Текст книги "А где же про любовь? (СИ)"

Автор книги: Анна Погода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Это нормально?– они сидели на скамейке в зеленеющем и пахнущем свежей зеленью сквере со Светой, встретившись в обеденный перерыв подышать воздухом и подставить себя солнцу.

У подруги тоже было не всё ладно. Павел жил с Данькой у родителей, ездил каждый день на работу, затрачивая на дорогу уйму времени, и не принимал Светиного предложения перебраться к ней.

Вечерних посиделок стало меньше, каждая была погружена в собственные переживания и предпочитала по большей части "переболеть любовью" в одиночестве.

– А ты сама– то пробовала поинтересоваться его делами?

– Зачем? Это он закрылся от меня своей женой и своим тестем. Думаешь, я поступила эгоистично, считаешь, что я неблагодарная? Нет, Светик. Я с радостью, так же как и ты, подставлю плечо, при условии, что оно нужно. А я была не нужна. Он не делился со мной ничем, отмахивался от моих вопросов и не впускал в свой мир. А его мир был: Ника, тесть, бизнес. И ещё любовницы, как оказалось.

– Может быть, он берёг тебя и поэтому не принял твоё плечо? Про любовниц могли солгать. Презервативы в кармане джинсов – сомнительная улика. А то, что человек не бросил близких в беде, вызывает только уважение.

– И как тебе нравится твоё теперешнее положение? То, что Павел не принял твоё поддерживающее плечо? Гордый он, а то, что тебе сейчас фигово – это тоже заслуживает уважения, да, Свет? Так что все эти рассуждения о благородстве на деле оказываются безразличием. Прости, я не хотела тебя обидеть.

– Думаю, ты была права: я форсировала события. Он не любит меня.

– Вот и меня не любили. Поняла теперь? Сначала был интерес, игра, желание добиться своего, потом новизна отношений, а потом привычка, закончившаяся безразличием. Таким, когда даже с Днём рождения забывают поздравить, а бегут по первому чиху к законной жене или утешаются в объятиях любовницы.

– Так что мы опять одни,– с грустью закончила подружка.

– Ты хочешь сказать, что вы поговорили с Пашкой и он....

– Да. Он сам сказал, что не готов продолжать отношения.

Даша замолчала. Вот она лавина. Подмяла под себя всех, переломала тела и оставила лежать обездвиженными. Дело сделано: выбирайтесь из-под снежного месива сами. Силы бы вот где-то взять. На Свете лица нет. Брат мрачный, как грозовой день. Мама ничего не понимает, занимается сейчас и мужем, и внуком. Даньку надо обязательно в детский сад отдавать. Но до начала сентября это "надо" зависло в воздухе. И Никитин... Кто бы знал, как она скучает! Как хочет избавиться от выматывающей душу боли и желания вернуть всё, но как вернуть, если есть не только свет, но и мрак. Что возвращать?

***

Ночи порой были тяжелее дней. Днём ещё можно уйти с головой в работу, огрызнуться в очередной раз с Олегом, поболтать в обед с сотрудниками. Ночью же было спрятаться негде. Больше года совместной жизни с любимым мужчиной вытолкать из памяти одними приказами "Забыть" невозможно. Никитин не уходил и не забывался. А самое плохое, что после него никто не был нужен.

"Надо было хоть забеременеть что ли – тридцатник ведь уже",– сокрушалась Даша.

Утро начиналось с хмурых взглядов на саму себя. Для кого? Для кого она надевает на себя красивое бельё, купленное для Никитина? Для кого подкрашивается – всё равно в центре всем всё равно, как ты выглядишь. Сейчас снова завал работы и все издёрганные и немного замусоленные, как старые книжные страницы. Только редкие полушутливые перепалки с подрядчиками могут взбодрить и заставить позже посмотреть на себя в зеркало.

Даша начала отращивать волосы, желая просто изменить хоть что-нибудь в себе самой. Закалывала пряди непослушной чёлки поначалу невидимками, изводила флаконами лаки и пенки, и умудрялась уже собирать волосы в небольшой хвостик. Открытый лоб делал её глаза больше, что отметили все, кто хоть что-то ещё видел, кроме экрана монитора.

– А этот гад, как исчез. Испарился. И ему всё равно. Как? Как так можно, скажи мне, Свет? Мы прожили больше года, а он.....

– На выпей и пореви, легче будет,– Света протянула бокал с красным сухим вином.

Распив бутылку отличного чилийского "Carmener", подружки по несчастью принялись за вторую, заныканную для особого случая. Они были в Дашиной квартире, начали "лечение души" на кухне, а заканчивали, устроившись на диване.

– Только особого случая никак не появляется,– посокрушалась подруга.

– Ты же говорила, что старая любовь лечится новой? Говорила ведь, а Свет? Докажи на деле свои слова.

– Сама докажи.

– А я ничего не утверждала. Я думаю, что надо сначала хорошо забыть старую любовь, прежде, чем начать новую. Так -то. Слушай, а не пригласить ли мне Никитина к себе, в качестве донора.. ну этой самой...– язык уже слегка заплетался.

– Спермы?

– Угу.

Они обе уже были пьяные. Две бутылки не прибавили ни одной из них разумности. Разговоры пошли совсем фривольные.

– А давай: ты приглашаешь Никитина, а я Павла. Обе беременеем и будем растить своих деток вдвоём. Как тебе моя идея?

– Шикарно,– почти невнятно.

– Когда начнём?

– А вот сейчас и начнём. Где мобильник?

– На, набирай Павла и передавай трубку мне, а то он не ответит на звонок с моего номера.

– Паш? .... Ничего не случилось.... Нет, я не пьяная.... Не сплю, потому что не спится, а ты дрыхнешь....... Не обзывайся.....Всё, отключился,– Дарья повертела мобильником перед лицом подруги в доказательство, что братец отключился.

– Я же просила тебя дать мне трубку. Ладно, я пошла. Вино кончилось, мужики тоже. Спи, Дашка. Утро вечера мудренее. Так, кажется, в сказках говорится?– Света медленно поднялась с уютного и знавшего столько секретов дивана и поплелась к выходу.

Хорошо, что наутро была суббота.

– О, Боже,– пробормотала Дарья, – да иду я, иду. Хоть бы вы провалились все. И так голова болит, а тут домофон ....– она со стоном поднялась с дивана и побрела в коридор.

– Кто? ....Заходи.

– Что случилось?– Павел стоял в проёме дверей, широко расставив ноги и буравя её своими пронзительными почти чёрными глазами. Раз Дашка напилась вчера, значит, произошло нечто из ряда вон выходящее.

– Ой, не ори, а. Лучше чайник включи,– Дарья взяла махровый халат и отправилась под душ.

Павел накрыл на стол, в холодильнике было полно всего: и нарезки, и пирожки вот, явно домашние. Ему и самому требовалось подкрепиться – соскочил не свет, не заря и рванул к сестрице.

– Чего надо– то было?– спросил, прихлёбывая горячий чай.

– Мужика.

Вот тут Павел замер весь и в немом недоумении уставился на придурошную сестрицу.

– И где я должен был тебе его взять?

– А моё какое дело? Ты брат, ты и думай,– должна же она была что-то ответить.

– Ты переработала или перепила? – спросил он, разглядывая бледное лицо, длинные, влажные после душа пряди отросшей чёлки, сейчас заправленные за уши, сломанный ноготь и грустные глаза.

– Говорю же: мужика надо, ребёнка хочу,– Даша уже немного пришла в себя и откровенно прикалывалась над братом.

– Ладно. Найдём тебе мужика,– Пашка решил подыграть.

– Мне покрасивее и не дурака. Ты уж постарайся.

– А где ж такого взять? У тебя был Никитин, чем не угодил?

Зря он это сказал. На Дашку стало страшно смотреть: губы задрожали, и глаза наполнились такой болью, что хотелось стукнуть себя по лбу, да посильней. Он подскочил к ней и присел рядом на корточки.

– Всё, Дашуль. Всё. Будет тебе мужик: покрасивее и не дурак.

– Я ЕГО хочу.

– А то. Ясное дело, что ЕГО. Всё, не реви,– он не знал, чем утешить сжавшуюся в комок и подтянувшую коленки, к подбородку сестру. Вот ведь, бл*ть. С бабами одни проблемы.

Света тоже при встрече отводит глаза, берёт Даньку за руку и уводит к себе. Сын потом рассказывает: куда ходили, что видели, чем тётя Света кормила. Исполненный благодарности к соседке сестры и бывшей любовнице, чего уж тут скрывать, он испытывал чувство вины, тут же успокаивая себя, что они люди взрослые и оба понимали, что отношения были временные, навеянные обстоятельствами и его внутренней неустроенностью.

Тася всё ещё не ушла из воспоминаний, но Павел был благодарен жизни, что у него остался ребёнок. Понемногу всё выравнивалось, вот и с работой повезло. Он верил, что постепенно встанет на ноги, излечится от боли и попробует снова быть счастливым. У него есть сын, родители и сестра. А Света?.... Зачем ей чужой ребёнок?

Павел был на днях у Никитина по делам "САРТа"*. Дмитрий встретил его более, чем приветливо, увёл к себе в кабинет, показался уставшим и задёрганным, поинтересовался работой, Данькой, родителями и никак не мог произнести имя Дашки. Отворачивался, опускал глаза, а потом выдавил из себя:

– Как сестра?

– Что ты хочешь узнать?– Быстров не хотел лезть в отношения этих двоих. Раньше, встречая их вместе, он не сомневался в неизбежном браке. Кто же тогда, если не Никитин с Дашкой, могут создать крепкую семью, основанную на любви. Что у них пошло не так?

– Всё.

– Сам спроси.

Дима поднял мятущиеся глаза.

– Я не могу.

Павел мог ожидать всего, чего угодно, но только не этого. И это говорит Никитин?

– Разберись с ней сам, Дим. Не валяйте дурака.

Сейчас, устроившись снова напротив сестры за столом, Павел хотел рассказать ей о том разговоре, а потом передумал. Раз Никитин до сих пор не появился, значит, дело труба. И нечего Дашку обнадёживать.

– Езжай, Паш, домой. Даньке и родителям привет.

Входная дверь захлопнулась, а Дарья вспомнила, что брат ни единого вопроса не задал про Свету.

***

– Лера, я уехал,– Никитин скрылся за дверями приёмной прежде, чем ему ответили:

– Я поняла Дмитрий Михайлович.

– Успокойся, Ника, я еду.

Бывшая жена, всхлипывая, отключилась, а Никитин принял известие о смерти тестя философски: "Все там будем" и уже обдумывал дальнейшие свои действия. Все основные хлопоты придётся брать на себя: похороны, поминки, Ника, дела тестя.

– Митя, я не могу сейчас оставаться одна,– в конце третьего дня она цеплялась за пока ещё мужа, не желая его отпускать. Никитин настоял, чтобы Ника осталась в городе и жила в их общей квартире, преследуя этим только одну цель – держать её в поле своего зрения постоянно.

– Ты всегда жила одна. С чего бы тебе так убиваться?– отстранился с досадой.

– Ты поможешь мне разобраться с наследством? Я в этом ничего не понимаю,– сменила тему разговора, добиваясь обещания, что он будет рядом.

– Помогу. А теперь иди, отдохни,– он отцепил её руки от отворотов своего чёрного пиджака.

– Дима?

Он оглянулся уже в дверях.

– У тебя сейчас кто-то есть?

– Да,– он не соврал.

– Ты врёшь. Я знаю, что ты живёшь один.

– Смени источник информации и займись своей жизнью. Выйди замуж, роди ребёнка. Пластические хирурги не всесильны, а годы вспять не повернёшь.

Пора было узаконить развод – оба это понимали.

Никитин сейчас стремился поскорей очутиться в своей новой квартире. Дом выходил окнами одного фасада на реку, казался немного неприкаянным, открытым всем ветрам, но ему там было хорошо. Наспех обставленная квартира и некоторая неустроенность быта полностью соответствовали тому холостяцкому образу жизни, который он вёл сейчас, желая полностью отсечь себя от прошлого. Уже дома, уставший, но удовлетворённый от того, что все последние хлопотливые дни позади, он прокручивал в памяти лица, соболезнования, разговоры с адвокатами и партнёрами тестя, глаза Ники, блестящие то ли от алкоголя, то ли от слёз. Его не раздражали бесконечные навязчивые приглашения бывшей жены, Никитин принимал их с долей сочувствия. Его не пугало то, что сейчас придётся взвалить на собственные плечи все дела тестя, влезать в них с головой, что-то решать с предприятиями и продолжать заботиться о Нике. Его напрягала пустота в самом себе. Он ничего не чувствовал ни к одной женщине после того, как расстался с Дашей. Как будто оставив его, Дарья закрыла на замок ту часть души, в которой обитала, пока они были вместе. Внешняя бравада, что свобода – это его естественное состояние, оказалась той маской, за которой пряталась глубокая печаль и ощущение заброшенности. Никитин ненавидел себя в последнее время. Вместо того, чтобы бежать к Дарье и попытаться как-то понять её, убедиться, что ничего не прошло, он встречается с совершенно ненужными ему женщинами.

Позвонила Лиза, напрашиваясь на позднее свидание.

– Я устал,– ответил Никитин и отключился.

В голове, заполненной алкогольными парами, метались сомнения, воспоминания, сожаления. И не было уже ни гордости, ни желания настоять на своём, а была только тоска и невыносимое желание оказаться рядом с Дашей.

– Я сам виноват,– это было то, что он знал давно, с самого начала или конца – это как угодно. С того самого дня, как она оставила его, Никитин знал, что Дашка права, а он нет. Что он – мужик и должен был, обязан остановить её от опрометчивого шага, потому что она – ДА-ША. И никто, и никогда не заменит ему её.

– Никто. Никогда,– шептал он пьяными губами, засыпая в своей одинокой постели.

Глава 13

– Я видела вчера машину Никитина около нашего дома. Ты прячешься от него?– соседка явно ничего не понимала.

Даша, вернувшись с работы, обнаружила Свету в шумном сквере невдалеке от собственного дома. Племянник на велосипеде, вылетел навстречу и затормозил почти перед ней.

– Даня, ты меня с ума сведёшь,– она обняла его, оглядела сверху вниз, отметила, что он заметно вырос за те две недели, пока они не виделись, и порадовалась той бесшабашности, которая начала рваться из него. Как есть – отец.

– Испугалась?– в голосе тоже прослеживались знакомые интонации. И Даня тут же устремился по тропинке в сторону кустов отцветшей уже сирени.

– Павел должен подъехать после работы и забрать Даньку, – Света, зорко следила за сорви – головой,– Даня, езди по асфальту. Что я твоему отцу скажу, когда он увидит очередные ссадины на локтях и коленках? – крикнула она. В разгар лета мальчишка был в шортах и футболке.

– Он не заметит,– и парень, неожиданно притормозивший почти рядом, снова ускоренно закрутил педалями.

– Я тоже видела, представь себе. Только это было два дня назад, когда я возвращалась с работы в автобусе. Рядом остановился кроссовер, водитель оказался ко мне боком. Думаешь, кто это был? Правильно. Никитин. На том перекрёстке светофор обычно долго горит, и я продолжала смотреть, не надеясь, что он повернёт голову, а просто радуясь, что вижу его. Хочешь знать, что было дальше? Рядом сидела Лиза. И вот она, поймав мой взгляд, обняла Никитина за шею и совершенно собственнически поцеловала его в губы, а потом посмотрела с торжеством на меня. Знаешь, она очень красивая. Именно такие ходят по подиумам: высокая, стройная, ухоженная, имеющая неприступный вид.

– А Никитин?– Светины глаза заметались в поисках исчезнувшего среди стволов деревьев мальчишки.

– Ничего. Сидел спокойно и принимал поцелуй, как нечто само собой разумеющееся,– Даша пожала плечами.

– А ты?– Света с облегчением отметила, что Данька немного утомился и уселся на освободившиеся качели.

– Слава тебе, Господи, успокоился, – произнесла Даша и направилась к племяннику. – А что я? Улыбнулась понимающе этой Лизе. Только мне показалось в последний момент, что Никитин меня увидел. Но автобус тронулся, и я не стала оборачиваться.

– Чего ж мы такие с тобой невезучие– то, а Даш?– Света подошла и подняла брошенный Данькой велосипед. Серьёзный разговор, происходящий среди беготни детей, скрипа качелей, посторонних криков и плача малышей, продолжался спокойно, сопровождался сочувствующими и понимающими взглядами. Как будто они беседовали душами, посылали едва уловимые знаки и погружались в переживания друг друга.

– А может быть, как раз везучие. Это нам инстинкты жить спокойно не дают. Программа там внутри работает: пора замуж, пора деток рожать.... А мы и рады стараться или просто не задумываемся: зачем? А кто хоть чуть-чуть способен оценивать ситуацию и обеспечить себя хоть малой толикой радости, тот хочет не просто замуж, а замуж по любви. А любовь оказывается чем? Временным помутнением рассудка, опьянением, влекущим за собой тяжкое похмелье. Так– то вот.

– Ты хочешь сказать, что без этой программы и без деток ты будешь счастлива?

Ответ на вопрос повис в воздухе, потому что Даша указала рукой в сторону и радостно произнесла:

– О, вот и братец пожаловал.

– Папа!– Данька соскочил с качелей и бросился к отцу, а тот подхватил его под мышки и подбросил вверх.

Дарья бросила взгляд на подругу: столько светлой любви выливалось из её глаз на этих двоих.

"Полюбит ли ещё кто-нибудь чужой нашего Даньку сильнее, чем эта женщина?"– подумала она.

– Привет девчонки,– Павел посадил сына на плечи и подошёл к ним.

Света стала рассказывать, как провела день (свой законный выходной) с Данькой, что делали. Даша подняла велосипед и побрела следом. Вот где справедливость? Всё ведь просто: есть отец, сын и готовая мать. Почему у них не складывается?

***

Никитин довёз Лизу до дома и ,высаживая из машины, сухо попрощался.

– Ты обещал, что мы проведём вместе следующие выходные, не забыл?– Лизавета расставаться не спешила и прильнула к нему, ожидая прощального поцелуя и подтверждения обещания.

Столько сил было положено, чтобы приблизиться к этому мужчине. Она влюбилась в него с того самого дня, как увидела его вместе с Никой на одном из приёмов, будучи вместе с Меркушевым, за которого вышла замуж сразу после ВУЗа. Потом был собственный развод, без конца сменяющиеся женщины рядом с Никитиным, эта самая Даша, которую некоторые уже считали второй женой Димы. И вот теперь, когда судьба дала ей шанс быть рядом с ним, всё идёт наперекосяк.

– Мы не будем вместе ни в следующие выходные, ни через выходные – никогда.

– Скажи, что это такая шутка,– догадываясь о причинах такого ответа и стараясь не выказать собственного страха, она с любовью смотрела в строгое мужское лицо.

– Никаких шуток, Лиза.

– Почему?– заглянула преданно в глаза, изобразив полное недоумение.

Дима видел Лизину наигранную весёлость и знал, что тот злополучный поцелуй в машине она продемонстрировала Даше в качестве доказательства собственного статуса "девушки Никитина". Понимал, что неприятный эпизод обсуждать с бывшей (!) любовницей не будет, потому что сегодня они расстаются.

– Лиза, ты ведь умная женщина. Догадайся сама: почему мужчина говорит слово "никогда", если не хочешь услышать что-нибудь типа "я тебя не люблю". Выбирай любую из причин, придуманную собой или подразумеваемую мной.

Всё рухнуло. Все её планы на этого мужчину. Но ведь это не может быть из-за её глупой выходки в машине? Только не из-за той девицы. Говорили, что та его бросила, но пусть говорят, кто что хочет, только Лиза знала, что этого не может быть, потому что не может быть никогда. От таких мужчин не уходят, даже бывшие жёны пытаются удержать их любой ценой, и Ника тому пример.

– Дима, я не прощаюсь,– она не собиралась отступать.

Весь следующий день Никитин думал о вчерашнем дурацком поцелуе на глазах у Даши. Что она почувствовала? Он видел болезненное любопытство в её глазах. Так смотрят на открывшуюся рану: растерянно и удивлённо.

Решив на следующий же день непременно увидеться с Дарьей, он сорвался из кабинета, как только закончил важные переговоры, не решившие по сути ничего, и встретил недоумённый взгляд своего зама.

К чёрту! Он рвался к Дашиному дому с надеждой хотя бы увидеть её. Вечерело, но было ещё светло, и заходящее солнце отражалось в окнах фасада дома. Никитин считал, что Дарья должна была уже вернуться с работы, но домофон молчал. Он просидел в машине до темноты и уехал, как только увидел ту, которая не давала ему спокойно жить, выходящей из серебристого "Ниссана". Смел ли он ревновать? Мог ли он не ревновать?

Эта канитель со случайными и неслучайными встречами могла бы тянуться ещё какое-то время. Оба надеялись, что всё когда-нибудь пройдёт.

Всё решил разговор с Ниной Захаровой. Они случайно встретились на концерте Лепса: Нина была с мужем, а Даша с Юрой. Женщины обнялись и договорились о "свободном вечерке в уютной обстановке". А в пятницу через неделю Даша встречала гостью в своей квартире.

– У тебя уютно. Как ты? Кто твой поклонник?

– Ничего серьёзного, однокашник, "подружка",– хозяйка квартиры выставила на кухонный стол чашки, порезала маленький тортик, принесённый Ниной, и приготовилась к другим вопросам.

– Мне показалось, что он так не думает.

Даша неопределённо пожала плечами.

– Расскажи о себе. На работу вышла?

– Знаешь, надоело дома сидеть и ребёнком заниматься. Захаров меня в краевую администрацию устроил. Так что я снова чиновник. Хоть что-то полезное буду делать. Даш, не обидишься, если я тебя про Никитина спрошу?

– Спрашивай,– можно не таиться – Нина была в курсе их истории.

– Почему расстались? Когда вы жили вместе, он сверкал глазами, часто улыбался и так смотрел на тебя. Сейчас это хмурый, мрачный, вечно скучающий в обществе тип.

– Я не знаю, что ответить.

– Говорят, что ты от него ушла. Неужели, правда?

– Ну....я ушла потому что .... он ушёл, отдалился, занялся своими делами. А кто говорит?

– Олеся. Мы с ней близки. Не сердись на неё.

– Чего уж теперь.

Они проговорили до тех пор, пока за женой не явился Захаров, сообщив ей о своём прибытии СМСкой.

Разговор с Ниной растревожил душу, и едва проводив гостью, Даша, не в силах больше сопротивляться собственным желаниям, набрала номер Никитина. Было уже просто невмоготу. Хотя бы голос, хотя бы его резкое: "Никитин". Чтобы знал, что она ещё есть где-то и вроде жива. Вот так она рассуждала, слушая длинные гудки. Набрала снова, находя удовольствие только от взгляда на высветившееся на экране имя "Митя". Но услышала вовсе не его голос, а протяжное: "Да? Дима сейчас подойдёт", сказанное приятным женским голосом. Она не успела сразу отключиться и смотрела на мобильник, радуясь его встревоженному:

– Даша? Даша? Не молчи, что случилось?

– Вот и всё. Вот и всё. ВОТ....И....ВСЁ.

Надежда испарилась. Даша свернулась клубочком и спряталась под одеялом от всего мира, как будто этот мягкий кокон мог спасти её от душераздирающей боли, копившейся в течение бесконечных летних месяцев без него. Она слышала домофон, тренькающий с небольшими перерывами, потом увидела высветившееся на экране мобильника имя "Дима", потом "Света", но продолжала лежать тихо, как мышка, спрятавшаяся в свою норку. Никого не слышать, не видеть, переждать. Забинтовать бы сердце так же, как коленки когда-то. И сказать себе: "До свадьбы заживёт".

Стало тихо, она положила руки поверх одеяла, вслушиваясь в тишину комнаты и наблюдая за тенями на потолке. Видимо, проехала машина под окнами, снова зазвонил телефон, снова стало тихо, а через минуту Дарья вздрогнула от скрежета ключа в замке. Это могла быть только Света – у неё есть запасные ключи. Звонила, звонила – решила проверить. В комнату пробрался узкий луч света из коридора, а Даша молчала. Даже, если и кто-то чужой, какая разница? Ей всё равно. СЕЙЧАС ей всё равно. Зажмурилась от ярко вспыхнувшего света люстры и услышала почти истеричное:

– Дашка!

Ну, наверно, зрелище было не для слабонервной Светы. Даша представила себя, спокойно лежащую в постели со сложенными поверх одеяла на груди руками и закрытыми глазами.

– Не кричи,– приподняла веки, привыкая к свету, и увидела парочку бледных, как полотно ночных гостей: подругу и Никитина,– чего припёрлись? Я сплю.

– Идиотка,– соседка с силой хлопнула входной дверью, а Никитин повалился в кресло с вытаращенными на Дарью глазами.

– Ты тоже свободен, Никитин. Езжай домой, тебя там ждут. Свет выключи и дверь захлопни.

– Ты смерти моей хочешь?– он, наконец, заговорил.

– Не так, чтобы очень, но вот, если бы я тебя почти два года назад не заволокла на этот самый диван, то чувствовала бы себя сейчас однозначно лучше. Я была бы сейчас замужем, может быть, беременная и жила бы спокойно в любви.

– А со мной ты без любви жила?

– Думала, что с любовью, но женщины часто обманывают себя. Тебе ли знать, Никитин.

Даше пришлось сесть: свесила ноги с дивана, натянула край одеяла на бёдра. Было жарко, и она спала в маечке и трусиках.

– Тебя надолго отпустили? Не потеряют? Скандал не закатят? – подняла глаза, стараясь увидеть ответ в потемневших глазах. Не хотелось опускаться до скандала, по поязвить – то она могла?

– Зачем звонила?

Он тоже вглядывался в неё и тоже старался что-то увидеть.

– Ошиблась номером, бывает. Хотела с Митей поговорить, наткнулась на чужую женщину, и весь интерес пропал.

– Поговори сейчас. Я приехал.

– Ты пахнешь чужой женщиной.

– Я не собираюсь оправдываться.

– Этого больше не повторится.

Полное непонимание в глазах: она просит прощения или его прощает?

– Прости, что побеспокоила. Иди уже. Захлопни дверь и выключи свет,– вот это снова была она.

– Дай нам шанс.

– Я час назад давала нам этот самый шанс. Позвонила тебе сама. А ты? Что сделал ты?

– Я приехал к тебе. А та женщина из прошлого.

– Приехал после того, как я позвонила? А раньше тебе было всё равно, что со мной? Это очень грустно, Митя. Оказывается, что НАС уже нет давно. Я такая же женщина из прошлого для тебя, как десяток или сколько там до меня.

– Если ты захочешь, то МЫ снова будем.

– А я не хочу уже. Представь себе. Это грустно, больно, но не хочу.

– Что будешь делать?

– Замуж выйду, рожу ребёнка. Буду, как большинство: жить с нелюбимым мужчиной, но без боли. Знаешь, это тоже неплохо.

– Не дури, давай попробуем.

– Я не могу. Уходи.

– Опять гонишь? Я не пацан, и если я сейчас уйду, то уже больше не приду.

– Ты уже ушёл, только ещё не понял этого.

– Я вернулся,– и не тратя больше слов, он выключил свет. Шорох снимаемой одежды, приподнятый край одеяла и горячее знакомое тело рядом.

– Нет, Митя,– вытянутые вперёд руки в попытке то ли обнять, то ли оттолкнуть. И ещё одно "нет", которое звучало как "да".

– Да. Мы попробуем ещё раз, потому что мне безумно плохо без тебя.

Примирение оказалось призрачным и недолгим. Пока они только наведывались к нему на Набережную, а жили в её квартире – всё было хорошо. Но потом Митя настоял на переезде. В одни из выходных в его новом жилище Дарья разбирала чемоданы и сумки, развешивала свои платья и костюмы на плечиках в его шкафу, и удивлялась, обнаруживая там свои забытые вещи.

Митино объяснение:

– Забрал всё из старой квартиры,– тронуло её.

Она начала разбирать ящики комода, а обнаружив там вместе со своим, чужое бельё, брезгливо отдёрнула руки и стояла, разглядывая в немом болезненном изумлении разноцветный пёстрый ворох кружева и шёлка– своего и чужого.

– Он что, сложил вместе с моим, бельё всех своих любовниц?

Никитин с широкой довольной улыбкой появился в спальне и, не говоря ни слова, завалил её на постель, Даша вырвалась и, подойдя к открытому ящику комода, начала выбрасывать из него цветные лоскуты:

– Это не моё! И это тоже! И это! Да как ты посмел сложить всё в общую кучу? Лучше бы сжёг, тогда бы мне не было так гадко сейчас. Я холодела вся внутри, когда находила в ящике прикроватной тумбочки чужие заколки, резинки. Меня бесят чужие запахи, я дошла до того, что не могу вытираться твоими полотенцами, потому что ими пользовались твои бывшие, но это..... это последняя капля. Я чувствую себя сейчас так, как будто участвую в групповухе!

Никитин растерялся. ЛИЗА. Вот кто мог подстроить ему такую подлость. Лизавета не понимала слов: "Всё кончено", она приходила без предупреждения, пыталась обольщать, понимала, что не интересна и от этого только злилась. Тем вечером она появилась с невинной улыбкой на лице и сообщила:

– Я на пять минут, не гони.

Он только что вернулся из аэропорта, уставший и потный, и отправился под душ, выложив смартфон на журнальный столик.

– Налей себе что-нибудь. Где бар – знаешь.

Выйдя из-под душа со словами:

– Пять минут уже прошли, – он успел в последний момент выдернуть из любопытных рук свой мобильник.

Когда Лиза могла "забыть" своё бельё, можно легко догадаться. Когда он поселил Нику в своей старой квартире, то забрал оттуда все оставленные Дашей вещи. Выгреб их углов ящиков комода, шкафов и перевёз всё с собой. Ему неоднократно приходилось запрещать Лизавете открывать шкафы и трогать Дашины вещи. "Они останутся там впредь",– решил Никитин. Потому что Дарья – это Дарья. А Лиза была удобна, их связывали некие отношения, которые сам Дмитрий трактовал, как нечто необременительное, временное и чисто физиологическое. Вот и не уследил. Некоторые женщины полны до краёв коварства и хитрости.

Дашка хлопнула дверью.

– Чтобы глаза мои тебя больше не видели,– выкрикнула с обидой уже на выходе.

И обоим показалось, что разрыв окончательный. За всё придётся платить рано или поздно – это он знал. Дарье бесполезно что-либо объяснять – она живёт по своим правилам и не терпит соперниц.

Никитин ещё сделал несколько попыток к примирению.

– Это подстава, Даша. Обыкновенная подлая подстава. После того, как мы помирились, у меня нет никого, кроме тебя. Можешь выбросить всё из моей квартиры вплоть до постельного белья и полотенец, только возвращайся.

– А тебя тоже выбросить после того, как тобой попользовалось столько женщин?

Глава 14

Начало сентября показалось летом: сухим и тёплым, люди ещё торопились ухватить остатки тепла, женщины из суеверия не задвигали плечики с летними платьями в дальние углы шкафов, и по вечерам множество людей ещё бродило по улицам.

–Дашунь, пойдёшь со мной на небольшое торжество?– Юра встречал её около делового центра в конце рабочего дня.

– Я просила тебя не приезжать сюда,– ей не нравились, как на неё смотрели сейчас. Все прекрасно помнили, как Дарью Владимировну увозили на Мерседесе. Половина людей центра (может быть, и больше) знали, что она жила с "тем самым" Никитиным. А теперь сотрудники были уверены (совершенно очевидно), что Быстрову, бедняжку, бросили.

– Почему?– он приобнял её за талию, что ему изредка позволялось. В квартиру к себе Дарья его не пускала, держала на расстоянии и повторяла в последнее время:

– Мы только друзья, Юра.

Смолин же после ресторана был совершенно твёрдо намерен увезти её к себе. Дашка помучила его и довольно. Красивая, умная, всё понимающая, с чудесным зовущим телом и при этом несколько отстранённая. Он собирался выяснить: игра это или такова её внутренняя суть. Дарья ответила неопределённо: ни да, ни нет.

– Не особенно рассчитывай на меня, Юра. А что за торжество?

– День рождения друга. Я приглашён с девушкой. Пятница, можно не торопиться домой. Тихий уютный ресторан, минимум гостей. Посидим, выпьем хорошего вина.

В пятницу, после работы, Даша, не желая оставаться одна дома, отправилась с Юрой в то самое тихое место. Она в последнее время задавала себе вопрос: зачем? Зачем она встречается с ним? Зачем он встречается с ней? Долгое время он был "подружкой", а недавно сообщил, что развёлся, и Даша насторожилась. Однако Юра вёл себя почти по-прежнему: не тащил в постель, не чаще раза в неделю приглашал в кино, на концерт, в ресторан, объясняя встречи просто: