Текст книги "Развод со зверем (СИ)"

Автор книги: Анна Владимирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

14

На негнущихся ногах я отошла от стола, отложила приборы на поднос и направилась к дверям. Внутри все звенело от эмоций. Стыд, злость, негодование, обида. Что я такого сказала? Лицо вспыхнуло, будто меня облили бензином и подожгли. Я вышла в коридор вместе с конвоем, тяжело дыша, как во сне прошла за охранниками в ординаторскую и опустилась на диван, глядя перед собой. Мне казалось, что так я себя не чувствовала даже тогда, два года назад… Тогда меня оклеветали, а сейчас Князев унизил профессионально перед персоналом в операционной.

– Да хрен тебе, – процедила я, поднялась и принялась ходить туда-сюда вдоль аквариума. Так проще успокоить нервы.

Князев же этого и добивается – вывести меня из равновесия и заставить уйти по собственному желанию. Но я так просто не сдамся. Я задавала совершенно разумные вопросы. Я – ассистент, а не роботизированная операционная система! Мне нужно понимать, к чему готовиться в следующий момент!

Нужно успокоиться.

Я остановилась и оглядела себя. Форма неприятно липла к телу, волосы под шапкой скатались, а чувствительная кожа под перчатками привычно зудела. Я даже не сняла перчатки!

– Вот черт! – выругалась я и направилась в душ.

***

Когда Моль вывели из операционной, я сжал зубы до скрипа, механически продолжая работать. Любой, кто бы вякнул сейчас что-то поперек, последовал бы у меня за ассистенткой, но в операционной воцарилась идеальная нервная тишина. То, что нужно.

– Отсос! – рявкнул я, и кто-то бросился мне ассистировать, а ноздри забило резким запахом чужого тела.

Отстраненно заметив, что Моль пахла приятней, я ушел с головой в привычный контроль своих действий. Только мысли были быстрее моих рук. Она задавала нормальные вопросы. Только оперировали мы не человека, а для ведьмака частота сердечных сокращений была нормальной. Но Моль этого не знает.

– Зашивайте, – приказал я устало и отвернулся от стола.

Сердце билось в груди ведьмака идеально. Звериное сердце.

Я требовал личные дела доноров, хотя это и против правил. Лев не одобрял, презирая меня за эту слабость, но мне было важно, чье сердце я запускаю в чужом теле. Нет, в ликвидационной системе я не сомневался и не собирался перепроверять приговоры. Но я сомневался в своих вынужденных партнерах. На что еще они готовы пойти ради денег? Никто не скажет мне правды. Но даже если все чисто, и мне в руки действительно достается сердце убийцы и преступника, это все равно казалось мне дикостью.

Может, я и правда давно не жил среди своих? Но есть же Игорь. И он просто спасает жизни людям и нелюдям, равно выкладываясь ради тех и других. И Стас, который спасает беспризорных детей, вытаскивая их из не менее жестокой и беспринципной системы.

Всегда есть выбор.

– Ярослав.

Я выключил воду и потянулся за полотенцем, не поворачивая головы.

– Прекрасная работа, – похвалил Лев. – Наши все под впечатлением.

– Отрабатываю твои инвестиции. – И я уже прошел мимо него, когда он вдруг поинтересовался:

– Ты не слишком перестарался со своей ассистенткой? Так хочешь вынудить ее уйти?

Я не ответил. Вышел в коридор и направился в кабинет. Ноги непривычно дрожали от слабости.

– Мне Алан сказал про твой ультиматум, – не отставал Лев.

– Да, не хочу, чтобы она попала в утиль, – хрипло отозвался я.

Даже говорить было тяжело.

– Люди не дают ей оперировать в ее мире, ты не даешь в твоем, – усмехнулся Лев. – Уверен, что желаешь ей добра?

– Что ты взъелся? – прорычал я раздраженно.

– Бесишь, Яр.

– Я всегда всех бесил. Тебя, Азизова…

– Это точно. Но ты белый и пушистый лишь во второй ипостаси. А так – такая же беспринципная тварь, как Азизов и я. Что ты все ноешь и выделываешься? Азизова ты можешь шантажировать, сколько влезет, и рассказывать ему, как потерял смысл всей жизни. Только стоит разок взглянуть на твою операцию, и все становится кристально ясно. Ты – маньяк, Князев. Одержим хирургией. Ты жить не можешь без того, чтобы не вскрыть кого-нибудь на завтрак.

– Все так, ты закончил? – Я развернулся и направился прочь. – Хорошего вечера.

– Кстати, ассистентка твоя на вахту опоздала, – донеслось мне в спину. – Так что твой вечер может тоже стать неплохим.

15

Я не остановился, но зубами скрипнул слишком отчетливо, чтобы порадовать Льва. Черт с ней. Моль – женщина взрослая, сориентируется, как добраться домой. Тут многие едут в город на личном транспорте, пусть учится выживать, раз решила остаться.

У меня самого этот день странным образом высосал силы. Я добрался до кабинета, пересек его быстрым шагом и толкнул двери в комнату, которая напоминала гостиничный номер. Я не оставался тут принципиально, но его упорно держали в чистоте, будто ожидая, когда я упаду тут без сил. Сегодня я был близок. Но душ привел в порядок, если можно было так назвать этот отрешенный тупняк, в котором я выполз в комнату. И только тут услышал, что в кабинете кто-то есть. И даже не успел осознать, а губы уже дрогнули в усмешке. Обмотав бедра полотенцем, я стер с лица нездоровую реакцию на неожиданную посетительницу и вышел в кабинет.

Моль сидела в кресле, оперевшись локтями в подлокотники и растирая виски. Я бесшумно приблизился к столу и деликатно кашлянул, на что она вздрогнула, вскинув голову, и широко распахнула глаза:

– Что… что вы… – запищала на вдохе.

– Что ты тут делаешь? – сурово потребовал я, как ни в чем не бывало направляясь к столу.

Она тоже приняла душ, судя по ее влажным волосам и свежему запаху, наполнившему кабинет. Рот почему-то наполнился слюной, и я украдкой сглотнул.

– Мне сказали, что я могу вас подождать здесь! – возмутилась она, не зная, куда девать глаза. Ее взгляд метался то ко мне, то соскальзывал вниз, то отскакивал к столу и убегал куда-то в пол, и так по кругу. – Охрана не знала, что вы в…

– А ты не слышала, что я в душе?

– Нет! – подскочила она.

– Так что ты хотела?

– Я собиралась спросить, чем вас так взбесили мои стандартные вопросы во время операции?!

– Ты идеально вела себя на первой пересадке. Возьми за образец.

– Я – ассистент, а не говорящий отсос!

– Второе мне больше подходит, только я бы предпочел, чтобы ты при этом молчала, – оскалился я нагло и не успел подумать, что, учитывая мой внешний вид, прозвучало это двусмысленно.

И Моль поняла все неправильно. Она взвилась с кресла, подлетела ко мне и вдруг так зарядила по морде, что у меня голова мотнулась в сторону, а в глазах потемнело. Только когда я выпрямился, ее уже и след простыл, а смешок, слетевший с губ, вдруг причинил непривычную боль.

– Ни черта себе ты бьешь, – прохрипел, восхищенно усмехаясь, и направился в ванную.

Когда я добыл льда и посмотрел на себя в зеркало, понял, что ее такую своеобразную метку до завтра не затянет. К сожалению. Или к счастью. Я пока не решил. Демонстрировать ей скорость своей регенерации нельзя, разочаровывать в силе удара – тоже. Это все, что у нее осталось против меня. До скулы эта боксерша не допрыгнула – разбила губу, рядом с которой наливалась гематома. Заслужил, что уж. Только какого черта морду корежит в довольном оскале? Что у меня за реакции на эту Рыжую Моль?

Она меня восхищает тем, что не сдается и не дает себя в обиду несмотря ни на что. Только таких жизнь ломает жестче.

Я вернулся в комнату, глянул на кровать, потом на полотенце со льдом в своей руке и приложил его к горящей морде. Если Моль не уедет сегодня домой, я тоже останусь. Мало ли, куда эта бойкая ассистентка может встрять еще…

Я попросил охрану дать мне знать, если она пройдет через проходную, и улегся ждать.

***

16

***

Я стояла перед раковиной и держала руку под холодной струей воды, пялясь на пальцы. Что я натворила? Какой кошмар! Теперь Князев меня мало того, что уволит, еще и заяву подаст за побои. Какая же я идиотка, что позволила себя спровоцировать! А он и рад теперь, наверное. Хотя, рад он будет не скоро. Бить-то я умею, к сожалению. А судя по тому, как ныла рука, ударила я его не без удовольствия, с размахом.

– Черт, – проскулила я тоненько в тишине уборной. Может, найти его и попросить прощения? Нет уж, тут либо к красивым, либо к умным. Не выйдет у меня поучиться у Князева, если он этого не желает. – Вот же гад… козел… ублюдок!

А смотрел как!

Я раздула гневно ноздри, глядя на свое отражение в зеркало, но снова видела лишь Князева! Голого, мокрого и в одном полотенце! Да что это за мужик такой, что стоит у меня весь день перед глазами?! И не противно ему самому так низко падать, подстроив мне этот вьетнамский флешбек! Может, он меня еще и в домогательстве обвинит ко всему прочему?

Я всхлипнула и убрала руку из-под воды, осторожно сжав пальцы в кулак. Вроде работают. Только это последнее, о чем стоило переживать. А дальше-то что делать? Я постояла еще немного в туалете, но жить-то тут не останешься… Выглянув в коридор, я заставила себя расправить плечи и выйти из укрытия с достоинством. Мало ли, может, меня там уже ждет охрана? Но никто меня не ждал. Я спокойно добрела до ординаторской, юркнула в раздевалку и принялась переодеваться.

На проходной меня тоже никто не тормознул, даже внимания не обратили. Я вышла на улицу, преодолевая желание ускорить шаг, и только тут сообразила, что стоянка с автотранспортом пуста. Уже стемнело и похолодало. Я потопталась немного, чувствуя себя все глупее. Редкий персонал выходил из здания, направляясь на стоянку транспорта, но напроситься в попутчики у меня не вышло. Один мужик вовсе не остановился, второй мотнул головой, виновато пожав плечами. Что это значило, я не стала уточнять. Пришлось признать поражение. Я поплелась обратно, ожидая, что на проходной меня не пустят, но охранник только проводил меня раздраженным взглядом и потянулся к стационарному телефону. Я сглотнула и направилась к лифту, вжав голову в плечи.

– Простите, – подошла я к охраннику, – я не могу уехать в город. Можно с этим что-то сделать?

– Спецтранспорт уже ушел, – пожал он плечами. – Боюсь, если вы ни с кем не договорились…

– Не договорилась. – Мне говорили на инструктаже, что ездить придется либо на своей машине, либо на спецтранспорте – других вариантов нет, и никто меня ждать не будет.

– Тогда вы можете переночевать в корпусе для отдыха. Вас проводить? У нас это обычное дело.

– Проводите, – безжизненно согласилась я.

Уже сидя в небольшом номере, похожем на гостиничный, я чувствовала, как напряжение сковывает мышцы – незнакомое место, опасное во всем, что здесь происходит, и Князев. Интересно, он еще тут? Как сильно я его ударила вообще? Я лишь успела оценить, что он не упадет и не ударится головой, прежде чем сбежала. А вот что там с этой головой…

Когда запиликал мобильный, я вздрогнула всем телом, подскакивая на кровати.

– Лала, привет! – радостно прозвучал голос мамы в трубке, а у меня что-то защемило в груди, и я едва сдержала отчаянный всхлип.

– Привет, мам, – ответила, прокашлявшись.

– Что такое? – насторожилась она. Вот не обманешь ее. – Устала?

– Очень, – просипела я, часто моргая. – Была тяжелая операция, и я еще в клинике.

– Ого. Бедная девочка…

– Ага… мам, давай завтра созвонимся? – прошептала я. – С ног валюсь, собралась в душ…

– Лал, прости, но мне не нравится твой голос, – не сдавалась она. – Тебя кто-то обидел, да?

– Мам, я все тебе расскажу, но не сегодня, – хрипела я в последней попытке не разрыдаться.

Захотелось к ней вот прямо сейчас. Выговориться, спрятаться и забыть все. Впервые пришла мысль, что может мне судьбой заказан путь в хирургию? Ну почему мне вроде бы и дали шанс, но следом – отвесили по морде? Вернее, это я отвесила, но сути это не меняет… По крайней мере сегодня. А вот завтра, когда Князев нарисуется в операционной с побитой мордой…

С губ сорвался истеричный смешок.

– Я дала главному хирургу, – призналась я в трубку, истерично хихикнув.

17

Но на сосредоточенное мамино молчание, сообразила, что ляпнула не совсем то. – В смысле, заехала ему по морде!

– Лала, что случилось? – испуганно задохнулась она.

– Он вышел из душа в одном полотенце и сказал, чтобы я отсасывала молча. – Я замахала рукой, обрисовывая представшую мне картинку, будто мама могла меня видеть. – То есть… чтобы я держала молча отсос!

– Он… тебя к чему-то принуждал? – совсем растерялась она.

– Нет, – вздохнула я. – Я пришла к нему в кабинет обсудить его претензии на операции. А он такой выходит в полотенце… Наверное, у него там душ в кабинете, но я не успела рассмотреть. Ничего не успела. Мы поругались, он ляпнул неуместное, а я… Мам, вот я же просила поговорить завтра!

– Ты расстроена, и я это слышу. Как я могла оставить тебя до завтра? Может, я приеду за тобой?

– Не надо. Я здесь сегодня остаюсь. У них тут шикарная личная гостиница. Так устала, что уже ничего не могу…

– И все же я бы за тобой приехала, – настаивала она. – Может, к черту этого хирурга? Что он там себе вообще позволяет?

– Ты бы видела, как он оперирует, – вырвалось у меня мечтательное, и я завалилась на кровать, закидывая руку за голову. – Я никогда такого не видела. У него настолько идеальная техника, что хочется смотреть без сна и отдыха…

– Лала, как-то у тебя все запутанно…

– Слушай, а что за новость ты мне собиралась сказать? – решила сменить я тему.

– Ну, я хочу лично сказать… – с сомнением протянула она.

– Тогда увидимся в субботу, я тебе все расскажу, а тя – мне, да? – тараторила я, пялясь в потолок, а сама думала про Князева.

Нередко ведь крутые хирурги – полное дерьмо по натуре. Интересно, он женат? Хоть бы да. Или лучше нет? С одной стороны, пусть объясняет своей жене, откуда у него морда побита. С другой, уделали бы так моего мужчину, я бы этого не оставила. А мне только разборок с его дамой не хватало.

– Лала?

– А?

– Я спрашиваю, точно ли ты в порядке. Уснула что-ли уже?

– Почти…

– Ладно, отдыхай, – сдалась она со вздохом. – И звони, если что, сразу. Если понадобится юридическая помощь…

– Хорошо, мам. Прости, сплю. Пока…

– Люблю тебя.

– И я.

Отбив звонок, я прикрыла глаза. Только отключиться все не получалось. Да еще и начало тошнить от голода. И тут я вспомнила, что не ела ничего с утра. Одно кофе с чаем – классика. Но если в юности мне это сходило с рук, то теперь могло кончится плохо. Кое-как поднявшись, я вышла из номера и направилась в местный кафетерий, который мне показал охранник, пока вел в корпус. Кафетерий, к счастью, еще работал, но народу тут почти не было. Пара охранников за дальним столиком, какой-то тип в футболке за ноутбуком… Только тип вдруг полуобернулся, и ноги приросли к полу.

Князев.

Ну точно женат. Решил не тащить свою побитую физиономию домой на показ…

Ох, черт!

Вот это я его уделала!

Это я?

Ого!

Вот же дерьмо!

Я отвернулась, сбегая от его пристального взгляда, и направилась к продавцу.

– У вас есть что-то поесть? – пискнула.

– Выбирайте, – указал он озадаченно на витрину прямо передо мной.

– Можно сандвич с семгой и большую чашку чая?

Заказ был готов быстро, но, вместо того, чтобы дать с ним деру, я закусила щеки… и направилась прямиком к Князеву.

Тот удивленно проследил за тем, как я бесцеремонно усаживаюсь за его столик и нагло раскладываю еду.

– Как твоя рука? – поинтересовался он буднично.

– Очевидно лучше, чем ваше лицо, – стушевалась я, преодолевая желание извиниться. – Вы на меня напишите заявление? Уволите, как и планировали?

– Неопределенность мешает спать?

– Уехать домой точно помешала. Зря я надеялась получить от вас какие-то вменяемые разъяснения по поводу последней операции…

– На меня не действуют психологические манипуляции.

– А что на вас действует?

– В данный момент – содержимое этого бокала. – Он демонстративно сделал небольшой глоток и перевел взгляд в монитор ноутбука.

– Я настолько плохой хирург, что вы не снисходите до меня?

– Зачем тебе мое мнение, если ты умеешь так бить?

– Бить я научилась после увольнения. Но вы – первый, кого я ударила в реальной жизни. И кому рассказала о причине увольнения – тоже.

– Зачем ты оправдываешься?

– Вы невозможный! – возмутилась я, но тут же к горлу подкатило. – Простите, можно я поем, а то мне плохо от голода…

18

– Ты пришла за мой столик, чтобы я тебя спас от обморока в случае чего?

– Предусмотрительно, не находите? Я же тут никого не знаю. – И я бесцеремонно вгрызлась в сандвич, жмурясь от удовольствия. А когда открыла глаза, обнаружила, что Князев изо всех сил смущает меня своим пристальным вниманием.

– Вы смотрели фильм «Осень в Нью-Йорке»? – кое как произнесла я, запихнув кусок за щеку.

– Неприлично смотреть на девушку, когда она ест как свинья, – холодно процитировал он героиню Вайноны Райдер.

– Наверное, вы пользуетесь бешеным успехом у противоположного пола, – не сдержала я сарказма. – Столько обаяния…

– Ты сама вспомнила этот фильм.

– Я надеялась, вы поймете намек!

И я снова откусила большой кусок сандвича. Даже слишком большой. Настолько, что справиться с ним изящно никак не выходило, и запить чаем не удавалось. А этот гад продолжал пялиться на меня так, будто изучал аневризму аорты на снимке.

Наконец, прожевав, я сделала глоток чая и блаженно откинулась на спинку кресла. Князев, видимо, насмотрелся и снова попробовал отвернуться к монитору ноутбука, но я не дала ему шанса.

– А почему вы не поехали домой?

– Когда мы стали настолько близки, что я должен тебе отчитываться?

– Может, вы попробуете со мной просто поговорить? – разозлилась я.

Князев поднял на меня злой взгляд, и я уже подумала, что даст мне повод зарядить ему в здоровую скулу, но он вдруг закрыл крышку ноутбука и сложил локти на стол. Все же глаза у него были слишком говорящими, а этот колючий взгляд было невозможно выдерживать долго.

– Саш, – вдруг обратился он к парню за стойкой. – Налей девушке бурбона, пожалуйста.

– Бурбона? – прошептала я.

– А как ты собралась со мной говорить? Я вообще-то пью.

– А я не пью.

– Вообще?

– Ну, очень редко…

– Думаешь, разговор со мной – не тот редкий случай, когда стоит выпить?

– Пожалуй, – согласилась я глухо.

– Вот так бы и сразу. Доедай свой очаровательный бутерброд.

А еще он умел усмехаться глазами. Думает напоить меня? А, может, напоить и затащить в постель? Не просто же так он передо мной в полотенце ходил. А, с другой стороны – меня? В постель? Бред. Уверена, я не в его вкусе. Тем не менее я выполнила его просьбу – доела сандвич, выпила чай и взялась за бокал.

Князев все это время терпеливо смаковал свой напиток, ожидая.

– Вы женаты? – спросила я и сделала осторожный глоток. – Черт, крепкий…

– Нет.

– Крепкий!

– Не женат.

Я смутилась и облизала губы.

– Где вы учились?

– В России.

– А кто были ваши учителя?

– Многие. Ты вряд ли знаешь их фамилии. – Показалось, или он немного смягчился. Но расслабляться не стоило.

– Я никогда не видела, чтобы кто-то так оперировал, – призналась я. Он промолчал, опустив взгляд на бокал, будто тот интересовал его гораздо больше. Впрочем, так и было. Но это не помешало мне искренне добавить: – Если бы у меня была возможность снова оперировать, я бы терпела все ваши недовольства, лишь бы стоять рядом с вами в операционной…

– Ты не терпишь моих недовольств, – вдруг усмехнулся он и машинально потрогал кончиком языка уголок разбитой губы. – И оперировать тебе здесь я все равно долго не позволю.

Я не дрогнула. Снаружи. Поднесла бокал к губам, смакуя горечь разочарования, медленно заполнявшую грудную клетку, и сделала большой глоток.

– Вкусный, – просипела, чувствуя, как горячая волна покатилась к желудку. – Не знаю, откуда я взяла, что с вами можно вот так поговорить…

– И я не знаю.

– Что ж, продержусь, сколько выйдет, – усмехнулась я и допила залпом напиток, зажмурившись. А когда открыла глаза, обнаружила, что Князев на меня смотрит с таким интересом, будто… отсос заговорил.

– Это того не стоит, – неожиданно жестко заявил он.

– Это не вам решать, – снова поморщилась я, хватая ртом воздух. И подумала, что нужно удирать, пока могу это сделать более-менее грациозно. – Ну и гадость…

– Где ты так бить научилась? – вдруг беззлобно поинтересовался он, глядя на меня как-то иначе. То ли это Бурбон добрался до места назначения, а я не успела унести ноги.

– Было бы желание, а научиться можно всему. Ну, кроме оперировать с вами…

20

– Что ты так зациклилась на мне?

– И правда, – слегка заплетающимся языком возмутилась я, – на меня же очередь стоит! Только… ох, черт! Ваш Азизов был единственным, кто на меня позарился за последние пару лет!

Плохо. Я уже начала играть в актрису. Надо уходить. Но Князев не давал.

– Ты же прекрасно поняла, что не все тут просто, Лара.

– Не думаю, что вы хороните тут ассистентов пачками. – Язык заплетался все больше. А еще – мне казалось, что Князев смотрит на меня совсем иначе. Будто собирается уложить спать и поцеловать в лобик. – Ярослав Сергеич, спасибо вам за компанию, я пойду. А то слишком давно не пила бурбон. То есть, никогда не пила. Слишком никогда.

Надо было уходить сразу, потому что неожиданно притягательные губы Князева дрогнули, когда я медленно поднялась с кресла и изящно, как мне показалось, выровнялась в пространстве.

– Вы, наверное, хотели поквитаться, да? – прошептала я, уперевшись в стол и склонившись к его лицу. – Надеетесь, что я сейчас рухну где-нибудь и разобью себе нос?

– Хорошо мы будем завтра смотреться в операционной, – оскалился он, глядя мне в глаза.

– Так все же завтра я с вами еще оперирую? – По ощущениям, слова у меня выходили все длиннее, а мысли стремительно вязли в какой-то вате.

– Еще оперируете, – кивнул он и настороженно позвал по имени: – Лара?

– Простите… – Я пошатнулась, но снова выпрямилась и покрутила пальцем у виска, не в состоянии указать точнее. – За лицо.

– Давайте я вас провожу?

– Н-н-ет, – вскинула я руки слишком резко, и это было зря.

Князев быстро подхватил меня, не дав упасть на его ноутбук, и прижал к себе. Я сразу же повисла на нем, не чувствуя ног.

– Ч-ч-черт, чем вы меня напоили? – прошептала я. Казалось, если шептать, голос не будет звучать так пьяно.

– Уже жалею, – досадливо отозвался он и повел меня из кафетерия.

– Да пошли вы! – попыталась оттолкнуть я его от себя. – Жалкое зрелище! Делаете только то, о чем постоянно жалеете! Работать тут тоже вам не нравится, да? Вы неудачник какой-то! С таким потрясающим даром к хирургии работаете тут на этого Азизова, Льва этого и… ненавидите их всех! Вы вообще всех ненавидите!

Я чувствовала, что меня несло, но не могла остановиться. Кажется, охрана предложила Князеву меня забрать, но он почему-то не отдал. Перехватил поудобнее и вывел в коридор.

– Ты помнишь хоть, где твой номер? – поинтересовался тихо на ухо.

– Да… отпустите! – вяло брыкнулась я. К этому моменту фокусироваться на происходившем стало совсем тяжело. Резкость отказывалась наводиться. – Ярослав, зря… зря…

– Зря ты ничего не жрешь, Лара, перед тем, как разговаривать с бурбоном.

– Нужен мне был ваш бурбон! Ой!..

Я взмахнула руками, когда Князев вдруг вскинул меня на руки и куда-то понес.

– Где твой номер?

– Там, – указала я куда-то из последних сил, скатилась головой ему на грудь… и, кажется, вырубилась.

***

Я закрыл ногой двери своего кабинета, но Моль в руках и ухом не повела. Последнее, что следовало сделать в этой ситуации – отнести ее к себе в спальню, но куда мне ее девать, если она оказалась не в состоянии показать дорогу к своему номеру? Да и спокойнее будет оставить ее под присмотром. Непьющая женщина после бокала бурбона залпом почти натощак способна на всякое. А женщина с хорошо поставленным ударом правой – тем более не внушала доверия.

Я уложил ее поближе к краю кровати и на всякий случай приготовил ведро рядом, но Лара вела себя тихо, безмятежно сопя.

– Вот и поговорили, – покачал я головой, глядя на нее.

Захотелось еще выпить. Потому что все, что всколыхнула эта Моль в моей душе сегодня, хотелось обезболить. Она во всем права. А еще мне вдруг подумалось, что я не на похороны к Андрею приехал. Я знал, что мне станет тут тошно от всего – долга, за который придется расплатиться с процентами, и отвращения, которое принесет эта расплата. Но мне хотелось хлебнуть этого дерьма, чтобы отвлечься от боли потери своей женщины, которая продолжала выжигать все внутри.

Я опустился в кресло и устало откинулся на спинку. Похоже, спать придется тут. Но вряд ли получится. Тихое дыхание Моли и ее запах вперемешку с легким алкогольным флером – своеобразное сочетание. И оно вызывало непонятную жажду.