Текст книги "Дневник Мишки Клюшкина"

Автор книги: Анна Кичайкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Как мы с Лёшкой хотели стать волшебниками

В воскресенье после обеда я сидел дома и читал книжку. Вдруг раздался звонок в дверь. Это пришёл мой друг Лёшка.

– Ты не очумел ещё от уроков? – спросил он.

– Почему ты так плохо обо мне думаешь? – вопросом на вопрос ответил я. – Разве я похож на зубрилу?

– Да мало ли? Может, тебе родители за каждую пятёрку по доллару платить обещали.

– Скажешь тоже! – засмеялся я.

– Что же ты читаешь, интересно знать?

– Да вот, «Приключения Незнайки и его друзей».

– Ты что, маленький, что ли? В твоём возрасте это как-то несолидно смотрится.

Я застеснялся и сказал:

– Просто я с детства очень люблю эту книгу. Особенно про то, как Незнайка ездил в Солнечный город. Так здорово!

– Ещё бы не здорово! Вот бы нам раздобыть волшебную палочку!

– А что бы ты хотел больше всего: волшебную палочку, ковёр-самолёт или скатерть-самобранку? – поинтересовался я у друга.

– Волшебную палочку, конечно, – после некоторого раздумья сказал Лёшка. – Она всё что угодно может сделать.

– Да будь у меня эта палочка, я бы много чего поназаказывал, – мечтательно произнёс я. – Во-первых, я бы хотел, чтобы у меня было полно денег…

– Зачем тебе деньги? – огорошил меня вопросом Лёшка. – Стоит только палочке приказать, у тебя и без денег всё появится.

– Верно! – радостно воскликнул я. – Я бы тогда сразу попросил мороженого…

– Ну ты, прямо как Незнайка, – заметил Лёшка.

– Так вот перво-наперво заказал бы мороженого, соков разных, потом чёрный «кадиллак», кроссовки новые, точилку для карандашей… – продолжал мечтать я.

– Зефиру в шоколаде, – подсказал Лёшка, у которого глаза разгорелись не меньше моего.

– Можно и зефиру, – согласился я. – А ещё лыжи и бинокль или подзорную трубу. – Я почесал ногу и добавил: – Ещё можно было бы новую стиральную машину попросить, а то старая плохо выжимает.

– Ну ты, как старуха у разбитого корыта, – ухмыльнулся Лёшка.

– А что делать? – двумя плетьми уронил я руки. – Хозяйство есть хозяйство. От него не убежишь.

– Ладно, – миролюбиво согласился Лёшка. – Заказывай и стиральную машину.

– Неплохо бы ещё ковёр на полу в гостиной поменять, – вспомнил я мамины планы. – И люстру помодней. Да и стулья на кухне все скрипучие, того и гляди, на пол с тарелкой упадёшь.

– Ну ты уж совсем какой-то барахольщик, – заворчал Лёшка. – То тебе машину, то ковёр. Будто в универсаме заказ делаешь.

– Интересно, что бы ты себе заказал? – слегка обиделся я.

– Да уж мои заказы потолковей будут, – оживился Лёшка. – Первым делом я бы хотел без всякого труда сразу великим учёным стать или, на худой конец, поэтом. Ещё хорошо бы сделать так, чтобы можно было играть в футбол до упаду.

– Это ты правильно придумал, – поддержал я. – А то только разыграешься, слышишь: «Ми-и-ша-а, домой!» Не игра, а одна нервотрёпка получается.

– Точно. Та-ак, что бы ещё у волшебной палочки попросить? – задумался Лёшка и вдруг хлопнул себя по лбу. – Пусть бы я сделался красивым.

– Как Иван-царевич, – засмеялся я.

– Ну не обязательно, – засмущался Лёшка. – Хотя бы от веснушек и рыжих волос избавиться.

– А вдруг ты станешь седым?

– Что ты?! – испугался Лёшка. – Меня дома не узнают.

– Или кудрявым, – прыснул я. – Поэту положено быть кудрявым.

– Ты что! – заволновался Лёшка. – Я же не Пушкин.

– Давай определись со своими желаниями. Надо заранее знать, что у палочки просить. А то, пока будешь бекать-мекать-кукарекать, одна половина головы сделается седой, а другая – рыжей и кудрявой, – я закатился от смеха.

– Кончай смеяться, – обиделся Лёшка. – Лучше подумай, нужна ли нам вообще эта палка?

– Здрасьте, – всплеснул я руками. – Ты в своём уме?

– А что всё время с палкой таскаться? Вдруг забудешь её где-нибудь? На лавочке, например, оставишь?

– Бери тогда скатерть-самобранку, – предложил я. – Никуда таскать её не надо. Всё время будет дома. Придут к вам неожиданно гости, а ты раз – и расстелишь волшебную скатёрочку всем на удивление. Яства и лакомства заморские, фрукты и сладости невиданные. И в гастроном бежать не надо. Да там этакого чуда отродясь не видывали.

– Хорошо говоришь, складно, – довольно кивнул Лёшка. – Скатёрка – действительно дело стоящее. Но кроме еды, нужно много чего другого.

Мы глубоко задумались. Хотелось такого волшебства, которое нельзя потерять и чтобы оно всегда было под рукой.

– Вспомнил! – гаркнул Лёшка, изрядно напугав меня своим неожиданным криком. – Хорошо бы сделаться человеком-невидимкой. Где хочешь, можно ходить незамеченным и брать всё, что захочешь.

– Точно! Пошёл с сумкой и давай набирать, чего душенька пожелает: тортов штук пять, кило халвы, мармеладу. Конфет шоколадных можно даже ящик, они быстро расходуются.

– Зефиру в шоколаде, – снова подсказал Лёшка.

– Зефиру можно с килограммчик, – великодушно разрешил я. – Кило щербета, пирожных всяких-разных штук 50…

– Не утащишь, – охладил мой пыл Лёшка. – И вообще, чего ты жадничаешь?

– Во даёт! – возмутился я. – Да ты один половину стрескаешь. А мне ведь ещё и других накормить надо. У меня всё-таки семья: мама, папа.

– Ну ладно, кормилец-поилец, будь по-твоему, – согласился Лёшка и добавил: – Кстати, в кино можно ходить сколько хочешь, пока не надоест.

– Классно! Все боевики посмотрим, – обрадовался я и вдруг вспомнил: – Ой, а как же мы будем учиться?

– А зачем нам учиться, если у нас и так всё будет? – заметил Лёшка.

– И то правда! – возликовал я. – Гуляешь себе целый день, ешь в ресторанах, катаешься на аттракционах. Не жизнь, а малина!

– Так это ж получается и на пароходе можно кататься! – обрадованно воскликнул Лёшка. – И на поезде. И вообще можно рвануть куда пожелаешь.

– Ха! Лично я отправился бы в Диснейленд. Уж там бы я погонял на американских горках, похохотал над страшилками в пещере, а Микки-Маусу бы уши надрал. А ещё хорошо бы в Африку попасть.

– Можно и в Африку, – Лёшка задумался, глядя в потолок. – Жаль только, сфотографироваться нигде на память не удастся.

– Да-а, – огорчился я. – А какая классная получилась бы фотография, где я поставил ногу на живого льва.

– Или влезаешь в одно ухо слона, а вылезаешь из другого, как Крошечка-Хаврошечка, – засмеялся Лёшка.

– Послушай, – вдруг спохватился я. – Это что же получается? Наши родители нас тоже не будут видеть?

– Само собой, – хмыкнул Лёшка.

– Но ведь тогда они могут нас позабыть?

– А ведь правда, – нахмурился дружок. – Совсем от нас отвыкнут.

– Кому же мы будем нужны? Не крокодилам же африканским.

– Да, превращаться в невидимок, кажется, не стоит, – со вздохом заключил Лёшка. – Это дело рискованное. А то останешься один-одинёшенек и будешь мотаться по белу свету, как цыган с балалайкой.

Тут раздался звонок в прихожей. Оказалось, это пришёл папа.

– А ну-ка, братцы, к столу шагом марш! – весело прокричал он.

Мы бросились в гостиную.

Папа поставил в центр стола восхитительный букет тёмно-красных роз, круглый вкусно-коричневый трюфельный торт, вазу с горкой золотисто-оранжевых апельсинов и коробку конфет в блестящих обёртках, а ещё пузатую зелёную бутылку с серебристым горлышком – «Шампанское».

– А разве сегодня у кого-то День рождения? – с радостным изумлением завопил я.

– Да, – смеясь и хитро поглядывая на маму, ответил папа.

– И у кого же?

– Ровно десять лет назад родилась наша семья.

– Ура! – запрыгал я на одной ножке. Тут я оглянулся и с сожалением отметил, что Лёшкино любимое лакомство на нашем праздничном столе отсутствует.

– Ой погодите! – спохватился папа и кинулся в прихожую. – Ещё одну сумку забыл распаковать, – сообщил он, внося пирожные «Птичье молоко» и зефир в шоколаде.

– Ур-ра! – от избытка чувств завопил и заплясал Лёшка.

– Ага, всё-таки есть волшебство на свете, – толкаясь локтями, переговаривались мы с ним за столом. – И без волшебных палочек чудеса случаются.

– Чудеса случаются, когда мы любим друг друга, – услышав наши слова, сказал папа и снял очки. И его светло-голубые глаза сразу сделались какими-то беззащитными и… счастливыми. – Правда, Таня?

Мама посмотрела на него и улыбнулась:

– Правда.

И тут мы с Лёшкой, сами не зная почему, вдруг хором прокричали:

– Ура! Ура! Ура!

Как я помогал Лёшке стать красивым

В наш класс пришла новенькая, вернее, её привела Наталья Борисовна.

– Ребята, из далёкого пограничного городка приехала к нам Лена Снежина, – сказала учительница. – Её папу перевели в наш город, и теперь ей предстоит учиться с нами.

Мы во все глаза рассматривали новенькую, и она, чуть смущаясь, тоже поглядывала на нас. Девочка была тоненькая, вся такая беленькая и большеглазая. Короче, мне она понравилась. Я даже сравнил её с Веркой Незвановой, но отдать предпочтение одной из них не смог. Разные они. Верка – живая, уверенная в себе смуглянка, а Лена тихая, нежная.

В общем, особым событием приход новенькой для меня не стал. Ну пришла и пришла. Мало, что ли, у нас без неё девчонок? К тому же поселилась она, как потом выяснилось, в нашем подъезде на пятом этаже.

Но вы бы видели, что произошло с моим другом Лёшкой. Он стал постоянно ходить с мокрой головой, зачёсывая назад свои непослушные рыжие вихры, а главное – начал учить уроки, как самый забубённый отличник. Он зубрил наизусть все заданные правила, а ещё – вот чудак! – взялся заучивать даже примечания и дополнения. Мало того, он вдруг кинулся повторять пройденный материал. А так как на самом деле он никогда его не проходил, то и этот материал понадобилось осваивать заново.

В общем, у другого от такой нагрузки уже давно бы в голове замкнуло, а у Лёшки даже волосы не вылезли и цвет лица не поменялся.

На уроках он теперь всегда тянул руку, а когда его вызывали к доске, то так торопился и волновался, что путал все темы, и в итоге получался полный сумбур.

– Садись-ка, Трубач, на место да послушай товарищей, – говорила в таких случаях Наталья Борисовна. – Вижу, что учил, но недоучил. Повнимательней нужно готовить уроки, поприлежней.

Куда прилежней? Учительнице и в голову не могло прийти, что Лёшка не недоучил, а переучил.

В конце концов помыкался-помыкался Лёшка с уроками, да и забросил это дело. На другое переключился.

Заявился как-то раз ко мне с кучей разных пузырьков, тюбиков и пакетиков, вывалил своё добро на стол и объявил:

– Выручай, Мишка. Пришёл к тебе внешность менять.

– В разведчики, что ли, подался? – засмеялся я.

– Куда мне с моей памятью в разведчики? – махнул рукой Лёшка. – Просто посимпатичней хочу стать.

И как бы между прочим, спрашивает:

– А как тебе Ленка?

– Какая? – я сделал вид, будто не понимаю, о ком идёт речь.

– Ну новенькая.

– Да ничего, – как можно равнодушней сказал я. – А что, тебе понравилась?

– Ещё чего! – фальшиво оскорбился Лёшка.

Мог бы и не притворяться, я и так всё понял, но из деликатности промолчал.

– Ну и что же ты решил? – спросил я. – Подстричься налысо или отпустить бакенбарды?

– Волосы покрасить хочу, – нетерпеливо приступил к делу Лёшка. – Вот только не знаю, в какой цвет.

Я стал перебирать тюбики и порошки.

– Можно сделать тебя, к примеру, платиновым блондином.

– Это как? – удивился Лёшка.

– А вот гляди, – я протянул ему коробку с тюбиком, – будешь белобрысым, как тётка на картинке.

– Не, белобрысым не хочу. Что рыжий, что белобрысый – особой разницы, по-моему, нет. Выбери что-нибудь посущественней.

– Ладно, давай попробуем пепельный.

– Ты что? – испугался Лёшка. – Курить нельзя. Вредно! И Минздравом запрещено.

– Вот чудак! Кто ж тебе курить предлагает? Это цвет волос такой – серый, как пепел, как мышь.

– A-а, мышь, ну тогда другое дело, – успокоился Лёшка. – Только мышиный цвет мне не нравится. Какой-то он неяркий.

– Неяркий! Что ж ты тогда от своего яркого избавиться хочешь?

Ладно, вот каштановый с рыжим оттенком. Смотри, как красиво блестит.

– Скажешь тоже! Зачем же мне, рыжему, в рыжий цвет краситься? – отклонил моё предложение Лёшка.

Я вздохнул:

– Тебе не угодишь. Красился бы дома, раз такой привередливый.

– Дома бабушка не даст. Будет без конца в ванную заглядывать и краски отнимать.

– Ясно, – понимающе кивнул я, – вот ещё необычный цвет – «красное дерево».

– Нет, «красное дерево» не подходит, – помотал головой Лёшка. – Мама и так называет меня деревом, когда я чего-нибудь не понимаю, а ты хочешь, чтобы я покрасился под дерево. Тебе останется только годовые кольца подрисовать.

– Хна бесцветная, – покрутил я маленький пакетик.

– На что она мне!? – с досадой воскликнул Лёшка.

– Волосы укрепляет и перхоть уничтожает.

– Нет у меня перхоти, – начал злиться приятель. – И волосы не секутся, понял? Крась давай быстрей, меня дома скоро хватятся.

– Ну что ж, попробуем чёрный цвет.

– Давай! – Лёшка решительно рубанул воздух рукой. – Пошли в ванную.

Прочитав инструкцию, я развёл чёрную краску и густо намазал ею кудлатую Лёшкину голову. Затем надел на него целлофановый пакет и обмотал сверху полотенцем.

– Это ещё зачем? – недовольно пробурчал Лёшка.

– Моя мама всегда так делает, когда волосы красит, – объяснил я.

В миске оставалось немного краски, и я предложил:

– А давай ещё и брови покрасим. Жалко добро выливать.

– Это ты хорошо сообразил! – обрадовался Лёшка. – А то бы я получился весь чёрный, а брови – рыжие. Смехота.

Покрасили и брови.

После столь ответственного дела я отправился греть чай и только стал накрывать на стол, как в дверь позвонили.

– Тётя Таня, наверное, пришла, – предположил Лёшка и пошёл в прихожую.

– Рано ещё ей, – крикнул я из кухни.

Лёшка открыл дверь. На пороге стояла Лена Снежина.

– Здравствуйте, мальчики. Ой какой ты, Трубач, смешной! Ты зачем так нарядился? – удивилась она.

Застигнутый врасплох Лёшка выпучил глаза и застыл, как истукан.

– Понимаешь, мы сценку разучивали для его сестрёнки, – кинулся я на выручку друга. – «Али-Бабу и сорок разбойников».

– И кого же он будет играть? Кувшин с серебром?

Лена весело засмеялась, глядя на Лёшкино круглое румяное лицо с насупленными чёрными бровями.

– А тебе чего надо? – прохрипел опомнившийся Лёшка. – Чего припёрлась?

– Не груби, – вежливо дала отпор Лена. – Во-первых, я пришла, а не припёрлась, а во-вторых, не к тебе, а к Клюшкину.

– Ах-ах-ах! – закривлялся Лёшка. – Тили-тили тесто, жених и невеста, – и пошёл в комнату. А сам, я заметил, спрятался за полуоткрытой дверью.

– Миша, – обратилась ко мне Лена, – я забыла домашнее задание по математике записать. Ты не мог бы мне дать свой дневник, я перепишу.

– Пожалуйста.

Я принёс дневник, она переписала задание и, попрощавшись, ушла.

Когда я вошёл в комнату, Лёшка сидел чернее тучи. Я имею в виду не только его мрачное настроение, но и чёрную шевелюру, и густые чёрные брови, сошедшиеся на переносице, как две ядовитые гусеницы.

– Ничего себе! – охнул я. – Ты прямо, как кочегар.

– Во что красил, тем и стал, – угрюмо буркнул Лёшка.

– Тебе не нравится? – осторожно спросил я.

– А тебе?

– Вроде нормально, – пожал я плечами. – Правда, непривычно как-то. Был рыжий, а теперь вдруг – чёрный.

– Ужас какой-то! – разглядывая себя в зеркало, сказал Лёшка. – Давай перекрашиваться.

– Что ты?! Какая краска теперь возьмётся? Чёрный цвет самый стойкий.

– И что, ничего поделать нельзя? – опешил Лёшка.

Я взял со стола коробочку с улыбающейся блондинкой на этикетке:

– Последнее средство. Рискнём тебя обесцветить. Согласен?

– Угу, – вздохнул мой горемычный дружок.

Я развёл шипучий раствор и стал смачивать им Лёшкину голову. Он внимательно следил за моими действиями, глядя в зеркало. Снова надели мешок и замотали полотенцем.

– Ой чего-то колет, – вдруг с тревогой в голосе сказал Лёшка.

– Терпи, – отмахнулся я и включил телевизор.

Лёшка без конца ёрзал на стуле, словно сидел на раскалённых углях, и то и дело теребил полотенце. Наконец он не выдержал и сказал:

– Всё, иду мыться. Не могу больше.

Он сдёрнул с головы полотенце и убежал в ванную. Увлёкшись телепередачей, я спохватился, что Лёшки нет, только через полчаса. Заглянув в ванную, я онемел. Лёшка стоял перед зеркалом, его волосы торчали в стороны, словно золотистый нимб на иконах у святых старцев. Вот только чернобровое лицо выражало не кротость и умиление, а пылало от беспредельного отчаяния.

– Ну что? – безысходно вздохнул он. – Теперь под нуль оболваниться осталось.

– Не горячись, под нуль всегда успеется, – попытался приободрить я друга. – У мамы есть парик, может, в нём немного походишь?

– Ты совсем, что ли, свихнулся? Как я в школу в парике приду?

На всякий случай я достал из комода парик и нахлобучил его на Лёшкину голову. Он сразу стал похож на чудом спасшегося от конкистадоров индейца. Я прыснул со смеху.

– Стриги давай, – обречённо сказал Лёшка, сдёрнув парик.

Едва сдерживая смех, я взялся за стрижку и так увлёкся парикмахерским делом, что скоро вместо роскошной каштановой копны на голове у Лёшки остался неровный, редкий ёжик.

– Вот так-то лучше, – сказал Лёшка, проведя ладонью по новой причёске. – А голову я буду драить хозяйственным мылом каждый день, чтоб побыстрей краска смылась, – и добавил: – Не понимаю я женщин. Зачем красятся? Столько мороки, а ради чего? Не, лично я больше цвет волос менять не согласен, а вот от веснушек избавиться не мешало бы. Как ты на это смотришь?

Как мы искали работу

В середине лета почти все знакомые ребята разъехались кто куда, и только мы с Лёшкой бродили по городу, как неприкаянные.

– Ну нет! – взбунтовался однажды Лёшка, когда мы сидели у него дома и ломали головы над тем, чем бы заняться. – Так дело не пойдёт.

Надо срочно принимать меры, пока мы с тобой не закукарекали.

– А с чего это мы вдруг закукарекаем? – удивился я.

– Потому что с ума сойдём от безделья, – объяснил он. – Нужно срочно что-то предпринять.

– Что? – скучным голосом спросил я. От июльской жары меня разморило и шевелить мозгами было лень.

Лёшка выдержал многозначительную паузу и важно сказал:

– На работу надо устроиться, вот что. И скучно не будет, и деньжат подзаработаем.

– А куда устроиться-то? – ошарашенно спросил я.

– Да хоть куда. Работники сейчас везде нужны.

Что и говорить, идея была классная. Я с уважением посмотрел на Лёшку.

– Когда приступим к поиску работы?

– Да прямо сейчас.

– Как это? – не понял я.

– Ну, конечно, не с табличкой «Ищу работу» отправимся по улицам ходить.

Лёшка вышел в прихожую и скоро вернулся, держа в руках ворох газет:

– Сейчас объявления будем просматривать.

Мы разделили пачку газет пополам и принялись их листать.

– Вот, пожалуйста, – ткнул я пальцем в объявление. – Организация открывает новые вакансии: руководитель департамента операции…

– А что такое «департамент операции»? – вытаращился Лёшка.

– Откуда мне знать? Придёшь устраиваться, там и спросишь.

– Ага, в таком случае я уже не потребуюсь.

Я вздохнул:

– Тогда в главные бухгалтера иди. Тоже им нужны.

– Только не бухгалтером. Разве ты не знаешь, что у меня с математикой нелады?

– Ну хорошо, поищем другую работу… Ух ты, класс! Требуются юноши крепкого телосложения для работы охранниками… – прочитал я.

Лёшка сразу напыжился и выпятил грудь колесом:

– Вот это то, что надо! В самый раз для меня работёнка.

– Слушай дальше. «Возраст 25–30 лет…»

– Ну и что? – перебил меня Лёшка. – В войну пацаны себе лишние годы набавляли и их зачисляли в армию.

– Так то в войну-у, – протянул я. – И потом, рост должен быть от 180 сантиметров и спортивный разряд нужен. А у тебя какой рост, лилипут несчастный? И разряда никакого нет. Ты даже зарядку обыкновенную по утрам не делаешь. Охранник!

Лёшка набычился и уставился в свою газету.

– Ой! – тотчас воскликнул он. – Смотри-ка, для нас обоих работа нашлась. «Требуются банщик с гардеробщиком».

– Да ну тебя! – отмахнулся я. – Это после охранников-то да в банщики? Целый день с красной рожей веником махать?

– Зато все время чистый, – неуверенно сказал Лёшка.

– Как будто у меня дома ванны нет, – не соглашался я. – Да я сутками могу мыться. Если захочу.

– Ну ладно, может, поваром тогда? – предложил Лёшка. – Вот в объявлении сказано: нужен повар пятого-шестого разряда.

– А разве ты умеешь готовить? – удивился я.

– Нет, я думал, ты умеешь.

– Здрасьте, когда это я за плитой стоял?

– А помнишь, угощал меня котлетами?

– Так это я полуфабрикаты в магазине купил и поджарил, – объяснил я. – А в ресторане так не получится.

– Почему? Мясо, какое тебе на кухне выдадут, домой тащи, а взамен – котлеты из магазина.

– Ага, а на первое суп гороховый из пакетика сварить, да? Кто в такой ресторан ходить будет, умник? Посмотри лучше, какое объявление я нашёл: «Приглашаем молодого энергичного человека на место диджея». А?!

– И ты собрался в диджеи? – вперился в меня взглядом Лёшка.

– А что! – нагло ответил я. – Всякую околесицу нести и диски с музыкой ставить – образования не надо. Лишь бы язык был подвешен.

– Так ведь я тоже хочу, – заявил Лёшка.

– Ну привет! – заартачился я. – Там и одному-то делать нечего. Мешать мне только будешь.

– Я могу подменять тебя, если ты в туалет вдруг захочешь, – предложил Лёшка.

– Обойдусь без подмены, – отмахнулся я.

– Ладно-ладно, я вот тоже найду себе хорошую работу и шиш тебе скажу, – обиделся Лёшка.

– Больно надо, – усмехнулся я, будто на работу диджеем меня уже приняли.

Мы снова уткнулись в газеты.

– Ха-ха-ха! – Через некоторое время раздался торжествующий Лёшкин смех. – Я нашёл работу ещё круче.

– Где? – кинулся я к нему.

– Вот! В ночной клуб требуются танцоры с хореографическим образованием.

– А разве у тебя такое есть? – удивился я.

– Конечно, – уверенно ответил Лёшка. – Ты что, не помнишь, как я целый год занимался в танцевальном кружке при доме детского творчества?

– Ладно, – сказал я. – Пошутили и хватит. Давай нормальную работу искать.

– Давай, – согласно кивнул Лёшка.

Через несколько секунд я сказал:

– Вот – ночной сторож требуется, без вредных привычек.

– А что относится к вредным привычкам? – поинтересовался Лёшка.

– Грызть ногти, чихать на окружающих, спать до обеда…

– Надо же какая глупость – запрещать ночному сторожу грызть ногти, – сказал Лёшка. – Всё равно никто не увидит. В общем с этим у нас всё в порядке. Годимся.

– Режим работы с 19 до 8 на третью ночь, – продолжил я читать объявление про сторожа.

– Как это на третью ночь? – не понял Лёшка. – А что делать перед этим две ночи?

– На дискотеку ходи или спи, как пожарник. Кстати, пожарники тоже требуются.

– Нет, пожарником не хочу. Когда это ещё пожар случится, а работать охота каждый день.

– Каждый день? Тогда иди в таксисты. Службе такси нужен водитель не старше 2005 года выпуска.

– Как это? – снова не понял Лёшка.

– Что ты сегодня какой-то бестолковый? – с досадой сказал я. – Ничего не соображаешь. Год выпуска – это то же самое, что и год рождения. Жаргон такой у шофёров, понимаешь?

– А-а, – протянул Лёшка, но тут же наморщил лоб. – Постой, но тогда получается, что им нужны водители пяти лет от роду. Так что ли?

– Что ты мелешь? – огрызнулся я. – Где ты видел пятилетних детей за рулём?

– Сам посчитай, – обиделся Лёшка.

Я прикинул в уме, и правда, выходило пять лет. Что за ерунда? Я снова заглянул в газету:

– Ой, Лёшка, извини, я строчку пропустил. Смотри, как тут написано: «Службе такси требуется водитель с личным автотранспортом не старше 2005 года выпуска».

– Эх, ты, – сказал Лёшка. – А меня бестолковым обозвал.

Мы снова зашуршали газетами.

– Можно ещё в гувернёры податься, – я ткнул пальцем в цветастую рекламу.

– А это ещё что? – спросил Лёшка.

– За сопливыми ребятишками ухаживать, песенки про ладушки им петь, кормить манной кашей и сюсюкать: ну-ка лотик отклывай – каську будем кусать.

– Нет уж, с малышнёй пусть какая-нибудь старушенция занимается, – наотрез отказался Лёшка.

– Не возьмут твою старушенцию. Тут нужен специалист с высшим педагогическим и музыкальным образованием, знанием детской психологии, английского языка и, обрати внимание, приличной внешности.

Мы засмеялись.

– Ещё хорошая работа – тамадой на свадьбах быть. И весело, и сытно, – сказал я.

– А что там нужно делать? – поинтересовался Лёшка.

– Да ничего особенного. Вот научишься на трубе играть, с ней будешь на свадьбы ходить, гостей веселить. Вот и вся работа.

– Это по мне, – загорелся Лёшка. – Повеселиться я люблю. А если за это ещё и платить будут – сразу школу брошу.

– Некоторые ещё такую услугу предлагают: сочинять стихи и поздравления ко дню рождения, свадьбе, юбилею.

– Мишка, да это же ещё лучше! – в восторге закричал Лёшка. – Сидишь себе дома, стишки пописываешь, а тебе за это денежки капают.

– В условных единицах, – добавил я.

Лёшка счастливо рассмеялся.

– Слушай, я прямо сейчас могу стих сочинить. На твою с Веркой Незвановой свадьбу.

 
Вот сидят молодые,
Кротких два голубка.
Это Мишка и Верка,
Словно два дурака.
 

Я вскочил и погнался вокруг стола за доморощенным поэтом, а он хохотал как бешеный и на бегу продолжал выкрикивать:

 
Вот бы дать им по шее
И намять бы бока.
Шли бы лучше работать,
Жениться рано пока.
 

Настигнув обессиленного от смеха Лёшку, я принялся его тузить, но на шум пришла бабушка и сказала:

– Да что вас мир не берёт? А ну угомонитесь.

И, подбирая разбросанные газеты, добавила:

– Намусорили, баловники, а убирать за вами кто должен?

– Мы работу искали, – ответил запыхавшийся Лёшка.

– Да что ж её искать-то, – крайне удивилась бабушка. – Уж чего-чего, а работы дома всегда полно.

– То дома. А нам надо, чтобы за неё платили.

Бабушка присела на диван.

– Платили? А мне вот никто не платит.

– Так ведь ты, бабуль, не директор и не главный бухгалтер, – ответил Лёшка. – И даже не повар закусочной.

– А кто же я?

– Ну ты… – замялся Лёшка. – Ты просто бабушка.

– Верно, – покорно согласилась она.

Мне стало жаль Лёшкину бабушку, отчего-то вдруг поникшую и пригорюнившуюся, и я сказал:

– А ведь бабушка на самом деле и директор, и бухгалтер, и врач, и повар. Только зарплаты у неё нет. Но зато все её любят. А любовь дороже денег, правда, баба Маша?

И бабушка сразу улыбнулась, поглядела на меня повлажневшими глазами и кивнула.

Лёшка тоже заулыбался и, чмокнув бабушку в щёку, сказал:

– А давай, бабуль, я свою комнату сегодня сам пропылесошу.