Текст книги "Песок, оазис, два верблюда (СИ)"
Автор книги: Анна Шульгина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)
– Что ж у меня все через разные интересные места? – риторически спросила Ева, зябко ежась. – Тогда сегодня мне к Светлане нельзя, только меня, больной, в роддоме и не хватало...
– Мой тебе совет – езжай домой, ляг и выспись. Все равно в ближайшие девять дней Самойловы, против воли матери, ребенка забрать не смогут. Пока мамочка с младенцем лежат в стационаре, никто малыша им не отдаст. Да они и сами, думаю, не захотят подвергать мальчика риску. У тебя сейчас законный отпуск, так что просто отдохни пару дней.
– Знаешь, а ведь ты права, – Ева немного подумала и улыбнулась уголком губ. – Тем более что из меня сейчас работник аховый, любой лох облапошит...
– Не наговаривай, тебя и больную обжулить трудно, – хмыкнула Неша. Пробка понемногу рассасывалась, но массивный "Эскалейд" не мог протиснуться в узкие зазоры между припаркованными машинами, потому свернуть на тайные тропы, чтобы объехать эту беду, все не получалось.
– Это я на комплимент напрашиваюсь, – Ева потерла чешущийся нос и все-таки чихнула в ладошку. – Ну вот, теперь ещё и вас с Маришей заражу...
– Вряд ли, мы только переболели, – отмахнулась Агнешка. – Ты лучше расскажи, что у тебя было с Денисом Константиновичем.
Агеева на секунду задумалась. Ей не хотелось сейчас говорить о нем, но Нешка права – если хочешь решить проблему, неважно, какого свойства, лучше сделать это сразу, по живому, а не ждать, пока та разрастется до нехороших размеров.
– Нууу...
– Я не с точки зрения физиологии спрашиваю. Суть ваших постельных подвигов касается только двоих. Что ты вообще к нему испытывала. Давай по порядку, с первого дня знакомства. Вы же там встретились?
– Нет. Судьбоносная встреча произошла в нашем скромном уездном городишке.
– Ты на город-миллионник не наговаривай-то, – Наконец-то получилось вырваться из тесных дружеских объятий дорожного затора, и Агнесса резко прибавила скорость.
– Не буду. Он меня взбесил поначалу.
– Почему?
– Потому что поставил на место, – нехотя признала Ева.
– Любопытно... То есть, ты признаешь, что в тот момент была не права?
– Не то, чтобы признаю... Ладно, не права я была! – девушка ещё раз чихнула и зло посмотрела за окно. К сожалению, за то время, что они провели в пути, там ничего не изменилось – низкое свинцово-серое небо, сыплющееся с него непонятное мелкое нечто, мгновенно промачивающее любую одежду, и слякоть под ногами никуда не делись.
– А потом?
– Потом он меня просто раздражал самоуверенностью и деспотичными замашками. Но я признаю, что он умный мужик. Да и вообще неплохой человек, но...
– ... но? – Нешка притормозила на стоянке супермаркета.
– Но в тот момент, когда прочитала смс-ку, мне было так больно и обидно, что словами не передать. А зачем ты здесь остановилась? – Резкий уход от темы был настолько очевиден, что Агнесса поняла – не нужно больше давить на подругу, все равно ничем хорошим это не кончится. Пусть немного подумает, перебесится, а вот потом можно поговорить ещё раз. Сейчас все эмоции слишком свежие, а нервный срыв Еве совершенно точно ни к чему.
– Потому что у тебя дома наверняка есть нечего, а болеть надо в сытости и с комфортом.
– Мне болеть особо некогда, – вздохнула девушка, комкая носовой платок. – Ещё день-другой, и тут такое начнется, что лучше бы меня в Египте акула съела...
– Не бережешь ты бедных рыбок. Она бы тобой отравилась, – рассмеялась Нешка. – Все, хватит строить из себя бедную-несчастную. У тебя день, чтобы отлежаться, а потом жду у себя в кабинете, бумажки кое-какие посмотришь.
– Какая ты корыстная, – покачала головой Ева. – Прям, вся в меня...
Потратив ещё какое-то время за закупку продуктов, девушки покинули магазин и с удовольствием вдохнули запах выхлопных газов на парковке. Дело в том, что в самом торговом зале было на редкость душно, а доносящиеся со всех сторон шум, гам и песенка по звон колокольчиков, которую, несмотря на то, что до Нового годы было ещё три недели, крутили все и везде, побуждали схватить первое, на что упал взгляд, и сбежать из этого бедлама. Хорошо, что дом Евы был буквально в паре кварталов, так что уже совсем скоро они оказались в родном и любимом Агеевой дворе.
– Все, теперь чеши домой, – Нешка помогла вытащить из машины пакеты и запахнула на Еве шубку поплотнее, – пей чай с малиной и ложись спать. Вечером отзвони и скажи, как себя чувствуешь.
– Хорошо, мамочка, – на автомате отозвалась девушка и потопала в подъезд.
Открывая входную дверь квартиры, девушка заметила, что замок открывается с трудом, словно ключу что-то мешало нормально проворачиваться.
– Неужели опять детишки какую-нибудь фигню в замочную скважину запихнули? – вполголоса бормотала Ева, сражаясь со ставшей неприступной дверью.
Наконец, после некоторых усилий, она попала в квартиру. Щелкнув выключателем, чтобы хоть как-то рассмотреть, что у неё под ногами, все-таки, в спешке собиралась, она нагнулась, чтобы разуться и не сразу посмотрела в зеркало. А когда подняла глаза, на секунду замерла.
На холодном стекле кривыми буквами было написано: "Не лезь не в свои дела!".
Сначала Еве показалось, что это было выведено кровью, но потом дошло, что наскальная живопись оставлена губной помадой. Девушка сразу же почувствовала себя героиней дешевого фильма ужасов, но не стала, вооружившись чеснокодавилкой и ситечком для заваривания чая, инспектировать свою недвижимость на предмет наличия посторонних персон. Стараясь двигаться как можно бесшумнее, Ева осторожно вышла обратно на лестничную клетку, прикрыла дверь и позвонила в полицию.
– Вы уверены? – наверное, в сотый раз спрашивал молодой человек с погонами лейтенанта на кителе, страдальчески морщась и сморкаясь в платок, по размерам больше напоминавший полковое знамя.
– Нет, – не менее утомленно отозвалась Ева, сидя на пуфике возле стены, – но вроде ничего не пропало. Я же так сразу все и не вспомню.
– Кто знал, что вы уезжаете на несколько дней?
Девушка прислонилась пылающим лбом к прохладной поверхности обоев. Кто знал? Её семья, Пахомов, Самойлов, Витюша, Юлька... Если подумать, то многие. Но кому нужно было вскрывать дверь в её квартиру, чтобы написать предупреждение и просто уйти, ничего не взяв, уже другой вопрос. Пахомов? Ага, она прямо так и видела, как Илья Алексеевич, высунув от усердия язык, выводит что-то на зеркале в её прихожей. Конечно, глупость все это, Ева не верила, что он опустится до такой мелочности. Ни к чему пытаться её запугать. Все, что он хотел донести до её сведения, Пахомов высказал перед вылетом Евы, так что он, скорее всего, ни при чем. Самойлов? Тоже вряд ли. По его замыслам, она сейчас должна отдыхать в тропиках, тая в объятиях его брата. Свалить и эту вину на Романовского было бы соблазнительно, но Ева признавала маразматичность такого предположения. Витя? Тоже вряд ли, она ему нужна живой и работоспособной, а тут, на нервной почве, можно и копыта двинуть.
Да и вообще, все было как-то... слишком по-женски. Ну, какой нормальный мужик будет писать предупреждения губной помадой? Скорее уж опять где-нибудь с ножом подстережет, чтобы точно донести свою мысль. Кстати...
– Девушка, вы меня слышите? – повысил голос служивый, видя, что жертва странных воров, не двигаясь и не мигая, смотрит в стену.
– Да, – отстраненно отозвалась Ева. – Давайте я завтра ещё раз все просмотрю и скажу конкретнее? Вы мои показания сняли?
– Да.
– Тогда давайте протокол, я все подпишу, а на днях подъеду в отделение. Идет?
– Хорошо, – лейтенант с видимым облегчением протянул ей исписанную мелкими буквами с завитушками бумагу, которую Ева, по давней привычке, автоматически внимательно прочла, прежде чем поставить подпись.
Спустя десять минут девушка осталась на жилплощади одна. Тщательно закрыв дверь на все замки и задвижку, Ева прошла в спальню и без сил рухнула на кровать. Но уже через несколько секунд вскочила и, стянув постельное белье, поволокла его в ванную и забросила в стиралку. Почему-то одна мысль спать на том, что было на кровати, когда в её квартиру проникли, вызывала отвращение.
Ева подумывала начать генеральную уборку, но поняла, что ещё чуть-чуть, и она просто рухнет на месте. Градусник показал неутешительные 38,4, руки дрожали, тело колотило в ознобе, а курить хотелось так, что приходилось стискивать зубы. Решив действовать по принципу "Если хочешь поработать, ляг, поспи, и все пройдет", Ева свила себе гнездо из подушек и пледа и просто отключилась.
Судя по тому, что на дверной замок нажимали, уже не отпуская, несколько минут, терпение визитера было уже на грани. Ева с трудом продрала глаза и попыталась понять, где она вообще? На этом свете или уже на том? Её квартира не тянула ни на раскаленную атмосферу Преисподней, ни на Райские кущи, потому девушка сделала неутешительный вывод, что ещё жива. Но самочувствие было таким хреновым, что руки так и чесались исправить это упущение. Нащупав на прикроватной тумбочке очки, девушка кое-как, едва попутно не оставив себя без глаза, нацепила окуляры и медленно побрела в сторону двери, которую вот-вот должны были начать брать штурмом.
Горло саднило так, что оно казалось обожженным, а глаза слезились, стоило только посмотреть в сторону окна. Кстати, судя по тому, что там уже опускались сумерки, дело близится к вечеру. Не понятно только, какого дня. Вполне возможно, что она продрыхла сутки, и в подъезде беснуется Нешка, уверенная, что подруга блаженно отъехала к лучший из миров.
Надпись на зеркале никуда не делась, потому что кое у кого не дошли руки стереть это безобразие. Проходя мимо оскверненного предмета интерьера, Ева заметила кое-что, прошедшее раньше мимо её сознания. Но эта деталь могла многое прояснить относительно личности вандала. Замерев в замысловатой позе, застигнутая внезапным приходом мысли, девушка почти забыла, что именно заставило её покинуть нагретую кроватку, но заверещавший звонок вновь напомнил, что есть кто-то срочно возжаждавший встретиться с жертвой российской погоды.
Наученная горьким опытом, Ева посмотрела в глазок и сначала подумала, что у неё галлюцинации на почве лихорадки. Потому что этому человеку нечего делать под её дверью. Тем более, в одиночестве.
Но сама по себе, эта встреча была девушке на руку, потому она, щелкнув замками, широко распахнула дверь.
– Добрый вечер.
Женщина, собравшаяся ещё раз нажать на кнопочку звонка, испуганно отдернула пальцы и сделала шаг назад.
– Извините, вы меня не знаете... Просто я... – сбивчиво зачастила она. Похоже, что при виде Евы, заготовленная заранее речь скрылась в неизвестном направлении.
– Я знаю, кто вы, – мотнула головой Агеева и поморщилась, от этого движения на виски снова навалилась боль, а в глазах потемнело. – И сама хотела с вами встретиться, но сейчас не лучшее время – я болею.
– Ничего страшного. Но если вы плохо себя чувствуете... – женщина опустила плечи и немного втянула в них голову, сразу став похожей на испуганного ребенка. – Наверное, лучше подождать, когда вам станет легче, просто я очень хотела с вами поговорить. Извините, что разбудила, и всего доброго.
Она развернулась и начала спускаться по лестнице.
– Ирина, подождите!
Самойлова замерла на середине пролета, но не повернулась.
– Если не боитесь заразиться, то идемте в квартиру. Боюсь, что мне ещё несколько дней будет так же плохо, а поговорить нам действительно нужно.
Женщина, пару секунд поколебавшись, подошла в Еве.
– Спасибо.
– Пока не за что. Проходите.
Закрыв дверь, она обернулась к нежданной гостье. Та стояла, не отводя глаз от уже легендарных слов.
– Это?..
– Это у меня тоска по детству, не нарисовалась в свое время на обоях, – хрипло каркнула закашлявшаяся Ева и постаралась прикрыть зеркало спиной. – Проходите прямо, потом налево. Может, из меня сейчас и отвратительная хозяйка, но чаем напою.
– Не нужно беспокоиться, – замахала руками Ирина, а потом задумалась. – Хотя, вам самой нужно больше пить.
Ева подождала, пока гостья разденется и молча ткнула в направлении кухни. Она раньше видела фото Самойловой, и теперь поразилась, насколько изменилась эта женщина за пару недель. Среднего роста полненькая блондинка, светлые серо-голубые глаза. Но сейчас она была какой-то издерганной, измученной. Женщина постоянно теребила сумку и поправляла волосы, словно эти движения позволяли её держать себя в руках.
Гостья, устроившись на стуле, все никак не решалась заговорить, видимо собираясь с силами, а у Агеева слишком плохо себя чувствовала, чтобы развлекать её светской беседой.
– Ирин, давайте сразу на "ты" перейдем? У нас не настолько большая разница в возрасте, да и разговор не официальный...
– Хорошо, – Самойлова выпрямилась и, откинувшись на спинку стула, посмотрела, наконец, на ту, которую подсознательно начинала уже ненавидеть. Но вид бледной, явно больной адвокатши, которая съежившись, сидела в углу диванчика, вдыхая аромат чая, так не вязался с тем образом, который уже успел у неё сложиться, исходя из слухов, что Ирина теперь не знала, что ей сказать. Бледная, с темными кругами под глазами и лихорадочным румянцем хрупкая девушка вызывала скорее сочувствие, чем какой-то негатив, и становилось ясно, почему Денис запретил Леше трогать Агееву. Хотя в первый момент она и разозлилась на брата мужа, но теперь понимала его – Ева вызывала желание заботиться и защищать. Во всяком случае – сейчас. И пусть Ирина уже знала, что внешность обманчива, но почему-то была уверена, что эта девушка не такая сволочь, какой рисовала её народная молва.
– Пойми, – вполголоса, чтобы не напрягать связки, сказала Ева, не поднимая взгляд выше керамического ободка чашки, – что бы ты мне сейчас не сказала, я не буду уговаривать Светлану отдать вам ребенка. Но и обратного делать тоже не стану.
– Но ты можешь это сделать, – вскинулась Ирина.
– Да, могу. Света довольно легко внушаема. Просто не имею на это морального права. Не мне устанавливать, с кем останется ребенок, это должно быть решение матери.
– Но я тоже его мать! – сорвалась на крик женщина. – Извини.
– Да ничего. На твоем месте я бы уже не так орала, – Ева сняла очки и прикрывала глаза, которые жгло огнем. – Я не могу взять на себя такую ответственность. И искренне вам сочувствую, но помогать не буду.
Самойлова резко встала, собираясь уходить, а потом передумала.
– Я все-таки расскажу свою историю. Пусть она тебе и не интересна. Мне тридцать восемь, и последние десять лет я упорно пыталась забеременеть. Но ничего не выходило. А потом, семь лет назад, узнала, что у нас будет малыш. Это было такое счастье... Лешка меня на руках носил. Муж никогда не говорил этого, но он давно хотел детей, а у меня все никак не получалось. Ты даже не представляешь, как мы были рады, когда увидели две полоски на тесте, – она замолчала и опустилась обратно на стул. Ева не торопила её и не переспрашивала. Просто ждала окончания рассказа. В том, что оно будет печальным, она не сомневалась. – УЗИ показало, что беременность внематочная. Так мы лишились нашего первого не родившегося ребенка, а я одной фаллопиевой трубы. Следующие два года мы упорно лечились. Здесь, в Европе... Знаешь, какова вероятность, что из двух беременностей обе будут внематочными? Меньше половины процента. А я в него попала. – Ева протянула ей пачку салфеток. Ирина вытерла слезы, немного отдышалась и продолжила. – ЭКО результатов тоже не давали. Не знаю почему, но эмбрионы просто не приживались. И тогда мы решились на суррогатное материнство. Света была пятой кандидаткой. Если бы не болезнь её ребенка, мы бы вряд ли выбрали именно Мохову. Но получилось так, как получилось...
Ева сидела, стиснув зубы, чтобы тоже не расплакаться. Ей до слез было жаль Ирину, но согласиться помочь ей, значило бы предать вторую мать. И себя. Рука сами собой потянулись ко все ещё лежащей на столе пачке сигарет, и только в последний момент девушка отдернулась.
Хуже всего были подозрения, что Света решилась не отдавать ребенка именно после разговора с ней, Евой. Если бы она изначально собиралась оставить малыша себе, то и действовала бы ещё несколько месяцев назад. Похоже, что тот факт, что кто-то выслушал её и сказал, что это будет очень трудно, но не безнадежно, подтолкнул к такому решению...
– Мне сейчас так страшно, что мы никогда не увидим собственного ребенка, – через несколько минут подавленного молчания призналась Ирина. – Хотя в это трудно поверить, но мы его любим уже сейчас. – Подняв заплаканное лицо, она закончила. – Я знаю, что если ты предашь эти слова Свете, мы лишимся нашего сына, но надеюсь на твою честность – если она все-таки решит оспаривать в суде наше соглашение, я уговорю Лешку ничего у неё не требовать. Потому что не могу оставить своего ребенка жить в нищете. Ни он, ни Олежка не виноваты в грехах своих родителей.
Ирина поднялась и быстро прошла в прихожую. А Ева сидела на месте, не двигаясь и глядя в одну точку, но ничего не видя. Она подозревала, что разговор будет тяжелый, но не предполагала, что настолько. Хлопок входной двери заставил её очнуться от ступора, и девушка вышла в коридор. Там уже никого не было, только красные буквы продолжали нагонять тревогу.
Ева встряхнулась и, пошатываясь от слабости, отправилась за жидкостью для мытья окон. Ничто так не помогает упорядочить мысли, как монотонный физический труд. И пусть у неё дрожат коленки, и периодически темнеет в глазах, но она, хоть и косвенно, но виновата в заварившейся каше, а потому обязана помочь как-то разрулить ситуацию.
Она прикинула варианты развития событий, и по-любому выходило, что отдать малыша Самойловым было бы лучшим выходом. Но решать не ей. Более того, Ева ничего подобного Светлане не скажет, если только та не спросит напрямую. Можно было бы попросить Нешку, чтобы она помогла ей принять верное решение, но это было бы ещё хуже. Если уж Ева сама не могла сделать такое, то просить подругу и вовсе было бы подлостью.
– Я так и не понял, что у вас произошло. Почему она вернулась так рано, да ещё и на двое суток раньше тебя?! – Алексей Самойлов метался по кабинету, не зная, куда себя деть. Денис сидел на диване, упираясь подбородком в переплетенные пальцы, но только тот, кто плохо знал Романовского, сказал бы, что он спокоен и расслаблен. Последние двенадцать часов он провел сначала в самолете, а потом за рулем авто, что, учитывая отвратительную погоду и обледеневшую трассу, настроения тоже не прибавило.
– Я должен перед тобой отчитываться? – во вкрадчивом вопросе прозвучало некоторое предупреждение, что положительный ответ на этот, по сути, риторический вопрос, крайне не желателен.
– Нет, – старший брат почти рухнул в свое кресло, которое жалобно скрипнуло, резко приняв на себя немаленький вес хозяина. – Дэн, я не знаю, что делать. Иринка плачет, не переставая, Светлана не соглашается с нами встретиться. Я мог бы и принудить, но вваливаться в роддом, это уже как-то слишком...
– Посылать какого-то урода, чтобы он угрожал девушке ножом, тоже было чересчур, – раздраженно отозвался Денис, массируя шею, которую сводило от напряжения.
– Согласен, – нехотя отозвался Алексей. – Но я тогда реально испугался, что Светка уже подписала какие-то бумаги, и мне нужно было убедиться, что это не так. Если тебе от этого станет легче, могу извиниться перед Евой.
– Это не поможет. Она теперь и ко мне добрых чувств не питает. Мягко говоря.
– Так ты можешь сказать, что у вас произошло? Откуда она все узнала?
– У нас телефоны одинаковые, и она прочитала твою смс-ку. Когда проснулся, её уже не было. А она оказалась слишком умна, чтобы пользоваться очевидными путями отхода, – он сам не заметил, как улыбнулся, вспоминая время, проведенное с Евой.
– Дэн... Я что-то не понял, в смысле – проснулся? – Алексей привстал на кресле в ожидании ответа брата.
– А вот тут я точно отчитываться не собираюсь. Просто предупреждаю – не трогай Еву. Все остальное меня мало касается, но навредить ей я тебе не дам, – он наклонился вперед, пристально глядя в глаза брату. – Лех, я не шучу. Даже думать не смей.
– Жаль. Можно было бы сыграть на этом, но, раз ты против, то будем искать другие пути.
– Леш... – они так увлеклись братским выяснением отношений, что не услышали, как в кабинет кто-то зашел. Ирина стояла на пороге, покусывая губы и внимательно глядя на мужа. – Ты точно ничего в адрес этой девушки в последнее время не делал?
– Нет, Ириш, – Самойлов подошел к жене и обнял. Хотя они были женаты уже почти пятнадцать лет, даже стороннему наблюдателю было заметно, что эти двое действительно любят друг друга. – А почему ты спрашиваешь?
– Просто... – она замялась на секунду. – Я кое-что у неё в квартире видела.
– А что ты там делала?!
– Леш, не кричи, но мне нужно было поговорить с ней. И, прежде чем скажешь, что мы должны были ехать вместе, это был женский разговор, и ты был бы там лишним.
– Как она, и что ты видела? – подал голос Денис, который встал, чтобы поприветствовать жену брата.
– Она болеет. Простыла, наверное. – Ни Алексей, ни Ирина не обратили внимания на то, как Романовский при этих словах напрягся. – А видела вот это, – она нажала несколько кнопочек на мобильнике и протянула его мужу.
– Ни фига себе... – Алексей пару секунд смотрел на фотографию, а потом протянул телефон брату. – Говорю сразу – я тут не причем.
При виде надписи, которая на фото выглядела ещё более угрожающей, Денис сжал мобильник так, что тот едва не затрещал. Ничего хорошего. Видимо, кто-то заимел на Еву зуб. В принципе, довольно ожидаемо, с её характером и методом ведения дел это было вопросом времени.
– С этим, – он кивнул на экран телефона, – я разберусь. О чем вы говорили?
– Все о том же, – Ирина отвернулась, обнимая мужа за шею. – Она отказала.
Алексей ничего не ответил, только начал поглаживать её по волосам, зло глядя в глаза брату. Романовский вздохнул и пожал плечами. Он прекрасно понимал, что, даже если он захочет попытаться как-то повлиять на Еву, все равно ничего не получится. Но и желания такого у него не было. Да, ему было жаль, что близкие попали в такую ситуацию, и при других обстоятельствах он мог бы зайти довольно далеко в стремлении помочь, но давить на девушку не собирался. Тем более, что от неё здесь не много зависит – решение предстоит принять Светлане.
Но вот угрожать своей женщине он не позволит никому.
– Я пока отъеду по делам, если что – звоните.
Самойлов кивнул, продолжая шептать что-то жене на ухо. Хоть Денис никогда бы не признался в этом, но он немного завидовал их отношениям. Как и у всех пар, у Лехи с Ирой были трудные периоды, тем более, учитывая ситуацию с детьми, но это был тот случай, когда с годами страсть переросла в нежность.
Осторожно, чтобы не отвлечь их, Романовский прикрыл дверь и глубоко вздохнул. Сейчас ему предстоит самое тяжелое – встретиться с Евой и все объяснить. Хотя это было уже и не нужно, она наверняка сделала свои выводы и переубедить будет довольно сложно. Но когда его пугали трудности?
– Я ещё раз говорю, не смей приезжать! – Ева уже почти потеряла терпение, но переубедить Линку все не получалось.
– Я маску надену, – не соглашалась младшая, горя желанием поиграть в Айболита. "Интересно, почему все постоянно забывают, что этот добрый доктор был ветеринаром?" – задалась Агеева философским вопросом, немного выпадая из беседы.
– Ты чего там притихла? Хуже стало?
– Хуже станет, когда твой супруг узнает, что я не отговорила тебя приезжать ко мне. Серьезно, со мной все нормально, а вернулась раньше не потому что захотелось помереть под родной березкой, а из-за работы. И вообще, почему ты ещё не в роддоме, вроде же должны были положить несколько дней назад?
– Потому что угрозы преждевременных родов сейчас нет, а проваляться в больничке почти месяц мне совсем не улыбается, – Лина настолько душераздирающе вздохнула, что Ева почувствовала себя последней сволочью, лишающей ребенка развлечения, но не хватало только заразить сестру той пакостью, которую сама подцепила. – Точно ничего не нужно?
– Нет, у меня все есть. И еда, и лекарства, и вообще мне ничего пока не хочется, только сплю все время.
– Да? – в голосе младшей появилось сомнение, которое следовало поддержать, чтобы окончательно убедить её, что визит работника милосердия не нужен. Тем более, что колоть уколы в попу Ева категорически не хотела, предпочитая обходиться таблетками, а с Линки станется из добрых побуждений попортить шкурку сестры.
– Ага, – Ева не смогла сдержаться и широко зевнула. – И вообще, у меня сейчас тихий час, так что пойду подремлю.
– Ведь знаю, что врешь, но настолько убедительно, – протянула младшая, тоже зевнув. – Ладно, сижу дома. Только пообещай, то если станет хуже, сразу позвонишь!
– Обещаю, – Ева даже кивнула для верности, хотя собеседница её и не видела. – Мужу привет. Ах, да, чуть не забыла, Степу через денек-другой заберу.
– То-то даже в новостях сегодня что-то про амнистию было... – хихикнула Лина. – Все, выздоравливай и не пропадай, чтобы мы знали, что ты там не окочурилась. Ой, подожди! Родителям звонила?
– Нет ещё. Мама же сразу примчится, не хочу с ней соплями делиться.
– Жадная ты. Не примчится – они с папой на неделю в Питер по делам уехали.
– Понятно. Бабуля как?
– Как дедушка Ленин – живее всех живых. Да, я все спросить хотела, а что с тем прельстивым, которого я в душе видела?
Настроение Евы, и до того не бывшее особо радужным, стремительно пошло вниз.
– Забудь.
– Забыть вообще, или ты на старость лет ревнивицей стала, и мне его нюшный вид запамятовать надо?
– Вообще, а про это – особенно, у тебя муж есть, на него и любуйся.
– Ага, – тон младшей стал донельзя кислым, – мне только и остается, что любоваться...
– Ладно, хватит жаловаться, говорят, воздержание полезно, – Ева передумала дремать и уже хотела развить эту тему, но дверной звонок возвестил об очередном незваном госте. – Ко мне приперся кто-то. Не ты?
– Нет, я дома, на диване лежу, разговариваю с тобой, смотрю в окошко и дохну от тоски.
– Ну, продолжай это благое дело, – разрешила Ева и быстренько попрощавшись, отправилась узнавать, кого там ещё черт принес.
Тщательно высморкавшись и подтянув полосатые гетры, а то не комильфо гостей не при всем параде встречать, девушка подкралась к двери и прильнула к глазку. Там маячила раздражающе жизнерадостная физиономия соседа снизу. Быстренько припомнив, не поставила ли она набираться ванну пару часиков назад и успокоив себя, что подобных грехов за ней нет, Ева попыталась отворить свою лубяную избушку, слегка путаясь в ключах. Не успев проснуться, поутру она вызвала мастера и поменяла все замки, потому теперь ещё не очень разбиралась, что куда совать.
– Ну, чего тебе, Коль? – хрипловато прогундосила Ева, открывая дверь, и замерла на пороге.
Вот она, мужская солидарность в действии – за плечом лучащегося счастьем соседа, квартиру которого Ева тут же мысленно пообещала "случайно" залить, стоял Романовский. Он окинул негостеприимную хозяйку странным взглядом и, пока она не успела опомниться и захлопнуть дверь, поставил ногу на порог, оттесняя Еву вглубь прихожей.
– Спасибо, вы нам очень помогли, – он через плечо кивнул Николаю, все ещё радующемуся, что помог воссоединению поссорившихся возлюбленных. Во всяком случае, именно так объясним ему свою просьбу Денис. Сосед поохал, немного посочувствовал, потому как под Евой жил уже довольно давно, но тут же успокоил Романовского, что никаких оргий его зазноба не устраивает. Подумав, добавил:
– Наверное, – чем несколько насторожил Романовского.
– Ой, это я всегда рад сделать, – умиленно глядя на них, ответил Николай и, насвистывая, ушел вниз по лестнице.
– Добрый день, Денис Константинович, какими судьбами вы в нашем захолустье? – опомнилась Ева, отодвигаясь подальше и мысленно матеря сердобольного соседа.
– Привет. Может, пригласишь войти?
– Так ты уже и сам зашел, можно сказать, незаконно вторгся на чужую территорию, – девушка скрестила руки под грудью, стараясь не особенно пялиться на Дениса. Получалось не очень хорошо, единственное, что её успокаивало, так это полутьма в прихожей. – Что тебе нужно?
Её прохладный тон со вполне четкими нотками сарказма был испорчен шмыганьем носом.
– Как ты себя чувствуешь? – Ему безумно хотелось обнять Еву, прижать к себе и хоть как-то облегчить её состояние, потому что, как девушка не старалась показать, что все хорошо, болезненное состояние было заметно.
Денис не представлял, что будет настолько рад её видеть, и даже с покрасневшими глазами и припухшим носом она казалась очень красивой и какой-то домашней. Не накрашенной он её уже видел, но вот такой, немного взъерошенной, в шортах, тенниске и длинных, по колено, носках – ни разу.
– Прекрасно, – в подтверждение своих слов Ева звонко чихнула и не смогла сдержать стон, потому что от этого затылок прострелило болью.
– Что такое? Где болит? – он осторожно взял лицо Евы в ладони, запрокидывая ей голову, чтобы посмотреть в глаза. Но его заботы явно не оценили, девушка отдернулась и шарахнулась в сторону.
– Не нужно меня хватать, – предупреждение в голосе было слишком явным, чтобы его проигнорировать. – Повторю ещё раз, даже если вы придете все вместе – я не изменю своего мнения и не позволю давить на себя. Это решение Светланы, и я не стану склонять её в какую-либо сторону.
– Я здесь не за этим, – Денис повторил её движение, скрещивая руки на груди, только если её жест был больше защитным, то он просто пытался не грести её в охапку.
– Тогда тебе тем более нечего здесь делать, – дернула плечом Ева.
– Мне казалось, что нам нужно кое-что прояснить, – не согласился Романовский.
– Вот именно, что казалось. Если ты думаешь, что я буду тебе каким-либо образом мстить, то зря. Да, неприятно, когда тебя разыгрывают втемную, но не факт, что на твоем месте, я не зашла бы ещё дальше. Если же мучают угрызения совести, в чем сомневаюсь ещё больше, то тем более зря. Я уже говорила тебе и повторю ещё раз – мы никто друг другу, просто случайные любовники, поэтому оправдания или извинения считаю излишними.
Ева могла поздравить себя – как бы больно или обидно не было в душе, но в голосе звучало только недоумение с легким оттенком жалости.
