Текст книги "Шерлин (СИ)"
Автор книги: Анна Гринь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Шерлин
Гринь Анна
ПРОЛОГ
– Внимание! Внимание! – закричал Пашка, и все дружно засмеялись над его потугами призвать нас к порядку. – Успокойтесь!
– Не кричи, – попросила Олеся, морщась. – Нас тут три с половиной человека. Даже если ты будешь шептать, каждый услышит.
– Помолчи, – велел ей Паша и строго погрозил пальцем. – Я здесь главный!
– Главный, – передразнил Иван. – Придумал тоже!
– Главный, – насупился Паша. – Это я предложил поиграть в квест!
– Да какая разница? – беззлобно спросила я и пожала плечами. – Давайте лучше играть, иначе я лично рискую простыть, если и дальше буду торчать на этой поляне. Хочу пройтись, поиграть, а потом с удовольствием слопать бутерброд с чаем во-он в той беседке.
Наша маленькая компания заинтересованно глянула на небольшую открытую беседку, которую от промозглого ветра защищали высокие кусты и хорошенькие пушистые елочки. Я вздохнула и плотнее прижала к себе рюкзак, заранее предвкушая, как мне будет тепло и уютно после долгой прогулки.
Игру и правда предложил Паша. Даже сам все организовал. Для веселья он выбрал редкий лесок рядом с деревней, где проводил каждое лето подростком. Неделю назад, когда Пашка опрашивал сокурсников, царило настоящее бабье лето и отдых на природе казался идеальным времяпрепровождением, но вчера погода кардинально изменилась.
– И почему я все равно сюда приехала? – озвучила мои мысли Маша. – Дома тепло! Пледик. Чай! Я бы лучше поспала подольше!
– Разве плохо? – искренне обиделся Паша. – Вечно вы ноете!
Я вздохнула и дернула плечом. Ноздреватое, затянутое серыми тучами небо не располагало к веселью. Ветер пробирался под куртки, шевелил ветви и шуршал опавшими листьями.
– Зато вполне похоже на идеальное место для квеста, – оптимистично заявил Леша. – Это не какой-то облагороженный парк посреди города. Получится знатное веселье.
– Да уж, – фыркнула Маша, пнув пустую консервную банку.
Этот лесок, похоже, был пристанищем всевозможного мусора, который сюда сносили жители деревни и залетные любители походов. Мелкого мусора, вроде пластиковых банок, бумажек и окурков я не заметила, но повсюду встречались какие-то железяки, обломки советских стенок, спинки железных кроватей.
– Учти, Пашенька, если я случайно наступлю на какой-нибудь штырь и поранюсь, то виноватым будешь ты, – предупредила Маша.
– Под ноги надо смотреть, – буркнул Пашка, и мне стало его жаль. Сокурсник старался, собирал нас, придумывал задания, а мы ворчим.
Святые пряники, как же они долго!
– Так что там с квестом? – спросила я.
Через полчаса, получив инструкции, мы разошлись в разные стороны. Паша заверил, что придумал несколько разных маршрутов, так что всем будет весело.
Найдя дерево, отмеченное красной лентой, я прочла свою подсказку и стала осматриваться, надеясь сразу приметить то, что Пашка для меня оставил. Вдруг в траве мелькнуло что-то блестящее. Я поскорее схватила предмет, но это была не загадка и не следующая подсказка, а большой, длиной в мою ладонь, латунный ключ.
– Разве это подсказка? – обиженно прошипела я себе под нос. – Ключ! И ни одного слова! – Я внимательно осмотрела землю вокруг, надеясь, что бумажка с подсказкой просто отлетела в сторону. – И в чем тут смысл? Я должна найти дверь?
Повертевшись на месте, я оставила рюкзак с термосом под деревом, проверила телефон в кармане куртки и побрела в первом попавшемся направлении.
– Куда идем мы с Пяточком большой-большой секрет, – невесело пропела я тоненьким голосом. – Даже от нас с Пяточком.
Ребята весело перекликались по лесу, доводя Пашку до белого каления. Он рычал на всех волком и требовал, чтобы мы серьезнее относились к заданиям.
– Это ведь игра! – крикнул Лешка.
– Игра, – согласилась я, хотя никого из сокурсников поблизости не было.
Зато среди кустов обнаружилась дверь! Совершенно несолидная, из крашенной белой краской фанеры. Зато в дверь был врезан замок.
Осмотрев дверь и усмехнувшись над тем, что делаю, я сунула ключ в замочную скважину. И удивленно вскрикнула, когда крупный латунный ключ не только подошел к старенькому замочку, заляпанному все той же белой краской, но и провернулся, стоило совсем немного надавить.
– Пашка постарался, – прошептала я, услышав солидный щелчок замка. – Бесполезно, конечно. Но впечатляет. Впечатляет.
Дверь просто полулежала среди кустов, опираясь на толстые ветки, но я все равно потянула ее на себя.
– Лучше бы залезть и посмотреть с той стороны, – запоздало сообразила я, когда дверь подалась.
Я с трудом перевернула дверное полотно, сознавая, что занимаюсь бесполезным делом. Держа дверь за ручку, я заглянула под нее, ожидая увидеть все те же кусты и спрятанную среди ветвей или на двери подсказку, и охнула, обнаружив что-то черное и непроницаемое, как глухое беззвездное ночное небо.
– Что это? – едва слышно спросила я и толкнула дверь. Та, хоть и не сидела на петлях, с тихим скрипом провернулась и шлепнулась на соседние кусты, открыв передо мной зияющий черный прямоугольник.
Едва дыша, я осторожно сорвала листик и сунула его во тьму. Тот не сгорел, не рассыпался пеплом, а просто исчез, стоило мне его отпустить.
– Что это такое? Я сплю?
Ущипнув себя, я на секунду зажмурилась, а потом снова уставилась на темный прямоугольник.
– Эй, ребята… – очень тихо позвала я и оглянулась. – Что это?
Постояв еще немного, я закусила губу и подвинулась ближе к черному провалу.
– Нужно всех собрать и показать им это место, а не совать туда руку, – предложила я самой себе разумную идею. – Лина, все страшные сказки начинаются именно с того, что какая-нибудь идиотка на свою беду отправляется гулять по улицам, спускается в подвал или открывает двери, открывать которые не следовало бы.
Вопреки своим же словам, я сунула в черноту руку и замерла, пытаясь хоть что-то почувствовать, а секунду спустя у меня закружилась голова, и я кулем упала вперед, сквозь тьму…
ГЛАВА 1
Шарлотт было тяжело начинать новое письмо отцу. Старая ссора все еще не давала им обоим покоя, снова и снова раздражая зудящую рану. Девушка постепенно свыклась с этим, но вот отец забывать не желал, всякий раз повторяя свои упреки что в письмах, что при встрече.
Со вздохом Шарлотт перечитала написанные строки и скомкала лист, понимая, что в словах, начертанных нервной непослушной рукой, нет и доли правды. Ей пришлось достать новый лист и начать все заново.
– Что-то вы сегодня долго, мисс, – укоризненно произнесла служанка, входя в комнату.
Молли, милая и доброжелательная девушка, работала в этом доме всего несколько лет, в отличие от остальных слуг, нанятых еще тогда, когда Шарлотт неразумным младенцем лежала в колыбельке. Ее отец долго сопротивлялся тому, чтобы в маленьком коттедже на краю Элежканской долины появился кто-то новый и посторонний, кого пришлось бы посвятить в маленькую тайну графской дочери, но родство с няней убедило всех сомневающихся. И не зря. Молли тяжело приняла правду, но хранила тайну не хуже своей тетушки, поручившейся за нее.
За небольшим домом в лесу присматривало всего несколько человек, и лишь няня Бетт жила с Шарлотт постоянно. Кухарка, плотник и горничная приходили из деревни, стремясь сбежать обратно до того, как наступит ночь.
Из всех людей, окружавших Шарлотт, кроме няни девушка любила лишь Молли, никогда не дававшую знать, что побаивается свою молодую госпожу.
– Я почти закончила, – улыбнулась девушка и отвлеклась, наблюдая за тем, как служанка ловко перестилает кровать.
– И зачем вы письма пишите перед сном? – спросила Молли и покачала головой. – Только расстраиваетесь, а потом плохо спите, мисс.
Шарлотт вздохнула и глянула на лист бумаги, на котором уже успела вывести пару строк.
– Лучше я закончу с этим сразу, – призналась она, – чем оставлю на потом. Не хочу завтра весь день думать о письме.
– А что случилось?
– Отец вызывает меня домой, – ответила Шарлотт. – И не похоже, что он собирается сообщить мне что-то хорошее.
С каждым новым посланием тон отца становился все жестче. Даже через бумагу девушка ощущала его недовольство.
– Может… все обойдется? – понадеялась Молли, и Шарлотт была вынуждена ей улыбнуться, хотя прекрасно знала, что ни разу за все эти годы визит в родовое гнездо не заканчивался хорошо.
Молли ушла, а хозяйка все еще не завершила письмо. Дописав еще несколько слов и перечитав послание, она недовольно вздохнула и поднялась.
– И вот что?.. Что я должна ему ответить, если он не удосужился ни разу за все письмо назвать меня дочерью?
Подхватив со столика послание графа, Лотта еще раз его перечитала и вздохнула:
– Ни разу.
Бессильные слезы заструились по ее щекам, падая на платье и мягкий ковер. Внезапно позади нее что-то громко стукнуло, и раздался недовольный вскрик. Шарлотт оглянулась и застыла, широко распахнув глаза.
На пороге ее гардеробной, на половину вывалившись в спальню, лицом в ковер валялась незнакомая девушка. Еще раз недовольно вскрикнув, незнакомка медленно села на корточки и зажмурилась, болезненно сморщившись и придерживая одну руку другой.
Шарлотт захотелось заорать, но, присмотревшись, она закрыла рот и несколько раз быстро моргнула. Но незнакомая девушка не исчезла.
– Вы… кто? – спросила Шарлотт жалобно и оглянулась на дверь в коридор.
* * *
Как же больно! Больно! Больно! Я отбила себе ладошку, падая сквозь дверь. Хорошо хоть, что не выпорола себе глаза!
– Вы… кто? – прозвучал совсем рядом незнакомый голос, и я подняла голову, уставившись на стоявшую у дальней стены девушку. Мой рот непроизвольно открылся. На миг стало до чертиков страшно, потому что мы с этой девушкой были похожи, как сестры. Не как близняшки, но как дочери одних родителей. Разве что незнакомка была облачена в какое-то старомодное платье, а волосы она зачем-то скрутила в жуткий узел на макушке.
Лишь несколько мгновений спустя до меня дошло, что я не просто таращусь на незнакомую, но похожую на меня девицу, а делаю это посреди чьей-то спальни, сидя на пороге самой настоящей гардеробной.
Да в этой гардеробной поместится вся моя комната в общаге! И это при том, что я живу с двумя соседками.
– Я… – промямлила, не представляя, что должна сказать.
А что можно сказать, если я на все сто знаю, что не могу в данную секунду находиться в каком-либо доме. Тем более в доме, похожем на фотографию интерьера начала прошлого столетия.
Мы с ребятами на квесте. В лесу. А лес в паре километров от ближайшей деревни.
Жуть!
Раньше, читая книги, я лишь недоверчиво фыркала, когда герои, оказавшись в другом мире, мгновенно понимали, где находятся. Мне казалось, что подобное просто не может случиться. Но вот я сижу на полу в чужом доме и лишь провал в чужой мир является невероятным, но логичным объяснением произошедшему.
– А я где? – решила я сделать хотя бы попытку отсрочить ужасное открытие. Мало ли, может еще пронесет!
Девушка открыла рот, таращась на меня, закрыла его, перевела взгляд на мои ноги, обтянутые джинсой и медленно ответила:
– В долине… В Элежканской долине.
Я покатала на языке название, надеясь, что вспомню его, но ничего не вышло.
– И где находится эта долина? – уточнила я.
– В графстве Краймист, – ответила незнакомка ошарашено.
Вот черт! Чем дальше, тем дела мои хуже.
– А что это за страна? – чувствуя себя полнейшей идиоткой, в конце концов спросила я.
– Страна? – переспросила девушка. – Королевство Шарадез.
Святые пироженки! Королевство…
– Как… королевство? – спросила я обреченно. – Королевство? Серьезно?
Девушка нахмурилась и открыла было рот, собираясь о чем-то спросить, но я поспешила ее перебить и все объяснить. Это ведь только в глупых сказках герою нужно обязательно скрывать правду, а потом мучится с решением своих проблем. Может здесь все очень просто, и меня в одно мгновение вернут домой?
– Видите ли, похоже, я не из этих мест, – выпалила я. – В том смысле, что не из этого королевства. И не из какого-то соседнего, если что! Я все эти названия впервые слышу. Еще несколько минут назад я стояла посреди самого простого леса возле какой-то деревни. То ли Большие, то ли Малые Зеленушки… Не помню, какое-то дурацкое название. – Я устроилась на полу поудобнее и с надеждой посмотрела на девушку. – А потом просто дверь открыла – и очутилась здесь. Можно мне домой?
Девушка моргнула, постояла неподвижно, а потом еще раз моргнула и заторможено спросила:
– Как это возможно?
Отличный вопрос, дорогуша! Сама хочу знать, но лучше бы знала ты и отправила меня домой.
– Я не знаю. – Я отрицательно качнула головой. – Похоже, я из другого мира.
– Из другого мира? – переспросила девушка, и я почувствовала, как накатывает обреченность. Девушка смотрела на меня так, что становилось совершенно ясно, что ни в ближайшие минуты, ни в ближайший час домой я не отправлюсь. – Это магия? Ты ведьма?!
В голосе девушки сквозил такой неприкрытый ужас, то я тут же поспешила ее заверить:
– Нет, нет, нет. Я не ведьма. И никто-то вроде. Никакой магии! Я не колдую, но попала сюда. К кому мне обратиться, чтобы вернуться назад?
Девушка нахмурилась, вздохнула, шагнула к стулу и неловко на него присела.
Святые кренделечки! Какая же она малахольная! Мы похожи, но я не замечала за собой склонности к обморокам, а моя внезапная собеседница едва в один не грохнулась.
– Так к кому? – повторила я свой вопрос.
– Не знаю, – покачала головой девушка, а потом шепотом добавила: – Это ведь магия, а ведьмы и колдуны…
Она не договорила, но взглянула так, что мне мигом стало жаль и ведьм, и колдунов.
– Но как-то же я сюда попала, – напомнила я девушке. – Не сама же по себе. Не по вселенской случайности же. Вселенная не настолько ленива, чтобы происходили случайности.
– Я не знаю, – ответила моя собеседница. – Я мало что знаю о чем-то подобном.
– Значит, мне нужно спросить у того, кто знает больше? – предположила я.
– Не советую, – перепугано прошептала девушка. – Это может плохо кончится. Особенно… если кто-то узнает, что вы появились именно в моем доме.
– Это почему же? – насторожилась я, готовая к любым поворотам и неприятностям.
Святые вафельки! Я только что провалилась в другой мир сквозь валявшуюся посреди леса дверь и не знаю, как вернуться обратно. Вот что может быть хуже?
– Я проклята, – коротко пояснила девушка и отвела взгляд.
– М-м-м… – выдавила я, не представляя, как поступить и что говорить. Это ведь не тоже самое, когда кто-то сообщает, что болен неизлечимой болезнью. Совсем не тоже самое! – Прокляты? М… Простите, мы так и не познакомились. Я сразу напала с вопросами.
– Меня зовут Мира Шарлотт Краймист, – без дальнейших просьб и извинений представилась собеседница. – Можете звать меня Шарлотт.
– А я Щер… – начала было я, но тут же сообразила, что в данном месте ни моя фамилия, ни мое отчество не сыграют роли, и промычала: – Лина.
– Шерлин? – переспросила девушка.
Я на секунду замешкалась, раздумывая над тем, что ответить, а потом осторожно поправила:
– Можно просто Лина.
Совсем не хочется, чтобы меня величали случайно возникшим прозвищем из частей фамилии и имени.
Шерлин! Ну и ну. Какой-то неправильный Мерлин получился. Пополам с Шерлоком.
– М… Шарлотт, и в чем же проявляется ваше проклятие? – со вздохом вернулась я к разговору. – Почему я не могу обратиться к кому-нибудь в округе за помощью?
ГЛАВА 2
Шарлотт сходила за чаем и печеньем. Я волновалась из-за ребят, которые не знали, куда я подевалась, волновалась из-за возможности вернуться, но пока пришлось все отложить и выслушать рассказ внезапной знакомой, на данный момент являвшейся единственным моим союзником в этом новом мире и в моем, надеюсь, недолгом путешествии по другим мирам.
Шарлотт рассказывала, а я слушала и ловила себя на мысли, что жизнь собеседницы похожа на сказку из книжки. Сказку про сказочную страну, ведьм и колдовство. На фоне этой истории вся моя жизнь казалась серой и обыденной.
Вместе с няней девушка жила на краю большой долины, недалеко от какой-то безымянной деревушки. Саму долину со всех сторон окружали невысокие горы, западная гряда которых подступала к морю.
– Знаешь, – вздохнула Шарлотт, когда мы дружно перешли на «ты», – самое печальное, что я даже с отцом по душам не могу поговорить. С одной стороны, я его боюсь, потому что совершенно не знаю и не понимаю, а с другой… он меня не любит. Верит, что я все сочиняю, лишь бы уехать отсюда. А я заперта в этом доме и вряд ли смогу однажды куда-либо переселиться.
Я вздохнула и с сочувствием погладила девушку по руке.
– Ты… – Она ошарашено уставилась на мою ладонь. – Ты не боишься?
– Ты пока не рассказала о своем проклятии, – напомнила я ей. – Да и не верю я в проклятия, если честно.
– Но я проклята, – всхлипнула Шарлотт. – Я приношу несчастья. Люди рядом со мной могут умереть.
– И как много людей ты убила своим проклятием? – уточнила я, все еще до конца не веря в то, что сидевшая напротив девушка, так уж опасна.
Шарлотт моргнула, будто впервые об этом задумавшись, и сконфуженно призналась:
– Моя мама умерла через три дня после того, как я появилась на свет.
– И все? – безмятежно спросила я и махнула рукой, пытаясь отогнать комара.
– Но я живу вдали ото всех! – напомнила Мира. – Только так я могу защитить людей вокруг меня.
– А твоя няня и те слуги, что приходят днем? – уточнила я, уже успев узнать про обитателей дома.
Шарлотт вновь замолчала и только через пару минут тихо сказала:
– Как хорошо, что я тебя встретила. Значит, ты не веришь в проклятия?
– Я поверю, если сможешь взглядом убить… этого доставучего комара, – прошипела я, хлопнув в ладоши. – Рассказывай.
Девушка улыбнулась и принялась за повествование перипетий своей жизни дальше.
Отец Шарлотт, граф Краймист, владел одним из самых маленьких и самых отдаленных от столицы графств, но зато происходил из древнего и славного рода, давшего название этой земле. О жизни отца до своего появления на свет девушка знала со слов своей няни Бетт, а та много раз повторяла, что в какой-то момент в семье Краймистов стало слишком много лжи. Так много, что граф перестал верить даже слугам, работавшим у него из поколения в поколение.
Все начало незадолго до рождения Шарлотт. Няня Бетт взрастила молодую графиню с самых ее первых пеленок и после помогала женщине переносить тяготы вынашивания первого ребенка. Няня часто рассказывала Шарлотт, что даже в самые тяжелые дни графиня оставалась прекрасной, как нежнейший цветок.
От матери Шарлотт достались темные, почти чернее волосы и голубые глаза. В отличие от нее, мои глаза были карими с золотистыми пятнышками, а бледную кожу портила россыпь темных веснушек.
Няня Бетт утверждала, что граф всегда очень любил свою жену и радовался, узнав о скором появлении первенца, но однажды все переменилось. В тот день он, как и много раз до этого, уехал на охоту, но возвратился с нее лишь на следующий день. Он был мрачен, как туча. Даже ни разу не навестил свою молодую жену.
Обеспокоенная этим, графиня сама разыскала супруга и расспросила его о случившемся. И тогда мужчина признался, что в лесу на время отделился от слуг и доехал до маленького озера в центре леса. На берегу того озера он увидел девушку, прекраснее которой никогда не встречал. Девушка рыдала и молила его светлость о помощи. Граф согласился довезти незнакомку до опушки, но по дороге девушка всячески пыталась соблазнить мужчину, и он едва сдержался.
Признавшись жене, граф заверил ее в своей любви, думая, что эта история так и закончится, но не прошло и месяца, как в замок попросилась на службу странная незнакомка, быстро заручившаяся привязанностью графини. Няня сразу заподозрила неладное, когда та девушка, Марвилет, принялась давать графине никому неизвестные травяные настои, которые, вроде как, должны были поддерживать ее. Но на деле все выглядело иначе. Графиня худела, бледнела и уставала больше обычного, но ни она, ни граф этого не замечали.
Проходили дни, графиня увядала на глазах, а граф проникался интересом к Марвилет. Няня Бетт боялась, что коварная служанка изведет графиню еще до рождения ребенка, но у Марвилет, похоже, были иные планы. Граф не знал о них и не подозревал, что Марвилет и есть его несостоявшаяся соблазнительница.
Роды были трудными, графиня едва смогла произвести Шарлотт на свет, почти сразу же провалившись в беспамятство. Той же ночью, думая, что ее никто не видит и не слышит, Марвилет пришла в спальню к графине и, склонившись над колыбелькой, гнусавым голосом поведала Шарлотт правду о ее рождении. Но она не подозревала, что ее тираду слышала няня.
Оказалось, что Марвилет еще в лесу поклялась заполучить графа себе в мужья, хоть и не призналась в причинах своего желания. Но ради этой цели девушка каким-то образом изменила свою внешность и проникла в резиденцию Краймистов.
Уходя, Марвилет с усмешкой сообщила лежащей без сознания графине, что ее дочь проклята и скоро об этом все узнают. Няня выбралась из своего убежища и бросилась к графу с попыткой убедить его, что Марвилет – ведьма, но тот уже подпал под влияние хитрой злодейки и не поверил служанке.
Мне пришлось задавать вопросы, чтобы лучше узнать мир, в котором я оказалась. Тут-то и выяснилось, что когда-то давно здесь была большая война. В те времена в этом мире среди обычных людей жили и всевозможные волшебники. Но часть из них возжелала править остальными, и началась война между магами, в ходе которой большая их часть погибла. Война задела и людей, так что после ее окончания люди объявили чародеев своими врагами, делая исключения лишь для тех, кого они стали называть мастерами. Эти волшебники работали только с той магией, которую они заключали в предметы, создавая всевозможные механизмы и артефакты.
Тех, кто оперировал чистой магической силой и произносил заклинания, люди клеймили и называли ведьмами и колдунами. А тех, кто мог принимать звериный облик, – оборотнями. И этих, последних, считали злом пострашнее колдунов, потому как существовали десятки историй о том, как злые обезумевшие оборотни терзают невинных младенцев в их колыбельках.
Выходило, что няня Бетт распознала в Марвилетт ведьму, но граф был так очарован этой девушкой, что никому не поверил. И когда через пару дней мастер звездных механизмов взглянул на свои карты, собираясь высчитать судьбу Шарлотт, и объявил, что на судьбе ребенка есть след магии, то граф без сомнений поверил, что его дочь проклята и опасна для других. Поверил просто потому, что об этом ему сказала Марвилет.
А через несколько дней умерла графиня, и уже все обитатели графских угодий поверили, что маленькая дочь графа опасна.
Граф находился под влиянием Марвилет и дал убедить себя в том, что его жена, вероятно, была ведьмой, раз у дочери проявились какие-то ненормальные способности, а значит от младенца лучше поскорее избавиться.
Убить собственную дочь граф не дал, но через неделю вместе с няней и кормилицей отправил подальше от родового замка. Еще через несколько месяцев, не доносив траур по жене, граф женился на Марвилет, хотя та не была в родстве ни с одной знатной фамилией в королевстве.
Шли годы, из памяти людей стирались воспоминания о первой графине, разрушался ее надгробный камень на семейном кладбище. Марвилет давно и прочно заняла место по правую сторону от графа, ловко и незаметно управляя землями. Но Шарлотт на свое житье-бытье особо не жаловалась – отец выделял достаточно на содержание дочери. Ей лишь запрещалось покидать домик в долине и говорить кому-либо, что она дочь графа Краймиста.
– На самом деле… – вздохнула девушка. – На самом деле, если бы не проклятие, я могла бы жить в одном из портовых городков на побережье и радоваться самым простым вещам. Мне не так много нужно, чтобы быть счастливой. А люди никогда бы не догадались, что я дочь графа.
– Верно, – согласилась я, – у тебя же на лбу не написано.
Шарлотт вздохнула и добавила:
– Но отец не позволяет мне покидать долину. Я могу уехать отсюда лишь ненадолго и лишь тогда, когда он призывает меня к себе. Вот и через пару дней поеду.
Я сочувственно вздохнула, не представляя, как девушка смогла столько лет прожить практически в четырех стенах. Она даже в деревне ни разу не была!
По ходу обмена жизненными историями я узнала, что Шарлотт на пять лет меня старше, хотя у меня создавалось впечатление, что все наоборот.
– Значит, если я вдруг обращусь к кому-то и расскажу, что каким-то образом сюда попала, то меня могут принять за ведьму? – уточнила я у девушки.
– Возможно, – ответила она и пожала плечами. – А ты точно не ведьма?
– Со мной первый раз в жизни произошло что-то столь странное, – объяснила я. – И не я тому виной. Так что вряд ли я ведьма, маг или кто-то еще.
– А у тебя есть враги? – предположила графская дочка.
– А у кого их нет? – философски пожала я плечами. – Но мои враги мелкие. Мне могли навредить, пустив какой-нибудь слух… Вряд ли я перешла дорогу волшебникам нашего мира.
– А у вас есть волшебники?
– Не знаю. Официально считается, что магии нет, все выдумка. Но кто же знает наверняка? – со вздохом сказала я. – Но что же мне теперь делать?
– Может… магия сработает как-то так, что тебя просто вернет обратно? – предположила Шарлотт.
– А такое возможно? – в свою очередь уточнила я.
Девушка пожала плечами и призналась, что совершенно ничего не знает о магии:
– О них не пишут в газетах. Есть только всякие штуки, созданные мастерами. Вроде механизмов, заменивших лошадей. Или эти… паровозы.
Интересненько!
– Так эти мастера… они магией пользуются или просто создают механизмы? – уточнила я, пытаясь понять, кого же имеет ввиду девушка.
– Нет, они точно пользуются магией, – покачала головой она. – Почти все их изобретения имеют внутри что-то вроде магического сердца, которое заставляет шестеренки крутиться, а артефакты срабатывать.
Как все запутанно. Эх, домой хочу! Там же ребята!
Прошло уже несколько часов с тех пор, как я пропала. Мне-то здесь нормально, можно сидеть в тепле и пить чай, а сокурсники, наверняка, обзвонились, пытаясь меня найти.
Я вытащила мобильный, но тот закономерно показывал отсутствие связи.
– Это что? – насторожилась девушка.
– Это… это артефакт моего мира, но в нем нет магии, только наука, – объяснила я.
– Да? – удивилась Мира. – Не похоже.
Точно-точно, – покачала я головой. – Эта вещь… если в вашем мире есть паровоз и остальной транспорт может двигаться без лошадей, то… здесь есть телефоны?
Шарлотт моргнула, а потом медленно покачала головой.
Так… Думай голова. У них здесь, похоже, изобретения двигаются, пусть и магические, происходят в одной последовательности с нашим миром. И о чем нам это говорит?
Паровоз изобрели, кажется, в начале девятнадцатого века, а телефон – ближе к концу того же века. Значит…
Я осмотрела наряд девушки, пытаясь включить в себе скрытые таланты и опознать фасон, но домашнее платье Шарлотт лишь слегка напоминало что-то из того, что я когда-то видела в Интернете на фотографиях и рисунках.
– А… здесь есть какой-то способ быстрой передачи сообщений?
– Магограф, – ответила девушка. – Но он не для всех.
– Вот, это… наша версия чего-то подобного, но с возможностью напрямую разговаривать с другим человеком, а не только набивать ему послание, – усмехнулась я.
– Ясно, – заворожено ответила девушка, глядя на трубку.
Пожав плечами, я отдала ей телефон, показала как включать и оставила наедине с техникой. Мобилка у меня не очень дорогая, уже старенькая, прошедшая со мной через все, так что вряд ли трепетная барышня в бледно-сером платье способна ее угробить. Мне же необходимо было немного подумать.
Поднявшись и пройдясь по спальне Шарлотт, я попыталась просчитать возможные варианты своих дальнейших действий. Получалось плохо, потому как пока вырисовывался лишь один план – сидеть и ждать чуда, но я все равно пыталась.
Не унывать из-за изгибов судьбы меня научили бабушки. А уж они в этом понимали гораздо больше меня.
Моя жизнь в отличие от жизни Шарлотт на сказку братьев Гримм не походила. Мои родители жили в одном доме и даже ходили в одну школу. Лет в восемнадцать они увидели друг друга с иной стороны, и между ними вспыхнуло чувство. Чувство бушевало, горело и сметало все на своем пути, но однажды утихло. К тому моменту родители успели зачать меня и вынужденно сбегать в загс. Но великая страсть не пережила семейного быта, тем более, что оба никогда прежде не жили самостоятельно.
Окончательный разрыв случился через месяц после моего рождения, когда лодка семейного счастья окончательно и бесповоротно затонула. Отец собрал вещи и ушел в общежитие, а моя мама притащила меня к своей матери и укатила на выходные в компании студенческих подруг.
Тут-то бабушки и сбились в стаю, готовясь защищать ни в чем не повинного ребенка и спасать молодую семью. Молодая семья спасаться не желала, а от меня мои родители дружно воротили носы. Отцу было не интересно нюхать памперсы и не спать ночами, а маме хотелось жить полной жизнью.
Все закончилось тем, что бабушки разругались со своими деточками, произвели знатный обмен квартирами, расселив своих детей в две однокомнатные квартиры в разных частях города, а сами зажили вместе со мной в маленькой двушке, выбрав ее так, чтобы пристроить меня в хороший садик и неплохую школу.
Своих детей бабушки не обвиняли, сами ведь тоже когда-то развелись с мужьями, но ко мне мамочку и папочку, которых в один голос звали кукушками, не подпускали. Потом и родители обо мне забыли. Мама второй раз вышла замуж и нарожала мне троих сводных братьев, а отец время от времени ввязывался в отношения, но так и не сходил в загс повторно. Но о них я не думала. Для меня всегда родителями были бабушки.
И как они теперь без меня будут, если вдруг так случится и этот странный то ли сон, то ли явь не закончится? Как будут жить мои бабулечки, если узнают, что я не вернулась в общагу?
Меня передернуло от страха.
Только и остается, что надеяться на крепкое здоровье и боевой дух родственниц.
– Мне обязательно нужно вернуться назад, – прошептала я, глядя в ночь за окном дома.
