Текст книги "Развод со зверем (СИ)"

Автор книги: Анна Владимирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

26

Меня попросили подождать в ординаторской. А потом началась суета подготовки к новой операции – собрание, напряженный и недовольный Князев, который подчеркнуто не замечал меня в упор, короткий обзор анамнеза, ожидаемых сложностей, процедуры и команда «действовать», после которой все повставали и разошлись. Я ждала, что меня снова проводят подальше от операционной, но никто на меня внимания не обратил, и я, чувствуя себя нелепо и неуместно, будто иду на праздник, на который меня не звали, направилась в операционную.

Решение об увольнении казалось все более правильным.

Сава влетел в предоперационную с опозданием.

– О, Лара, – зашептал, пристраиваясь к соседней мойке. – Ты тут.

– Ну, пока не выгнали, – пожала я плечами.

– Удачи!

– Спасибо.

Я дождалась Князева и проследовала за ним в операционную так, будто мы делали это каждый раз. Он не давал надежды, что заметит меня, но стоило операции начаться, снизошел и даже начал взаимодействовать.

«Вот сложно тебе было так сразу себя повести?» Если раньше я бы из кожи вон лезла, чтобы понравится ему, то теперь просто делала свою работу – спокойно, хладнокровно, профессионально. И сама не заметила, как мы с Князевым вдруг начали понимать друг друга без слов. Он только делал еле уловимое движение рукой, а я уже подавала ему инструмент или перехватывала те, которые следовало держать. Может, это бы вскоре заметили все, только атмосфера в операционной все накалялась – пациент вдруг начал истекать кровью, пережив запуск сердца.

– Давление тридцать на ноль! – возвестили позади.

– Продолжать реанимацию! – скомандовала я, и тут же испуганно глянула на Князева, но он сосредоточенно продолжал массаж на открытом сердце, и я осмелела: – Это ДВС синдром, у него геморрагический шок. Еще крови!

Мы пыхтели положенные тридцать минут, но стоило Князеву убрать руки, и все усилия пошли прахом. Персонал застыл, обращенный к монитору, верещавшему на одной ноте – самый отвратительный звук, который каждый хирург ненавидит больше всего… В повисшем напряжении голос Князева прозвучал слишком оглушающе:

– Время смерти.

Ноги налились тяжестью, и стало трудно вздохнуть для того, чтобы произнести несколько цифр. Давно не приходилось этого делать…

– Шестнадцать двадцать… – начала было я, но тут линия на мониторе дернулась, потом еще и еще. – Синусовый ритм! – констатировала я взволновано. – Гемодинамика восстанавливается!

В операционной послышались вздохи облегчения, и все вернулись к бурной деятельности. Мы с Князевым принялись проверять, нет ли кровотечений, но все оказалось чисто. Когда я почти забыла, кто он такой и каким может быть, он вдруг холодно скомандовал мне зашивать, а сам направился к выходу.

Мне потребовалось несколько вздохов, чтобы прийти в себя.

– Молодец, – шепнула мне медсестра ободряюще, и я коротко кивнула ей в благодарность.

Пришлось напомнить себе, что это, скорее всего, последний раз, когда я оперирую. Что ж, неплохой раз. Таких возвращений с того света после тридцати минут реанимации у меня еще не было. Нужно будет отметить.

После того, как напишу заявление на увольнение.

Князев победил.

***

Я шагал по коридору в свой кабинет, но это не мешало мне пересматривать картинки событий последних часов. Моль меня будто загипнотизировала. Я настолько погрузился в процесс, что не сразу понял, что происходит. Давно я так не уходил с головой в действие. Было и не вспомнить, когда я отдавал кому-то контроль. Хотя, сегодня я и не отдавал. Моль сама его забрала, да так естественно и изящно, будто мы работали с ней не один год.

Она – настоящий профи. А люди, которые лишили ее возможности оперировать – настоящие недоумки.

Я обнаружил, что держусь за ручку двери кабинета и обескураженно пялюсь в белое полотно. Пришлось сцепить зубы и стряхнуть удивленное оцепенение. Ей нельзя попасть на предстоявшую пересадку «медвежьего» сердца. Азизов выторговал пару дней у заказчика, но будет идеально, если к этому времени моей ассистентки уже не будет в штате клиники.

Я прошел в душ и стянул шмотку. Весь пропах напряжением… и Ларой. Даже запах ее духов зацепился за рубашку, и я неосознанно скомкал ее и поднес к лицу. В груди задрожал досадливый рык, и я раздраженно отбросил рубашку и шагнул в душевую. Нужно было пресекать этот нездоровый интерес. Только я слишком вымотался в своем пресном существовании, и зверь брал верх – начинал прислушиваться, принюхиваться и вести какую-то свою жизнь, коль я не собирался делить с ним свою.

Плохо.

Выйдя из душа, я подхватил мобильник и принялся искать номер, с которого мне звонили пару раз после появления в Москве. В прошлой жизни я бы ответил сразу. А в этой я вообще не особо собирался жить. Но, видимо, придется.

Оксана ответила через пару гудков.

– Ярослав? – вопросила недоверчиво.

– Привет. – Собственный голос показался глухим и безжизненным.

– Ого, – протянула она. – Азизов тебя заездил совсем?

То, что Оксана каким-то образом узнала, что я вернулся и работаю на Алана, не удивляло. Эта женщина не потеряла хватки – везде у нее связи.

– Пытается изо всех сил, – усмехнулся я. – Ты свободна сегодня вечером?

– Ну наконец-то! – рассмеялась она. – А то появилось ощущение, что я за тобой бегаю…

– А ты не бегаешь? – усмехнулся я.

– Бегала. Давно, – спокойно призналась она. – С радостью увижусь с тобой.

– Отлично. Сбрось адрес, выезжаю.

27

Я поморщился, как от горькой таблетки, когда на мобильный пришло сообщение с адресом. Собственно, я и собирался принять не очень приятную терапию, от которой не ожидал никакого удовольствия. Проведу вечер с женщиной, послушаю, чего нового случилось в мое отсутствие, почувствую себя в гуще хоть каких-то событий – отвлекусь, в общем. Может, и ночь выдастся неплохой.

Только ехать никуда не хотелось. И я не сразу понял, почему. Окинув взглядом комнату, я замер и прошел к кровати. Постель у меня сегодня не меняли, и от нее пахло Ларой. Тяжелый вздох наполнил грудь напряжением, которое впиталось в вены и свернулось злостью в крови…

Я хотел эту Моль. Обратно. В свою постель.

Только при мысли об этом меня наполнило отвращением к себе. Осталось только мне ее поиметь для полного счастья.

Уже сидя за рулем, я вглядывался в мрачный пейзаж, но тот не нагонял привычной тоски, потому что я все еще находился под действием приторного очарования моей ассистенткой. Похоже, умные профессиональные женщины-хирурги, стоявшие со мной бок о бок в операционной, были моей слабостью. Правда, за всю мою жизнь у меня была лишь одна подобная страсть – Лиза. И я не собирался от нее лечиться. Мне хотелось догореть в добровольном одиночестве, потому что ее смерть оставила меня оглушенным и обозленным на весь мир. Я никому не в состоянии больше причинить любовь или добро. Я – злая циничная тварь, которую посадили на цепь бывшие друзья. Мне нельзя приближаться к Моли, я доломаю ее крылья…

Руль скрипнул под пальцами, и я упрямо надавил на педаль газа. К черту все. Я слишком устал…

***

Я сидела в кабинете Азизова и пялилась на руки, поглаживая воспаленную кожу пальцев. Дышать было трудно. Я будто застывала в этом моменте, отпечатываясь в нем, как в последнем проблеске жизни перед непроглядной тьмой.

Сейчас я подпишу заявление и больше никогда не почувствую этого…

Губы тронула улыбка – как же хорошо сегодня было! Чувство гармонии наполняло меня до краев. Этот момент, когда пациент возвращается к жизнь, касается тебя своей благодатью и наполняет смыслом. Ради него работаешь годами, учишься, трудишься, терпишь и идешь вперед. Мне кажется, я не успела насладиться такими моментами. Я ведь только-только стала профи! А теперь мне нужно поставить подпись под своим приговором. И все, что мне останется – помнить, как это чудесно – быть на своем месте и уметь противостоять смерти…

– Лара? – Я вздрогнула, а Алан прошел от двери кабинета к столу. – Прошу прощения, что пришлось ждать.

– Спасибо за то, что мне пришлось ждать, – усмехнулась я с горечью.

– Мне сказали, что ты…

– Хочу уволиться, – твердо закончила я.

– Почему? – удивился он с легким раздражением. – Мне сказали, что сегодня вы с Князевым спасли пациента, который едва не умер после пересадки.

– Да, и я благодарна вам за такую возможность, – улыбнулась я, не сдержавшись. – Но это все не для меня. Князев не хочет со мной работать. А сидеть в ординаторской по его прихоти и вязнуть в каких-то сомнительных слухах – не мое.

– Разочаровываешь, – вдруг неприязненно поморщился Азизов, откидываясь на спинку кожаного кресла. – Тебе дали возможность, от которой не отказываются. Тем более, в твоем положении. А ты бежишь, не начав ей толком пользоваться? – Он подался вперед. – Князев не сможет тебе запретить работать. Будь гибче. Ты – женщина, создание мудрое, прекрасное и профессиональное. А он – просто злой уставший мужик…

– У вас какая-то неполная информация, – выпрямилась я, вздергивая подбородок. – Он не дает мне работать. Утром он меня не допустил…

– Зато вечером охренел от того, как ты ему подходишь в качестве ассистента! Настолько, что даже слова не сказал – я видел. Поверь, у него слабость к таким профи, как ты. А ты бежишь сразу после того, как доказала ему это?

Я обескуражено моргнула. Азизов же смягчил выражение лица, сменяя неприязнь на участие:

– Лара, я понимаю, как тебе нелегко. Вернее, не совсем, конечно, ведь я – мужчина. – Он картинно вздохнул. – Но могу я тебя попросить не спешить все же с решением? Мне нужны профессионалы. Тем более, ты же понимаешь, что мы долго подбираем кандидатов, которым открываем двери нашей клиники.

Я медленно кивнула. Снова подумалось о том, что Князев говорил об этом месте. Здесь все не просто. Охрана на каждом шагу, скрытая клиника, которая кроется в стенах колонии для заключенных…

– Ну так что?

– Ладно, – кивнул я. – Я попробую.

– Умница, – довольно усмехнулся он. – Кстати, через два дня у вас с Ярославом будет весьма сложная операция. Он, конечно же, ничего не говорил. Сейчас пациента готовят. И мне важно, чтобы вы оперировали в дуэте, и все прошло также круто и гладко, как сегодня.

– Ладно.

– Кстати, еду в город. Могу я тебя подвезти?

– Нет, спасибо, – я глянула на часы и вернула взгляд на Азизова. – Успеваю на автобус.

Алан выглядел, как кот, обожравшийся сметаной – морда довольная, и ничуть ему не стыдно. Нет, как руководителя Азизова можно понять. Но мне это не нужно. Куда же я так влипла, что теперь не выпутаться? Черт…

28

***

– Отличное вино, – улыбнулась Оксана, выуживая бутылку из пакета. – Еще не забыл, какое я люблю…

Я поморщился, глядя на город. Вид отсюда был захватывающий. Оксана жила в одной из башен Москва-Сити и любила высоту. Я смутно помнил, что квартира досталась ей от одного из бывших мужей, но никогда не интересовался подробностями ее личной жизни. Несколько ночей, проведенных вместе, на давали мне повода, да и не было никакого желания. А вот у Оксаны желания были…

Мы познакомились, когда я оперировал в одной из ее клиник. Она мне нравилась, как умная и принципиальная бизнес-леди. Под ее руководством было спокойно работать, а передовые технологии, которые она постоянно внедряла, обеспечили меня хорошим опытом. После нее мне было несложно устроиться в Канаде.

В ее клинике я и встретил когда-то Лизу – молодого талантливого ординатора, а потом и успешного кардиохирурга…

...с фатальной патологией сердца.

– Ярослав, я слышала о Лизе. И о твоем брате. Соболезную.

Я обернулся к Оксане. Она стояла в шаге и протягивала мне бокал. Одета по-домашнему в спортивный костюм, будто и не собиралась меня соблазнять. Светлые волосы собраны в небрежный хвост на макушке… Помнит все мои слабости.

– Мы никуда не идем? – невинно поинтересовался я.

– Ты же не любишь никуда выходить. Поэтому я заказала ужин домой.

Я усмехнулся и взял бокал:

– Спасибо.

Оксана улыбнулась.

– Шикарно выглядишь несмотря ни на что, – улыбнулась она и направилась в зону кухни.

Я последовал за ней:

– Расскажи, как дела.

– В той части, которая будет интересна тебе – хочу тебя к себе в новый филиал грудной хирургии за любые деньги.

– А в другой части? – усмехнулся я, усаживаясь за барную стойку.

– Князев, – обернулась она от шкафа, – на тебя сейчас накинутся все, кто узнает о твоем возвращении. Это раз. А второе – я знаю, что Азизов с Суржевым связали тебя договором за донорское сердце вне очереди для Лизы.

Повисла тишина, в которой я озаботился тем, чтобы разжать пальцы, пока не раскрошил ими тонкую ножку бокала.

– От злости ничего не изменится, – на удивление ровно отозвался я.

– Я могу разорвать договор, – серьезно заявила она. – Любой. Только скажи, и я помогу тебе. И нет, мне ничего не нужно взамен. Я просто хочу воздать этим козлам, которые были когда-то твоими друзьями.

С моих губ сорвался восхищенный смешок, и я поднял бокал:

– За тебя.

– Князев, – закатила она глаза и направилась к стойке, – ты же знаешь, что я серьезно.

– Знаю.

– Почему же позволяешь им так поступать с тобой?

– Потому что мне дерьмово, Оксана. Очень. Я ни капли не оправился от потери. И у меня нет желания думать о жизни, которую ты предлагаешь. Как-то так.

Она вздохнула, сложив руки на стойке передо мной, и захотелось потянуться к ее ладоням и накрыть своими в знак благодарности и чего-то еще важного, что когда-то было между нами. Я не чувствовал себя сегодня одиноким, но надежд решил не давать. Ни себе, ни ей.

– Ладно, – кивнула она. – Но просто знай, что одно твое слово, и я встану Азизову поперек горла.

– Я подумаю об этом, – улыбнулся я ей.

Ее взгляд наполнился сочувствием. Может, это именно то, что мне было нужно сейчас? Но зверь нервно дернулся внутри, и я сделал большой глоток вина.

– Слушай, а для другого талантливого кардиохирурга у тебя не найдется вакансии?

– М? – склонила она голову заинтересовано. – Если ты рекомендуешь, то оторву с руками и ногами. Твое здоровье.

Она стукнула своим бокалом о мой, и я, наконец, почувствовал, что меня немного отпустило. А, может, это новое предложение для Лары так подняло настроение? Ну не дура же Моль продолжать работать с таким деспотом, как я, если ей предложить стоящий вариант. Может, это тот самый шанс, чтобы спровадить ее по хорошему?

– Азизов нанял мне ассистентку. Безупречный послужной, и в операционной она очень хороша… – Наверное, я слишком затянул с паузой, мысленно погружаясь в захватывающие моменты сегодняшней операции. По крайней мере, Оксана уже загадочно кривила губы, когда я опомнился и продолжил: – Но люди сломали ей карьеру за то, что не прогнулась под какого-то похотливого козла. Оклеветали, выдали черную метку, и теперь она работает консультирующим врачом где-то…

– Я так понимаю, не хочешь, чтобы Азизов ее утилизировал, как многих других, – покачала она головой, поморщившись. – Возьму, конечно.

29

– Документы, адаптация – все предоставлю. Адаптировать ее желательно, потому что клиентов среди других рас в моих клиниках достаточно. А вот крутых врачей по эту сторону не хватает.

– Без адаптации, – отрицательно покачал я головой. – Я бы не хотел испытывать ее на прочность.

– Хорошо, поняла, – понимающе кивнула она.

– Спасибо.

Когда доставили еду, Оксана накрыла на стол, не позволив мне помочь.

– Я знаю, Князев, что вы – очень крепкие мужики, – расставляла она тарелки на стол, – но бьюсь об заклад, тебя сейчас некому ни ужином накормить, ни даже встретить дома из пекла. Поэтому сядь и отдыхай. Расслабься. Выпей еще вина.

Она включила приятную музыку и приглушенную подсветку, погрузившую гостиную в полумрак. Мне он не мешал, а Оксана, видимо, привыкла после замужества за оборотнем. Она не спеша рассказывала мне о том, что изменилось после моего отъезда из страны – кто и где теперь заправляет, какие клиники закрылись, а какие наоборот расширились, кого поддерживают Высшие, а кто и сам крутится без проблем.

– С Азизовым многие не желают общаться, – многозначительно подчеркнула она.

Звучало, конечно, так себе. Значило ли это, что и со мной потом не будут работать? А мне было дело? Пока что нет. Я мог уехать заграницу после окончания контракта. Если меня не порвет медведь на предстоявшей операции…

– Ты не хуже меня знаешь, что на месте Азизова мечтают быть многие, – заметил я с усмешкой.

– К сожалению. Но все же – он настолько беспринципно ведет свой кровавый бизнес, что мне даже думать страшно о том, что там происходит. А ты будь осторожен.

– Буду. И еще я буду кофе.

Оксана вздохнула и направилась к кофеварке, а я проследил за ней, беззастенчиво рассматривая ее изгибы. Она тоже невысокая, но фигура у нее более сочная, тело мягкое, податливое. И вся она соткана из дипломатических договоренностей и компромиссов. А Лара… она не просто хорошо бьет, она еще и упругая вся и крепкая… Что? О чем я думаю? Сравниваю Оксану с Ларой? Я моргнул, хмурясь, и отвел взгляд. Стоило расслабиться, и в голову уже пробрались звериные инстинкты.

– Расскажи, как твои племянники? – обернулась Оксана от кофеварки. – Кстати, очень жаль, что Игорь работает только на людей…

– Да, он в этом вопросе принципиален. – И я снова пригубил вина. – Хорошо у них все. Андрей вырастил прекрасных сыновей.

– Я знаю, что тебе пришлось делать пересадку его сердца. – Она поставила передо мной чашку и села за стол, изучающе глядя мне в лицо. – Тебе досталось... Но ты этого не заслуживаешь, Яр.

– Все ты обо мне знаешь, – грустно улыбнулся я, ощущая себя вновь пустым до глухого звона в голосе.

– Ты мне дорог, – обворожительно улыбнулась Оксана, но я ей не ответил на улыбку. И она поняла все правильно. – Ярослав, я…

– Прости, – вставил я смущенно.

– Я не собиралась тащить тебя в постель, успокойся. Ты мне дорог. И ты мне ничего за это не должен. Понял?

Но от меня не укрылась еле слышная нота горечи в ее голосе.

– Понял, – покладисто кивнул я.

– У тебя есть кто-то?

– Нет. Я бы не сидел здесь.

– Видимо, скоро появится, – улыбнулась она неожиданно хитро.

– Это вряд ли, – подобрался я.

– Я видела твой взгляд, когда ты говорил про свою ассистентку. У тебя светились глаза.

Я обескураженно замер, щурясь на Оксану.

– Это тоже вряд ли… – начал озадачено.

Да, мы могли выдавать свою привязанность буквально во взгляде, но я еще не привязан к Моли настолько. Да я вообще к ней не привязан! А Оксана видела все эти возмущенные метаморфозы на моем лице и наслаждалась ситуацией.

– Ты меня взяла на слабо, – констатировал я досадливо.

Она рассмеялась.

– Ты бы себя видел, Ярослав.

– Мне просто важно, чтобы моей ассистентке не пришлось адаптироваться по факту внезапного оборота пациента на очередной операции, только и всего.

– Знаешь, а мне стало даже как-то спокойнее, – веселилась она, подчеркнуто игнорируя мои оправдания, – проигрывать профессиональному хирургу, которую ты сам рекомендуешь, не так болезненно для самолюбия.

– Ты забегаешь вперед, – раздраженно фыркал я.

– Ладно-ладно, не рычи только. Я рада за тебя. И тебе стоит подумать о том, чтобы начать расторжение договора, Ярослав, – сменила она тон на деловой. – Это не так быстро все, и развязывать узлы нужно будет постепенно. Тебе нужно не только свою ассистентку оттуда вытащить, но и себя.

Я слушал, опустив взгляд на чашку кофе в руках.

– Я подумаю.

– Прости меня, пожалуйста, Князев, но ведь тебе сейчас этого никто не скажет…

Да, Оксана была права. А я и не заметил, что уже не так равнодушен к тому, что происходит вокруг. По крайней мере, делать то, что считаешь нужным, – всегда лучший вариант, если не знаешь, что именно тебе делать в принципе. А то, чем я занимался сейчас – совсем не то. Вроде бы и спасаешь жизни, но при этом остается какой-то затхлый душок на руках, от которого все сложнее отмываться. И если действительно есть вариант избавиться от этой кабалы, то стоило задуматься всерьез…

– Слушай, я весь вечер хочу спросить…

Я отвлекся от мыслей и поднял на Оксану взгляд.

– …Кто тебя так отделал?

***

30

***

– Лариса Дмитриевна, за мной!

Я подскочила от неожиданности и пролила кофе на столешницу.

Это что было?

– Волкодав! – произнес Сава одними губами, округлив глаза и выкатив их в сторону приоткрытой двери в ординаторской.

Я подскочила, так и не успев проснуться, и выбежала в коридор. Князев не удосужился подождать, пришлось нестись во весь опор, чтобы догнать его у лифта. Добралась я до него, конечно же, с приступом стандартной утренней тахикардии, но то, что Князев это заметил, стало неожиданностью.

– Что у тебя с сердцем? – потребовал настороженно в тишине лифта.

– Пониженное давление, – нарочито бодро отрапортовала я, зачем-то делая от него шаг к стенке, и на всякий случай задержала дыхание. – Для меня это нормально.

Но он вдруг схватил мое запястье и глянул на свои часы.

– Сто пятьдесят, – констатировал, недовольно сужая на мне глаза.

– Пройдет, – надавила я, забирая руку. – Вы меня куда-то звали…

Но вместо ответа он подхватил меня под руку и вывел из лифта на этаже диагностического корпуса:

– И давно для тебя это нормально?

– Ярослав Сергеевич, давайте не будем обсуждать мое ЧСВ? То есть ЧСС! Вы что хотели?

– Ты забыла, что я здесь задаю вопросы, – отбрил он и завел в ближайшую смотровую. – Сядь на кушетку.

Он выхватил стетоскоп из ящика и бесцеремонно задрал мне футболку. Я же отчетливо сглотнула, пытаясь подавить возмущение его бесцеремонностью, и мой голодный желудок неожиданно оказал мне воинственную поддержку громким урчанием.

– Холодный стетоскоп – вообще не то, что мне сейчас нужно. Кофе бы, – смутилась я и подняла на Князева взгляд.

Он сосредоточенно слушал, как колотится сердце у меня в груди, и его близость не давала шанса сократить свою ЧСС. Что-то в нем сегодня снова изменилось. Он будто опять стал человеком, хотя, расслабляться с ним никогда нельзя. Может, до него моя версия слухов дошла, и эта его озабоченность – просто новый раунд?

Как же я от всего этого устала!

Я почти не спала сегодня. Домой добралась к полуночи, проворочалась в кровати до четырех утра, перемалывая разговор с Азизовым и тошнотворные эмоции, которые он вызывал. А в пять утра нужно было уже вставать. Откуда тут быть нормальному ЧСС, если уже в семь тридцать я вынуждена преследовать начальство по коридору? Кстати, а может он инсценировал мое преследование? Хочет слухи подрихтовать? Мол, вот она бежит за мной…

– Давно обследовалась? – вдруг поинтересовался Князев, стягивая стетоскоп.

– Давно, – удивленно хлопала я глазами. – Зачем это все?

– Обследуешься сегодня между операциями. – Он потянулся к ящику и извлек набор для забора крова.

– Ярослав Сергеевич, вы продолжаете со мной играться, как кот с мышкой? – досадливо проворчала я и попыталась подняться, но он не позволил, схватив за руку и устроив ее не кушетке с удобством. Но я не сдавалась: – Можете не утруждаться в создании новых слухов. Вы победили. Вернее, победили бы, если бы наш директор подписал мое заявление на увольнение вчера. Но мы можем вместе с вами к нему сходить, а то я не смогла доказать, что работать вместе у нас не выйдет…

– Помолчи, – раздраженно приказал он, держа меня за руку. – А теперь восстанавливай дыхание. Вдох…

Я раздула ноздри, пытаясь выдержать его взгляд.

– Я сказал «вдох», – понизил он голос угрожающе. – И медленный выдох.

Я вздохнула и перевела взгляд в потолок:

– Дайте адреноблокатор.

– Ты мне бодрая нужна сегодня.

– Неужели? Для чего же? Бегать за вами по коридору?

– Не думал, что это будет проблематично для той, которая так бьет, – вдруг улыбнулся он так тепло, что я растерялась. И это разозлило не на шутку.

– Вы так завораживающе лицемерите, – тихо заметила я, устремляя на него взгляд.

– Так ты написала вчера заявление? – не придал он значения моим словам.

Как и всегда. И безжалостно ввел иглу в вену.

– Написала, – хрипло выдохнула я.

– И что же пошло не так?

– Меня попросили остаться. И повеселить вас еще немного.

– Азизов так и сказал?

– Нет. Он уверял, что наше с вами звездное сотрудничество еще впереди, а я просто не дотерпела до него… – я поморщилась, когда Князев вытащил иглу и потряс пробиркой.