Текст книги "Плененная душа (СИ)"

Автор книги: Анна Степанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава шестая,
где безликая знахарка обретает лицо, а медальон раскрывает свою тайну

– Юлия, постой! Юлия! – рука Риэ обхватила ее талию.

Дрожа и давясь рыданиями, леди припала к его плечу.

– Я не думала, правда… Он как с ума сошел!..

– Все, все, любовь моя… Тише, тише… – крепко обняв, успокаивал он девушку. – Зачем ты вообще к нему полезла?

– Нищенка… на постоялом дворе… – невнятно всхлипывала Юлия. – Сказала… вещь на шее… опасна-а-я! Я только… помочь хотела-а-а!

– И поверила деревенской юродивой? – укоризненно зазвучал голос Риэ. – Нельзя же быть такой наивной! А если б ведьма сказала, что Эдан – сам темный дьявол, ты бы столовый нож ему в шею воткнула?

– Нет, конечно! – отшатнулась барышня. – Ох, я ду-у-рочка! Что же бу-у-дет теперь?! Он меня за порог вы-ы-швырнет!..

– Тш-ш-ш… – тихонько укачивая, вновь прижал ее к себе студиозус. – Никто никого не вышвырнет! Мы еще нужны безумному лорду, не зря же он сделал все, чтобы здесь нас оставить…

Понемногу Юлия успокаивалась.

– Вот и молодец, – осторожно поцеловал ее Риэ. – Теперь сбегай за Алим, а я к Эдану вернусь: ему помощь не помешает…

– Я боюсь, Риэ, – с трудом оторвалась от него девушка. – Мне тогда показалось, что он убьет меня…

– Не убьет! Мы с Алим все исправим!..

Каблучки Юлии торопливо застучали по плитам внутреннего двора.

С тяжелым сердцем двинулся юноша обратно, готовый, если надо, встретиться лицом к лицу с хозяйской яростью…

Эдан на него даже не взглянул.

Спокойный, равнодушный – будто и не было недавней вспышки гнева – он сидел, где и прежде, помогая обожженным пальцам зубами, рвал на полосы рубаху да заматывал раненые ладони.

Темный мастер никогда не просит о помощи, зло усмехнулся сам себе Риэ.

– Давай я! – все же нерешительно шагнул к светловолосому.

Тот покосился на студента с плохо скрытым сомнением. Руки, однако, протянул.

Риэ захотелось тут же отвернуться. От одного взгляда на обожженную, лопнувшую кожу да испачканные в сукровице повязки его затошнило. Вздохнув поглубже, юноша неумело, путаясь в ткани неловкими пальцами, взялся за перевязку.

– А что мы вообще делаем? – опомнился вдруг. – Сейчас же наша лекарка придет!

– Только Алим здесь и не хватало! – сквозь зубы выдавил Эдан. – Устроили представление! И как вы еще всех слуг не всполошили? Само все прошло бы…

Его тон еще больше разозлил Риэ.

– Переживешь! – процедил юноша, сердито дернув ткань и резко стащив повязку. Вскинул голову, не без злорадства надеясь увидеть искривленное от боли лицо высокомерного гада…

Светловолосый хранил каменное спокойствие – и только кончики губ его чуть заметно дрогнули, скрывая ехидную ухмылочку.

– Зря стараешься! – вкрадчиво заметил он. – Боли от ран я не чувствую.

– Совсем? – то ли изумился, то ли возмутился студент. На миг любопытство даже взяло в нем верх над злостью.

– Не так, как ты. Жжение, щекотка, покалывание – на том и все. Так что лучше сразу выскажись, да можешь больше мои ладони и… свой желудок не мучить…

Риэ уязвлено засопел.

«И где дьяволы носят эту лекарку?»

– Что-то не торопится Алим, да?.. – будто мысли его читая, подколол мужчина.

– Ты не имел права так с Юлией обращаться! – раздраженно перебил его студиозус.

Эдан вздохнул, устало прикрывая глаза.

– Твоя невеста заслужила хорошую порку да еще легко отделалась, – возразил негромко. – Или ее поступок ты считаешь нормальным?

Юноша прикусил язык.

– Это ты ненормальный… – буркнул в конце концов. – Бросаться в огонь за какой-то безделицей!..

– Ценность вещи не всегда измеряется золотом, Риэ! Ты не знал? – вдруг обозлился темный мастер. – Но коль уж нужен тебе более… дорогостоящий повод… За ключик, что наша барышня вместе с моим медальоном в камин швырнула, по законам Империи ее и казнить могли бы!..

Кровь отхлынула у студента от лица.

– И… где же сейчас этот «ключик»? – не на шутку перепугался он.

– Не знаю, – легко пожал мужчина плечами, вновь поражая своим равнодушием. – В очаге, наверное, где-то. Поутру Тана в золе отыщет… – и, задумавшись, тихо добавил. – Все забываю в столицу его передать. Ничего, нужен будет – сами явятся…

Риэ живо представил, кто именно за ним может явиться, – и невольно содрогнулся.

– Чего трясешься-то? – перевел на него внимательный взгляд темный мастер. – За леди свою? – превратно истолковал его страх. – Ничего ей не будет, успокойся! А что перепугалась – так в следующий раз, прежде чем не в свое дело лезть, подумает!..

– Не так уж Юлия и виновата! – возмущенно огрызнулся студиозус. – Это ведьма-оборванка, знакомая твоя, ее надоумила, еще в Железных Камнях!

– Даже так? Ну, Мара! Спасибо, позаботилась… Так и знал, что будут от нее неприятности! А ты мне, Снежинка, не верила…

– Это ты сейчас с кем говоришь? – опешил Риэ.

– Уж не с тобою точно… – казалось, смутился Эдан. – Где эту лекарку носит?

– Я… в деревню спускалась… за травами, – очень вовремя раздался от двери хриплый голос.

Схватившись за косяк, Алим пыхтела, терла грудь, стараясь придти в себя после бега.

– Задержалась… дотемна …и хотела уже там заночевать… но тут парень прибежал с вестями… – тяжело выдохнула она. – Позволь помочь тебе, господин! – наконец, немного пришла в себя и взялась стаскивать перчатки.

Риэ отпрянул, не в силах сдержать брезгливого отвращения. Помня страшное уродство и пугающую силу изувеченных этих рук.

Светловолосый наградил его быстрым укоряющим взглядом.

– Ты не обязана тратить на меня свои силы, – мягко обратился он к лекарке. – Достаточно будет снадобья…

– Сомневаешься во мне, господин? – кажется, обиделась Алим. – Я без труда любую рану исцелить могу!

– Ну конечно, можешь, – устало сдался Эдан. – Давай, ученица. Или тебя стоит уже называть подмастерьем?

Лекарка застыла, отдернув протянутые пальцы.

– Ты и правда думала: я могу не узнать шрамы от Испытания Боли? – прикрыл глаза мужчина. – Глупая девочка! Почему ты не дала им завершить обряд?

То ли смешок, то ли всхлип вырвался из горла изувеченной.

– …Это был единственный шанс на побег, – глухо отозвалась она. – Подмастерьям с моим даром не дают свободно разгуливать. Меня заперли бы в лекарских подвалах еще на много-много лет!

– И все же… – чудно глянул на нее Эдан, подставляя обожженные ладони. – Я не смог бы решиться на такое! Ты и впрямь отчаянная! Или совсем сумасшедшая… бывшая ученица Мила! Давай уж, исцеляй!

– Значит, вспомнил меня, господин? – казалось, улыбается под своим платком лекарка, мягко поглаживая его раны.

– У мастеров Разума совершенная память, Мила… – сказал он, любуясь новенькой, розовой кожей на руках. Затем насмешливо воззрился на взъерошенного, глаза выпучившего студента.

– Только не надо делать такое лицо, Риэ! Будто ты не знал, откуда я!

– Ну, подозревал, – неохотно сознался тот. – Монетка твоя, меня освободившая, уже на мысли наводила… Да и не походил ты никогда на наемника! А потом… я твою библиотеку нашел. Секретную…

– И как, понравилось? – насмешливо осведомился мужчина.

– Ага, – выражение лица Риэ на мгновение стало тихим и мечтательным.

– Вот и дальше туда заглядывай! – снисходительно фыркнул темный мастер. – На третьей полке, в полотно завернуты, костяные таблички лежат… Если расшифруешь, я тебе карту со стены срисовать позволю.

Глаза юноши, как у ребенка, загорелись предвкушением.

– А теперь оставь нас ненадолго, – уже серьезно попросил светловолосый. – Иди к своей леди… Только ей о своих открытиях – ни слова!

– Сам знаю, – огрызнулся Риэ напоследок. – Из ума еще не выжил…

«…как некоторые», – ясно было написано на его лице.

Эдан проводил его долгим взглядом – и вдруг тепло улыбнулся.

– Спорный вопрос, – пробормотал весело. – Все-таки на Юлии жениться собрался…

Мила тяжело закашлялась – и мастер не сразу понял, что эти хриплые, рвущие грудь звуки на самом деле лишь смех.

– Иди сюда, – нахмурился он. – Сними это, – потянул за ткань прячущего ее лицо платка.

Лекарка заколебалась.

– Ну чего ты испугалась? – вздохнул мужчина. – Я видел такое много раз прежде… Сам ходил похожим! Снимай!

Без особой охоты Мила повиновалась.

Казалось, дикий зверь рвал когтями ее лицо. Глубокие борозды прорезали его вдоль и поперек; щеки словно сшивались из лоскутов; болезненно кривился безгубый рот, морщился вспухший красными рубцами лоб, щурились водянистые глаза без бровей и ресниц. Длинные шрамы сползали с подбородка на шею, куда-то под глухой воротник. Все было так, как мастер ожидал – и в то же время по-другому. Небрежнее, неаккуратней. Будто делалось поспешно, спустя рукава… И внешнее уродство скрывало под собой куда худшие раны.

Эдан коснулся горла девочки, прощупывая, проникая своим чутьем под кожу. Снежинка длинно и зло ругалась в его голове…

– Грубая работа, правда? – в ответ на его мрачный взгляд горько скривилась Мила. – Темнослов, хоть и сумасшедший был мерзавец, но дело свое знал. Не чета его замене, ученичкам-бездарям…

– И скольких еще за последний год вот так «посвятили»? – с трудом сдержался от проклятия Эдан.

– Кроме меня – пятерых. Двоих – неудачно…

– Сволочи! – выплюнул мастер сквозь зубы.

Изувеченная лишь равнодушно пожала плечами.

Сейчас это совсем уже не та была девочка, что когда-то облила его вином. Не осталось в ней и следа от привыкшего к побоям звереныша, лишь незаметно скалящего зубы, никогда не кусая, да при каждом случае забивающегося в нору… Нынешняя Мила – искалеченное, изуродованное существо – казалась куда смелее, намного свободнее. Она не прятала больше глаз, не мямлила, скупясь на лишнее слово, не дергалась от любого движения чужой руки. Сказывался ли тут почти год с Верой, или, может, девчонке просто стало наплевать на многие вещи – как бывают безразличны все повседневные глупости смертельно больному человеку – Эдан не собирался гадать.

Эта новая Мила была ему… нет, не симпатичнее, но куда понятнее. И пока его проклятый, воспитанный Гильдией, разум в который уж раз просчитывал все возможные выгоды от встречи с бывшей Темнослововой ученицей, его другая, куда более человечная, половина (неважно, сердце то или душа) вопила от гнева за сотворенное с девчонкой и рвалась хоть чем-то помочь.

Тревожный признак! Странные вещи происходили с прежде безразличным ко всему темным мастером: была ли виной тому вернувшаяся память или неутихающее чувство потери – но стал он нынче куда снисходительней к людям! Нет, Эдан и раньше мог помочь кому-то – просто так, потому что представлялась возможность. Но делал это скорей от скуки. Или из чувства долга – потому, что полагалось так по его представлениям о благородстве и чести, потому, что проще выходило принять свой долг проклятого, если было что предложить взамен своей совести… Чужие горести при том оставляли мужчину равнодушным, волнуя всерьез лишь тогда, когда касались его собственных интересов.

Теперь же, казалось, весь мир сговорился, чтоб пробудить в Эдане, вместо обычного презрительного снисхождения, давно забытые понимание и жалость к другим. Это раздражало. Ибо делало его уязвимым и растерянным.

Слабым.

Хоть пока и не решался темный мастер по-настоящему в том признаться.

«Как думаешь, Снежинка, смогу я вылечить ей горло? – вертя так и эдак Милу за подбородок, задумчиво спросил Эдан. – Никогда не брался ни за что столь серьезное…».

«Ну, хуже не будет, а практика тебе не помешает».

Он прикрыл глаза, сливаясь с биением чужого пульса у себя на пальцах, мысленно ощупывая каждую поврежденную клеточку, заставляя ее ожить и исцелиться. С Лаиной помощью такие вещи удавались уже неплохо. Как-то на Южном Эдан вылечил от лихорадки семью поселенцев, а во время плаванья немало помог морякам с их болячками. Однако теперь все казалось сложнее. Незавершенное Испытание давало о себе знать: ослабленное, искалеченное тело, вместо того, чтоб идти целителю навстречу, отчаянно сопротивлялось. Мила вздрагивала от боли, отчаянно сцепляла зубы – но, к ее чести, терпела. И лишь когда последний уродливый рубец на шее девочки исчез, и мастер, наконец, отвел руку, юная лекарка дала волю облегчению, а вслед за ним – немалому удивлению.

– Все знают, что в тебе нет целительского дара! – круглыми глазами уставилась на мужчину она.

– Большинство из того, что обо мне «знают все» – лишь выдумки, – хмыкнул Эдан.

– И то правда, – пришлось Миле согласиться. Голос ее больше не хрипел по-старчески, не срывался изломанным карканьем, но звучал молодо и звонко. – Слышал бы ты, какая буря сплетен поднялась после твоего исчезновения!

– И что говорят? – неожиданно заинтересовался темный мастер.

– О! Среди учеников и подмастерьев легенды о тебе ходят. Всякий гадает, пропал ли ты насовсем, жив ли, ушел ли по своей воле… Слухов, шепотков за спиной не перечесть! А уж Совет винят в твоей пропаже почти в открытую!

– Значит, я такой себе герой-изгнанник? – стало смешно ему. – Забавно… Еще год назад от меня лишь шарахались! …А ты-то, кстати, как меня нашла?

– Ну как же? Попутчица твоя меня наняла, – состроила она невинные глазки. На изуродованном лице этот взгляд шкодливого котенка смотрелся так, что даже видавший многое темный мастер внутренне содрогнулся.

– Мы оба знаем, как легко управлять леди Юлией, – поспешил он продолжить разговор, пока Мила не заметила заминки. – Напроситься-то к ней в «услужение» ничего не стоило, но вот сама встреча… Только не говори, что это случайность! В случайности я с некоторых пор совсем не верю…

– В предсказания ты ведь тоже не веришь, мастер! А вот я месяц назад, идя той дорогой, ощутила… ну… твой след, что ли… Я не могла понять, когда точно, но знала, что скоро. Вот и решила подождать…

– Ты еще более сумасшедшая, чем я запомнил! – удивленно покачал головой Эдан.

– Опять не веришь мне? – безгубая усмешка девчонки стала грустной, почти обиженной.

– Наоборот! За последний год я много во что научился верить… Только не пойму, какой у тебя ко мне интерес?

– Разве должен быть интерес?..

– У всех и всегда он есть, девочка! – криво усмехнулся мастер. – Лишь один человек за всю жизнь был со мной бескорыстно… Ничего хорошего ей это не принесло.

– Может и так, – задумалась юная лекарка. – Ты ведь помог мне однажды и, наверное, в глубине души я надеялась на помощь опять. Не знаю…

– Я способен помочь лишь отчасти, – тяжело вздохнул мужчина. – Могу, например, исцелить твои шрамы. Попробую вылечить худшие из болячек… Но у меня не выйдет завершить Испытание Боли. Я просто не знаю как! Незавершенное испытание – это ведь как вскрытая вена, Мила! Через нее утекает твоя жизнь!..

– Скорей уж, как дырявое ведро, мастер! – хмыкнула девчонка. – Все мое тело сейчас подобно решету, и я знаю, что без завершения обряда не протяну и десяти лет. Но лучше так, чем год за годом совершать ритуал над другими… После Вериной смерти я осталась самым сильным лекарем Гильдии. Потому мастера Боли и спешили так с моим посвящением – готовили замену Темнослову…

– Сколько же тебе лет, Мила? – все угрюмей ее откровения делали Эдана.

– На днях исполнилось пятнадцать.

И вновь едва сдержался он от ругательства.

– Я подозревал, что тебя в ученики взяли раньше положенного, но это!..

– В Гильдию я попала лет в двенадцать, – спокойно пояснила она. – Одна пьяная побирушка продала дочь заезжему темному мастеру за пару серебрушек и флягу с медовой настойкой… По крайней мере, так рассказывал о моем посвящении мастер Темнослов. Он, конечно, не был образцом честности, но историю сию поведал при всех, мне в назидание, – да чересчур уж при этом злорадствовал. Так что, думаю, не соврал…

– У тебя на диво несчастливая жизнь, девочка, – покачал головой Эдан. – Я бы очень хотел, чтоб она не была еще и короткой…

– Завершить мое Испытание может лишь мастер Боли, а я не уверена, что хочу увидеться хоть с одним. Так что… остается смириться, – было видно, что говорить на эту тему Мила больше не будет. Отчуждением и скрытностью повеяло от нее.

Лекарка чопорно разгладила складки плаща, в котором прибежала с улицы, да так впопыхах и забыла снять. Надела капюшон, тщательно скрывая изуродованное лицо.

– Если я больше не нужна тебе, мастер, то пойду. День был тяжелым, мы все устали…

– Не уходи пока, – задержал ее Эдан. – А лучше позови сюда Риэ с Юлией (они давно уж на крыльце, за дверью топчутся), да и сама возвращайся. Разговор есть…

Мила кивнула и тяжело поковыляла через комнату.

Мастер ее уже не видел – опять он против воли уставился в очаг.

Пляшущий огонь камина невольно тянул к себе взгляд. Раньше Эдан мог смотреть на пламя, не замечая его, но тихо размышляя о своем. Теперь же было не так. Теперь его мысли, казалось, следуют за огнем, колеблясь вместе с жаркими языками, сгорая раз за разом, разлетаясь дымом и пеплом.

Он не мог собраться, не мог думать – словно одно лишь касание горячего рыжего зверя разносило вдребезги прочную, тщательно выстроенную сердцевину его спокойствия, обнажая боль и хаос. Хотелось выть, хотелось биться о плиты пола, хотелось выпустить все наружу, круша стены «замка», как утесы над ахарской долиной…

Но Эдан лишь смотрел неподвижно в огонь. Держа спину ровно. Не позволяя себе шевельнуться. Вспоминая порой то пламя, что положило начало этому новому его безумию…

Погребальный Лаин костер.

Черный от древней копоти алтарь в стороне от Храмовой дороги. Красные змейки, стелющиеся по белой одежде и бледной коже, шипящие довольно в волосах, играющие с одинокой седой прядью в темно-каштановом буйстве… Едкий дым, вонь от горящего масла и плоти. Ледяной ветер высоко раздувает гудящий, свирепый огонь, сеет черной сажей на слепящую белизну сугробов.

Красные лепестки огня.

Черные лепестки пепла.

Белые-белые снежные лепестки…

Это единственное, что он помнил из того дня. Из долгой-долгой череды дней после… Зато помнил так ярко, что раз за разом, забывшись, обращал глаза к пламени, ожидая вновь увидеть в нем мертвое лицо и сгорающую седую прядку…

От Лаи свои странные мысли Эдан старался прятать – она же проявляла деликатность, притворяясь, что ничего не знает.

Прямо как сейчас. Напевает тихонько какую-то детскую песенку на древнем ахарском наречии – будто и не было безобразной истории с медальоном, будто не швыряли в очаг ее единственную связь с миром живых…

«А, кстати, они здесь, – не сбиваясь с мелодии, пропела охотница, – гости твои любопытные, повсюду нос сующие…».

«Вот и хорошо».

Эдан, наконец, оторвался от огня, наградил тяжелым взглядом присевшую прямо на пол Милу да мнущихся у порога влюбленных.

– Все-таки решились войти? Ну, располагайтесь!

Риэ поближе придвинулся к надутой, притихшей Юлии. Лекарка плотнее укутавшись в плащ, прячущий кошмарное тело, преданно воззрилась на мастера. Повисло выжидающее молчание.

– Поскольку вы все равно будете лезть не в свое дело, – вздохнул светловолосый, – лучше нам сразу разобраться. Чтоб не было, как сегодня…

Мягким, почти нежным, движением он выложил на столик перед собой злосчастный медальон, легко погладил серебряную поверхность пальцами.

Юлия скривилась, а Мила так и подалась вперед, чуть не выпрыгнув из плаща.

– Чуешь это, да? – посмотрел на нее Эдан. – Ну хоть ты-то, надеюсь, человек образованный, увидев незнакомую вещь, не станешь тыкать в нее пальцем, вопя об опасности?

– Что там? – затаив дыхание, спросила лекарка.

Эдан горько усмехнулся.

– Сейчас увидишь…

Его лицо стало напряженным, губы подрагивали, глаза медленно выцветали – а пальцы теребили неотрывно серебряную безделушку. И лишь Мила видела, как вливаются в медальон ниточки силы, как свивают они крепкую паутинку вокруг вещи и ее хозяина, как опутывают ею всех в комнате…

А потом воздух над столиком дрогнул зыбкой рябью, вмиг слившись в призрачную девичью фигуру. С прозрачного бледного лица живо глянули зеленые глаза, тонкая ладонь взметнулась вверх в приветственном жесте, красивые полные губы вытянулись в чуть лукавой улыбке…

– Позвольте вам представить, – тихо проговорил Эдан. – Лая, моя жена.

Юлия завизжала – и хлопнулась в обморок.

Глава седьмая,
в которой появляется неприятная гостья, а Эдан вынужден проститься со спокойной жизнью

Казалось, бесконечно уже наблюдал пораженный Риэ, раскрыв рот да выпучив некрасиво глаза, за оживленной немой беседой изувеченной лекарки, безумного лорда и… духа покойной леди Таргел. Нет, краем уха слышал студент что-то из объяснений Эдана: мол, прозрачная человеческая фигура – лишь иллюзия, созданная по желанию мертвой барышни, но… После «Рада познакомиться, Риэ!», легко зашуршавшего прямо у него в голове, почти захотелось юноше последовать примеру Юлии, которую, кстати, успел он неведомо как подхватить на руки – да тут же о ней и забыл.

Ибо происходящее рядом было, даже на влюбленный его взгляд, куда интереснее.

Подобранная на дороге знахарка, неожиданно оказавшаяся беглым подмастерьем, увлеченно жестикулировала, трясла головой, бросала иногда обрывки незаконченных фраз, вводя в замешательство своим высоким молодым голосом, несвойственной живостью да явно нездоровым любопытством. Светловолосый хозяин кривился, устало тер виски, раз за разом окидывая комнату бессмысленным, страшным взглядом выцветающих почти до белизны глаз.

Мертвая леди улыбалась – обаятельно, мягко, но иногда как-то невпопад, с опозданием. Будто в ответ на каждое слово улыбку свою приходилось ей на прозрачном лице рисовать заново…

Юлия пребывала в блаженном беспамятстве.

А бедный Риэ потихоньку прикидывал, уж не сходит ли он с ума.

– Любуешься? – удостоил взглядом и его Эдан. – Или размышляешь, кто из нас свихнулся? – ядовито искривил он губы.

Притихшая было в юноше злость опять начала поднимать голову.

«Он бывает порой невыносим, правда?» – зашелестел у студиозуса в голове бесплотный голос. От неожиданности тот чуть не уронил бесчувственную Юлию на пол.

Зеленоглазая девушка-призрак с запозданием подмигнула.

«Не злись на него, ладно? Эдан гораздо лучше, чем показывает…»

– Ну конечно! – скептически встрял светловолосый. – Ты, как всегда, слишком высокого мнения обо мне, Снежинка!

У Риэ от странности происходящего даже голова закружилась. Однако гнев на лорда, чуть не поднявшего руку на его невесту, вдруг, и правда, прошел. Слишком уж непривычным делалось при взгляде на мертвую у мастера лицо! Печальным, мягким. Пугающе больным и уязвимым.

Как же хорошо надо себя в руках держать, чтоб ни разу не показать ТАКОГО? Видно, совсем уж негодный из Риэ знаток человеческих душ…

– Вот только не надо так смотреть! – одернул студента Эдан. – Меньше всего я нуждаюсь в жалости!

– Я… лишь сочувствую твоей потере, – мягко проговорил юноша.

И темный мастер, против обыкновения, отвел глаза.

***

Еще не успел улечься в «замке» Таргел переполох от знакомства с призрачной леди, как случилось новое происшествие.

Эдан умчался с утра в деревню, по хозяйственным делам, которые давно грозил переложить на плечи Риэ – нового управляющего, – да пока, видать от скуки, не перекладывал. А в его отсутствие появилась вдруг на пороге нежданная гостья.

Караульный на воротах, не мысля подвоха, пропустил желающую видеть хозяина незнакомку, препоручив ее Тане. Та провела девицу в дом, прямиком в каминный зал (где уже коротала предобеденное время Юлия), затем сообщила, что господина лорда нет, зато на месте господин управляющий – и потопала этого самого управляющего выкапывать из книжной пыли.

Барышня с порога обвела зал взглядом вернувшейся в свои владения хозяйки. Скривилась, заметив леди.

– Мужчины! – выдохнула презрительно. – И года не прошло по смерти обожаемой супруги, а он уже шлюху себе завел!..

Юлия от такой наглости даже не нашлась, что сказать.

Риэ, выбравшийся из библиотеки, застал свою невесту красной от злости и сердито дергающей струны ни в чем не повинной арфы.

Незваная гостья бесцеремонно развалилась в хозяйском кресле у камина и потягивала со вкусом слабенькое вино из хозяйского же кубка. На леди она смотрела безразлично, не задерживаясь взглядом – словно та была пустым местом. Студиозусу же кивнула вполне любезно, хоть и с оттенком высокомерия.

Тот уставился на пришелицу во все глаза.

Худощавая, одетая в штаны и широкую мужскую рубаху, она могла бы сойти за парня, если б не плотный, шелком вышитый, корсет, выгодно приподнявший небольшую грудь. Лицо девушки с какими-то неправильными, чересчур острыми чертами не было красивым – зато гладкая, белая-белая, как молоко, кожа зависть вызвала бы у любой придворной леди. Черные волосы торчали короткими вихрами; темные, чуть вытянутые глаза смотрели на всех со скукой и плохо скрываемым презрением; блеклые губы могли показаться и аппетитными, если б не кривились они постоянно в недоброй, нехорошей усмешке…

Было у незнакомки что-то с их хозяином-лордом общее. Не внешне, нет! По сравнению с красавцем Эданом барышня эта смотрелась блеклой мышью – но лишь на первый, мимолетный, невнимательный взгляд.

Что-то такое же жесткое бросалось в глаза в ней, столь же надменно-циничное, покоряющее, сметающее все преграды, подминающее под себя. Каждый свой жест, каждое движение она делала так, словно имела на него исключительное ПРАВО – не подаренное богами, законом или рождением, но взятое самостоятельно, вырванное, коль была нужда, зубами из чьей-то глотки, острым клинком из чьих-то мертвых рук. Казалось, даже Эдану далеко до ее манеры держаться – или просто он никогда не вел себя ТАК при Риэ. Это не было высокомерием знати, с малолетства привыкшей к почитанию, – скорее уверенностью палача, стоящего вне обычных законов…

Толком еще и не заговорив с ней, юноша знал: перед ним сейчас темный мастер.

Но даже это в незнакомке не испугало его – скорей уж заворожило, покорило смесью любопытства да опасности. Если мягким и печальным выглядел Эдан рядом с тенью той, что звал своей супругой, – то вот с этой барышней, подумалось почему-то Риэ, сумасшедший их лорд смотрелся бы совсем по-другому: непреклонным, жестоким, сильным. Истинным властителем. Ибо нельзя было ее выдержать иначе. Властное, угнетающее обаяние гостьи покоряло куда сильней обычной женской привлекательности.

Оттого и уставился юноша на незнакомку с искренним восхищением, совсем не замечая злобных взглядов своей негодующей невесты.

– Ты, должно быть, управляющий? – бархатно обозвалась пришелица, и по спине студиозуса побежали мурашки.

– Да, госпожа, – дрогнул его голос. – Риэ к твоим услугам.

Юлию так и перекосило от досады. Тонкий пальчик яростно рванул струну арфы – и та оглушающе лопнула. Леди вскочила – резко, но с достоинством. Царственно держа осанку, гордо задрав подбородок, выплыла из зала прочь.

Жених ее этого почти не заметил.

Незваная же гостья лишь выгнула бровь, проводив благородную леди презрительным взглядом, – и вновь обратила к студенту все свое внимание.

– Тот самый Риэ? Ученый? Надо же! Твои расшифровки очень помогли мне в работе со старыми текстами! – не на шутку польстила она его самолюбию.

– Они ведь не только мои, – решил проявить юноша скромность. – Профессор Зарта…

– Этот именитый старый пень? – перебила незнакомка. – Мы оба знаем, что он давно уж ни на что не годен!

Риэ скорчил возмущенное лицо, с трудом сдерживаясь от довольной улыбки. С Зартой отношения у студента не сложились. В свое время, яро ухватившись за сулящее известность исследование, профессор пособил со знакомствами в обмен на собственное имя на обложке – но отвернулся от молодого ученого, стоило тому попасть Храму в немилость…

– Рад, что смог быть полезен, – немного смущенно улыбнулся юноша. – А у вас там… все так в доимперской культуре разбираются? – помявшись, решился все-таки спросить.

– «У нас?» – напряглась гостья.

– В Гильдии…

Лицо ее приняло совсем уж нехорошее выражение – но лишь на миг. Девушка тут же расслабилась, безразлично пожав плечами.

– Не думала, что наш лорд так тебе доверяет… Впрочем, от него теперь можно всякого ожидать.

– Это точно! – усмехнулся Риэ. – Недавно вот…

Договорить он не успел.

Тяжелые створки входных дверей грохнули о стену. Эдан – растрепанный, запыхавшийся и до крайности разъяренный – влетел в холл. Синие глаза его мгновенно отыскали гостью, впились в нее, наливаясь холодным бешенством. Челюсти плотно сжались.

Девушка криво ухмыльнулась, поднимая бокал в глумливом приветствии…

Светловолосый кинулся на нее, будто дикий зверь.

Бухнул, опрокидываясь, столик, покатились по каменным плитам серебряные кубки, растеклось, пачкая шкуру на полу, вино.

Риэ едва успел отскочить в сторону да забиться с воплем в угол.

Незнакомка увернулась грациозно и с легкостью.

Миг – и оба были на ногах. Сцепились, яростно бросаясь на противника, нанося жестокие удары, круша мебель, прыгая и ловко приземляясь на ноги, подобно хищным барсам… И вдруг замерли, сжигая друг друга тяжелыми взглядами – его рука на ее горле, ее кинжал у его шеи.

Пальцы Эдана дрогнули – и медленно, чересчур уж неохотно, разжались. Гостья осторожно, без особого желания, отвела лезвие. А ее вторая рука, будто против воли, метнулась к его голове, с болью, почти нежно, провела по коротким светлым прядям.

– Что ты сделал с волосами? – тихо спросила она.

– Положил их на погребальный костер, – едко выплюнул лорд. – Как клятву: вернуться за ней даже в царство мертвых!

– Ты же не веришь во всю эту суеверную чушь! – вновь злиться начала девушка.

– Как знать, Слава, как знать…

– Да перестань! Роль скорбящего влюбленного тебе не к лицу! Хватит! Головой подумай! Ты не можешь из-за этого все послать к дьяволам! – она уже кричала, хрипло выталкивая слова, игнорируя его пальцы, вновь опасно сжимающиеся у горла. – Ведь это не любовь даже! Так, психоз на фоне возврата памяти!..

– Поговорим о любви, Слава?! – зло выдохнул он. – Давай! Хочешь историю о маленькой, но очень тщеславной девочке? и о мальчишке-ученике, которого та от всей души презирала? Хочешь? Это интересная история, Слава! Ведь стоило ученику стать подающим надежды подмастерьем – и наша девочка вдруг воспылала любовью! И чем выше поднимался бывший ученик, тем сильнее разгоралась любовь тщеславной девочки! Кого же ты любила, Слава? Меня? Или мое блестящее будущее?.. И что с твоим чувством теперь? Когда сиятельный образ моего могущества рассыпался в прах?..

– Да как ты смеешь!.. – захлебнулась девушка яростью.

– Неприятно? Но ты ведь первая подняла эту тему, разве нет?

– Что ж, отлично! – взбешенно прошипела Слава. – Вспомним о тщеславии? Или, может, об эгоизме? Ты же знал, во что тащишь свою воровку, оставаясь с ней! Так почему не ушел?.. Мы стоим друг друга, не так ли?!

– О да! Я такой же эгоистичный ублюдок, как и ты!

Казалось, эти двое вот-вот сцепятся вновь. И в этот раз – в смертельной схватке, жестоко кромсая тела друг друга со всей силой горящей в глазах ненависти.