Текст книги "Враг моего отца (СИ)"
Автор книги: Анна Владимирова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
=29
– Кури, я переживу.
– Не хочу, буду потом вонять табаком, – отмахнулся он.
– Так ты что, бросать надумал?
– Нет, сделать перерыв.
Справедливо. Он же несерьезно насчет меня, поэтому все правильно – делаем перерыв в наших жизнях на какое-то безумие, но оно вряд ли будет настолько прочным, чтобы удержаться в реальности. Поэтому все правильно. Перерыв.
– Крис, ты от меня уже чего-то ждешь? – уселся он рядом.
– Совсем нет. И не надо ничего менять. Думаю, это главный секрет нашего с тобой успеха.
– Мне мало наших успехов, – он вдруг сцапал меня, усадил рывком на колени и тут же убрал руки. Ноги свесились за ограду и повисли над пустотой, и я сама отшатнулась к нему:
– Твою мать! Держи меня!
– Как скажешь, – с готовностью оплел мою талию и прижал к себе.
– Слава, ты… ты, блин… Я высоты боюсь!
– Это прекрасно! – зашептал он мне на ухо. – Значит, ее ты боишься больше, чем моих рук?
– Сейчас – да!
– Отлично, пометим это место крестиком – тут и будем обниматься! – И он прихватил губами мочку уха.
– Ты серьезно?
– Тш, – шикнул он на меня, пощекотав дыханием шею, от чего побежали мурашки по всему телу, – сиди и слушай… Там – обрыв. Тут – я.
Губы сами растянулись в улыбку: все же Багратов – это нечто. Солнце пекло, вышибало слезы из глаз, ветер упруго бился в щеку, заматывая пряди волос вокруг головы, наверняка забрасывая добрую их порцию в лицо мужчине, и от этого становилось только смешно. Нет, так меня еще никто не лечил. Я регулярно посещала психотерапевта, групповые тренинги, йогу, ходила на танцы, правда, меняла их постоянно. Где-то прибегала к компромиссам, как в случае с дублерами. Но на съемочной площадке всегда напряженная атмосфера, которую я навсегда пометила как зону повышенной опасности. Я лучше останусь с дублером, чем обнадежу режиссера на свою игру и не смогу. Давно не пробовала сыграть сама…
Тут же я и правда ничего не ждала и не хотела от Багратова. Каждая секунда – сюрприз. Но вот беда – я чувствовала, что могу на него положиться. Он не уронит, не причинит боли, не сдастся, не преступит границы… Да, дергает их и расшатывает, но не переходит. И здесь возможна только одна проблема – наш стихийный эффект доступа может вызвать привыкание. Но… чем я рискую? Меня уже бросил мужчина, на которого возлагала надежды. Путь теперь будет этот, на которого у меня нет никаких прав ничего возложить.
Его пальцы осмелели и пробрались под футболку:
– А так?
У меня сперло дыхание сначала от вроде бы приятного покалывающего предвкушения, но по коже будто прошелся холодный порыв ветра, и меня резко бросило в озноб. Только я даже сказать ничего не успела – Слава сам поднялся со мной с парапета и усадил обратно ногами на твердую почву.
– Началось? – присел на корточки, заглядывая в глаза, а я сжалась, хмурясь. Солнце заволокло тучкой, вокруг резко потемнело.
– Слав, давай тормозить, все это бесполезно, – обхватила себя руками. – Ты устанешь… – Но только он открыл рот, чтобы возразить, я выставила вперед ладонь: – Нет, конечно, если бы ты решил на самом деле…
– Замолчи, Кристина, – сурово осадил меня он. И так это вышло неожиданно, что я даже моргнула, выпрямляясь. – Я тебя жалеть не собираюсь, как все вокруг. Я тебя хочу. И я не только про секс… Пойдем.
Сказать, что я офигела от этих слов – ничего не сказать. А Слава, кажется, и значения не придал – взял меня за руку и повел обратно. По пути всунул в очередь за какими-то странными пирожками с сыром, вытащил из нее уже с пирожками и повел вниз, такую же обалдевшую и... счастливую.
* * *
Если эта женщина мне все же достанется – я ее вряд ли отпущу. Не знаю, бывает ли такое, да и плевать – она моя. Просто и совершенно точно. Я еще не знаю ее в мелочах, но есть обстоятельства, которые эти мелочи необратимо гасят. К примеру, ее доверие, которое я ничем не заслужил. Или для нее достаточно призрачного шанса на контакт, за который она цепляется, и все равно с кем? Но так тоже вряд ли бывает. Из всего, что я прочел, у Кристины, кажется, не самый скверный случай. Она общается с людьми, снимается в фильмах. Да, нервничала в гостиной в первый наш приезд – я это видел, но списал на незнакомую обстановку и ее опасения. Теперь же понимал – окруженная незнакомыми людьми, она тихо паниковала, когда я ее бросил одну. Мучилась и молчала. Ради ублюдка Куваева.
Я уже готов был допустить, что он, несомненно, заслужил ее такое отношение и преданность. Неужели я хуже? Может, в этом дело? Если даже такому куску дерьма досталась такая любовь, может, и другому куску в моем лице перепадет? Вопрос о том, как мы потом ее будем делить, не стоял – никак. Обойдется. Может, я на этом и успокою свою жажду мести – отберу у него Кристину, и это будет справедливо. Даже то, как он там в Москве ужом на сковородке крутится в мучениях, уже успокаивало и радовало душу.
Хорошо, Кристина моих мыслей не слышала. Она держалась за мою ладонь, не пытаясь выдернуть, удивленная, наверное, моими словами – пусть привыкает. Мне было скучно переживать с ней затянутый период в стиле «Ну ты же хочешь мной просто попользоваться». Нужно быстро его проскочить, потому что тратить жизнь на эти глупости мне не улыбалось.
=30
– Рика, что у нас там на ужин сегодня? – набрал я Марику, когда мы садились в такси.
– Откуда я знаю?
– Ладно, я сам приготовлю…
– О, круто, давно такого не было! А я уже и не ждала…
– Все, баста, Рика!
На рынке выбрал три осьминога побольше, вина, специй, прихватил портвейн. Еще накупил Кристине экзотических фруктов… На самом деле специально таскал ее по людному месту – наблюдал за ее реакцией. То ли она умела прятать свои страхи, то ли людные места не были для нее проблемой, но вела она себя обычно. Когда уже ехали в такси обратно, я спросил ее об этом.
– Слав, не надо постоянно на этом заострять внимание, чувствую себя больной… – крутила она большой апельсин перед носом.
– Прости, я просто пока не знаю, как себя вести.
– Ну я понимаю, ты переживаешь. – Это хорошо, что она это понимает. Значит, могу надеяться, что период беготни друг от друга закончится быстрее. Нет, ее нога еще давит на педаль «Убраться подальше», но руль она уже не держит. – Но излишне циклиться на этом не надо. Может, в этом и была прелесть – ты не знал, не старался, хватал все, до чего дотягивался…
– Но не всегда же сходило с рук, – нахмурился непонимающе.
– Слава, поверь, почти все тебе сошло с рук, – закатила она глаза. – Обычно все гораздо хуже.
Не хотела больше об этом говорить, боялась, что «эффект Багратова» сойдет на нет…
– Спокойно, Крис, окей… Я понял. Тогда давай так: я забываю о твоей особенности, но ты мне будешь давать понять, ели что-то не так, хорошо? Какой-то условный знак…
– Стоп-слово? – усмехнулась она.
– Почему нет? – улыбнулся я.
– «Холодно».
– «Холодно»? – вздернул бровь. – А если замерзнешь?
– Скажу, что замерзла.
– Хорошо, – улыбнулся, капитулируя. На самом деле женщине не должно быть холодно рядом.
В кухне пришлось побороться за место – рыжая уже готовила что-то типа запеканки. Пришлось сократить площадь ее нахождения по-честному – пятьдесят на пятьдесят, и вытеснить ее чуть ли не на подоконник. Зато ближе к холодильнику. Еще и Кристину посадил перед собой, чтобы эта лесбиянка не имела возможности строить ей глазки. Но не тут то было.
– Кристина, будешь мятный чай? – чирикала она.
– Буду, – улыбалась ей моя гаптофобка.
Я только надеялся, что бульканье осьминога заглушает скрип моих зубов.
– А где вы были?
– Мы со Славой гуляли по городу. – Кристина облизнулась, едва отпив чая. – Вкусно!
– Лучше вина бы выпила, – проворчал я.
– Буду, – согласилась она тут же.
– Зачем так рано вино? Может, лучше всех подождать?
Рыжую захотелось стукнуть. И этот ее похотливый кошачий взгляд, что отражался в дверце шкафчика перед разделочным столом, бесил.
– Хватит на всех, – процедил… и едва не рассмеялся.
Боже, как же хотелось жить! Вот же он – вкус к жизни! В бокале вина, который протягиваешь женщине, в ее игривом взгляде и непонятной улыбке. Тишина, если не считать назойливой рыжей пиявки, вливалась в легкие вместе с вдохами, ароматами еды и треклятого мятного чая, который перебивал тонкий запах вина в бокале. Но все это было ерундой… Я никогда не чувствовал, чтобы время настолько замирало. Даже в Италии на винограднике нет такого ощущения… А здесь, в Лиссабоне, время вдруг встало.
– Я тоже буду, – нарушила мои границы Фабия, заглядывая через плечо. – Осьминог жестковатый может оказаться…
– Я буду любой, – поддержала меня Кристина. – Никогда не ела.
– Нам больше достанется, – наконец, улыбнулся в тему, потому что губы давно кривились в неуместной усмешке. Когда Фабия в ожидании огладила плечо Кристины, я поставил бокал обратно и повернулся к ним. Да уж, с бабой я еще не конкурировал. И не особо умел это делать, поэтому просто схватил Фабию за затылок и притянул к себе: – Фабия, мы, русские, сильно нетолерантны в основной массе, ты же знаешь, поэтому не рискуй. Кристина занята. Капито? – прорычал ей в побледневшее лицо.
Пиявка обхватила мои запястья и хлопнула глазами пару раз:
– Капито, – униженно процедила она.
– Вот и умничка, – добавил я по-русски и выпустил «прили-падлу».
Кристина даже бровью не повела:
– Вино – класс! – отсалютовала бокалом.
– Я рад.
Я был так рад, что ничто больше, казалось, не могло это испоганить. Даже Марика, ворвавшаяся в кухню после съемок, и вся ее команда, раскидавшаяся ровным слоем по всем горизонтальным поверхностям разного уровня. Первая – зрелище не для слабонервных, но и она меня не раздражала. Тем более, в отличие от Фабии, умела боготворить мужика на кухне. И вообще – мужика.
– Сла-ва, это потрясающе! – закудахтала она рядом. – Осьминоги! Вино! Как ты угадал, что нам есть, что отметить?!
Хвалить ее запрещено ей же.
– Ну должна же ты хоть раз снять шедевр, Рика, – кинул я суровый взгляд на рыдающую Фабию. Не щадил ее – выдал пять больших луковиц им на пару с Кристиной. Но у Кристины, как потом выяснилось, были линзы. А вот рыжей не повезло, что не могло не радовать.
– Все мои шедевры впереди! – она украла у меня бокал и обернулась к гостиной. – Слушайте все! Сегодня отмечаем!
Одобрительный возглас был, скорее, выдрессированным годами вариантом реакции на любое предложение своего безумного режиссера, но настроение только улучшилось. Народ потянулся за пивом, потом – за пирожками Фабии.
=31
Я даже сам снизошел до одного под убийственным взглядом рыжей. Во дворе разожгли костер в мангале, притащили шампуры, намыли картофеля для запекания и вытащили стол на террасу. Я кидал опасливые взгляды на Кристину, но каждый раз от сердца отлегало – улыбалась. Искренне, расслабленно, пила вино и общалась с командой. Народ уже был в курсе, вокруг нее деликатно не толпились, но и не избегали – ровно так, как нужно, чтобы человек не чувствовал себя неловко.
Когда треклятое головоногое, наконец, приготовилось, я уже истосковался по ней. Поэтому, накидав себе в тарелку порцию для нас двоих, передал ложку режиссеру и приказал накладывать по тарелкам.
– Ну ты как?
– Слава, я сейчас от голода сдохну! – сложила она смешно бровки домиком.
Я рассмеялся и поставил ей на колени тарелку:
– А пирожки Фабии?
– Я решила не изменять твоему осьминогу, —она с энтузиазмом взялась за вилку.
– Вот откуда в тебе это? – улыбнулся шире, уже предвкушая то самое зрелище, которое не желал пропускать с момента креветок в самолете.
– Что? – и она зажмурилась от удовольствия.
– Ты очень изящно и естественно привязываешь к себе мужчину. – Она захлопала глазами, переставая жевать. – Ну вот опять, – усмехнулся я. – Не изменяешь мне с пирожками…
– Не тебе, а твоему осьминогу, – облизнулась она. – Подожди, я еще не начинала тебя хвалить…
– Пощади мое сердце! – вскинул глаза к небу.
– Нет, – и она наколола очередной кусочек на вилку. – Слава, это вкусно просто до слез…
– Замолчи, Куваева, – предупреждающе оскалился, почти не обращая внимания, насколько ее фамилия потеряла прежнее значение.
– Я никогда ничего подобного не ела, – мотнула головой. – А в таком исполнении… Ты преподносишь историю, Слава, не просто осьминога в соусе.
Сдержаться было невозможно. Я обхватил ее шею рукой и впился поцелуем в ее вкусный рот с нотками сливочного соуса и вина. В такие моменты в кино звучит громкая пафосная музыка, знаменующая катарсис. Что-то подобное, только скромнее, происходило и у меня внутри – хорошее дополнение идеального дня и вечера. Когда я отстранился, она улыбалась так же – без дрожи и испуга в темных глазах.
– Сла-ва! – окликнула позади Марика, приближаясь с бокалом и бутылкой вина. – Ты просто огнище, ми амиго! Какой ужин, вино…
Я знал этот ее взгляд. Глаза испанки блестели так, будто она уже с головой была в новой идее.
– Как день, Рика? – и я по-хозяйски положил руку на коленку Кристине.
– Лучше, чем утро – эта троица просто находка!
– Какая троица? – насторожилась Кристина.
– Эван, Джесси и их малыш в животе, – широко улыбнулась Марика. – Он прирожденный актер! Слушал мои команды, вел себя получше любого взрослого!
Кристина смущенно заулыбалась:
– Обалдеть. Можно мне еще вина?
– Слав-ва, – передала мне бутылку Рика. – А что с Фабией? Пришибленная какая-то сегодня…
– Слава ее пришиб, – сдала меня моя девочка с головой. Я сделал вид, что всецело поглощен разливанием вина. – Мне кажется, ему не понравился ее флирт…
– Флирт? – возмутился я. – Это был уже откровенный угон Кристины у меня из-под носа!
– Я думала, она с тобой… – и эта ее улыбка такая невинная. У меня доверчиво поползли глаза на лоб, а Марика заливисто рассмеялась:
– Мамма мия, вы такие классные!
– Долго репетировали, – я, усмехаясь, вздернул бровь.
– Умнички! – похвалила Рика. – Продолжайте в том же духе, нас ждет Голливуд!
Я проводил ее взглядом, силясь понять, что она имела в виду, когда почувствовал на своем запястье ладонь Кристины:
– Хорошая идея, – подалась она мне навстречу. Взгляд девушки красноречиво выдавал ту самую степень насыщения градусом, при котором море по колено. – Пошли репетировать?
Хорошо, что в этом состоянии уже не замечаются такие маловажные детали, как мой ступор. Я настороженно сузил глаза, но она не приняла вызов. Встала и потянула меня за собой в дом. Сопротивляться было сложно, когда передо мной стелился еле уловимый запах, который кружил голову весь день. Ее собственный и какой-то тонкой хрупкой цветочной ноты с цитрусовой кислинкой. Незатейливый, и от этого невероятно привлекательный. Хотелось зарыться в ее волосы носом и вдохнуть полной грудью, но эта ее податливость напрягала – что она задумала?
В комнате не позволила включить свет.
– Давай в душ, окей? – прошептала в плечо. – Я включу светильник. Нет, в ванной тоже не включай свет…
Язык Кристины заплетался, и пора было решать – я начинаю вникать и разбираться, или иду у нее на поводу.
– Крис, – вошел в ванную и обернулся, услышав ее борьбу с розеткой и вилкой хлипкого бумажного светильника на тумбочке, – что ты хочешь?..
– Чтобы ты доверился мне, Слава… Ты же меня хочешь, да?
– Хочу, – пропустил интриганку внутрь, – дай сюда вилку. Попадать в труднодоступные отверстия все же мужская привилегия…
– Умничка, – похвалила она, когда в ванной загорелся маленький светильник. И принялась раздеваться: – Слав, давай-давай, а то я скоро протрезвею…
– Боюсь, от портвейна ты так быстро не протрезвеешь, – усмехнулся и сдернул футболку. Лучше бы так и остался с ней на голове, только бы не видеть, как она расправляется с лифчиком, потом стягивает трусики…
=32
Джинсы я стянул уже с трудом. Кристина суетливо настроила воду и зажмурилась под струями. – Мне что делать?
Меня бы устроило и просто посмотреть, как в полумраке рисуется ее умопомрачительный волнующий силуэт, как струи воды обтекают ее упругую небольшую грудь… блядь! Как мне на это ПРОСТО посмотреть?!
– Слав, ты после меня, х-хорошо?
– Хорошо, – охрип голос, – но зачем?
– Я тоже тебя хочу, Слава… И буду. Сегодня. Если ты отдашься мне…
Предложение было туманным, мозги мне не выключило, несмотря на выраженное стойкое кислородное голодание. Чувствовал какой-то подвох, и рисковать ее состоянием не собирался. Но пока что ничего страшного не происходило – в душ к себе она меня предсказуемо не пустила.
Наскоро помывшись, я заинтригованный вышел в комнату. Кристина сидела на кровати в полотенце и ждала меня.
– Захватишь ночник? – Когда я установил его подальше от кровати, она нервно вздохнула: – Слав… – хотела что-то сказать, но давались ей слова с трудом, – можно я тебя свяжу?
– Вяжи, – даже глазом не моргнул, несмотря на то, что в мозгу взвыли все сирены разом.
Ее все еще затуманенный взгляд умолял меня сказать «да», если бы я сделал паузу, она бы не решилась на то, на что старательно помогала себе решиться с помощью портвейна весь вечер.
– Ложись, – подвинулась она на кровати.
Дышала так неровно, возбуждающе, постоянно облизывала губы и нещадно их кусала, пристраивая мои руки к спинке металлического каркаса. Не показал я удивления, и когда она со знанием дела соорудила надежные профессиональные узлы на запястьях, из которых я сам не вырвусь. И вот тут в вены полилось что-то черное, липкое, возбуждающее. Я же не знаю ее вовсе. Все, что между нами совершенно определено, так это что я – источник ее неприятностей. Собирался разрушить карьеру, угрожал приемному обожаемому папаше проблемами, вынудил согласиться на контакты, которых она не переносит…
– Слава, я м-могу сделать больно…
Новость не обрадовала, потому что встала в стройный ряд моих умозаключений. Единственное, что пока оставалось свободного – ноги, но она их тоже собиралась связать.
– Может, не надо? – сдавленно предложил. – Кристина…
– Тогда мне может стать холодно, Слава, и у нас с тобой ничего не получится, – застыла она с другим платком.
Хорошо, хоть шибари мне не предлагала! Ладно, Багратов, в общем, так тебе и надо – сам себя в эту ловушку и загнал. Неожиданно мышцы расслабились, а начавшая слабеть под полотенцем и давлением невеселых мыслей эрекция снова ожила. Да так, что я застонал от первого ее касания к чувствительной коже ступней.
– Слав, – прошептала она, – я в восхищении…
А в каком я!
Когда она склонилась и поцеловала надежно зафиксированную ногу в области подъема, я зашипел сквозь стиснутые зубы, а каменный член болезненно уперся в плотно намотанное на бедра полотенце. Когда она прикусила тонкую кожу, я зарычал.
– Ух ты, – усмехнулась она и поползла ко мне. Не касаясь, приблизилась к лицу и склонилась ниже: – Я в тебя верю, Слава… Ты мой герой…
Но не успел я возмутиться, она меня поцеловала. Сначала это было робкое касание губами, но стоило мне податься к ней, она кусанула меня за губу и влетела в мой рот горячечным языком. Тонкие пальчики скользнули в волосы и с силой сжались, оттягивая голову назад. Как я ни пытался ее не выпустить – улизнула во всех смыслах. Скользнула языком по подбородку и принялась изматывающе танцевать им на шее, прикусывая кожу, обхватывая губами и потягивая. В башке сверкали молнии, тело уже наэлектризовало так, что я вот-вот уйду в электрический импульс.
Я ведь тоже любил пожестче, поиграть вот в такие игрушки… Но от Кристины не ожидал. И та роль, которую она отвела мне, была незнакома. Все решения я всегда оставляю за собой, делаю беспомощными других… Эта же… она меня переиграла и бросила в какую-то незнакомую агонию такого дикого желания, которое рвало к чертям сухожилия.
Кристина перекинула через меня ножку и опустилась бедрами туда, где уже просто все должно было вот-вот воспламениться.
– Блять, Куваева! – взывал я.
– Тебе больно? – обеспокоилась она.
– Да, моему самолюбию сейчас просто невыносимо, – процедил сквозь зубы.
– Сейчас-сейчас, – усмехнулась она. – Не знала, что оно у тебя в столь уязвимом месте…
– Оно у всех в уязвимом месте, – и я осторожно подкинул ее на себе, вынуждая упасть мне на грудь. Мои мокрые пальцы впивались в платок, плен сводил с ума.
– Тш, – усмехнулась она порочно.
Твою мать, кто эта девушка?! Если португальский портвейн способен на такие превращения, я, пожалуй, перееду в Лиссабон!
– Ты всегда такая, когда напьешься? – Я дернул коленями, чтобы хоть как-то себе помочь.
Она не ответила. Вместо этого соскользнула с меня и потянула с бедер полотенце.
Ни с чем несравнимо… Я не знал, как реагировать. Все полюса чувственно переплелись друг с другом, рискуя познакомить меня с оргазмом мозга. И я не был уверен, что переживу его. Быть в полной власти незнакомой женщины и желать только одного – облегчения давления спермы на мозги. Кристина облизнулась и коснулась горячей ладошкой члена, обхватила, сдавливая до болезненных ощущений. Показалось, свет мигнул и сдал позиции тьме, которая сгустилась, выпадая в осадок на коже капельками влаги.
– Кристина, – простонал, запрокидывая голову и сдавленно зарычал, когда почувствовал на головке ее рот. Пальцы на ногах подогнулись, меня скрутило дугой от одного ее движения. Будто я был не прожженным пресыщенным любителем остренького, а ботаником-девственником. – Твою мать! Твою мать! – срывалась с губ непристойная молитва, пока она, мать ее, сосала мой, мать его, член! Кристина?! Я точно не сплю?! А она вообще так могла все время? Мне нельзя трогать, значит… ТВОЮ МАТЬ! – Крррис! Я сейчас кончу…
Ее пальчики больно впились в бедра ноготками, беспощадно оставляя полыхающие полоски, и она выпрямилась. Снова перекинула через меня ногу и замерла, медленно облизываясь. Воздух со свистом вырывался из ноздрей, я едва сдерживал порыв себя освободить, чтобы схватить ее и оттрахать за весь этот перфоманс! Изысканная пытка, ничего не скажешь! Как же она, должно быть, меня ненавидит! Что она там обещала мне в первую встречу? Что будет рядом, когда мои собственные демоны будут меня пожирать? Умница! Какая же она умница! Мне бы у нее поучиться технологиям столь изысканной и жестокой мести – выдержанной и мучительной.
Я в ее руках…
– Кристин, – позвал хрипло, – ты лучшая, малышка…
Вот уж не ожидал, что она польщенно улыбнется, а потом приподнимется и сама опустится на мой член.
Как я не вырвал эти железные прутья – понятия не имею. Меня просто рвало и метало, как на сеансе экзорцизма. Не в силах схватить ее и управлять, как привык, я изнывал от жажды насадить ее на себя, установить свои правила, но все, что мне оставалось – сцепив зубы, подчиняться ей. Она мучала меня медленно, осторожно, будто насаживалась на фитилек горящей бомбы, и это было недалеко от правды.
– Давай, давай, давай… – подгонял, и она слушалась, ускоряясь, опускаясь все ниже, поддаваясь моему напору и окончательно лишая разума. Все, ради чего я сейчас жил, дышал и двигался – это она. Сжала весь мой мир до площади этой кровати, которая вот-вот рассыплется, не выдержав моего очередного рывка из узлов. – Да, да… Да!
Только это были не все сюрпризы. В последнюю секунду эта бестия вывернулась, соскакивая, и приняла меня в рот. Над головой красноречиво треснули прутья, когда я дернулся от взрыва такого концентрированного удовольствия, что, казалось, не выдержу. Вцепился пальцами в матрас, остатками мозгов опасаясь ударить ее болтающимися в петлях платка трубками. Икея – моя спасительница! Теперь только там буду покупать кровати…
Я даже не сразу понял, что Кристина уже стояла рядом, обняв себя руками.
– Ты чего? – будто кто-то чужой заговорил моими губами. – Сюда иди.
Она села на край:
– Как-то так…
– Это было круто, – соврал я. Это был пиздец. Я еще не понимал почему, но то, что я не хочу так больше – совершенно точно. Если бы эта женщина не была Кристиной передо мной – я бы ее прибил.
– Правда?
Нет.
– Да. У меня сил только нет.
– Я сделала больно тебе… – и она скользнула холодными пальцами по царапинам на бедрах. Не уверен что то, что она сделала со мной, можно назвать так просто. Больно как раз не было, но лучше бы было. Я, наконец, нашел в себе силы сесть, нервно выпутываясь из платка. Хотелось вызвериться хоть на что-то. – Слав, прости… – глухо прозвучал ее голос.
– Замолчи, пожалуйста, – прорычал я. – Мне не за что тебя прощать… – Чувство, что веду себя по-идиотски, не давало покоя. Что такого она со мной сделала? Почему это было так… оглушающе?! Хотелось закрыться где-нибудь и… – Хочешь что-нибудь? Пить? – поднялся с кровати и направился за джинсами.
Она не ответила, а я не стал переспрашивать. Я просто бежал. Уже в кухне замер, прислушиваясь. В саду все еще отдыхал народ, поэтому я вытащил дежурные сигареты с подоконника и направился в другую сторону двора ближе к калитке прямо как был без футболки. Тело горело и плавилось – давно у меня не было такой качественной разрядки, но было чувство, будто меня изнасиловали. Именно…
Теперь становилось понятно, почему у Кристины ни с кем ничего не выходило – такой секс даже для меня был запредельным. Хотя я все еще не понимал почему. Сломала мой стереотип? Унизила? Растоптала достоинство? Как бы хотел я? Быть главным?
Я был не готов вот так вот отдаться незнакомой женщине, даже если к ней и тянуло. Я никому не доверял… А Кристина заставила меня довериться одним болезненным рывком. Взяла на понт и содрала с меня все, что защищало. Теперь я стоял, будто без кожи, чувствительный и уязвимый.
Затянувшись глубоко, я уже жалел, что решил покурить. Потому что знал – я вернусь к ней. Женщина, которая может выворачивать наизнанку одним взглядом, не должна спать одна…
