Текст книги "Враг моего отца (СИ)"
Автор книги: Анна Владимирова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
=45
Но Слава не спешил – ловил мою дергавшуюся от рваного дыхания грудь, а я упиралась в его плечи, выгибаясь и подставляясь под его губы. Сейчас камера должна была выловить его напряженную руку на моих джинсах – еле сдерживаемое желание потрогать и невозможность его осуществить. Я видела, как ударил луч освещения куда то ниже пояса, и закрыла глаза, погружаясь во временную передышку…
– Fucking perfect! – хрипло выдохнула Марика, поощряя.
Слава оттолкнулся от спинки кровати и потянул меня за собой. Сел на край и взялся за молнию джинсов… Я смотрела на него не мигая, но меня мало заботило лицо – все должно быть по-настоящему. И сейчас ощущение этого настоящего шкалило. Я коснулась его лица, запустила пальцы в волосы, сжала, запрокидывая его голову, а он потянул джинсы вниз. Краем глаза заметила движение камеры ближе и снова прикрыла глаза, отвлекаясь на Славу. Он стянул с себя футболку и увлек меня на кровать. Уложил на спину…
– Ручки к спинке, Кристин.
Я широко раскрыла глаза, глядя в его. Что он делал? Но он только накрыл мой открытый рот своим, отвлекая поцелуем, а по груди уже, будоража, скользил шелковый платок. Я металась мыслями, не понимая, что он делает и зачем. Искала рациональное объяснение и не находила. Меня же нельзя связывать, мне станет плохо… Сердце набирало обороты, пока запястья сжимала прохладная гладкая ткань.
«Что ты делаешь, Слава?!» – кричала в мыслях.
А он навис надо мной и вцепился жестким взглядом в мое лицо. Я забыла обо всем – о камере, Марике, съемках... Горло сдавило от спазма – за что?! Он склонился ниже и вдруг шепнул на ухо:
– Я люблю тебя… – и поставил мягкую щекочущую точку поцелуем в висок.
Прошелся языком по шее, спустился к груди, а из моих глаз покатились слезы. Я чувствовала себя замороженной рыбой, которую кинули в кипяток. По коже гуляли мурашки от каждого его поцелуя, в груди распирало от клубка колючих эмоций, а голова рвалась от мыслей. Я не понимала, что он делает, мы так не договаривались!
В раздрае я почти не чувствовала, как он стягивает с меня белье. Контраст от предательства и требования довериться поверг в шок. Мне будто отключили сознание, оставив только чувства и эмоции. Страх прошел, да и мне было плевать, что там съемки! У меня были вопросы к Славе!
А вот у Славы вопросов не было.
Осознание того, что я сейчас перед всеми без ничего, плеснуло в кровь такую ядреную смесь, что его первое касание согнуло дугой, и я натянула платок. Взгляд искал опору в белом полотне потолка, и не находил, как и я – объяснений. Мне же может стать плохо!
Только было хорошо…
От стыда горели щеки, а от его ласк – все остальное. Камера не брала нас крупным планом – ее силуэты расплывались в слезах, копившихся под дрожащими ресницами. Лицо Славы наполовину скрывала моя полусогнутая нога – идеальный ракурс. И он делал со мной то же самое, через что мы проходили уже несколько раз – все так же трогал руками только то, что можно, доводя до оргазма умелой лаской языка и пальцев, обеспечивая самые настоящие эмоции для Марики и ее команды. Я взмокла с головы до кончиков пальцев, не соображая уже почти ничего – просто стонала и хватала ртом воздух, а потом замерла, чувствуя приближение цели Багратова. Он сыграл на мне, как на пианино на публику! И, уверена – сорвал мысленные аплодисменты всей команды, когда я закусила губы и зажмурилась, поскуливая от стыдливого оргазма. Живот метался туда сюда, по щекам катились слезы, хотелось сбежать на другой конец света от всех – такое жалкое детское желание, которому я отдалась полностью, потому что не я играла…
Сыграли на мне.
И я была за это благодарна.
Наверное…
Слава подтянулся ко мне, но не спешил развязывать. Улыбался с занесенной ладонью и, глядя в глаза, опустил ее на живот. Провел по нему горячими влажными пальцами, наблюдая за мной, поднялся к груди… Я уже не знала, чего ждать, но готова была сделать все, к чему он меня подведет. Только все, что он мне заготовил – отвязал руки и прижал к себе, потянув на нас край простыни, как занавес…
– Браво! – воскликнули операторы чуть ли не разом, а я зажмурилась, прячась у Багратова на груди. – Беллисимо!
– Фома, это было отлично! – хрипло вскричала Эрика. – Снова не по плану, но даже лучше!
– Вот лучше бы ты спала ночью, Рика, – ехидно заметил Слава.
В комнате воцарился хаос сродни подготовительному, народ загомонил на разных языках, замигал свет, и только я не двигалась, прижимаясь к Славе и прислушиваясь. Хотелось, чтобы все быстрее стихло, но оно все не стихало.
– Кристина, кофе! – послышался голос Фабии совсем рядом. Пришлось вынырнуть. – Я ничего не видела, – поспешила она заверить. – Халатик?
Вместо ответа я села, натягивая на себя простынь и выпрямилась. Идиотское ощущение – все тебя видели во всей красе, а закрыться все равно кажется жизненно необходимым. Да и правильно – съемки закончены…
А закончены ли?!
Марика сидела тут же на стуле, уже просматривая материал – говорила же, что у нас один дубль. Я спустила ноги, демонстративно не обращая внимания на Багратова, взяла кофе из рук Фабии и протиснулась в ванну. Когда за мной надежно закрылись двери, сползла по стенке и разрыдалась…
* * *
=46
* * *
– Слава, это гениально… – шептала Рика, как заведенная, а я с тревогой поглядывал на двери ванной. Кристина, видимо, собралась просидеть там, пока все не уйдут. – Что с Крис?
– Она не знала…
– Что будешь связывать? – глянула на меня Рика, что удивило – соображать она сейчас не могла, только просматривать материал и набрасывать эскиз монтажа.
– Да…
– Слав, вот не будь я режиссером, отходила бы тебя грязной тряпкой! Но не могу – ты выжал из нее все! Это гениально! Это больше, чем я хотела!
Я уже не был уверен в том, что поступил правильно – принял решение сам, не спросив ее.
Кристина была не готова сниматься в таком кино, она бы точно упала в обморок в самом разгаре, а я не мог этого допустить – не сейчас. Потом бы начались страдания по поводу неудачи, а главное – все наши достижения за эти дни полетели бы к чертям.
Поговорив утром с Даном, я вывел примерный поворот сценария нашего кино, который давал надежду на успех – отвлек Кристину от ожидания приступа. Я даже опробовал его рекомендацию в ванной, а она снова не заметила, что я распустил руки, подхватив ее и прижав к стене. Вообще забыла среагировать!
Только вот признание в любви в план не входило. Я просто сказал это, потому что она перестала мне доверять сразу же, как осталась без возможности двигаться и контролировать ситуацию. Я видел это в ее глазах – ужас, недоверие, пересмотр всего времени, что мы провели вместе. А мы провели, видимо, недостаточно, чтобы она не смогла в один миг это все перечеркнуть и вернуть на меня табличку «Враг моего отца».
Я уже и сам не мог дождаться, когда все соберутся, в конце концов. В итоге они пошли на перекур, потому что сворачивать оборудование оказалось сложнее, чем разворачивать.
– Кристин, – постучал я в двери, и она сразу же открыла. Рыдала – глаза красные, нос в точечку. Как я сумел остаться серьезным – ума не приложу. Только что ей сказать – тоже не знал. Так и смотрел на нее, зареванную. – Не знаю, что тебе сказать…
– Я тоже не знаю, – отвернулась она и уселась на бортик ванной. – Чувствую себя отвратительно…
А это мы еще материал отсняли. Как бы она себя чувствовала, если бы все закончилось в скорой?
– Мне кажется, ты переоценила себя, – оперся о дверной косяк, не рискуя приближаться.
– И ты это всем продемонстрировал, – и она очаровательно шмыгнула носом.
– Не было у меня такого плана, – покачал головой, любуясь ей. Как там? И в горе и в радости? Я, наверное, был неизлечимо больной – мне нравилась Кристина в любом виде. – Ты просто привыкла всего добиваться сама, но это тебе было не по зубам.
– Почему ты так в меня не веришь?
– Ты не представляешь, как я в тебя верю…
– В раскадровке не было всего того, что ты вытворил…
– Я бы не стал трахать тебя перед всеми – не смог бы. И ты бы не смогла, Кристина…
– Лучше бы сказал мне это вчера, – болезненно поморщилась она, подтягивая колени к груди.
– Ты бы послушала?
– Не знаю, мог бы попробовать…
– Я попробовал дать тебе то, что хочешь – кино с Марикой Джаст.
Кристина помолчала, кусая губы.
– Я подумала, что все не так, как ты говорил, когда ты вдруг меня связал, – и снова очаровательный серьезный «шмыг», – что ты на самом деле получил от меня то порно, которое хотел… – И она зажмурилась, а для надежности еще и ладонями прикрыла лицо.
– Я знаю, – и снова не улыбнуться стоило последних сил.
– Ты все заешь… – проскулила она.
– Просто хотел отвлечь. Я звонил Дану вчера, обсуждал варианты сценария с ним, который бы прошел гладко, и все бы остались довольны…
– Ты отвлек, – уже подвывала она в преддверии нового витка слез. Запрокинула голову, пытаясь не дать слезам растечься, а я уже не ждал – шагнул к ней и подхватил на руки:
– Пошли отсюда, а то плитка тут скоро отсыреет…
Я вынес Кристину в спальню, где царил полный беспорядок – ох уж эти мне творческие личности!
– Давай, собирайся, и пошли гулять… Отметим твой дебют в порнушке.
– Слава! – хрюкнула она мило и закрыла лицо ладонями.
– Давай-давай, пошли…
Но вместо того чтобы послушаться, она ухватила меня за руку и утянула к себе на кровать:
– Я на тебя уже совсем не реагирую, – уселась сверху.
– Возможно…
– Ты знал, – жмурилась она довольно, – пробовал…
– Если ты сейчас просидишь еще минуту, я попробую все, что не распробовал.
– Дай мне передышку, – улыбнулась так, что я сразу понял – будет так просить о чем угодно, и я буду давать.
Кристина спрыгнула на пол и побежала собираться, а у меня зазвонил мобильный…
* * *
=47
* * *
Если бы не Слава – выходила бы я по стеночке из дома, а так – пряталась за ним. Только все равно это не помогло. Стоило ступить на первый этаж, раздалось приветственное хлопанье и одобрительный свист:
– Белла!
– Перфетто!
Слава принял поздравления за нас обоих и повел меня из дома.
– Где ты выучил испанский? – вспомнила я свое утреннее открытие.
– Там же, где и все остальные языки – в стране самого языка.
– Обалдеть…
– Бизнес, и ничего особенного, – отмахнулся он.
– А в чем сейчас твой бизнес? – поинтересовалась в такси.
– У меня их много разных, но все легальные. Я не шутил про винодельни и пивоварни. Рестораны у меня тоже в Италии…
– И как ты все успеваешь? – нырнула пальцами меж его, и благодарно сжала. – Лечить актрису-гаптофобку, младшего братца воспитывать, еще и вино сам делаешь…
– Умею делегировать, – довольно улыбнулся он. – Гаптофобку только себе, пожалуй, оставлю… без делегирования.
Я прыснула:
– Это да, боюсь, я неделегируемая.
– Ты не бойся, лучше скажи мне, что дальше?
– Дальше?
– Ну да… Лиссабон мы уже покорили. Программа максимум реализована – кино сняли. Дальше в Москву?
Я задержала дыхание, опасаясь, что ослышалась.
– Было бы неплохо, – кивнула осторожно.
– Ах, неплохо, – скосил он на меня глаза.
– Идеально! Перфетто! – закивала довольно я. – Спасибо!
– Будешь из меня веревки вить, – притянул к себе.
– Понятия не имею, что это такое, – обняла его за шею.
– Я научу… – улыбнулся он довольно, но тут же неожиданно серьезно спросил: – Кристин, а потом? Ты хочешь остаться в Москве?
Тут я быстро себе напомнила, что у меня с этим мужчиной все серьезно. И, вероятно, мне не показалось.
– Ну, если у нас с тобой все серьезно… – начала я.
– Серьезно. Я сказал, что люблю тебя, не для того чтобы отвлечь, расслабить или еще что-то, – смотрел он на меня, повернув голову. Помолчал какое-то время, будто привыкая к новой ступеньке наших отношений, на которую он меня сам и затащил. – Я хочу быть с тобой. – В этом месте мое сердце так быстро застучало, будто он сделал мне предложение, о котором мечтала всю жизнь. А он, собственно, и сделал. – Поэтому хочу обсудить, где будешь ты, чтобы я мог быть с тобой.
– Ты же ненавидишь Москву.
Багратов стиснул зубы так, что на его лице прорисовались решительные жесткие линии. Захотелось узнать, как далеко он может пойти ради меня, но быстро отпустило – он не для таких экспериментов, и сразу раскусит это манипулирование. Не знаю откуда, но у меня не было сомнений – Славе нужна честность. У нас не было в отношениях лжи, недосказанности и прочих «украшений»… С самого начала мы лупили друг друга эмоциями, сдирая мишуру до самой сердцевины. Это было необычно, чувствительно, страшно, обескураживающе, но по-другому нас бы так не корежило от желания преодолеть баррикады, которые настроили от других. Никогда бы не подумала в начале, но Багратов – мужчина, которого хочется не только привязать к кровати, но и к себе…
– Есть такое.
А вот и ответ. Говорил одно, а уже думал, как будет терпеть этот город ради меня…
– Ну, мне понадобится время закончить со своими делами, – пожала плечами. – А так… я могу жить где угодно. Поэтому как скажешь, Слава. – Несмотря на то, что мы уже приехали, Багратов не шевелился. Смотрел на меня сканирующим взглядом так, что стало страшно – что он видел? Не понравился мой ответ? – Что? – не выдержала я, хмурясь.
– Ничего, троллил тебя, – усмехнулся он и толкнул двери. Но, подавая руку, глядел таким темным взглядом, что я едва дышала. – Ты серьезно готова бросить Москву?
– Ну, не бросить, там же отец…
Шумная улица с каменной мостовой никак не мешала делать жизни свои стежки, пришивая друг к другу надежнее.
– Друзья? – Игла пошла вперед, нитка заскользила по проделанному пути, но тут же вернулась с новым стежком:
– Не задалось… – потянуло и надежно связало узлом.
– Детдом учит… – И как он все понимал?
– Ага, – кивнула я, послушно прижимаясь к его руке.
– Понятно…
Вот и все. Вот и как я без него? Совпадали гранями идеально, даже притираться пока не было необходимости, хотя в мелочах еще было все впереди. Но вызов мы приняли. Багратов – это не про вранье и дешевый флирт, это не про актерское искусство. Поэтому он и играл так мастерски. Дай ему роль Гамлета – сыграет. Добавит много своего, но сыграет, и не факт, что получится хуже.
Я отпустила все – страхи, опасения, попытки предсказаний и надежно припрятанное «Какая я была дура!» И я была ей. Со всей отдачей, на которую только была способна.
Мы гуляли по городу до поздней ночи, наслаждаясь жизнью, едой, вином, разговорами. Даже осторожно строили планы. Слава предлагал пожить у него в Риме летом, потому что ему нужно было вернуться к работе. Он, как и мой отец, относился к тем, кто убежден, что хорошо можно сделать исключительно самому. Я согласилась – будет время попробовать все стороны совместной жизни и определиться.
На виллу к Марике я возвращалась уже совершенно другой, позабывшей утренние съемки и наплевавшей на свои переживания – Слава закрыл наш общий гештальт со знакомством. Мы начинали новую жизнь.
Но стоило подняться по лестнице и пройти в гостиную, Слава напрягся, стискивая мою руку.
=48
У камина за столом вроде бы была привычная компания, но стоило одному, сидевшему спиной, обернуться, стала понятна причина напряженности Багратова.
– Слав, привет! – поднялся незнакомец и живо направился к нам.
– Что ты тут делаешь? – вместо приветствия угрожающе потребовал Слава.
Молодой мужчина спокойно перевел на меня взгляд, но даже не подумал поздороваться:
– Ты не звонил, – продолжал разговаривать со Славой, но рассматривал при этом меня. – Не брал трубку. Я забеспокоился. А в Лиссабоне ты можешь быть только у Марики. Вот и все. – И он натянуто оскалился. – Я заслужил объяснений?
– Не звонил, не брал трубку, значит не мог, – жестко чеканил Слава.
– Я вижу.
Кажется, это был Саша.
– Кристина, это мой брат – Александр, – сухо восполнил пробел в неуклюжем знакомстве Слава, на что Саша только дернул уголками губ.
– Привет.
– Привет, – протянул он и перевел взгляд на Славу: – Так… ты мне объяснишь, какого черта игнорируешь меня?
– Слав, будешь кофе? Я пойду сделаю…
– Буду, – нехотя выпустил он мою руку.
Между лопаток коротко опалило незнакомым злым взглядом, но я не придала значения. А в душе нарастала тревога…
* * *
– Ну и?.. – обернулся мелкий на террасе, опираясь на перила.
– Собирайся и лети домой, – сложил руки в карманы.
– Слав, я переживал вообще-то, – вперил в меня злой взгляд. – Мне твой Козлов понарассказывал, что тут на тебя Акопов наехал…
– Я говорил, что все уладил.
– Это она? – кивнул он за спину.
– Она.
– И как?
– Не лезь, – все, что мог сказать. Я не объясню, да и не должен.
– Что с Куваевым? Он уже получил по заслугам? Ты довел его до приступа? – давил мелкий.
– Планы поменялись, – процедил.
Он долго на меня смотрел, усмехаясь.
– Я тут поговорил с Марикой, – продолжил осторожно. – Но она же не серьезно, да? Ты вид делаешь? Только не пойму, зачем…
– Я не делаю вид.
Саша моргнул, выпрямляясь:
– Ты что… правда серьезно? – искривил губы. – Повелся на эту актрису?
– Повелся. Серьезно.
– Она – дочь сраного ублюдка… – замотал головой Саша, не веря.
– Она – его приемная дочь, – возразил спокойно. – И ни в чем не виновата.
– Да что с тобой?! – взорвался он, толкая меня в грудь. – Ты же хотел ему мстить! Мы с тобой жили этим!
– Мы с тобой? – усмехнулся, не двигаясь с места. – Брось, Саш.
– Что брось?! Что?! – петушился мелкий. – Ты обещал, что он поплатится…
– Все поменялось, – спокойно смотрел ему в лицо.
– Из-за девки?! – вскричал он.
– Рот закрой, – предупредил спокойно. – Она – моя женщина.
– Ты и к нему теперь поменяешь отношение? – не веря, хмурился он.
– Я не знаю, тут все сложно.
– Тут все просто, – понизил голос он. – Он сломал жизнь нашим родителям и заслуживает медленной и мучительной смерти, которую ты мне обещал. А ты втрескался в его приемную дочь, вместо того чтобы ударить урода побольнее!
– Просто у меня в жизни появилось больше сейчас, чем я потерял тогда…
– Да ладно?! Больше матери, которая покончила с собой?! Ты в своем уме?!
– Я не верну ее! – вскричал, хватая Сашку за шиворот рубашки. – И не было смысла в моей жизни, кроме как беречь свою спину от ножа и обеспечивать тебя! А теперь он появился! Я хочу эту женщину и жизнь. Нормальную, с глупым ванильным счастьем и розовыми соплями.
– Нет у тебя такой возможности, – криво усмехнулся Сашка, дернувшись из моих рук. – Такие, как ты, на такую жизнь не способны, Слава. Ты убивал, калечил, лил кровь своих врагов, а теперь хочешь розовых соплей?
– Это в прошлом, – зачем-то глупо оправдался я. Пытался убедить себя.
– Нет. И ты прекрасно это знаешь. Что ты предложил Акопову? Почему он тебя не тронул? – Я отвернулся, но Сашка не отставал: – Ты продался ему. Пошел в подчинение, да? Заложил свою свободу. Ты, который десять лет пахал на «братву» и еле вывернулся из-под них, чтобы заниматься легалом! И все псу под хвост из-за Куваева! Он тебя уже топчет, а ты подставляешься, рискуя жизнью. Из-за нее, – и он вдруг кивнул мне за плечо.
Я резко обернулся и встретился взглядом с Кристиной. Она стояла в дверях с кофе, переводя взгляд с меня на Сашку и обратно. Потом развернулась и зашагала обратно в дом. Сашка презрительно усмехнулся, а я, посчитав разговор законченным, пошел за ней. Внутри меня было спокойно, вообще ничего не колыхнулось. Ну и что, что я продался? Может, мне так привычней. Хотя, конечно, теперь такая жертва и не стоила вообще усилий – я не прижал Куваева. Сашка прав – это он прижал меня. Кристиной. Обезвредил надежно и всерьез. От этой мысли все внутри затопило иррациональным теплом, а по нервам прошло возбуждение.
Кристина стояла в спальне у окна, кофе – на комоде. А я уже знал, что оно остынет. Приблизился к ней и положил руки на бедра, притягивая к себе.
– Слав, что сделал мой отец? – обернулась она ко мне, снова не придавая значения моим действиям.
– Не хочу об этом говорить, – переложил руку ей на шею, притягивая к себе.
– Я хочу, – уперлась мне ладошками в грудь, пытаясь вывернуться.
– Если будет что-то, действительно заслуживающее твоего внимания, я тебе первой расскажу, – серьезно взглянул в ее глаза натренированным взглядом. – Маленькой хорошенькой девочке не стоит разбираться в суровом мужском мире…
=49
– Я бы могла его отговорить, – мотнула она головой, пытаясь сбросить оцепенение от моего взгляда. – Он же сказал…
– Это было на второй день нашего приезда, но и отмотать Куваев не сможет – я уже принял покровительство.
– Тебя правда могли убить?
– Вряд ли, – прикрыл глаза, но тут же снова взглянул на нее: – Думаешь, нужен тебе такой, как я?
Она раскрыла глаза, полные возмущения:
– И мысли не было!
Да и кто бы ей позволил сейчас улизнуть? Сейчас, когда я могу ее трогать… и не только. Я подхватил ее под бедра и понес к кровати. Все еще было страшно за нее, но уверенность в том, что мне, наконец, выписали доступ, не позволяла дать заднюю. Я жестко рванул ее майку на две части и отбросил в сторону. Внутренние демоны возликовали и забегали под кожей волной возбужденных мурашек, и я дал им волю – запустил пальцы Кристине под кружево трусов без предупреждения, но девочка у меня была натренированная – сдалась сразу и без боя, закатывая глаза. А мне только и оставалось, что пуститься в жаркую вседозволенность губами и пальцами – пытаться облапать и присвоить ее всю, чтобы каждый сантиметр ее кожи хранил память обо мне.
Я ей еще не сказал, но секса на камеру у нее больше не будет ни в одном кино. Не собирался ее делить ни с кем ради какого-то искусства! Да и вообще делить – хватит с меня этой богемы.
Стянул с нее трусы и навис сверху – мне нужен был максимально близкий ракурс. Хотел видеть ее лицо, когда все будет по-моему. Где-то на задворках сознания сам же над собой и посмеялся – мне прежде всего нужно было контролировать ее состояние. Но хрен с ним – одно другому не мешает. Я подтянул ее к краю кровати. Кристина смотрела на меня, тяжело дыша, но сама обвила ногами, поощряя. И я не стал больше ждать…
Сначала эта женщина отобрала у меня привычные действия, приносящие наслаждение – я не мог хватать и трахать… А теперь и не хотелось. Это как перестать пить кофе с сахаром. Стоит бросить ненадолго – раскрывается умопомрачительный вкус напитка. С Кристиной было также – ничего лишнего. Ее болезнь не была препятствием, а всего лишь способом почувствовать большее.
– Свяжешь? – вдруг прошептала, прикрыв глаза, когда я уперся членом между ее ног.
– Уже связал, ты просто не заметила…
И я толкнулся со стоном в нее, приподнимая ее бедра себе навстречу. Ловил губами колени и впивался пальцами в ее ноги – хотелось быть везде, чтобы кричала в губы, а не в потолок. Я хотел собирать все, что было в ней для меня! И сделать так, чтобы теперь для меня было все – каждый день, вздох и взгляд. Да, многого хочу, и понял это в том числе благодаря Сашке – мелкий засранец вряд ли ожидал такого эффекта. Во мне проснулось незнакомое до этого момента чувство собственника. Раньше было плевать, я даже не заморачивался такими сложными явлениями, как ревность, присвоение… Теперь я присваивал… Все, ради чего теперь мне нужно было трогать Кристину – делать ее моей.
Под пальцами было мокро, в горле драло от сухости, но я все не мог насытиться этим новым забытым старым, и жадно вбивался в Кристину, забыв о предохранении. Вспомнил только, когда обессилено опустился лбом на ее мечущийся туда-сюда живот.
– Ч-ч-черт, – прошипел и стянул ее в свои руки. – Прости.
Необходимость чувствовать ее как можно большей поверхностью тела сбивала дыхание, и я все не мог надышаться.
– Мурр, – растянула она губы в улыбке, – так вот это как бывает…
Я усмехнулся:
– Да, когда отдаешься старому больному…
– Да ну тебя, Багратов! – и она куснула меня за кончик носа.
– Прости…
Попроси она у меня сейчас обнять Куваева – я бы обнял и назвал «папой». И от этого стало так легко! Не было больше ненависти. Без ненависти теперь. Другой…
Еще бы одного ненавистника исцелить… но думать об этом сегодня не хотелось.
Я вымотал Кристину качественно – она засопела, едва донесла голову до подушки. А сам решил посидеть подумать на террасе с кофе, захватил остывшую чашку и направился вниз. Но не тут то было.
– Фома! Ты должен это видеть! – раздалось из гостиной, едва я поставил ногу на первый этаж. Марика с Гилбертом – режиссером – сидели у камина с его огромным ноутом. Судя по выражению Гилберта, он не прочь уже свалить, но Марика не унималась. – Мы смонтировали наскоро, – возбужденно заговорила она, – это охрененно!
– Где мелкий? – уселся на диван к Марике.
Гилберт расслабленно опустил плечи, довольный, что можно передохнуть. Это для меня Марика была прирученной подругой, для них всех – суровым бескомпромиссным боссом.
– Наверх пошел, – глянула она на меня поверх ноута. – Что у вас с ним?
– А что он говорил?
Сашка несколько раз был со мной у Марики в те времена, когда я его еще таскал за собой по Европе. Одно лето вообще просидел с ней, пока я разгребал проблемы.
– Ничего, – пожала она плечами. – Что ты не отвечал на звонки, он перепугался.
– Занят был, – хмурился я.
– Врешь. Но ладно. Посмотришь?
– Давай.
Я перетянул ноут на колени и запустил видео.
– Мы и музыку наложили… Послушай…
– Слышу, это твой чокнутый Балесси, – улыбнулся, уже не в силах оторвать взгляд от картинки.
Никакой пошлости – только чувственное дыхание Кристины, ее большие глаза, мурашки на коже… Много моих рук снова – когда связываю ее, касаюсь лица…
– Рика, ты гений, – выдохнул хрипло, не отрывая глаз. Кристина плакала? Я не видел. А вот Марика взяла крупным планом скатившуюся на висок слезу. Обо мне – только взгляд, губы, когда целую ее ободряюще… У самого мурашки побежали по коже, когда в кадре появился ее дрожащий живот. Моя рука рядом с ней – как символ признания ее проблемы и того, что мы справимся. – Блять, Рика…
Поднял на нее глаза, натыкаясь на ее искрящийся взгляд.
– Там нет ничего из вашего личного, – с восторгом заявила она мне.
Тут было все. Но откуда ей знать? Для нее личное – это член крупным планом, а для меня не было ничего более личного, чем слезы Кристины и открытые губы, хватающие воздух.
– Покажешь всем? – захлопнул ноут.
– Конечно, Слава, это шедевр. Я знала, что так будет, прости – все права у меня.
– Я знаю.
Сам же все подписал. Но все равно было не по себе.
– Слав, никто не увидит видео до фестиваля во Франции осенью. А там у него будет правильная пиар кампания, люди будут подготовлены к восприятию этого кино. И Кристине будет на пользу, вот увидишь! Она же не просто так согласилась – девочка это понимает. А ты просто провел ее по этому пути. Сама бы она не смогла.
– Я хотел бы видеть всю твою пиар кампанию, хорошо? – хмурился я.
– Конечно.
– Я тебе доверяю, – поспешил сгладить, – но…
– Я все понимаю – тебе еще с папой знакомиться, – лучезарно улыбнулась Рика.
– Вот да! – усмехнулся я. – Хотя до осени можно успеть многое.
– Вот тоже правильно – до осени далеко.
– Когда там твой фестиваль?
– В ноябре. Рада за тебя, Сла-ва, – и она улыбнулась снова. – Очень-очень!
Я расплылся в улыбке:
– Спасибо.
Мы попрощались с Марикой, и я направился в спальню, но на верхней ступеньке вдруг наткнулся на Сашку. Он сидел на фоне темного коридора, прислонившись к перилам:
– С папой, значит, знакомиться? – презрительно усмехнулся. – Я хренею, Слава…
– Тебе на пользу, – обошел его, – ты уже купил билеты?
– Пошел ты! – гавкнул он.
– Я и пошел, – направился по коридору, но мелкий подорвался следом.
– Он в порошок тебя сотрет, воспользуется твоей слабостью! – следовал по пятам. – Акопов был только началом!
– Я поговорю с ним – не сотрет, – остановился в проходе, но не обернулся. – Мне дорога Кристина, не лезь, пожалуйста.
– Слава, остановись и подумай верхней головой, – процедил он, а меня выбесило.
Я рывком развернулся:
– Тебя не спросил! – рявкнул так, что он отшатнулся к стенке. – Оставь меня в покое, дай пожить! Или в твоем понимании я должен только впахивать и обеспечивать твои радости жизни?!
– Мои радости?! На твою тыщу евро в месяц особо не порадуешься!
– Начнешь зарабатывать – сам будешь определять лимиты, все просто!
– Видно, скоро придется! – неприязненно кривился он. Так бы и дал в морду.
– Отличный шанс повзрослеть, – развел руками и, отвернувшись, зашагал по коридору.
Мне бы тогда лично проводить его до такси… только откуда было знать, что этот засранец наделает непоправимого уже к утру…
