шею от первого и боком, опрокидывая стулья, рухнул к столу… Тот продолжал нажимать на курок, пока не выпустил всю обойму, затем бросился на упавшего.

Яремчук, истекая кровью, успел длинной ногой ударить по лодыжке своего противника. Они начали бороться на полу. Из-под стола, как медведь из пещеры, на них с ужасом и любопытством смотрел Чепурной.

Истощенная досуха, обессиленная наведением образа пожара Вера ничего этого четко не фиксировала, только слышала пальбу и возню на полу. Падали стулья, рухнул светильник. Перед глазами у Веры продолжали плясать язычки пламени, они уменьшались, гасли. Сквозь них она смутно различала что-то белеющее у окна.

Раненный в бок Хромченко испугался до холода в щеках, но сильной боли не чувствовал. Только ныли ребра и почему-то рука. Он посмотрел на свой бок, крови было немного. Пуля задела его по касательной и прошила мягкие ткани, не повредив, видимо, никаких важных органов. А рукой просто о подоконник шмякнулся… Повезло… Тогда он перевел взгляд в окно, на этот так не вовремя вспыхнувший пожар.

В спокойном безветрии ровно стояли цветы его аккуратного английского садика. У дома расстилался подстриженный, ежедневно тщательно поливаемый газон. Вдалеке густела зелень ив и дубов. Нигде никакого огня. И даже следов его никаких.

Но как же… Ведь лоб и щеки до сих пор саднят!..

Он повернулся к Лученко, взглянул на нее и все понял.

Это она.

Все-таки перехитрила!

Нельзя этого так оставлять! Надо ее наказать. Он шагнул к дивану, не зная толком, что с ней сотворит. Но, наверное, что-то ужасное: его лицо исказилось ненавистью.

Вера видела приближающегося Хромченко, который тянул к ней свои сильные руки. Она уже ничего не могла сделать. Только сидеть и смотреть.

Он подошел совсем близко.

И тут бабахнули еще два выстрела, один за другим. Это Валерий ухитрился, на мгновение оттолкнув от себя противника, попасть в него. А потом перевел ствол на директора и вновь нажал на спусковой крючок.

Пуля пробила грудь всесильного человека ровно посередине, навылет. Он упал на колени. И все еще пытался доползти до Веры.

Но он уже не замечал ее. И ненависть ушла из груди вместе с пробившей ее пулей.

Не было ни дома, ни острова. Ничего не было.

А был заросший двор, кирпичная стена и серый деревянный сарай для угля.

Было лето, и были мальчишки, и была игра в квача на вылет.

Он всегда ждал, когда придут из школы мальчишки и начнется игра.

Потому что он лучший игрок.

Напрасно мама кричит из окна, чтобы он шел домой обедать. Какой тут обед, когда у него так здорово получается! Так ловко он уклоняется от запущенного в него мяча. Тот пролетает мимо, его подхватывают с другой стороны и вновь запускают в него.

И он снова уворачивается шутя.

Он всегда успевает отскочить вправо или влево, и противники никогда не в состоянии угадать, куда он отпрыгнет. Они не выбьют его. Он не вылетит из игры. Пусть теперь ждут, пока он сам устанет. Ждут своей очереди, чтобы встать на его место.

Никто не может в него попасть. Он всесилен и непобедим.

И вдруг пущенный сильной рукой мяч больно бьет его в грудь.

Он успевает удивиться – как же так, я же увернулся – и падает, падает, бесконечно падает куда-то вниз в бесконечную яму… И никогда не достигает дна.

Эпилог

Долгожданная прохлада этим летом в Киеве все-таки наступила.

Пролились спасительные дожди, установилась пасмурная, но приятная погода. Можно выходить на улицу без шляп и бейсболок, свободно дышать, можно передвигаться по городу без непременной в последние недели зажатой в руке бутылки с водой.

Только зачем куда-то идти, если и дома хорошо. Если догуливаешь последние дни отпуска, отсыпаешься и отъедаешься. И даже телевизор смотреть не обязательно. Все самое интересное происходит у тебя в комнате. Потому что вместо одной собаки у тебя появилось две: собака Пай и собачища Алеша Романов.

Они гоняются друг за другом под столом и отнимают друг у друга резиновую игрушечную гантельку. С визгом катаются по дивану, разбрасывая подушки. Потом строят из них крепость и сурово, настороженно ходят вокруг нее дозором.

Правда, Алеша не все время находится в образе собаки, за что ему большое спасибо. Время от времени он моментально, непринужденно перестает быть щенком. Все-таки он Вожак Стаи, старший пес, а значит, у него есть обязанности. Выводить младшего на прогулки три раза в день. Отпускать с поводка, только если во дворе нет других серьезных псов. А лучше уходить на собачью горку, туда, между высотных домов, на почему-то до сих пор не застроенный пустырь. И уже там свободно рыскать и оглядывать горизонт: нет ли какой опасности для нас, четвероногих. И еще отгонять Пая от валяющихся костей, от зачерствевших, брошенных для голубей горбушек хлеба.

А кормить два раза – утром сразу после прогулки, вечером, наоборот, за пару часов до нее? Это же надо заранее вскипятить чайник, бросить в миску овсяных хлопьев и нарезанного кубиками вареного куриного филе! И не забыть насыпать половину чайной ложки витаминов… Сложно, прямо скажем, непросто быть старшим. Зато удовольствия море.

– Пай, ко мне!

Песик подбежал к мальчику, виляя хвостом-метелкой и улыбаясь во весь рот с розовым языком.

– Дай лапу! Молодец, хороший.

Пай с готовностью протянул лапу и теперь склонил голову набок: а где же угощение? Неужели даже завалящего сухарика не дашь за то, что я такой умный? Не дал. А я-то тебя вывожу, выпасаю неразумного… Ну, тогда в сторону кухни прогуляемся. Авось какая крошка где обнаружится…

Алеша не отпустил песика от себя. Он схватил Пая за рыжеватые уши и потрепал, уткнулся лбом в его лоб.

От Пая исходил запах теплой шерсти.

А от Алеши – вкусного завтрака: залитой йогуртом горки творога, бутерброда с колбасой, чая с лимоном и песочным печеньем. От его одежды пахло горячим утюгом, от пальцев – деревянными рейками из кладовки: из них должен был получиться самолет. И еще немного от Алешиных волос пахло лекарствами.

– Теть Вера, а мы сегодня к маме в больницу пойдем?

Вера стояла у доски и гладила клетчатую мужскую рубаху.

Она искоса посмотрела на мальчика. Каждый день он задает этот вопрос, хотя вот уже неделю они ежедневно навещают Лизу. Ему тут хорошо, почему же спрашивает? Будто боится, что однажды мы не отправимся туда, бросим его маму… Нет, поняла вдруг Вера, совсем не так. Это просто ритуал, обязательные вопросы, предваряющие обязательные движения. Как выгул Пая. Ему приятно ухаживать за собакой, он совсем Веру разгрузил, молодчина. И к маме он ходит с удовольствием. Вот и интересуется, это даже и не вопрос, а скорее утверждение…

– Да, Алешенька. Обязательно.

– А может, нас дядя Андрей на машине отвезет?

– Может, и отвезет.

– А куда он пошел?

– В магазин, за продуктами.

– Мы с Паем тоже могли бы с ним прогуляться…

Сейчас, когда раненная бандитами мама лежала в больнице, жизнь Алеши совсем переменилась. Но ему нравилась новая жизнь. Он присматривал за Паем так серьезно и тщательно, будто давно готовился к воспитанию домашнего питомца. И теперь точно знал: скоро он заведет собаку. Она будет охранять его с мамой от злых людей. А потом он станет, как дядя Андрей, ветеринаром. Будет спасать больных животных. Всех бездомных – тоже…

Он представил, как будет их лечить, и решил начать с Пая. Тот повалился на бок, вытянул толстые лапы, чтобы его удобнее было спасать. Заводить надо спаниелей, решил мальчик. Ну, может, еще колли и лабрадоров. Они самые добродушные… А для охраны – стаффордширских терьеров. У дяди Андрея в клинике на стене висел плакат со всеми породами собак. Только доберманы нам не нужны. Спасать – ладно уж, но не дружить. Они злые.

– Теть Вера.

– Что, малыш?

– А тот дядя, на острове… Он был бандит?

– Он был злодей.

– Почему?

Хорошенький вопрос! Почему одни люди злодеи, а другие нет?

– Такой уж он получился…

– А я какой получился?

– Ну, ты другое дело. Ты – хороший.

– Почему? Все люди, что ли, делятся на плохих и хороших?

Вера отставила утюг, выдернула шнур из розетки и уселась на диван, вытянув ноги.

– Знаешь, делятся-то они делятся. Но и каждый человек тоже внутри себя немного делится. В каждом есть и плохое, и хорошее. Один и тот же может быть сегодня героем, а завтра злодеем. Так что не нужно всех разделять на таких и сяких сразу. Надо смотреть.

– Значит, и во мне есть плохое? И я могу когда-нибудь стать злодеем… – удивился и задумался Алеша.

Вера рассмеялась.

– Вот уж ты вряд ли.

– Но если в каждом есть плохое…

– В каждом из нас много разного содержится. Но, понимаешь, в конце концов, какие мы получаемся, решает не то, что у нас внутри находится. А то, что мы сами для себя выбираем.

Пай вскочил, царапнул когтями по полу и ринулся в сторону двери. Через секунду ключ повернулся в замке, вошел Андрей с пакетами. Левая сторона головы вместе с надбровьем была у него перевязана.

– Привет голодающим собакам! – воскликнул он, поднимая кульки повыше, чтобы прыгающий Пай не разорвал полиэтилен своими жесткими когтями. – Чем занимаетесь?

– Да мы тут рубашки гладим, – сказала Вера. – И философствуем помаленьку.

– И строим крепость! – сказал Алеша. Они с Паем умчались к своим диванным подушкам.

Андрей положил продукты на кухонный стол.

– Об чем же мы философствуем?

– Об злодеях в основном. Об добре-бобре тоже, – поддержала шутливый тон хозяйка дома.

– А об спасении бобров от злодеев? Об совании головы в осиные гнезда?

– Ну, Андрюшечка, – жалобно прожурчала Вера. – Я тебе сто раз уже обещала: больше не буду…

Да уж, она сыта по горло их приключениями. Стоит закрыть глаза, и сразу оживает тот день… На полу лежат трупы. Хромченко мертв. Яремчук прожил еще несколько минут… У Елизаветы, закрывшей собой Алешу, на спине кровь, и она не двигается. Мальчик выбрался из-под тела, стал трогать ее за плечо: «Мама, мама…» Чепурной вылез, наконец, из-под стола с телефоном в руке, оглядел комнату. На нем ни царапины. Отсиделся в укрытии. Он забормотал что-то в трубку, потом закричал: «А меня не интересует, что у вас свободных машин нет! Резервную задействуйте! Я вам за что плачу?! Да, втрое, вчетверо больше, только скорее! В десять раз! И врача, непременно врача где-нибудь найдите, захватите с собой! Что? Мест… – Он оглянулся. – Четыре-пять. Жду!»

– Я вызвал вертолет, – сказал он Вере. – Мои партнеры по играм дадут, у них парк вертолетов. Нам отсюда еще выбираться, с этого острова. Вдруг у него, – он глянул на труп директора, – еще где-нибудь люди дежурят. Мало ли…

– Ладно, – с трудом произнесла Лученко.

Тут открылась дверь, и Вера вскочила на ноги, ахнула. В проеме стоял Андрей, но в каком виде!.. Голый по пояс, грязный, голова окровавлена… Что случилось?!

Она бросилась к нему, схватила, стала целовать соленые плечи, лицо…

– Господи, милый… Как же ты… Что ты…

– Ничего, – он еще пытался улыбнуться, улыбка выходила кривая. – Ничего, живой…

– Садись скорее, вот сюда… Скоро будет вертолет, мы выберемся отсюда.

Двинятин тяжело, боком свалился на диван.

– Да у вас тут просто Куликово поле, – сказал он.

– Что у тебя с головой?

– Потом, после… Ухо… И сетчатка глаза, от сотрясения…

– Господи!..

– Ничего, поправимо. Ты-то как? – Он попытался сесть ровно. – Тебя не обидели?!

– Нет-нет.

Андрей откинулся на мягкую спинку, пробормотал «Вот и хорошо» – и отключился. Вера пощупала его пульс, озабоченно нахмурилась.

– Ничего, – сказал Чепурной сочувственно, – уже скоро… Знаете, Вера Алексеевна, Хромченко наверняка ваш пациент. У него была мания величия. Тоже мне, придумал теневых «хозяев» – прям тебе масонский заговор!

Лученко прижалась к Андрею. Она почти не слушала.

– Он, конечно, многое мог, это да. Но оставаться полностью в тени человеку с большими деньгами и возможностями? Не получится! Засветишься где-нибудь. Это невозможно – быть никому не известным миллиардером… На пути к очень большим деньгам ты неминуемо обнаружишь себя, войдешь в контакт с огромным количеством людей, без которых тебе не справиться. Одного подставного лица не хватит, чтобы иметь своих на всех уровнях. А чем больше народа о тебе знает, тем выше возможность прокола, то есть небезупречного выполнения твоих заданий. И накапливаются ошибки. Мне, например, о нем было кое-что известно, потому что у меня тоже есть свои возможности.

«И все-таки ты работал на него, – подумала Вера. – Ну как же, бизнес, ничего личного…»

Она вздрогнула: любимый открыл глаза. Послышался рокот мотора.

– Вертолет, – сказал Андрей. Вера вздохнула с облегчением.

Они встали, Вера на мгновение замешкалась. Андрей взял неподвижную Лизу на руки и понес к выходу. Вера открыла было рот, отговаривать, – дескать, а как же сетчатка, глаз, – но тут же закрыла: бесполезно.

Так они и вышли из дома: Двинятин с женщиной на руках, Вера с мальчиком за руку, и сзади Олег. Перекрикивая шум вертолетного мотора, он кричал Вере в спину:

– Так что все, что Хромченко вам тут рассказал, – наполовину брехня! И вы не обращайте внимания. Теневой властелин нашелся, тоже мне… Тогда я кто? У меня, может, денег не меньше!.. Да и вообще этот паук был не так всесилен, как воображал. Просто всемирная теория заговора, вроде масонского, очень удобно помещается в сознание! Он хотел быть не как все.

«Это точно», – подумала Вера.

– Таких сверхлюдей не существует, вы согласны? Читали Стругацких? Не существует примерно по тем же причинам, по каким невозможны сверхцивилизации. Вселенная сопротивляется и не позволяет! Или, проще говоря, обстоятельства!..

В конце концов, все кончилось хорошо. И это правильно: мы же, в общем и целом, хорошие. И нам должно воздаваться… У Лизы ранение средней тяжести, еще неделя – и ее выпишут. Андрей, правда, категорически отказался ложиться в больницу и «валяться там, как дурак, с забинтованными глазами». Слуху него потихоньку восстанавливался. Он был на похоронах Валерия, часть заработанных в Андорре денег отдал его вдове… Хотя, если по-честному, это с Чепурного надо было скачать кругленькую сумму…

– Заинька, – сказал Андрей, – так что? Ты твердо решила?

– Твердо, – кивнула Вера. – Я сыта выше крыши своими «расследованиями».

– И теперь никогда? Клянешься-божишься?

– Никогда-никогда. Совсем никогда.

– И не будешь гордиться, что сумела победить такого монстра? Не используешь то, что остальные теперь станут тебя уважать и бояться?

– Да ну их! Мне это не нужно.

– Ну смотри, милая, я тебя за язык не тянул.

– И не надо. Нахлебалась… Всех не спасешь, от судьбы не убережешь. Только вот Кириллу с Олей еще помогла немного, помирила дураков. А теперь буду лечить и советовать, и в криминал ни ногой. Хватит.

– Умница.

Зазвонил домашний телефон, Андрей подошел, ответил, положил трубку.

– Даша звонила, сейчас заедет.

– Что у нее, пожар? – Вера передернула плечами от случайно выскочившего на язык слова. От огня ее еще долго будет мутить.

– Не знаю, – усмехнулся Андрей. – Это вам с ней виднее… Чем угощать гостью будем? – спросил он и сам тут же ответил: – Оладьями, чем же еще.

Дарья Сотникова пришла через четверть часа. Они расцеловались.

– Ммм, как вкусно пахнет! – позавидовала подруга. – Андрюшка, когда этот психиятор тебя выгонит, приходи ко мне поваром работать!

– Дашка, я тебя укушу, – пригрозила Вера.

– Ой! – дурашливо воскликнула Даша. – Тогда ветеринар должен будет меня от бешенства лечить!.. Ну ладно. Как ты отдохнула в Андорре? Айболит тебя не заставлял делать уколы коровам?

– Да я бы с удовольствием, – сказала Вера. – Ну, выкладывай, что у тебя. Можно без вступления. Я ж вижу – ты по делу.

– Подруга! Твоя проницательность меня уже не удивляет… Слушай, у меня что-то странное творится с заказчиком из одной фирмы.

– А что такое с ним?

– Да пропал, исчез. Весь офис на ушах! Очередные этапы заказа, который он разместил в моем рекламном агентстве, не проплачивают. Все у них остановилось… Да и у меня частично тоже.

– А я-то здесь при чем? – насторожилась Вера.

Андрей прекратил жарить оладьи и замер с ложкой в руке.

– Понимаешь, в чем вся петрушка: они уверены, что их господина президента то ли похитили, то ли убили.

– И что?

– Да это ж прямо для тебя дело. Расследуй, как ты одна умеешь, а? – Даша просительно заглянула подруге в глаза.

Вера молча взглянула на Андрея. Он посмотрел на нее. Оладьи, кажется, сейчас у него пригорят…

Андрей все смотрел и смотрел на Веру и вдруг прыснул, уронил ложку, сложился пополам от смеха.

– Двинятин, ты чего? – удивилась Даша. – Вер, что это с ним?

Вера нахмурилась и вдруг не выдержала – тоже засмеялась.

Прибежали собака-Пай и собака-Алеша, чтобы принять участие во всеобщем веселье. Они бегали по кругу и топали толстыми лапами.

– Эй вы, ненормальные! – в полном недоумении воскликнула Даша. – Что я такого смешного сказала?!

А «ненормальные» оба махали друг на друга руками, заливались слезами и продолжали хохотать.