Текст книги "Недетские игры (СИ)"
Автор книги: Анна Шульгина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)
– Валери, я не могу за вами приехать, – ему надоел этот фарс. Как оказалось, семья у него есть, нужно только постараться её не потерять. И Невзорову сейчас было все равно, что подумает о нем мать. Хотя, уже то, что она о нем вообще подумает можно считать прогрессом. – И не очень хочу, если честно, а теперь прости, мне пора. Передавай привет Адель.
Он не стал слушать гневный ответ Валери Клемен. Что именно она скажет, мужчина прекрасно представлял. Ну его, это все. Сейчас гораздо важнее решить, что делать с приболевшей Мариной. Почему-то об Алевтине Эдуардовне Яр вспомнил только теперь. А ведь Неша не позволила бы присматривать за дочерью той, кто не умеет ухаживать за ребенком.
Так и оказалось – домработнице достаточно было мельком посмотреть в сторону нахохлившейся, как замерзший воробушек, девочки, чтобы тут же развить бурную деятельность.
– Деточка, открой ротик, – женщина поймала её за подбородок и заглянула в горло. – Не красное… Прививку делали?
– Да, – Ярослав с интересом наблюдал за действиями женщины, пытаясь запомнить алгоритм – авось, пригодится.
– Ясно. Марин, покажи животик, – девчушка приподняла край светло-сиреневой маечки. – Сыпи тоже нет. Сейчас померяем температуру, а потом решим, что делать дальше.
Алевтина Эдуардовна приложила к ушку крохи какой-то приборчик, при виде которого у мужчины возник приступ ностальгии по классическому ртутному градуснику, который он, будучи первоклашкой, как-то сунул в котлету, чтобы откосить от школы. В тот день маленький Ярик туда все-таки пошел, ещё и получив от отца подзатыльник за: а) симуляцию; б) испорченный термометр, который просто зашкалило. Ну, не знал Ярослав, что у живого, пусть и приболевшего ребенка, не может быть температура выше сорока трех градусов…
– Тридцать семь и пять, – женщина на минутку задумалась. – У тебя что-нибудь болит?
Маришка пожала плечами, а потом поморщилась и ткнула куда-то за спину.
– Наверное, место укола, – Яр опустился перед ребенком на корточки. – Да?
Она кивнула и подошла вплотную, обнимая его за шею, показывая, что нуждается сейчас только во внимании и любви.
– Думаю, ничего страшного, – Алевтина Эдуардовна включила чайник, искоса наблюдая за тем, как Невзоров что-то шепчет девочке. – Сейчас сделаю отвар и нужно будет уложить её спать. Если хотите, я останусь на ночь, но, уверена, что с Мариной все будет хорошо.
– Не нужно, мы с Мишей присмотрим, правда ведь?
Мальчик, ещё не отошедший от шока, что у него теперь будет не только мама, но и папа, только немного заторможено кивнул.
– Конечно.
– Вот видите, так что идите домой, вы же тоже устали. – Ярик осторожно укачивал девочку, но и без этого ребенок засыпал почти на ходу.
– Ну, ладно. Давайте сделаем так – где-то раз в два-три часа у неё температуру проверяйте, если поднимется, позвоните мне, номер у вас есть.
– Хорошо, мы так и сделаем. Спасибо вам.
– Да не за что, – женщина только покачала головой. – Только обязательно проследите, у детей жар может появиться чуть ли не за полчаса.
– Да, мы все поняли.
Но проблему мужики решили кардинально – чтобы не бегать туда-сюда всю ночь, Ярослав перетащил матрасы с их с Мишкой кроватей на пол Маришкиной комнаты и там теперь образовался импровизированный цыганский табор. Девчушка, несмотря на вялость и нездоровье, тоже потребовала своего переселения на пол.
– Ладно, книжку я вам полчасика почитаю, но потом спать. Все понятно? – Ярослав постарался говорить серьезно и строго, но ребятня не впечатлилась проявленным педагогическим талантом. Маришу уложили в центр, чтобы она, уснув, случайно не скатилась на пол, и свежеиспеченный папа взялся за чтение. Через пятнадцать минут Маришка уже спала, Ярик был бы не прочь последовать её примеру, но тут активизировался Мишка.
– А как мне теперь вас называть? – мальчик старался шептать, но все равно получалось слишком громко.
– Даже не знаю. А как тебе больше нравится? – самому мужчине после кошмарных двух суток хотелось тупо упасть и уснуть мертвым сном, но он помнил о необходимости присмотра за Мариной и завел будильник на телефоне.
– Я тоже не знаю…
– Как решишь – скажешь, только давай не по имени-отчеству, ладно? Давай, пока просто – дядя Яр. Как тебе?
– Хорошо.
Глаза у Невзорова начали закрываться, мозги отключаться, а подушка оказалась такой мягкой и манящей…
– Дядя Яр?
– Что? – у него уже даже не было сил, чтобы просто разозлиться.
– А вы научите меня драться? – мальчик затих, как мышь, когда мужчина, перегнулся через спящую Маришку и попытался рассмотреть сына.
– Зачем?
– Ну, Маринке же скоро в школу идти, а её все равно дразнить будут, хоть она очень умная… – под конец Мишка совсем стих, не решаясь продолжить. А Ярослав не знал, как выразить радость от того, что тот урод, который был биологическим отцом мальчика, все равно не сумел испортить ребенка.
– Научу. Только, Миш… Скажи, если тебе в автобусе наступили на ногу, а у тебя с собой пистолет, будешь стрелять в обидчика?
– Нет, – даже по голосу было слышно, что ребенок опешил от такого поворота разговора.
– Хорошо. Потому что, когда я тебя научу, твое тело станет оружием. Всегда это помни, – Яр тяжело рухнул обратно на свое койко-место. – Кому-то может хватить одного удара, если знать, куда и как бить. Ты это понимаешь?
Мишка некоторое время молчал, прежде чем ответить:
– Да.
– Вот и молодец, а теперь давай спать. Спокойной ночи.
– Дядя Яр…
– Ну, что ещё? – теперь уже можно было услышать неприкрытую муку в тоне отца.
– А с мамой Нешей точно все будет хорошо? – вопрос он пробубнил в подушку, чтобы не было так заметно дрожание голоса.
– Правда, Миш. Честно, скоро она поправится, и снова будет с нами.
– Маринка скучает по ней, – видимо, мальчик решил все-таки не выдавать свои чувства и спихнуть ответственность на сестру.
– Я знаю. И тоже по ней скучаю. А ты?
– Да…
Неизвестно, сколько бы они ещё проговорили, но Марина завозилась во сне, и пришлось спешно сворачивать беседу, чтобы не потревожить девочку.
– Как думаешь, нам его будить? – Мишка прошептал вопрос Маринке на самое ушко, чтобы папа Ярослав не проснулся. Тот благополучно дрых, обняв подушку, словно ничего лучше и милее в его жизни просто не было. К чести мужчины нужно сказать, что он скрупулезно проверял состояние девочки каждые два часа, правда, последний раз щупал лоб, скорее всего, Мишке. Но состояние ребенка его тогда удовлетворило, потому Невзоров с чистой совестью рухнул на матрас и уснул, как умер. Даже когда рядом завозились проснувшиеся дети, Ярик, всегда спящий крайне чутко, не дернулся.
"Не надо, пусть спит", – Маришка на секунду задумалась, нахмурив бровки. – "Давай пока приготовим завтрак".
То, что ни один, ни, тем более, вторая, не умеют готовить, детей почему-то не остановило. Они на цыпочках прокрались на кухню и начали творить…
– Па… дядя Яр, просыпайтесь, – мальчик полчаса спустя все-таки решил поднять их родителя. Тот пробуждался крайне неохотно, но один глаз приоткрыл.
– Гмммм?
– Уже почти девять, сейчас Алевтина Эдуардовна придет, – ввиду крайне неосмысленного взгляда мужчины, речь продолжал Мишка. Маринкины пассы руками Невзоров бы просто не уразумел. – Мы вам завтрак приготовили.
Все происходящее доходило до ещё спящего сознания очень медленно и неторопливо. Хорошо, что хоть детей он узнал, даже будучи в таком состоянии.
– Гмммм, – это прозвучало уже гораздо более удовлетворенно, с оттенком гордости. А потом начал выстраиваться ассоциативный ряд. Кухня. Дети. Завтрак. Плита и разнообразные ножи…
Ярослав подскочил так, что стоявшая рядом с матрасом Марина уронила тарелку, которую держала в руке, и все её содержимое рассыпалось по ковру. Что-то сразу впиталось, а что-то, бодро подпрыгивая, устремилось под кровать.
– Доброе утро, – мужчина проследил взглядом за закатившейся под тумбочку сырой картофелиной. Зато можно гордиться – почищена на совесть, явно Мишка постарался. – А кто из вас это готовил?
– Я делал омлет, – мальчик ткнул пальцем в лежащее на полу неаппетитное нечто с ошметками колбасы, какими-то странными вкраплениями, по виду напоминающими творог, и – Ярослав присмотрелся внимательнее – кусочками яичной скорлупы. – А Маринка – чай.
К сожалению для мужчины, чашку девочка держала крепко, потому, хочешь или нет, но выпить заботливо приготовленное дочерью подношение пришлось. Правда, больше, чем пару глотков, Яр все равно не осилил. Вот девочка его точно любит – вбухать столько сахара, что чай стал по виду и консистенции напоминать лакричную тянучку, можно только от очень сильных чувств.
– Спасибо, солнышко, – с трудом просипел он, пытаясь проглотить вязкий сироп. – Очень вкусно. Миш, омлет, наверное, тоже был замечательным, – добавил Невзоров, не желая обижать сына. – Марин, как ты себя чувствуешь? – Ярик решил перевести беседу в другое русло, пока дети не заставили его допить содержимое чашки.
"Хорошо. Только спина чешется", – пожаловалась девочка, довольная, что ему понравился её напиток. Теперь она будет вставать пораньше каждое утро, чтобы порадовать папу Ярослава. К счастью для последнего, телепатией он не владел, потому ещё не знал, насколько суровыми будут условия выживания с двумя детками, во что бы то ни стало решившими показать свою любовь и привязанность…
– То есть как – подал заявление на усыновление?! – Агнешка даже привстала с кровати, но на неё тут же шикнула вертящаяся рядом медсестра, и девушке пришлось улечься обратно на подушку.
– Вот так, – Ева недовольно поморщилась и сглотнула тягучую горьковатую слюну. Токсикозное веселье продолжилось и сегодня, хотя и не в таких катастрофических объемах. Но и получаса отбивания поклонов фаянсовому трону хватило, чтобы Денис, не обращая внимания на вялые попытки отбиться, отволок жену в первую попавшуюся клинику, где расшугал весь персонал и посетителей, но заставил-таки резко взбледнувшую гинекологиню принять их. Та, пошаманив над животиком Евы с помощью ультразвука и пощупав все, что под руку подвернется, вынесла вердикт – все с детками и мамой в порядке, просто им досталась "радость" испытать токсикоз на более позднем сроке.
И вот теперь Ева пыталась сдержать тошноту от въевшегося во все предметы запаха хлорки и больничной еды, а Денис остался в машине, пытаясь прийти в себя от новости, что в его семье на две девочки станет больше. Срок и положение малышек позволило заодно и просветиться насчет пола младенцев. Романовская была уверена, что папочка сейчас строит планы, куда отдать дочек учиться и какие меры примет для отпугивания женихов.
– Но зачем?! – Нешка пыталась соотнести все, что узнала о Ярославе за это время и нынешнюю ситуацию. Да, её муж из тех, кто не бегает от ответственности, но обзавестись уже взрослым ребенком… Конечно, это может быть ход по восстановлению отношений, но тогда получается, что Невзоров готов идти даже на крайние меры.
– Если бы он не написал заявление, Мишу бы забрали. Ты недееспособна, а он не является опекуном, – Ева положила тяжелую голову на край кровати.
– Да я все понимаю, но… Извини, я такая грубая. Как ты? – Агнеша осторожно погладила подругу по плечу.
– Это нормально, когда тошнит и хочется есть одновременно? – Романовская подняла на неё несчастные глаза.
– Да, – сегодня Ирмской было уже намного лучше, потому она даже смогла негромко рассмеяться. – Это скоро пройдет, потерпи.
– Потерплю, все равно деваться некуда. Знаешь, а я Ярика за этот поступок даже снова зауважала. Не каждый вот так, сходу, решит взять на себя ответственность за чужого ребенка.
– Они ему уже не чужие, – Нешка откинулась на подушку и крепко зажмурилась. – Не только они считают его отцом, но он их – своими детьми.
Именно этот факт и не давал ей покоя. Имеет ли она моральное право разлучать их? Юридическое – да, несомненно, все-таки именно Агнешка их мать. И то, теперь в случае с Мишей, их права и обязанности будут равными. Но и упрекнуть Ярослава в чем-либо девушка не могла. Если бы он отдал её сына, она никогда бы не простила, и, похоже, в данной ситуации просто не было другого выхода. И как теперь разводиться?! Тем более, дети тоже уже в курсе их брака…
– Уууу, – девушка повыла от сочувствия к самой себе, чем изрядно удивила и медсестру, заподозрившую у обычно адекватной пациентки первые признаки душевного недуга, и Еву, которая перестала дремать с открытыми глазами и теперь с сомнением рассматривала подругу. Медработница правильно расценила знак беременной посетительницы и покинула палату, чтобы не мешать девушкам делиться секретами.
– Неш, завязывай меня пугать, – Романовская сразу поняла, с чем связаны такие скорбные звуки. – Пока ничего страшного не случилось. Ну, наверное, – уточнила она, встретившись с укоризненным взглядом Агнеши. – Вот и посмотришь – если не сбежит после трех недель общения с детьми в качества отца-одиночки, значит, не так уж и безнадежен. Прощения просил? – без перехода утонила Ева.
– Да, – она попыталась лечь удобнее, но, как и при любой травме, вся полнота прелести ссадин и ушибов проявлялась через сутки-двое, потому Нешка замерла на вдохе от прострелившей грудную клетку от острой боли и решила пока не ерзать.
– А ты? – Романовская наблюдала за подругой с любопытством кошки, увидевшей на шторе мотылька – и интересно, и лапкой тронуть хочется, и за драные гардины от хозяев прилетит…
– Знаешь, он имел право злиться, я ведь не предупреждала, что ухожу, но… – тут Агнесса замолчала, потому что эту часть истории Еве не рассказывала.
– Но? – вкрадчиво подсказала адвокатша, не сводя гипнотизирующего взгляда с пострадавшей. – Если он на тебя руку поднял, я его засужу, и плевать, что это лучший друг мужа.
– Нет, ничего такого не было, успокойся. Просто… Не знаю, я привыкла быть одна, мне так комфортно, а теперь… Есть то, куда я не пускаю никого. Личное пространство. Ну, ты знаешь.
– Знаю, – Ева кивнула. У неё тоже были мысли и секреты, в которые не посвящала никого. Не потому что стыдилась или боялась, просто такая вот глубоко спрятанная шкатулочка, ключ от которой есть только у тебя.
– А Ярослав уже слишком близко ко всему подобрался. Я этого не хочу, хотя мне с ним и комфортно. Н-да, плохой из меня психолог, если даже в себе не могу разобраться, – закончила Агнешка с невеселым смешком.
– Н-да. Знакомо.
– Пожалуйста, давай сменим тему? Вы сегодня уезжаете?
– Да, вечером. Но если нужно – останусь, все равно гаврики мне экзамен уже сдали, а с коллегами можно и по сети поговорить.
– Нет. Не нужно, ты и так много для меня сделала, – Нешка улыбнулась, погладив Еву по щеке. – Езжай домой. Со мной все будет хорошо, ты же знаешь, и не после такого выживала.
– Неш, это не мое дело, но Ярослав спрашивал, что я думаю о твоей причастности к смерти Муромова, – Романовская немного понизила голос. Все-таки о таких вещах лучше не кричать.
– Да? И что ты думаешь? – Агнесса была уверена в лояльности подруги, но давний страх, что от неё отвернутся только из-за неудачного "выбора" мужа, все-таки шевельнулся где-то глубоко внутри.
– Ну, если ты причастна, то я пообещала нарисовать медаль, – хмыкнула Ева. – Я это говорю не потому, что хочу услышать ответ. Просто кто-то же ему это сказал.
– Я не боюсь слухов, да и эта история уже никому не интересна. Но за предупреждение – спасибо.
– Было бы за что. А можно задам интимный вопрос? – Романовская наклонилась чуть ниже. Дождавшись осторожного кивка Нешки, продолжила. – У тебя на голове большой операционный рубец?
– Что и говорить, вопрос неожиданный…
– Я это к тому, что перед выходом из больницы нужно твою красоту восстановить по максимуму. Понимаю, что ты можешь любого сначала мозгами забить, а потом в комплексы вогнать, но нужно твоему разуму подобрать соответствующую упаковку.
– Ева, ты – это нечто, – несмотря на непрекращающуюся головную боль, ощущение измотанности, травмы и массу навалившихся проблем, Агнесса искренне рассмеялась.
– Спасибо, дорогая, за комплимент. Но разве не ты всегда демонстрировала, что, чем поганее на душе, тем безмятежнее улыбка? Так что, как только снимут повязку, позвонишь по этому номеру, – она положила на тумбочку визитку, – и скажешь, что от меня. Сашенька – не мастер, а чудо, так что будешь блистать ещё краше, чем была до этого.
– А Сашенька это он или она? – Нешка повертела кусочек картона с изображением какой-то хитрой загогулины, в которой не сразу признала свернувшегося китайского дракона.
– Сама не знаю. Вроде, парень, но тогда крайне гламурный и своеобразный. Но лично не проверяла, могу и ошибиться, – Ева поднялась, расправила несуществующие складочки на темно-малиновом платье и, осторожно обняв подругу, шепнула. – Неш, если все-таки захочешь развестись, только скажи, неужели ты думаешь, что я не оставила лазейки в контракте?
После чего подмигнула ей, послала воздушный поцелуй и растворилась за дверью.
Поскольку особых развлечений в течение следующей недели Агнессе не позволялось, девушка успела подумать о многом из кого, что раньше гнала из мыслей.
Так получилось, что распоряжаться своей жизнью она смогла только после смерти первого мужа. До этого был опекун, которого не особо волновали желания племянницы, потом Александр, превративший её во что-то среднее между вывеской, демонстрируемой друзьям и знакомым, и девочкой для битья. Нет, он не сразу начал издеваться над ней – первый год не трогал вообще, потом начал отвешивать пощечины за то, что считал "провинностями" – улыбнулась не тому, кому нужно, слишком весело смеялась, ну, а дальше, видимо, вошел во вкус… И все равно, несмотря на все, что ей пришлось пережить, девушка была ему благодарна. За Марину. Все-таки, не будь Муромова, у неё не появилась бы её чудесная девочка, молчаливая, но умеющая взглядом выразить гораздо больше, чем кто-то – словами.
"К черту все это", – сама на себя разозлилась Агнешка. Нельзя жить прошлым, у неё и в настоящем столько неразрешенных проблем и вопросом, что впору ещё раз взвыть в полный голос.
Она уже поняла, что не сможет развестись с Ярославом. Все эти дни он утром и вечером привозил к ней детей, и Ирмская прекрасно видела, что и Марина, и Мишка невольно льнут к нему. А ведь дети – не взрослые, они хорошо чувствуют людей, особенно такие, как её сын – их можно обмануть один раз, а потом все, уже будут постоянно насторожены. Неша сама пару раз слышала, как он называл Яра отцом, иногда замечая это и смущаясь, а иногда и вовсе делая это машинально. Да и Марина очевидно благоволила Невзорову, к тому же тот её явно разбаловал – девочка не слезала у него с рук, даже когда мама делала ей замечание по этому поводу. Дочка тогда практически не обратила на это внимания, а вот Ярослав сразу поставил ребенка на пол, добавив, что мать нужно слушаться.
Агнесса больше не вздрагивала в его присутствии, но от этого было ничуть не легче им обоим. Дети довольно наблюдательны, и сразу заметили бы, если у родителей натянутые отношения, потому приходилось прикладывать максимум усилий, чтобы вести себя естественно. Особенно трудно было, когда Марина потребовала, чтобы мама целовала на прощание не только их с Мишкой, но и папу Ярослава. Трудно, потому что она сразу вспоминала не те моменты, когда он вынуждал её стонать и извиваться под его ласками в постели, а как эти самые руки разрывали на ней одежду в гараже.
И Яр это заметил. Нешка не знала – как, но по глазам видела, что он понял, о чем она в тот момент думала. Но ничего тогда не сказал, только сжал зубы покрепче и, едва касаясь, тронул губами её щеку.
Невзоров во многом был для неё прост и понятен, но оставались определенные моменты, которые ставили в тупик. Например, когда во время одного из посещений, ему позвонила его мать. Школьных знаний французского хватило, чтобы понять, о чем он говорит, и Агнесса почему-то почувствовала обиду за своего мужа. Похоже, для родительницы он существовал только в те моменты, когда ей было это нужно, и отодвигался на второй план во все остальное время. Девушка не понимала, как это вообще возможно, вот так обращаться с собственной плотью и кровью, но это объясняло некоторые странности поведения мужа. И тот его срыв в том числе – Ярослав слишком привык к такому обращению со стороны родителей, вот и психанул, решив, что и для жены, пусть и временной, он тоже пустое место…
К счастью, травмы оказались не настолько серьезными, как могло бы показаться тому, кто видел её машину, потому Агнессу перевели из реанимации в одноместную палату уже через два дня после операции. Видимо, натренированный предыдущими увечьями организм за шесть лет бездействия накопил потенциал для быстрого излечения. Но врачи упорно стояли на том, что отпускать её домой рано, даже с учетом самого лучшего присмотра и найма супер-сиделки. Это клятвенно обещал Ярослав, на которого за короткое время вылилось столько детской любви, что искал, с кем бы поделиться этим добром. Мужчина был совершенно не готов к роли няньки, пусть и для не совсем уже маленьких детей, и теперь даже больше походил на пациента нейрохирургии, чем сама Агнешка – побледневший, темные круги под глазами, заострившиеся скулы и явные признаки недосыпа. Что мешает ему нормально спать, девушка не совсем понимала, все-таки Марина и Миша уже в том возрасте, когда бдение у кроватки не требуются. Но, нужно признать, дети его не только любили, но и уважали. Стоило Ярославу сделать замечание, как они прислушивались к его словам.
– Ай! – Ирмская настолько ушла в свои мысли, что забыла о враче, снимающем повязку с её головы.
– Чуть-чуть потерпите, – медик продолжил размумификацию жертвы. – Ну, вот, даже шрамика видно не будет, – нейрохирург залюбовался своей работой. – Операцию проводили эндоскопически, так что у вас только маленький след над ухом.
Девушке пришлось поверить ему на слово – в зеркало смотреться она пока не хотела, зная, что все тело сейчас покрыто желто-зелено-синими следами сходящих гематом.
– Спасибо, я уверена, что вы постарались, – она была благодарна врачам, которые перестали над ней трястись. Не очень-то приятно проснуться ночью и обнаружить рядом постороннюю белохалатную личность, проверяющую по мониторам твои жизненные показатели.
– Бинтовать уже не нужно, пусть заживает с доступом большего количества воздуха, – на прощание пожилой врач улыбнулся VIP-пациентке, из-за которой пришлось подергаться всему отделению. Все-таки не каждый день к ним поступает пострадавший, за выздоровлением которого так пристально наблюдает местный криминалитет. Ещё и её супруг постоянно требует отчетов о состоянии здоровья жены… – Да, к вам там посетители.
Агнешка тоже улыбнулась, уже зная, кто ждет за дверью. По времени пора бы уже прийти деткам с Ярославом. Единственное, на что она надеялась – что пришли без цветов. С тех пор, как стали разрешены посещения, её палата медленно, но верно становилась чем-то средним между цветочным магазином и лавкой ритуальных услуг. Во всяком случае, корзинки с растениями вызывали больше ассоциаций с похоронами, чем с больницей.
Но в этот раз девушка ошиблась дважды – веник ей все-таки приволокли, и проведать болящую пришел не Ярослав с детьми, а Артур.
– Привет, ты как? – Мирзоев положил в изножье кровати охапку крупный белых хризантем.
– Добрый день. Уже лучше. Не ожидала тебя увидеть, – честно призналась девушка, гадая о причинах его появления.
– Я бы не стал маячить, если бы не некоторые обстоятельства, – он прошелся по палате, осторожно, не трогая вертикальные жалюзи, выглянул в окно.
– Артур, можно один вопрос? Ты знал, что Ярослав был возле твоего дома? – она не торопилась брать его цветы. Почему-то в ожидании ответа у неё немного пересохло в горле.
– Да, – немного помолчав, признался он. – Знал.
– Зачем? – Неша не стала продолжать, но это и не было нужно – они слишком давно знали друг друга, да и прошли через многое вместе, так что не было необходимости заканчивать предложения.
– Ты сильно поменялась за этот месяц. Я тебя такой никогда не видел. Вот и решил, что лучше сразу узнать, как он поведет себя в такой ситуации.
– Артур, ты скотина. – Агнесса не смогла сдержать легкую брезгливую нотку в голосе. – Я же не лезу в твою жизнь. Оставь в покое и меня. Не нужно ни твоей защиты, ни покровительства. Просто не трогай меня и мою семью.
Мирзоев не стал подходить к её кровати, справедливо полагая, что получить букетом по лицу – ощущение не из самых приятных.
– Зато ты теперь точно знаешь, что он не поднимет на тебя руку.
– Я это и до того знала. Говори, что хотел сказать и уходи. С Ирмой я поработаю, она не виновата, что у неё муж – козел, – Агнешка чувствовала если не безнаказанность, то уверенность – он ничего ей не сделает за все оскорбления. Как ни странно, Артур умел признавать свои ошибки, хотя и крайне неохотно. – Но с тобой мы больше общаться не будем, извини.
– Справедливо, – кивнул Мирзоев. – Что ты помнишь о самой аварии? Эта машина выскочила именно перед тобой или просто обгоняла?
– Это имеет какое-то отношение к нашему разговору? Или просто неловкая попытка сменить тему? – почему-то именно сейчас Ирмская ощущала себя гораздо более избитой и уставшей, чем даже на следующее утро после аварии.
– Через несколько сотен метров, возле разрушенной ротонды, висит ментовская камера, ребята пробили номера. Машину угнали за два часа до аварии, а вечером её нашли брошенной на городской свалке. Бомжи, которые живут на мусорке, описали мужика, оставившего "пятерку". Среднего роста, блондин, одет неброско, на вид – лет двадцать восемь – тридцать.
– Я должна узнать кого-то по этому описанию?
– Машину угнали из двора сорок пятого дома по улице Горького. Плюсани к этому внешность водителя.
– Это бред. Во-первых, у нас с Олегом всегда были хорошие отношения. Во-вторых, откуда он мог знать, что я буду там именно в это время, да и вероятность погибнуть в той аварии не очень велика – у меня безопасная машина. Была. А, в-третьих, – угонять автомобиль из собственного двора это уже вообще ни в какие ворота. Хватит пытаться повесить все на него.
– Тогда позвони своему пасынку. Ах, да, вы же не общаетесь с момента смерти его отца. Наверное, мальчик обиделся, что папа вычеркнул его из списка наследников, – Мирзоев все-таки подошел к Нешке, остановившись у самой кровати. – Его уже несколько дней не могут найти. Не появляется ни на работе, ни дома.
– Артур, какой смысл ему что-то мне делать? Даже если он тогда поверил слухам, шесть лет прошло, за это время он не раз мог меня достать, – девушка потерла занывшие виски.
– Ну, как недавно выяснилось, ты снова вышла замуж, а его папенька уже давно червей кормит, может, взыграла обида за родителя. В любом случае, как только разрешат врачи – уезжай домой. Хоть у нас с твоим Ярославом и не очень хорошие отношения, но, признаю, он тебя хотя бы защитит. А я пока найду Олега.
– Делай, что хочешь, просто не трогай нас. Я ещё раз повторяю – ты уже давно ничего не должен, не нужно за мной присматривать.
Артур дернул плечом, что в равной степени могло выражать, как согласие, так и отрицание, но к двери направился.
Агнешка смотрела вслед своему уже бывшему другу со смешанными чувствами. Она знала, что когда-то, очень давно, Мирзоев был в неё влюблен, но это прошло ещё лет восемь-девять назад. И все равно, обидно понимать – тот, кому ты, хотя и не полностью, но доверяла, решил поставить на тебе же эксперимент. Даже учитывая благие намерения, которыми прикрывался Артур, это все-таки слишком…
– Кто такой Олег?
А вот появление Ярослава она пропустила. Муж стоял на пороге палате и, вроде бы, был совершенно расслаблен, но девушка хорошо видела напряжение мышц. А ещё – взгляд, которого раньше не было. Цепкий, холодный, расчетливый. Такой, что, попав под него, невольно задержишь дыхание.
– Подслушивал?
– Нет. Встретил твоего друга в коридоре. Он сказал, что тебе угрожает опасность и предложил спросить, кто такой Олег. Вот я и спрашиваю, – Невзоров, наконец, зашел, не глядя приткнул какой-то пакет возле тумбочки и снова повторился тот же ритуал – прогулка по палате, аккуратное выглядывание в окно. Прямо, хоть пиши диссертацию на тему гендерных поведенческих особенностей мужчин в период опасности. Но Агнешке сейчас было не до смеха.
– Где дети?
– Они сидят по своим комнатам, потому что наказаны. Ушли гулять к реке, никого не предупредив, – пояснил Ярик, подтянув стул ближе к койке и усаживаясь на него верхом. – Ребята, которые присматривают за домом, позвонили мне, так что успел перехватить. Хотя Алевтина Эдуардовна тоже испугалась, пришлось немного поругать и её.
– Понятно. Все правильно сделал. А давно твои ребята присматривают за нами? – Нешка внимательно смотрела на мужа, пытаясь разобрать какое-то новое выражение лица. Смущение, что ли?..
– Не очень, – но уйти от ответа не получилось, и Яр продолжил. – С тех пор, как мы поженились. Когда я с вами, они уезжают, если меня нет рядом, на вахту заступают они.
– Похоже, что паранойя – ваше профессиональное заболевание… – пораженно выдохнула девушка. А ведь хорошо работают – она ни разу не замечала слежку за собой, а уж опыт у Агнессы был.
– Не хотел тебя расстраивать, вот и не говорил. Неш, – он медленно протянул руку и взял её за запястье, покрытое мелкими синяками после капельниц. – Кто такой Олег? – Яр поднес её ладошку к своим губам, но не поцеловал, а просто чуть крепче сжал холодные пальчики, согревая их своим дыханием.
– Это сын Александра от первого брака. Я его не очень хорошо знаю, он никогда не жил с нами.
– У него фамилия – Муромов? – мужчина приложил её ладонь к своему немного колючему от щетины лицу, стараясь не сжимать запястье слишком сильно. Но Агнешка не пыталась отнять свою руку. Она вообще немного отстраненно смотрела куда-то в угол. Сам Ярослав предпочел бы, чтобы она не отводила взгляда от него, но даже то, что жена больше не дергается при встрече, уже прогресс.
– Нет, он взял фамилию матери. Беляев.
Невзоров с трудом сдержался, чтобы не присвистнуть. Похоже, в семье наркобарона и с первым браком все было не шоколадно, если ребенок не хотел, чтобы его связывали с собственным отцом.
– Сколько ему сейчас лет?
– Он на два года старше меня. Тридцать один, – она попыталась немного приподняться, но снова напомнившие о себе ребра не давали делать резких движений.
– Я помогу? – Ярослав не спешил бросать на выручку без разрешения. Теперь нужно отвоевывать все позиции заново, тут торопиться нельзя.
Агнешка, подумав секунду, кивнула. Быть неприступной и самодостаточной хорошо, но иногда хочется побыть, для разнообразия, просто женщиной. Ярик крайне осторожно обхватил жену под спину, отметив, что за эту неделю она сбросила ещё килограмм пять-семь:
