Текст книги "Вокруг тебя весь мир кружит (СИ)"

Автор книги: Анна Погода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Умойся хоть,– сказал он и улыбнулся.

– Потом. Сначала кофе,– и я плюхнулась напротив него на стул, подобрав, по привычке, правую ногу под себя.

Мама засмеялась и ласково поцеловала меня в щёку:

– Доброе утро. Выспалась, наконец?

– Угу,– я протянула руку за чашкой с дымящимся напитком, который она налила мне из турки.

– Как вечер? С Павлом была?– отец окончательно отвлёкся от новостей и сейчас с любовью смотрел на меня.

– Угу,– я ещё не окончательно проснувшись, и мой язык, из солидарности, тоже ворочался плохо.

– Парня то не жалко?– вопрос отца прозвучал небрежно, но я вытаращила глаза. О чём это он?

– Вадииим,– протянула мама с обвиняющими интонациями в голосе.

– Пап, кого?

– Павла.

– А чего его жалеть? Выспится. Сам меня вытащил вчера на этот дурацкий вечер.

– Ты дурочка?

Я поставила чашку на стол и испуганно посмотрела на задающего странные вопросы отца, перевела вопрошающий взгляд на маму: может она в курсе.

– Мам, он о чём?

Она выложила последние румяные кругляши на белое-голубое блюдо, выключила плиту и присела третьей за стол.

– Ларочка, доча, ты не ослепла?– поддержала она отца.– Павел с тебя влюблённых глаз не сводит.

Я физически ощутила какое– то шевеление в мозгу. Оладушка, притянувшая мой взгляд своей ровностью, пышностью и румяностью, так и осталась лежать в ожидании, когда до неё доберутся мои пальчики.

– Нет!– выпалила я.– Не хочу ничего слышать,– я зажала руками уши. Это было невозможно жестоко по отношению ко мне и Пашке. Я не хотела этого знать. Не хотела– и всё тут!

– Он любит тебя,– сказала мама грустным голосом.

Вчерашние не до конца выплаканные пьяные слёзы хлынули потоком, а может, это был ПМС, но я убежала в свою комнату и бросилась на неприбранную постель.

Несуразность, несправедливость, нескладность собственной жизни навалилась на меня жгучим осознанием неправильности происходящего, и я рыдала так, как когда-то в раннем детстве, ощущая себя всеми покинутой. Это были слёзы испуганного существа, не желающего ничего решать. Хотя бы раз. Хотя бы раз пусть за меня всё решат другие. Пусть придёт мама, пожалеет и обнимет.

Пашка. Я так любила его. Это был самый лучший, самый верный и самый надёжный мой друг, кроме Соньки, разумеется. Зачем они завели этот разговор? Пока догадки болтаются где-то на границе сознания, они остаются догадками. А теперь? И ещё Усольцев. Этот тоже терзает меня. Вот какая может быть между нами дружба? Пашка – друг. А Алекс – предатель. И Лешка. Она моя сестра и всерьёз увлечена Кравцовым. Как всё запуталось! А тут ещё без конца звонит Жак, зазывает в гости.

Мама тихо зашла в комнату, присела на край постели и погладила меня по вздрагивающей спине. Я всхлипнула, подняла голову и взглянула в мамины сочувствующие глаза.

– Что мне делать?

– Жить.

– Я Усольцева люблю. А Пашка любит меня. А Лешка любит Пашку. А Усольцев вообще никого не любит, кроме себя самого и своих друзей. Может, мне во Францию уехать и выйти замуж за Жака?

– Ты с ума сошла? Не порти себе жизнь,– мама от растерянности даже голос потеряла и последние слова произнесла уже сипло.

– А сейчас она не испорчена?

Я поднялась с постели, в последний раз обиженно по-детски шмыгнув носом, взяла банный халат и побрела под душ.

Усольцев позвонил около 11 утра.

– Я буду ждать тебя около твоего дома через час. Выходи.

Я мрачно уставилась на мобильник. Пробовали когда-нибудь забраться на песчаный бархан? Вы лезете наверх, ноги проваливаются, а пальцы цепляются за нечто текучее. Представили? Вот это я. Я карабкаюсь из последних сил наверх, желая обрести устойчивость, независимость и склеить свою жизнь после разлуки с Усольцевым – всё впустую.

Я влезла в джинсы, натянула крупной вязки белый джемпер с косами, волосы заколола в небрежный пучок, ноги сунула в любимые белые кеды и посмотрела на себя в зеркало. Картину спасал мой приобретённый за долгое лето загар и природная чернота бровей и ресниц. Я не стала дожидаться убогого тесного лифта и спустилась по унылой лестнице вниз. Безучастно застыла на высоком крыльце, дождалась, когда он выйдет из своей роскошной полуспортивной машины и подойдёт ко мне сам. Удивлён? Прекрасно. Это не свидание, и всем своим видом я ему это показала.

Усольцев выглядел как всегда безупречно: дорогие чёрные джинсы, под ветровкой тонкий тёмно-синий джемпер, отличные коричневые башмаки, знакомый и очень приятный запах ухоженного мужчины. Собранный, элегантный и невозможно любимый до сих пор. Только выглядел он чуть похудевшим. Или мне это только показалось. Понимающая усмешка тронула знакомые губы, как будто он прочитал мои мысли.

– Прекрасно выглядишь, только немного похудела. Я вчера заметил. Ты здорова?

Угу. Забота кота перед тем, как схрумкать мышку. Ну что ж, пусть попробует.

– Усольцев, зачем звонил?

– Просто поговорить,– его рука дерзко прошлась по моей скуле, а серые наглые глазищи безжалостно и без зазрения совести полезли в душу.

– Извини, но мне сегодня ещё на работу,– я прислонилась плечом к бетонному ограждению крыльца и скрестила руки на груди. Потом выпрямилась и поёжилась: было прохладно.

– Пойдём в машину,– и, не дав опомниться, Алекс схватил меня за запястье и поволок к синему блестящему чуду.

Кое-как устроившись на низком сиденье его расчудесного авто, я лишний раз осознала, что в салоне кроссовера мне гораздо удобнее.

– Усольцев, ты много на себя берёшь. Заканчивай эти свои замашки: схватил, поволок.

– Не много. Мне не нравятся наши отношения после ...мммм разлуки. Ты настроена враждебно– а это не по мне. Признаю, я должен был тогда выслушать тебя, но ты ведь не даёшь ни малейшей возможности извиниться. Так что это ты прекращай морщить свой милый носик при виде меня.

– А ты со своими бывшими подружками милуешься и целуешься?– я забилась в угол между сиденьем и дверью, стараясь изо всех сил, чтобы голос не дрожал.

– Не утрируй. Я предпочитаю ровные приятельские отношения. Мы не чужие.

– Мы – чужие, и ты мне не друг. Вот Павел-друг. А ты даже на приятеля не тянешь.

Серые глаза при упоминании Павла стали злыми – его задело.

– Не дразни меня, Лара,– он развернулся в мою сторону всем корпусом, и, протянув вперёд руки, без видимых усилий подтащил меня за плечи к себе.

Как смотрит удав на кролика? А кролик на удава? Вот. Он пожирал меня глазами и был уверен в своей победе: ведь удавы всегда получают свою жертву. Тёмный ищущий взгляд Алекса прошёлся по моему, спрятанному под одеждами, телу и впился в рот. Мы снова оказалась одни, в замкнутом пространстве, в ловушке своих нереализованной желаний, накопленных за время разлуки. Удивительное состояние дежавю овладело мной, а непреодолимая потребность вновь почувствовать вкус и тепло его кожи накрыла меня океанической волной, парализовав сознание. И вот уже сильные руки затаскивают меня на колени, а я сама готова уступить, более того – жажду этого. Кролика спас стук двери подъезда. Я очнулась и обессиленно ткнулась лбом в его плечо. Гад. Ему всё равно было, где взять – главное подмять и "быть сверху".

– Выпусти меня,– потребовала я, слегка отдышавшись.

– Подожди, мы не поговорили. Пожалуйста, Лара, не отталкивай меня. Я не закончил.

Мой нервный смех был ему ответом.

– Разумеется: ты же не получил того, за чем приехал,– я оттолкнула его руки, которые хозяйничали на моей горячей коже живота и спины под кофтой, и перебралась на своё прежнее место.

– Лара, неужели ты всё забыла? Слушай, дай мне шанс, дай всё поправить. Я же вижу, чувствую, что между нами всё продолжается? Мы хотим друг друга. Давай начнём всё с чистого листа. Ведь ты живёшь с родителями – значит свободна. А Павел по-прежнему твой лучший друг.

– Зато ты не свободен и всё время занят новыми интрижками. Какой же ты циник, Усольцев! Даже сейчас, наедине со мной, пытаешься представить всё так, как будто это я виновата. Вот в чём основная причина моего нежелания начинать всё с чистого листа. Ты сам-то знаешь: чего хочешь? – я подёргала ручку двери – заперто, нажала кнопку и разблокировала её.

– Я хочу тебя.

– Ха! Я могла бы ответить тебе пошлостью: "Не ты один". Но на самом деле, если хорошенько подумать, ты просто не любишь оставаться проигравшим. И даже, если бы я приняла твои извинения – это ничего не изменит. Знаешь почему? Ты поверил Лидочке. И ты с ней спал! А мне врал, что между вами только дружба. Ты всегда задвигал меня, подминал под себя, ломал. Всегда, Усольцев, с самого первого дня нашего знакомства. Так вот: я вырвалась от тебя и больше не позволю с собой так обращаться!

– Лара, ты во многом заблуждаешься на мой счёт. Уверен, наши отношения не закончены, а ты просто стремишься меня наказать – это обычная реакция обиженной женщины. Но ты ведь не все, Лара, ты другая,– Усольцев убеждал мягкими интонациями, умело используя свои навыки обольщения несчастных дурочек.– Я думаю, что мы не поняли друг друга, погорячились. У меня и в мыслях не было, что ты на самом деле уйдёшь. Я посчитал это угрозой!

– Хватит!– я чуть не врезала ему по наглой лживой физиономии.– Ты указал мне на дверь!

– Нет! Мне надо было разобраться во всём, и я уехал к Максу. А ты умчалась. Опять показала свою независимость и то, что плевать хотела на меня и на то, что мы прожили вместе полтора года. И сейчас при каждой встрече мне это демонстрируешь. А я терплю! Я никогда никого не уговаривал, Лара. И ты это знаешь. Это ты меняешь мои правила, ты пытаешься переделать меня. Что не так со мной, с тобой? Почему мы не можем быть вместе?

Я сжалась под его острым обвиняющим взглядом. Как он смеет переворачивать всё с ног на голову? Мне вдруг показалось, что он снова ищет брешь в моей обороне и тогда всё, держись Лара Фёдорова: ворота крепости будут сорваны с петель и город отдан на разграбление победителю.

И я решилась рассказать ему то, что считала для себя законченной историей.

– Что со мной? Я тебя меняю? Однажды, Усольцев, меня оскорбили, унизили, растоптали, сделав то, что не один порядочный мужчина не сделает с девушкой. И это был парень, пусть приятель, которому я доверяла.

– Нет,– прошептал Усольцев, глядя на меня потрясёнными глазами и поняв, о чём я говорю.

– Это правда,– я горько и шумно выдохнула.– Так вот, я отомстила. И только увидев его избитого, жалкого, лежащего у меня в ногах, успокоилась и смогла жить дальше.

Ты оскорбил меня не меньше, Усольцев, потому что я любила тебя и доверяла. Может быть, в первый раз в жизни, я любила мужчину по-настоящему. И что сделал ты? Я всегда была у тебя где – то там, в конце списка. Родители, друзья, работа и только потом я. Ты врал мне про Лиду, обвинил в том, что именно из-за меня у вас в компании тёрки и под конец указал на дверь, причём, во второй раз. Так не обращаются даже с домашними питомцами! Как ты думаешь, что я почувствовала?

– Хочешь избить меня, как того ублюдка?– тихий голос был полон сочувствия.

– Нет. Не хочу! В тот раз было насилие, а сейчас я сама виновата, что влюбилась безоглядно и поверила тебе. А ты мне толкуешь о каких-то незаконченных отношениях, при этом без конца меняя женщин! После меня! После всего, что между нами было! Наглец! Так вот: я тебе не игрушка, Усольцев. И я сама выбираю, с кем мне быть! А с тобой я быть не хочу,– с этими словами я открыла дверь и вышла. Он меня не удерживал.

14.

Вечером того же дня Усольцев после разговора с Максом, которому поведал о своей встрече с Ларой, выслушал искренний совет:

– Не отступай, Алекс. Она сама призналась, что любила тебя. Может быть, и сейчас любит. Дождёшься, что приедет какой-нибудь Жак и увезёт её. Хочешь потом всю жизнь сожалеть о своей единственной?

Усольцев вернулся домой весь в тяжких раздумьях. В квартире было темно, тоскливо и одиноко. Он развалился на диване, откинув голову назад, вытянув вперёд ноги и сложив руки замком на животе.

Пора было обустраивать новое жильё, недавно купленное, более просторное и дорогое. Пустая квартира в элитном районе ждала своего хозяина, а у него не было ни времени, ни особого желания, ни необходимости этим заниматься. Ему одному хватало того, что было. Вся внешняя суетность быть на уровне, быть, как все, покупать новые дорогие четырёхколёсные игрушки, квартиры в столицах, напрягали Усольцева. Он мог вполне обойтись без этого и хотел бы сосредоточиться на бизнесе, на том, что было интересно.

Алекс прикрыл глаза и вернулся мыслями к Ларе. Он вспомнил глаза, ставшие почти чёрными от зрачка, заполнившего радужку во время страшного рассказа, который полоснул его самого острым лезвием по сердцу. Кто мог обойтись так с Ларой? С его Ларой! Как она пережила тот кошмар? Почему никогда ему это не рассказывала? Не доверяла? Желание найти мразь и раздавить, как мерзкое насекомое, поднялось в душе и накрыло тёмной волной. Да и себе самому хотелось врезать с разворота.

Алекс не мог забыть её обиженного голоса и слов, что она любила его. Почему только сегодня она сказала ему всё это? Он не мог забыть её, и никак не мог пробраться к ней через железные доспехи, в которые она облачилась, защищаясь от него. Может ещё не поздно? Ведь, если не любят, но так не защищаются?

Макс прав: Лара его, другой такой нет, и никогда уже не будет. С самого начала она была для него, просто он слишком поздно это понял. А ведь после ссоры обманул других, почти убедил себя, что вполне сможет заменить её кем-то. Только сердце, по-прежнему, ныло и никак не хотело забывать то сладостное чувство, которое испытывало только рядом с ней, со своей Ларой.

Когда он увидел её у себя в загородном доме в компании француза, то остался в рамках приличия только за счёт выработанной годами деловой выдержки, недолгого пребывания гостей и мельтешения перед глазами новой подружки.

С Жаком, кстати, всё получилось, и Усольцев активно расширял складские площади под поставляемую продукцию, а Макс был основным звеном в этой цепочке. Именно он нашёл покупателей на новое, оказавшееся весьма востребованным, оборудование на Российском рынке.

***

Вчерашний же вечер, куда он был приглашён и пришёл ненадолго исключительно ради знакомства с такими людьми, как Павел Кравцов, окончательно убедил его в иронии судьбы. Нескольких парней – телохранителей из закрытых охранных компаний, которые являлись чрезвычайно дорогим удовольствием, он знал. Весь вопрос в качестве. Сейчас были востребованы интеллигентные, умные, по-настоящему крутые мужики. И именно в Павле, а не во французе, Усольцев почувствовал соперника. Пара притягивала взгляды, как мужчин, так и женщин. А от того, как мужественный, высокий, элегантный партнёр обнимал очаровательную гибкую девушку, наверняка, у многих представительниц женского пола, замирало сердце. Это было необыкновенно нежно и чувственно, оберегающе и любовно.

Усольцева вчера снова заело, клещами стиснуло и повернуло, а правило "никого никогда не уговаривать" окончательно потеряло актуальность. Именно вчера он решил: ещё одно исключение. Всего одно. Он попробует ещё раз вернуть Лару. Именно поэтому он приехал сегодня к её дому. И он почти получил её, потому что дальше сопротивляться Лара вряд ли бы стала, но не судьба, как говорится. Девчонка быстро пришла в себя и больше не допустила его вольностей. Утешением служило только одно: она его хотела ничуть не меньше, чем он её. А потом тот невыносимый рассказ и признание. И теперь, сидя в одиночестве, отвергнув все настойчивые посягательства на собственный свободный вечер, Алекс просчитывал различные варианты. Просто было тогда, в первый раз, заполучить её в свою постель и в свою квартиру. Теперь всё сложнее, потому что Лара никак не даётся в руки, но настоятельная и неистребимая никакими доводами потребность видеть её, завоевать снова искреннее и безоглядное доверие, превращалась в твёрдую решимость.

Подал голос мобильный. Рита готова была разделить его одиночество. Ей тоже грустно, и они бы могли поскучать вдвоём. Он согласен?

– Нет, Ритуля. Моё одиночество сегодня до безобразия эгоистично,– сообщил Усольцев явно разочарованной девушке и отключился.

Проворочавшись изрядно в огромной постели, Алекс забылся отнюдь не спокойным сном, утомлённый раздумьями и воспоминаниями из прошлого. Оттуда, где была его девочка: гордая, независимая, неудержимая, как ветер.

Часть 3.

"...При прояснении туман – куда яснее,

Что важен только Океан, и только с Нею.."

Александр Филатов ( Досвидания)

1.

Лара

На Дни рождения Юльки я не ходила исключительно из-за Усольцева. Прийти туда одной и наблюдать, как его очередная пассия виснет на парне, с которым у тебя связано столько воспоминаний? Нет. Ни за что.

Но в этот раз не пойти было никак нельзя. Юлька с Максом женились. После почти трёх лет совместной жизни они решили оформить отношения. И я была обязана быть там.

Вызвав Павла к себе домой, я решительно ему заявила:

– Ты идёшь со мной. Свадьба через две недели.

– Лара, у меня свои планы на те выходные.

– Отмени,– я была настроена самым решительным, самым не терпящим возражений образом.– Ты должен быть со мной. Иначе я тебе больше не эскорт. Подумай, милый.

Павел смотрел на меня исподлобья и его наполненные недовольством тёмно-серые глаза впились в моё лицо. Указательный палец правой руки показал мне сверху-вниз на кресло напротив, приказывая сесть и не мельтешить перед глазами.

– Ты уже пообещала прийти?

– Да. И мне нужен эскорт на тот вечер. И это ты.

– Хорошо,– последовал лаконичный ответ.

Я улыбнулась самой широкой и благодарной из своих улыбок и бросилась к нему на шею, потому что была уверена, что мне не откажут.

– Будет тебе эскорт. Есть один парень, тебе под стать. Парочка будет на загляденье,– он аккуратно снял мои пальцы со своей шеи. Молодец. Ведь знал, что будет, когда договорит!

– И это ты!– торжественно произнесла я.

– Нет.

Моё распрекрасное настроение сползло чулком с моей физиономии, я разочарованно уставились ему в переносицу, а пальчиками с длинными ноготками потянулись к его горлу. Смешно. Честное слово. Секунда– и я спелёнатой куклой перекинута через его колени, мои запястья с мягкой силой удерживаются внизу его левой рукой, а ладонь правой отсчитывает шлепки:

– Раз– это тебе за то, что протянула свои шаловливые ручки к моей шее. Два– это тебе за твою невыдержанность. Три– на всякий случай и для памяти.

Я обиделась? Нет! Я вызверилась! Пашка только один раз поднял на меня руку– и это было в драке, один раз, давным-давно и за дело. Произошедшее только что я сочла оскорблением чистой воды.

Он бережно поднял меня со своих коленей и даже не понял, что только что сделал. Мои глаза наполнились слезами, но я не позволила им пролиться. Взглянула непримиримо и почти с ненавистью.

– Уходи.

– Лара,– он испугался до бледности.

– Убирайся. Я попросила один единственный раз сделать для меня то, что делала десятки раз для тебя легко и просто. А ты меня отшлёпал, как котёнка?

– Лара,– он подскочил с дивана и протянул ко мне руки. А я встала в стойку, которой он сам меня обучил. Павел снёс бы меня одной рукой, и стойка эта была скорее предупреждением о моём серьёзном настрое, чем настоящей подготовкой к схватке.

– Ты– мужлан, и не имеешь ни малейшего понятия, как обращаться с девушками. Я тебе не пацан, которого тебе вздумалось поучить уму-разуму. Убирайся!

Кадык дёрнулся, глаза стали ещё темнее, и Павел снова заговорил:

– Ты меня не дослушала, Лара,– он уже взял себя в руки и попробовал говорить назидательным тоном.

– Теперь это уже не важно. Я управлюсь без тебя,– странная апатия накатилась на меня.– Счастливо, Кравцов. Не провожаю. Ты знаешь, где выход.

– Нет, чёртова кукла! Привыкла, что всё по-твоему. Отказали ей! Ручки свои к моему горлу потянула. Да за такие фортели тебе не ласковые шлепки полагаются.

– Я думала, ты мне друг!

– Я тебе больше, чем друг, дурочка. Но есть ещё моё слово и моя работа. Я дам тебе парня, и ты сходишь с ним. Хочешь, познакомлю?

– Нет,– я обиженным ребёнком отвернулась от него и подошла к окну. С Пашкой можно было так себя вести. Показать свою слабость и покапризничать.

Он подошёл сзади и развернул меня за плечи, а увидев стоящие в глазах слёзы, притянул к себе, погладил по спине, а потом что-то изменилось. Он напрягся, приподнял моё лицо ладонью за подбородок и поцеловал. Никогда, никогда он не позволял себе слабости. А тут я почувствовала, что он сдался. Сдался сам себе и своим чувствам. Мне стало страшно и муторно, и жалко себя и его. Я обняла его за шею и сказала снова, как тогда в машине:

– Пашка, ты самый лучший.

– Но ты меня не любишь,– грустно закончил он фразу и, прижав к себе, ткнулся мне подбородком в макушку.

– Люблю, Паш. Люблю. Ты даже не представляешь, как ты мне дорог.

– Понятно, не продолжай,– а потом перевёл разговор.– Ну так что? Мир?– он улыбался широко, только из глаз выплёскивалась боль. И я в голос заревела. Вместо него. Сам– то он не мог.

Он всё понял правильно, нежно подхватил меня под коленки и сел на диван, не утешая, а просто давая вылиться моим слезам.

– Всё? Успокоилась? Я переживу. И буду всегда рядом. Так что, парня подослать к тебе? Егором зовут.

– Нет, сказала же,– я всхлипнула.– Придумаю что-нибудь. Или пойду одна.

Мы ещё долго сидели молча. Я не слазила с его коленей, а он не разжимал объятий. Если бы! Если бы я могла любить Пашку так, как Усольцева! Но ему не нужна жалость. Он раскусит меня с полувзгляда и оскорбится.

В комнату влетела улыбающаяся Лешка и встала соляным столбом с вытаращенными глазами.

А мы сидели по-прежнему, только скользнули по ней взглядами.

– Привет,– произнёс Пашка приветливо.– Заходи. Не мешаешь. Я ухожу уже.

Он вздохнул, поцеловал меня в висок:

– Позвони, если передумаешь,– а потом Лешке:

– Пока, малыш.

Когда я вернулась в свою комнату, проводив Павла, Лешки уже не было. Приглушённые рыдания слышались из её спальни. Я поняла, что настала моя очередь утешать, открыла её дверь и села на край дивана.

– Не плачь, глупая, ничего не изменилось между нами. Ничего. Всё осталось на своих местах, и мы все ужасно одиноки.

2.

Лара.

Я пошла на свадьбу не одна. На другой же день после ухода Павла позвонил Жак и сообщил, что он, будучи в числе приглашённых на торжество, просто мечтает быть моим сопровождающим.

Утро субботы я провела в салоне. Маски, свежие маникюр и педикюр, волосы мне подровняли и уложили в высокую причёску. Я чувствовала себя Афродитой, рождённой из морской пены, и благоухала божественными запахами каждой своей клеточкой.

Лешка вертелась около меня волчком и восхищённо помогала влезть в платье. Я надела на себя серое атласное платье в пол с кружевным чёрным лифом на узеньких бретельках, шею украшало ожерелье, уши – парные длинные висячие серьги (давнишний подарок Усольцева был весьма кстати). В руки я взяла клатч, ножки обула в чёрные Лабутены, а сверху накинула меховой жакет (на дворе уже стоял конец октября) с укороченным рукавом, натянула длинные перчатки. Я готова!

Увидевший меня Жак, замер на месте от восхищения и с необыкновенной нежностью поцеловал в щёку. Сам он выглядел необыкновенно привлекательным в тёмно-синем костюме тройке, белой сорочке и галстуке-бабочке. И пусть Усольцев лопнет от ревности, когда увидит нас вместе. В таком боевом настрое я появилась под руку с галантным Жаком перед глазами новобрачных, и мы вручили счастливой паре умопомрачительный букет. Мои старания не прошли даром, и потрясённый взгляд Алекса мне это подтвердил.

Свадебное торжество на широкую ногу начало утомлять француза уже через два часа, а бесконечные тосты сначала повергли его в уныние, которое постепенно перешло в неудержимое веселье. Ну, вы поняли. Мне срочно нужно было что-то предпринять, или это заморское чудо окажется у меня на руках в совершенно неприличном состоянии. Глаза нашли Сёму, и я отправилась к нему.

– Сёмушка,– я мягко, но решительно, отцепила парня от Лидуши, бросавшей в мою сторону ледяные взгляды.– Там Жак уже в сидячем положении, но и это ненадолго. Позаботься о нём, пожалуйста, потому что я пас.

Семён нашёл глазами француза, кивком подтвердил полное понимание возложенной на него задачи и ,приобняв свою принцессу за хрупкие обнажённые плечи, подвёл её к стоящим поотдаль Усольцеву с подружкой, той самой, с которой я видела его в последний раз. Я поймала внимательный взгляд девицы и хищный Алекса.

А ведь не так давно он уговаривал меня вернуться! Вот кто он после этого?

Вздохнув полной грудью, я развернула плечи и кивнула с дерзкой задиристостью бывшему любовнику. Подойдя к своему столу и отметив, что Сёма (святой человек) уже посадил Жака в такси, я присела на мягкий диван, где была тут же окружена совершенно ненужным мне в эти минуты вниманием Кости Решетова – приятеля Макса. Симпатичный, дерзкий, бесшабашный, способный заболтать кого угодно в течение 15 минут и вогнать в краску своими непристойными взглядами даже самую смелую девушку, тем не менее, если хотел, мог быть вежливым, внимательным и весьма достойным кавалером. Он практически не пьянел, так же, как Сёма, и я с ним раньше очень хорошо ладила. На столы к тому времени уже выносили первую перемену горячего, и люди потянулись на свои места.

– Привет, крошка,– он бережно взял моё запястье своими длинными пальцами и поднёс его к губам.– Сплавила своего француза? И правильно. Я всегда знал, что ты умница. Потанцуем?

– Костик, ты конечно прелесть,– вернула я комплимент.– Но я не прочь подкрепиться.– Тушёная с овощами сочная баранина выглядела чрезвычайно аппетитно, а я проголодалась и не собиралась ограничивать себя в еде сегодняшним вечером. Несмотря на алчные и постоянно преследующие меня взгляды Усольцева, я была совершенно уверена, что кусок не застрянет в моём горле.

– А ты чего один?– я отрезала ножом, наколола на вилку и отправила в рот первый кусочек мяса, который тут же начал таять, и прикрыла от удовольствия глаза.

– Теперь уже не один, раз ты освободилась от обязанности развлекать Жака. И я рад этому, детка,– он, по своему обыкновению, охмурял, как дышал. На выбранную к закланию жертву обрушивалось всё: от восхищённых взглядов до интонаций слегка хрипловатого сексуального голоса . Паршивец.

Костик быстро понял, что со мной его номер не прокатит и состроил уморительную физиономию. Ещё пару часов он вертелся рядом, и мы получали истинное удовольствие от общения. Это очень приятно находиться в объятиях интересного парня, слушать его остроумные комментарии об окружающих и осознавать, что мы свободны от чар друг друга.

– Ты ещё жива?– Костик провокационно крепко прижал меня к себе и опустил руку значительно ниже талии.

– Чтооо?– пропела я, игнорируя его поглаживающую руку.

– Алекс испепелил тебя взглядом, да и я сейчас задымлюсь,– издал сдавленный смешок парень и игриво подмигнул.

– Костик, твоя симпатичная шкурка выдержит взгляды сотни Усольцевых. Так что успокойся. А я притерпелась.

Как только легкомысленный кавалер оставил меня ненадолго в покое и отправился в комнату для курящих, в мою окутанную парами алкоголя головку, пришла вполне разумная мысль:

– А не пора ли домой? Самое время.

Я направилась к новобрачным, чтобы попрощаться и отбыть восвояси. Юлишна в белом струящемся платье с лифом, украшенным офигенной вышивкой, была юна и прекрасна, а Макс обнимал её и был явно доволен то ли тем, что торжество движется к концу, то ли тем, что всё определилось и Юлька его, теперь окончательно и навсегда.

Я ещё раз расцеловалась с ними, пожелала счастья, успокоила беспокойство Макса о французе и попрощалась. Машины дежурили у ресторана, и я серой мышкой прошмыгнула на улицу, не привлекая ненужного внимания, а устроившись в темноте салона такси, назвала свой адрес.

Родители в выходные ещё ездили на дачу, топили в доме печь, затевали баню, а Лешка отправилась в ночной клуб, так что в квартире было темно и тихо. Не успев скинуть с себя платье, я услышала совершенно возмутительное в эту пору треньканье домофона и недовольно спросила:

– Кто?

– Это Алекс. Открой, Лара.

Я в панике отдёрнула, потянувшуюся было к кнопке, руку, да так и замерла. Стояла, прислонившись спиной к стене с колотящимся сердцем до тех пор, пока снова не раздалась длинная нетерпеливая серия сигналов. Пришлось открыть.

– Ты чего приехал? Где ты бросил свою девушку? – мои вопросы повисли в воздухе, а Усольцев стоял в прихожей, с опасным прищуром оглядывая меня с ног до головы и снова парализуя мою волю одним своим присутствием. В великолепном тёмно-сером костюме он чувствовал себя свободно и непринуждённо, пиджак распахнут, рубашка выглядела свежей, матовая пряжка брендового ремня притягивала мой взгляд, руки небрежно заложены в карманы брюк, а низко наклонённая голова с упавшей на лоб прядью светлых волос почти касалась моего лица. Я почувствовала его тёплое дыхание и нервно дёрнулась.

– Будем стоять здесь?– ухмылка тронула твёрдые губы.– Где все?

Я прошла в гостиную, подальше от соблазна, и расположилась на диване.

– Родители на даче, сестра в клубе. Ты по делу или как?– едкий тон сменился растерянностью, потому что я упёрлась взглядом в наполненные странной смесью нежности и боли любимые глаза.

– По очень важному делу. Ты всё время ускользаешь, а между тем, ты моя.

– Ха. Я устала от твоих притязаний, Усольцев. Ты наглый и циничный засранец и, если не отстанешь, то я сообщу твоей девушке о твоих домогательствах ко мне.

Решимость не уступить наглым притязаниям стала самым главным для меня в эти минуты. Как он смеет что-то от меня требовать, если ещё час назад обнимал свою подружку, а она прижималась к нему и смотрела лукаво, вытягивая губы для поцелуя?

– Уходи,– попросила я и закрыла глаза, отгораживаясь от физически ощутимой волны сексуального притяжения между нами. Ещё чуть – чуть и крепость падёт.

– Лара, поехали домой,– чувственный голос прозвучал мягко и наполнил смятением мою измученную душу. Он уже стоял рядом и поглаживал мои обнажённые руки, лишая бедную меня остатков воли.

Наверно, в этот момент моё лицо отразило лёгкую степень сумасшествия. Домой? Это как?

Алекс удовлетворённо рассмеялся. Тёплые ладони знакомо захватили мои щёки, а серые глаза оказались напротив моих несчастных глаз. Наглый мужик слегка коснулся моих губ своим горячим ртом, а дальше я не помню, потому что была ошеломлена тем валом чувств, который вызвал во мне его глубокий долгий сладостный поцелуй. В нём было всё: дикое желание, тоска одиночества, просьба о прощении и страх быть отвергнутым.

– Поедем, Лара, домой. Сколько можно? Ты моя и знаешь это, а я твой.

Похоже, я на самом деле сходила с ума. А тот, из-за которого всё это происходило со мной, уже притянул меня к груди и облегчённо вздохнул.