Текст книги "Жизненный путь Марины"
Автор книги: Анна Малинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
РЕКОРД
В Доме союзов был женский праздник. Лучшие стахановцы московских фабрик и заводов, лётчицы, парашютистки, учёные собрались там, чтобы отметить день 8 марта.
Марина тоже получила приглашение. Проходя по большому, искрящемуся люстрами залу, Марина столкнулась с Валентиной Гризодубовой.
– Вы Гризодубова? – улыбаясь, спросила она.
А вы Раскова? – в свою очередь, спросила Гризодубова.
Рассказывая мне об этом знакомстве, Марина сказала:
– Она очень симпатичная и очень мне понравилась.
С тех пор они стали часто встречаться.
Дома у нас в то время Валя не бывала: её сынишка Соколик был тогда ещё так мал, что всё своё свободное время Валя старалась отдавать ему. Но от Марины я знала обо всех их разговорах, о том, какая милая у Вали мать, какой чудесный мальчик Соколик.
Они мечтали о совместном полёте. И вот наконец мечта стала действительностью…
В это время я с семилетней Танюшей отдыхала в Сухуми. Внезапно получаем от Ромы телеграмму:
«Марина совершила международный рекордный перелёт. Едет к вам отдыхать».
Вот так раз! А мы‑то ничего не знаем!.. Таня прыгала и пела от радости:
– Мамочка едет! Мамочка едет!
Мы не виделись с апреля месяца. Таня соскучилась по маме и не могла дождаться, когда же она наконец приедет.
В один из октябрьских дней сидим мы с Таней в столовой. Обедаем. Разговариваем о Марине. Вдруг открывается дверь и входит сама Марина.
Как всегда в таких случаях, начинаем наперебой расспрашивать друг друга. Марина вынимает из кармана газету и протягивает мне:
– Я купила её в Оренбурге, по дороге в Москву. Это первая газета, в которой было напечатано о нашем перелёте.
Марина летела с Гризодубовой по маршруту Москва – Актюбинск. В этом спортивном перелёте наши женщины перекрыли международный рекорд: они пролетели по прямой 1443 километра. Рекорд, установленный до этого американскими лётчицами, равнялся всего. 800 километрам.
Потом Марина подробно рассказала мне о полёте:
– …Летим вдвоём. Пересекли Волгу южнее Куйбышева. Под нами довольно однообразный пейзаж – заволжские степи. Летим на Актюбинск. Пролетаем над песчаной равниной. Изредка она перемежается такими же песчаными сопками. Сверху кажется, что пустыня вся состоит из складок. Пески словно движутся под самолётом. Ни домика, ни железнодорожной линии… Наконец Актюбинск. Без труда нашли аэродром, сели. Спортивные комиссары сняли барографы, составили акт о посадке, проверили пломбы на бензиновых и масляных баках. Нас встретили сотрудники аэропорта и повезли в город ужинать. Чудесная там была баранина по – казахски! Потом мы с Валей пошли подышать свежим воздухом. Ну, и стали мечтать… Хорошо бы, мол, полететь тысяч на пять километров!.. Например, на Дальний Восток… Размечтались до того, что стали составлять подробный план перелёта, будто завтра нам лететь…
Марина рассмеялась, потом уже серьёзно добавила:
– Впрочем, я думаю, этот план нам пригодится ещё… Обязательно полетим!.. Куда‑нибудь далеко – далеко…
ПОЛИНА ОСИПЕНКО. ПОДГОТОВКА К НОВОМУ ПЕРЕЛЁТУ
Имя Полины Осипенко – выдающейся лётчицы высотных полётов – хорошо было известно лётчикам. Марина много слышала о ней, но долго не имела случая познакомиться.
И вот однажды вечером к нам домой пришёл незнакомый человек. Он спросил Марину. Она всегда очень поздно возвращалась с работы, но человек терпеливо ждал. И дождался. Марина приходила очень утомлённая и вообще не любила дома заниматься деловыми вопросами. Но гость на этот раз был необычный… Это был инженер из Научно – исследовательского института Военно – Воздушных сил. Он предложил Марине лететь с Полиной Осипенко из Чёрного моря в Белое на гидросамолёте. Марине понравилась эта смелая идея. Лететь над сушей на самолёте, который может сесть только на воду, – слыханное ли это дело?..
Разговор кончился тем, что инженер пригласил Марину на следующий же день явиться в Управление Военно – Воздушных сил, где должна быть и Осипенко.
Здесь и произошло их первое знакомство. Они долго по – деловому говорили о предстоящем перелёте и обе остались довольны друг другом. Решили сразу же приступить к подготовке. До весны Марина продолжала работу в академии, а Полина вернулась в свою часть. Марина готовила карты к задуманному перелёту. Надо было составить маршрут так, чтобы самолёт в случае вынужденной посадки мог сесть на воду. Это условие сильно затрудняло подготовку.
В марте Полина приехала в Москву, и не одна: привезла третьего члена воздушного экипажа – лётчицу Веру Ломако. С подробным планом перелёта все трое пришли на приём к начальнику Военно – Воздушных сил.
Полина первая отправилась в Севастополь. Вера уехала в Архангельск, а Марина осталась готовиться в Москве.
В предстоящем перелёте связь с землёй играла решающую роль, и Марина срочно стала овладевать искусством радиста.
Дома у неё над кроватью появилась таблица с азбукой Морзе. Ежедневно по два часа Марина занималась радиотехникой в академии. Наконец она радостно объявила:
– Передаю и принимаю девяносто знаков в минуту. Инструктор сказал, что он за меня спокоен. Справлюсь.
Закончив подготовку в Москве, Марина выехала в Севастополь. Вера Ломако была уже там.
В Севастополе Марина должна была научиться буксировать самолёт за катером, подходить к спуску, знать морские сигналы для переговоров флагами. Марина старалась изо всех сил. Наконец командир корабля Полина Осипенко заявила:
– Ты у нас, Марина, теперь настоящий моряк!
Начались тренировочные полёты. Лётчицы не пропускали ни одного ясного дня. Однажды они налетали 1750 километров за девять с половиной часов!
Всё шло хорошо. И вдруг обнаружилось: Полина Осипенко не умеет плавать. А мало ли какие неожиданности могли случиться в таком перелёте! Пришлось Марине срочно стать инструктором по плаванью. На всякий случай она ещё обучила подруг гребле на лодке и байдарке.
Уроки водного спорта закончились полным успехом: теперь все три члена экипажа были в дружбе с водой.
СЕВАСТОПОЛЬ – АРХАНГЕЛЬСК НА ГИДРОСАМОЛЁТЕ
За несколько дней до перелёта за лётчицами усилился врачебный надзор. Их посылали спать в шесть часов вечера. На окнах закрывались ставни; строжайше запретили кому бы то ни было нарушать их покой. В час ночи для них наступало «утро». Они совершали все положенные процедуры и отправлялись на пристань, где их ожидал катер. В полной темноте ехали через бухту в море, на гидроаэродром. На аэродроме их кормили специально приготовленным завтраком. Потом они спускали самолёт на воду и буксировали за катером в открытое море.
Так продолжалось три дня. Наконец на 2 июля был назначен старт.
Ночью, одетые в меховые кожаные пальто, в меховых шлемах и унтах, подъехали к своему самолёту. Высшее командование Черноморского флота приехало их провожать. Три лётчицы выстроились в ряд у самолёта. Осипенко по – военному отдала рапорт командующему флотом о готовности экипажа. Командующий принял рапорт и сказал речь. Он подчеркнул, что до сих пор ещё ни один из лётчиков Чёрного моря не совершал такого большого перелёта на морской машине через сушу. Раздалась команда: «В самолёт!» Лётчицы заняли свои места. Катер повёл самолёт в море. Сзади шла морская шлюпка. Командование поехало провожать на катерах.
Заставить тяжело нагружённую машину оторваться от воды – задача очень нелёгкая. Но и с этой задачей они благополучно справились.
Солнце ещё не взошло, море дышало тихо и спокойно, но на востоке появилась яркорозовая полоска рассвета, предвещавшая хорошую погоду. Марина бросила прощальный взгляд на Севастополь, где они с подругами прожили три месяца в ожидании этой минуты. Тотчас же вступила в радиосвязь с Севастополем. Оттуда спросили: «Как слышите?» Она ответила: «Слышу хорошо. Всё в порядке. Ложимся курсом на Киев».
Слева – море, справа – западное побережье Крыма. Восход солнца они увидели над Каркинитским заливом. Медленно – медленно ползёт кверху огненно – красный шар. Солнце светит ещё не так ярко, но глядеть на него долго невозможно – больно глазам. Проходит ещё немного времени, и вот уже первые лучи заиграли в волнах моря.
Летят хорошо. Позавтракали в Севастополе, а ужинать придётся в Архангельске!
Только подошёл самолёт к материку, чтобы идти на Николаев, как облака заволокли всё вокруг. Едва видны отблески моря. Показались очертания города: это Николаев.
Расстались с Чёрным морем, ушёл назад Днепр, ушёл Буг. Под самолётом степь – самый опасный отрезок маршрута: никакой воды. Мотор работает исправно, летят покойно и уверенно на высоте 4000 метров. Марина посылает по радио последний привет Севастополю и начинает принимать Киев.
Подлетая к Киеву, Марина увидела впереди громадную башню из облаков – предвестник грозы. Летят на высоте 5000 метров, но башня ещё выше. Дышать становится тяжело. Облака захватывают самолёт в плен, и он летит, окутанный со всех сторон лохматой массой облаков.
Сигнал перед стартом перелёта на гидросамолёте Севастополь – Архангельск. Июнь 1938 года.
Пролетели Киев, летят на Новгород. Попутный ветер гонит самолёт всё быстрее. Снижают самолёт под облака, чтобы пролететь низко над Новгородом. Здесь спортивный комиссар должен зарегистрировать момент, когда пролетит самолёт.
Спустившись до 700 метров, лётчицы отчётливо видят Ильмень – озеро, видят красивый старинный город, мосты через Волхов, белые стены кремля. Здесь должен стоять спортивный комиссар, а потому Полина проводит машину на высоте 50 метров.
Все веселы, переговариваются знаками. Марина даёт новый и последний курс – на Архангельск. Вот пролетели Ладожское озеро, пролетели хмурое Онежское озеро. Марина уже держит связь с Архангельском. Стало холодно, несмотря на тёплую лётную одежду. Начинает сказываться кислородный голод: болит голова, сильно стучит в висках. Марина оглядывается на Осипенко – по лицу подруги она судит, как выглядит сама. Полина бледна. Понятно: вот уже десять часов, как они летят на высоте 5000 метров, а кислородные баллоны стоят нетронутыми. Только Вера вынуждена была ещё у Ладожского озера надеть кислородную маску. Стоит ли на полчаса открывать баллоны? Решают, что не стоит. Приближаясь к Архангельску, Полина начала спускаться. Самочувствие сразу улучшилось: в висках больше не стучит, дышится всё легче и легче.
Вот последнее озеро перед Архангельском – Холмовское. Машину начинает болтать и трепать над болотистой и озёрной местностью. Навстречу летят два сухопутных самолёта.
Работа штурмана закончена. Марина убирает приборы, карты, инструменты, прячет всё в чехлы, по своим местам, с нежностью мысленно прощается со всем, что есть в кабине. Она знает, что эти её «друзья» с честью вместе с ней вынесли тяжёлую нагрузку.
Теперь машину сопровождают два гидросамолёта. Как приятно, что их ждут, встречают! Полина плавно сажает машину на спокойную поверхность озера. Самолёт скользит по зеркальной воде. Мотор выключен, но самолёт ещё движется по инерции. Лётчицы оглядываются по сторонам. На берегу озера – невысокий еловый лес. Очень яркая зелень. В Севастополе не было такой зелёной травы: там солнце всё выжгло и окрасило в один цвет.
Подошла моторная лодка и забуксировала самолёт к берегу.
На берегу, на яркозелёной траве, группа людей встречает лётчиц, им дарят северные цветы, горячо приветствуют, поздравляют. Спортивные комиссары едут на шлюпках к самолёту, чтобы снять барографы и проверить пломбы. Все садятся на шлюпки и подъезжают к пристани. На пристани собралось много народу, гремит оркестр, широкая лестница вся увешана морскими флажками. Поперёк лестницы – красные полотнища с лозунгами. Со всех сторон несут цветы. Не чувствуя под собой ног, девушки взбегают по лестнице и входят в дом.
Полина говорит по прямому проводу с Москвой. Она докладывает начальнику Военно – Воздушных сил об окончании женского перелёта. Из Москвы передали поздравление экипажу. Лётчицы тут же составили телеграмму правительству и товарищу Сталину:
МОСКВА, КРЕМЛЬ.
ИОСИФУ ВИССАРИОНОВИЧУ СТАЛИНУ. БЕСПОСАДОЧНЫЙ ПЕРЕЛЁТ СЕВАСТОПОЛЬ – АРХАНГЕЛЬСК ВЫПОЛНЕН. ГОТОВЫ ВЫПОЛНИТЬ ЛЮБОЕ ВАШЕ ЗАДАНИЕ.
ОСИПЕНКО. ЛОМАКО. РАСКОВА.
Об этих незабываемых днях Марина писала в «Записках штурмана»:
«…Совершаем свой туалет и садимся ужинать. Есть очень хочется: ведь мы целый день ничего не ели. Только Полина во время перелёта выпила немного чаю. Поужинав, мы крепко заснули, счастливые и спокойные.
Утром я проснулась раньше всех. Из нашей комнаты открывался прекрасный вид на озеро, на северный лес с зелёной – зелёной травой. Я разбудила Веру. Она быстро вскочила. Тихо, чтобы не потревожить Полину, мы вышли на воздух. Схватились за руки и побежали по лесу. Мокрая от росы трава приятно хлестала по сапогам. Сапоги намокли, но это тоже было приятно. Нашли куст шиповника и нарвали цветов себе и Полине.
Так бежали, пока не увидали лестницу, по которой взбирались вчера на берег. Смотрим – фасад лестницы украшен портретами товарищей Сталина и Ворошилова. Теперь уже читаем лозунги, мимо которых, как во сне, проходили вчера, не помня себя от счастья. На одном из лозунгов прочитали: «Привет отважным советским лётчицам Осипенко, Ломако, Расковой!»
У нас сильно забились сердца. Первая мысль была: побежать разбудить Полину, чтобы и она прочла, что здесь написано. Но потом решили – пусть отдыхает. Спустились по лестнице, вскочили в шлюпку, стоявшую у берега, и легли на вёсла. Гребли по – морскому. Лодка быстро мчалась по ровному зеркалу воды. Громко пели. Гребли до тех пор, пока не почувствовали, что захотелось есть. Ещё быстрее пошли к берегу и, поднявшись по лестнице, побежали в дом будить Полину.
Полина стояла посреди комнаты, в руках у неё был большой утюг. Она деловито и по – хозяйски наглаживала свою гимнастёрку. Только сейчас мы с Верой вспомнили, что не мешало бы и нам привести в порядок свою одежду.
Во время завтрака ели за семерых. Ели и подшучивали друг над другом. Много смеялись над тем, какие мы чёрные от южного загара. Это никак не гармонировало с окружающей северной природой. После завтрака нам сказали: «Поедете в Архангельск, вас там ожидают». Жалко было уезжать с озера Лахта, но раз в Архангельске ждут – ничего не поделаешь.
На вокзале нас встречали представители архангельских организаций. Мы вышли из вагона, поздоровались. Нас спросили: «Вы уже читали телеграмму от товарища Сталина?» – «Нет, телеграммы мы ещё не видели».
М. М. Раскова и П. Д. Осипенко на станции Александров 6 июля 1938 годе во время возвращения в Москву из Архангельска после перелёта Севастополь – Архангельск.
Волнуясь от нетерпения, поспешили в город. В гостинице нам дали номер газеты «Правда Севера». На первой странице было напечатано:
АРХАНГЕЛЬСК Старшим лейтенантам т. т. Осипенко и Ломано, лейтенанту т. Расковой
Горячо поздравляем славных лётчиц т. т. Полину Осипенко, Веру Ломако и Марину Раскову с успешным выполнением беспосадочного перелёта на гидросамолёте по маршруту Севастополь – Архангельск.
Гордимся мужеством, выдержкой и высоким мастерством советских женщин – лётчиц, вписавших своим блестящим перелётом ещё один рекорд в историю советской авиации. Крепко жмём ваши руки.
И. СТАЛИН, В. МОЛОТОВ, К. ВОРОШИЛОВ, М. КАЛИНИН, Л. КАГАНОВИЧ
Трудно передать нашу радость и волнение. Хотелось петь, плясать, прыгать…
Но нас ждали. Надо было отправляться на завтрак в областной комитет партии. Здесь мы стали обсуждать, какую телеграмму дать в ответ. Сели все трое с карандашами в руках и стали набрасывать текст телеграммы. Однако ничего у нас не получалось. Волнение было так сильно, что мы не могли сообразить, с чего начать. В конце концов решили разойтись по разным комнатам и писать. Писали долго. Подруги заставили сначала меня прочитать мой текст. Вера Ломако сразу согласилась. Полина прибавила несколько слов из своего текста, и ответ был готов. Мы писали:
ДОРОГОЙ ТОВАРИЩ СТАЛИН!
Трудно найти слова, чтобы выразить чувство радости, которое испытываем мы сейчас, получив Ваше поздравление, полное безграничной любви и заботы о нашей авиации и её людях. Пролетая над городами, колхозными полями нашей необъятной счастливой Родины, соединяя ''по воздуху два моря, мы несли в своих сердцах Ваше имя, имя творца самой демократической в мире Конституции, открывшей перед нами все пути счастливой и свободной жизни, давшей нам право добиться самого большого счастья советского гражданина – получить Ваше поздравление и хотя бы мысленно крепко пожать Вашу руку.
ПОЛИНА ОСИПЕНКО, ВЕРА ЛОМАКО, МАРИНА РАСКОВА
Поезд с участницами перелёта Севастополь – Архангельск подходит к Москве.
…Наконец наступило 6 июля – день, когда я снова увижу свою дочь! Поезд должен прийти в шесть часов утра, но ещё задолго до срока платформа Северного вокзала заполнилась людьми.
Неподалёку от меня стояла группа лётчиков. Они о чём‑то оживлённо разговаривали. До меня долетали обрывки фраз, и внезапно я услышала женский голос, спросивший:
– Вы не видели здесь матери Расковой?
От группы отделилась высокая молодая женщина и, улыбаясь, направилась ко мне. Я сразу догадалась, что это Валя Гризодубова.
Поздоровались, как старые знакомые. Ничего удивительного: обе мы знали от Марины очень многое друг о друге.
Валя взяла меня под руку, и мы пошли по платформе. Говорили, конечно, о Марине.
– Я ведь знала Марину гораздо раньше, чем мы с ней познакомились, – сказала Валя. – Я часто встречала её у Военно – Воздушной академии, и первое, на что обратила внимание, это на её необыкновенную аккуратность и подтянутость. Во всём – ив одежде, и в причёске, и даже в движениях.
Один раз я шла с кем‑то по улице и увидела мою незнакомку с голубыми петлицами. Мой спутник сказал: «А вот штурман Раскова».
– 0«а тоже немало слышала о вас, – сказала я, – и очень рада была, когда вы познакомились.
Уже давно стрелки вокзальных часов минули цифру «шесть». Поезд намного опаздывал. Танюша забеспокоилась – не завянут ли её цветы, подготовленные для встречи мамы. К двенадцати часам цветы действительно завяли. Пришлось купить другой букет.
В это время нам сказали, что лётчиц задержали в пути и что поезд прибудет ещё не скоро. Мне предложили выехать в Загорск, навстречу поезду. Отправив Танюшу домой с нашими друзьями, я поехала.
Полина, Вера и Марина ехали в специальном вагоне, украшенном зеленью и цветами. Внутри было убрано, как в уютной квартире.
Нечего и говорить о том, как радостна была наша встреча! Я села к Марине в купе. За беседой и не заметили, как подъехали к Москве.
Вот и Северный вокзал. Стены разукрашены красными полотнищами. На перроне выстроился почётный караул Московского гарнизона.
Как только поезд подошёл к перрону, мы услышали звонкое «ура». Оно катилось от самой Комсомольской площади и оглушило нас в дверях вагона.
Марину окружили. Кругом море цветов. Но вот среди них выплывает большой розовый букет. Кто‑то поднимает на руки Ханюшу, и она, не выпуская букета из рук, прижимается к Марине. Марина крепко целует девочку. Они идут рядом к выходу в город.
Но короткий путь не так‑то легко преодолеть: навстречу спешат представители различных организаций. Ещё цветы, ещё приветствия…
Мы с трудом продвигаемся вперёд, боясь отстать от Веры и Полины. Выходим на площадь. Садимся в машину. И тотчас цветочный град засыпает нас. Машина медленно проходит сквозь тысячную толпу москвичей.
Танюша сидит рядом с Мариной и без умолку задаёт вопросы. Марина машет рукой, отвечая на приветствия. Таня, подражая ей, тоже поднимает руку.
На другой день «Правда» напечатала обращение лётчиц к Москве:
Здравствуй, родная Москва! Здравствуй, родная столица! Здравствуйте, дорогие москвичи! Мы горды и рады, что первыми среди женщин нашей страны проложили воздушный путь с юга на север…
ОСИПЕНКО, ЛОМАКО, РАСКОВА
8 августа 1938 года Михаил Иванович Калинин вручил всем трём лётчицам ордена Ленина.
НА САМОЛЁТЕ «РОДИНА»
Недолго отдыхала Марина после перелёта. Сначала она немного побыла у нас в Звенигороде – мы с Таней жили там на даче.
Потом перевезла нас в Москву и приступила к работе в академии.
Как‑то раз Марина пришла вечером домой и сказала мне:
– Помнишь, мамочка, наши с Валей мечты о дальнем полёте? Так вот Валя добилась разрешения и предлагает мне лететь с ней в качестве штурмана.
Незачем было спрашивать, согласилась ли Марина. Я только осведомилась:
– Куда полетите?
– На Дальний Восток!.. Надо только найти ещё одну очень хорошую лётчицу. Конечно, лучше Полины Осипенко не придумаешь, «о она уехала в Брянск. – Помолчав, Марина добавила: – Валя боится, что она не захочет лететь вторым пилотом…
Уже поздно вечером, перед сном, Марина вернулась к этому разговору:
– Всё‑таки я дам ей телеграмму. Уверена – Полина согласится.
Полина в самом деле оказалась очень скромной: она согласилась лететь вторым пилотом.
Подготовка к сложнейшему перелёту, да и самый этот перелёт возникли так внезапно, что я никак не могла привыкнуть к мысли, что Полина, Валя и Марина действительно полетят на Дальний Восток.
Но Марина сумела мне внушить, как прекрасен и важен предстоящий перелёт. С сияющими глазами она сказала мне, что товарищ Сталин заинтересовался их перелётом, разрешил лететь на Дальний Восток и даже разрешил лететь через северную оконечность Байкала, потому что это сокращает маршрут.
М. М. Раскова и П. Д. Осипенко тренируются в радиопередаче перед полётом на Дальний Восток. 1938 год.
И началась подготовка к перелёту. Дома у нас по выходным дням стало трудно ходить. Мы пробирались из комнаты в коридор, стараясь держаться ближе к стене: посередине, на полу, лежали Маринины карты. То и дело слышалось:
– Ну вот, Танюша, поплыла по Москве – реке!..
– Тебе не холодно? Ты же по Сибири шагаешь, там уже морозы…
Помню такую картину: на полу лежит большая карта; над ней на коленях склонилась Марина – будущий штурман самолёта «Родина». Она как раз находится на Байкале, через который надо лететь. А Байкал находится недалеко от рояльной ножки.
За роялем сидит подруга Марины и разучивает прелюдию Рахманинова. И вдруг из‑под рояля раздаётся Маринин голос:
– Нечисто! Мажешь!
Пианистка повторяет триоли. Прелюдия звучит чище…
В самый разгар подготовки к перелёту Марина заболела.
С приступом аппендицита её увезли в Кремлёвскую больницу.
Сокрушалась Валя, грустно улыбалась Полина: что же это за подготовка без штурмана!
Но моя Марина не унывала. Она хитро усмехалась, и ясно было, что в голове у неё созрела уже какая‑то идея.
Врачи внимательно следили за ней. Посетителей впускали строго по трое, два раза в пятидневку. Правда, довольно скоро Марина упросила врачей сделать для неё исключение: посетителей стало приходить помногу и каждый день.
Я знала твёрдый характер Марины, знала, что никакие препятствия не заставят её изменить свои планы, но всё же была изумлена, когда однажды Марина показала мне аккумуляторы, зуммер и приёмник, спрятанные… под столом в больничной палате! Вдоль окна незаметно была протянута антенна.
С высокой температурой, с болью в правом боку, лёжа пластом со льдом на животе, Марина потихоньку тренировалась: тире – тире – точка…
Наконец температура упала, и Марина решила: довольно! Пора выписываться! Пригласили профессора. Он ощупал область аппендицита. Марина улыбалась. Профессор спросил:
– Больно?
Марина ответила:
– Нисколько!
Тогда профессор сказал врачу:
– Станьте напротив и смотрите ей в глаза.
Но Марина стояла на своём:
– Не больно! Чуть – чуть только… пустяки.
– Лукавите! – сказал профессор, но сдался.
Марину выписали и сразу же отвезли в дом отдыха
«Подлипки».
Марина установила радиостанцию в лесу. Здесь было куда удобней работать, чем в больнице. Работа закипела.
Предстоящим полётом заинтересовался Валерий Павлович Чкалов. Много полезных советов дал он лётчицам. И прежде всего посоветовал им перебраться на Щёлковский аэродром.
Так и сделали.
Все трое – Валя, Полина и Марина – всё больше привыкали к своей машине, всё нежнее привязывались к ней.
О самолёте говорили с уважением, как о большом, умном человеке. Назвали машину «Родина». Что может звучать более гордо!
Подготовка к перелёту подходила к концу.
И всё‑таки, когда им сообщили, что товарищ Сталин разрешает лететь, они заволновались. Им приказали идти спать и ни о чём не беспокоиться.
Вечером Марина заехала домой.
Таня подробно расспрашивала её о перелёте. Марина сказала:
– Всё будет благополучно, дочура. Самое худое, что может быть, – это вынужденная посадка. Но тогда мы подожжём дерево, и по дыму нас найдут. А если сядем в степи, где деревья не растут, мы пойдём по реке, по течению, и дойдём до какого‑нибудь селения или города. Так что вы нисколько не беспокойтесь, мои родные…
Мы простились. Марина спросила меня:
– Ты будешь провожать нас на аэродроме, мамочка?
– Нет, не поеду. Придётся ведь и Танюшу взять с собой – девочка разволнуется. Дальние проводы – лишние слёзы, Мариночка! Пусть уж Рома один тебя провожает…
Марина уехала на аэродром: там ночевал весь экипаж «Родины».
Между двумя перелётами. М. М. Раскова в доме отдыха «Подлипки» летом 1938 года.
Их разбудили ещё до рассвета. Доктор дал лекарство. Папанин дал особые спички, в резиновой оболочке, которые зажигались даже мокрые. Одну такую коробочку Марина положила в свой карман. Проверили оружие, патроны, парашюты, вещевые мешки, продовольствие. Наконец всё* собрано, всё подготовлено.
Подали завтрак. Марина съела куриную котлету с лимоном и выпила стакан чаю. Ей дали особый спортивный шоколад, потому что ей предстояло долго и непрерывно, без замены, очень напряжённо работать.
Перед тем как выйти на лётное поле, три лётчицы сели за стол и написали:
ЭКИПАЖ САМОЛЕТА «РОДИНА» ТОВАРИЩУ СТАЛИНУ
В этот утренний час, когда наш самолёт «Родина» покидает Москву и мы берём курс на Восток, наши мысли и чувства обращены к Вам, наш друг и учитель, дорогой товарищ Сталин.
В эти дни над миром летает много самолётов. Фашистские машины бомбят города и мирное население Испании и Китая, грозно кружат над границами Чехословацкой республики. Фашистская авиация несёт миру войну, смерть, гибель культуры.
Советская авиация создана для охраны мира. Перелёты наших лётчиков служат делу мирного строительства и прогресса человечества. Наши пилоты сокращают расстояния, несут культуру в отдалённые районы, крепят дружбу народов. Но в грозный час советские самолёты со страшной силой обрушатся на врага и во имя мира и прогресса человечества сотрут с лица земли любого агрессора.
В нашей стране нет ничего дороже интересов Родины. Мужчины и женщины одинаково любят своё отечество,
безгранично преданы партии, советскому правительству, народу, Вам, дорогой Иосиф Виссарионович. Мы начинаем свой дальний полёт для того, чтобы продемонстрировать перед всем миром решимость советских женщин, их любовь к Родине.
Советские лётчики не раз изумляли мир своими подвигами. Мы уверены, что, вдохновлённые Вами и окрылённые Вашей заботой, мы также принесём нашей Родине, партии Ленина – Сталина, Вам, дорогой наш учитель и друг, Иосиф Виссарионович, – новую победу.
ВАЛЕНТИНА ГРИЗОДУБОВАПОЛИНА ОСИПЕНКОМАРИНА РАСКОВАЩёлковский аэродром.24 сентября 1938 года.
…Все на местах. Раздалась команда: «Запускай моторы!» Провожающие отошли в стороны, и машина на полном газу побежала. Вскоре она легко и плавно оторвалась от земли.
