Текст книги "Профессии: из первых уст (СИ)"

Автор книги: Ангелина Крихели

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

МАРИЯ ГОЛУБКИНА: «Я ХОЧУ СОСТРАДАНИЯ»

СЕРГЕЙ ВЕКСЛЕР: "БЕЗ ЗДОРОВОГО ЦИНИЗМА

В НАШЕЙ ПРОФЕССИИ НЕ ОБОЙТИСЬ"

– Мария, вашей дебютной ролью в кино, если не ошибаюсь, стала кинолента «Ребро Адама» 1990 года. Тогда вашими партнерами в кадре были уже опытные, талантливые и известные актеры: Инна Чурикова, Светлана Рябова, Игорь Кваша... Как вы оцениваете глазами нынешними, с высоты собственного опыта, эту вашу работу?

Мария Голубкина: Хм... Да, собственно, это большой успех был, и я бы никак иначе сейчас эту роль не видела. Мне кажется, все получилось очень удачно.

– Сергей, как получилось, что, будучи тренером по борьбе, вы стали актером? И что способствовало кинодебюту?

Сергей Векслер: Ну-у, так получилось! (смеется). Нет, на самом деле, у меня увлечения спортом и театром шли параллельно. И просто в какой-то момент театр пересилил, вот и все. Сейчас уже, спустя время, спортом я, конечно, все равно занимаюсь. Но это уже так, для здоровья, для себя просто. Кинодебют?.. Ну, я все-таки заканчивал театральный институт, я уже был почти дипломированный специалист. Режиссеры просто ищут того, кто им нужен. И так получилось, что я попался на глаза режиссеру, и в тот момент подходил к роли больше, чем кто-то другой. Вот и все.

– Мария, вы также снимались в главной роли в весьма популярном фильме «Француз». Как вы считаете, возможно ли, чтобы подобный сказочный сюжет нашел отражение в жизни реального человека? И как удавалось преодолевать языковой барьер во время съемок с Тьерри Монфреем?

Мария: Нет, вы знаете, никакого языкового барьера не было, поскольку я очень хорошо знаю французский язык. Его я учила в школе, в спецшколе. А что касается подобного сюжета в жизни, то... Ну, что-то похожее рассказывали люди, бывало...

– Эдвард Григ утверждал, что искусство – это загадка. Оскар Уайльд говорил, что оно бесконечно. А как считаете вы? Что такое искусство и для чего оно необходимо?

Мария: Искусство разное бывает. Каждый исполнитель выбирает то, что хочет донести, свои мысли, свои чувства. Я?.. Я хочу сострадания. Сострадания к людям. Естественно, я не могу хотеть, чтобы люди научились сострадать друг другу, но я, если человек и почувствует, то, скажем, обратится к сердцу... хочу и пытаюсь.

– Многие склонны не замечать тонкой грани между искусством и культурой, считая это практически одним и тем же. Сергей, в чем же, как вы полагаете, заключается разница? И в чем призвание культуры?

Сергей: Искусство – дело абсолютно безответственное. Это самовыражение человека. А уж насколько это искусство является высоким или нет, и насколько это нравится кому-то еще, кроме его родственников, папы с мамой, это уже дело десятое. Это уже вопрос его дарования. А культура – это культура человека, культура народа, культура общества, культура семьи... Это совершенно разные понятия. Поэтому это, конечно, не надо смешивать. Уровень культуры падает, чего греха таить. Он напрямую связан, конечно, с искусством. Прежде всего, надо определить, что есть культура, и что есть искусство. Я считаю, что гений может быть абсолютно бескультурным. И высококультурный чиновник может абсолютно не быть человеком искусства. Опять же, какое искусство вы имеете в виду? Есть искусство живописи, есть музыка, есть кинематограф... И все это искусство. Это все разные виды. Ведь даже адвокат, который блестяще выступает на процессе, оправдывая своего подзащитного, – это тоже искусство. Поэтому, если к искусству относиться как к уделу людей искушенных, то это вообще что-то отдельное получается. К тому же: люби искусство в себе, а не себя в искусстве. Это как говорил Станиславский. Но мы-то судим об искусстве по произведению. Так вот, произведения искусства может создавать человек абсолютно невежественный, бескультурный. И это никак не связано. Точно могу вам сказать. На самом деле было бы очень неплохо, если бы человек искусства был бы культурным. И, конечно, было бы здорово, чтобы уровень высокий, которого художники достигают в своих произведениях, действительно повышал уровень культуры общества в целом. Наверное, так немножечко и бывает, но не всегда так, и не только так. Все мы стараемся, стремимся к тому, чтобы мир был чище. Маша вот сейчас сказала бы, что надо заповеди просто выполнять и жить по закону Божьему, и все будет чище.

– Мария, по сюжету спектакля, во втором акте оказывается, что у Ирины, главной героини, есть сын с очень непростой жизненной ситуацией. И он сидит в тюрьме. Как вы думаете, от чего в наше время стоит защищать детей? И как именно осуществить это?

Мария: Защищать, наверное, от самих себя. Я думаю, что детей воспитать нельзя, что-то им говоря, запрещая только, не делая так самим. Я думаю, что дети воспитываются, именно глядя на своих родителей. На примере. Так что, если вы в общем ведете себя безобразно, то нечего удивляться потом, что ваш ребенок такой вот... И часто родители говорят потом: «Как?! Мы растили его, а он!..». А он, на самом деле, смотрел на своих родителей, и все это он «вынес» из семьи. Все, что есть в настоящем, – результат прошлого.

Сергей: От чего современных детей надо защищать?.. Да от всего! Самое простое – это от уличной преступности, от наркомании, от бездуховности, от компьютеров... А что для этого делать, каждый сам определяет для себя. Быть внимательным, прежде всего, любить их...

– Валерий Сергеевич Золотухин рассказывал нам в интервью, что каждая роль складывается из мелких деталей – «камушков». Какие же «камушки» способствуют созданию образа в вашей работе в целом и, в частности, в спектакле «Любовь длиною в ночь»?

Сергей: Без здорового цинизма, конечно, не обойтись в нашей профессии. Иначе можно перемудрить очень сильно. Тут работает просто опыт. Жизненный, в первую очередь. И для того, чтобы подготовиться к спектаклю, конечно, нужно текст повторить, нужно где-то пройтись по разминке речевого аппарата, как-то размяться. Обязательно нужно прочистить мозги. И понять, что из моего жизненного опыта нужно на сегодняшний день и именно в этом спектакле. Это моя профессия. И я это делаю, совершенно не обязательно показывая это. Я могу рассказывать анекдот, и одновременно будет проходить процесс подготовки. Поэтому тут одно другого не исключает. В любом случае, подготовка идет. Она может быть внешняя видимая, а может быть внутренняя невидимая. Но она есть даже у тех, кто говорит: «Мне ничего не надо. Я просто сейчас рюмочку бахну». На самом деле для кого-то вот эта рюмочка – это и есть его душевная подготовка. Может быть, это какой-то свой ритуал, уже просто наработанный, и он в определенное состояние входит. Это личное дело каждого. И не верьте тому, кто говорит, что он не готовится. Вот такое вот актерское «Я не готовлюсь» – это тоже своеобразная подготовка.

– Вот, кстати, о рюмочке!.. На протяжении всего спектакля среди прочего реквизита активно присутствовала бутылка коньяка. И зрители в зале периодически перешептывались, желая узнать, бутафория это или настоящий коньяк...

Сергей: Ну неужели мы будем напиваться на сцене на глазах у зрителей?! Нет, конечно. Конечно, это препротивнейшая жидкость, я бы с удовольствием жахнул коньячку, но можно дойти до степени известной... Можно спиться просто, если мы будет выпивать бутылку коньяка каждый вечер на каждом спектакле. А что в бутылке – я, честно, говоря, не знаю. Это дело реквизиторов. Но явно что-то съедобное. И, судя по вкусу, похоже на вот эти холодные чаи в бутылках, которые сейчас продают.

– Как правило, человек, уставший в конце рабочего дня, в выдавшуюся свободную минутку смотрит любимый фильм или читает книгу. А что в такие моменты делаете вы? И есть ли у вас любимая книга, автор?

Мария: Я вообще много читаю. Разных авторов. И любимый автор... Ну, как-то, есть очень почитаемые мной авторы, и я думаю, вам они известны. Какие? Их очень много. Одних поэтов девятнадцатого века, таких вот, хороших, более сорока. Поэтому не перечислять же мне их всех? (улыбается). Что касается того, поэзия или проза, то я скажу вам так... Человек читающий не может сказать: поэзия или проза. Но я, конечно, люблю поэзию. Это часть моей работы. И вообще моя работа – это слово. Потому что главное – это слово.

Сергей: Иногда и нет свободного времени, иногда есть... А когда есть, я ловлю рыбу, подводной охотой занимаюсь, дайвингом. Путешествовать люблю. Много разных стран посетил. Мечтаю поехать в Испанию. Не знаю, почему. Может быть, потому что в школе учил испанский язык. Я был там, но так, мельком... Хотелось бы просто хорошо изучить. Не с туристической группой, а самому на машине поколесить. Такая неформальная поездка. И, вы знаете, как ни странно, бывает, что и читаю! (смеется) Читаю все подряд. Когда читается, то читаю все подряд. Но, скорее всего, что-то такое современное, чего я не читал раньше. В основном... Иногда, периодически, вдруг меня пробивает, и я могу сесть и полистать Данте «Божественную комедию», иногда могу «Илиаду» пересмотреть. В основном, либо что-то просматриваешь, что читал раньше, чтобы освежить в памяти, либо что-нибудь новенькое, чтобы быть в курсе просто. Спортом еще занимаюсь, борьбой. В качестве хобби и для поддержания формы.

– Нынче многие издания пестрят заголовками «Обаятельная и привлекательная Ирина Муравьева уходит в монастырь». Сама же она говорит об этом: «А что нас чаще всего приводит в храм? Болезни, страдания, душевные муки... Вот и меня к Богу привели скорбь и щемящая пустота внутри». Как вы относитесь к таким ситуациям, когда зрелые, состоявшиеся актеры уходят настолько глубоко в веру, что отправляются в монастыри или планируют подобное уединение с Богом? Почему так происходит? Ведь это вроде бы невосполнимая потеря для многих зрителей. Имеет ли право человек публичный принимать решения, думая лишь о себе? Остается ли у него право на личную жизнь, или профессия его исключает?

Мария: Ну, когда человек уходит в монастырь, значит, ему Господь открывается. Просто артист на виду, поэтому видно, что он уходит в монастырь. Но есть же и другие люди: и врачи, и писатели, и шахтеры тоже, бывает, уходят в монастыри. А зрители?.. Ну и что! Зато он обретает многое, этот человек!.. Тем более, что вообще никого научить ничему нельзя...

Опубликовано

во всеукраинском журнале «Имена»

ОЛЬГА СУМСКАЯ: «ЭТИ РУКИ ВАРЯТ БОРЩ»

ВЛАДИМИР ГОРЯНСКИЙ:

«ХОРОШО, ЧТО ВЫ ЗАДАЛИ ЭТОТ ВОПРОС!..»

24 июня 2011 года в Николаевском русском драматическом театре состоялся спектакль Московского независимого театра «Нас поменяли телами» с участием искрометного Владимира Горянского и актрисы из известной актерской династии Ольги Сумской.

– Владимир, всегда найдется представитель прессы, который спросит об очень личном. Поэтому мы отойдем от стереотипа и спросим о том, какими вы представляете идеальные взаимоотношения актеров и журналистов? О чем не следует спрашивать и на какой вопрос вы с удовольствием ответили бы?

– Ну, вы знаете, к сожалению, сейчас журналисты, и вообще почти вся пресса сильно «пожелтела», что очень обидно. Большинство журналистов, действительно, не интересуют какие-то профессиональные вопросы, а все чаще спрашивают об очень личном, всех интересуют какие-то скабрезности, пошлости. Я стараюсь поменять, навязать другую тему, и если это не получается, значит, просто не общаюсь с такими журналистами. Эта бесконечная «желтизна» уже порядком надоела. И очень хорошо, что вы задали этот вопрос! Потому что в таком, «желтом», плане отношения с журналистами мне не интересны.

– Как считаете, какие необходимо принять меры для поднятия украинского кинематографа на новый, более высокий уровень?

– Ой! Вы хотите, чтобы я сейчас вам в двух словах это сказал? (улыбается) Я думаю, это абсолютно бессмысленно, потому что эти разговоры уже достали всех. И на центральных каналах, и на других. Все об этом говорят... И это говорит о том, что нужно прекращать говорить и начинать что-то делать. Депутатам надо принимать соответствующие законы, митцям подталкивать депутатов на эти законы и работать.

– Ольга, в вашей биографии указано и музыкальное образование. Каким инструментом вы владеете? Любите ли играть? И какую музыку предпочитаете слушать?

– Вы знаете, я же окончила музыкальную школу по классу фортепиано. Поэтому все, что касается музыки, это мое родное. Я выросла на классике, на опереттах, которые играли родители. Сколько папа играл главных ролей, и мама... Вы знаете, конечно же, на сегодняшний день это не так почитаемо у нас, скажем, по сравнению с Европой, где все-таки серьезные есть оперы, довольно престижные, но есть и у нас надежда. Я и пела в наших спектаклях по Леонарду Бернстайну. Первый раз, в Киеве, в 90-м году, где, собственно, я и познакомилась с мужем Виталиком, вторым по счету мужем! (смеется). Так что, это все замешано на музыке, ее величество музыка.

– Не секрет, что вы цените антикварные предметы. А как относитесь к предметам современного искусства, к новаторству, новшествам?

– Ой, обожаю, да!!! Ну, андеграунд, авангард... Да, я очень люблю антиквариат, было бы куда поставить в доме. Я покупала и покупала бы каждый день, и все было бы в антиквариате. Но, наверное, кроме зеркал. Потому что зеркала таят в себе энергетику тех эпох и людей, и перспективы жизни... Тут надо быть осторожными. Все, что касается антиквариата, сегодня это уже профессия моей дочери. Она искусствовед, эксперт-оценщик антиквариата. Поэтому вы спросили в десятку! Для нас это уже одна из профессий нашей семьи.

– В таком случае, вы точно не ошибетесь с выбором. Ведь у вас персональный эксперт. Но не только зеркала таят в себе частичку чужой жизни...

– Верно. Но зеркала больше других предметов вмещают в себе такую вот энергетику. Я бы рекомендовала при выборе антиквариата не переборщить. Сегодня очень популярна эклектика. Но все заставить... Тогда дом будет напоминать музей. А все-таки что-то вдруг красиво впишется в антураж. Неплохо при умелом подходе сочетается модерн с классикой.

– В 2010 году увидела мир ваша книга «Готовим вместе». Есть ли такие блюда, которые уже сейчас вы с удовольствием добавили бы в книгу, будь такая возможность? И где вашу книгу можно приобрести?

– Книга очень хорошо распродалась, слава Богу. Сейчас вот мои друзья пришли, я подписала им несколько книг. Есть она в магазинах еще. Так что, спешите купить! (смеется). Ну и, вы не поверите, сейчас вот, кстати говоря, покажу вам рукопись, чтобы не быть голословной! (так мы одними из первых увидели рукопись будущей книги Ольги Сумской). Это рукопись второй книги. Я езжу и работаю над ней. Это моя рукопись книги «Секреты красоты». Причем, тут роль, на одной стороне договора, рисунки моего ребенка, это что-то невероятное, а на другой рукопись. Зато никто не заподозрит меня в плагиате, друзья мои! (смеется). Потому что это настоящий труд, пришедший ко мне не случайно. Все-таки это моих родителей, дедушек и даже есть прабабушек рецепты, которые войдут в эту книгу. Уникальные совершенно собраны здесь знания, опыт многих поколений семьи Сумских. У нас же две родовые ветви, две династии.

– Разумеется, читательницы не поймут меня, если я не спрошу вас о фирменном рецепте красоты. Каков он?

– Я, наверное, все-таки порекомендовала бы не забывать о себе. Самое главное, несмотря ни на что, жизнь, конечно, непредсказуема и затягивает нас, женщин, в эти заботы и хлопоты, но все равно... Даже среди каких-то безумных проблем мы можем вспомнить о себе, посмотреть на себя в зеркало и сказать: «Боже мой, как я прекрасна! Хочу любви, красоты, и прямо сейчас!» (смеется). И это же очень здорово! Есть какая-то утопия по поводу красоты, мол, взгляните романтично на этот мир, улыбнитесь миру, и все встанет на свои места. Поверьте, это не работает. Надо очень критично посмотреть на себя в зеркало. Что где подкорректировать. Как если бы вы посмотрели на чужую женщину. Так же и на себя посмотреть и сделать выводы, над чем надо работать. И тут же начинать работу: пробежки в парке. Я не говорю диеты, потому что я вообще против диет. Организм ведь очень злопамятен, и то, что мы заставляем его диетами сбросить, он потом нас наказывает лишними тремя – пятью килограммами. Диета это вообще самообман. Но я в ограничениях. В последнее время я практикую раздельное питание. Не во всем получается, но стараюсь. Не фанатично, но хотя бы пытаться не смешивать белки с углеводами. Не смешивать, скажем, рыбу с мясом. И какие-то практические советы, которые вы найдете в моей книге. Старшее поколение, конечно, не уговорить, у них уже свои устои. А вся моя семья тоже старается. Мама вот, правда, говорит, ее не уговоришь: «Я звикла солодку каву з хл╕бчиком з маслом...». Но мама у меня вообще замечательный человек. И для меня счастье начинать день с ее каких-то рекомендаций, советов. Даже если что-то не получается, она мне всегда говорит: «Доцю, не б╕йся, просто живи, а воно прийде саме...». Даже если какой-то неудачный виток, поверьте, потом всегда за темным следует светлое. Не нужно этого бояться. Закал твоей души своеобразный.

– Говорят еще, что если жизнь похожа на темное пятно, стоит вспомнить, что это зебра, дойти до белого и дальше идти вдоль... Но давайте все-таки вернемся к вашей кулинарной книге...

– Конечно, я бы добавила множество рецептов! Многие рецепты не вошли. И к ним бы добавились новые рецепты. Уже нужен второй том! (смеется). Я путешествую, мы ездим по разным странам, и я понимаю, как мир прекрасен своими кулинарными изысками, красотами архитектуры... Есть что посмотреть, чему поучиться! Так что планирую второй том. Уже просят меня в издательстве. Харьковчане, которые мне и предложили издать первый том... У меня долго накапливалось, лежало множество рецептов. И муж часто шутливо меня упрекал в плюшничестве. Говорил, что я как Плюшкин, все собираю. А потом вдруг позвонили и попросили. Ничего в жизни не бывает случайно. Недаром все в жизни, все распланировано кем-то! Никто не верит, что я готовлю, думают же все, что ручки у меня холеные, лелеянные, ничего-то я этими ручками не делаю и только хожу красивенько. Большинство поклонников вообще воспринимают меня, как небожителя, ничего не умеющего. А я готовлю! И получаю от этого удовольствие! Поверьте, эти руки варят борщ, делают котлеты! И вкуснее меня этого никто не сделает! Этим я завоевала своего мужа: и первого, и второго... Просто первый это не оценил. И жалеет сейчас об этом. И говорит, кстати, что самый лучший период в его жизни – это все-таки четыре прожитых года с Ольгой Сумской. А как Сумской-то приятно! (смеется). Нужно нам, женщинам, вот как сегодня, в спектакле, сделать лишний комплимент. Вот как-то мужчины не понимают, что женщине нужно это каждый день! Она требует поощрения! Лишним поцелуем, а они не бывают лишние, комплиментом, взглядом... Какой-то взгляд, как вдруг ты понимаешь, что он посмотрел на тебя сегодня не так, а как-то иначе, по-особенному. Чуть задержал взгляд, и ты понимаешь, что он смотрит на тебя, как в конфетно-букетный период, и сразу появляется стимул, ты окрыляешься, тебе хочется пойти купить новый комплектик белья, и надеть что-то такое вечером. Любовь – это же химия. Что такое вообще семья, любовь? Это свой мир, свой язык, мир каких-то нюансов, своих для каждой пары, мир запахов, птичий язык. Причем, именно птичий! Мир каких-то ощущений энергетических. Это просто, когда ты понимаешь, что этот человек тебе родной. Все, и этим все сказано. То есть, больше не надо никого и ничего другого! Если есть такое ощущение, то никого другого не надо искать. Даже если есть какие-то перипетии: нагрешил... Или ты нагрешила... Надо простить. И идти вместе дальше по жизни. И ценить друг друга.

ИВАР КАЛНЫНЬШ: БУЛГАКОВСКАЯ ЧЕРТОВЩИНА

НА СЦЕНЕ РУССКОГО ТЕАТРА

2 июля 2011 года со спектаклем «Мастер и Маргарита» с участием галантного актера Ивара Калныньша Николаев снова посетил Московский независимый театр. Традиционно организатором является компания «Арт-Мюзик».

С этим спектаклем независимый театр приезжает не в первый раз. Однако на сей раз зрители получили истинное удовольствие от просмотра. А после восхищенно аплодировали стоя, несмотря на то, что перед спектаклем можно было услышать весьма нелестные отзывы о спектаклях предыдущих.

Итак, «Мастер и Маргарита» – это отнюдь не постановка известного произведения мэтра литературы Михаила Булгакова, а лишь отдельные фрагменты его книги, о чем зрителям было любезно объявлено в начале спектакля. В постановке заняты: народный артист Латвии Ивар Калныньш, сыгравший Понтия Пилата и несколько других эпизодичных ролей (в этом спектакле актеры исполняют не одну роль, как это принято в стационарных театрах), а также заслуженный артист России Владимир Филатов, изобразивший на сцене Мастера, поразительно тонкой душевной организации; обладающая хореографическими данными Гелла – она же Елизавета Кибкало; забавный Бегемот, державший в течение спектакля зрителей в приподнятом настроении, в исполнении Валентина Мельника; поразительно напоминающий Мессира из экранизации Воланд – Виктор Черненко, и другие.

На этот раз театр приехал с обновленными, но по-прежнему не богатыми, декорациями, отлаженными световыми и звуковыми эффектами, что в сумме своей создавало впечатление одной из самых удачных работ этого театра.

После спектакля нам и корреспондентам из других изданий удалось пообщаться с Иваром Калныньшем.

– Некоторые современные критики, к сожалению, склонны утверждать, что сей роман был написан Михаилом Булгаковым под воздействием наркотических средств. Я этого мнения не разделяю. А как считаете вы сами, могли описанные им события происходить в действительности? И как вы относитесь к людям с нестандартными дарами?

– Я не могу ответить на ваш вопрос. Я только знаю, что роман этот он писал не один год, и получается тогда, что он как-то слишком долгом находился под... м-м... кайфом! (смеется). Я думаю, что это, наверное, все-таки не правда. Я не знаю таких подробностей личной жизни Михаила Булгакова. Конечно, здесь много фантазии. А под каким влиянием автор писал – это его личное дело. Ведь он смешивает реальных исторических героев со своими, вымышленными.

– В каких фильмах и спектаклях зрители смогут увидеть вас в ближайшее время?

– В кино будут новые роли, сейчас договариваемся, обсуждаем детали контракта. В театре тоже планируются проекты новые. Но говорить, какие именно, не буду. Пусть это пока будет тайной, а потом сюрпризом для зрителей. (улыбается).

– Вы сыграли в 67-ми кинолентах. Какую кинороль считаете наиболее удачной?

– Да, наверное, не в 67-ми, я просто не корректирую ту информацию, которую размещают в разных источниках. У меня нет желания, да и времени исправлять такие ошибки. На самом деле, если все сложить, то около 120 ролей... Первая роль была в 72-м году, поэтому эти все данные в энциклопедиях, в интернете – они, вы знаете, обычно не вполне соответствуют действительности.

– Каких актеров считаете наилучшими для себя партнерами по сцене и в кино? И с какими хотели бы поработать?

– Безусловно, этих, и с этими! С которыми вот сегодня играл. И с теми, с которыми я работаю уже.

– Ваши коллеги все чаще стали совмещать театр и литературу. Валерий Золотухин опубликовал воспоминания о Владимире Высоцком, Ольга Сумская – кулинарные рецепты... Планируете ли и вы нечто подобное?

– Какая-то книга есть, да. Одна книга несколько лет назад вышла обо мне, моя биография. Но ее писал не я, а один критик. Конечно, было бы хорошо собрать хорошие фото и хорошо написать...

Актер рассказал в беседе также о том, в чем существенная разница между киноиндустрией и театром советского и постсоветского времени.

– Есть большая разница. Тогда, в советское время, существовала партия... И театр, как публичное место, где собиралось много людей, спектакли были идеологическими. То есть, приходили из Министерства культуры, из парткома какие-то тетеньки, дяденьки и решали. Худсовет, который мог запретить играть спектакль. Вот этого всего теперь нет. Сейчас театр – это рынок. Спектакли продаются. Поэтому и ставят то, что востребовано, практически вне зависимости от того, хорошо это или плохо. Но, наверное, профессиональному искусству не помешало бы, чтобы был такой худсовет. Но только, чтоб решение принималось не по идеологическим соображениям, а адекватное и объективное в отношении самого искусства.

К тому же, от народного артиста Латвии мы услышали забавную историю о том, как организовываются митинги. Ведь некоторое время он сам был депутатом латвийского сейма...

– Окна бить – искусство нехитрое! (смеется). Я помню, шел первый раз на эту свою новую работу... Меня туда, кстати, пригласили в качестве мебели, как имя и достаточно известное в определенных кругах лицо. И там пикет стоял. Пикетировали люди: «Отдайте украденные наши деньги банком балтийским!». Какой-то банк там пропал, и пропали деньги. И ко мне подошли. А я говорю: «Я тут ни при чем. Я вообще тут первый раз. Я не брал ваших денег. Мне кажется, что вы, наверное, как-то не там стоите. Не в том месте. В парламенте этих денег точно нет. Ну да, я передам...». Иду дальше и смотрю – знакомое лицо. Человек этот работал на киностудии, он был таким бригадиром, который занимался массовкой для спектаклей. Мы разговорились. А он говорит: «Это все мои!». Я говорю: «Как твои?!». А он отвечает: «Да просто! Десять долларов за час! Потом выходит какой-то провокатор, скажем, из заказчиков, сценарий такой вот, и с лозунгом своим...». Так вот постояли там час, и все. И тут он говорит им: «Так, на завтра мне бедные студенты нужны, потом бабушки, потому что это с пенсией связано как-то...». Причем такие услуги он оказывает всем партиям подряд: правым, левым... Такая вот политика... (смеется).

АНАТОЛИЙ КОТ:

ОТРИЦАТЕЛЬНАЯ РОЛЬ ПОЛОЖИТЕЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА...

Уже стали традицией привозимые в Николаев постановки Московского независимого театра. Спектакли дают на сцене русского драматического театра. На сей раз это лирическая комедия «Слишком веселая ночь» с участием Анатолия Кота, показ которой состоялся 22 февраля.

Несмотря на то, что труппа прибыла не в обещанном составе, этот спектакль принес несколько актерских открытий. Скажем, Елизавета Кибкало, начинавшая свой творческий путь в составе хореографическом, медленно, но уверенно занимает свою нишу в составе актерском. В «Слишком веселой ночи» она исполняет роль девятнадцатилетней Ольги, решившей «вывести родителей на чистую воду» и открывшей в разных по характеру и социальному статусу людях самые неожиданные и тайные стороны их внутреннего мира.

Первая треть одноактной комедии держалась на плечах любимца николаевской публики Валентина Мельника, который запомнился благодаря удачно созданному им образу Бегемота в «Мастере и Маргарите». Уже во второй и третьей третях спектакля Лиза Кибкало смелее и ярче раскрывает себя в качестве актрисы, возможно, благодаря опытным коллегам по сцене: Александру Любченко (отец Ольги), игравшему весьма органично, Татьяне Маркус-Любченко (мать Ольги) и, разумеется, Анатолию Коту, эдакому интеллигентному злодею, лучшая защита которого – нападение.

К сожалению, в жизни мы нередко сталкиваемся с подобными ситуациями, когда даже самый запутанный драматический или комедийный сюжет кажется нам гораздо проще собственной ситуации. Однако на сей раз переданный зрителю сюжет оказался на редкость сложным с точки зрения не событийной, а чувственной, эмоциональной. За почти два часа спектакля каждый из представленных персонажей проходит тернистый путь перемен, внутренних «ломок» характера и души. Скажем, Санек Валентина Мельника из саксофониста-казановы раскрывается как благороднейшей души человек и спасает чужую семью, понимая лучше главных героев их мотивы и чувства, вынуждая зрителя напрочь забыть о существующих «где-то там» его 12-ти детях и 7-ми брошенных женах. Елизавета Кибкало же проводит свою героиню через боль и обиду, выводя к мукам совести и раскаянию на пути к очищению от царящей в их доме лжи, созданной ее мамой (Татьяна Маркус) и поддерживаемой отцом (Александр Любченко), доказывая в очередной раз, что лжи во спасение не существует, а любовь поистине всепрощающа и слепа...

После спектакля корреспонденту «Новой Николаевской газеты» удалось пообщаться с известным киноактером Анатолием Котом, с улыбкой раздававшим автографы и охотно фотографировавшимся со всеми желающими.

– Анатолий, ваш дебют состоялся в возрасте восьми лет в роли Щенка в спектакле «Котенок по имени Гав». Я сама когда-то играла в этом спектакле Котенка. И попала я в спектакль благодаря «театральной маме», как ее называют с любовью актеры нашего театра, Сталине Васильевне Лагошняк, которая поддерживает молодых перспективных талантов и помогает уже состоявшимся актерам. А кто был вашим «театральным родителем»?

– Конечно, в моей жизни такой человек был. Я занимался тогда еще в школе. И это был мой первый выход в роли, в роли Щенка. Я родился в Минске и там учился. И в школьные годы занимался в театральной студии. Но, к сожалению, не помню, как эту женщину зовут. Мне очень стыдно, но... Первые шаги, азы она давала: занятия наши, сценическая речь...

– Сейчас вы – уже известный актер, любимец публики. Существует ли что-то, чего вы опасаетесь в профессиональной жизни?

– Знаете, у актеров сны бывают страшные, когда в холодном поту просыпаешься, когда кажется, что ты забыл текст. Ты вроде бы выходишь на сцену, твоя реплика, и ты ничего не можешь сказать потому, что забыл текст. Это страшный сон такой бывает...

– А в реальности такое с вами случалось?

– Ну, бывает, «ля» западает иногда (улыбается). Все живые люди.

– А если, к примеру, возникнет необходимость срочного ввода в спектакль, быстро адаптируетесь в новой для себя роли?

– Да, были срочные вводы. И текста много было. Да, адаптируюсь, пожалуй.

– Актер должен уметь если не все, то многое, и как можно большим объемом знаний обладать...

– Абсолютно согласен. Я вот до сих пор мечтаю прыгнуть с парашютом или хотя бы с «тарзанки» прыгнуть. Острых ощущений хочется. Приходится чем-то новым интересоваться, когда готовишься к роли какой-то. Если, врача, например, играю, звоню друзьям-хирургам, спрашиваю, как и что...

– Допустим, вас пригласили на выставку в художественную галерею и на литературный вечер. Оба мероприятия в одно и то же время, но в разных местах. Какое из них вы предпочли бы посетить?

– Наверное, литературный вечер.

– Предпочтительнее проза или поэзия?

– Я больше к прозе (смеется) склоняюсь. Считаю, что стихи мне не очень даются в чтении. В последнее время с полки достаю часто книги, которые были в школьной программе. Конечно, и что-то новое, когда друзья рассказывают или в журнале выходят какие-то новинки, интересуюсь. Ну а так, я с удовольствием сейчас опять «Анну Каренину» перечитал. В школе оно не так воспринимается. Однажды, это было в институте, перечитал «Героя нашего времени» и понял, что когда я его читал в школе и писал сочинения – это было какое-то другое произведение. В каждом возрасте иначе воспринимаешь, с жизненным опытом... Что-то уже даже пережил похожее...