Текст книги "Навстречу ветру"

Автор книги: Анхелес Касо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Сан изучила, как лучше добраться до Вианы и в итоге договорилась с таксистом. Она поехала на этой развалюхе, проезжая сначала большие бульвары, обставленные новы ми зданиями, которые начали разрушаться уже под невыносимым гнетом солнца каждый день, и от селитры, которую приносил ветер, теряя куски краски и цемента, фрагменты мрамора и стекла, которые падали на землю, и их никто не убирал. Потом они проехали через бедные районы, тысячи хижин из картона и листов ржавого железа, окруженные отбросами, остатками машин, банками, пластиковыми бидонами, металлоломом, обломками всех сортов. Были дети, которые играли среди разбросанных покрышек, женщины, грустные, как черные камни, мужчины, дремлющие в тени любой кучи мусора, не имея никаких занятий весь день. Но Сан их не замечала. Она ехала, погрузившись в себя, борясь со страхом и душевным волнением, воюя со своими собственными слабостями, чтобы суметь явиться в дом шестнадцать по улице Катьявала, как королева амазонок, покрытая ослепительной золотой броней, непобедимая и гордая.

Дом был некрасивым двухэтажным зданием из бетонных блоков серого цвета, которые никто так и не удосужился покрасить. Впереди был небольшой участок, место, которое должно было быть садом, но было всего лишь куском высушенной земли, в углу которого росла хилая пыльная акация, пытавшаяся выжить. Дверь была открыта. Виднелась комната с зелеными стенами, прибранная и чистая. Откуда-то доносились звуки телевизора, перемежающиеся визгливые голоса и повторяющаяся музыка, аккомпанирующая им. Сан сдержала дрожь своих рук и уверенно постучала в дверь один, два, три раза.

Послышались шаги, женский голос закричал «Иду!» и сразу же в дверях появилась женщина в тунике яркой расцветки и с волосами, спрятанными под тюрбаном. Она любезно улыбнулась большим ртом и сверкающими глазами, как будто собиралась предоставить своей гостье все, в чем она нуждалась:

– Добрый день. Я могу вам как-то помочь?

Сан была не уверена, что сможет выдавить из себя слова:

– Добрый день. Я Сан, мама Андрэ.

Женщина замерла на несколько мгновений, как будто колдовство неожиданно превратило ее в статую. В конце концов, она ответила:

– Я Хоакина, жена брата Бигадора.

– Андрэ здесь?..

– Нет… Они живут в Уиге, в другом городе…

Сан почувствовала, как что-то смутное начинает шевелиться в ее голове. События вдруг пришли в движение. Ей пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Хоакина поддержала ее и помогла сесть на ступеньку у входа. Потом она на некоторое время исчезла, и вернулась со стаканом козьего молока. Сан пила его медленно, пытаясь в своей растерянности отыскать путь, который снова выведет ее к упорядоченным мыслям. Хоакина нежно погладила ее по голове, как будто понимала все, что с ней происходит, и сочувствовала ей:

– Бигадор знает, что ты здесь?

– Нет. Он сказал, что убьет меня, если я приеду. Но мне нужно попытаться вернуть Андрэ…

– Разве ты его не отдала?..

– Отдать?..

– Он сказал, что ты не любила ребенка, что отдала его ему, чтобы он привез его сюда…

– Боже мой! Нет! Как бы я ему отдала ребенка?.. Как я могу не любить своего сына?..

Хоакина посмотрела на нее и поняла, что Сан говорит правду. Она сама вырастила шестерых. Несмотря на плохие моменты, на усталость, на бессонные ночи, на проказы, на неприятности, она их любила в каждую минуту их жизни. Она даже будет продолжать любить тех двоих, которые умерли. Она гордилась ими, их успехами в учебе и в работе, жена ми, которых выбрали трое старших детей и красотой внуков, которые появлялись, словно звезды, падающие с неба, что бы осветить жизнь пожилой женщины. Она была уверена, что Сан такая же хорошая мать, как и она сама. Она приехала с другого конца света, чтобы найти своего сына, одна, рискуя, что дикарь Бигадор убьет ее. Она боялась Бигадора.

Он всегда поражал ее своими криками и уларами кулаком в стену. Нужно было быть очень смелой, чтобы вот так ему противостоять. Она решила помочь ей, чем могла:

– Послушай. Мой муж на работе. Почему бы тебе не прийти в четыре часа и не поговорить с ним? Нельсон не такой, как его брат. Он понимает слова и в мире со всем ми ром. И уважает женщин. Я скажу ему, что мы должны поддержать тебя. Ребенок должен быть с матерью, если она хорошая мать. А ты хорошая.

Сан улыбнулась впервые с момента отъезда из Лиссабона. В это мгновение стая перелетных птиц летела по небу. Они летели твердо и неустанно, уверенные в месте, куда направлялись, в какой-нибудь спокойный уголок мира, где будет достаточно пищи, деревьев, чтобы вить гнезда, и мягкий климат. Они были умными, терпеливыми и сильными, и их полет показался Сан добрым предзнаменованием.

Нельсон был на десять лет старше Бигадора. Он был такой же, как он, то же лицо и такое же тело, хотя были заметны некоторые следы возраста, морщины на лбу, седина в очень темных волосах. Тем не менее, он не отличался ни огромным самомнением, как его брат, ни внезапной жестокостью во взгляде и презрительным искривлением губ. Он принял ее, как воспитанный человек, крепко пожав ей руку, но в то же время соблюдая дистанцию, задумчивый, как будто не до конца поверил в то, что рассказала ему жена. Они расположились в приятной комнате, наполненной фотографиями их детей и внуков. Также была фотография доньи Фернанды, немного испуганной перед камерой, хотя и наряженной в лучшее платье. Сан почувствовала, что скучает, вспоминая ее: если бы она была жива, она бы не допустила того, что случилось. Она мысленно попросила у нее помощи. Хоаки подала кофе, и все трое уселись за столом.

Опрос был долгим. Нельсону нужно было убедиться, что все, что говорит Сан, правда, что нет ни противоречий, ни сомнений в ее словах, что она способна выдержать его взгляд, не опуская глаз. Ей было тяжело объясняться. Она не хотела, чтобы казалось, что она злится на Бигадора, что хочет отомстить ему по какой-либо причине. Но в то же время ей было необходимо, чтобы они поняли, что он всегда плохо с ней обращался, навязывал свои прихоти и желания через страх, минуя всякое уважение, провоцируя чужие страдания, а затем растаптывая их. Ей нужно было, чтобы они убедились, что он способен выкрасть ее собственного сына, наплевав на ее мучения.

Нельсон иногда качал головой, пока ее слушал, или неодобрительно что-то восклицал. Когда прошло больше часа, и он решил, что услышал достаточно, после того, как Сан показала паспорт Андрэ и сообщение с угрозой смерти, которое сохранила в своем мобильном, Нельсон поднялся и вышел, чтобы сесть под акацией в голом земляном саду на корточки, смотря прямо перед собой. Сан смутилась, но Хоаки энергично улыбалась, как будто все шло хорошо.

– Он глава семьи, – сказала она. – Он должен подумать. На нем большая ответственность. Все делают то, что глава скажет, но только если его решения справедливые и мудрые. Если нет, семьи распадаются.

Сан почувствовала дрожь во всем теле. Ей хотелось верить, что этот мужчина ее понял. И что он может вернуть ей Андрэ. Но пока она должна была ждать. Терпеливо ждать, крепко сжимая кулаки, чтобы не упасть и не рассыпаться в прах, не превратиться в горсть бессмысленных атомов. В течение какого-то времени она делала вид, что смотрит вместе с Хоаки фотографии ее детей, пока слышала откуда-то издалека ее рассказ о жизни каждого из них. Потом через окно они увидели, как Нельсон поднимается и возвращается в дом. Он казался обеспокоенным. Мужчина остался стоять по другую сторону стола, вперив в нее взгляд:

– Я созову собрание в воскресенье. Если все, что ты сказала, правда, мой брат поступил нехорошо. Но я хочу его выслушать. А также старших членов семьи. Можешь быть спокойна: я не скажу ему ничего до утра воскресенья, чтобы у него не было времени найти тебя. Приходи после обеда.

Сан провела два дня, которые отделяли ее от воскресенья, сидя на пляже. Она ни о чем не думала. Просто смотрела на волны, которые разбивались на песке снова и снова. Они накатывались угрожающе и с рокотом. Сталкивались с берегом. Рассыпались в грязную пену. И возвращались в море поверженные, умоляющие, ползущие, словно раненые животные. Опять и опять. Чайки кричали, бросаясь на рыбу. Солнце безжалостно дырявило землю. На набережной без конца слышались автомобильные сигналы. Время было туннелем, который никак не кончался. Оставалась целая вечность. Пятьдесят шесть часов до обеда в воскресенье. Три тысячи триста шестьдесят минут. Двести одна тысяча шестьсот секунд, одна за другой, каждая из них со своей нечеловеческой тяжестью, с удивительной медлительностью. Ужасное время богов.

Иногда к ней подходил какой-нибудь мужчина и что-то говорил. Она не отвечала. Продолжала смотреть прямо перед собой. Наверное, ее сочли сумасшедшей. Кто-то наклонялся и встряхивал ее. Или над ней смеялись. Или кидались в нее песком. Но она продолжала невозмутимо сидеть там, спокойная и молчаливая, смотреть на то, как разбиваются волны и чайки бросаются в море. Потом люди уходили, разговаривая вслух сами с собой. На пляже сидит сумасшедшая. Она чего-то ждет. Что-то очень важное. Такое, как жизнь или смерть.

В одиннадцать часов утра в воскресенье Сан села в такси. Когда она приехала в дом, увидела через окно Хоакину, которая накрывала стол. За столом ели несколько человек. Она посмотрела на нее, но ничего не сказала. Сан пошла сидеть под акацией. Наверное, она там долго пробыла, пока Хоакина не вышла за ней и не впустила ее в дом. Бигадор еще не приехал. Там был его брат Хиль с женой, а еще его сестра Азеа с мужем. Мужчины выглядели задумчивыми. Женщины же смотрели на Сан и улыбались ей, как будто были за нее, как будто они твердо верили, что быть матерью – священное предназначение, которое делает всех женщин мира сестра ми. Ее пригласили сесть. Подали ей кофе, который она не смогла выпить. Потом все замолчали, выжидая. Иногда кто-нибудь спрашивал про кого-то из племянников. Мать или отец отвечали и рассказывали свои последние анекдоты. Все смеялись. Потом снова наступала тишина, глотки кофе, кудахтанье кур на заднем дворе.

Прошло больше часа, прежде чем появился Бигадор. Он был с Лией. Сан почти не смотрела на него. Она сосредоточила взгляд на ней. Лия похудела и постарела. Она казалась меньше и слабее, словно преждевременно состарилась. У нее был остановившийся безумный взгляд, как будто она не могла сомкнуть веки, как будто жила, постоянно глядя на образ из кошмара. Члены семьи поздоровались друг с другом. Бигадор не подошел к Сан. Лия тоже, хотя и взглянула на нее быстро и беспомощно. Потом опустила голову. Как только они сели, Нельсон взял слово и обратился к своему брату:

– Мать Андрэ говорит, что ты привез ребенка без ее раз решения.

– Это не так. Она мне сама его отдала.

Сан повысила голос:

– Я никогда бы не отдала своего сына!

Нельсон прервал ее жестом:

– У нее паспорт. И твое сообщение с угрозами смерти. Ты должен говорить правду.

Они допрашивали Бигадора почти полтора часа. Он врал, сколько мог, но лотом, загнанный вопросами, пошел на попятную. Тогда он признал произошедшее, оправдывался, пытался их убедить, и, в конце концов, лишенный всяких аргументов, уязвимый перед позором своей лжи, оскорблял ее, кричал, плевал на нее, на шлюху, которая пойдет с любым мужчиной, на нищенку, которая никогда не сможет содержать своего сына… Женщины, которые до сих пор молчали, защищали Сан: даже самым бедным матерям удается дать своим детям будущее, как удалось донье Фернанде. А Сан стояла там с высоко поднятой головой, делая вид, что она не на грани смерти, гордая и непреклонная, как амазонка в золотой броне, скрывая, что остаток ее жизни зависит от одного слова, и что это очень жестоко. Целых две жизни, ее и ее сына, висели на очень тонком волоске, таком хрупком, как Гранина, отделяющая «дышать» от «не дышать». Биение сердца отдавалось у нее в голове.

Когда они закончили задавать ему вопросы, мужчины отправили Бигадора в другую комнату. Сами же вышли и сели под акацию. Сан осталась с женщинами, молчаливая, спрятанная в огромный пузырь тревоги и надежды. Женщины ничего не говорили, но улыбались ей и подавали знаки головой, как бы указывая, что все идет хорошо. Только Лиа оставалась понурой и задумчивой, утонувшая в каком-то глубоком колодце. Через окно видно было, как мужчины спорят, поднимают руки, дотрагиваются один до другого выразительными движениями. Их слова на языке кимбунду отдавались в воздухе, как удары хлыстом.

Вдруг всеобъемлющее молчание растеклось по всему дому. Они замолчали. Поднялись на ноги и пожали друг другу руки. В конце концов, они вошли в дом, задумчивые, хмурые, как трибунал богов справедливости и несправедливости. Позвали Бигадора. Все уселись, кроме Нельсона, который остался стоять и обратился к брату:

– То, что ты сделал, плохо. Нельзя украсть ребенка у матери. Теперь тебе придется за это платить. Мы решили, что ты должен вернуть мальчика.

Сан ощутила, что сквозь нее будто пробила молния. Как будто она заново родилась и была в раю, со всеми возможными удовольствиями в пределах вытянутой руки. Женщины облегченно вздохнули и посмотрели на Бигадора. Он попытался что-то сказать. Открыл рот и выпрямил все тело. Он хотел закричать им, что это ошибка, что его сын должен быть настоящим кимбунду, истинным мужчиной, а не рохлей, воспитанным бесполезной матерью и отчимом, белым и слабым, и что он не собирается отдавать сына. Но он вдруг замешкался; страх быть изгнанным, изолированным от группы, окончательно оторванным от своих корней был могущественнее его желания продолжать бой. Тогда он посмотрел на Сан, полный ненависти. Она, тем не менее, сумела за этой ненавистью разглядеть отречение, намерение забыть с того момента, что у него был сын, который будет расти в Европе, навсегда далекий от него, несуществующий. Она поняла, что произойдет то, чего она ни за что не хотела, но чего не смогла избежать: Андрэ будет расти без отца. И поняла, что жизнь жестоко устроена, и это высокая цена, которую она должна была заплатить за свою победу.

Бигадор вышел, хлопнув дверью так, что удар отдался во всем доме, и его эхо стирало все прошлое. Тогда отправили Лию за Андрэ, который был у соседей. Сан поднялась на ноги, пока его ждала и смотрела в окно. Спустилась ночь.

В этот момент луна выглядывала из-за крыш соседних домов, оранжевая, огромная, с невинным лицом созерцающая землю. Чудесный шар света посреди небесной темноты. Бесстрастная.

От автора

Хочу поблагодарить моих подруг из Кабо-Верде, чьи воспоминания позволили мне написать этот роман. Я крайне признательна Аунолии Невес Дельгадо, Бенвинде да Крус Гомес, Натерсии Лопес Миранда и Зенайде Дуарте Соарес. И самое главное, спасибо Марии да Консейсан Монтеиро Соарес, за то, что рассказанная ею история позволила мне создать этот роман. Надеюсь, слова благодарности и мои наилучшие пожелания помогут развеять ее страдания. Пусть она, Андрэ и маленькая Беатрис продолжат свой жизненный путь в мире и покое.