Текст книги "А где же про любовь? (СИ)"

Автор книги: Анна Погода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

"Его очередь" была почти каждый день, и если он ей порой напоминал об этом, то Дашка возмущённо выставляла глаза и заявляла:

– Тебя почти неделю не было дома. И как ты думаешь: кто всё прибирал?

Он привык к этому, Никитина даже веселила эта её способность делать его самого всегда "крайним".

Обычное утро.

Он вставал первым и заправлял кофемашину для себя, а Дашке заваривал зелёный чай, к которому она пристрастилась в последнее время. И уже готовый к очередному рабочему дню (он уезжал рано), в костюме и галстуке, будил её, присев на корточки около постели и любуясь утренним румянцем. Она могла отмахнуться от него, если он дул ей в лицо или с полузакрытыми глазами перебраться к нему на колени и продолжить спать, ткнувшись губами в шею.

– Даш, мне пора,– но как же не хотелось выпускать её из рук.

– Ммммм, какой ты тёплый и как пахнешь,– она начинала просыпаться.

А потом ,полусонная и босая, стояла в холле на тёплой плитке, ткнувшись носом ему в грудь и обнимая двумя руками за талию:

– Не задерживайся на работе.

– Это ты не заставляй Виктора тебя ждать.

Почти обычный вечер.

Даша заехала после работы к брату, воспользовалась тем, что у Димы сегодня деловая встреча.

– Данька где?

– У Светы, – брат в переднике выглядел ужасно мило около плиты.– Мне сегодня твой Никитин звонил насчёт работы. Ты просила?

– Боже сохрани!

– То есть?– Павел развернулся от плиты к сестре и не заметил ничего предосудительного на её лице.

– Я не имею никакого отношения к его предложению. Но, если он сам заинтересовался тобой, то желаю удачи. Стоящее хоть предложение?

– Думаю, что ты имеешь к этому самое прямое отношение, хоть и не проявляла инициативы. К тому же работа не у него, а у его друга. Меня это устраивает. С испытательным сроком, всё по– честному. Я попробую.

– В квартиру ворвался Данька и запрыгнул с разбега на Дашину спину. Света стояла в дверях.

– Отойди,– оттеснила Пашку от плиты небрежным движением бедра и перехватила лопаточку, которой он перемешивал овощное рагу.

"А вот это уже интересно",– подумала Даша, стараясь не таращиться на этих двоих. Данька увлёк её в комнату. Мальчик, наконец-то, ожил и снова стал весёлым беззаботным ребёнком.

– Тётя Даша, мне ноутбук купили,– и племянник с благоговением указал на подарок, стоящий на её прежнем компьютерном столе.

– Папа у тебя молодец.

– Мы все вместе покупали,– похвастался мальчик, сияя глазами.

– А вместе – это с кем?– осторожненько так, чтобы никого не обидеть.

– Папа, тётя Света и я.

– Ужинать будешь с нами?– подруга зашла в комнату, а Данька вмиг сменил приоритеты и рванул к ней, обхватив двумя руками на уровне бёдер. Света притянув к своему боку вихрастую голову мальчика и запустив в светлые волосы свои пальцы, ещё раз спросила у Даши:

– Останешься?

Подавив невольную улыбку, Дарья заторопилась домой.

– Мить, представляешь, там что-то у Светы с Пашкой. О, Господи, хоть бы-хоть бы,– Дашка сложила ладони лодочкой перед грудью и устремила глаза к небу, как в молитве.

Никитин только хохотнул. Его первое время немного удивляло это её упоминание Бога.

– Ты веришь в Бога?

– Я верю в закон, в Единое Начало Создателя-Творца, в любовь и справедливость. Если бы этого не было – не было в этом мире ничего, кроме Хаоса.

– Митя, я хочу прописать в свою квартиру на Стартовой Пашку.

– С учётом перспективы?– и он лукаво подмигнул, – хорошая была бы пара. И Данька к Свете тянется.

– У меня ещё одна новость. Думаю, ты будешь недоволен.

Эти её приёмчики – сначала усыпить бдительность, а потом выдать что-нибудь неожиданное и не очень приятное, Никитин изучил давно, но никогда не мог предположить: чем именно в данный момент его удивят. Что теперь?

– Выкладывай.

– Меня отправляют на недельный семинар в Питер. Надо обновлять сертификат. Это рутинная процедура. Я обязана сдавать экзамены и постоянно повышать свой профессиональный уровень. Так положено.

– Неделя?

– Рабочая. Плюс дорога туда-сюда. Всё равно 7 дней.

– Я, действительно, недоволен. Ты одна едешь?

Вот откуда он догадался?

– Чего молчишь?

– С Олегом,– что уж тут скрывать?

На имени прошлого парня Никитин прищурился. Он не то, чтобы ревновал Дарью к её "бывшему", он просто бесился, если видел их вместе. Чувство было взаимным. Олег тоже его не жаловал, о чём не забывал сообщить взглядом, нечаянным прикосновением к Дарье или позой, заявляющей о собственных претензиях на девушку.

– Даш, а может, ну её – эту работу? Хватит упахиваться. Займись чем-нибудь ещё. Благотворительностью, например. Как жена состоятельного человека, ты просто обязана участвовать в таких программах.

– Я не жена – это раз. Мне нравится моя работа – это два. Хватит ревновать – это три.

– Я не ревную.

– Ох, прости. Ты просто скрежещешь зубами, если видишь нас вместе. Это ненормально, Никитин. НЕ-НОР-МАЛЬ-НО!

– Ненормально отправлять в командировку замужнюю женщину с холостым мужиком.

– БОЖЕ!– Дарья закатила глаза и скрылась от греха подальше на кухне.– Я не твоя жена,– крикнула через дверной проём.

– Эта формальность скоро будет устранена. Когда улетаешь?

– Через неделю.

***

– Изворчался весь, что я уезжаю, а сам в понедельник умотал в Москву,– Даша делилась своими новостями со Светой, сидя у неё в квартире на кухне. Пообщавшись с братом и Данькой, зашла в квартиру наискосок, оценила новые обои в комнате.

– Давно было пора сделать косметический ремонт, да всё некогда было, а сейчас сосед у меня на все руки мастер. Вдвоём мы за день управились,– Света светилась радостью.

Пока Никитина нет дома, Дашины вечера были заполнены Светой, племянником, Ниной Захаровой, изредка Юрой Смолиным. Тот звонил периодически, интересовался делами, приглашал встретиться. Смолин знал, что она живёт с мужчиной. Имена не назывались, фамилии тем более. А Юра по-прежнему был один, ездил изредка в Питер к сыну, развод не оформлял. В городе занимался делами отца, пользуясь своими старыми знакомствами и связями. Поэтому эти нечастые и ни к чему не обязывающие приятные встречи Даша воспринимала, как встречи с "подружкой".

– Что там у вас?– вполне уместный вопрос, если учесть, что Света влюблена "по уши" и это видно невооружённым глазом.

– Не то, чтобы очень. Я уговариваю его на Новый год куда-нибудь съездить. Да хоть к моим родителям в Челябинск.

– Хочешь Павла с родным городом познакомить или с родителями?

– Догадалась?

– Шито белыми нитками. Ваша конспирация может обмануть только слепого.

– Паша переживает из-за своих родителей. Они считают, что мы торопимся. Да и он сам продолжает горевать. Думаю, если бы не Данька, Павел бы ещё долго думал. Это я виновата.

– Не торопи его, Света. Сделаешь только хуже. Я знаю своего брата. Он ценит только то, что добыл в бою. Помню Тасю. Уж сколько он её выхаживал, от парня увёл, за которого она замуж собиралась.

– Даш, а ты бы утерпела? Я и раньше, когда он к тебе приезжал, глаза отводила, чтобы серьёзно не зацепиться. А тут всё одно к одному. Ты не думай, я Даню привечаю не из-за Павла. Мальчик чудесный, а мне давно пора быть матерью – вот и выплеснулось из меня. Мне в радость.

Даша не знала, что сказать. Она могла бы только порадоваться, что брат немного приободрился, что Данька ожил и что у закадычной подруги появился любимый мужчина. Но где-то там глубоко, эта тихая радость была маской, за которой пряталось сомнение. Пашка – мужчина, и мужчина недавно вернувшийся из долгого плавания. А тут такая потеря. Ему нужны были утешение и поддержка, которые и были от всего сердца предложены. Что он чувствует?

К тому же Даша узнала, что брат случайно встретился со своей прежней девушкой и что из этой встречи получится, совершенно неизвестно. Пока Павел учился в Питере, Настя, только что закончившая школу, летала к нему, а он приезжал домой – всё казалось сложным, но возможным. Потом всё рассыпалось: ОН уехал в Севроморск, а ОНА осталась в городе и вышла замуж, правда вскоре развелась.

Вспоминая события годичной давности, Дарья дивилась: ведь всё было просто и хорошо: Тася жива, отец относительно здоров, Никитин только что появился в её жизни, Светка рядом, с Олегом она закончила отношения и вздохнула облегчённо, потому что поняла, что ни о какой любви речь не идёт. Они были любовниками без обязательств, а связь их была короткой.

Последний год перевернул всю прежнюю устоявшуюся жизнь. Всё изменилось, всё было зыбко и неустойчиво: отношения она-Никитин-Ника, Света-Пашка– Настя, здоровье отца. Даша как будто чувствовала напряжение, витающее в воздухе. Так ,наверно, собирается обрушиться снежная лавина в горах. Ещё ничего не предвещает схода снега, но специальные приборы "слышат" приближение опасности.

Она видела вину в глазах Павла, неуверенность Светы, которая делала всё только хуже своим желанием удержать ускользающее, всё подмечавшего Даньку. Да и дома было не спокойно. За скрывающим недомогания и боли в сердце отцом необходимо было постоянно наблюдать, отчего мама всегда была настороже. И Дима. Её очень беспокоил Дима. Он что-то скрывал, то ли оберегая Дарью от своих проблем, то ли не доверяя ей. Первое было грустно, второе – оскорбительно.

Глава 9

Воскресным днём Никитин, смурной и молчаливый, вёз Дашу в аэропорт. Он вчера вернулся из столицы, успел только переночевать дома, а утром надо снова расставаться со своей женщиной.

Олег стоял в стороне до тех пор, пока соперник не скрылся из вида. Потом подошёл и поздоровался. Рейс задержали, причём, эти лишние полтора часа, незадачливым пассажирам пришлось просидеть в накопителе. Дальше всё было ожидаемо: ненавязчиво, но с намёком; по-дружески, но с частыми напоминаниями о прошедших временах.

– А помнишь, Даш, как мы чудесно отдохнули тогда в Таиланде?

– Море грязное.

– А помнишь, как после страйкбола, я обрабатывал твои ранки и синяки, а потом мы поехали к тебе. Дашунь, ты помнишь, как нам было хорошо? Почему ты забыла?

Даша всё это помнила: и 2 команды, собранные из ребят Проектного центра, и полигон, и энтузиазм, замешанный на адреналине, и стрельбу из почти настоящего оружия. Именно Олег оказался рядом после игры, с обезоруживающей непосредственностью снял сам с неё футболку и смазал мазью пару-тройку синяков и йодом несколько болезненных ранок, а потом повёз домой. Помнила и то, что произошло той ночью, это было впервые между ними, но необычайно хорошо. Даша всё помнила. Но это было прошлым.

– Олег, зачем все эти разговоры?

– Чтобы ты знала: где постоянное, а где временное.

– И где временное?

– Твой Никитин – временный. Он женат. И если бы ты была нужна ему, то.... с любимыми женщинами так не поступают.

– Как, Олег?– терпение кончилось. Всё-то он знает. И самое интересное, что знает даже, что лучше для неё самой.

– Уверен, что ты спохватишься, но я жду, Даша. Ты же знаешь, что мне никто не нужен, кроме тебя.

– И кроме Ирочки Ивушкиной,– пусть не считает её слепой дурой и глухой кочкой в придачу.

– Это было ... это несерьёзно всё. Ты должна понимать.

Неделя в декабрьском Питере, величественном и стойком под ветрами всех времён, познаваемом только ногами и глазами по пути от отеля до мрачноватого серого старинного здания; занятия с утра до вечера и возвращение по темноте в номер отеля, с заходом по пути в ставшую знакомой кафешку – показалась в два раза длиннее. Вечерние разговоры по скайпу, дневные СМС-ки, лёгкая грусть и сладкие мечты о встрече с Митей остались в прошлом, как только Даша пристегнула пряжку ремня в кресле самолёта. Всё, скоро родной город, такой милый с его тихими снегопадами; собственный "дом", в котором ждёт с нетерпением любимый мужчина. Она соскучилась даже по своим ребятам из отдела, и в который раз осознала, что проработав бок о бок с человеком продолжительное время, начинаешь воспринимать его, как "своего".

Она уже снова разговаривала с Олегом и перестала на него сердиться. Простила ему и его ежевечерние заходы к ней в номер "на чай", заканчивающиеся при выдворении неизменным: "Может, посидим где-нибудь?". Постаралась забыть его вчерашний "дружеский поцелуй в щёку", который был совсем даже не дружеский и вовсе даже не в щёку. Они летели домой, к заполненным транспортом родным улицам, вечерним огням и ёлкам на каждой площади. Даша вспомнила прошлый Новый год и знакомство с Митей. Почти год. Она закрыла глаза. Скоро. Скоро она увидит его.

Глава 10

В аэропорту её встречал Виктор, чем сильно и неприятно удивил.

– Где Митя?– встревожилась она.

Митин водитель бросил на неё сочувствующий взгляд, забрал небольшой чемодан из рук и поставил его в багажник.

– Дмитрию Михайловичу пришлось срочно улететь в Москву. Его вызвала подруга его жены.

Виктор называл вещи своими именами. Ника была для него женой шефа, а Даша – женщиной, с которой он жил. Приняв такое положение дел, как данность, Дарья перестала заморачиваться и успокаивала себя, добавляя мысленно слово "бывшая" каждый раз, когда слышала от Виктора слово "жена" и всем было хорошо.

– Зачем?– вот так сюрприз.

– Ника Павловна попала в больницу.

– Что с ней?

– Я не знаю, Дарья Владимировна.

Вместо вечера с Никитиным – пустая сиротская квартира. Она сварила себе на скорую руку овощной супчик, обратив внимание, что холодильник был полон полуфабрикатов. Это называется: "мужик один дома". Она никак не могла занять себя, бродила от окна к окну, наблюдая, как снегоуборочная техника сгребает снег на газоны и на обочины дорог. Поворчала:

– Ага, из центра снег ещё вывезут, а то, что не на глазах, оставят киснуть до весны. Оттепели превратят белизну в серую слежавшуюся массу, и она будет мозолить глаза, пока сама не растает,– Даша думала о чиновниках то же, что и обычный обыватель, наблюдающий бесхозяйственность и сытый по горло теми, кому были абсолютно непонятны проблемы большинства. Как там говорила французская королева Мария-Антуанетта?

– Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные?

Настроение от подобных мыслей не поднялось, а совсем даже наоборот.

Уже ближе к одиннадцати вечера Дарье удалось переговорить с Димой, а до этого только СМС-ки: "Потом..." на её: "Что?".

– Она начала принимать наркотики. Ума не приложу: как Ника дошла до такого. Хотя есть подозрения: её молодой любовник мне не понравился. Он появился в квартире поздно вечером и накинулся на меня с кулаками. Но узнав, что Ника в больнице, начал оправдываться и исчез, даже не поинтересовавшись её состоянием. Так что мне придётся задержаться здесь, определить в клинику... Это надолго. Прости, но Никой заниматься больше некому.

Информация, выданная уставшим голосом, окончательно добила её. Дарья знала, что у Мити почти никого не осталось из родных. В середине их отношений, полная светлых надежд, что стала для Никитина человеком, с которым он был готов поделиться самым сокровенным, Даша задала вопрос:

– Митя, а где твои родители?

– Я сирота,– он сообщил это нарочито спокойно,

– Расскажи,– осторожно и внимательно глядя в прячущие старую боль синие глаза. В эти минуты она готова была в любой момент дать задний ход, лишь бы не нарушить установившееся между ними доверие.

– Отец был военным и погиб в "горячей точке", вытаскивая раненого товарища, когда мне было 10 лет, а мама, безумно любившая его, ушла через 8 лет. Смерть её была трагической и до сих пор я не верю, что это было случайностью. Она ушла с друзьями в горы, а оттуда не вернулась – сорвалась со скалы.

Дима замолчал, а Даша сидела рядом тихо-тихо, мечтая разделить с ним боль, если ей позволят, но ей не позволили. Больше разговор на эту тему не заводился.

***

Год начался не совсем так, как она планировала. Митя всё ещё разбирался с Никой, и Даша уехала встречать Новый год к родителям, где, не выдержав маминых бесконечных разговоров "о бедных Данечке и Пашеньке", расцеловалась с родными на третий день и отправилась восвояси. Пусть одна, зато никто не "грузит" ненужными проблемами. У неё своих полон рот, а Павел знает, что делает. Он забрал Даньку и принял приглашение Светы посетить её родной город.

Неожиданно позвонил Юра. Даша недолго недоумевала: откуда он узнал, что она одна дома. Оказалось всё проще простого: он увидел её одну, бродящую по этажам "Столичного".

Выбор не стоял: сидеть одной дома или сходить в кино с "подружкой", коротая дни без Мити.

– Ты почему в городе?

– Собирались в горы с друзьями, да у меня старая травма обострилась,– он слегка хлопнул ладонью по колену. Обидно так.

– А ты почему?

– Так получилось – это личное.

Триллер оказался захватывающим и, выйдя из тёмного зала в свет и броуновское движение большого холла кинотеатра, Даша почувствовала прилив энергии. Домой не хотелось, а Юра предложил пройтись, что они и сделали. Он увёз её в немецкий известный ресторан, где они иногда бывали с Никитиным. Обильная вкусная еда, отличное пиво, интересный собеседник, которого знаешь "сто лет" на время отодвинули грустные мысли, и Даша порадовалась, что не отказалась от приглашения. Правда, перед дверями подъезда возникла небольшая заминка.

– Хорошо устроилась,– окинув оценивающим взглядом красивый дом, похвалил Юра.– Пригласишь?

– Нет, я не одна живу.

Он приподнял брови.

– А где ... ОН?

– Дела.

– Ясно. Ну, пока. Увидимся,– прощальный взмах руки, улыбка с оттенком сожаления, и Смолин скрылся в глубине такси.

***

Дима появился только к концу Новогодних праздников. Хмурый и уставший, он после душа сразу завалился спать, блаженно вытянувшись на постели и улыбнулся:

– Наконец-то дома,– притянул Дашку к себе,– я соскучился,– и.... уснул.

Дарья разочарованно фыркнула, но не стала его теребить, а долго лежала рядом, вглядываясь при свете ночника в знакомые черты: устал и издёргался, а тёмные круги под глазами и небритость делали его старше.

Утром Дима долго и с удовольствием "навёрстывал упущенное", с аппетитом завтракал и только потом кое-что рассказал. Ника начала принимать лёгкие наркотики вместе с новым любовником.

– Баловалась, "раздвигала границы познания мира" и не заметила, как "увлеклась", – так описала мне всю ситуацию она сама.

На этом проблемы не закончились, и последующие недели мало чем отличались одна от другой. Бесконечные разговоры с Москвой, непонятные яростные споры с тестем. Потом на него навалилась запущенная из-за Ники работа, и Даша почувствовала себя немного "на обочине его жизни", о чём и сообщила в один из вечеров, на что услышала:

– Придётся потерпеть. Я не могу бросить Нику.

– Чем я могу тебе помочь?

– Занимайся своими делами,– почти равнодушно сказанные слова немного задели, но успокоить себя в то время было ещё легко. Они продолжали жить в инерции тех прежних отношений: обычных ночей, обычных вечеров, обычных дней и сладких пробуждений, когда осознаёшь, что мир за ночь не стал другим, и любимый человек по-прежнему рядом.

Чтобы как-то занять себя и "не мешать Диме", Даша снова сблизилась с однокашниками, часто ездила на свою старую квартиру, но прежних задушевных разговоров со Светой не получалось – рядом всё время вертелся Данька. Павел казался немного "загруженным". Он обнимал при встрече, целовал в щёку, но говорил мало, отвечая на вопросы односложно: "Да, нет, угу, не знаю".

Предоставленная снова только самой себе, Даша спасалась от одиночества так, как умела: много читала, почти с радостью оставалась вечером на работе, когда за несколько часов в тишине и без отвлекающих звонков можно сделать больше, чем за целый день.

Она встречалась с Ниной Захаровой, почувствовав к ней особое доверие и ценя её добрые чувства к себе самой.

– Как ты?

– А ты?

Обмен объятиями и лёгкими поцелуями в щёку. Именно Нина заставила Дарью снова ходить в тренажёрный зал и в бассейн, и они сблизились ещё сильней.

– Как у тебя с Никитиным?

– Хорошо. Правда, он в последнее время занят Никой.

– Наслышана.

Даша, отвечая на вопрос приятельницы, не лукавила. Она всё ещё так считала. А могло ли быть иначе? Ведь она сама любит Митю, а любимый мужчина нуждается в ней самой. Но часы их совместной жизни уже начали свой обратный отсчёт и то, что когда-то было "обычным" постепенно становилось прошлым.

Та радость от близости с Митей претерпевала странные метаморфозы: не было уже той ненасытной страсти, страха упустить что-то важное, появилась привычка видеть его редкими вечерами уставшим, кормить ужином и укладываться спать, пока ещё тесно прижавшись к горячему большому телу. Её стали сильно раздражать его разговоры ни о чём с Никой, как будто он контролировал постоянно всё ещё жену, заботился о ней, интересовался здоровьем, делами. Даша перестала торопиться домой, зная, что Мите всё равно не до неё. Теперь к заботам о Нике добавились хлопоты о попавшем в стационар с сердечным приступом тесте. Димины частые деловые поездки стали значительно короче, он пытался успеть всё и присмотреть за всем, оставляя Дашку на произвол судьбы и веря, что она никуда не денется от него.

Часы тикали, а ощущение приближения конца всё чаще оставалось без присмотра, отвоёвывая своё право на существование в Дашиной душе. Она молчала, терпела и ,желая взбодриться, в конце февраля сама вызвалась съездить на очередной мастер-класс в столицу. Поездка пополнила запас знаний, но ещё больше отдалила их с Митей друг от друга.

Вернувшись из Москвы, она обнаружила в зале прилёта Виктора, села в его машину и впервые не спросила:

– А где Митя?

Потому что совершенно ясно было: где. Это стало не исключением, а правилом.

А сам Никитин, не имея возможности что-либо изменить в настоящем, метался между городами, стойко сносил превратности судьбы и с горечью наблюдал Дашино охлаждение.

Никто больше его не будил по ночам, если "не спится", никто не ворчал, если даже он появлялся за полночь, никто больше не гладил утром по щекам, приговаривая: "Плохо побрился". Ей становилось всё равно. Его костюмами занималась приходящая домработница, которая отвозила их в химчистку. Она же гладила рубашки. Дашка не торопилась домой после работы, даже если знала, что он дома. Иногда появившись после девяти вечера и бросив почти безразличный взгляд на Митю, говорила, что сыта и сразу валилась спать. Они совсем перестали рассказывать друг другу о делах, замкнувшись каждый в своём мире. Никитин, устав от Дашиной отстранённости даже в постели, вспомнил прошлых любовниц, не терзаясь при этом угрызениями совести. Ему был нужен тайм-аут.

Глава 11

Календарный март отметился прилётом грачей и зябликов, заметно удлинившимися днями и обманчивым солнцем. Даша нетерпеливо ожидала настоящей весны с её капелью и предвкушением настоящего тепла. Она задыхалась в этих зимних серых днях, похожих один на другой. Перетерпела праздник 8 Марта, проведённый в одиночестве, потому что Митя не сумел из-за непогоды вовремя вернуться из Стокгольма. Переломным оказался апрельский Дашин День рождения. Никитин умчался на первом авиарейсе в Москву, в очередной раз спасать Нику. И не было видно этому конца и края: жена не выпускала его, удерживая при себе любыми возможными способами. Даша даже начала подозревать, что весь этот кипишь с наркотиками Ника устроила специально, но немного не рассчитала своих сил. Странно, что Никитин этого не видит. А уж любовницы!!!!

Разговор с Олесей Серебряковой состоялся как раз перед Дашиным Днём рождения.

– Даш, ты извини, это не моё дело, но, если ты хочешь удержать Никитина при себе, то присмотри за ним. Желающие уже распахнули для него свои объятия. И не только объятия, а и постели, которые раньше были хорошо ему знакомы. Мужики, конечно, козлы и полигамны от природы, но мы должны быть мудрее. Даша, у вас ведь всё замечательно было, с Фёдором Дима дружит, и мы с тобой прекрасно ладим. Сделай что-нибудь, не проспи.

Совершенно не хотелось в это верить. Только не Митя. Но подозрения легко подтвердились презервативами, найденными в карманах джинсов, которые Даша заталкивала в стирку. Она вертела в пальцах блестящие плоские упаковки, вспоминая Олесины слова. Это было уже второй раз. Когда впервые Дарья обнаружила такие квадратики у него в джинсах подобным образом, она вышла к Никитину, увлечённо беседующему с кем-то по телефону в гостиной, держа их за уголки веером и с расширившимися от удивления глазами. Показалось тогда, что он напрягся, но объяснил ей просто:

– Мы же собирались к твоим родителям на выходные.

Карманы джинсов не были тем обычным местом, откуда защита добывалась в случае необходимости, но Даша поверила. Хотела верить.

Обнаружив эти квадратики во второй раз, следовало бы снова задать этот немой вопрос и выслушать ответ, желательно правдивый. Но спросить в тот момент было не у кого, и вряд ли бы ответ на этот раз полностью успокоил её подозрения. А сам Никитин появился дома поздним вечером, пьяный, молчаливый, и рухнул в постель.

Часики тикали.....

Проснувшись в одиночестве в свой День рождения, сбитая с толку, Даша почувствовала себя ненужной, уязвлённой и растерянной. Что делать? Этот вечный вопрос задавали себе тысячи людей в переломные моменты своей жизни.

Дарья решила улететь из города, договорившись по телефону об отгулах с начальством (в последнее время ей не отказывали). Решение было спонтанным. Ещё утром она с грустью смотрела в окно, а после полудня уже летела в Сочи. Как будто судьба решила сжалиться над ней: нашлось и место на авиарейсе, и номер в отеле.

Стоя на лоджии, выходящей на неугомонное море, Даша, тем не менее, почувствовала себя прежней. Как будто все те претензии, обиды, невысказанные слова, горечь одиноких вечеров и праздников всколыхнулись этой самой холодной волной и были выброшены на берег для обозрения: "Смотри!". Решение, выношенное подсознанием, приходившее к ней в тревожных снах странными образами, теперь явилось ясным и чётким, а часики закончили отсчёт времени, отпущенного на их с Димой любовь.

Она больше не хочет так жить. Ей не нужен мужчина, занятый любовницами, заботящийся, прежде всего, о собственной жене, о тесте и бизнесе. Никитин больше не пускал её в свою жизнь и практически ничего не рассказывал.

– Зачем это тебе?– спрашивал он.

Димин звонок ближе к вечеру был ожидаем.

– Прости, что не поздравил тебя с утра с Днём рождения – пришлось лететь к Нике.

Даша могла промолчать или хотя бы сказать:

– Ничего страшного,– тем самым давая им обоим возможность продолжения отношений.

Но необычность ситуации и свободное бурлящее море перед глазами как будто вытолкнули из неё страшные слова:

– Митя, я ушла от тебя. Я сейчас в Сочи, а как только вернусь, соберу вещи и перееду на Стартовую. А ты занимайся Никой, Павлом Андреевичем, своими делами и своими любовницами. Да, я знаю о них – мир полон добрых людей. Я не нужна тебе уже давно, Никитин.

Она немного поплакала, а потом спустилась в ресторан. Непривычно было сидеть одной за столом в зале, где все были парами или компаниями; непривычно было бродить по набережной южного города вдали от только что освободившегося от снега родного города. Но, вдыхая солёный влажный воздух, слизывая слёзы с губ, любуясь первыми распустившимися кустарниками, изнывая от тоски по НЕМУ и наполняясь решимостью справиться с этой тоской, Даша вдруг поняла, что в её жизнь пришло обновление. Плохо ли, хорошо ли, но сейчас всё пойдёт по-другому.

***

В очередной раз, разобравшись с Никой, Никитин вернулся домой. Он бродил неприкаянно по осиротевшей квартире. Дарьи не хватало, но он стоически принял её решение. Первое желание найти и вернуть, сменилось более разумным: остановиться и всё трезво взвесить. Он некоторое время ждал, что Даша заскучает и сама позвонит, но ничего не менялось. А потом Никитин понял, что совершенно не готов отвечать на щекотливые вопросы о тех самых упаковках из фольги, разбросанных по их общей постели щедрой Дашкиной рукой. Ничего вразумительного не приходило на ум, а уж "добрых людей", способных открыть глаза женщине на похождения её мужчины, было более, чем достаточно. Он не привык оправдываться, а Дарья не привыкла молча терпеть. Шах и мат королю.

Успокаивая самого себя и объясняя причины своих измен безразличием близкого человека, он обвинил во всём её. Просто Даша не выдержала, не захотела понять, потерпеть и подождать. А ему был нужен глоток свободы и беззаботности. Пришёл-переспал – ушёл. И никто не задаёт ненужных вопросов. Ему рады просто потому, что он пришёл: неважно в какое время и в каком состоянии. Никаких обид, никаких претензий, никаких ожиданий, никакой ревности.

Дарью он избаловал вниманием, верностью, доверием, любовью. На протяжении предыдущего года она была его светом, потребностью и радостью, а тут в одночасье всё бросила, не желая ни объясниться, ни выслушать его.

Убеждённость в собственной правоте, желание хоть как-то выровнять свою жизнь и найти точку опоры, заставило Никитина оттолкнуться от прошлого, обрести свободу и зажить так, как он жил прежде. Он закрыл квартиру на Петропавловской, переслал Дарье документы на собственность и вернулся в своё прежнее жилище.

Они больше ни разу не виделись. Не за чем. Пусть живёт, как знает. Женщина должна быть поддержкой мужу (пусть и гражданскому), а не сбегать в оскорблённых чувствах от того, что её не поздравили с Днём рождения или уделяли мало внимания. Никитин был уверен, что со всех сторон прав. Ника – его жена по закону и о ней некому позаботиться, кроме него. Тесть – больной человек, ввязавшийся в жёсткие финансовые и юридические разборки с молодым деятельным зятем, желая наказать за брошенную дочь, не выдержал физически и угодил на койку, добавив хлопот тому же зятю. На Дашу времени не оставалось. Но это было временным явлением, пусть и растянувшимся надолго. О собственных изменах теперь уже не думалось, как об одной из главных причин разрыва.

Глава 12

Дарья после возвращения из короткого отпуска переехала на Стартовую. Брат с ребёнком не пожелал стеснять её и перебрался к родителям.

– Паш, я сниму себе квартиру. Живите здесь.

– Нет, это твой дом. Свои проблемы я решу сам,– Павел был непреклонен.

Даша снова начала изредка встречаться с Юрой Смолиным. Отношения балансировали на грани друзья– любовники, и в любой момент равновесие грозило нарушиться. Дарья, привыкшая видеть в нём "подружку", не сразу заметила изменения. Сам же Смолин, пометавшись между любовницами, обнаружил, что Даша Быстрова совсем не "свой парень", а именно "манящая" женщина, какой и показалась ему в первую встречу после его возвращения из Питера. Первые попытки перейти черту встретили недоумённые Дашины взгляды, и он немного отступил, уважая её личное пространство, но не отказался от своих планов.

Июнь с цветущим в парках шиповником и наступившие белые ночи всё обещали и обещали так желанное Дашей обновление, но оно никак не приходило. Воспоминания о прошлом тянули назад, появились сомнения: а правильно ли она поступила, одномоментно, под влиянием эмоций, бросив всё. Может быть, стоило поговорить. Саму себя не обманешь – тоска по Мите выворачивала душу, с желания увидеть его начиналось каждое утро, с сожалениями она встречала каждую ночь. Но тут же всплывала обида: Никитин не звонил и не предлагал встретиться, а это лишний раз подтверждало, что она была права. Он даже не интересовался её делами, как будто вычеркнул из своей жизни.