Текст книги "Станция. Ловушка для нашей любви (СИ)"
Автор книги: Анна Винишкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Главa 39
Всю дорогу по длинным коридорам отсека службы безопасности не могла поверить своему счастью. Сорен крепко держал меня за руку, увлекая за собой к свободе. Как он этого добился? Я не сомневалась, что лёгкость, с которой меня отпустили, его заслуга, и, сердце при взгляде на моего луарца наполнялось благодарностью и любовью.
Мы не разговаривали, вокруг было слишком многолюдно, безопасники провожали нас шепотками и любопытными взглядами. Казалось, Сорен хотел поскорее увести меня отсюда, а я была только рада. Это место не оставило в душе приятных воспоминаний.
У самого выхода в главной приёмной, отделанной унылыми серо-голубыми панелями, заметила того самого лейтенанта, что каждый день водил меня на допросы. Он кивнул Сорену и смущенно улыбнулся мне. Девушка-землянка в тёмно-зелёной форме безопасников подтолкнула его локтем и что-то зашептала, весело ухмыляясь. Он нахмурился и одёрнул её, отчего-то покраснев.
Снаружи, рядом с большой многоярусной клумбой у ограждения, с которого открывался вид на нижние уровни, нас ждал гравибот. Мысленно порадовалась возможности снова сесть, ноги еле держали. Никак не отойду от чудесного спасения.
Внизу бурно кипела жизнь, сновали гравиботы, люди торопились по делам. Общественная зона восьмого сектора представляла собой многоуровневую ступенчатую систему с чётко разделёнными областями. Здесь было всё, как в любом большом городе. В центре – развлечения: клубы, рестораны, бары, дорогие магазины. Чуть в стороне – обустроенные зоны отдыха. Не чета парковому сектору, но, всё же, приятные места, где можно на время забыть об окружающем космосе. Рядом отели, гостиницы, жилые сектора. Целый уровень занимали безопасники и медицинские учреждения.
В местах, вроде этого, спроектированных в качестве архитектурных или, скорее, технических украшений, можно было увидеть «срез» кольца, оценить масштаб двенадцати-кольцевой станции. Иногда я забывала, насколько она огромна.
За последние пять лет едва ли больше трёх-четырёх раз выбиралась в центр. Всё равно, что на планету слетать. В начале, просто не было времени, а потом привыкла, да и не с кем было, друзей на станции практически не осталось. Куда проще оказалось заказывать доставку по сети и отдыхать, лёжа дома с буком и комом. Бар стал всей моей жизнью. Пока временная петля её не расшевелила. Во всех смыслах.
Устроившись на мягких сиденьях гравибота и установив маршрут, мы с Сореном переглянулись, одновременно выдохнув:
– Как ты?
Я засмеялась. Повторяемся. Луарец улыбнулся и, протянув руку через проход, сжал мою холодную ладошку.
– Прости, что пришлось так долго ждать, – он виновато отвёл глаза, – Меня три дня держали на седативных, когда пришёл в себя и узнал, что произошло, попытался вытащить тебя, но.., – неприязненно скривился, – рисалдар Р`рулах ничего не хотел слышать, даже увидеться не позволил. Пришлось искать другие варианты, быстрее не получилось…
Я протянула свободную руку и сделала то, о чём мечтала с тех пор, как сегодня увидела его – ласково провела по щеке и подбородку с отросшей рыжеватой щетиной. Наши взгляды снова встретились.
– Как ты себя чувствуешь?
Прошла всего неделя, вряд ли рана зажила. Тем более он не дал себе времени на восстановление. Из-за меня. Ради меня. Всё это время он старался мне помочь и в итоге освободил. Защитил, как и всегда.
Стоп. Нельзя позволить себе выдумать то, чего нет, а то потом будет очень больно. Но Сорен не собирался помогать в этом, поймав мою ладонь и прижав к своей щеке.
– Теперь намного лучше.
В этот момент я вдруг вспомнила своё импульсивное признание, когда казалось, что мы вот-вот умрём, и лицо опалило жаром. Нет, я не раскаивалась, просто…испугалась. Эти слова не отмотаются назад, не получится начать с начала, если что-то пойдёт не так. А пойти не так может всё, что угодно, с моим-то везением в отношениях. Что он теперь думает обо мне? Как дальше себя поведёт? Тревога лавиной хлынула в метущиеся мысли.
Но он же здесь, правда? Сидит рядом, держит за руки и смотрит так, что становится трудно дышать. Как бы я хотела знать, какие мысли сейчас бродят в его голове.
– На полное восстановление уйдёт пара месяцев, но я в порядке, – прервал Сорен затянувшуюся паузу, – Даже могу работать, если не буду больше попадать под пули, – он улыбнулся, – Я заверил врача, что в ближайших планах этого нет. Мы же имеем право отдохнуть после таких насыщенных дней.
Большой палец аккуратно погладил ладонь, послав томительную волну мурашек, прокатившуюся по всему телу. Сердце сделало кульбит и подозрительно замерло. Карие глаза смотрели тепло и открыто, но как я в них не вглядывалась, ответа на свои вопросы рассмотреть не могла.
Гравибот замедлился и спустя минуту замер напротив моего дома. Шестое чувство заставило напрячься в нехорошем предчувствии, хотя на вид всё было в порядке.
Пока Сорен программировал наш транспорт для возврата на стоянку, я подошла к двери и привычно махнула рукой у замка. Ничего не произошло...
Главa 40
Пока Сорен программировал наш транспорт для возврата на стоянку, я подошла к двери и привычно махнула рукой у замка. Ничего не произошло.
– Сейчас, подожди минутку, – Сорен вытащил электронный ключ безопасников, ввёл какой-то код и дверь открылась.
Мы зашли внутрь, и всё встало на свои места. В начале, я решила, что виновато отключение гравитации. Но вряд ли вещи сами вылетели с закрытых полок. Тут тоже был обыск. Почему-то это не приходило мне в голову. А ведь логично.
По комнате будто прошёлся ураган. Постельное бельё вперемешку с одеждой, косметикой – не то чтобы её у меня было много – и разными мелочами валялось на полу, кровати и маленьком диванчике, как придётся. На сером подлокотнике, небрежно кинутое, лежало, помятое платье с бабочками, притягивая мой взгляд. Бука на столе не было.
На кухне вытащили почти всю посуду, рассыпали и разбросали часть продуктов, оставив полупустые разграбленные полки открытыми. Что они надеялись тут найти, в самом деле?!
Но хуже всего стало, когда я увидела, что выпотрошили даже старую деревянную тумбочку в папиной комнате и повсюду разбросали дорогие моему сердцу мелочи. Папина любимая клетчатая рубашка, детская интерактивная игра, старая камера…
Рядом с кроватью валялся тусклый кубик голографической рамки. Я подняла его, потрясла, пытаясь заставить включиться. Без толку. Из груди вырвался сдавленный всхлип.
Сорен тихо приблизился и положил руку на плечо, разворачивая к себе:
– Выглядит плохо, но это просто вещи, – нагнулся и заглянул в лицо, – Главное, с тобой всё хорошо. Остальное мы исправим.
Изо всех сил сжала кубик со счастливыми воспоминаниями, пытаясь удержать себя в руках.
– Зачем они так? Можно же было…не ломая…Я же ничего не сделала.
– Прости. Ты права, должно быть иначе.
Он нежно провёл по руке и осторожно разжал мои пальцы, стискивающие голографический кубик.
– Дай его мне, я посмотрю, что можно сделать, – рамка упала в его широкую ладонь, – А ты пока собери вещи, сегодня переночуешь у меня, а завтра вместе наведём здесь порядок, хорошо?
Сорен с улыбкой погладил меня по голове, как маленькую. И в этом жесте было столько искреннего сочувствия и тепла, что захотелось прижаться к нему покрепче и никогда не отпускать. Навсегда остаться рядом.
Я не одна. Впервые за пять лет по-настоящему не одна. Какое невероятное чувство.
И сегодняшнюю ночь проведу с любимым. От этой мысли будто молнией пронзило. Слёзы моментально высохли, а сердце стало отбивать барабанную дробь. Он ведь не имел в виду ничего такого. Просто заботился, как и всегда. Наверное, ещё и считал себя обязанным после всего, что случилось. После моего признания.
Я опять приуныла.
– Спасибо, – сказала тихо и отвернулась, направляясь в свою комнату собираться. Отказаться даже мысли не было. Оставаться здесь не хотелось, чувство безопасности, внушаемое раньше этими стенами, сейчас не срабатывало. Надеюсь это пройдёт, когда наведу порядок, но сегодня на уборку не было ни моральных ни физических сил.
Сверху в основном лежали вещи, которые хранились в самых дальних углах и на высоких полках. То, что я привезла с собой с Земли. На глаза попалась холщовая сумка с изображением планеты и надписью «Чистый воздух и зелёный дом для всех», купила её на экологической конференции ещё в первый год учёбы. Помню, было весело. Гуляли с подругой между палаток, рассматривали экологически чистую деревянную мебель, игрушки, одежду, пробовали специально выращенные без химии сочные фрукты. Для меня всё было в новинку. Потом встретили одногруппников и к вечеру уже целой весёлой компанией танцевали на открытой площадке в природном парке «Берёзовский».
Тряхнула головой, возвращаясь в настоящее. Взяла сумку, смущённо косясь на дверь, сложила в неё сменный комплект эластичного белья, отыскала чистые чёрные брюки и синюю майку. Тоскливо посмотрела на платье с бабочками. Красивого белья у меня просто нет, но…Стоп. Что за нелепые мысли про красивое бельё? И я правда раздумывала над тем, чтобы вместо пижамы нарядиться на ночь в платье? Это, конечно, совсем не неловко. Лицо загорелось, я разозлилась на саму себя за глупость. Ведь понятно же, что в приглашении Сорена не было подтекста, куда меня опять понесло?
То, что он пригласил меня к себе признак расположения, может, дружеского участия. Естественная для него забота о девушке, попавшей в беду, но и всё. Я так привыкла к его присутствию в своей жизни, что постоянно забывала – он, в отличие от меня, ничего не помнил о нашем времени в петле. Только последний день.
И не успел узнать меня. Не испытывал тех же чувств.
Раздосадовано засунула в сумку брюки с футболкой и удобные домашние легинсы с майкой, в которых собиралась спать.
Кроме того, Сорен – луарец, у них всё не так просто.
А для меня? Когда для меня стало просто? Когда я перестала беречь своё сердце и начала мыслить такими категориями?
Постаралась успокоить расшалившиеся мысли и вышла к Сорену, терпеливо ожидавшему в прихожей.
– Готова? – с улыбкой спросил он.
Я кивнула. Сорен забрал сумку, не обращая внимания на мои слабые возражения, и неожиданно взял за руку.
– Тогда пойдём.
Главa 41
В каюте безопасника всё было так же, как я запомнила. Безликое сине-голубое оформление служебного жилья, небольшая функциональная комната, не успевшая обрасти личными вещами, с минимумом мебели, кухня, душ. Ничего особенного, но здесь я почувствовала себя спокойно.
– Проходи, – пригласил Сорен, – Прости за беспорядок, я недавно приехал, не успел ещё до конца распаковаться…
Дежавю. Губы сами собой расплылись в улыбке, я отвернулась и закашлялась, пряча её, но он всё равно заметил.
– Ты уже была здесь, да? – вкрадчиво спросил мужчина.
Робко посмотрела на него из-под ресниц и кивнула, отчего-то покраснев. Он окинул меня задумчивым взглядом, потом тряхнул головой и с улыбкой сказал:
– Ванна в твоём распоряжении, а я пока соображу нам чего-нибудь перекусить. Есть пожелания?
Я хмыкнула и лукаво спросила:
– А есть варианты?
Он растерялся, открыл рот, задумался, выдохнул, посмотрел на меня и мило смущённо ухмыльнулся.
– Можем чего-нибудь заказать.
– Буду рада мясным шарикам с зерновыми лепёшками, если найдутся, – пришла я ему на помощь.
Ухмылка исчезла.
– Найдутся.
В карих глазах отразился немой вопрос, но я малодушно отвернулась, делая вид, что ничего не заметила.
Сорен отдал сумку и ушёл на кухню, оставив меня приводить себя в порядок. Закрывшись в ванной, первым делом посмотрелась в зеркало над умывальником и тихо застонала. Лицо осунулось, под глазами залегли тени, и так бледная кожа приобрела какой-то болезненный сероватый оттенок. Прилизанные грязные волосы и покосившийся неаккуратный пучок тоже не добавляли красоты. В общем, выглядела я именно так, как и ожидалось после недели нервного заключения в одиночной камере без душа и зеркала – ужасно.
Первым делом почистила зубы. Плеснула прохладной водой в лицо, стараясь приободриться, потёрла щёки. С удовольствием избавилась от несвежей одежды, сразу же запустив встроенную стиральную систему, напротив умывальника. Распутала пучок и распустила заметно потускневшие рыжие волосы. Придирчивым взглядом окинула маленький полукруглый умывальник из пластиморфа, явно не рассчитанный на процедуры, которые я намеревалась в нём провести. Но ведь попытка не пытка. Вдруг.
Потыкавшись пару минут и испробовав все возможные позы, пришлось со вздохом признать, что помыть голову таким образом не удастся.
Тоскливо встала под ионный очиститель. В вертикальной кабине было шесть прямоугольных рассеивателей, предназначенных для очищения всего тела. Почти что душ, только сухой. Активировала включение и застыла в позе звезды, закрыв глаза и задержав дыхание. Не люблю химозный запах таких очистителей.
Меня окутало тёплое облако, легко шевелившее волосы и заглядывающее во все потайные места. Хорошее, конечно, изобретение, полезное в условиях космоса, но ощущения…на любителя.
Через несколько минут была чистой до скрипа. Без воды непривычно, но всё равно приятно снова ощутить себя человеком. Волосы распушились и выглядели намного лучше. Жаль, круги под глазами никуда не делись.
Быстренько оделась в прихваченные с собой легинсы и свободную майку с забавным мультяшным зайчиком, и стала выглядеть совсем по-домашнему. Неловко подёргала край майки, рассматривая отражение. Ну, я ведь собираюсь спать, так что всё нормально, да? Смущаться совершенно нечего, выгляжу вполне прилично. И вообще, что за детский сад, разве не я недавно думала про красивое бельё? А теперь стесняюсь выйти даже полностью одетой?
Вышла в прихожую. В каюте витал аппетитный аромат мясных шариков, сразу же активировавший у меня обильное слюноотделение и голодные спазмы в желудке. Согласна на любую еду после кошмарно безвкусных брикетов. Сорен ждал меня в комнате, расставив угощение на выдвижной столик. Когда я вошла, он повернулся и на мгновение застыл, разглядывая меня, будто видел впервые. А я не к месту вспомнила, как на этом самом диване бесстыдно залезла к нему на колени и поцеловала. Как потом его руки крепко прижимали к себе, ласковые губы хозяйничали на моих и как всё это быстро исчезло, развеявшись, словно сон.
Смущённо кашлянула, и он сразу оттаял:
– Присаживайся, ты наверняка соскучилась по нормальной еде, – с улыбкой махнул на диван, – Белковые брикеты едва ли можно так назвать.
Неловкость витала в воздухе, пока мы ужинали мясными шариками с лепёшками и эгерским соком. Мне вдруг пришло в голову, что в каюте всего одна комната, и кровать тоже одна. В разложенном виде большая, конечно, но я была уверена, что Сорен предложит её мне, и оказалась права.
– Я сегодня переночую на работе, а каюта будет в твоём распоряжении, – сказал он, когда тарелки опустели, а я начала клевать носом. Всё-таки день был напряженным и время уже позднее.
Сразу стряхнув сонливость, возмутилась:
– Получается, я выгоню тебя из собственного дома? Не пойдёт. Ты ещё не выздоровел, нужно заботиться о себе и спать нормально, а не как придётся.
– Не переживай за меня, я прекрасно высплюсь в спальном мешке.
– Там пол холодный, это плохо для твоей раны.
– Одну ночь переживу, ничего страшного.
– Но это не обязательно! Тут ведь много места, можем переночевать вдвоём…
Смущённо замолчала, поймав его потемневший взгляд, а потом робко выдала:
– И пол тут утеплённый. И вообще в спальном мешке могу спать я.
Рассмеялись мы одновременно, будто более абсурдного заявления я сделать не могла. И атмосфера сразу как-то неуловимо изменилась, потеплела, растеряла накопленное напряжение.
– Ну такого я, как мужчина, допустить не могу, – отсмеявшись сказал Сорен, – Разве можно заставлять женщину ночевать в мешке, а самому при этом занять кровать? Хочешь лишить меня достоинства? – он весело хмыкнул, – Но, если ты не против, чтобы я остался, устроюсь прямо здесь, – махнул рукой на пол комнаты. При этом выжидательно посмотрел на меня.
– Не против, – выдавила я. Не говорить же, в самом деле «кровать достаточно большая для нас двоих», хотя так и есть. Но звучит как-то…
Надо же, меня уже не удивляет, что Сорен готов ночевать с неудобствами, чтобы я почувствовала себя комфортно. Что спрашивает у меня разрешения остаться в собственной каюте. Что все эти дни вместо лечения искал способ освободить меня. Я просто принимаю это, как само собой разумеющееся.
И это его заявление о достоинстве, луарские принципы? Воспитание? Какая разница. Мой безопасник – живое воплощение давно забытой наивной мечты. Мужчина, каких, как я думала, уже нет. Как же сильно я его люблю.
И как же хочется, чтобы он ответил мне взаимностью.
– Хорошо, тогда давай устраиваться, – Сорен собрал посуду на гравиподнос и отнёс на кухню.
Вернулся с походным военным спальным мешком песочного цвета, нажал на нём что-то, бросил на пол, и тот развернулся в подобие односпального матраса. Даже «подушка» была предусмотрена в виде дополнительно выпуклости сверху. Тонковато, но в целом не так уж плохо.
– Я всё-таки могла бы.., – Сорен с укоризной поднял бровь, заставив умолкнуть на полуслове и смущенно улыбнуться.
Потом мы трансформировали диван в широкую кровать и легли. Каждый на своё место. Сорен потушил свет, осталось только слабое свечение галоэкрана, транслирующего ночной летний луг. Шелест травы, потревоженной лёгким ветерком, погружал в безмятежное состояние. Вытянувшись на удобной кровати, я поняла, насколько на самом деле устала. Не только сегодня, за все эти дни. Неужели прошла уже неделя, с тех пор, как нам удалось вырваться из злосчастной петли? А я толком и не заметила. По ощущениям было чуть ли не хуже, чем тогда. И проблем сейчас не намного меньше, на самом-то деле.
– Дэлла, почему не спишь? – раздался снизу тихий голос Сорена.
– Как ты понял? – удивилась я.
– Ты громко дышишь, – в голосе послышались весёлые нотки.
Я улыбнулась.
– Прости, слишком много мыслей в голове.
– Неприятных?
– Разных, – я вздохнула и подвинулась к краю постели, вглядываясь в силуэт мужского тела на полу, – Меня больше не арестуют?
Сорен развернулся в мою сторону, подперев голову рукой. Лица было не видно, только в глазах иногда отражался слабый ночной свет галоэкрана.
– Ты же слышала софтара Хана, теория Р`рулаха никого не убедила. Не волнуйся, Хан далеко не глуп, не зря же его прислали расследовать такое резонансное дело, тебе ещё и благодарность объявят за спасение станции.
Хмыкнула.
– Ага, если уж кому и объявлять благодарность, то тебе, ину М`элору и нашим хакерам. Кстати, с ними всё хорошо? Я вроде как бросила их…
– Они взрослые парни и в состоянии позаботиться о себе. Ин М`элор и вовсе благодаря своему участию на гребне успеха. Комиссия учёных для оценки временного устройства прибудет на станцию только через несколько дней, а пока он тут главный эксперт. К тому же единственный с практическими знаниями. У него по пять раз на дню конференции по дальней связи с кванориумом на Луаре. Надеется на восстановление в академии, ходит важный, как красный лавин, даже постригся. Погоди, может, и он заявится с благодарностями.
Я улыбнулась, представив растрёпанного луарца в виде большого красного лавина, похожего на туповатую земную утку с вечно задранным клювом и выпяченной грудью. Хоть он иногда и раздражал меня, буду рада, если его карьера опять пойдёт в гору. Без него мы бы не справились, он заслужил шанс на новую жизнь. Может, от этой петли хоть какая-то польза будет.
– Не бойся, всё закончилось, – Сорен придвинулся ближе, протянул руку и отвёл волосы, упавшие мне на лицо, ласково коснувшись пальцами щеки. Я вся покрылась мурашками, взбудораженная этим простым, и в тоже время личным жестом, – Расследование теперь ведёт софтар, а он уже понял, что тебя не в чем обвинить. Максимум, что может произойти, вызовет тебя на допрос, как свидетеля, – я вздрогнула, и он добавил, успокаивая, – Не в ближайшее время, не волнуйся. Пока ему хватит доктора Дале. Слышал, он согласился сотрудничать на определённых условиях.
Сорен убрал руку и откинулся назад на спальный мешок, заставив меня почувствовать лёгкое сожаление.
– Что с ним теперь будет? – тихо спросила я.
– Расследование, суд. Скорее всего, пожизненное заключение, если будет сотрудничать, – ответил луарец, – Если нет, может, и казнь. Слишком серьёзное преступление. Не знаю даже, были ли прецеденты. Пока удаётся держать ситуацию под контролем – станцию отключили от внешней сети – но когда широкая общественность узнает, что здесь на самом деле произошло, из него могут сделать показательный пример.
Я вздохнула, уставившись в потолок. Значит, люди пока не в курсе, что полтора месяца провели на паузе. А когда узнают, разозлятся. Захотят наказать виновника.
Всё правильно, так и должно быть, доктор Дале нарушил закон, сознательно подверг опасности тысячи людей на станции, обманул и использовал меня, чуть не убил Сорена. Почему же мне так плохо? Почему опять чувствую себя такой…виноватой?
– А как же Изи? Что будет с ней?
Снизу послышался вздох.
– Будут искать родственников. Может, мать или семью отца.
Сбежавшую мать? И никакого лекарства. А без него она умрёт. Мне захотелось свернуться клубочком и притвориться, что ничего этого нет. Что я совершенно не причём. А ещё лучше, провалиться в недра станции, где угрызения совести не смогут меня достать.
– Дэлла, – позвал Сорен. Я не отреагировала, – Ты не виновата. Доктор сам так решил. Он должен был найти другой способ.
– Какой? – прошептала я.
– Не знаю, – честно ответил Сорен, – Тот, что не затронул бы жизней стольких людей.
Я лежала и думала об Изи. Как же всё это несправедливо. Нечестно. Неправильно. Что же мне теперь делать? Как быть?
– Сходишь со мной завтра в социальную службу?
Тихий шорох.
– Хочешь взять её под опеку?
– Я обещала.
Хотя бы это исполню. Изи не место в детском центре. А я так виновата перед ней.
– Значит, утром первым делом займёмся этим.
На пару минут повисло молчание, а потом Сорен не выдержал:
– Тебя беспокоит что-то ещё?
Я прикрыла глаза.
– Просто слишком насыщенный день, – «неделя, месяц и вообще», додумала я, – трудно успокоиться.
– Постарайся уснуть, завтра станет легче. Теперь всё будет хорошо, обещаю.
Мой луарец пообещал, и я как-то сразу поверила. Расслабилась, не заметив, как провалилась в сон без сновидений. Самый спокойный с начала всей этой истории.
