Текст книги "Мой сосед - медведь (СИ)"

Автор книги: Анна Владимирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

22

– У тебя есть рулетка?

Я заорала от неожиданности и села под окном на задницу, а Раф одним прыжком оказался на подоконнике, распахивая окно настежь.

– Что ты делаешь?! – заорала я, отползая.

– Тебя спасаю, – огляделся он, – что случилось?

– Ты случился! Что ты там шуршишь?!

Он закатил глаза, уселся на подоконник и спрыгнул на пол. И так изящно все это у него вышло, что я снова засмотрелась.

– Забор разгребал от травы, – он присел рядом и… подхватил меня на руки вместо того, чтобы подать руку. – Надо же починить.

Я парализовано застыла, схватившись за его плечи, а он легко отнес меня к дивану и усадил на плед.

– О, оружие наготове, – усмехнулся, заметив сковородку.

– Налей вина, – обреченно попросила я.

– Тебе плохо? – насторожился он.

– Просто налей. Не спрашивай.

Раф настороженно отступил от дивана, но просьбу выполнил.

– Я решил, что, раз ты мне вернула деньги, их нужно использовать так, чтобы ты не смогла этого сделать снова. Поэтому займусь забором. Тебе какой цвет нравится?

Я взяла из его рук бокал и сделала несколько больших глотков, думая совершеннейшую чушь, типа, если он будет заниматься забором все также в одних штанах, то мне плевать на цвет.

– Ты, смотрю, совсем поправился, – сипло заметила я, когда он по-хозяйски прошел на кухню. – Переезжай уже ко мне… – Раф обернулся от раковины и кинул на меня хмурый взгляд. – Иначе ты меня доведешь до инфаркта своей предприимчивостью, – поспешила смущенно объяснить я, обличительно тыкая в окно. – Холодильник все равно здесь, а деньги ты придумал, как вернуть.

Господи, ну что я несу?

– Про холодильник – резонно, но к тебе я не перееду.

– Ты не так понял, – и я прокашлялась, чувствуя, как заливаюсь краской. – Я не буду к тебе приставать.

– Зато я буду, – вдруг понизил он голос и отвернулся, лишив меня дара речи. – А ещё я плохо сплю.

Я прокашлялась и поспешила снова сделать глоток вина, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость. Лучше не продолжать этот разговор. Раф, видимо, тоже так решил. Он вымыл руки и направился из дома, но уже на пороге обернулся:

– Так рулетка-то есть?

– Где-то была, я поищу.

– Давай.

Рулетку я нашла быстро, но, когда выходила на крыльцо, Мушка прошмыгнула между ног и ускакала из дома.

– Мушка! Мушка, домой! – хрипло заорала я, тревожно озираясь.

– Не волнуйся за нее, – спокойно отозвался Раф от моей машины. – Давай рулетку…

– А если медведь все же вернется?

– Он помнит боль поражения от твоей сковородки. Не вернется. – Раф взял из моих рук рулетку и направился к забору. – Так какого цвета?

– Какой был, такого и цвета, – буркнула я и поплелась зачем-то за ним. Все равно с ним как-то спокойней. – Ты упрямо не хочешь лежать…

– Есть такое, – признался он, принимаясь за обмеры. – Раз ты тут, помоги, пожалуйста. Бери конец…

– Кхм, – зачем-то прокашлялась я, а он как-то нервно вручил мне край рулетки.

– .… и крепко держи, – закончил он и прижал мою ладонь к краю калитки. В горле пересохло. – Сколько лет этой конструкции?

Он зашагал вдоль забора, разматывая катушку, а я задумалась.

– Кажется, он был тут всегда. Даже жалко…

– У тебя в этом месте столько важного, – заметил он задумчиво. – А я просто купил дом. Даже странно.

– У всех есть такие места, – возразила я. – Наверняка и у тебя есть, просто не здесь.

– Да, – рассеяно кивнул он, записывая в мобильном замеры.

– Так есть? Места-то?

– Да, есть, – Раф поймал мой взгляд и ухмыльнулся. – Сама, значит, рассказывать не хочешь.

– Я тебе и так кучу всего разболтала. А вот о тебе ничего не знаю. Кроме того, что аллергии у тебя на ледокаин нету.

– Ну, а что ты хочешь знать? Иди сюда с рулеткой.

– Почему ты агент национальной безопасности и плохо спишь ночью?

– Это – слишком разные вопросы. Хотя, в первом содержится ответ на второй. Теперь вот тут присядь. Какой высоты хочешь забор?

– Такой же хочу.

– Совсем не любишь ничего менять в жизни? – глянул он на меня сверху.

– Мне хватило перемен за эти полгода. Пока не хочу.

– Ладно, тогда той же высоты.…

– Ты ушел от ответа.

– Ты меня сбиваешь. Я предлагаю сделать нормальные ворота, а не эту моно-воротину…

– Ну, да. И медведю будет удобнее выбегать в следующий раз. Слушай, ты собираешься все лето жить рядом с моим холодильником? – ляпнула я. Но на его насмешливый взгляд пояснила: – У всего есть своя цена, Раф.

– Не у всего, Мышка. Ты меня спасла. Я хочу сделать тебе полезное.

– Я тебя не… Как ты меня?..

– Спасла, – мягко перебил он. – Я бы ни жрать себе не смог приготовил, ни пулю вытащить. Если бы не ты.

23

Я поднялась, смущенно пожимая плечами:

– Не все было гладко…

– Я не жалею, – широко улыбнулся он. – Калитку также оставляем?

– Угу.

– Ну, тогда пока все, – подытожил он и вернул мне рулетку. – Пойду считать и заказывать материалы.

– А ужинать ты придешь?

– Приду.

– Ну, так пошли. Я пока разогрею, а ты посчитаешь.

– Ладно.

Подобную неловкость я испытывала, когда смотрела какой-нибудь романтический сериал. Когда герои ещё не знают, что у них хэппиэнд заявлен в конце, и находятся на стадии «быть может». У нас с Рафом этой стадии быть не могло, несмотря на все, что он там говорит, поэтому это все бесило. Только привычная вечерняя рутина неожиданно успокоила. Пока я накрывала на стол, Раф сидел с листком бумаги и мобильником.

– Ты, может, хочешь участок отчистить? – спросил он сосредоточенно, когда я поставила на стол тарелку с оставшимися котлетами.

– Не столько всего сразу. Да и… не парит это меня.… А что?

– Просто, – пожал он плечами, откладывая расчеты, – мне тут долго с тобой сидеть, задолжаю я тебе прилично…

– Бесишь, – фыркнула я. – А что, агенты нынче хорошо получают?

– Хочешь ко мне в напарники? – оскалился он. – Я бы взял. Со сковородкой.

– Ой, все…

– Я и правда не знаю никого, кто бы на медведя со сковородкой ходил…

– Ты все время отшучиваешься, – досадливо заметила я, усаживаясь на стул. – На психологии нас учили, что такие люди скрывают немалую боль.

Раф помрачнел.

– Я хочу на пенсию, – признался вдруг серьёзно.

– Так рано?

– А мы так рано и выходим из строя…

– Ты не выглядишь как тот, кто вышел из строя, – насторожилась я.

И снова это чувство обнаженности, прозрачности, простоты, которое и прежде возникало у меня в его присутствии, раскрылось с новой стороны. Раф казался совершенно бесхитростным и понятным, и это притягивало едва ли не больше, чем его совершенное тело.

– Я истекал тут у тебя кровью, – усмехнулся он невесело.

– Ты ещё молод, и все у тебя впереди, – брякнула я избитую глупость.

– Ты – тоже.

– Это вряд ли.

– Бесполезно гадать, кого из нас больше потрепало, – вздохнул он. – Мы с тобой оба вышли из строя. Просто нам страшно это показать кому-то. Тебе – настолько, что ты забралась в эту беспросветную глушь и закрылась ото всех. И не пугают тебя ни агенты, ни медведи. По крайней мере не настолько, как прошлая жизнь…

– Вас, наверное, учат психологии, – прищурилась я.

– Да, нас многому учат, – уклончиво ответил он и отвел взгляд.

– Но ты снова ничего о себе не рассказал.

– Мне нельзя, – улыбнулся он устало.

– Ладно, – сдалась я. – Не против, если я выпью вина?

– Нет.

– А ты пьешь?

– Иногда.

– Тебе сейчас нельзя, к сожалению. Антибиотики.

– Тогда я налью тебе.

– А я приготовлю укол. И повязку надо сменить.

– Повязку я сменю сам, – отмахнулся он.

После ужина Раф ушел, а я впервые почувствовала себя одинокой здесь. Стало как-то горько, зябко, обидно… Чувства накатили разом. Мне ведь некому было позвонить, пожаловаться… Нет, конечно, была Таня, но она не видела меня каждый день. Не вставала со мной утром, не готовила мне котлеты днем.… Кхм. Я допила вино и направилась в ванную.

*****

Около десяти вечера Мышка погасила свет в своей норке, и тьма спустилась на округу. Я послонялся по своему неуютному зябкому бараку, пошарил в шкафу, но с утра вещей там не прибавилось.

– Мда, вышел из строя… – задумчиво прошептал я, вытащил сигареты и поплелся на крыльцо.

Когда Мышки не стало рядом, воздух осязаемо сгустился вокруг, и стало трудно дышать. Тишина обещала припомнить мне многое за эти семь месяцев, что я провел под прикрытием. Наверное, мне нужна будет помощь, если я захочу жить нормальной жизнью. А, с другой стороны, разве мне эта жизнь нужна? Наверное, после такого в жизнь уже сложно поверить. И эти заброшенные полуразвалившиеся домики вдоль оврага – палаты-одиночки для покалеченных жизнью и душевно больных. Мы с Мышкой лежим в соседних. Мне с ней повезло. А вот ей… Хотя, это только кажется, что мои раны глубже. А на деле – что такое прожить двадцать лет с кем-то, а потом обнаружить, что он – это фейк? И жизнь с ним – фейк. А здесь, вдалеке от декораций и кривых зеркал, наверное, все становится слишком четким и понятным. Вот Наташа живет тут и все понимает. Она – настоящая. Живая, теплая,…

Я тяжело сглотнул и затянулся. Мобилка зажужжала где-то на столе в доме, и я нехотя направился за аппаратом, загнав сигарету в уголок рта.

24

– Громов?

– Да. Выезжаю к тебе.

Я замер, потом медленно вытащил сигарету изо рта и смял в кулаке, не обращая внимания на боль.

– Не мог дать мне насладиться передышкой, – прошептал досадливо.

Значит, хороших новостей у него нет. Уже бы сказал.

– Я же говорил, мне нужно с тобой встретиться как можно быстрее.

– Когда ты будешь?

– Через пару часов.

Мне хотелось сказать ему, чтобы убедился, что его приезд безопасен, но Громов и сам все понимал.… Как и то, что я – всё ещё расходный материал, и моя безопасность для системы не в приоритете.

Я вытряхнул пепел из ладони и вытащил новую сигарету. На душе стало мрачно и тошно, да ещё и рана заболела от пулевого. Странно, затянулась же… Я стянул штаны, отлепил повязку… Блин, помыться не мешало бы. Вышел я из строя по полной. От пулевого остался только шрам, но продолжал ныть, будто под ним всё ещё не срослись ткани. Дерьмо.

Я натянул штаны обратно и закурил. Пара часов… Может, вздремнуть? Но сна ни в одном глазу. Так, слушая ночь, я выкурил одну сигарету, потом вторую… Когда в траве раздался шелест, я только усмехнулся.

– «Пожирательница чужих котлет» пожаловала? – вздернул я бровь.

Кошка вскочила на крыльцо и беззастенчиво принялась тереться о мои ноги.

– Котлет больше нету, – развел я руками.

Но она сделала вид, что вовсе не за этим тут. Села рядом и принялась мурчать и придремывать.

– Наташа тебя хватится, а ты снова тут, бдишь за мной.

Она даже ухом не повела. А я прислонился к теплому шершавому дереву крыльца, с которого давно слезла краска, и задумался, какая история была у этого барака, что я купил? Такая же, как и у дома Наташи? Или менее яркая? Мебель тут осталась от прежних жильцов, да и остальное я не трогал. Мне просто нужна была перевалочная точка на ночь или две. Все, что от этого дома требовалось – наличие воды и горизонтальной плоскости для того, чтобы на нее упасть. А оно вон как вышло… Я – гость постоялых дворов и бараков без истории и прошлого. Вечный странник без своего угла. Я не могу позвонить ни родителям, ни друзьям… Вот зачем мне это все было нужно?

Кажется, я задремал, потому что когда вздрогнул и открыл глаза, кошки рядом уже не было, да и что-то будто было не так. Я взглянул на часы – за полночь.

И тут в доме Мышки раздался ее крик…

Я осознал себя, когда оказался у ее крыльца. Ворваться в дом заняло половину вздоха, и я уже бросился в сторону спальни, когда послышался глухой стук и еле слышный звон, а потом грянул отборный мат Громова. В спальне я сразу обнаружил бледную Мышку с распахнутыми от страха глазами на кровати. Она прижимала к себе сковородку и отползала по стенке в сторону двери. А рядом с кроватью согнувшись пополам стоял Громов и держался за лицо.

– Наташ, – позвал я шокированную девушку и щелкнул выключателем.

– Раф, – всхлипнула она, сощурившись на свет.

– Что тут, блин, происходит?! – взвыл Громов, потирая морду.

– Наташ, всё хорошо, иди сюда… – Я поманил ее к себе и протянул к ней руку.

Она скользнула по стеночке ко мне и юркнула в мои объятья, но сковородку не выпустила. Даже забрать ее не вышло – ее ладонь будто заклинило на ручке.

– Наташ, это – Гарик, мой связной и хороший друг.

– Что?! – хрипло пискнула она и попыталась отстраниться, но я не позволил. – Что он в моем доме делает тогда?!

– Он ко мне ехал. Дверьми, наверное, ошибся. – Я вывел ее в кухню, отобрал-таки сковородку и усадил на стул. – Ты как?

– А моя судьба тебя не интересует? – Громов тяжело оперся на дверной косяк, демонстрируя напрочь отбитую физиономию. Над бровью – кровавый потек, губа разбита, глаз заплыл. Я было хотел отмахнуться, что он сам себя залечит, но вовремя опомнился.

– И ты садись, – кивнул я на соседний стул, а сам направился к холодильнику и, вытащив из морозилки кусок мороженного мяса, замотал в полотенце и вручил ему. – Приложи.

– Простите, – хрипло выдавила Наташа, съежившись.

– Это вы меня простите. За травой тут вообще не видно ни хрена, – еле ворочал языком Громов. – Я был уверен, что это тот самый дом… Давно тут не был. Нет, мне сначала показалось, что ты тут неожиданно обжился – занавески, чистота, пахнет вкусно едой…

– Его в больницу надо, – просипела Наташа, поймав мой взгляд. – Дело плохо. А меня, кажется, на этот раз точно посадят….

25

– Что за глупости? – опешил я и, повинуясь порыву, сгреб ее в руки и усадил к себе на колени, принимаясь растирать ее плечи. – Наташ…

– Я в порядке, – поежилась она, отстранилась и слезла с моих коленей. – Хочется успокоительного, а у меня нет ничего.…

– Вина?

– Я сопьюсь с тобой, Раф. – Она направилась к столешнице и вдруг снова взялась за ручку сковородки, покрутила ее в руках с отсутствующим видом… Мы с Громовым настороженно замерли. – Чаю будет кто?

И она отложила сковородку. Я с готовностью закивал, а Громов неровно закашлялся.

– Раф, ты говорил, у тебя обезболивающее есть, – обернулась Наташа, поставив чайник. – Принеси, пожалуйста.

– Сейчас.

– А вы, товарищ связной, сидите, – хмуро осадила Наташа Громова, собравшегося за мной. – У вас наверняка сотрясение. Не тошнит?

Громов послушно прижал зад обратно к стулу, отрицательно качая головой.

– Держите холод плотнее…

– Холодно.

– На то он и «холод», чтобы было холодно, – безапелляционно отбрила Мышка.

Я кивнул Громову держаться до моего возвращения, и направился было в дом за обезболом, только у ворот запоздало сообразил, что никакого обезбола-то у меня и нет. На мое явление порожним Наташа скептически поджала губы:

– Наврал.

– Сожрал, – хмуро парировал я.

– Тогда повезли его в больницу.

– Не нужно, правда, – вставил Громов, поднимаясь и обходя Наташу по дуге. – Мы с Рафом поговорим, и я поеду. Сам заеду в травмпункт, не переживайте.

Наташа проследила за ним с видом «как пить дать, вышибла все мозги идиоту».

– Я скоро вернусь, – поймал я ее взгляд, – а ты выпей чаю и ничего не предпринимай и не решай в одиночку. Поняла?

Зря я переспросил. Наташа наградила меня таким взглядом, что лучше бы мне было не возвращаться. Но я рискну. Как ее теперь одну оставить?

Громов уже лечил морду, зайдя за угол. От его руки шло еле видимое свечение, а сам он кряхтел и едва не поскуливал от боли.

– Ты какого хрена… – начал он, убрав руку от новенькой физиономии.

– Что? – перебил я. – Ты совсем нюх потерял? Какого лешего ты полез к соседке, если прекрасно помнишь, что это – не мой дом?

– Я был уверен, что ты уже спишь в ее постели, – пробубнил он смущенно.

– За кого ты меня принимаешь? – поморщился я и протянул ему пачку сигарет.

– Не знаю. Я даже не задумался над этим фактом.

– А как ты в спальне-то оказался?

– Ну, я зашел в дом, позвал тебя тихо. Думал, ты просто в спальне, и выйдешь. Но ты не выходил, а там что-то зашуршало… ну, я и сунул голову….

Я прыснул, едва не выронив сигарету.

– Она так меня отходила, когда я перекинулся в медведя… А ты – голову сунул. Додумался…

– Ну и штучка, – поморщился он, пробуя лицо. – Болит до сих пор…

– Давай к делу, да я пойду.

– Мы жмем Кондратьева к юго-западу, – принялся докладывать он. – За пределы ограничительного кольца ему не выйти. Главное, что мне нужно к этому часу – возможности его ведьмы…

– Я их ей переполовинил, – выдавил я и затянулся.

– Ого.… – выдохнул Громов обескураженно. – Молодец…

Наши взгляды встретились, и я отвел свой. Как сказать… Теперь Сорока может меня найти где угодно, если у нее появится такое желание и понимание, кто ей так крылья подрезал. И Громов это, конечно же, понял. В отличие от меня, он оборотнем не был. Хороший классовый ведьмак, сведущий в поисках и ближнем бое.

– Значит, она не прорвется.

– Нет. Даже она не прорвется.

Сорока – ведьма Кондрата – направо и налево пользовалась запрещёнными приемами – магией смерти и крови. Она одна могла бы завалить десятерых. Но не одна она такая умная. В ведомстве хватает инквизиторов, способных ее уложить даже с таким арсеналом. Да и я не лыком шит. У меня к ней были личные счеты…

– Понял, – нахмурился Громов. – А по проблеме я подумаю и посоветуюсь.

– Я не выстою против нее.

– Ей будет не до тебя.

– Только Гарик, никаких с ней переговоров. Она – чокнутая на всю голову безжалостная тварь. И ещё – она пара Кондрата.

– Вот как…

– Да.

Мы помолчали.

– А список? – задал он главный вопрос.

– У тебя в кармане…

Список заказчиков Кондрата, который тянется в самые разные круги власти – побочный эффект моей работы под прикрытием.

Цена моей шкуры.…

Наверное, это был самый долгий взгляд, которым я награждал своего начальника. Но тот не дрогнул…

– Ты как?

– Нормально, – усмехнулся я. – Не мне же сковородкой по морде прилетело.

– Это да, – улыбнулся он. – Но я тебе даже завидую. Давай, до связи….

26

Когда я вернулся в дом, Наташа сидела на диване и тискала кошку.

– Ты его просто так отпустил? – тихо спросила она и зябко поежилась.

– Нормально все с ним, – отмахнулся я. – Ты как?

– Я не знаю. Мне кажется, что я попала в какую-то параллельную реальность. Теперь ещё и встреча тайных агентов в моем доме…

Я опустился рядом с диваном на корточки и заглянул ей в глаза:

– Тебе надо поспать.…

– Поспишь тут, – проворчала она, отводя взгляд.

– Давай я останусь у тебя на диване.

Она помолчала немного, глядя на меня пристально, потом вздохнула:

– Ладно. Только не уверена, что смогу заснуть…

– Хочешь, можем не спать? – поспешил предложить я, но тут же осекся: – В смысле, попьем чаю, поедим панкейки, посмотрим кино. Хочешь? Я приготовлю…

Ее губы дрогнули в слабой улыбке:

– Странный ты агент…

– Агентам тоже хочется маленьких радостей.

– А спать им не хочется?

– С этим проблема, – грустно усмехнулся я.

– Ладно. Давай панкейки.

– Отлично. Садись удобнее.…

Я направился в кухню и принялся хлопать шкафами в поисках всего нужного.

– А что смотреть будем? – повысила она голос.

– Я последние лет пять выпал из новинок киноиндустрии… Где у тебя сахар?

– Мда. Зачем это все тебе было нужно?

Наташа притащила ноутбук и уселась за стол.

– Ну, как же…

– И как?

– Я – мужчина, мне нужны опасности, адреналин, испробовать себя на прочность…

– Ты серьёзно?

– Сахар есть?

– Нет. Только сахарозаменитель.

– Ладно…

– Так а надежда у тебя есть, что все скоро закончится? – вдруг спросила она.

Я обернулся:

– Типа того…

Тяжелого вздоха сдержать не удалось. Может, мне отпустить Наташу? Отправить ее обратно в город. Уверен, она с радостью обо всем забудет… Нет. Рискованно. Кондрат с Сорокой в городе, а на Наташе теперь следы моего присутствия в ее жизни.

– Раф….

Я сморгнул, обнаруживая, что замер на Мышке взглядом.

– Задумался.

– А что будешь делать, когда закончится?

– Не думал ещё…

– Ты говорил, что хочешь на пенсию.

– Это первое, да, что сделаю.

– Классно, наверное…

– Почему?

– Ну, один этап жизни окончен, и ты свободен выбирать, что тебе делать дальше…

– Ну, так это в точности как и у тебя. – Я забросил в миску все ингредиенты и принялся взбивать все вилкой.

– У тебя совсем не как у меня.

– И чем же?

– У меня этот этап не должен был закончится, Раф. Я планировала жить долго и счастливо с семьей. А по итогу – планы не сбылись. Это горько.

– Ну, ладно. Не буду спорить. Вообще, два часа ночи – не лучшее время, чтобы подводить итоги жизни, да ещё и на трезвую голову…

Вскоре кухня наполнилась сладким запахом ванили, и ночь стала теплее. Напряжение прошедшего дня сползло с плеч, а когда мы устроились на разложенном диване с кошкой, пледами и чаем, я почувствовал такую необходимую передышку. Наташа выбрала какой-то детективный сериал для просмотра, подтянула к себе чашку с чаем и устроилась в пледе, уютно завернувшись в него, как в кокон.

– Вкусно, – заключила она, попробовав панкейк. – Ты – о-очень странный агент, Раф. Как ты так готовить научился?

– А как люди учатся готовить?

– Не все учатся…

– Мои родители приходят на кухню только кофе выпить, – признался я. – Ни мама, ни отец готовить не умеют. У них просто нет на это времени. Наверное, поэтому мне захотелось воспользоваться пространством кухни как-то иначе…

– А кто они – твои родители?

Я сделал вид, что не замечаю, как она выуживает у меня личное.

– Мама – врач, отец – … художник.

– Интересно как. А моя мама была школьной учительницей.

– А папа?

– Папа нас бросил, когда я маленькой была.

– Понятно. И ты тоже вкусно готовишь. Но не любишь, когда я тебе об этом напоминаю.

– Потому что я готовила для семьи, а теперь.… мда… Знаешь, почему я уехала сюда? Чтобы никого не доставать своим нытьем по поводу утраченного. У всех жизнь продолжается, и ты становишься обузой…

– Ты можешь ныть, сколько хочешь….

Наши голоса звучали тихо, устало… Мы почти шептали, и в этом была своя прелесть. Кино никто из нас особо не смотрел, но у него была важная миссия – оно давало нам повод находиться на одном диване с каким-то объединяющим, но не интимным занятием.

– Нет, никому нельзя ныть, Раф, – решительно возражала Мышка, дожевывая панкейк. – Пока ты был на задании, мода на нытье прошла.

– Ну, я об этом не знаю, – улыбался я. – Поэтому пользуйся…

– Я не хочу. Передай ещё один панкейк, пожалуйста. Спасибо. Жаль, варенья нету.

– В лесу есть малинник недалеко, – потерял я бдительность, – могу нарвать малины и наварить варенья.

Наташа замолчала на какое-то время, а когда я повернул к ней голову, вздернула бровь:

– Когда ты успел обнаружить малинник?

Ну, как мне ей сказать, что когда я терялся в лесу от ее возмездия, оцарапал себе всю шкуру об эту малину?

– Прошлым летом набрел, – нашелся я.

– Забудь про лес, Раф. Медведь же! Ты очень легкомысленно относишься к серьёзным угрозам, – заметила она. – Профдеформация?

– Не знаю…

Мы замолчали и на какое-то время погрузились в сюжет сериала. Я думал о словах Наташи. Вернее, пытался. Нет, старался изо всех сил. Потому что она была слишком близко. И чересчур далеко. Может, уже утянуть ее к себе под бок и приказать лежать рядом? Нет, люди так не делают. А мне до безумия хотелось прижать ее к себе… Нет, добиться права прижимать ее к себе, расположить, сделать так, чтобы она доверилась…

Только тут мои душевные метания прервало тихое размеренное сопение. Я повернул голову и обнаружил, что Мышка спит…

*****

Мне снился сон. Летний, легкий…

Будто я приехала на дачу к маме, и мы садимся с ней пить чай. Чувство, когда время останавливается, а все напряжение, с которым ты вырываешься из городского хаоса, рассыпается в пыль и скатывается с плеч, незабываемо… Оно сначала падает теплой тяжестью в солнечное сплетение, а потом тает и разбегается по телу приятной усталостью…

– Ну, как там в городе? – спрашивает мама.

В солнечном свете от окна кажется, что ее оранжевый сарафан в цветочек светится. Ее волосы убраны в платок, а вокруг глаз собраны лучики морщинок. Я улыбаюсь и сажусь за стол.

– Я.… устала, мам.

– Я вижу. Отдыхай, – говорит она, только вдруг откуда-то с улицы раздается звериное ворчание. А потом и вовсе стук в двери.

Я покрываюсь потом и замираю от ужаса, но мама улыбается мне и успокаивающе кладет руку на плечо.

– Всё нормально, Наташ. Это же он. Не узнала, что ли?

Я судорожно вцепляюсь в ее руку… и просыпаюсь.

– Всё нормально, Наташ, – слышу я над ухом голос Рафа.

И обнаруживаю, что лежу чуть ли не на нем. Он придерживает меня за плечо. А в двери и правда стучат.

– Наташа, ты там?! – слышится с улицы. – Наташ, открой!

– Кто это? – хмуро интересуется Раф.

– Мой бывший муж….