Текст книги "Взгляд из прошлого (СИ)"

Автор книги: Анна Морозова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Глава 9

– Наверное, не нужно объяснять, зачем я позвал тебя? – спрашивает Руслан спустя несколько минут обоюдного молчания.

– Не нужно, – тихо отвечаю, впившись пальцами в край своей куртки. Сердце прыгает, словно пинг-понг, пиная ребра, а горло сдавливает спазмом. У меня даже проглотить его не получается, настолько он огромен.

– Ну так говори. Наверняка я услышу что-то интересное из твоего немногословного рта.

– И что ты хочешь узнать? – хриплю я.

– Как что? – усмехается Барханов. – Правду. Все хотят знать правду, но не всем везет.

– Не все ее заслуживают, – цежу сквозь зубы, и, повернув голову, наши взгляды переплетаются. Его – самоуверенный и дерзкий, и мой – презрительный и холодный. Мы боремся до последнего, словно находимся на поле боя. Сверлим друг друга, пуляем незримые стрелы. Жжем огнем, бросаемся холодом. Делаем все, чтобы показать друг другу не то обоюдную злобу, не то отчаяние. Первая сдаюсь я.

– Ты не хотел этого ребенка, – шепчу едва слышно, и в глазах Руслана былая дерзость сменяется на морозное стекло. Зрачки резко сужаются, а губы поджимаются, как будто этот разговор ему неприятен. Но мне плевать. Я продолжаю: – Ты разорвал со мной все связи. Не хотел общаться, даже когда я писала твоим друзьям и просила срочно со мной связаться, ты не реагировал. Разве я многого просила? Всего лишь один единственный разговор, который бы ещё тогда всё решил. Ты не хотел. Уехал, чтобы начать жизнь с чистого листа. Забыл меня как по щелчку пальцев и не вспоминал все эти годы.

– Это неправда, – хрипло отзывается Руслан, но я его обрываю.

– ПРЕКРАТИ! Твои слова – пыль! Они ничего для меня не значат. Если бы ты хотел, если бы только на секунду позвонил мне, всё было бы по-другому. Захотел правду? Так получай! Я не сделала тогда аборт, как говорила тебе, а та бумажка – липа, написанная знакомым врачом по просьбе и за большие деньги. Я желала этого ребенка, а ты желал свободы, что собственно мы оба и получили. Но ты не обольщайся. Лиза – моя дочь и только моя. Ты от неё отказался восемь лет назад, так что не парься и живи дальше, как жил все эти годы.

Толкнув дверь, я выскакиваю на улицу и захлопываю её со всей дури, насколько её хватает. Барханов выбегает следом. Бешеный и красный, что даже в свете ночных фонарей хорошо заметно.

– Мы ещё не договорили! – гаркает он, загораживая мне путь.

– А мне плевать! – гаркаю в ответ. – Я всё сказала и слушать твои бредовые оправдания не собираюсь.

– Я и не планировал перед тобой оправдываться.

– Конечно, куда уж тебе. Ещё не дай бог корона упадет.

– Ты, млять, ребенка от меня скрыла, а ведешь себя так, будто не при делах.

– Не мои проблемы, что ты выбрал карьеру вместо семьи. Ты сам хотел, чтобы я избавилась от ребенка. Я просто дала тебе это. Позволила твоей совести спать спокойно.

– Так ты у нас благодетельница получается, – сквозь зубы шипит Барханов, ударяя ладонями по бедрам. – Может, мне за это тебе ещё медаль вручить?

– Только не надо ещё меня во всём обвинять. Если бы ты не вел себя как конченный мудак, мы бы сейчас с тобой здесь не стояли.

– Я хочу её увидеть, – внезапно оглушает меня своим требованием. Хмурюсь, сузив глаза до размера щелок.

– Тебя в её жизни семь лет не было. Думаешь, она обрадуется, увидев залётного отца? Ты через месяц-другой снова куда-нибудь уедешь, а она потом мучаться будет. Нет. Барханов. Даже не смей!

– Я ХОЧУ УВИДЕТЬ СВОЮ МАТЬ ЕГО ДОЧЬ! – рявкает на весь двор и следует прямо на меня, словно хищный лесной зверь. Мне хочется убежать, но ноги будто к земле приросли, не позволив мне сдвинуться даже на миллиметр. Я просто стою и пялюсь на него глазами-мячиками, пока сердце моё пытается выскочить на волю, настолько оно уже устало от этих эмоциональных качелей.

– Прекрати, – шепчу дрожащими губами. – Не подходи, Барханов! Не смей!

– Я всего лишь хочу увидеть свою дочь, – выдавливает по слогам, каждое слово будто пытается вбить эту инфу в мои мозги. Смотрит исподлобья, раздувая ноздри, но продолжает идти. Останавливается в паре сантиметров, возвышаясь надо мной хмурой тучей. Я сглатываю и, запрокинув голову, смотрю на него не моргая. Он тоже смотрит. Пристально, будто в душу пытается заглянуть, но там ему не место.

– Руслан, уйди, пожалуйста, – прошу его, как только мужские пальцы фиксируются на моих плечах. – Сейчас ночь, и ты в любом случае её не увидишь.

– Я не могу, Дин, – сиплым голосом отзывается он, и его кадык дёргается. – Я только что узнал, что у меня дочь есть, думаешь, я смогу спокойно уйти?

– Ты спокойно отказался от неё восемь лет назад, – не удерживаюсь от шпильки, болью простреливающей душу. – Уехал, как ни в чём не бывало, и сейчас вдруг говоришь мне такие вещи? Уходи, Барханов, и не смей больше являться сюда без приглашения.

– Моя дочь…

– Я организую вам встречу, – срываюсь на крик, скидывая со своих плеч его руки. – Но тогда, когда посчитаю нужным, а ты… – тычу пальцем в его вздымающуюся грудь. – Только попробуй всё испортить! Ты никакого права не имеешь предъявлять мне претензии и не смей говорить обратное. А сейчас уходи! ПОНЯЛ⁈ УХОДИ!

Крикнув это, я разворачиваюсь и на негнущихся ногах бегу к подъезду. Дрожащими пальцами прикладываю кнопку ключа к домофону и не успеваю зайти внутрь, как слышу рёв мотора машины Барханова.

Глава 10

Барханов: «Где ты? Почему вместо тебя сегодня Марьяна?»

Выдвинув на экране шторку, читаю сообщение и, заблокировав телефон, прячу его в карман сумки.

– Очень рад, что ты приехала, – улыбается Земцов, приобнимая меня за плечи. – А где малая? Я думал, ты её с собой потащишь.

– Еще бы я дочь по всяким притонам не водила, – ухмыляюсь я, размахивая перед лицом ладонью. На улице сегодня настоящее пекло. Даже в шортах мои ноги похожи на два поджаренных окорочка, а нос, кажется, уже начинает подпекаться, словно картошка на углях, несмотря на то что всё лицо я измазала SPF-кремом.

– Обижаешь, Динчик, я самый святой на этой земле, и атмосфера здесь подходящая. Вон видишь, – показывает на кудрявого паренька в белых шортах и с голым торсом. – Это наш местный ангелок Валера. А вот это, – указыввает на другого парня с длинными волосами, – предшественник Иисуса.

– Даже боюсь представить, кто в этой ангелоподобной вакханалии ты.

– А я, моя дорогая, Эрос – бог любви и плодородия.

– И много ты тут наплодородил? – посмеиваюсь, глядя в озорные глаза Земцова. Для меня он всё тот же мальчишка, только с более огрубевшими чертами лица. Такой же легкий по жизни и не обременённый проблемами.

– Немного немало, но кое-что успел опылить, – поигрывает светлыми бровями.

– Только, пожалуйста, без подробностей. Мне в жизни и без этого ужасов хватает.

– Вот именно поэтому ты сегодня здесь. – Закидывает руку мне на плечо. – Наслаждайся, отдыхай и ни о чём не думай. Я надеюсь, ты на два дня приехала, как мы и договорились?

– Не договорились, а уговорил.

– Сути не меняет. Так что? Ты не собираешься сбегать?

– Ну, если ты здесь не решишь оргию прилюдно устроить, то нет. Не зря же я выходные за свой счёт оформляла.

– Не парься, Динчик, я предпочитаю приват.

– Мне полегчало.

– Мишань! – выкрикивает из бассейна какой-то парень, размахивая, словно флагом, синими боксерами. – Я не чувствую хруста своего удовлетворения. Где мой джин, который ты обещал?

– Трусы надень, придурок! – сложив руки в рупор, кричит ему в ответ Земцов. – Твой джин уже давно на баре. Слепой лошара!

– Пошёл ты! – из воды выглядывает рука с вытянутым средним пальцем.

– Поцелуй мой зад!

– Какие у вас высокие отношения, – покачав головой, хохочу я. – И всегда вы так общаетесь?

– С этим ослом по-другому никак, – улыбается Миша, тыча в воздухе факами.

– Че ты там сказал? – хмурится его приятель.

– Я говорю, что ты осёл безмозглый!

– Сам такой!

– Понятно всё с вами, – со вздохом резюмирую я. – Сколько бы мужику ни было лет, он всегда остаётся ребёнком.

– Просто в отличие от вас, девчонок, мы живём на полную катушку. – Щёлкает меня пальцем по носу. – А теперь пошли.

– Куда?

– Ну, во-первых, тебе надо куда-то свои кости бросить, пока все комнаты не заняли. Если ты, конечно, не хочешь спать на одном диване с каким-нибудь Валерой. А во-вторых, пора веселиться. А то такое ощущение, что к нам на тусовку пенсионный фонд подвезли.

– Иди ты, – закатываю глаза, толкая Земцова в плечо. – Трепло московское. Вы там че, в столице все такие чеканутые?

– А кто ещё?

– Да так, есть у меня один знакомый… Неважно, в общем. Куда дальше?

Приехав на тусовку к Мише, я поняла только одно – какая же я несовременная для подобного отдыха. Мне не было скучно. Я, как и все, наслаждалась солнечной погодой, потягивала из стакана непонятного происхождения коктейль и даже немного пообщалась с девчонками с IQ ниже среднего. Но, к сожалению, это не привнесло мне практически никакого удовольствия. Где-то хотелось изобразить покер-фейс, где-то прикрыть глаза от смущения за чужие поступки. А в какой-то момент я вообще ушла в дом, потому что захотела попить горячего чая. Кажется, в свои неполные тридцать когда-то молодая и не обременённая жизнью Диана Левина превратилась в возрастную женщину с кучей комплексов и личных запретов. Окончательно расслабиться не позволял и постоянный трель звонков и сообщений от… сами знаете кого. Я не хотела с ним разговаривать, потому что не знала о чём. У меня незапланированные выходные, о которых знает Борисыч. Этого достаточно. А то, что у него эго покосилось, ко мне отношения не имеет. Я сказала предельно ясно ещё в тот вечер. И не хочу повторяться. Мне, блин, сложно не меньше его, а может, и больше! Это он все годы жил припеваючи, ни о чём не думая, а я всю себя истязала, воспитывая Лизу, которая своим характером кого угодно до ручки доведёт.

– Дианчик! – пьяной походкой ко мне подплывает Мишка, держа в руках бокал с пивом. Я сижу на качели позади дома, а музыка доносится до моих ушей лишь лёгкими отголосками.

– Надрался в свинью, – улыбаюсь, прислонив голову к железной балке.

– В свинью… В свинью, – заплетающимся языком пробормотал Земцов, усаживаясь на землю напротив меня. Поставив рядом стакан, он собрал ноги в колени, не отрывая от меня своих блестящих глаз. – А ты чего здесь сидишь? Скучно тебе в нашей компании, да?

– Непривычно просто, – честно призналась я. – В последний раз на подобном мероприятии я лет девять назад была. Сейчас я занудная домашняя амёба.

– И красивая, – оголив передние зубы, заулыбался Миша. – Такая прям секси-телочка.

– Ой, ты как что ляпнешь! – хохочу я.

– Ты мне не веришь? – театрально ахает Земцов, резко вскакивая на ноги и пошатываясь, едва не падает обратно на землю. Вскинув в воздухе руки, пытается удержать равновесие, а когда получается, подходит ко мне и шлёпается на сидушку трёхместной качели.

– От тебя несёт как от пивной бочки, – морщусь, когда Мишка притягивает меня к себе для объятий. Я второй раз в жизни вижу его в таком состоянии и, зная, что этому агрегату двухметровому сопротивляться бесполезно, покорно сижу.

– Посрать! Главное, что я сейчас счастлив. А ты счастлива?

– Счастлива, счастлива, – ухмыляюсь я, но уголки моих губ всё равно ползут вниз. Барханов оборвал мне весь телефон, а я как настоящая трусиха его игнорировала. Какой здесь может быть отдых, когда нервы ни к чёрту…

– Я рад, что ты счастлива, Динка. Честно. Прикинь, ты же мне в школе нравилась. Наверное, я даже был влюблён в тебя, но так и не решился в этом признаться. Стыдно было, да и для пацана это же зашквар конкретный. Просрал своё счастье. Придурок. Может, быть, у нас что-то да вышло…

– Не думай об этом, – с улыбкой парирую я. – Полжизни прошло, всё давно в прошлом.

– А если нет? – эхом в воздухе пронёсся его тихий голос. Земцов поднял голову и впился в моё лицо настойчивым взглядом, от которого моё лицо начало щипать. Я обернулась и тоже посмотрела в голубые глаза напротив, в свете ночного фонаря казавшиеся синими. Сейчас Миша не улыбался, а был как никогда серьёзен. Подобные разговоры – ни что иное как пьяный бред, но всё равно я чувствую неловкость.

– Миш… – Мой голос похож на мягкую зефирку. – Это было много лет назад. Конечно, твои чувства уже в прошлом.

– А у тебя хоть когда-то были ко мне чувства? – спрашивает вдруг он, окончательно вогнав меня в ступор. В школе Земцов был очень популярен, и каждая вторая хотела получить от него своё внимание, которое он отдавал только спорту. Я же в категорию его поклонниц никогда не входила. Да, мы неплохо общались, к тому же жили в соседних домах, но как объект симпатии Мишу я никогда не воспринимала.

– Прекращай уже этот пьяный бред.

– Да, я пьян, но даже протрезвев, я не стану думать иначе. До нашей встречи я считал, что всё прошло. А сегодня тебя увидел… Такую улыбчивую и красивую… И в моей голове что-то щёлкнуло.

– Мозг твой щёлкнул не в ту сторону, – разозлилась я и вскочила с качели, когда Земцов попытался дотронуться ладонью до моей щеки. – Ты что творишь? Зачем так делаешь?

– Что я делаю? – напыжился он, глядя на меня исподлобья. – Просто хотел погладить тебя по щеке. Это запрещено законом?

– Это запрещено законом нашей школьной дружбы. Я не хочу сейчас ничего говорить, потому что не вижу смысла разговаривать с тобой в таком состоянии. Обсудим твоё поведение, когда протрезвеешь.

Подняв с земли выпавший из кармана телефон, я разворачиваюсь и ухожу в дом. Но не для того чтобы скрыться от дурака Земцова, а чтобы забрать свои вещи и уехать домой.

Глава 11

– Держи, – Барханов протягивает мне стаканчик с кофе, держа свой стакан в другой руке. На улице три часа ночи, а мы с ним стоим посреди пустующей набережной напротив реки, что сейчас похожа на черное покрывало.

– Спасибо, – моих губ касается едва заметная улыбка. – И за то, что приехал…

– Мне не сложно, – пожимает плечами, делая глоток парящего напитка. Краем глаза я смотрю на его сосредоточенный профиль. На полные губы, которые он соединяет в трубочку, чтобы подуть на свой кофе. На нос с небольшой горбинкой и на колючую щетину. Мне тяжело понять, что я чувствую, находясь рядом с ним. Но это определенно спокойствие. То, что я ощущаю с момента его приезда. Он оказался первым и единственным человеком, кто согласился забрать меня посреди ночи за пятьдесят километров от города после полуторачасового ожидания такси. Я не могла больше там находиться. И дело совсем не в Мише, а просто потому что эта атмосфера и люди не для меня.

– Через три дня мы поедем гулять в парк, – выпаливаю на автомате, пока мой мозг не сработал в обратном направлении. Впившись в свой стаканчик словно в спасительный обруч, неотрывно пялюсь на реку, пока моя щека плавится под пристальным взглядом карих глаз. – Ты бы… эм… если ты хочешь, то можешь пойти с нами.

– Я хочу, – с хрипотцой в голосе отвечает он.

– Хорошо, – шепчу, покусывая изнутри щеку. – Только не думай, что мы сразу все расскажем Лизе.

– Ладно.

– Отлично…

Втянув носом прохладный воздух, слышу, как в ушах отдается стук сердца. Эти слова дались мне непросто, но всю поездку до города я думала о том, как на самом деле должно быть правильно. И поняла, что не знаю. Потому что нет ничего правильнее, чем зов своего сердца.

– Это только ради Лизы, – поясняю спустя несколько минут беспокойного молчания. – Чтобы ты ничего себе там не надумал.

– Даже в мыслях не было.

– Если ты хоть словом ее обидишь…

– Я её не обижу, – смотрит на меня предельно серьезно. – Я был ослом, когда отправлял тебя на аборт, но на тот момент для меня это было правильно. Мне хотелось чего-то добиться, встать на ноги, а не считать каждую копейку и подбирать детские вещи за всеми родственниками. Ребенок в мои планы просто не вписывался.

– Ну и я тоже, – криво улыбаюсь, выбрасывая пустой стаканчик в урну. – Все давно в прошлом, и я не хочу его ворошить, хоть и признаюсь, что до сих пор тебя не простила. Увы, но забыть такую подлость мне вряд ли удастся.

– Я и не претендую на твое прощение, просто спасибо за то, что позволяешь мне увидеться с дочерью.

– Это будет пробная встреча. Если все пройдет хорошо, то возможно она повторится.

– Я буду надеяться на это.

– Не нужно надеяться, Барханов, нужно просто не косячить – и тогда все будет отлично.

– Снова предъявляешь мне? – испускает тяжелый вздох.

– А не должна? – хмурюсь. – Меня просто поражает то, как ты легко переобулся. Сначала тебе не нужен ребенок, спустя восемь лет оказывается уже нужен. Ты хоть определись, а то вдруг завтра снова что-то в голову взбредет. Этот шанс, который я даю тебе, – последний и единственный. Больше такой роскоши не будет.

– Я же все сказал тебе, – злится Руслан, сминая в ладони кофейный стаканчик. – И больше повторяться не собираюсь. Я миллион раз пожалел о своем поступке и заслуживаю ещё одного шанса.

– Не будь таким самоуверенным, – язвлю я. – Пока ты заслуживаешь только дырку от бублика, и это твой максимум.

Стиснув зубы, Барханов выбрасывает свой приплюснутый стакан и делает ко мне шаг. А затем ещё один – и не успеваю я отойти, как его огромные пальцы уже на моих плечах. Распахнув широко глаза, смотрю на него, запрокинув назад голову.

– Ты что творишь?

– Знаешь, в чем твой минус, Диана? – сощурившись, бросает холодно. – В том, что ты замечаешь все вокруг, кроме своих косяков. А я ведь слова тебе не сказал за то, что скрыла от меня Лизу.

– Ты офигел?

– Помолчи! – гаркает, тряся меня словно тряпичную куклу. – Ты, млять, от меня ребенка на семь гребаных лет скрыла, и как бы я ни был в этом виноват, ты виновата не меньше. Но я промолчал, схавал эту ситуацию, решив, что стал катализатором твоего проступка. А ты все равно по-дерьмовски ко мне относишься. Ты не признала свою вину, которая не менее очевидна, чем моя. Вывернула все так, что я мудак конченный, а ты невинная жертва. Полегчало? Что молчишь? Тебе полегчало?

– Отпусти меня! – рычу, пытаясь от него отвязаться. – Ты не имеешь права мне предъявлять! Я хотела тебе сказать потом, когда ты уехал, но оказалась у тебя в заблокированных.

– Ты должна была мне сказать до моего отъезда, когда врала об аборте. Дура! – он толкает меня в плечи, и я отшатываюсь от него, испуганно смотря. – Какая же ты дура, Диана. Всю жизнь и себе, и мне, и нашей дочери испортила своей обидой, но даже мозгами не захотела пошевелить, почему именно я так поступил.

– Потому что тебе нужна была слава, признание, а с ребенком этого не заработаешь.

– Я всю жизнь скитался где попало, – его голос яростнее и громче. – Мне, блин, жрать нечего было, пока мать пила беспросветно, и я… – Руслан провел ладонью по волосам, прикрыв на секунду глаза. – Я просто хотел, чтобы у моего будущего ребенка не было такой отстойной жизни. Тогда мне было нечего тебе дать, кроме хлебных крошек. А мне хотелось, чтобы ты получила целый хлебный завод. Понимаешь аллегорию?

– Ты пытаешься оправдаться за свое детство, – трясу головой и, дернувшись, все же выбираюсь из цепких лап Руслана. Отшатываюсь назад и смотрю на него стеклянным взглядом, пока он, сведя в кучу брови, смотрит на меня холодным и отчужденным. – Так нельзя, понимаешь? Твои поступки никак не связаны с тем, как ты жил. И не стоит за это оправдываться. Если бы ты хотел создать со мной семью, хотел ребенка, ты бы так не поступил. Я тебя знаю, Барханов, ты бы в лепешку разбился, но сделал все, чтобы быть со мной. Значит, не настолько сильно ты любил меня – вот и всё.

– Тебе-то откуда знать, как я тебя любил? – звенит его голос в напряженной тишине.

– Потому что когда любят, борются за свою любовь до конца. А ты не захотел… Даже не попытался!

– Я хотел! – раздувает от злости ноздри. – Но тогда мне казалось это лучшим для нас решением.

– Вот и принятое мной решение тоже казалось на тот момент правильным.

– Ну и куда ты пошла? – орёт мне в спину, когда, развернувшись, я едва не бегу к лестнице, глотая хлынувшие огромным водопадом слёзы.

– Домой, – отвечаю, не оборачиваясь.

– Я довезу тебя.

– Сама доберусь!

– Диана!

– Я же сказала – сама! – истошно ору до боли в связках и под собственный грохот сердца.

Между нами – пропасть и обида размером с Эверест. И оказывается, это волнует меня ничуть не меньше, чем скорая встреча отца с дочерью.

Глава 12

– Мамочка, а мы покатаемся на летающей тарелке? – спрашивает Лиза, когда мы перебегаем на мигающий зелёный.

– Покатаемся, – отвечаю, вдыхая горячий воздух. Сегодня невыносимая жара, даже хуже, чем была пару дней назад. И весёлые карусельки радуют только мою дочь, у которой в глазах щенячий восторг, и её папашу, оборвавшего с самого утра мой телефон.

– А картошку фри поедим? – не унимается Лиза, подпрыгивая словно козочка, пока мы идём по тропинке вверх к парку.

– Поедим.

– А колу?

– Колу нет. Ты на этой неделе уже свою норму выпила.

– Ну блиин. – фыркает, переходя на шаг. – Как обычно день испорчен. Могла бы сегодня исключение для меня сделать. Я всё-таки твоя дочь и имею право на частичную амнистию!

– Ты откуда таких слов понахваталась? – изумлённо смотрю на неё.

– Да это я у тёти Нади новости про криминал смотрела и там вот увидела.

– Ты больше не смотри такое. Хорошо?

– А почему? – дёргает своей золотоволосой головой. – Мне очень понравилась эта передача. Кстати, ма, а что означает слово «расчленил»?

– Это то, что я сделаю с тётей Надей, когда встречу её. – ворчу, хватая Лизу за руку. – Пойдём уже быстрее, пока очереди большой нет. Я не собираюсь долго жариться на солнце. Пару раз прокатишься – и пойдём.

– Пару раз? Ма, ну ты че?

– Ладно, не пару, – вздыхаю, глядя в свой телефон. Ну и где этого перфекциониста носит?

– А сколько? – не унимается Лиза. – Десять? Двадцать?

– Двад… Чего? Ты мне давай тут без этого. Выбери три аттракциона, не больше, и прокатись на каждом по одному. Мне ещё тебе новые сандалии покупать. Старые же ты надевать отказываешься.

– Они отстой, – вздыхает полубеззубый рот моей веснушчатой дочери.

Завернув к кованым воротам, заходим на территорию парка. Народу здесь, несмотря на субботу, относительно немного, что позволяет лёгким спокойно дышать. Я вновь ныряю в свой телефон, потому что на него приходит сообщение.

«Барханов»: Я подъехал. Вы где?

«Только зашли в парк. Мы будем ждать тебя у вагончика со сладкой ватой с эмблемой кактуса.»

В подтверждение слов отправляю фотографию этого самого вагончика, на фоне которого маячит Лизка в своём любимом фиолетовом комбинезоне. За два дня я отправила Барханову столько фотографий дочери, что и не счесть. И всё равно ему мало. Мы договорились, что я буду отправлять хотя бы два раза в день новые снимки, и пока что держу своё обещание.

– Мама, мама, я хочу туда! – Лиза показывает на огромный паровозик в виде змеи. – Ваууу! Он такой огромный. Сходим вместе?

– Лиз, постой, – торможу её прыжковый порыв. – Давай сейчас кое-кого подождём, а потом отправимся на аттракционы.

– Кого? Тётя Надя что ли придёт?

– Нет, не тётя Надя.

– А кто?

– Один мой друг, – тушуюсь под напором её внимательных глаз. – Он эм… эм… Вату будешь?

– Не, – качает головой, присаживаясь на лавочку и мотая ножками, обутыми в фиолетовые кеды. – Кукурузу хочу.

– Тогда пойдём купим кукурузу.

– А можно я здесь посижу?

– Здесь? Ну ладно, только никуда не уходи, хорошо?

– Ма, ну я же не маленькая, – дует губы.

– Ну, конечно – усмехаюсь и, посмотрев на пустые входные ворота, иду к палатке с вареной кукурузой.

Спустя десять минут возвращаюсь назад и слегка замедляю шаг, увидев обтянутую белой футболкой широкую спину Барханова. Он сидит на корточках, а напротив него ужом вертится моя дочь и что-то эмоционально рассказывает, оголяя передние зубы без одного центрального. Сглотнув в горле образовавшийся спазм, останавливаюсь позади Руслана, слушая их непринуждённую болтовню.

– Мне скоро восемь лет исполнится, и мама обещала мне подарить набор косметики.

– А в твоём возрасте не рано косметикой пользоваться?

– Это специальная косметика для детей, – поясняет она. – А ты мамин друг, да?

– Ну, почти. Мы вместе работаем.

– Круто. Ты, получается, тоже повар?

– Бери выше. Я шеф-повар.

– А чем шеф-повар отличается от просто повара?

– Тем, что шеф-повар главнее и обязанностей у него больше. Например, он может сам придумывать рецепты блюд, и у него в подчинении целая команда. А ещё…

– А ещё шеф-повар может позволить себе не работать в свой рабочий день, в отличие от повара. Держи свою кукурузу. – вручаю Лизе и отряхиваю ладони.

Руслан, поднявшись на ноги, прячет руки в карманы своих потёртых джинс, не прекращая смотреть на Лизу как на инопланетный объект. Его гладко выбритое лицо как обычно серьёзно, несмотря на то что в глазах отражается блеск, от которого щемит в груди. Я много раз представляла их встречу, но даже когда она наступила, не могу в неё поверить. У них поразительное сходство, чего я раньше не замечала.

– Мам, – Лиза дёргает меня за руку, прерывая неловкую тишину, – можно мы уже на аттракционы пойдём? Я устала стоять на одном месте.

– Давай, конечно же, пойдём, – хрипит мой голос, и в этот момент наши с Русланом взгляды переплетаются в единую нить. Я вижу, как он волнуется, и это не спрятать даже под сотой долей его серьёзности. Я тоже напряжена и не знаю, как себя вести. Как ни в чём не бывало не получится, потому что рядом находится объект моих переживаний. Одна Лиза ведёт себя расслабленно и удовлетворённо.

– Мам, а дядя Руслан, получается, твой директор? – трещит дочь, грызя кукурузу. Она находится между нами, и это чёртово чувство фальшивой семейной прогулки истязает душу.

– Он мой шеф.

– А кто тогда директор?

– А директор – это шеф всего персонала, – вклинивается в беседу Барханов. – И поваров, и официантов, и барменов.

– А кто такие бармены? – смотрит на него Лиза.

– Бармены – это те, кто готовит напитки гостям. Например, чай или лимонад.

– Я люблю лимонад. А ты?

– И я, – улыбается Руслан, почесывая пальцами гладкий подбородок.

– А какой у тебя любимый вкус? Мне вот малиновый нравится.

– Ну не знаю. Наверное, лимонный.

– Лимонный? Бе, он же кислый!

– Лимон кислый, а лимонад – это разбавленный концентрат, состоящий из лимона, воды и сахара.

– Крутооо! Ма, а ты приготовишь мне лимонад?

– Конечно, – улыбаюсь ей, останавливаясь около кассы. – Выбирай, на какие аттракционы пойдёшь. Может, на акульи гонки?

– Не, – морщится, выбрасывая кукурузу в урну. – Они скучные.

– Тогда на букашкины гонки, – предлагаю другой вариант, протягивая дочери влажную салфетку. – Вытри руки.

– А они страшные, – вздыхает Лиза. – Я хочу на летающую тарелку и на змеепаровоз!

– Эти аттракционы с десяти лет либо с шести, но только в сопровождении взрослых, – подаёт голос женщина, сидящая за кассой в деревянном домике.

– Слышала, что тётя сказала? Ты ещё для таких развлечений маленькая.

– Ну ма, ну пожалуйста, пойдём со мной. Я очень хочу!

– Лиза!

– Я схожу с ней, – произносит Руслан, чем заставляет Лизу прыгать от радости.

– Я же сказала – нет, – поджимаю раздражённо губы.

– Дин, – Барханов кладёт на моё плечо руку и тихо шепчет, чтобы слышала только я, – пожалуйста, дай мне эту возможность. Это же всего лишь аттракционы.

– Ну мааа, – буркает Лиза вразрез с его просьбой, – ну пожалуйста, можно мы с дядей Русланом прокатимся?

– Ладно, – втягиваю носом воздух. – Можете прокатиться вместе. Я сейчас куплю биле…

– Я сам, – останавливает меня Руслан, направляясь к кассе.