Текст книги "Букет фиалок"
Автор книги: Анита Чарльз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Глава 10
Райф так загрузил Мелори работой, что у нее в течение нескольких дней совсем не оставалось времени на свою воспитанницу. Серена, решив, будто ею пренебрегают, и раздосадованная тем, что ей не позволяют навестить дядю, безвылазно сидела в классной комнате, обиженная на весь мир. Раздражение испытывала и мисс Мартингейл, обнаружившая, что ей тоже вход в хозяйскую спальню заказан.
– Но это же смешно! – воскликнула она тоном оскорбленной невинности, когда и на третий день в ответ на ее властный стук дверь приоткрылась всего лишь на дюйм и вежливая временная секретарша отказала ей в доступе «к телу». – Уверена, если вы скажете мистеру Бенедикту, что это я…
– Мистер Бенедикт провел бессонную ночь, – объяснила Мелори, – и пока не желает, чтобы его тревожили. Возможно, попозже… сегодня или завтра…
– Если он провел бессонную ночь, ему следует отдохнуть, а не разбирать почту со всякими добровольными помощницами, – заявила балерина, глядя на Мелори с нескрываемой враждебностью. – И давно пора пригласить настоящую сиделку, чтобы она заботилась о нем. А все дела необходимо на время отложить. Лондонский секретарь Райфа вполне сможет справиться сам. Я должна поговорить с доктором…
Когда Мелори передала этот разговор хозяину, тот сначала рассердился, но затем успокоился и с легким вздохом откинулся на подушки:
– Между прочим, она права. Нельзя приглашать в дом гостей и бросать их на произвол судьбы.
Мелори рассеянно посмотрела на букетик фиалок у кровати, каким-то чудом сохранивший свою красоту и свежесть, и Райф, проследив за ее взглядом, несколько секунд задумчиво и сосредоточенно разглядывал цветы, после чего заявил, что завтра утром они поработают в библиотеке, если мисс Гувер выкроит для него время, а этим вечером к ужину он встанет на ноги.
– Можете передать это мисс Мартингейл, если увидите ее, – закончил он.
Мелори была немного удивлена: ей показалось, что Райф почему-то умышленно избегает ее взгляда.
Когда хозяин дома спустился вечером в столовую, мисс Мартингейл не знала, как ему угодить. Он был бледен, правая рука его все еще покоилась на перевязи, и балерина суетилась вокруг него, надоедая своей заботой. Райф шутил, балагурил, играл с Сереной, которая ужасно по нему соскучилась, и мужественно терпел навязчивое внимание Сони, но к середине вечера, когда веселье было в самом разгаре, Мелори начала замечать, что он устал и предпринимает неимоверные усилия, чтобы держаться со всеми дружелюбно. Она видела, что на его челюстях ходят желваки, а на лбу, под густой растрепавшейся челкой, сверкают бисеринки пота.
Мелори поспешно отослала Серену наверх спать, и, будучи не вправе отдать такое же распоряжение хозяину, с укором посмотрела на него, выходя из комнаты. Взгляд ее ясно говорил: «Вам не кажется, что на сегодня достаточно?»
Но Райф Бенедикт лишь улыбнулся и крикнул вслед гувернантке, когда та покидала гостиную:
– Не беспокойтесь, я скоро последую вашему примеру! И не забудьте, мисс Гувер, я жду вас завтра утром в библиотеке!
На следующий день в сумрачной библиотеке под суровым взором пирата Бенедикта, смотревшего на своего потомка из глубины веков, а вернее, с портрета над камином, Райф, сидя за письменным столом, с уже знакомой Мелори насмешливо-циничной миной поглядывал на помощницу. Закончив давать комментарии к письмам, с которыми дальше ей предстояло работать самой, он внезапно спросил:
– Могу я вам кое-что сказать, мисс Гувер?
Шариковая ручка застыла в воздухе, и Мелори подняла на него глаза:
– Разумеется, если вы считаете, что я должна это услышать.
– Считаю, – кивнул Райф. Он уже снял перевязь, и в его странные глаза цвета шерри вновь вернулись насмешливые искорки. – Мисс Мартингейл сделала мне выговор прошлым вечером, и очень суровый. Она говорит, что я в последнее время обращаюсь с вами весьма некорректно. Она полагает, что юная незамужняя девушка, проводящая по нескольку часов в спальне холостого мужчины, может быть скомпрометирована, если так пойдет и дальше. Должен признаться, мне и в голову не приходило, что я подвергаю вас какой-то опасности, тем более что я чувствовал себя не лучшим образом. Но возможно, вы разделяете точку зрения мисс Мартингейл? Возможно, вы считаете, что я вас уже скомпрометировал?
Мелори на несколько секунд потеряла дар речи. Затем сделала слабую попытку запротестовать:
– Но… но это же смешно!
– Вы так думаете?
– Вы были нездоровы, и кто-то ведь должен был вам помочь!
– Ах, ну как же вы не понимаете? Вы не моя секретарша. Вы гувернантка Серены, и ваше место в классной комнате или на прогулке с ребенком в парке, у меня не было никакого законного права заманивать вас в свою спальню! Так что, согласны вы со мной или нет, я поставил вас под прицел сплетников. Неосознанно, конечно.
– Здесь нечего было осознавать! – напряженно произнесла Мелори и принялась собирать письма. – Вы предпочитаете, чтобы я работала в классной комнате?
– Вовсе нет. Вы можете работать здесь, в библиотеке. Но вернемся к вопросу о том, были ли вы скомпрометированы…
– А это необходимо? – перебила девушка с обманчивым спокойствием, хотя ей пришлось тотчас прикусить нижнюю губу, чтобы та не дрожала.
– Думаю, необходимо, – кивнул Райф, загадочно улыбаясь. – Видите ли, вы совсем не похожи на секретаршу. Так считает не только мисс Мартингейл. По крайней мере, вы не соответствуете общепринятому представлению о молодой деловой женщине, способной упорядочить жизнь своего босса! Вы очень работоспособны, умны и толковы, но вы… выглядите слишком юной, ранимой и… чересчур привлекательной!
– Пожалуйста… – взмолилась Мелори, мучительно краснея.
Райф встал, и, хотя он продолжал улыбаться, глаза его больше не были насмешливыми.
– Не позволяйте даже мыслям о злых языках беспокоить вас, хорошо? Потому что в этом доме вы уже пользуетесь большой любовью и уважением. И я искренне благодарен вам за все, что вы для меня сделали. – Он немало удивил девушку, протянув ей руку. – Я уезжаю завтра утром в Лондон и буду отсутствовать неделю или больше, но, пока меня не будет, вы можете покататься на Шамроке. Пони для Серены привезут со дня на день. Кстати, эта баловница заметно изменилась к лучшему с тех пор, как вы у нас появились!
– Спасибо, – тихо сказала Мелори. Ее вдруг охватило чувство острого разочарования и потерянности. Если мистер Бенедикт возвращается в Лондон, значит, и мисс Мартингейл уезжает с ним… Дом будет казаться пустым, когда все гости покинут его. Но главное, что уезжает он – эту пустоту уже ничем не заполнить!
Она вложила свою ладошку в его протянутую руку, и Райф удерживал ее несколько секунд, рукопожатие их затянулось, и когда он отпустил ее пальцы, они подозрительно дрожали. Рукопожатие было теплым и энергичным, в нем заключалось какое-то послание, к которому Мелори еще не была готова, но угадала его шестым чувством. И несмотря на то, что всего пару минут назад она сердилась на хозяина, считая, что он насмехается над ней и забавляется ее смущением, девушка не хотела, чтобы он уезжал из «Морвена».
– Спасибо, – повторила она. – Серена очень хорошая девочка, с ней легко общаться…
– В отличие от остальных Бенедиктов, – улыбнулся Райф, и на этот раз в его улыбке не было ехидства. – Мы такие же норовистые, как Саладин, и, вероятно, такие же непредсказуемые! Если вы положите ответы на эти письма мне на стол перед отправкой дневной почты, – добавил он, – я сам присмотрю, чтобы почтальон их забрал, – и неспешно направился к двери.
Мелори знала, что он пошел искать Соню. Она не увидит его теперь несколько дней! Или недель…
Глава 11
Так уж случилось, что действительно миновало несколько недель, прежде чем Райф Бенедикт решил вернуться в свое поместье, где уже вовсю хозяйничало лето. Все это время Мелори казалось, что жизнь в «Морвене» течет вяло и медленно. Они с Сереной проводили дни на открытом воздухе, а после того, как помощник управляющего конным заводом привез пони для девочки, стали возвращаться в дом только на обед, а затем снова исчезали в лесах, полях и лугах. Одетая в брюки для верховой езды и блузку с открытым воротом, Мелори верхом на Шамроке и в сопровождении маленькой наездницы выглядела как фотомодель, сошедшая с обложки гламурного журнала.
Они странствовали с полудня до самого вечера, и вскоре местность вокруг «Морвена» уже не таила для них загадок. Путешественницы обнаружили несколько красивейших укромных уголков, куда возвращались вновь и вновь, и порой, уговорив миссис Алардус, кухарку, собрать им корзину для пикника, проводили весь день вне дома.
По утрам они добросовестно трудились в классной комнате. После того как Мелори поговорила с хозяином, множество новых книг, заказанных в Лондоне, пополнило детскую библиотеку. Со свойственной ему щедростью Райф выписал для племянницы огромное количество учебников, справочников и романов. Девочка души не чаяла в гувернантке и все больше отдалялась от Дарси, которая угрюмо замкнулась в своей скорлупе, не находя сочувствия даже у миссис Алардус, поскольку кухарка тоже полюбила «умненькую юную леди», а уж миссис Карпентер одобрила Мелори с самого начала.
Однажды вечером девушка почувствовала себя особенно одинокой, и ей, как никогда прежде, захотелось, чтобы рядом оказался кто-то, с кем она могла бы разделить длинные тягостные часы после ужина, когда ночь бесшумно наваливается всей своей мрачной черной массой на землю, подминая под себя высокие деревья в парке. Мелори вспоминала те суматошные дни, когда дом был наполнен суетой и смехом, когда вечерами из окон гостиной потоком струился яркий свет, растекаясь по бархату лужаек. И хотя сама она почти не принимала участия в том веселом празднестве, на душе у нее все равно было радостно оттого, что другие люди вокруг нее получают удовольствие от жизни. По крайней мере, так говорила она сама себе, стоя за тяжелыми шторами в своей комнате, прислушиваясь к одинокому уханью совы в листве деревьев, которые жались поближе к дому, и наблюдая за золотым серпом молодой луны, поднимавшимся в густую синеву над их верхушками.
Перед ее мысленным взором часто возникала картина: высокий худощавый элегантный мужчина в смокинге с грацией пантеры выходит из залитых светом застекленных дверей на террасу вместе со стройной женщиной в золотистом платье, тесно прижавшейся к нему. Они идут к старой лестнице, которая ведет вниз, к мерцающим в лунном свете изумрудным лужайкам. Всякий раз, когда Мелори вспоминала эту сцену, уханье совы звучало печальнее, чем обычно.
Иногда ночную тишину нарушала музыка – Адриан развлекал себя в долгие бессонные часы. Пару раз он присылал ей приглашение присоединиться к нему в салоне. Она любила сидеть там рядом с ним, наблюдая, как его пальцы неутомимо скользят по клавишам, но когда он переставал играть и устраивался в кресле напротив, пристально рассматривая ее, это вызывало у нее замешательство и смущало. Порой в его красивых черных глазах появлялось странное, опасное выражение, и девушка начинала чувствовать, что нарушает приличия, что негоже ей в столь поздний час оставаться наедине с мужчиной в спящем доме, что своим присутствием она внушает Адриану ложную надежду.
Однажды позвонила Джил Хардинг и позвала ее в гости. Мелори с благодарностью согласилась. Впервые за много недель она не будет одинокой, когда зайдет солнце!
На этот раз им ничто не помешало встретиться.
– Я всегда думала, что Саладин слишком норовист даже для Райфа Бенедикта, – заметила Джил, когда девушки уютно устроились в ее гостиной после того, как помогли миссис Хардинг убрать посуду после ужина. – Скажи-ка… – Она смяла окурок в пепельнице и немедленно закурила другую сигарету. – Как ты думаешь, у этой балерины есть шанс захомутать его?
Мелори совсем не хотелось обсуждать эту тему.
– Кого, Саладина? – хмыкнула она. – Он не создан для того, чтобы ходить в упряжке.
– Кто, Саладин? – съязвила в свою очередь Джил, которая не собиралась сдаваться.
Мелори вздохнула:
– Вообще-то миссис Карпентер, по-моему, немного опасается, что… что…
– Что мисс Мартингейл уже преуспела?
– Ну да… Иначе мистер Бенедикт не привез бы ее в «Морвен». – Мелори вспомнила тот вечер, когда, вместо того чтобы отлежаться в постели после падения с лошади, Райф сделал над собой усилие и вышел к ужину, чтобы его особенная гостья не обиделась…
Джил покачала головой и уставилась на мерцающий кончик своей сигареты.
– И все же я не могу в это поверить, – сказала она. – Не могу поверить в то, что такой закоренелый холостяк, как Райф Бенедикт, каким я всегда его считала, так легко стал жертвой прелестной танцовщицы. По общему признанию, она талантливая балерина, но… – Девушка вновь покачала головой. – Я почему-то не могу себе представить ее хозяйкой «Морвена». – Она откинулась на спинку кресла и посмотрела на Мелори так, будто что-то более важное, чем матримониальные планы старшего Бенедикта, занимало ее мысли. Милые карие глаза Джил затуманились. Казалось, ее мучает очень серьезный вопрос, хотя трудно было поверить, что эту беззаботную девушку интересует что-то еще, кроме активной и полной развлечений жизни в Лондоне. – Расскажи мне… расскажи мне об Адриане, – попросила вдруг Джил.
Мелори взглянула на нее с удивлением. Что можно рассказать об Адриане, кроме того, что он полностью поглощен своей музыкой и ничто другое, даже родная дочь, не имеет для него значения?
– Ты ему нравишься, да? – тихо произнесла Джил, глядя на нее в упор. – Миссис Карпентер шепнула маме, что ты первый человек, на которого он обратил внимание после той автокатастрофы. Даже Райф удивился, что он проявил к тебе интерес.
Мелори почувствовала себя так, будто ее только что обвинили в преступлении. Ей стало неловко.
– Могу тебя заверить, что, если Адриан и интересуется мной, это просто потому… просто из-за Серены…
– Чепуха! – фыркнула Джил. – У Серены было много гувернанток, но, насколько мне известно, Адриан даже не подозревал об их существовании. – Она посмотрела на Мелори с задумчивой, немного тоскливой и все же одобрительной улыбкой. – Нет, определенно дело в тебе самой… Ты не такая яркая красавица, как Соня Мартингейл, и, возможно, Райф, который славится своим утонченным вкусом, еще не разглядел твоего очарования, но Адриан с его любовью к музыке и склонностью к мистике и поэзии… Понимаешь, он должен испытывать необходимость в ком-то реальном, успокаивающем, утешающем и поддерживающем… И в тебе это есть. В тебе есть нечто гораздо более важное для него, чем броская красота.
Мелори совсем сконфузилась. Джил встала и кинула взгляд на часы.
– Становится поздно, а папа забрал машину, так что тебя некому отвезти домой. Давай я провожу тебя. Думаю, свежий воздух пойдет мне на пользу. Хорошо, что ночь сегодня такая лунная.
Но Мелори позволила Джил дойти с ней лишь до конца деревенской улочки, затем попрощалась и одна направилась через парк, чтобы сократить дорогу на четверть мили.
Была, как верно заметила Джил, лунная ночь, потрясающе красивая; легкое дуновение ветерка волновало листву, когда Мелори шла под раскидистыми ветвями, которые образовали полог между ней и бездонным ясным небом, усеянным мириадами далеких звезд, похожих на крошечные драгоценные камни. И единственное, что мешало ей насладиться безмятежной прелестью июльской ночи, – это слова, сказанные Джил Хардинг: «Ты не такая яркая красавица, как Соня Мартингейл, и, возможно, Райф, который славится своим утонченным вкусом, еще не разглядел твоего очарования…»
Что в ней нашел Адриан, Мелори не понимала, впрочем, ей это было неинтересно. Главное, что Райфу она безразлична… Джил всего лишь произнесла вслух то, что она и сама слишком хорошо осознавала…
Девушка вышла из густых зарослей на обочину широкой дороги, бежавшей через парк и сливавшейся с подъездной аллеей «Морвен-Грейндж», и в этот миг яркий свет фар выхватил из тьмы кусты, волной накатил гул мотора. Мощный спортивный автомобиль приближался на огромной скорости, и Мелори попятилась. К ее огромному изумлению, внезапно раздался неприятный визг покрышек, и машина остановилась всего в нескольких ярдах от нее. Дверца рядом с водителем распахнулась. До Мелори долетел мужской голос:
– Мисс Гувер! Что, черт возьми, вы тут делаете?
Мелори только теперь разглядела, что перед ней та самая длинная серая машина, в которой ее когда-то привезли со станции. Ее внезапно охватило смущение и почему-то чувство вины. А Райф Бенедикт уже выбрался из автомобиля и стоял перед ней на дороге. Он был без шляпы, в легком сером костюме, и в его взгляде сквозило что-то пугающее.
– Только не говорите мне, что вы решили прогуляться под луной!
– Нет, я… я провела вечер у Хардингов.
– И никто из них не додумался отвезти вас домой?
– Доктора Хардинга вызвали к больному, а Джил проводила меня до окраины деревни.
Райф, распахнув дверцу, указал ей на переднее сиденье:
– Садитесь.
Она молча повиновалась, Райф захлопнул дверцу, обошел машину, уселся за руль и завел мотор. Украдкой бросив на него взгляд, Мелори обнаружила, что выражение его лица ничуть не смягчилось.
– Разве вы не знаете, что гулять в одиночестве по ночам опасно, особенно таким юным особам, как вы? – Он с силой дернул рычаг переключения скоростей, хотя машина слушалась легко. А еще Мелори заметила, как побелели костяшки его пальцев, яростно сомкнувшихся на рулевом колесе. – И имейте в виду, я не одобряю того, что вы принимаете приглашения от людей, которые не дают гарантии доставить вас в «Морвен», если будет поздно. Ясно вам?
– Д-да, вполне, – пробормотала Мелори и совсем притихла.
Они мчались по парку в полном молчании, только мотор мерно мурлыкал. Легкий ветерок влетал в окна машины, сдувая челку с бровей девушки. Мелори заметила, что на заднем сиденье были свалены в кучу чемоданы, она чувствовала слабый аромат мужского одеколона и хорошего табака. Мужчина рядом с ней сосредоточился на дороге впереди, его густые черные брови сошлись на переносице, а тонкие губы были крепко сжаты.
И вдруг он весело рассмеялся:
– Я сожалею, что испугал вас. Прошу прощения. Но я и сам испугался, когда увидел вас в свете фар, одиноко стоявшую на обочине. И я продолжаю настаивать, чтобы вы больше так не делали! Однако же, принимая во внимание, что вы все время сидите взаперти в «Морвене» и должны хоть иногда выходить куда-то развеяться…
– Я вышла в первый раз с тех пор, как вы уехали.
– В самом деле? – Райф окончательно смягчился. – В таком случае вы, вероятно, находите жизнь здесь довольно… э-э… скучной. И все-таки жаль, что Джил Хардинг не хватило здравого смысла приютить вас на ночь, если ее отец не смог отвезти вас домой! – Райф, казалось, вновь готов был рассердиться, но они уже подъезжали к дому, и он лишь резко спросил: – Как Серена?
– О, с ней все в порядке, – сухо ответила Мелори, возмущенная тем, что к ней относятся как к служанке, которая слишком много себе позволила в свой выходной.
– Ей понравился пони?
– Да, очень.
– Значит, вы обе можете прокатиться со мной верхом перед завтраком, если утро будет хорошим. Посмотрим, как вы управляетесь с Шамроком.
Он плавно затормозил перед огромной входной дверью, и Мелори мгновенно прониклась сочувствием к миссис Карпентер – обнаружив, что хозяин вернулся без предупреждения, несчастная экономка наверняка ударится в панику, хотя его комнаты всегда готовы, в них поддерживается идеальная чистота.
Райф вышел, открыл дверцу для Мелори и стоял, глядя на девушку сверху вниз, испытующе и слегка насмешливо, и от странного ощущения, охватившего ее раньше, еще когда она узнала серую машину и поняла, что за рулем сидит не кто-нибудь, а глава семьи Бенедикт, у нее вновь защемило сердце. Это была радость, безудержная радость от того, что он вернулся.
– Не забудьте, – крикнул Райф вслед Мелори, когда та поспешила к лестнице, – не забудьте, что на раннее утро у нас назначена верховая прогулка! И постарайтесь заставить Серену проснуться вовремя!
Глава 12
Серена собралась было покапризничать из-за того, что ее разбудили так рано, но, узнав радостную весть, возликовала: дядя в кои-то веки соизволил прокатиться верхом в ее обществе!
– Это потому, что он никогда еще не видел вас на лошади, да? – предположила девочка, выбираясь из кровати и позволяя Мелори помочь ей одеться. – Он даже не догадывается, как ловко вы управляетесь с Шамроком! Я думаю, вы сможете укротить даже Саладина, если дядя разрешит вам к нему подойти. Но он, конечно, не разрешит…
– Да, к тому же у меня нет ни малейшего желания просить его разрешения, – ответила Мелори. – А теперь поспеши, не стоит заставлять мистера Бенедикта ждать.
– Почему вы всегда называете его мистер Бенедикт, если Соня зовет его Райфом? Ведь гораздо проще говорить Райф, правда? Но наверно, ему это не понравится?
– Наверно, нет, – согласилась Мелори и поспешно отвернулась.
На дворе было чудесное летнее утро, легкий туман цеплялся за верхушки деревьев, яркая утренняя заря разбросала полоски пламени по чистому небу.
В воздухе уже чувствовалось приближение зноя, и Мелори оделась соответственно – в тонкую ярко-голубую шелковую блузку и легкие брюки. Они с Сереной пересекли холл, в котором гулко отдавалось эхо шагов, и вышли на террасу. Хозяин «Мор-вена» ждал их у подножия лестницы, сидя на Саладине. Грум, исполнявший также роль садовника, когда не присматривал за лошадьми, держал под уздцы Шамрока и Фелисити, пони Серены.
Мелори перехватила оценивающий взгляд Райфа Бенедикта, и слабый румянец расцвел на ее щеках. Маленькая процессия неспешно тронулась в путь. Прогулка была чрезвычайно приятной, и девушку охватывала радость от сияющего очарования утра и от того, что Шамрок вел себя выше всяких похвал. Красота чарующего уголка Уэльса в этот ранний час заставляла любого чувствовать себя поэтом, и было что-то пленительно-дерзкое в синевших на горизонте Кембрийских горах. Серена в красных брючках и канареечно-желтой футболке, со струящимися по спине, как шелковый плащ, черными локонами, дала волю своему восторгу – вонзила шпоры в бока маленького скакуна и унеслась вперед с громким визгом. Мелори ужасно хотелось последовать ее примеру, но Райф Бенедикт невозмутимо и вальяжно ехал позади, и девушке ничего не оставалось, как приспособиться к его темпу. Шамрок и Саладин безмятежно стучали копытами по лесной тропе, то и дело ныряя под сплетенные ветви, как в туннель, – Шамрок оказывался на корпус впереди из-за невозможности оставаться бок о бок на слишком узком пространстве между стволами деревьев, и, когда Райф обращался к Мелори, ей приходилось оборачиваться к нему через плечо.
– А вы хорошо ездите верхом, – заметил он, – гораздо лучше, чем большинство молодых женщин, которых я знаю. Вы прекрасно держитесь в седле и отлично смотритесь на лошади.
И вновь, встретив его взгляд, она вспыхнула, а янтарно-карие, цвета шерри, глаза опять насмешливо прищурились.
– Вы еще не начали уставать от «Морвена»? Если начали, я вас не осуждаю: горожанам наше захолустье кажется унылым и пустынным.
– Мне так не кажется, – ответила Мелори, слегка покривив душой – в последние несколько недель были моменты, когда, несмотря на красоту и роскошь, окружавшие ее, она чувствовала себя здесь лишней и одинокой. – Разве можно устать от «Морвена»? – добавила девушка – на этот раз с искренним удивлением.
– А что, нельзя? – усмехнулся Райф. – Так говорит и Адриан. Он сидит здесь безвылазно, да и я сам люблю поместье, и особенно остро понимаю это после того, как пробуду пару недель в городе. Но так ведь часто бывает, правда? Мы начинаем еще больше ценить то, чего лишаемся на некоторое время.
Райф не отводил взгляда от лица Мелори, и в его глазах было что-то загадочное и пугающее. Девушка смущенно потупилась и так крепко сжала поводья, что лошадь беспокойно вскинула голову.
– Очевидно, Шамрок со мной не согласен, – усмехнулся Райф. – О, возможно, и вы тоже, мисс Гувер?
– Я… – Мелори удалось справиться с конем, но румянец на ее щеках стал еще ярче, и она по-прежнему не осмеливалась поднять глаза. – Мне нравятся вещи, которых не нужно лишаться, чтобы оценить по достоинству… Но вообще-то я плохо в этом разбираюсь – у меня никогда не было вещей, к которым можно искренне привязаться, – добавила девушка, чтобы Райф не подумал, будто она его осуждает.
– Это относится и к людям? – с любопытством спросил он. – У вас много друзей?
– Нет, – вздохнула Мелори и подумала, какой скучной, должно быть, она кажется ему в сравнении с той же Соней Мартингейл, которая своей непринужденностью в общении, талантом, обаянием и экзотической красотой уже завоевала тысячи поклонников.
– Интригующее признание, – заметил Райф Бенедикт, и Мелори, отважившись искоса взглянуть на него, была удивлена странной нежностью его улыбки. – Это означает, что у вас все впереди – новый опыт, новые переживания, которые вы, возможно, найдете восхитительными. Жизнь многое может предложить вам, даже то, о чем вы в данный момент не подозреваете! Жаль, что у нас нет волшебного хрустального шара, в который мы с вами смогли бы заглянуть, мисс Гувер, и посмотреть, что за будущее вам уготовано!
Мелори попыталась рассмеяться, но получилось не слишком весело:
– Ничего интересного вы бы не увидели: непрерывная цепь рабочих будней и толпа капризных детишек.
Райф Бенедикт энергично покачал головой:
– Ну уж нет! Вы, конечно, очень хорошая гувернантка, но возиться всю жизнь с чужими детьми вы не будете, это я могу сказать вам с полной уверенностью и без хрустального шара!
Мелори растерянно взглянула на него, не зная, как отреагировать на эти слова, и предпочла сменить тему:
– Как ваша ключица? Кость уже срослась?
Райф улыбнулся:
– Пустяки – поболело и прошло. А вот Саладина, похоже, до сих пор мучает совесть. – Он ласково потрепал по мускулистой шее вороного красавца, который, и правда, присмирел в последнее время. – Кстати, мисс Гувер, мне вновь понадобится ваша помощь… Осенью мисс Мартингейл уезжает за границу с балетной труппой – в турне по континентальной Европе, но до отъезда еще погостит у нас в «Морвене» несколько недель. Она очень просила меня устроить здесь костюмированный бал.
Мелори не видела его лица за ветвями деревьев и не вполне поняла, одобряет ли он Сонину идею. Райф между тем спокойно продолжал:
– Полагаю, «Морвен» – идеальное место для подобных мероприятий. При жизни моих родителей в доме всегда царило веселье, на праздники собирались друзья семьи, соседи, знакомые. Потом все закончилось – я был слишком занят, чтобы поддерживать старые связи. Но в округе наверняка еще остались люди, которые были бы рады получить приглашение на бал-маскарад. Вот я и подумал, не согласитесь ли вы взять на себя обязанность разузнать все подробности о местном обществе? Или я слишком многого у вас прошу?
Они выехали из леса и увидели, как Фелисити, подгоняемая Сереной, уносит ее галопом вдаль по лугу.
– Разумеется, я сделаю все, чтобы вам помочь, – ответила Мелори с легким трепетом в голосе.
– Вот спасибо! – обрадовался Райф. – Обратитесь к Карпи – она главный источник информации в нашей глуши, да и в любом случае с ней придется советоваться по всем пунктам. А Фиппс будет в своей стихии: он любит официальные приемы и всякие торжества.
Серена внезапно осадила своего скакуна, и Райф, приставив ладони рупором к губам, крикнул, чтобы она подождала их. Вскоре они втроем пустили лошадей бодрой рысью по холмистой местности, промчались галопом по дороге, пронеслись через величественный строевой лес к дому с широко распахнутыми ромбовидными окнами, которые жадно вбирали в себя великолепие нового дня и аромат розового сада, плывущий в теплом воздухе и ласкающий своими объятиями все вокруг. Лица гувернантки и ее подопечной сияли, Райф Бенедикт тоже выглядел необычно оживленным, глаза его блестели. Он соскочил с лошади и подошел, чтобы помочь Мелори спешиться.
– Пожалуй, я знаю, где раздобыть хрустальный шар, – заговорщическим тоном сообщил он. – Или вы предпочитаете запастись терпением и просто подождать, что случится?
Мелори ничего не ответила, совершенно уверенная, что он просто смеется над ней. К тому же у нее не было ни малейшего желания заглядывать в будущее. Яркие краски безоблачного утра потускнели для нее в тот момент, когда она услышала о новом визите мисс Мартингейл в «Морвен», о костюмированном бале и о том, что Райф Бенедикт готов на любые расходы, лишь бы удовлетворить прихоть красавицы балерины… И хотя щеки девушки горели здоровым румянцем, серые глаза сияли, как драгоценные камни, а кровь была взбудоражена верховой прогулкой на свежем воздухе, душа ее отчаянно страдала. Она чувствовала, что нельзя заглядывать в будущее. Что бы ни увидела она в хрустальном шаре, это не сравнится с тем, что увидит в нем мисс Мартингейл.
Вечером, когда Мелори уже решила, что нет необходимости переодеваться к ужину – она поест в своей гостиной, – Роза передала ей просьбу мистера Бенедикта спуститься в столовую вместе с Сереной. Просьба хозяина при этом так сильно смахивала на приказ, что пришлось подчиниться. Мелори хоть и отстояла в борьбе с Дарси право укладывать девочку не раньше девяти вечера, совсем уж поздних отходов ко сну не одобряла, да и сама предпочла бы поужинать одна у себя в комнате.
Но Серена, когда эти новости дошли до нее, конечно же возликовала. «Как здорово, что дядя Райф вернулся в „Морвен“!» – заявила она. Радость ее, впрочем, оказалась недолгой: сразу же после довольно скромного ужина дядя без особых церемоний отправил племянницу спать, не обратив внимания на ее протесты. Райф превратился вдруг в сторонника строгой дисциплины и высказал пожелание, чтобы девочка не лишилась ни минуты своего драгоценного сна и без промедления улеглась в постель. Мисс Гувер с облегчением его поддержала. Но если Мелори думала, что и ей удастся, улизнув наверх вслед за Сереной, избавиться от общества хозяина, она тоже была обречена на разочарование. Райф ясно дал ей понять, что не только ожидает, но и требует ее возвращения вниз сразу же после того, как маленькая подопечная будет передана с рук на руки Дарси. И хотя Мелори не могла себе представить, зачем она ему понадобилась, мысль о том, что он скучает без гостей и особенно без Сони Мартингейл, не давала ей покоя. Зная, однако, что мистер Бенедикт не потерпит никаких отговорок, девушка забежала в свою комнату, слегка махнула пуховкой по лицу, неодобрительно взглянула на себя в зеркало – по ее собственному мнению, она была абсолютно лишена привлекательности – и побрела в библиотеку, где ее нетерпеливо ждал хозяин дома. Его предок, пират и джентльмен Бенедикт, с тем же неодобрением смотрел на нее с портрета.
