Текст книги "Букет фиалок"
Автор книги: Анита Чарльз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
Глава 7
Весна наступила стремительно. На извилистой подъездной аллее распустились первые азалии. Мелори не терпелось увидеть их во всей красе – миссис Карпентер сказала, что они образуют сплошной ковер от ворот до середины дороги, где эстафету у них перенимают рододендроны. Ковер цветов, переливающийся восхитительными оттенками, от кремово-розового до медно-рыжего…
На южной стороне распустилась желтофиоль, и ее аромат наполнял воздух. На ветру, под еще голыми ветвями деревьев, стоявших на страже аккуратно подстриженных лужаек, танцевали бледно-желтые нарциссы; в тени сочными пурпурными пятнами выделялись ирисы на высоких стеблях. Трава фруктового сада быстро тянулась ввысь, и на ней грациозно покачивали головками первоцветы. А на террасе в живописных каменных вазонах пробудились стелющиеся побеги обретии, введенные в заблуждение обманчиво ранней весной.
Во время ежедневных прогулок с Сереной Мелори часто мельком видела мисс Мартингейл, укутанную пледами и полулежащую на длинном шезлонге, – что еще нужно тому, кто восстанавливается после «полного упадка сил в результате переутомления», как писалось в газетах? Принимая солнечные ванны, балерина защищала глаза темными очками. Обычно хозяин дома был рядом с ней, чинно беседовал, то развалившись в кресле, то стоя у одного из каменных львов, украшавших террасу.
Иногда и остальные гости разбредались по террасе, порой Мелори и Серена встречали их в саду – дам и кавалеров, разряженных в пух и прах лондонскими портными, имеющими смутное представление о том, какая одежда годится для сельской местности. Седовласый Джон Кармайкл, верный рыцарь мисс Мартингейл, иногда оставлял свою звезду в одиночестве и, разъезжая на большой машине по окрестностям, не упускал случая весело помахать гувернантке и ее подопечной, а пухленькая миссис Эйнсворт, костюмерша Сони, даже присоединялась к ним на прогулках.
– Ох, толстею, – жаловалась она; в ее голосе слышался слабый ланкаширский акцент, который мисс Мартингейл не удалось окончательно искоренить, – и мне нужен моцион. Но эти туфли… – Бедняжка то и дело спотыкалась на высоких каблуках. – Они изо всех сил стараются меня убить!
Мелори, в конце концов, предложила ей пару своих ботинок, и миссис Эйнсворт преисполнилась благодарности. Балерина же, которой она похвасталась обновкой, совсем не выглядела довольной.
– Если тебе нужны туфли, почему ты не купишь их, Лотти? Ты не должна одалживаться у гувернантки! – Соня произнесла слово «гувернантка», как будто оно ассоциировалось у нее с самой последней служанкой.
– Но она такая милая, – попыталась защитить девушку, только что вошедшую в дом, миссис Эйнсворт. – Даже очень хорошенькая… в самом деле хорошенькая! Она должна работать в Лондоне, где ее смогут видеть, а не суетиться вокруг этого испорченного глупого ребенка.
– Серена – племянница Райфа, не забывай, – напомнила ей Соня, капризно скривив ярко-красные губки. – Если мисс Гувер захотелось стать гувернанткой, это ее личное дело. Но ее положение в доме не вызывает никакой симпатии.
– Ну, возможно, и нет, – согласилась добродушная Лотти, – однако же она такая милая и воспитанная, совсем как истинная леди. Ее невозможно не полюбить…
– Мне ее любить не за что, – холодно заявила балерина и сбросила туфли, обеспечив свободу облаченным в тончайшие шелковые чулки ступням с прекрасным высоким подъемом.
Миссис Эйнсворт, знавшей ее много лет; хватило здравого смысла промолчать.
В воскресенье Мелори взяла Серену с собой в церковь, что было для девочки в новинку.
Церковь, старинная, из серого камня, с приземистой романской башней, находилась в самом центре деревни. После службы Серена торжественно несла молельник Мелори, а позади них из открытых дверей вырывались на волю звуки органа, плыли в прохладном мартовском воздухе, уносились ввысь, к летевшим по небу белым облакам.
Джил Хардинг и ее мать остановились поговорить с Мелори. Доктор получил очередной вызов и уже успел уехать.
– Приходите к нам сегодня вечером на ужин, – пригласила Джил. – Мы будем рады, правда, мама?
– Конечно, – улыбнулась миссис Хардинг. – А после мой муж отвезет вас домой, – пообещала она Мелори.
– Приходите пораньше! – сказала Джил, уходя. – Около шести!
В это время к церковным воротам подъехала большая серая машина, и Серена мгновенно узнала своего дядю за рулем и Соню Мартингейл рядом с ним.
– Хорошо! – крикнула Мелори в ответ Джил. – Большое спасибо!
Девушка была в своем опрятном твидовом пальто с голубоватыми крапинками; маленькая голубая шляпка сидела у нее на голове, как шапочка Джульетты. Маленькая подопечная крепко держала за руку свою ясноглазую и очень хорошенькую гувернантку. Они направились к машине.
Райф Бенедикт отклонился назад и открыл для них дверцу. Серена мгновенно вскарабкалась на сиденье. Соня Мартингейл с непокрытой головой, но закутанная до самого подбородка в норковое манто, одарила ее улыбкой.
– Мы как раз вовремя, чтобы подвезти вас, – констатировал Райф и обратился к Мелори: – Я совсем забыл, что вы дочь священника.
Она удивленно взглянула на него:
– Вы думаете, это единственная причина, почему я хожу в церковь?
Он слегка пожал плечами. Как обычно, в его глазах таилась насмешка, а в голосе звучали едва различимые нотки иронии:
– Откуда мне знать, что заставляет вас ходить в церковь? Сам я туда даже не заглядываю, но вовсе не возражаю, чтобы моя племянница была воспитана в консервативном духе. Тебе понравилась служба, принцесса?
– Очень! – с восторгом призналась Серена. – Я пела, и мисс Гувер тоже. Мы обе пели церковный гимн, ужасно громко!
– Вот уж остальные прихожане обрадовались концерту! – рассмеялся Райф и завел мотор. – А как поживает Марк Антоний?
Марком Антонием он нарек сиамского котенка.
– О, замечательно! – вновь пришла в восторг Серена. – Уже немножко подрос. Он спит в комнате мисс Гувер.
– Все еще верен своей прежней привязанности, – заметил Райф, но глаза его в этот момент смотрели на дорогу впереди, и Мелори была даже рада тому, что не может их видеть.
Когда они подъехали к дому, Адриан стоял у подножия лестницы и улыбался, глядя на Мелори.
Райф, выйдя из автомобиля, дружески похлопал его по плечу.
– Я вот думаю, – неуверенно сказал Адриан, – где бы взять машину после обеда? Райф, если ты не собираешься воспользоваться этой, может, одолжишь ее мне? Я хотел прокатиться к «Уайт-коттеджу» и думал, что, возможно, мисс Гувер… День сегодня чудесный, правда?
– Ну, конечно, старина. – Было заметно, что Райф Бенедикт сильно удивился. Он искоса посмотрел на мисс Мартингейл – ее черные брови тоже приподнялись. – Мы можем взять другую машину. А ты забирай эту.
– Вы поедете, мисс Гувер? – быстро спросил Адриан.
Мелори колебалась всего долю секунды.
– Ну, если Серена не против…
– О да, конечно, мы возьмем и Серену.
– Ой, здорово! – воскликнула девочка и прямо на широкой дороге из гравия исполнила танец восторга. – «Уайт-коттедж» такой красивый! И местность там тоже красивая. Вам понравится, мисс Гувер, – заверила она Мелори.
Хозяин «Морвена» удержал племянницу, ринувшуюся было в дом, за руку и обратился к Мелори:
– Поскольку вы обе хорошо себя вели во время моего отсутствия, я приглашаю вас посмотреть на Саладина. Ты не хочешь пойти с нами, Соня? Или предпочитаешь отдохнуть перед обедом?
– Отдохнуть, если ты не возражаешь, – ответила балерина. Лодыжка все еще немного беспокоила ее, но ей не доставляло, однако, радости видеть, как они вчетвером уходят в сторону конюшен.
Дядя поднял Серену на руки, чтобы она смогла приласкать Шамрока, молодого гнедого жеребца, но не позволил ей подойти к стойлу Саладина. Мелори облокотилась на низкие ворота, Адриан остался рядом с ней, и только Райф подошел к вороному рысаку и положил ладонь на его морду.
– Страшный зверюга, правда? – бросил Райф через плечо, обращаясь к брату и Мелори.
– Не думаю, что он такой злобный, скорее, просто своенравный, – высказала девушка свое мнение. – Его нужно приручить.
Райф Бенедикт оглянулся на нее со странной улыбкой на губах:
– И как я понимаю, вы хотели бы взять эту миссию на себя?
– О нет, только не я! – испуганно воскликнула Мелори. – Я не смогу ездить на таком скакуне… он слишком силен для меня. Но я в полном восторге от него.
– И много вы знаете о лошадях? – осведомился Райф.
– Я уже говорила вам – довольно много.
– Но вы все равно не рискнете оседлать Саладина?
– Нет. Однако я бы прокатилась на гнедом.
– У вас есть подходящая одежда?
– Есть брюки для верховой езды.
– Отлично! Тогда ваше желание обязательно исполнится. Вы поладите с Шамроком. А Серене я куплю пони, и вы вдвоем сможете совершать верховые прогулки.
– Думаю, это хорошая идея, – обрадовалась Мелори, а Серена конечно же возликовала.
Адриан смотрел на них с одобрением. Теперь он мечтал лишь об одном: чтобы они обе были счастливы.
Глава 8
Поездка по сельской местности, очнувшейся от зимней спячки, была сплошным удовольствием. Мелори всю дорогу с некоторым удивлением посматривала на Адриана, который оказался отличным водителем и выглядел более уверенным в себе, чем когда-либо прежде, кроме, конечно, тех часов, когда играл на пианино. И еще он выглядел моложе. В его глазах не было больше рассеянного выражения, улыбка часто освещала нервное худое лицо. Даже с Сереной он держался приветливо, а уж девочка старалась изо всех сил, развлекая взрослых.
Дом, на который они хотели посмотреть, прятался в холмах. Летом вокруг него, должно быть, разливались золотом поля пшеницы, со всех сторон к ним подступал густой зеленый лес, неподалеку извивалась и искрилась в изменчивом свете речка, а на том берегу перекатывались волнами заливные луга. Но и сейчас, ранней весной, здесь было красиво. Соки уже бродили по венам голых ветвей деревьев, и Мелори живо представила себе, как легкая зеленоватая дымка окутывает их, постепенно сгущаясь в могучие изумрудные кроны. В поднебесье парил жаворонок, надрывая свое маленькое горлышко звонкой песней.
Преодолев очередной крутой подъем, машина наконец остановилась у ворот, за которыми возвышались дымоходы дома в стиле эпохи Тюдоров [8]8
Архитектурный стиль конца XV – начала XVII в., отличающийся перпендикулярными линиями, плоскими арками, мелкими карнизами и деревянной обшивкой стен.
[Закрыть].
– Это тоже старинная постройка? – спросила Мелори.
– Старинная, да, но не такая древняя, как «Морвен», – ответил Адриан, – и, конечно, не такая большая. Собственно говоря, это расширенный и совсем недавно модернизированный фермерский дом, который мне оставила в наследство двоюродная тетка.
– Но вы никогда здесь не жили?
– Нет, никогда. Я хотел перебраться сюда… очень давно…
Мелори не стала развивать эту тему, решив подождать более благоприятной возможности. Не дожидаясь, пока Адриан выйдет из машины, она вылезла сама и помогла выскочить Серене. Девочка, разумеется, взяла с собой Белинду. Такса, почуяв свободу, припустила рысцой к лужайке, и маленькая хозяйка, с трудом догнав ее, теперь пыталась ухватить увертливое тельце и прицепить поводок к ошейнику.
Дом пустовал, не было даже смотрителя. Слегка потрескавшиеся полы из крепкого дуба, окна с витыми решетками, большой камин с открытым огнем, тяжелые балки под потолком… В столовой сохранилась тканевая обшивка стен красивого пепельного цвета. Два окна, смотревшие друг на друга с противоположных стен, прекрасно освещали комнату в этот час дня.
Мелори осмотрелась. Адриан наблюдал за девушкой, как будто ее реакция была очень важна для него. Серена, благополучно заарканившая таксу, весело носилась по дому. Обнаружив в одной из комнат кресло-качалку, она шустро забралась на него и начала с жутким скрипом самозабвенно раскачиваться.
Сад, разбитый в свое время настоящим мастером ландшафтного дизайна, теперь был отдан на милость сорнякам. Мелори остановилась у солнечных часов и с трудом прочла надпись на них, водя по стершимся буквам пальцем: «Срывай цветы удовольствий, покуда можно». Извечный совет поспеть за жизнью, которая летит так стремительно…
– Я тут решил что-нибудь сделать с этим садом, – произнес у девушки за спиной Адриан, – привести его в порядок… И дом тоже…
– Хорошая идея, – рассеянно отозвалась Мелори, изучавшая тень на каменном циферблате, – ей хотелось определить время, не сверяясь со своими часиками. – Очень хорошая идея.
– Вы так считаете?
Адриан не отводил взгляда от ее профиля, от густых черных ресниц, кончики которых, казалось, присыпаны золотистой пылью. Мягкие завитки волос, выбившиеся из-под голубой шляпки, совершенно заворожили его.
– О да, конечно, я так считаю! – Девушка внезапно осознала, что он говорит с ней серьезно. – Это чудесный дом, и если бы он принадлежал мне, я не оставила бы его в таком запустении.
– Раньше я подумывал продать его, – признался Адриан.
– Но зачем вам его продавать? Конечно, о таком доме грезят все агенты по недвижимости, особенно если к нему прилагается участок земли.
– Здесь полно земли, сотни акров.
– И вы никогда не пробовали извлечь из них пользу?
– Как? Сдавать в аренду под сельхозработы, вы имеете в виду?
– Да, сдавать в аренду, чтобы кто-нибудь привел их в порядок. И вам польза, и арендаторам.
– Пожалуй, вы правы, – радостно согласился Адриан. – Польза действительно будет. – Он вновь взглянул на нее, и его черные глаза сверкнули. – Мисс Гувер, вы хотели бы постоянно жить в сельской местности?
– Конечно!
– Даже в таком уединенном месте, как это?
– Думаю, уединенное место еще более привлекательно, чем густонаселенное. – Мелори вдруг испугалась. Что-то в том, как он на нее смотрел, заставило ее замолчать. Маловероятно, конечно, что Адриан находит ее привлекательной, но если это так, она не может причинить ему боль… – Простите, – быстро проговорила девушка, – но я вспомнила, что приглашена на ужин сегодня вечером к Хардингам. Мне бы не хотелось опаздывать…
– Конечно, я понимаю, – кивнул Адриан и направился к машине.
Забрав Серену и Белинду, они пустились в обратный путь к «Морвену».
Люди, хорошо знавшие Адриана Бенедикта, при виде его сейчас подумали бы, что это совершенно другой человек. Он был весел и полон жизни. Он обдумывал план реконструкции «Уайт-коттеджа».
Мелори вполне хватило времени переодеться и подправить макияж. Вечер был чудесным, как и прошедший день, поэтому она решила прогуляться до дома Хардингов через парк.
Шагая между величественными рядами буков, девушка внезапно услышала позади цокот копыт. Оглянувшись, она различила в синих сумерках, которые с каждой минутой становились все гуще, очертания лошади и всадника, быстро приближающихся к ней, и отступила в сторону, в тень деревьев. А когда мужчина на черном скакуне почти поравнялся с ней, вскинула руку, приветствуя их. Белая перчатка призрачным пятном качнулась в темноте, и нервный конь от испуга взвился на дыбы, затем резко ударил копытами в землю. Наездник, вылетев из седла, упал на траву и остался неподвижно лежать у ног девушки.
Все произошло в считаные секунды. Саладин, опьяненный запахом свободы, припустил рысью и вскоре скрылся в лесу. Мелори, замирая от ужаса, упала на колени рядом с Райфом Бенедиктом. Он не подавал признаков жизни, и, рассудив, что для соблюдения приличий момент сейчас неподходящий, Мелори решительно сунула руку ему под рубашку, чтобы проверить, бьется ли сердце. Но как только она это сделала, Райф открыл глаза и взглянул на нее – холодно, спокойно, с извечной иронией в глубине прозрачных, как шерри, карих глаз. – Я не умер и не собираюсь умирать, мисс Гувер, – сообщил он. – Так что не расстраивайтесь и не лейте слезы по мне. Лучше дайте руку, помогите подняться!
Глава 9
Когда Мелори помогла Райфу подняться, он привалился спиной к стволу дерева – видимо, все же нуждался в какой-то опоре, несмотря на заверения, что с ним все в порядке. У Мелори от смущения пылали щеки.
– Какого черта вы замахали рукой, когда мы поравнялись с вами? – раздраженно спросил Райф. – Это ваша белая перчатка напугала Саладина. Кстати, где он?
– Не знаю, – пробормотала Мелори. – Ускакал…
– И как мы его будем ловить? Черт, я, кажется, вывихнул плечо! – Он на самом деле сильно побледнел от боли. – Придется вам самой искать Саладина. Если получится, поймайте его за уздечку, приведите сюда и помогите мне сесть в седло. Я буду вам очень благодарен. Не думаю, что смогу сам дойти до дома.
– Вы уверены, что не сломали ключицу? – еще пуще забеспокоилась девушка.
– Ничего я не сломал. И пожалуйста, не тратьте время попусту и постарайтесь догнать этого черного дьявола, только не подходите к нему сразу слишком близко.
Мелори, ничего не сказав, направилась в ту сторону, откуда доносилось слабое позвякивание уздечки. Через несколько минут она уже уговаривала Саладина вернуться к своему хозяину, и тот не стал выражать протест, когда девушка взяла его под уздцы. Внешне спокойная, хотя душа ее ликовала, Мелори привела коня к Райфу, и тот, увидев их, удивленно поднял брови:
– Значит, вы с ним поладили! Вот умница!
Поднимаясь с земли, он поморщился и еще больше побледнел, но с помощью Мелори вскоре оказался в седле, и она передала поводья ему в руки.
– Спасибо, – кивнул Райф, – теперь вы можете идти.
Однако Мелори наотрез отказалась покинуть его, пока не проводит до дома.
– Я пойду рядом с вами, – твердо заявила она. – Надеюсь, вы не рискнете пустить коня галопом.
– Естественно, нет! – фыркнул Райф и с трудом сдержал стон. – Но вы направлялись в гости. Я слышал, как вы приняли приглашение сегодня утром.
– Ничего, Хардинги все поймут. Я позвоню доктору, и он приедет в «Морвен» осмотреть ваше плечо.
– Еще чего, – процедил сквозь зубы Райф. – Ненавижу врачей… Я не позволю старому Хардингу превратить меня в инвалида!
– Боитесь, что он пропишет вам постельный режим? – улыбнулась Мелори. – Успокойтесь, он просто вправит плечевую кость, если у вас вывих.
– Ну что вы за человек, мисс Гувер! – неожиданно расхохотался Райф. – У вас к каждому есть свой подход: к детям, к лошадям, к сиамским кошкам! А теперь, кажется, вы пытаетесь найти его и ко мне!
– Очень нужно, – сердито буркнула Мелори. – И думаю, вам будет гораздо легче, если вы помолчите. Плечо-то, наверное, ужасно болит.
– Вы очень проницательны, – ехидно заметил Бенедикт, но, вняв ее совету, больше ничего не сказал, пока они не прошли половину пути до «Морвен-Грейндж». Лишь тогда он, как будто между прочим, проговорил, не глядя на девушку: – Кстати, о подходе… Я совсем забыл упомянуть Адриана!
Мелори бросила на него испуганный взгляд, но не проронила ни слова. Она надеялась, что Райф не станет развивать эту мысль.
В «Морвене» сразу поднялся переполох, гости столпились в холле. Соня Мартингейл, только что спустившаяся вниз после отдыха в своей комнате, выглядела пленительно в развевающейся тунике из полупрозрачного черного шелка, с убранными под сетку волосами и в домашних туфлях из ярко-красного сатина на высоком каблуке. Ее белоснежную стройную шею обвивало ожерелье из каких-то красных, как кровь, камней.
– О боже! – вскрикнула она при виде Райфа. – Что случилось?!
– Мистер Райф! – запричитала миссис Карпентер, в ужасе протягивая к нему руки. – Что произошло? Только не говорите мне, что во всем виноват Саладин!
– Именно он, – коротко ответил Райф и через силу продолжил путь к лестнице.
Мелори направилась прямиком к телефону в библиотеке и попросила доктора Хардинга немедленно приехать. Затем сделала знак Фиппсу, который взволнованно переминался с ноги на ногу в дверном проеме, и попросила отнести бренди с содовой в комнату хозяина.
– Саладин сбросил его, – объяснила она.
– Но его еще ни разу в жизни не сбрасывала лошадь! – воскликнул дворецкий, растерявший все свое хладнокровие.
– Ну а этим вечером ему не повезло, – вздохнула Мелори.
На следующее утро, около одиннадцати, когда они с Сереной с трудом пробирались сквозь дебри таблицы умножения, в дверь классной комнаты постучали, и вошел Фиппс.
– Господин передает вам привет, мисс, – сказал он, – и желает видеть вас в своей комнате.
– Господин? – повторила Мелори. – Мистер Бенедикт? В его комнате? Как… как он себя чувствует?
– Настолько хорошо, насколько может чувствовать себя джентльмен, у которого сломана ключица и растянуто запястье, не говоря уже о поврежденной лодыжке, – важно ответил дворецкий. – Он желает видеть вас, мисс, в своей спальне. Вы идете?
– А я? Как же я? – крикнула Серена, готовая последовать за ними, но Фиппс только отмахнулся от нее:
– Вы – нет, мисс Серена. Господин этим утром не расположен к детям.
Райф лежал, опираясь на подушки, на огромной кровати под пологом. В комнате, обитой панелями красного дерева, было темно из-за задвинутых бордовых штор. Здесь витал дух старины – большая часть мебели, судя по всему, была приобретена Бенедиктами в давние века, – и пахло нафталином так, что перехватывало дыхание.
– Доброе утро, мисс Гувер! – прозвучал из-под полога раздраженный голос Райфа. – Пожалуйста, впустите побольше света в эту комнату. Миссис Карпентер заблуждается, считая, что в моем случае свет только навредит. Но я ей уже сотню раз пытался объяснить, что я не инвалид!
– Конечно, вы не инвалид, – быстро согласилась Мелори успокаивающим тоном и сразу же направилась к громадному окну. Она отдернула тяжелые парчовые шторы. Лучи утреннего солнца тотчас заполнили комнату.
Вернувшись к кровати, девушка отодвинула полог и закрепила его петлей. Райф Бенедикт лежал на подушках в шелковой полосатой пижаме, его правая рука покоилась на перевязи, по пуховому стеганому одеялу была разбросана утренняя корреспонденция.
– Так лучше? – спросила Мелори.
– Гораздо лучше, – ответил он и внезапно усмехнулся, почти по-мальчишески, примирительно и как бы извиняясь. – Я чувствовал себя запертым в клетке. Эти кровати на четырех столбах наводят ужас, когда вы больны… или, по крайней мере, прикованы к постели, как обычно говорят. А миссис Карпентер обладает слишком буйным воображением, бедняжка, и благоговеет перед всем, что принадлежало моим предкам.
Видимо, он провел бессонную ночь – под глазами темные круги, лицо заливает нездоровая бледность…
– Что вы хотели, мистер Бенедикт? – спокойно спросила девушка. – Я совершенно уверена: вы послали за мной не для того, чтобы я раздвинула шторы.
– Какая проницательность! – похвалил ее Райф. – Хотя должен отметить, что с первым заданием вы справились на «отлично», мисс Гувер. Вы вообще очень основательны. Мне нравится, как вы беретесь за дело, и особенно нравится то, что вы доводите его до конца. По-моему, такое слово, как «поражение», никогда не присутствовало в вашем лексиконе.
Мелори улыбнулась, чтобы скрыть смущение, и отвела взгляд. На прикроватном столике царил кавардак: пепельница, забитая окурками, открытый серебряный портсигар, сборник стихов, бокал и несколько флаконов с лекарствами (среди них было и снотворное, которое, как видно, совершенно не помогло).
– Что, горничная еще не заходила в вашу комнату?
– Заходила, но я ее выгнал. Мне хватило общения с Карпи, которая пыталась накормить меня завтраком! – Райф поморщился. – Даже думать о еде противно!
– Ну, если вы не инвалид, то должны поесть, – сказала Мелори. – Надо поддерживать силы.
– У меня вполне достаточно сил, чтобы испепелить взглядом любого, кто войдет в эту комнату без моего приглашения, – кровожадно усмехнулся Райф.
Мелори не удержалась и хихикнула.
– Так что же все-таки вам от меня нужно, мистер Бенедикт?
– Прежде всего сядьте, – ответил он, указывая на стул, придвинутый к кровати.
Девушка села.
– Вы умеете печатать?
Мелори покачала головой.
– Стенографировать?
– Нет.
– Жаль, – вздохнул Райф. – Но готов поспорить, у вас идеальный почерк – ровный, разборчивый. А поскольку меня с утра завалили письмами, с которыми необходимо разобраться… – Он одной рукой сгреб в кучу конверты, разбросанные по кровати. – Я прошу вас помочь мне ответить на них, если вы не против. Я не могу сделать это сам левой рукой, а некоторые из посланий довольно важные. Если я вкратце объясню вам то, что хотел бы написать, как думаете, сумеете вы сделать все остальное?
– Конечно, – кивнула Мелори, польщенная тем, что он так высоко оценил ее способности.
– Отлично! – обрадовался Райф. – Я, разумеется, заплачу вам за дополнительное беспокойство. Не думайте, что я пытаюсь заполучить гувернантку и секретаря в одном лице и за одно жалованье.
Мелори покраснела от обиды.
– Мистер Бенедикт, позволительно ли будет мне сделать что-то для вас, пока вы больны, не получая дополнительной оплаты за мои хлопоты? Я не стяжательница!
– В самом деле? – Его улыбка стала еще шире. – В любом случае рад это узнать. Но не забывайте, что я не больной, а это вполне может погасить ваш благородный порыв… – Раздался стук в дверь, и Райф раздраженно крикнул: – Кто там? Кто?
– Всего лишь я, дорогой! – проворковала Соня Мартингейл и, не дожидаясь разрешения войти, распахнула дверь. Постояла на темно-красном ковре коридора, словно готовясь к выходу на сцену, и впорхнула в комнату с охапкой цветов в руках. – Это все для тебя, бедненький мой! – пропела она низким, проникновенным голосом, бросила цветы на одеяло и, наклонившись, чмокнула Райфа в щеку. При этом красавица случайно задела его перевязанную руку. Райф невольно отпрянул, и Мелори почему-то показалось, что виной тому была вовсе не боль, причиненная поклонницей, – он вздрогнул так, будто его обожгли цветы, но не сказал ни слова.
Соня, вероятно, серьезно поработала с садовником, если тот отдал ей прекрасные желтые розы на высоких стеблях из оранжереи, хрупкие веточки шпорника и дельфиниума, бледно-желтые нарциссы и тюльпаны. Вывалив всю эту роскошь на кровать, балерина предъявила свою козырную карту – изящный маленький букетик благоухающих темно-фиолетовых фиалок, уютно устроившихся на прохладных влажных листьях, которые несчастный садовник, надо думать, прямо-таки от сердца оторвал, – они выращивались исключительно для лондонского рынка.
– Вот, милый! Разве они не прекрасны? И все это для моего бедного мальчика, упавшего с лошадки!
– Право же, Соня… – Райф покраснел при упоминании о его неловкости. – Тебе обязательно нужно было завалить этим сеном мои письма? Черт! Я с таким трудом их рассортировал! И здесь не госпиталь! Вся эта зеленая дребедень годится разве что для больничной палаты! – Он отодвинулся, как будто тяжелый аромат цветов вызывал у него отвращение.
– Но, дорогой, – удивилась Соня, – ты же болен… Я думала, они тебе понравятся…
Почувствовав укол совести, Райф виновато посмотрел на балерину:
– Конечно, они мне понравились! Если мисс Гувер заберет их отсюда и найдет какую-нибудь вазу… предпочтительно не в моей комнате… они понравятся мне еще больше. Мисс Гувер, когда все закончите, возвращайтесь, пожалуйста, сюда, и мы продолжим разбор писем. Некоторые из них должны уйти с дневной почтой.
– Хорошо, мистер Бенедикт. – Мелори принялась собирать с кровати цветы, в то время как Соня Мартингейл, подняв брови, наблюдала за ней. – Я скоро вернусь.
– Что здесь делала эта гувернантка? – осведомилась Соня прежде, чем дверь за Мелори закрылась. – Если тебе нужна помощь с письмами, почему ты не обратился ко мне?
– Просто не хотел тебя утруждать, – лучезарно улыбнулся Райф и похлопал ее по руке. – А теперь беги, будь хорошей девочкой! Знаю, я был не очень любезен… Это мило с твоей стороны так обо мне позаботиться, но, если честно, я ненавижу цветы… то есть я не люблю, когда их так много и они так близко. Вся эта мишура хороша для свадьбы и всяких церемоний…
– Свадьбы? – промурлыкала Соня, мечтательно зажмурившись. Затем укоризненно взглянула на Райфа. Глаза ее были большими, зелеными и прекрасными. – Райф, дорогой, – произнесла она, надув губки, – можно я останусь, совсем ненадолго – мне надо с тобой поговорить.
– Скоро мы с тобой наговоримся всласть, но в настоящий момент я занят.
– Тогда я попрошу Джона покатать меня на машине, – оживилась Соня.
– Попроси, – сразу же согласился Райф. – И подольше, это пойдет тебе на пользу!
Балерина выплыла из комнаты с гордо поднятой головой. Вернулась мисс Гувер и принесла букетик фиалок в изящном хрустальном бокале. Остальные цветы были расставлены в вазах в гостиной Райфа, похожей на монашескую келью.
– Я подумала, что вам будет приятно видеть это здесь, – сказала Мелори, ставя букетик на прикроватный столик.
Райф удивленно взглянул на нее.
– Очень мило с вашей стороны, – заметил он, – очень!
