Автор книги: Анна
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Рационализм, позволяющий сохранять спокойствие или хотя бы его подобие в любой ситуации, давно покинул Гермиону. Вчера она решила, что больше так продолжаться не может, что надо что-то менять. Умереть? Попробовать без зелий? Гриффиндорка долго продумывала свой монолог, в котором должна была по-взрослому все объяснить, рассказать что через пару недель просто сбрендит окончательно. О галлюцинациях, последние дни появляющихся наяву. Куда пропали все умные слова, когда дошло до дела?
Пальцы сами закопались в теплую рыжую шерстку, кот привычно подставил животик. Поговорить никогда не поздно, главное решиться.
Солнце вскарабкалось на макушку небосвода, оседлав тяжелые низкие тучи. Лучи пронзали облака золотыми копьями и заливали лес ровным теплым светом. За возможность хотя бы пару минут провести на улице Гермиона согласилась бы на многое, но в плотном расписании ближайшего приспешника Лорда "выгул" грязнокровок не значился.
Свежего воздуха в доме хватало. Утром комната всегда была проветрена, но это не могло заменить настоящей прогулки. Гермиона с тоской вспоминала уютное раскидистое дерево у школы, под которым в жару так хорошо было учить уроки. Мирный Хогвартс остался в прошлом колдографией, отпечатавшейся в мозгу. Безвозвратно минувшее сложно для осознания. Так же живет память об умершем человеке. Порой кажется, что всегда можно вернуться и вернуть.
В погоне за крестражами некогда было страдать и оплакивать детство, зато теперь на это времени стало хоть отбавляй. Гермиона зло развернулась на пятках и дернула первую попавшуюся книгу с полки. Зачарованный фолиант, слишком тяжелый в руках сквиба, не сдвинулся с места. Это была уже не первая и даже не сто первая попытка. Почитать дозволялось лишь то, что оставлял Снейп. Девушка безрадостно развернула "Пророк". Газета, отражающая чудовищную реальность происходящего в волшебном мире, стала окном в мир и ежедневным болезненным испытанием. "Пророк" утром, ожидание эротических кошмаров вечером. Разнообразная и насыщенная жизнь.
В новостях полных антимагловской пропаганды между строк Гермиона читала, что Гарри и Рон живы и не пойманы, что школа еще продолжает работать. В сегодняшнем выпуске на передовой красовалась колдография огромного дракона, вылетающего из раскуроченного здания Гринготтс. "Волшебная некомпетентность волшебного банка". Сама статья являлась образцом отборнейшего бреда про агрессивных грязнокровок - врагов волшебников и тупых гоблинов, не способных на охрану вверенного им имущества, но Гермиона видела совсем другое: драный кроссовок, выглядывающий сбоку от драконьего крыла во время очередного маха.
Что повторял Гарри еще на первом курсе? Нет на земле места безопаснее Гринготтса, разве, что Хогвартс. Где хранить крестраж, как не в Гринготтсе? В Хогвартсе? Хогвартс. Именно туда теперь направятся её друзья.
Время летело так быстро, будто чья-то шаловливая рука крутанула маховик. Вечер незаметно окутал дом рваной вуалью молочно-белого тумана, повисшего за окнами сплошной кисеей. Гермиона сидела на кушетке, скрестив ноги, и бездумно смотрела в книгу по зельям. Текст она знала уже наизусть. Обрывки разговоров крутились в голове, мешаясь с мутными образами. Снейп страшный, молчаливый, этот дом, расположенный неизвестно где, ночи, заполненные искусственной томной страстью стали привычными. Тут даже можно было отдохнуть от ответственности, вечной гонки и постоянного риска.
Внизу заскрипели доски, захрустела облицовка стены, расширяемая, стремительно увеличивающейся, входной дверью. Гермиона не вздрогнула от ставших уже привычными звуков. Снейп вернулся домой.
За вчерашнее было горько и обидно, но гневу и злобе не осталось места. Слишком уж разрослась душевная усталость. Собраться и выйти, поговорить с тем, кто предал и убил директора, надругался над ней самой.
— Добрый вечер, профессор.
Вот так просто. "Добрый вечер, профессор", будто бы столкнулись в коридоре до отбоя. Снейп знакомо изогнул бровь.
— Добрый, Грейнджер.
Он выглядел паршиво. Лицо землистого цвета, глубокие тени под глазами. Некстати на языке завертелась ядовитая шутка про службу у Лорда, но Гермиона сдержалась. Глупо злить того, кто щелчком пальцев может свернуть тебе шею.
— Могу ли я поговорить с вами?
— Идите в гостиную, я спущусь через пару минут.
Снейп аппартировал наверх, оставив Гермиону стоять посреди прихожей. Она крепко зажмурилась и опустила голову, удерживая подступившие слезы. В гостиной было сумрачно и оттого неуютно. Тут гриффиндорка никогда не проводила много времени. Заходила несколько раз, томимая бездельем, но даже на диван не садилась.
— О чем вы хотели поговорить? — Снейп неслышно соткался в дверном проеме, отрезая пути к отступлению. — Присаживайтесь.
Гермиона нервно хмыкнула и утонула в объятьях дивана, босые пятки приятно защекотала медвежья шкура. Все происходящее было и комичным и страшным одновременно.
— Отпустите меня.
— Грейнджер, где ваш хваленый ум?
Он не изменившись в лице, черным угрожающим монолитом остался стоять в дверях. Гермиона упрямо поджала губы, не отвечая на откровенно издевательский вопрос.
— Молчите. Видимо, необходимость озвучивать вслух очевидные вещи мой преподавательский рок. Ну что ж,— Снейп стремительно подошел к дивану и склонился над Гермионой. — У вас нет магии. Покинув этот дом, вы умрете самое большее через три дня. Сами, без чьего-либо вмешательства.
— Я…
Гермиона с трудом сдерживала слезы. Всё было так несправедливо! Но перед правдой приходилось покориться.
— У меня есть для вас предложение. Обдумайте его, — зельевар медленно распрямился и отошел к камину. — Вы проведете со мной ночь. Добровольно, без заклятий и зелий.
— Ночь? — Снейп пугал. Его взгляд, жесты, поза, манера говорить не зря наводили ужас на учеников. Гермиона впала в почти гипнотический транс от его холодного безразличного голоса.
— Да, мисс Грейнджер. Я сделаю вас женщиной, — чуть мягче, а от того еще более чудовищно проговорил мужчина. — После этого отпущу.
— Мне надо подумать, — взять себя в руки было не просто.
— Думайте, но не очень долго. Завтра я приду за ответом.
Разговор был окончен. Снейп аппартировал, оставив Гермионе страх и стылый холод в душе.
========== Летучая мышь ==========
"Да, да. Конечно да!", — Гермиона бесцельно бродила по гостиной, почти натыкаясь на стены. Если бы только Снейп не аппарировал, если бы она сразу дала ему ответ… Ожидание хуже любой беды. Она не потеряет ничего ценного. Жизнь важнее, победа важнее. Все так, только давит и гнетет чувство, что выбор эфемерен, что его нет.
Появившись в следующий раз, Снейп не потребовал ответа. Гермиона хотела заговорить сама, но вместо этого залпом выпила содержимое темного пузырька, беспрекословно принятое из рук зельевара, а утром проклинала себя за трусость.
Все чаще днем гриффиндорку настигали смутные видения, галлюцинации, похожие на взгляд чужими глазами, и девушка не сомневалась чьи именно это глаза. Она видела то, что видел Снейп, и это даже уже не пугало.
"Сегодня, точно сегодня", — очередным пустым вечером, за очередной пустой книгой, будто бы через целую вечность после памятного разговора, а на самом деле всего через четыре дня.
Живоглот с яростным мявом бросился к окну, отвлекая от тяжких раздумий. Гермиона подняла взгляд от учебника и торопливо задула свечи. Глотик еще никогда её не подводил.
За стеклом по кривой траектории пронеслась чернильная тень, на миг заслонившая звездное небо. Тень мелькнула мимо и с хрустом вломилась в стену дома. Живоглот возбужденно мяукал и царапал старинную раму. Гермиона поспешила подхватить на руки, привлекающего лишнее внимание кота, и прильнула к холодному стеклу. В бледном неверном ночном свете огромный нетопырь медленно, словно нехотя превращался в мужчину. Северуса Снейпа, его глухую мантию и неестественную осанку девушка узнала бы и в кромешной тьме. Зельевар покачнулся но устоял на ногах и двинулся вдоль дома, пропав из виду.
Всего лишь Снейп, не толпа пожирателей во главе с Беллатрисой, как могло показаться с перепугу. Сердце, почти выпрыгивающее из груди, перестало молотить так бешено. Отпустив кота, мгновенно прыснувшего в приоткрытую дверь, девушка выглянула с кухни. В прихожей разгорелись магические светильники, волшебная дверь рывками уменьшалась, прячась под слои штукатурки. Раз, и мужчине среднего роста пришлось бы нагибаться, чтобы в неё войти, два, и проползти удалось бы только на четвереньках, три, и исчез даже кошачий лаз, раньше любезно оставляемый хозяином дома для Живоглота. Снейп тщательно проследил за процессом, несколько раз взмахнул палочкой, даже самые сложные защитные заклинания мужчина творил невербально. Следующую минуту он простоял неподвижно, сомкнув бледные пальцы на резной балясине. Гермиона напряженно вглядывалась, силясь распознать, что за волшебство он творит, только не было никакого волшебства. Мантия зельевара, прожженная на спине в нескольких местах, дымилась, а с правого плеча влажно прилипла. Отличный шанс напасть, завладеть палочкой, но девушка не сдвинулась с места. Сквибу палочка не полезнее зубочистки. Снейп аппатрировал с громким хлопком, наверху что-то с грохотом упало. Поколебавшись секунду, Гермиона поднялась по лестнице и толкнула дверь, ведущую в вечно запертую спальню зельевара. Просто спросить, не пострадал ли в бою кто-то из ребят, если, конечно, Снейп посчитает нужным ответить.
Девушка внутренним чутьем знала, что комната будут открыта и не ошиблась. Дверь не скрипнула, выдавая мужчине чужое присутствие, скупая узкая полоса света легла на выцветший половик коридора.
Гермиона стояла почти на пороге, инстинктивно как в поисках защиты вцепившись в косяк. Снейп был страшен. Его мантия черной кучей валялась на полу, больше не скрывая бледного сухого тела, залитого кровью, глаза ввалились, губы посинели, на груди расползлась лиловая сеть полопавшихся сосудов. Мужчина опрокидывал в себя флакон за флаконом, будто даже не разбирая что пьет. Пустые склянки со звоном разбивались об пол.
Последнюю витую темного стекла, он лишь ополовинил и почти бережно опустил на столик, заставленный ретортами и пузырьками. Его безжизненный злой взгляд уцепился за приоткрытую дверь и сверлил теперь Гермиону, хотя она была точно уверена, что остается невидима в тени.
— Мисс Грейнджер, ждал, что вы поднимитесь, но не думал, что так скоро, — грязная мантия как живая взлетела вверх и легла на плечи зельевару. Он чуть сгорбился, торопливо запахнувшись. — Входите, не стойте за порогом.
Сто раз пожалев, что не осталась сидеть на кухне, Гермиона вошла в спальню изо всех сил стараясь не показывать страха.
— Ваш ответ, — от этих тихих слов девушке сделалось холодно.
— Я не, не… — Гермиона хотела сказать, что не понимает о чем он, хотя понимала, отлично понимала, поэтому глупая бесполезная ложь застревала в горле.
— Вы не что, Грейнджер? — шепот перешел в зловещее шипение, Снейп сделал несколько шагов вперед, в его глазах плескалось настоящее безумие. — Если я умру, умрете и вы, вместе со всеми своими глупостями в вашей золотой голове. ВАШ ОТВЕТ! — от яростного крика Гермиона отступила к стене, судорожно шаря за спиной в поисках двери.
Зубы стучали, лязгали, громко, так отвратительно. В ненавистных черных глазах такое отчаянье, такая боль. Они выигрывают, не зря Снейп так потрепан. Лорд падет и все будет хорошо, но магическую связь не разорвать. Поэтому:
— Да.
Зажмуриться, не видеть, как он в сторону отбрасывает окровавленные тряпки, послушно глотать зелье из ледяного пузырька, поднесенного к губам.
— Пейте, Грейнджер, вы ведь не хотите от меня забеременеть.
Гермиона дышала часто, смаргивая цветные круги, плывущие перед глазами, давясь скользким и гнилостным на вкус зельем. Запах как у застоявшейся воды из под цветов.
— Так не годится, — слова доходили до Гермионы медленно, пробивались сквозь вату, далеко как из тумана, но дыхание мужчины щекотало ухо, делая его осязаемо близким и опасным.
Бледная, растопыренная пятерня, сдернувшая с плеча кардиган, убиралась в сторону.
— Так не годится. Все должно быть добровольно, Грейнджер, ну же! Грейнджер!
Слезы сами лились из под плотно смеженных век. Голос Снейпа звенел от раздражения, от отчаянья. Он требовал того, чего она не могла дать.
— Не ходите туда… не ходите, — сипло сквозь слезы, незнакомо даже для себя. Еще хотелось сказать "не умирайте", и выкрикнуть "не убивайте", но Гермиона только качала поникшей головой и повторяла своё "не ходите".
— Я должен.
Снейп бегло посмотрел опустевший флакон на свет свечи и стал рывками торопливо и грубо выдергивать из виска серебряные нити воспоминаний.
— Посмотрите это. Я вернусь через четверть часа.
Пальцы сомкнулись на гладком стекле. Гермиона сжала пузырек в кулаке. Во рту все еще жила гнилая горечь от выпитого зелья.
— Вы анимаг?
— Поразительная проницательность. Летучая мышь. Вон, Грейнджер. Омут на подоконнике, посмотрите, когда я уйду.
Она вышла в коридор и еще целую вечность слушала звон склянок, треск ткани и глухой шепот заклятий. Снейп шел воевать и готовился к бою.
— Пощадите их! — Гермиона ввалилась в дверной проем, размазывая по щекам невысохшие слезы, но зельевара в комнате уже не было. Он трансгрессировал секундой ранее.
Девушка повела мутным взглядом по комнате. Северус не погасил светильники, облегчив ей задачу. Роскошная широкая кровать с одной единственной подушкой, накрытая лишь тонкой простыней, завалена кучей книг и пергаментов, на столе колбы и реторты, они же вместе с кучей пустых флаконов на туалетном столике, рядом волшебный примус и походный котелок. Омут памяти – чаша на широком деревянном подоконнике. Гермиона сильнее сжала склянку во вспотевшей ладошке и вытряхнула клубящуюся живую субстанцию в омут, тут же ныряя в вихрь жидкого серебра. Что бы не оставил ей Снейп, она должна это увидеть.
Воспоминания были вырваны слишком грубо. Они рябили, текли, по краям закручиваясь седыми грязными спиралями, чередовались слишком быстро, иногда хронологически неверно. Гермиона проваливалась сквозь чужую память, падала и ни за что не могла уцепиться. Боже, за что столько боли, столько тьмы и сожалений. Целая бездна. Калейдоскоп. По осколку с каждого важного момента, по слову с судьбоносного диалога. Быстрее, быстрее, быстрее… Последний кадр, блеклый сюжет выцветшей колдографии – Гермиона, свернувшаяся на кушетке, вздрагивающим калачиком, на тощем хребте ряд фиолетовых отметин.
Теперь все виделось иначе, кристально ясно, как никогда. Агентура у Дамблдора, волшебная лань, чудесно вернувшая меч Гриффиндора, смерть директора, состав, что лишал любое зелье вкуса и запаха, ночи, которых они не хотели оба. Главное зелье, начатое зелье, способное разорвать магическую связь. Жаль, только приготовить его вряд ли удастся, ведь прямо сейчас шел бой за Хогвартс, и кто бы в нем не победил, Северусу Снейпу не дадут спокойно дышать.
Гермиона знала, что такое отчаянье. Когда все планы рушатся, а самые сложные комбинации катятся дракклу под хвост. Снейп был в отчаянии и всерьез не рассчитывал выжить. Его воспоминания, вернее их обрывки, были жестко лишены всяческой чувственной чепухи, но она проступала двадцать пятым кадром. Человечность, боль, память.
Сотрясаясь от озноба, Гермиона лежала на полу с отстраненной грустью наблюдая за тем, как серебряные нити, расплескавшиеся из разбившейся чаши, утекают сквозь щели в полу. Смотреть чужие воспоминания, сформированные так грубо, тоже опасно. Она слишком много почувствовала, пропустила через себя и не смогла устоять на ногах.
Раня пальцы, девушка собрала остатки и без сил упала на кровать. Когда вернется Северус Снейп, она обязательно скажет ему "да", а еще она скажет "спасибо".
========== Победа ==========
— Гермиона… — тихий шепот, выдох в самое ухо. Голос из прошлой жизни. Страшно открыть глаза чтобы проверить - не послышалось ли. — Гермиона!!!
— Рон!?
Рыжий, всклокоченный в рваной гриффиндорской мантии, перекошенной на широких плечах, бледный, чумазый, принесший на себе тошнотворный запах дыма и крови, но все же живой. Настоящий. Улыбающийся так, что в груди все разом захлопнулось и перевернулось.
Они никогда еще не целовались в губы, могли бы вообще никогда не поцеловаться. Рон прижал девушку к себе, спрятал в кольце сильных рук и поцеловал нежно, глубоко, страстно, оставляя железную горечь во рту. Гермиона отстранилась, утыкаясь в родное плечо. Ей было бесконечно хорошо в этих объятьях, ей хотелось большего, и не магия ритуала а собственное тело требовало продолжения, но беспокойство, не покидавшее сердце, легко разрушило счастливую романтику встречи.
