Текст книги "А где же про любовь? (СИ)"

Автор книги: Анна Погода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Захотелось пообщаться с человеком, который меня давно знает.

Казалось, что он сам доволен такими отношениями. Даша почему-то была уверена, что у него есть женщина для постели, а она сама женщина– друг, и это будет продолжаться до тех пор, пока не появится та самая, которую он полюбит.

Однажды, под настроение, Дарья даже заявила:

– Мне будет не хватать наших редких встреч, когда ты снова женишься.

– А я женюсь?– он рассмеялся.

– Куда ж ты денешься? Обещай, что мы останемся друзьями.

Ресторан был знаком. Никитин, в период ухаживания, куда только её не водил. Это потом, приручив её и привязав к себе, можно было попросить приготовить ужин и уставиться в телевизор или в экран ноутбука..... Лучше не вспоминать.

Они пришли очень удачно. Виновник торжества с женой и ещё 4 пары только что расселись за длинным столом в полумраке маленького уютного зала. Люди собрались очень приятные, и Даша даже узнала однокурсницу с потока. Юля несильно изменилась, если только чуть поправилась, как оказалось, после родов, но милые ямочки на щеках всё также очаровывали окружающих, когда женщина улыбалась. Они подсели друг к другу и увлеклись приятной пустой беседой, когда Даша почувствовала на себе чей– то пристальный взгляд.

Юра оглянулся в глубину зала и шепнул Даше на ухо:

– Я пойду, поздороваюсь с одним очень интересным для меня человеком.

Даша повернула голову и, не мигая, наблюдала, как Юра, с подобострастной улыбкой, что её покоробило до глубины души, подошёл к Никитину (!).

Стало противно. А Дмитрий Михайлович (и никак иначе) всё также сверлил её своим взглядом и поздоровался со Смолиным за руку. Юра радостный и воодушевлённый вернулся за стол и ,как величайшую милость, сообщил:

– Я хочу тебя ему представить. Это очень ценный для меня инвестор. Постарайся ему понравиться – он заинтересовался тобой.

Даша возмущённо фыркнула.

– Я тут причём, Юра? Очаровывай сам своего инвестора.

Смолин вроде даже рассердился.

– Даша, я тебя прошу. Он спрашивал про тебя.

Это был уже перебор. Никитин просто надсмехался над Юрой, а тот ничего не понимал. Стыд какой. Даше было неприятно, неуютно ощущать себя как-то связанной с этой угодливостью Смолина. И сам он показался ей сейчас мелким и тщеславным.

– И не подумаю,– сообщила тихо и чётко, высвобождая локоть из цепких Юриных пальцев, который с застывшей на губах улыбкой пытался настоять на своём, поймала презрительный взгляд Никитина и удивлённый виновника торжества, отодвинула стул, взяла сумочку и, второпях попрощавшись, вышла из-за стола, устремившись к выходу. Лицо пылало от стыда и гнева.

Да Никитин просто садист! То, что ему вздумалось посмеяться над ней, не вызывало ни малейшего сомнения. Хуже было, что рядом с ним сидела очень красивая молодая женщина, с интересом наблюдавшая за разворачивающимся спектаклем. Даша не думала, что это причинит ей самой снова такую боль. Ведь всё прошло, всё. Зачем эта обида и этот спазм внутри?

Юра остался в зале. Даша видела боковым зрением, что Смолин с извиняющейся улыбкой направился к Никитину. Ни секунды не раздумывая, поёживаясь от прохлады вечера, она пошла быстрым шагом в сторону проспекта, желая сесть на городской транспорт и не ждать такси – с неё довольно.

С облегчением захлопнув входную дверь своей квартиры, скинула туфли, платье и отправилась под душ. Как могла она участвовать в этом? Как не сгорела от стыда за Смолина и за себя рядом с ним? И как ОН смел так смотреть, окатывая насмешливым презрением и наслаждаясь её неловкостью.

Сон не шёл. Она сердито отключила звук на мобильнике, не желая никого слышать, проспала до 9 утра, поднялась, выпила кофе, даже не умывшись, и снова улеглась в постель, поддавшись субботней лени; открыла журнал пропущенных звонков: ей никто и не звонил. Решила немного почитать, а потом заняться своей маленькой квартиркой: сделать уборку, сходить за продуктами, а в воскресенье съездить к родителям.

**

– Дима что-то случилось?– Никитин странно отреагировал на подошедшего к нему знакомого мужчину и зачем-то поинтересовался его подругой. Спрашивать у него про неловкость с выскочившей из зала девушкой Ольга не решилась. Удивилась она и потом, когда мужчина довёз её до дома и не поднялся в квартиру, а сухо попрощался и уехал.

А Никитин в диком смятении, сердясь на себя, на Смолина, на Дашу, да и на Ольгу тоже, вернулся домой, снял дорогой пиджак, раздражённо отшвырнул его в сторону и рухнул на диван.

Он устал убеждать себя, что всё прошло, не зря же он делал попытку за попыткой заменить одну женщину другой. Пока ничего не получалось. Дарью придётся выкорчёвывать из сердца ещё не один месяц. Он прикрыл локтем глаза и тут же предательски вылезли давно загоняемые внутрь сомнения: "А зачем? Зачем выкорчёвывать?"

Проворочавшись без сна полночи, Никитин наутро чувствовал себя разбитым. Снова в памяти всплыли негодующие прищуренные жёлто-зелёные глаза, её локоть, вырванный из руки Смолина и исчезающий в проёме дверей подол широкого лёгкого платья. Он тогда удивился, что этот дурак не кинулся вслед за Дашкой, отпустив её одну в ночь, а подошёл с извинениями за "свою девушку". Идиот. Стало тревожно. Как хоть она добралась до дому? Руки сами собой потянулись к мобильнику. "Нет. Не буду",– решил чуть позже, а полчаса спустя, в спешке натянув джинсы и футболку, Никитин устремился в подземную парковку за машиной, на ходу просовывая руки в рукава ветровки. Плевать. Будь, что будет. Только бы увидеть снова эти глаза и знать, что с ней всё в порядке. Он только посмотрит и успокоится. Всего то. Пусть снова скажет, что он кобель и попытается выгнать.... Можно ведь не уходить. Ему не привыкать усмирять её раз за разом.

**

Домофон тренькал вот уже пару минут, и Даша решила, что это Смолин.

– Пришёл попенять за вчерашнее,– предположение казалось вполне логичным.

Надо было либо встать и отключить звук, либо встретиться лицом к лицу с этим ничтожеством и расставить все точки над "i". Полная решимости высказать всё, что думает, Даша заставила себя подняться с дивана, накинуть халат, пройти в коридор.

– Кто?

– Я.

Ага! Смолин. Она нажала кнопку домофона и распахнуть дверь. Плевать, что в халате, без макияжа и косматая, как чувырла. Наклонив голову к плечу, Даша иронично посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна: "красота неписаная". И это было как нельзя кстати, чтобы поскорей закончить ненужные разборки.

Послышался шум двигающего лифта, а Дарья расправила плечи и подняла подборок. Двери со скрипом раздвинулись в стороны, а уголки её губ начали дрожать от предвкушения реакции Юры на "неписаную красоту". Однако....Глаза с плошку уставились на Никитина, плечи сами собой опустились, и Даша поняла, что все её усилия и эмоциональный запал потрачены зря. Она даже слегка отклонилась в сторону, заглядывая ему за спину в последней надежде увидеть Смолина.

А Дима пожирал её глазами, приметив и яркий румянец, и распахнувшийся халатик на груди, а под ним маечку, обтягивающую такое знакомое тело, и неприбранную голову, и огромные, застывшие на нём в полном замешательстве глаза.

– Привет,– поздоровался, смакуя каждую её реакцию.

– Ты ко мне?– недоверчиво.

Потрясённое удивление, прочитанное в Дашиных глазах, окончательно умилило его – захотелось сграбастать её и прижать к себе, а потом утащить в постель и трахать до самозабвения. Он соскучился, истосковался и понял в одну секунду: сколько времени упустил зря.

– Пустишь?

Она отступила в сторону, пропуская гостя внутрь, и с опаской ещё раз заглянула ему за спину.

– Кого-то ждёшь?

– Не то, чтобы жду, но кое-кого хотелось бы спустить с лестницы.

– Надеюсь не меня?

– Тебя тоже.

– За что?– он потешался, не забывая разглядывать её и получать фантастическое удовольствие от одного присутствия рядом с этой мятежной особой.

– А то ты не знаешь.

Поняв, что ранний гость уходить не собирается, встрепенулась, но дверь захлопнула.

– Зачем пришёл?– подбоченилась, отчего халатик на груди распахнулся ещё шире, а провокационный взгляд Никитина тут же воспользовался этим и как будто прилип к её груди.

– На тебя посмотреть. Убедиться, что вчера благополучно добралась. Не обидел ли кто?

– Обидел. Ты,– она запахнулась и скрестила руки на груди.

– Почему сбежала?– перевёл потемневшие глаза на её губы.

– Потому что могло случиться смертоубийство.

Они уже стояли посреди такой знакомой комнаты. Никитин бросал плотоядные взгляды на разобранный диван и мечтал оказаться там с ней. Он уже просто изнывал от этого желания. Дашка как-то странно посмотрела на него, оценила направление его бесстыдных мыслей, переступила с ноги на ногу и произнесла не то, что хотела:

– Кофе будешь?

– Я есть хочу. Покормишь?– а сам шагнул навстречу и обнял, зарывшись носом в слегка пахнувшую шалфеем макушку.

И как будто не было между ними ничего плохого, перегорело всё в разлуке, выкристаллизовалось в понимание, что порознь просто никак, и оба приняли это, благодарные за терпение. Глаза в глаза, губы в губы и они уже в постели. Кажется, рвалась Дашкина пижама, а она сама зашипела, расстёгивая пряжку ремня на его джинсах. Четыре руки путаются и мешают друг другу, губы мечутся по телам в нетерпеливой потребности снова ощутить вкус кожи другого...

– Ты есть хотел?– она вспомнила его последние слова перед этим безумием, обрушившимся на них несколько минут назад.

– И сейчас хочу,– пробурчал и переложил её на себя.

– И я хочу.

Он расхохотался. Как ему не хватало этого голоса, этого запаха, этих подначек, ощущения тепла и веса её тела на себе!

– Кофе будешь?– всё ещё смеясь, Митя передразнил её.

– Ладно уж, иди под душ, я сейчас что-нибудь соображу.

– Пошли вместе,– приподнимая круглый подбородок и убеждаясь, что она снова с ним.

– Мы не помещались в моей душевой кабине вдвоём. Забыл?

– Плохо старались. Давай попробуем ещё раз.

Теперь они уже смеялись вместе: громко и счастливо.

Никитин вышел на кухню, обмотав бёдра полотенцем, а Даша поставила перед ним тарелку с глазуньей, сосисками и запечённым помидором. Достала из тостера подрумянившийся хлеб. Теперь они снова смотрели друг на друга, не отрываясь, оба одновременно вспомнив то первое совместное утро.

– Помнишь?

– Да.

– Для полной картины не хватает твоего Олега.

Сигнал домофона вверг обоих в ступор, а Даша, с трудом оторвав взгляд от лица Никитина, оглядываясь, отправилась в прихожую.

– Кто?

– Смолин.

Дальше всё пошло, как по нотам.

– Кто у тебя?– Юра поморщился, увидев ветровку на вешалке и мужские кроссовки внизу.

– Зачем пришёл?– кажется, этим же самым вопросом она встречала совсем недавно Митю, но до чего же отличались интонации и ожидания. Этого сейчас хотелось выставить и поскорей.

– Хотел выяснить кое-что. Да вижу, ты не одна,– и нехорошо так, скабрезно ухмыльнулся.– Не ожидал, знаешь ли, от тебя...

Смолин не договорил, поперхнувшись на последнем слове, когда увидел выходившего из кухни в одном полотенце вокруг бёдер Никитина. Он тут же растерял всё своё презрительное возмущение, которое только что хотел излить на несостоявшуюся любовницу.

– Ты здесь лишний,– Даша открыла входную дверь.

Повторять не потребовалось – Смолин исчез так же, как и появился.

Никитин нахмурился.

– Что у тебя с ним?

– Ничего. Просто встречались,– Даша брезгливо поморщилась.

– Ты с ним спала?

– Ну, знаешь ли! Это ты не можешь прожить ни дня без женщины!

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Нет! Не спала!– повысила голос.

– Почему?

Она подошла к нему поближе.

– Я должна объясняться почему не спала? Очумел? Вот у меня к тебе как раз другой вопрос: почему ТЫ спал? – и ощутимо ткнула кулачком ему в живот.

Он молчал. А она резко сдёрнула с него полотенце.

– Если ещё раз, хотя бы ещё один раз ты мне изменишь – я тебя кастрирую на хрен. Запомни это.

– Твои аргументы более, чем убедительны. Я запомню. А если ты, ещё хотя бы ещё один раз сбежишь от меня – я тебя найду и посажу под замок. И это не просто слова. Хватит, Даша, метаться туда-сюда.

Глава 15

– Я беременная,– Светка ткнулась лбом Даше в плечо.

И когда успели? Подруги сидели на широком диване в квартире Никитина. День был прохладный, но солнечный и решено было выгулять Даньку в парке. Бывшие соседки ещё больше, почти по-сестрински сблизились из-за мальчика. Дарья часто забирала племянника к себе. Никитин не возражал, а даже наоборот радовался присутствию Дани в своём доме.

Сегодня Даша поджидала племянника, которого обещал привезти Павел.

– Может, хватит заниматься сводничеством?– вчера Дима услышал её разговор с подругой по мобильному.

– Мы просто разговаривали.

– Ты просто сообщила Свете, что она сможет сегодня встретиться с Павлом.

– Мить, ну почему ты такой чёрствый?

– Я разумный, а ты действуешь под воздействием эмоций. Не надо ни за кого ничего решать. Как ты думаешь: почему Паша не переезжает в твою освободившуюся квартиру на Стартовой?

Они снова начали ссориться. Когда не было багажа обид, мириться было проще. Сейчас вроде всё выяснили, но что-то осталось непонятым. Даша на самом деле недоумевала: почему Дима не заговаривает о браке. Развод оформлен, Ника живёт отдельно, с наркотиками, как казалось, покончила. Она богатая наследница и может жить, как душе угодно, так зачем Никитин держит её при себе? Вопросы зрели в голове, но вслух до поры до времени не произносились – слишком мало времени они ещё были вместе.

Брат привёз Даньку, и они втроём отправились парк.

– Тётя Света, пойдём со мной на колесо обозрения,– ребёнок заражал своим энтузиазмом и устремлялся к любимым аттракционам, увлекая за собой сопровождающих его " тёть".

– Я с тобой покатаюсь,– сообщила Даша, заметив, как побледнела Света, панически боявшаяся высоты.

Они вернули ребёнка отцу ближе к вечеру, и Павел предложил довезти Свету до дома.

***

– Не в настроении?

Дашка изменилась, вроде и помирились, но многое осталось невыясненным. Она не рассказывала, как жила без него и не спрашивала, как он управился со всеми сложностями, как будто ей всё равно. Они жили, как муж и жена, делили быт, постель, но не обсуждали планов на будущее. А Никитин хотел ребёнка. Дарья никогда не заговаривала о малыше, а он сначала не думал об этом, потом не был оформлен развод, а сейчас он не смел просить – боялся ранить, вдруг у неё что-то не так. Ведь они в общей сложности знакомы почти два года, и Дарье весной будет тридцать один. Иногда они не предохранялись, и это было вполне намеренно с его стороны. Никитин ждал её реакции, каких-то слов или сообщения о задержке. Табу. Тишина. Этот вопрос никогда не обсуждался.

– Даш?– он погладил её по плечу.

Дарья закрыла глаза и изобразила сладкий сон.

– Ты не спишь, не притворяйся.

Она вздохнула, открыла глаза и перевернулась на спину, ожидая очередного серьёзного разговора: о Павле, о Свете, о том, что она сама сводница. Это стало даже привычным, но Димины нотации порядком утомляли. Она пыталась как-то решить проблему этих двоих. Приглядывалась к ним. Вот и сегодня вечером оставила их в гостиной и увела Даньку к дяде Диме в кабинет, где стояли завораживающие мальчишеский глаз модели кораблей: шикарные, выполненные из древесины по всем правилам спортивного судостроения, они стоили сумасшедшие деньги, но придавали личным покоям хозяина дома особую атмосферу романтики. Даша даже думала, что и огромную квартиру Никитин купил, чтобы обустроить для себя просторный солидный кабинет и разместить там свою, постоянно пополняемую коллекцию.

– Светка беременная,– сообщила Даша, начав сама разговор,– а Павел ничего не знает. Как тебе новость?– голос был немного задиристый.

– Худо дело.

– Но всё равно я – сводня?

– Ты чего опять в бутылку лезешь?

Она вздохнула, подтянула подушку под спину и села, скрестив руки на животе. Разговора, видимо, не избежать.

– Что я должна сделать?

– Пусть сами решают.

– Да пошёл, ты, знаешь куда, Никитин, со своими "сами решают". Светка никогда не признается, а мой братец мало чем отличается от тебя. Он заметит её "интересное положение", только когда у неё живот на лоб полезет.

– А я – то тут причём?– обиделся Дима.

Действительно при чём? У неё самой задержка в неделю. Пора вприпрыжку мчаться в аптеку за тестами. Дима что – то видит? Нет. Ему по фигу совершенно все её циклы-зациклы. Главное, чтобы женщина под боком была под настроение.

Даша повернула голову и посмотрела на него насмешливо. И если ещё сегодня утром она с трудом удержалась, чтобы не признаться этому чурбану в "проблеме", то сейчас и вовсе промолчит после его: "Худо дело". Худо, значит, худо. Это ему, видимо, ребёнок не нужен. А ей очень даже необходим. Тридцатник уже есть. Хоть раз он заговорил о детях? Хоть раз попросил у неё ребёнка? Так-то вот, герой-любовник.

– Ещё вопросы будут?

– У тебя ПМС?

– Ага,– стянула подушку под голову и отвернулась от него. Глаза защипало от обиды. Какие же мужики все ...

***

В доме родителей собрали семейный совет. Дима с Данькой во дворе дома лепили снеговика из первого снега, скатывали шары, оставляя за собой дорожки из пожухлой травы. Семья собралась в гостиной, освещаемой низким ноябрьским солнцем. Мебель, частью привезённая из старой бабушкиной квартиры, раньше казавшаяся древней и немодной, сейчас радовала глаз. Массивный дубовый стол, резной комод, старые венские стулья и горшки с цветами на подоконнике – всё погружало собравшихся родственников в лёгкую уютную ностальгию.

– Дети, мы с папой решили продать дом и купить квартиру поближе к вам. Даня пойдёт в школу– ему присмотр нужен. Мы бы сами управились и не стали вас нагружать своими проблемами, но квартиру сразу надо на Пашу оформить, так что он пусть и занимается.

– Мама,– Павел укоризненно взглянул на родителей,– я – взрослый мужик и управлюсь со своими проблемами сам. Хочу вот ипотеку взять. Тасину квартиру в Севроморске продадим, и хватит нам с Данькой денег на новостройку.

– Они могут жить пока в моей старой квартире, она пустая стоит,– поддержала брата Даша,– а вам нужен свежий воздух.

– А Даня?

Даша хотела сказать, что скоро у неё будет ребёнок, и тогда они вдвоём с Пашкой управятся с парочкой детей (если уж Диме ребёнок не в радость). Она будет жить в квартире на Петропавловской, решив рожать, независимо от того "худо это" Никитину или "не худо" и распорядится жилплощадью по – справедливости: ребёнок Никитина будет жить в квартире, купленной отцом.

– Мы управимся с Павлом.

Родители ещё посопротивлялись, но в доме послышался заливистый хохот Даньки, перекинутого через плечо Никитина. Мама задумчиво посмотрела на дочь. Дима стал частым гостем в их доме, мужские взгляды явно говорили о том, что дочь любима, а вот почему они всё ещё не женаты, оставалось невыясненным до сих пор. Дарья отмалчивалась, как только родители затевали разговоры издалека, или заявляла:

– Ещё ничего не решено.

Дима был за рулём, а Данька, накормленный сытным бабушкиным обедом и утомлённый шумными играми на воздухе, уснул на заднем сидении, положив голову на колени отца. Заоравший мобильник (Даша установила полную громкость, чтобы его было слышно даже из сумки) нарушил тишину.

– Что случилось?– спросила тихо, с оглядкой на уснувшего племянника.– Ты где сейчас?

Румянец вмиг сошёл со щёк, и она обессиленно откинулась в кресле.

– Что?– спросил заботливо Митя.

– Света в больнице.

– Что с ней?– это уже братец с заднего дивана.

Молчание. Дима прокашлялся. Кажется, он о чём-то догадался.

– Что?– надо же. И тревога в голосе появилась. Сказать-не сказать? Глянула в зеркало на Даньку: спит.

– Опасность...– как бы помягче выразиться?– самопроизвольного прерывания беременности.

– Какой беременности?

– Обыкновенной, 10 недель. Поздравляю, папочка,– Дарья не могла скрыть горечи в голосе. Ну а что? Сам– то совсем слепой что ли?

Павел молчал долго.

– Где она? Можно оставить Даньку у тебя? У вас?– поправился он.

– Нужно,– вставил своё веское слово Дима.

***

– Почему ты мне ничего не сказала?– этот упрёк адресовался сестре. Они сидели втроём вокруг стола, в классической белой кухне-столовой новой квартиры Никитина после возвращения Павла из стационара. Вернувшись от Светы, он уже владел собой, но особой радости на его лице не наблюдалось.

Данька занялся ЛЕГО, сидя на тёплом полу, и ,совершенно однозначно, заявил, что тоже хочет послушать про тётю Свету. Приходилось подбирать слова и много говорить взглядами.

– Ты тупой?– Дарья сердилась.

Брат понурил голову:

– Намекнуть– то могла?

– Тебе сколько лет?

Никитин остался из солидарности с Павлом. Дашка за подругу могла изрядно потрепать брата, которого Диме было искренне жаль. Но разговор вёлся по-доброму, она даже сочувствующе пригладила вихры на светлой макушке.

– Что делать будешь?

– Жить будем вместе. Распишемся.

– Паш, а ты не думал, что Свете не нужны одолжения?

Данька поднял встревоженный взгляд на тётку, и она тут же притихла. Всё запуталось. Она переживала за подругу, обожала племянника и жалела брата.

– Можно я поживу в твоей старой квартире, Даш?

– Пойдём,– Митя увлёк Павла к себе в кабинет, и разговор продолжился уже там, – ты любил свою жену?

– Тасю? Конечно. Я по три месяца не бывал дома, а потом рвался к ним всем своим существом.

– А теперь, потеряв ту, которую любил, из чувства порядочности хочешь жениться на нелюбимой женщине?

– Есть дети.

– Дети – это здорово. Если они способны заменить тебе всё остальное. Брак друзей, единомышленников, людей высокоморальных и ответственных, вполне способен перерасти в крепкий союз и со временем стать примером для других. Мы с тобой ровесники, Паша, смею думать, что друзья, к тому же без пяти минут родственники. А я эгоист и хочу видеть тебя счастливым. Думаешь, что будешь счастлив по обязанности? Я сам – не был. Мы поженились с Никой на 5 курсе университета. Потом мне сообщили про это самое самопроизвольное прерывание беременности, на деле оказавшееся банальным абортом. Это не имеет отношения к Свете, думаю: она хочет этого ребёнка. У нас с Никой был общий дом, общие друзья, мой развивающийся бизнес, её привлекательность и ум – это всё в активе. В пассиве: полное безразличие друг к другу, её нежелание иметь детей и со временем разные постели, что даже начало нравиться нам обоим. А потом Ника уехала в Москву, сообщив, что задыхается в провинции.

Когда я встретил Дашу, то не отнёсся к этому серьёзно. Ещё одна женщина, ещё одна связь, возможность недолго гореть, чтобы обязательно погаснуть со временем. Я так жил. Но отчего– то горение продолжилось, что меня и радовало, и беспокоило одновременно, а в голове всё равно никак не укладывалось, что Даша навсегда. А когда я пожил какое-то время без неё, то понял: всё, отгулялся, насладился свободой. Дарья открыла дверь в моё сердце, зашла, огляделась и заявила вполне определённо:

– Я буду здесь жить.

Так вот, Паш, если Света не живёт в твоём сердце, то ничего у вас не получится. Не мучай себя и её. Даня ещё ребёнок, и он приспособится к ситуации, что у него есть тётя Света, живущая с его братиком или сестричкой, и есть папа, живущий с другой тётей.

– Ты считаешь это правильным?

– Нет потребности друг в друге – нет семьи, а есть суррогат, душащий своей безрадостностью, становящийся со временем клеткой и непреодолимым желанием вырваться из этой клетки.

– Данька зевает,– в кабинет заглянула Дарья,– ему завтра в сад.

– Нас уже нет,– Павел поднялся из кресла и отправился за сыном.

***

Самое противное было сейчас вставать по утрам. Мутило. Даша начала ставить на прикроватную тумбочку стакан с водой, чтобы выпивать его сразу после пробуждения. Немного помогало.

– Я договорился с хорошим врачом -гастроэнтерологом. Запись сегодня на 15-00. Будь готова.

– Дурак,– подумала Даша и бросила снисходительный взгляд на Никитина,– как есть дурак.

– А меня спросил?

– А ты ещё месяц будешь отговариваться "завалом работы".

Терпение кончилось. Тяжко вздохнув, Даша достала из тумбочки три положительных теста на беременность и ,демонстративно повертев полосками плотной бумаги перед лицом ошарашенного Никитина, сунула их ему в руки. В ванную стоило поспешить.

– И что это значит?– он ворвался к ней, стоящей на четвереньках около унитаза. Отличная поза. Главное – удобная. Она отдышалась.– Аааа... это? Понятия не имею. Какие-то странные полоски. Вот у тебя хотела спросить.

Поднялась с тёплой плитки и склонилась над умывальником. Вот ещё бы как-то зубы почистить.

– Даш, в кого ты такая?– подошёл и обнял со спины, присмотрелся повнимательней и подивился сам себе. С какой стати ему пришло в голову, что Дашина бледность в последнее время-результат утомления и нервотрёпки на работе? Испугался даже, что у неё гастрит.

– Какая?– объясняться сейчас, с подступающей к горлу тошнотой, самое то. Заставляет включить все внутренние резервы.– Дима, мне сейчас так фигово, что я не выдержу разборок. Если ты против ребёнка, так и скажи. Я соберу вещи и уже вечером переселюсь на Петропавловскую.

– Недоверчивая. Ершистая. Непредсказуемая. Опасная.

– Опасная?– усмехнувшись и судорожно вздохнув, потянулась за зубной щёткой.

– Для меня. Жить с тобой – это кататься на американских горках,– ткнувшись ей в макушку и счастливо улыбнувшись.

– Не живи,– развернувшись и обняв двумя руками за талию.

– Тогда я тем более сдохну. У меня выбор невелик: умереть от любви, от инфаркта или от разлуки.

– Я умная, могу ещё что-нибудь придумать для тебя.

– Ну, раз ты такая умная, то придётся тебя на время беременности отлучить от работы. Это вредно всем: ребёнку, тебе и мне. Ты будешь отдыхать и вынашивать в спокойной обстановке моего парня.

– Я не брошу работу,– стоит захотеть – и силы появятся. Она расцепила его руки и развернулась к умывальнику. Опять накатило.

– Нет, не бросишь. Просто временно её сменишь. Потому что вот ему,– он погладил плоский животик,– нужна спокойная, здоровая мать.

–Димааааа, ты не много на себя берёшь?

Когда– то он уже слышал это от неё.

– Дарья, хватит уже со мной воевать.

– Ты не имеешь права лишать меня работы.

– Работы захотела? Так я тебя нагружу под самую маковку, но будешь при мне. Стройка идёт, появляются вопросы, твои знания мне сейчас очень кстати. Тебе поставят стол в соседнем кабинете и работай. Будешь моим личным консультантом.

Дарья хохотнула.

– Смешно!

– Мне не очень. Чтобы очередные Гаранины тебя таскали по объектам, где ты будешь падать с лестничных маршей? А посему будешь работать перед моими глазами или сидеть дома.

– Это исключено, потому что я узкий специалист. И потом, у меня должен быть декретный отпуск,– поспорить она никогда не отказывалась.

– Будет.

– Декретные.

– Получишь в тройном размере. Ещё вопросы есть?

Дарья замолчала, о чём-то задумавшись, что совершенно не успокоило Никитина.

– Мне нужна машина.

– Вот так вот? Не раньше, не позже. Я тебя сколько времени уговаривал взять автомобиль? Напомни, что я слышал всё это время?

– Тогда мне было не нужно. А теперь просто необходимо иметь собственную машину, а ты не имеешь права мне в этом отказывать. Как только родится малыш, мне будет необходима свобода передвижения, а осваивать вождение будет уже некогда.

– Будет тебе личный автомобиль с водителем, которому я полностью доверяю. Виктор тебя устроит?

– Я не совсем это имела в виду.

– А я – именно это и на другое не рассчитывай.

– Ты жмот?

– Знаешь, что мне хочется периодически с тобой сделать?

– Ты делаешь это постоянно, как только тебе хочется – не прибедняйся.

– А хочется выпороть. Просто выпороть, Даш. Потому что достучаться до тебя можно порой только через насилие.

– Ты извращенец.

– И заметь: раньше я таким не был.

Глава 16

– Это пройдёт. Доча, придётся терпеть, пока дитё не зашевелится. У меня так же было,– мама утешала, как могла.

– Я терплю. И Димка терпит. Посмотри на меня, мам. Одни кожа да кости. А тёмные круги под глазами просто на загляденье.

Подошёл Никитин, обнял со спины, наклонился и поцеловал в висок.

– Пойдём, погуляем?

Он вывез Дашку "на свежий воздух",– как она сама говорила. Они приезжали к родителям в субботу утром и уезжали воскресным вечером. Можно было ездить к нему в загородный дом, но Дарья заупрямилась. Около матери ей было спокойнее. Митя уводил Дашу в лес, бродил за ней по расчищенным снегоходами дорожкам и сам наслаждался прогулками. Забыл уже за делами и проблемами: каково это – гулять бесцельно среди стволов и колючих лап елей. Странное двойственное чувство прочно поселилось в нём. Чувство любви к Даше и страха за неё же, вины от того, что она из-за их ребёнка сейчас перемогается и восторга от того, что у него, наконец-то, наконец-то, будет малыш. Она жаловалась, что ужасно выглядит, а он радовался. Хорошо. Хорошо это, потому что теперь– то уж точно Дарья только его. И только он видит её красоту, вернее чувствует. В этом было что-то глубоко интимное. Любить человека не за внешнюю привлекательность, а за нечто родное и скрытое для других. На обратном пути домой он устроил её вздремнуть на заднем сидении, прикрыв пледом. Спать она хотела теперь постоянно.

А Даша не спала. Она вспоминала разговор с матерью. Было от чего беспокоиться.

– Дашенька, почему вы не женитесь?

– Какая из меня невеста в таком состоянии, мам? Я даже не работаю сейчас.

– Вы можете просто расписаться и обойтись без роскошной свадьбы. Дима зовёт тебя замуж?

Что она могла сказать? Сейчас они уже строили вместе планы и обсуждали покупку загородного дома. Дима придумывал имя ребёнку. Выяснилось, что ему всё равно кто будет: мальчик или девочка. Он был внимателен, заботлив, но никогда не говорил, что любит. И единственный разговор о браке, состоявшийся недавно, закончился ничем.

– Давай распишемся?– сказал тогда Дима.

– Это потому что я беременная?

– И поэтому тоже,– казалось, он шутит.

– Давай подождём.

Вот трудно ему сказать так, как положено: "Дорогая, выходи за меня замуж. Я люблю тебя, и жизни без тебя не представляю". Трудно? Это у него бы был второй брак. А у неё первый. Выводы из всего этого не сделает только совсем уж обделённая умом женщина.

***

– Боюсь, что так у нас и будет всё продолжаться,– сетовала Даша,– не отношения, а мыльная опера какая-то. Ника была в Москве – плохо. Ника вернулась – ещё того хлеще. Она звонит ему, даже как-то раз появилась у нас дома, якобы для какого-то не терпящего отлагательств разговора. О чём они беседовали в кабинете Никитина около двух часов, он мне не сказал.

Даша была ещё в постели. Пустой стакан – на прикроватной тумбочке. Никитин в офисе. По настоянию Мити, она оформила отпуск без содержания в проектном центре, чтобы, как только полегчает, выйти на работу. И теперь, предоставленная самой себе, беседовала по мобильнику со Светой. – У тебя же сегодня выходной? Пойдём, посидим где-нибудь.