Текст книги "Счастье в кредит"

Автор книги: Анна Климова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Руки медленно поползли к груди, нежно растерли тугие полукружия. Так приятно. Снова чуть ниже, по плоскому, упругому животу (результат почти года посещений спорт-клуба Риты Хэнсли, бывшей спортсменки и все еще «мисс» из-за своего, мягко говоря, «лошадиного» лица), идеально гладким и крутым бедрам. И ее руки – уже не ее руки, а две искусительные змеи, живущие сами по себе и точно знающие свою цель. Но они еще и мучительницы, сладострастные садистки, готовые бесконечно долго извиваться по самым потаенным частям тела, уклоняясь от самой главной точки, жаждущей прикосновения больше всего. Они ползут, гладят, ощупывают и исследуют каждый сантиметр. Кровь то стынет, то вспыхивает жарким огнем. В сознании возникают образы, обрывки фраз, слов, песен, стихов. Ничего не уловить, но из всего этого хаоса возникает музыка, услышать которую не может ни один человек на свете, кроме самого близкого. И слышать ее можно только сердцем. Открытым, чутким, любящим сердцем, не нуждающимся в словах.

– Натали!

Голос мужа звучал не громко, но она вздрогнула, будто от электрического разряда.

Фил стоял в дверях ванной комнаты и держал в руках высокий бокал.

– Я принес тебе шампанское.

– Очень мило с твоей стороны, – ответила Наташа без всякого энтузиазма.

Муж подошел, присел на край ванны. Она взяла у него бокал и отпила пузырящуюся жидкость.

– Ты красива, – сказал он, дотронувшись до ее щеки.

– Интересно, хватит ли у тебя фантазии сказать мне еще что-то кроме этого? – иронично усмехнулась Наташа.

– Опять ты строишь из себя злюку. Я ведь вижу, тебе здесь нравится. Так почему бы тебе не быть со мной немножко поласковей?

Фил плотоядно улыбнулся, взял с полки губку, обмакнул ее в воду и принялся растирать жене спину.

Эта его дурацкая ухмылка! Она говорит красноречивее любых слов. Ухмылка самца. Оскал существа, уверенного в незыблемости своего превосходства в собственном прайде.

– Не требуй от меня слишком многого, Фил, – сказала она, растирая ногу мылом. – История с Памелой еще долго будет напоминать мне о том, что не стоит доверять мужчинам. И если они нарушают это доверие, их нужно наказывать.

– Это что, один из пунктов Устава Великой Женской Инквизиции? – засмеялся Фил, выжимая губку ей на плечи.

– О нет! Это еще не инквизиция, дорогой! Это всего лишь моя слабая женская месть. Будь на моем месте женщина с менее уравновешенной психикой, Бог знает, что бы с тобой произошло тогда. Я как-то читала о кастрированных мужьях.

Рука Фила остановилась.

– Надеюсь, ты шутишь?

Наташа засмеялась:

– Конечно шучу. Со мной тебе повезло. Я не столь кровожадна, хоть и родилась в «дикой», по вашему мнению, стране. На самом деле я очень ценю твои заботы, и, возможно, мое сердце скоро оттает.

– Но еще не оттаяло?

– Еще нет.

– А как же вечер в отеле «Плаза-Стар»? Или мне все пригрезилось?

– Скажем так, это была неудачная попытка «навести мосты». Для тебя же это должно быть стимулом, показывающим, что еще не все потеряно, – она игриво посмотрела на него и отпила из бокала.

Он наклонился к ней и поцеловал в губы.

– Я без ума от тебя. Все больше и больше. И хочу, чтобы ты знала об этом. Я действительно был дураком. Ты много для меня значишь.

«Памела была самой большой моей глупостью в жизни. Но больше этого не повторится!» – продолжила Наташа мысленно.

– Связь с Памелой была самой большой моей ошибкой. Но я не намерен ее повторять, клянусь. Ты моя жена. Только ты.

Наташа не могла сдержать смех. Он прорвался из самой глубины неудержимым, огромным пузырем, заполнив собой все.

Закрыв глаза, она хохотала так, как уже давно не хохотала. И было в ее смехе не столько веселья, сколько горечи.

– Я сказал что-то смешное? – поинтересовался Фил, с уязвленной улыбкой склонившись к ней.

– Господи, нет! Просто мне это напомнило сцену из одной мыльной оперы.

– Расскажешь?

– Нет!

– Почему же? – засмеялся и он, уже более успокоенный.

– Не хочу! – заходилась от смеха Наташа.

– Значит, все это тебя забавляет? – и резко окунул ее в пенную воду.

Наташа вынырнула с вытаращенными от изумления глазами и потрогала намокшие волосы.

– Моя прическа! Ах ты, сукин сын! – и, в свою очередь, стянула его за рубашку в воду.

Пенная вода с шумом выплеснулась через края ванны. Наташа взвизгнула и опять засмеялась.

Гаминда, стоявшая в это время за плитой, с улыбкой посмотрела на потолок.

Еще несколько мгновений они барахтались, а потом застыли в долгом поцелуе.

– Фил, прошу тебя, не сейчас, – оторвалась она от него, часто дыша.

– Почему нет? Мы у себя дома, в своей собственной ванне. Что не так?

Наташа резко поднялась, набросила на себя махровую простыню.

– Извини, сегодня не мой день, – и добавила по-русски, – но и не твой тоже.

– Тебе нравится вытирать о меня ноги, да? Что ж, давай, черт побери! Давай, если это доставляет тебе удовольствие! – но видя, что жена уходит, простонал, – Натали, что ты со мной делаешь?

Когда Наташа скрылась за дверью, он досадливо хлопнул ладонью по воде.

Возможно впервые в жизни он ощутил свою беспомощность и какое-то странное чувство, похожее на сожаление. Бизнес, друзья, женщины, которых он знал, – все это вдруг показалось ему незначительным, не стоящим тех усилий, которые он на них затрачивал. Натали, его Натали, которую он почти шесть лет не замечал, живя вместе с ней под одной крышей, открылась ему с неожиданной стороны после того, как к ним в дом пришла эта стерва Памела. Фил увидел в жене глубоко страдавшее существо, печальную красавицу, которую он неосознанно обижал своим невниманием и непониманием все эти годы. Впервые он задумался над тем, как живет сейчас и как будет жить дальше.

Сидя сейчас в остывающей ванне, мокрый и потерянный, он думал о том, как найти способ снова заслужить доверие жены и ее любовь. Теперь она представлялась ему желаннее, чем когда-либо, нужнее, чем всегда. Никто не владел его мыслями настолько сильно, как Натали. После ее отчаянного монолога в такси все в нем перевернулось. Фил увидел жену другими глазами. Натали была естественна в проявлении своих чувств, она имела вкус, шарм, неповторимое обаяние, располагавшее к ней всех, кто ее знает. Даже отец, откровенно высказывавшийся против их брака и грозивший всяческими карами, не устоял перед этой русской девчонкой с кошмарным акцентом и потом проявлял о ней особую заботу, словно это она была его родной дочерью.

Итак, Натали требует терпения? Он будет терпелив. Она требует внимания? Он будет внимателен. Она хочет ребенка? Он будет самым лучшим на свете отцом! И ничто не помешает им быть счастливыми!

Наташа облачилась в купальник и спустилась вниз, пытаясь на ходу привести в порядок прическу. Пройдя гостиную, она вышла через стеклянную дверь к бассейну.

Вечер был тихим, сухим и теплым. Только с моря изредка веяло влагой и слышался шум далекого прибоя. Солнце уже клонилось за эвкалиптовые леса и буковые рощи, покрывавшие остров. Воздух казался сладчайшей патокой, божественной амброзией, ласкавшей легкие.

В бассейне (видимо, заботами Криса) уже плескалась вода. Увидев на краю бассейна расставленные кем-то шезлонги, Наташа опустилась на один. В этот момент нечто поднялось со дна, и вот уже голова Криса показалась над мраморным парапетом. Он улыбался и сплевывал воду. Наташа облегченно перевела дыхание и сказала с напускной строгостью, дублируя речь знаками:

– Крис, ты меня опять напугал!

Парень в один момент вылез из воды и униженно остался стоять на коленях. Ответил знаками:

«Натали, прости меня еще раз. Я не нарочно».

– Прощаю с условием, что встанешь с колен.

«Мистер Гордон будет недоволен из-за того, что я купался. Очень много работы, а к морю бежать далеко».

– Ничего не будет, – успокоила она его. – Не беспокойся об этом.

Крис присел на край парапета, вглядываясь вдаль. Наташа же украдкой продолжала за ним наблюдать, не оставляя своих забот о прическе.

Он снова обернулся и спросил:

«Вы надолго здесь?»

– Не знаю. Не хочу пока думать об отъезде.

«Вы ведь из Лондона, как и старые хозяева?»

– Да.

«Я видел фотографии Лондона. Он красивый».

– Ты был где-нибудь вне дома?

Он вопросительно склонил голову, но потом понял и покачал головой:

«Нет, я не уплывал дальше Австралии. Это мой дом. А остальное можно и по телевизору посмотреть. Прости, Натали. Нужно идти. Мистер Гордон просил кое-что закончить до темноты».

Шлепая босыми ногами, Крис подошел к близлежащим кустам и выудил оттуда свою одежду. Капельки влаги блестели на нем, как мелкие бриллианты. Весь он походил на лесного фавна, радуя глаз хорошо сложенной фигурой, плавностью движений, молодой, откровенной, рвущейся на волю силой, и распространял вокруг себя непередаваемую ауру мужской привлекательности, так действующую на женщин во все времена.

Наташа со стыдом одернула себя и постаралась направить мысли в другое, более безопасное русло. Но русло это никак не находилось.

Вечером, после ужина, к Филу зашел капитан Уолпол и сказал:

– Мистер Гордон, с вашего разрешения я покину вас. Я уезжаю в Сент-Эленс к семье. Всю необходимую помощь вам окажет Крис.

– То есть как Крис? – изумился Фил. – А как же яхта? Вы оставляете нас на попечение юнца?

– Этот юнец знает о здешних водах столько же, сколько и я, если не больше. Он здесь родился. Крис справится, можете в этом не сомневаться.

– Что ж, не буду с вами спорить. Как мне вас разыскать в случае чего?

– Я оставил номер телефона у Гаминды.

– Вы уезжаете прямо сейчас?

– Да, у ворот меня ждет на машине сын. Надеюсь, вы приятно проведете здесь время. Всего хорошего, – козырнул двумя пальцами Уолпол, потом с более теплой улыбкой кивнул Наташе и устремился к выходу.

– Капитан! – окликнул его Фил. – Новые условия договора я пришлю вам через несколько дней.

– Как вам будет угодно, сэр! – отозвался тот на ходу.

Когда дверь за ним закрылась, Фил раздраженно пробормотал:

– Я все-таки уволю этого сукиного сына! Продам чертову яхту и куплю наводный самолет. Одна фраза – «Ты уволен!», сказанная ему в лицо, того стоит, ей-богу!

Они вместе поднялись наверх. Наташа прошла по коридору, остановилась у двери в свою комнату и, повернувшись лицом к мужу, сказала с улыбкой:

– Ты не сделаешь это по одной простой причине.

– Какой? – спросил он игриво.

– Я не люблю самолеты, дорогой.

И захлопнула перед его носом дверь.

– М-да, – вздохнул Фил и вошел в свою комнату.

7

Каждую ночь наступают такие моменты, когда, кажется, сама жизнь замирает вокруг, прислушиваясь к своему ровному и спокойному дыханию. Она философски созерцает себя, словно йог, погруженный в нирвану. Ночные звуки уже утихли, дневные еще не проснулись. Даже ветер сонно бродит где-то в верхушках деревьев. Ти-ши-на... Час блаженный – предрассветный, как сказал один поэт.

Только поэты и преступники не спят в такую пору.

В небольшой буковой роще, в стороне от шоссейной дороги на участке Хобарт – Сент-Эленс, недалеко от виллы Гордонов тихо потрескивал остывающим мотором «форд»-пикап. Два человека вышли из этой машины пять минут назад и направились через буковую рощу к вилле, освещая свой путь фонариками.

Это были мужчина и женщина.

– У нас не так много времени, – сказал мужчина, – скоро будет светать. И вообще я не понимаю, зачем ты поехала со мной.

– Хочу все видеть сама.

– Ты мне не доверяешь?

– Как можно доверять сумасшедшему? – пожала она плечами.

– Кто из нас сумасшедший, дорогая, – это большой вопрос! – недовольно произнес мужчина, обернувшись к ней.

– Ну, милый мой, не обижайся, – похлопала его по плечу женщина. – Ты ведь знаешь, что я тебя люблю. К тому же сейчас не время для этого.

Мужчина неожиданно привлек ее к себе и впился губами в ее губы с такой силой, что она застонала. Она оттолкнула его и прошипела:

– Не сейчас!

После этого они продолжили путь. Женщина некоторое время стояла на месте, брезгливо вытирая губы, потом последовала за ним.

Они остановились на краю площадки для гольфа. Тарелкообразная громада дома была хорошо видна даже в темноте. Женщина достала из сумки монокуляр ночного видения и стала осматривать окрестности.

– Ты точно знаешь, что телекамеры на воротах и у гаражей не работают? – спросила женщина деловито.

– Если и работали, то работать не будут. Я ведь перерезал провода.

– Они вполне могли нашпиговать окрестности датчиками.

– Если они есть, я их найду.

– Справа от дома это что, гаражи?

– Да, гаражи. Они под домом. Отсюда виден только въезд. Слушай, ты уже знаешь, как хочешь это сделать? – спросил Питер с садистским хохотком.

– А скажи-ка, ты видел тот лодочный домик на пляже?

– Да, ну и что?

– А то, что мы должны заглянуть туда и кое-что «отремонтировать». Ты меня понимаешь?

– Конечно, Памела, конечно, – снова захихикал мужчина.

Утром Наташа проснулась с радостным чувством того, что она замечательно выспалась, набралась сил и у нее много приятных дел впереди. Ей хотелось немного «оживить» бездушный интерьер дома, оставшийся от дизайнеров. Она привезла из Лондона кое-какие картины, фотографии, вазы и мелкие безделушки, не обременительные в дороге и сразу помогавшие привыкнуть к новому жилищу, почувствовать его своим. Потом следовало заняться садом и еще кучей других дел.

В девять Гаминда подала завтрак. За завтраком Фил сказал Наташе, что съездит в Хобарт.

– Зачем тебе в Хобарт? – поинтересовалась Наташа.

– Потом узнаешь. Это мой маленький секрет, – хитро улыбнулся он.

– Опять секрет?

– Только не то, что ты думаешь.

– А ты знаешь, о чем я думаю? – засмеялась она.

– Честно говоря, ни разу не мог этим похвастать.

– Ладно, езжай в свой Хобарт, а я буду сидеть у окошка и смотреть на дорогу, – сказала Наташа, помогая Гаминде собирать со стола посуду.

Фил на мгновение завладел рукой жены и поцеловал ее.

– Ты сегодня просто чудо.

– Тебе нравится? – повернулась Наташа из стороны в сторону, демонстрируя бежевый брючный костюм с красивой каймой на вырезе груди. – Я купила его в Сиднее. Замечательно, правда?

Она вела себя так, словно между ними не было этих месяцев размолвки. Натали была прежней – веселой, обаятельной и немного ироничной.

Муж уехал на старом «плимуте», – Бог знает, какого года выпуска, – который стоял в гараже, а Наташа с Гаминдой занялись приведением в порядок комнат для гостей.

– Я перестирала все белье накануне. Но если вы закажете новое, я его уберу вниз, – сказала Гаминда, застилая постель большой голубой простынью.

– Нет, заказывать новое не вижу необходимости.

– Да, всем этим почти не пользовались. Миссис Стокер позаботилась прислать сюда перед своей смертью, упокой Господи ее душу, сорок новых комплектов постельного и столового белья.

– Вы давно здесь работаете, Гаминда?

– Очень давно. Лет двадцать уже. Раньше тут большой штат прислуги был. Нанимали девчонок в поселке. Если пожелаете, я могу подыскать кого порасторопнее.

– Вообще-то я хотела с вами поговорить по этому поводу, но люди мне нужны не для дома, а для сада. Хочу привести его в порядок, и мне потребуется помощь.

Гаминда расплылась в улыбке:

– Конечно, хозяйка. Я этим займусь.

В этот момент прозвучал долгий колокольный звон, и Наташа испуганно оглянулась.

– Это в дверь звонят, – пояснила с улыбкой Гаминда.

– Я сама открою, – сказала Наташа успокоившись. – Надо же привыкать к роли хозяйки такого большого дома!

Спустившись вниз, она отперла дверь. На пороге стояла маленькая, миловидная женщина лет сорока.

Подняв выжидательно брови, она рассматривала Наташу из-под своей нелепой панамки и даже чуть приоткрыла рот, словно хотела что-то сказать, но не решалась.

– Да? – приободрила ее хозяйка.

– Я Луиза Ричмонд, – выпалила посетительница. – А вы?..

– Натали Гордон.

– Привет! – воскликнула она. – С новосельем вас! Мы живем в соседнем коттедже, это совсем недалеко. Вот, это вам!

И вручила немного растерявшейся Наташе сверток с чем-то теплым.

– Входите, прошу вас, – после некоторого замешательства Наташа распахнула перед незнакомкой дверь.

– Боже, как вы тут все обустроили! Прелесть! Мы были у Стокеров в позапрошлом году на вечеринке, все здесь напоминало склеп! – с ходу залепетала Луиза.

– Простите... – поспешила за ней Наташа, просто ошеломленная таким напором.

– Мы? Мы – я и мой муж Грегори. Как Грегори Пек. Кстати, мой муж даже немного похож на него. Я была влюблена до безумия в Грегори Пека! – расхохоталась она, любопытной кошечкой обходя гостиную. – Но, увы, моя любовь оказалась на недосягаемом расстоянии во времени и пришлось выйти за другого. Боже, какая миленькая вазочка! И вот я уже пятнадцать лет миссис Грегори Ричмонд, жена профессора черт знает каких университетов по флоре и фауне Австралии. Он сидит в этой дыре и знать ничего не желает! Раньше мы хоть выезжали на разные там конференции и симпозиумы, а теперь, когда всюду компьютеры и эти проклятые спутники летают над головой, он общается с окружающим миром только через Интернет! Ужас! А вы приплыли из Сиднея? Господи, сто лет там не была! Можно я буду называть вас Натали? У вас необычное имя. Вы француженка? О, Париж! Я когда-то учила французский, – она пощелкала пальцами и выдала: – Портэ мэ вализ дан ма шамбр![1] Видите, кое-что помню!

Наташа не стала разубеждать Луизу, подозревая, что она разразится какой-нибудь фразой по-русски.

– Я принесла вам свой пирог. Он еще теплый. Мы вчера узнали, что вы приезжаете, а потому сегодня утром я решила нанести новым соседям визит вежливости и спросить, когда вы устраиваете вечеринку по поводу новоселья.

– Вечеринку? – переспросила Наташа, совершенно теряясь.

– Ну да, вечеринку, – радостно закивала Луиза.

– Ах, вечеринку! Сегодня. Вечером. Часов в шесть.

– Как славно! Мы обязательно будем! Не знаю, согласятся ли Симпсоны (это семья здешнего врача), но я и их предупрежу.

– Скажите, Луиза, а как вы добрались к нам?

– Нет ничего проще – через буковую рощу. Ограда у вас совсем никуда не годится, да и не в стиле австралийцев ограждать свои дома заборами. Это все скупердяи Стокеры. Та еще семейка, уж вы мне поверьте! А с вами, я чувствую, мы найдем общий язык и подружимся. Вы же в свою очередь тоже, без лишних церемоний, заходите. Будем очень рады! Ну, все, мне пора! Нужно готовиться к вечеринке! Добро пожаловать в бухту Лайтхаус!

И Луиза, пожав Наташе на прощание руку, выскользнула за дверь.

Наташа перевела дыхание и увидела Гаминду, спускавшуюся по лестнице.

– Кажется, меня раскрутили на вечеринку. Что за женщина! Я думала, она заболтает меня до смерти!

– Вы, я вижу, уже познакомились с нашей Луизой?

– Она не оставила мне выбора! – засмеялась Наташа.

– Луиза живет с мужем и тремя детьми недалеко от моего дома, у старого маяка. Добрая, но очень болтливая женщина, – осторожно высказалась Гаминда.

– Я это уже поняла. Боже мой, голова кругом! Что ж, назвался грибом, полезай в корзину, – вздохнула Наташа, перефразировав русскую поговорку на английский лад.

Фил приехал после обеда на новенькой Daewoo Lanos.

– Натали, машина твоя, – сказал муж, обведя широким жестом великолепную темно-вишневого цвета машину.

Поцеловав мужа, Наташа сразу юркнула в салон, проехалась до ворот и обратно.

– Фил, ты просто чудо! Спасибо! Буду теперь ездить в гости к Луизе Ричмонд.

– Луиза Ричмонд? Надеюсь, ты не приглашала ее в гости? Эта ненормальная в свое время до смерти надоедала Стокерам. Они не знали, как избавиться от нее!

– Дорогой, – с виноватой улыбкой произнесла Наташа, – боюсь, мы уже пригласили ее на вечеринку.

– Погоди, погоди! Какая вечеринка? – изумился муж, останавливаясь на полпути к дому.

– Мы устраиваем вечеринку по поводу новоселья. Но, я думаю, это будет не вечеринка, а дружеский вечер.

– Что? – нервно захохотал Фил. – Дружеский вечер? С кем? С чокнутой Луизой Ричмонд и ее муженьком, любителем напичкать вас доверху сведениями о брачном периоде у кенгуру? Господи Исусе! Скажи мне, что ты пошутила!

– Вообще-то должны прийти не только Ричмонды.

– Только не Симпсоны! – взвыл Фил.

– Ты угадал, – сморщилась Наташа, предвидя истерику.

Муж задохнулся, застыл с нервной улыбкой на лице.

– Не могу в это поверить! Ты пригласила всю веселую компашку бухты Лайтхаус к нам в дом. Это конец! Конец спокойной жизни! Конец мирным, солнечным денькам! Теперь нам обеспечена ежевечерняя игра в бридж и лекции по анатомии австралийских животных.

– Вот видишь, ты всех здесь знаешь, а я никого, – примирительно сказала Наташа.

– Лучше бы тебе не знать их вовек! Сам виноват: забыл тебя предупредить на этот счет. Вероятно, Луиза примчалась сюда с утра пораньше?

– Да, она пришла через буковую рощу.

– Черт побери, я выстрою забор и пущу по нему электрический ток! Как я жалел бедных Стокеров, когда гостил здесь. И что теперь? Все начинается с начала? Представляю злорадство Эдварда, когда он об этом узнает.

Фил рухнул на диван в гостиной. Наташа присела рядом, приобняла мужа за плечо.

– Фил, что ты так расстраиваешься? В конце концов, это же просто люди.

– Это не люди, это саранча, – бранчливо ответил муж.

– В тебе говорят целые легионы твоих снобов-предков.

– После того, как Элтона Джона стали называть «сэр», папа не любит вспоминать о своем происхождении, – буркнул Фил.

– Но я-то простая русская девчонка и поэтому приму их, что бы ты там ни говорил. Фил, не будь таким! Мы проведем тихий, приятный вечер.

– Ничего не выйдет. Они даже из светского раута сделают посмешище! Ты не знаешь их!

– Что ж, можешь дуться, а я пошла. Мне еще многое нужно сделать.

Наташа заканчивала обмазывать торт кремом, когда по дому разнесся колокольный звон.

– Я открою, – сказала Наташа, передавая Гаминде вымазанную в крем лопаточку.

На пороге, сияя ослепительными улыбками, стояла чета Ричмондов. Луиза была в маленьком черном платье от Шанель, Грегори в белоснежном тропическом костюме и при черной «бабочке».

– Привет! – чуть не взвизгнула Луиза, вынырнув из-под руки своего мужа. – Мы не рано? Я подумала, что опаздывать будет невежливо, к тому же я могу помочь на кухне. Грег, посмотри, как тут у них прелестно! У себя в доме я никогда не смогу такого добиться. Мужчины – одно слово! Сущее наказание! У каждого в голове по сотне идей в день, и каждый стремится их воплотить в жизнь. А на кого сваливаются последствия этих «воплощений»? На мамочку, верно, милый? И мамочка целыми днями только и делает, что ходит за каждым из вас с пылесосом, – Луиза выдала все это за один присест, пока Наташа проводила их в гостиную. – А теперь, Грег, познакомься с моей подругой Натали Гордон. Она француженка. Правда милашка? Говорят, это от хорошего французского вина и сыра.

Мистер Ричмонд в это время пожал руку Наташе. Это был внушительных размеров мужчина с застенчивой улыбкой, не вязавшейся с его габаритами. Он носил очки в тонкой золотой оправе и в своем молчании выглядел гораздо умнее своей жены. Рядом с ней он походил скорее на отца, с умилением взирающего на свое чадо, даже если оно и лепечет сущую чепуху.

– Хотите что-нибудь выпить? – поинтересовалась Наташа, смутно уловив в болтовне Луизы о французском вине беззастенчивый намек на это.

– Только если капельку, дорогая, – немедленно отозвалась миссис Ричмонд, оторвавшись ради этого от увлекательного рассказа о том, как они с мужем посещали Лувр. Луиза явно настроила себя на аристократический лад.

Наташа подозвала одну из женщин, которых привела из поселка Гаминда (сказав, что они когда-то работали прислугой в доме и за плату обслужат вечер), и распорядилась насчет вина.

В это время к ним сошел сам Фил. Он нарочно надел старые брюки, сорочку без галстука и легкий светлый джемпер, чтобы подчеркнуть, что для него вся эта полуторжественная суета – не более чем суета обычная, ничего не значащая. Но на лице у него играла улыбка из того сладчайшего набора, который он использовал в разговорах с «нужными», но неприятными ему людьми.

– Добрый вечер всем! – сказал он, приближаясь элегантной походкой вразвалочку, лучась улыбкой, скрывавшей почти зубную боль.

– Бог мой! – возопила Луиза. – Грегори, дорогой, так вот кто этот мистер Гордон! Филипп, золотой наш мальчик! Наш безумный предводитель!

Наташа сделала большие глаза, взглянув на вмиг покрасневшего, как рак, мужа.

– Трубите сбор! Все на абордаж! – заливалась хохотом миссис Ричмонд. – Я до сих пор помню ту ночь, когда мы на надувных лодках пытались захватить в бассейне Стокеров надувного крокодила! Грег тогда грохнулся в воду и наделал столько брызг, что кругом не осталось ни одного сухого человека, – и она снова изошла хохотом. – И вот теперь новый хозяин виллы – наш Филипп-проказник! Какие были деньки! Куда все это ушло?

– Луиза, думаю, моей жене это будет не интересно, – выдавил из себя Фил, продолжая улыбаться как человек, вот-вот готовый свалиться в эпилептическом припадке.

Его на время спас новый колокольный звон. Это прибыли Симпсоны. Последовал долгий ритуал приветствия, знакомства и восторженных восклицаний.

Чета Симпсонов была гораздо скромнее и сдержаннее. Мистер Симпсон внешность имел невзрачную – маленький, плешивый, с очками на пол-лица. Но костюм на нем был долларов за пятьсот. Миссис Симпсон – дама за пятьдесят, серая незаметная мышка, из тех, что даже такому мужу слова поперек не скажет.

Пока мужчины уселись в гостиной смотреть по первому каналу ABC какой-то спортивный матч, женщины занялись делом в столовой.

– Вы меня извините, Натали, – сказала Луиза, выставляя на середину стола вазу с цветами, – что я все это вспомнила. Это было давно. Филиппу тогда только стукнуло девятнадцать или двадцать, и он был здесь с родителями и с одной особой. Ой, опять я о чем-то не том!

– Полагаю, с некоей Памелой?

– Он вам рассказывал?

– Да, кое-что, – уклончиво заметила Наташа, забирая у миссис Симпсон салфетки.

– Должна сказать, довольно неприятное существо Памела Дерсон, да, Нора? Вызывающая и дерзкая. Но Филипп был в нее влюблен. Вы же знаете, чем обычно думают мужчины. Я слышала, у нее вся семейка такая. Не знаю, что сейчас с этой маленькой сучкой сталось, но уверена только в двух вариантах – либо она где-то за пару долларов торгует своим телом, либо тем же телом пробила себе дорогу на самый верх. Она очень дурно влияла на Филиппа, и отец вынужден был отправлять его в разные страны. Вот так! Нора, ну куда ты поставила эту тарелку! Вот здесь же не хватает!

В столовой неожиданно возник Крис с полной корзиной вина.

– Вот еще один красавчик! – воскликнула Луиза. – Я помню его сопливым малышом, а теперь взгляните на эту мужскую особь! Кентавр! Дионис и Нарцисс в одном лице!

После чего встряхнула улыбающегося парня за плечи.

Крис оделся соответственно случаю. Темные брюки, маленькая белая курточка и белоснежная сорочка с галстуком-«бабочкой» (Гаминда и его определила прислуживать за столом).

– Хотела бы я посмотреть на это чудо природы без всех этих его одежек! – зашептала миссис Ричмонд и вместе с Норой Симпсон засмеялась.

Наташа вдруг почувствовала странную неловкость из-за того, что Криса рассматривают с такой откровенной стороны эти две глупые матроны.

Глупо, глупо и неловко.

Наташа знаком поспешила выпроводить его из столовой.

Первым блюдом Гаминда приготовила паштет из гусиной печенки. На тарелке, в окружении зелени и тонких ломтиков сладкого перца, он выглядел настоящим произведением искусства.

Несколько минут за столом слышался только стук приборов.

Крис в это время обходил всех с вином, держась правильно, не делая ни малейшей ошибки. Когда он подошел к Наташе, она почувствовала даже не волнение, а нечто похожее на предощущение праздника. Вот появилась его рука в перчатке. Бутылка, обернутая крахмальной салфеткой, чуть наклонилась, и дорогая, почти янтарная жидкость полилась тонкой струйкой в ее бокал. Наташа, завороженная, смотрела на льющееся вино и не могла оторваться. Ей казалось, что она теряет рассудок. Чувства обострились. Тысячи невидимых иголочек пронзили кожу, заставили приподняться волосы на голове. Всего лишь миг растянулся на целые тысячелетия. Она ничего не слышала и не видела, кроме этой льющейся струйки вина. И запах. Тонкий аромат разогретых солнцем виноградников, полевых цветов, полыни. Музыка, звучавшая только для нее одной. И горькое, невыразимое ощущение того, что сейчас это закончится, исчезнет невозвратно, уйдет так же скоро, как и пришло.

Ее бокал, вопреки этикету, наполнился почти до самых краев. Еще секунда, и вино полилось бы на скатерть.

– Натали, у вас прекрасный вкус. Это видно по оформлению дома, – обратился к ней молчавший все это время мистер Симпсон.

Наташа вздрогнула и заставила себя улыбнуться.

– Вообще-то, к оформлению дома я не имею никакого отношения. Фил приглашал дизайнеров из Мельбурна, – сказала она.

– Боже мой, было время, когда мы и слыхом не слыхивали ни о каких дизайнерах, – моментально вмешалась Луиза, поглощая очередную порцию паштета. Но потом сообразив, что подобное направление беседы вполне логически может привести к охаиванию интерьера дома, в котором в данный момент она пребывала, сразу развернулась на 180 градусов. – Вот я говорю, что времена теперь другие. Это мы, в своей глуши, вдали от цивилизованного мира, ничего не слышим и не видим. Господи, как подумаю, на что я променяла те чудные перспективы, которые передо мной открывались в свое время, так просто зло берет!

– Лу, какие перспективы? – с усмешкой спросил ее муж. – Ты была простой официанткой в придорожной забегаловке в Пенонге, штат Южная Австралия. Двадцать четыре часа в сутки жевала жвачку и крутила попкой меж столиков.

– Но признай, это была прехорошенькая попка! – нисколько не обиделась миссис Ричмонд. – Я могла с ней далеко пойти! Ты не знаешь, какие люди останавливались перекусить в нашем кафе! Я могла бы сделать хорошую партию, если бы ты не прижал меня тогда возле женского туалета. Признаюсь, я всегда любила настойчивых мужчин, и Грег меня покорил своим напором. Крошка Лу не устояла и помчалась за этим медведем на этот край света, – Луиза вздохнула, отпила из бокала, и тут же улыбка осветила ее лицо. – Грег, а помнишь, что я сказала, когда узнала, что беременна Дэвисом?

– «Хрен собачий! Посмотри, что ты со мной сделал! Как я теперь покажусь на людях!» – пропищал мистер Ричмонд.

Наташа не выдержала и присоединилась к общему оглушительному смеху. Фил изобразил на лице лишь жалкое подобие улыбки.

Две нанятые женщины, одетые Гаминдой в форменные платья и белоснежные фартучки, начали выносить из кухни вторую перемену блюд. На сей раз это было жаркое с грибами по-бельгийски, фаршированные баклажаны и салат.

– Первое время она постоянно чувствовала в доме неприятный запах, – продолжал Грегори, взбодрившийся вином. – Черт побери, она заставила меня облазить весь дом в поисках издохшей крысы! Потом ей пришла в голову мысль, что я ей изменяю, пока она в положении, и стала приезжать в университет по десять раз на дню и столько же раз донимать меня звонками. Мы тогда жили в Мельбурне. Представьте себе картину: я разговариваю с какой-нибудь студенткой об особенностях отношений между самками заирских обезьянок бонобо, как смерчем налетает Лу и, ни слова не говоря, цепляется в волосы несчастной девушки.