Текст книги "Деревня (СИ)"

Автор книги: Андрей Туркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Здесь человек был. Вы не знаете, куда он пошел?

– Не было тут никого,– уверенно закудахтал тот.– Вещи лежали. Вон, я их к стенке отволок, дабы не попачкались.

Значит, баба Варя позвала Игоря Степановича в дом. Наверное, время обедать. Вспомнив о еде, Савицкая ощутила ужасный голод: в желудке заурчало, рот наполнился слюной. Она бы все отдала сейчас за двойную порцию тирамису и стакан сент-клемента.

– Не подсобишь ли дедушке?– Старик распрямился, оперся на вилы и уставился гипнотизирующим взглядом на Катю.

Девушка пожала плечами, мол, чего не помочь, заняться все равно нечем. На сегодня осталась лишь стирка белья в планах.

– Аль ты белоручка?– Подозрительно прищурился старик.

– Нормальная я,– твердо заявила Савицкая.– Что делать нужно?

Сосед ухмыльнулся и кивнул в сторону улицы.

– Тележка там моя стоит. Ты, внучка, поскладывай сено на нее, коли не тяжкая для тебя энта задачка.

– Нет, не тяжкая,– ухмыльнулась Катя и вышла во двор.

Тележка была настолько древней, что можно диву даваться, как она не разваливалась на ходу. Разного диаметра колеса давно проржавели и потеряли большинство спиц, перекошенная рама заваливалась набок, дырявое корыто, прикрученное куском проволоки к раме, просвечивало насквозь – несколько десятков дыр различного калибра красовались на местах стыков металла, чуть меньше на боковых стенках.

Быстро расправившись с кучей соломы, Катя снова вошла в сарай поинтересоваться, может ли еще чем-то быть полезной, но старик отрицательно покачал головой.

– Дальше я сам. Передохну только малость, да покачу к себе. Машку кормить надо.

– Машку?– Переспросила девушка.

– Корова моя – Машка.

– А-а, понятно.

– Я Митрофан,– наконец представился старик, исполнив жалкое подобие книксена.

– Катя,– Савицкая слегка кивнула головой, и они оба рассмеялись.

– А знаешь, Катенька, у нас ведь в "Хлопушках" не всегда так было,– горько вздохнул старик.– Раньше детишки постоянно по улицам носились. А нынче одни Никифоровы и остались. Видала их, поди?

– Видала.

– А вон там моя изба, через забор. Ее отец мой построил, царствие ему небесное. И баню тоже. Эх, раньше хорошо было. Дом крепкий, теплый был. Печь как натопишь, так в самую лютую стужу жарища двое суток стояла. А нынче дров не напасешься. Некому чинить, все разваливается. Печь в бане прохудилась, а залатать некому. Я уж старый стал для энтих работ, а сейчас, так и вовсе...– Митрофан смахнул слезу и замолчал, уставившись в одну точку.

Затянувшуюся паузу нарушила баба Варя, войдя в сарай с кувшином воды.

– Вот те раз,– удивилась старуха, глядя на плачущего соседа.– Пол сгниет от твоих слез коровьих. Какой пример молодежи подаешь?

– Спиридонна, это ты,– словно от сна пробудился Митрофан.– Да, вот, рассказывал Катеньке о былых временах. Как хорошо у нас тут было. Речка, лес, огороды в изобилии.

– Да,– согласилась баба Варя,– только речка испортилась, нынче даже для стирки с нее воду не берут. Ладно, хоть Игнат перед войной колодец выкопал, последнее свое благое дело для деревни сделал.

– Это да. Иначе, черт его знает, как бы мы жили.

– Не поминай рогатого. Накликаешь еще.

Митрофан трижды плюнул через левое плечо.

– Это точно.

– Катенька, а где остальные?– Баба Варя только сейчас заметила, что никого, кроме нее и Митрофана в сарае нет.

– Остальные?– Переспросила девушка, уставившись на старуху.– А, разве Игорь Степанович не в доме?

– Нету никого в доме,– заверила та.– Я за вами и пришла. Кушать позвать, пока не остыло.– И тут баба Варя лукаво прищурилась, подозревая, откуда ноги растут.– Так, это, видать, Шулепов – старый козел,– приходил. А я думаю, что калитка ходуном ходит, туда-сюда, туда-сюда? Он их и увел, паразит.

– Но, Игорь Степанович плохо себя чувствовал. Вряд ли он согласился бы куда-то пойти?

– Этот курдюк кого хочешь уговорит. Ну, я ему задам трепку. И мальчонку ведь уволок, окаянный.

– Дима к своей новой подруге пошел,– сообщила Савицкая.

– К Анфиске, что ли?

– К ней самой,– Катя сжала кулаки, продавив кожу ладоней до крови.

– Воротится, коль у Анфиски. Заодно и отобедает там. А Игорек жидким хлебом, небось, голод уже утоляет.

Катя пожала плечами.

– Я в купальне была. Пришла, никого нет... ну, кроме деда Митрофана.

– Чудеса в решете,– покачала головой старуха.– Как же вы в городе друг друга находите, коль в десяти домах потерялись?

– У нас телефоны есть,– ответила Савицкая.– Мобильники.

– Я знаю, что это такое,– влез в разговор Митрофан.– Это приемник, который слова на расстоянии телеграфирует.

– Почти,– снисходительно улыбнулась девушка.– Я бы вам показала, да Димка с собой, похоже, прихватил.

– В другой раз посмотрим,– заверила баба Варя.– Пошли-ка в избу. Чего тут высиживать? Я пирожков с ревенем напекла, да чай свежий заварила.

– Ее тошнит уже, поди, от чая.– Встрепенулся Митрофан.– Сейчас, погоди, я тебе молочка домашнего принесу.– Он двинулся к выходу, держась за поясницу. Здоровье оставляло желать лучшего. Стоило посидеть в одном положении, как до немоты затекали суставы, и начинали хрустеть, словно ржавые шестеренки, со временем прикипевшие друг другу.– Вот, только сено отвезу, и мигом ворочусь.

– Шибко не разгоняйся, а то костей не соберешь, ежели грохнешься,– бросила вдогонку старушка.

– Спиридонна, а ты егоза, как всегда,– отшутился сосед и ухватился за веревочку с тысячью узелками, привязанную к раме тележки.

День близился к завершению.

Катя не решалась признаться, но она начала бояться этого места. И твердо решила для себя, что эта ночь в деревне станет последней. Если Игорь Степанович опять напьется и завтра не сможет идти – они с Красновым потащат его на себе.

Пока она купалась, ее озарила мысль, все время лежащая на поверхности, но, по неизвестным причинам, доселе не обращавшая на себя внимания. А, ведь и правда – в деревне совсем нет мужчин. Старики и женщины (и пара ребятишек) – все население «Хлопушек». Вспоминая курсы истории, отсутствие мужского пола в населенном пункте можно объяснить только несколькими возможными вариантами.

Первый – это охота. Но такое объяснение можно сразу вычеркивать из списка. Не верилось, что местные мужчины отправились в лес на коллективную охоту. При домашней скотине и плодотворной (в основном) земле в ней нет никакого смысла.

Азарт? Адреналин? Хобби?

Нет, это всего лишь непринятие действительности, и Катя это понимала. Ей хотелось верить в эту чушь, придуманную в ее собственной голове, чтобы не переходить к другим пунктам. Она старалась установить занавес и распрощаться с этой мыслью (хотя бы) многоточием, но...

Прочие варианты были ужасны, и даже думать о них не получалось без содрогания. Но Савицкая ничего не могла с собой поделать: вопросы требовали ответов, какими бы безумными они не казались.

14

Дима вгрызался в стейк, запивал домашним компотом. Сок стекал по подбородку и капал на штаны, но парень не обращал на него внимания: правила этикета после трех дней поста отошли на задний план. Вкупе с мясом быстро улетала выпечка – хрустящие шарики, подобные французским булочкам.

Анфиса сидела напротив. Подперев ладонями голову, молча наблюдала за трапезой своего нового друга.

А он мычал от удовольствия и закатывал глаза.

– Теперь я понимаю тех, кто готов убить за кусок мяса,– проговорил Дима с набитым ртом.

– Не надо никого убивать,– мягко ответила девушка.– Там еще есть, если хочешь.

– Нет, спасибо. Я наелся.– Последняя порция исчезла за рядами белоснежных зубов.– Сама готовила?

– Да. Мама с утра у Никифоровых. А я по хозяйству хлопотала.

Дима отставил тарелку и откинулся на спинку стула. Громко выдохнул. Положил руки на отяжелевший живот.

Анфиса смела со стола крошки и отнесла посуду в раковину.

– Точно больше не хочешь?

– Точно. Я сейчас лопну.– Двумя большими глотками он осушил кружку с компотом и поинтересовался.– А разве Шулепов не в зеленом доме живет?

– В зеленом,– согласилась Анфиса.

– К кому тогда он с Игорем Степановичем зашел?

– К Багауловым. Они с Львом Борисовичем выросли вместе. Леонид Федорович и Агафья Еремеевна. Игнат, тот, что колодец вырыл, сын их... был.

– А что с ним случилось?

– На войне убили.

Дима не стал выспрашивать подробностей (да и ни о каком колодце он понятия не имел: слышал вскользь пару раз). Увидев по выражению лица Анфисы, насколько ей тяжело говорить на эту тему, просто промолчал.

Учитывая преклонный возраст Багауловых, Игнат мог воевать в Афгане. Для чеченской кампании, как предположил Краснов, он был бы несколько староват, нежели, конечно, не служил по контракту.

Из размышлений вырвала Анфиса, задав провокационный и, в какой-то мере, двусмысленный вопрос:

– Чем дальше займемся?

Парень растерялся, не находясь с ответом. Он прекрасно знал, чем можно заняться, но произнести это вслух не решился бы даже в шутку. Они же едва знакомы, а моральные устои деревенской красавицы, скорее всего, непомерно высоки и всегда в приоритете. Дима покраснел и замычал что-то себе под нос; в итоге лишь пожал плечами, не выдавив из себя ни слова.

Но, стоило Анфисе подойти к столу и наклониться за кружкой, как по всему его телу прошел электрический разряд. От девушки исходил божественный аромат природных масел и трав. Как цветок в поле, привлекающий пчел, она обладала внеземным притяжением, от которого по рукам прокатилась дрожь, а на лбу выступила испарина.

– Ты не заболел?– Поинтересовалась Анфиса, заметив странную реакцию парня.

– Нет,– Дима прочистил горло, сдавленное непонятными спазмами. Опустив глаза, принялся оттряхивать колени, скорее чтобы занять себя, чем от надобности.– Жарковато сегодня.

– Да, жарковато...

Платье Анфисы, при ближайшем рассмотрении, оказалось просвечивающим. Находясь на пути солнечных лучей, бьющих через окно, Диме представилась картина, недоступная для посторонних глаз. Был ли это случайный выбор наряда, или девушка надела его целенаправленно, предполагая встречу, он не знал, но сильно смутился, и, в тот же момент воодушевился, увидев, что под платьем ничего нет. Уж, это, наверняка, представление для одного зрителя.

Дышать стало тяжелее, вторая волна пота выступила на лбу и на висках. Он хотел отвести взгляд, чтобы не выглядеть озабоченным юнцом, но это давалось гораздо труднее, чем можно было вообразить.

Между тем, девушка прошлась по кухне, ополоснула кружку из-под компота, убрала ее на место. Она двигалась плавно и грациозно, словно парила над полом, ни разу не скрипнув половицами. Дима оказался прикован этим необычайным зрелищем; в нем снова проснулся голод, правда, иного характера, заглушить который мясом и хлебом попросту невозможно.

– Когда вы уезжаете?– Спросила Анфиса, вытирая руки о полотенце.

– Примерно через месяц,– ответил Краснов.– Но, в деревне мы последний день. У нас лагерь километрах в десяти отсюда. Вернемся к нему.

– Жалко.

– Я бы остался, но Игорь Степанович не разрешит, он же за нас отвечает. Я могу навещать тебя по возможности... если хочешь?!

– Я буду рада тебя видеть,– девушка застенчиво улыбнулась.

Даже за разговором Дима не мог заставить себя расслабиться. Он подозревал, как сильно расширились его зрачки, и раскраснелось лицо. В ушах противно звенело, мысли путались и терялись. Хотелось вскочить со стула и овладеть Анфисой прямо здесь – на столе. Грубо, жестко. Отдаться власти природных инстинктов, плюнуть на такт и проверку чувств временем. Она же сама делает намеки. Иначе, не оделась бы подобным образом. Она хочет этого. Хочет сейчас.

Ждет, когда он оторвет свой зад от стула, заломит ей руки за спину, слегка придушит и прошепчет на ухо, что теперь она его сучка, и ее ожидает хорошая порка.

Краснов потряс головой, прогоняя наваждение. С тем же успехом могло произойти все с точностью наоборот. И тогда он будет выглядеть последним мудаком, а дорога в этот дом станет заказана.

"Нужно покурить, и все обдумать",– промелькнула дельная мысль, и парень ухватился за нее, как за спасительную соломинку.– "Главное, не наделать глупостей. Сначала нужно убедиться в желании Анфисы заняться сексом. Но, как это сделать? Спросить? Идиот, кто же о таком спрашивает"!

"Положи руку ей на грудь и все встанет ясно",– противный голосок пробился из глубины сознания.

О, этот голос Дима знал прекрасно. Именно он каждый раз убеждал садиться за руль в нетрезвом состоянии: "ну здесь же недалеко... ты же не оставишь машину в этом районе на всю ночь"?

А сколько раз он уговаривал забить на учебу – не счесть. Вот и думай теперь, как поступить.

– Я выйду покурить?– В итоге Краснов принял самое простое решение, желая разрядить обстановку, а заодно и проветриться. После обеда температура заметно спала, усилился ветер, а на горизонте показались первые тучи – темные, грозовые.

– А мне можно?– Спросила Анфиса, заставив Диму в очередной раз впасть в ступор.

– А ты разве куришь?

– Нет, но давно уже хочу попробовать.

– Лучше не стоит,– с улыбкой на устах Краснов приблизился к девушке и погладил ее по плечу, желая показаться заботливым. И в этот момент в мозгу прозвучал оглушительный выстрел, стерев из сознания всю нравственность и рациональность. Невидимая искра пробежала по телу Анфисы, наэлектризовав каждый волосок ее тела, а после перепрыгнула на Краснова, мгновенно выбив его из привычной колеи.

Перед глазами заплясали темные круги – он более не принадлежал себе; весь мир, сжатый до размеров кухни, с этого момента не значил ровным счетом ничего. Словно пребывая в наркотическом опьянении, Дима издалека наблюдал, как его руки задирают подол платья, являя взору роскошь и великолепие женского тела – сочного, желанного – близкого, но, в то же время, кажущегося далеким. Его рука скользнула по взмокшей девичьей промежности, устремилась выше, по животу, подхватывая невесомую ткань платья.

Бешено стучащие молоточки в голове достигли своего апогея, когда жаркие губы Анфисы нашли его шею, покрывая страстными поцелуями. Распущенные волосы приятно щекотали плечи и грудь, а горячее женское дыхание все сильнее раскочегаривало животную похоть, далекую от любви, но близкую к безумию. Дима скорее ощутил, чем увидел, как по его груди скатилась тоненькая струйка крови, как сверкнули обагренные зубы Анфисы в неверном свете затуманенного разума.

Последовал второй укус, точечный, резкий, словно в тело воткнули иголку и сразу же вынули. Боль граничила с удовольствием, безумие рождало страсть...

Растирая кровь по телу Краснова, Анфиса шипела и извивалась. Перепачканное алыми разводами лицо расплывалось в улыбке. Девушка закатывала глаза, она стонала, до боли в пояснице обхватив партнера ногами, пока он нес ее к столу, полностью выключившись из мира.

15

Дима проснулся от звука входящего сообщения. Следом прогрохотал гром. Повернувшись на бок, парень невольно поморщился и открыл глаза. Тело изнывало от укусов и царапин, оставленных Анфисой. До сих пор не верилось, что под маской кроткой и уравновешенной особы скрывается бешеный зверь, с коим ему довелось встретиться накануне.

Он не помнил подробностей, не знал, каким образом и во сколько вернулся, как лег спать. В сознании мелькали разрозненные картинки, состоящие из перепачканного кровью лица и дьявольски черных глаз партнерши, а в ушах отдавались эхом ее стоны и монотонный гул, подобный которому возникает при повышенном давлении. Мир вокруг плясал, искажая действительность, стороны света беспрестанно менялись местами, пол и потолок растягивались и сужались, приближались и удалялись, и в какой-то момент Дима не понимал, где он находится – на полу или на потолке. Боль и наслаждение смешались, образовав немыслимый коктейль, в коем вспыхивали искры желания и похоти. Истинное сумасшествие. Доведенный до неистовства, Дима рычал и выл, сливаясь с Анфисой в безудержном экстазе.

Он практически уверовал, что оказался под действием какого-то наркотика, только не понимал, когда и как принял его. И намеревался выяснить это, поговорив с Анфисой перед уходом из деревни.

– Прочтешь или нет?– Послышался заспанный голос Савицкой.

Сообщение...

Дима разблокировал планшет и уставился в экран. Погружаясь в текст, он холодел с каждым прочитанным предложением, а, дойдя до конца, не поверил своим глазам, и перечитал еще раз с самого начала. Каждое слово по-прежнему оставалось на своем месте.

Заметив, как Краснов переменился в лице, Катя приподнялась на локте и тихо спросила:

– Что там?

Дима ответил не сразу. Какое-то время он сидел неподвижно, гипнотизируя экран. Затем прошелся по тексту в третий раз и, повернувшись к подруге, сообщил:

– Это Штелль.

– Я поняла, что это Штелль,– сорвалась Савицкая. Ее начинал раздражать этот тюфяк. Некогда веселый и уверенный в себе молодой человек на глазах превращался в тряпку, и на это было больно смотреть. А ведь раньше он ей нравился. Но сейчас...

Сейчас Краснов напоминал ей отца, подкаблучника с тридцатилетним стажем, бесхребетное существо (как выражалась мать после очередного скандала), не имеющее своего слова и мнения, никчемность, живущую под суровым гнетом матриархата, давно позабыв, каково это – ударить кулаком по столу, и тем самым решить вопрос в свою пользу.

Катя всегда жалела отца, но в это самое мгновение она вдруг осознала, что то была не жалость, а ненависть. Надежно замаскированная ненависть. И ей стало страшно. Еще до того, как Дима заговорил. Она испугалась себя; своей истинной натуры, доставшейся от матери. Испугалась этого места... и сообщения, полученного вопреки отсутствию сигнала.

Немного успокоившись, Дима прочитал:

– "Если вы решили меня разыграть, то вам это удалось. Если же нет, советую незамедлительно явиться в лагерь. Я не знаю, где вы находитесь и что там видите, но по переданным вами координатам нет никакой деревни. Как, впрочем, и во всей округе. Половину вечера я потратил на телефонный разговор с профессором Найдёновым из Московского Государственного Архива, который и подтвердил каждое мое слово. Деревня с таким названием, действительно, существовала, но в 42-ом году она была уничтожена фашистами при наступлении на Сталинград".

– Да ты, бл...дь, прикалываешься,– Савицкая вскочила на ноги, готовая кинуться на друга с кулаками.– Что за ху...ню он несет? Как, скажи мне, тут нет деревни, если мы уже два ё...аных дня...– тут она осеклась и застыла, хлопая глазами в недоумении.

Спальное место Игоря Степановича пустовало. И, по всему видимому, он не объявлялся со вчерашнего дня.

– Где Баранов?– Спросила она, уставившись на Диму.

– Не знаю,– парень пожал плечами, затем перевел взгляд на распахнутую дверь. Снаружи лил дождь. Образовавшиеся у порога лужи затекали внутрь мелкими ручейками. Несколько раз громыхнуло. Сверкнула молния, пронзив свинцовое небо огненной стрелой.

– Он, что, ночевать не вернулся?

– Да я без понятия. Пришел, и спать лег сразу. Его, вроде, не было.

– Я ничего не понимаю. Допустим, Игорь Степанович остался у Шулепова...

– Или у Багауловых,– поправил Краснов.

– Какие еще Багауловы?

– Соседи. Я вчера видел, как он со Львом Борисовичем к ним заходил.

– Ты уже со всеми познакомился?– Съехидничала Катя.

– Нет, мне Анфиса про них рассказала...

– Кто бы сомневался,– Савицкая вновь ощутила неудержимый приступ гнева.– Как же вы меня достали! Хорошо, смотрю, устроились. Один баб дрючить ходит, другой бухает. А я в сарае сижу, как дура, жду их. Еще и этот козел старый с картой разобраться не может,– она указала рукой на планшет.– В общем, ты как хочешь, а я сваливаю.

Катя хотела, было, двинуться за рюкзаком, как вдруг Дима затряс головой, словно пытаясь избавиться от навязчивых видений, и уставился на нее непонимающим взглядом.

– Почему ты мокрая?

Первым желанием было выдрать ему в волосы, но этот порыв быстро прошел. Мысли смешались, одновременно хотелось и рыдать и драться. Страх нарастал с каждой секундой, проведенной в деревне. Не о такой практике она мечтала. Загадки совершенно иного рода будоражили ее любопытство.

А ведь первые неприятные мысли появились еще тогда в поезде, заставив сердце биться интенсивнее. Сейчас же стало намного хуже.

Стараясь успокоиться, Катя несколько раз вдохнула-выдохнула, после чего провела рукой по волосам и одежде, убеждаясь в нелепости, высказанной Красновым.

– Я не мокрая.

Дима не мог отвести взгляд от подруги. Почему она не замечает, что насквозь промокла? Капли так и катятся по лицу, волосы липнут к щекам, на одежде ни единого сухого места. Как будто стоит под проливным дождем. Но, это невозможно: пару минут назад Катя была полностью суха, как и он сам. Подтверждая собственные слова, Краснов осмотрел и ощупал себя с ног до головы.

А в следующее мгновение они оба оказались под стеной ливня. Дима вскрикнул и вскочил на ноги, пряча за пазуху планшет.

– Что это?– Вскричал парень, указывая наверх.– Посмотри на потолок.

Полностью перестав что-либо понимать, Катя задрала голову, но, так ничего и не увидев, проговорила:

– Тебя, что, глючит?

– О чем ты?– Дима схватил толстовку и натянул поверх рубахи. Ситуация воистину казалась бредовой. Разбрасывая ногами сено, он двинулся к стене, в надежде, что там дождь его не достанет. Но ливень проникал в помещение, не ведая преград, полностью залив пол и вымочив солому.

Катя молча наблюдала за съехавшим с катушек Красновым. Парень метался по сараю, как обдолбанный, пытался натянуть толстовку на голову, что-то бормотал. В этот момент он походил на Катиного соседа, употребляющего лсд. Пару раз тот рассказывал о ярких фантастических видениях, и предлагал даже попробовать, но Савицкая на этот счет оставалась непреклонной.

Дима оперся на стену... и провалился сквозь нее, не встретив ни малейшей преграды. А разбухшие от времени и сырости доски, как ни в чем не бывало, оставались на своих местах.

– Дима,– девушка бросилась к выходу, перепрыгнув через табурет, и замерла на пороге с отвисшей челюстью. Дом бабы Вари... его не было! Кустарники и высокие сорняки, сгибающиеся от шквального ветра и влаги, росли на месте избы. Акации и клены величественно возвышались над Катей, угрожающе клонясь чуть ли не до самой земли, размахивали ветвями в безумном танце диких африканских племен.

Савицкая впала в ступор, не веря своим глазам.

Дождь больно хлестал по щекам, порывы ветра норовили сбить с ног. Страх поднимался из глубины души, готовый сорваться с губ истошным криком. И девушка уже набрала в легкие воздух, готовая поддаться панике, как со спины раздался крик Краснова, зовущий ее по имени.

– Дима,– прошептала Катя и кинулась на зов, выкрикивая уже во все горло.– Дима-а. Ты где?– Развернувшись, она испытала еще одно потрясение, едва не отчаявшись и не забившись в ужасе под первый попавшийся куст. Исчез сарай, из которого она вышла минутой ранее. Как и в случае с домом, место проросло травой, колючками и сорняками, и во всей этой мешанине кричал и барахтался Краснов, пытаясь выбраться из раскисшей почвы и царапающих до крови ветвей.

– Катя,– раздвигая поросль, хрипя и сплевывая грязь, Дима выполз прямо к ногам девушки.

– Дима, ты как?– Помогая другу встать на ноги, она продолжала озираться по сторонам в бесплодных попытках отыскать глазами дом и сарай.

– Нормально,– поднявшись, прохрипел Краснов.– Что все это значит? Где дом? Где сарай? Что за ху...ня здесь творится?

– Я не знаю,– девушка покачала головой.– Нужно убираться отсюда.

С трудом они отыскали в траве свои вещи и двинулись в сторону леса. Дождь за это время немного поутих, облегчив ребятам путь.

– Мы, что, два дня жили под открытым небом?– Ужасался Краснов.

– Ума не приложу.

– Как такое возможно? И что мы ели, в этом случае?– Не успокаивался парень. Вопросы изливались из него, и им не было конца.– Баба Варя, пироги, дома – нам это привиделось? Но, как? Массовая галлюцинация? Или что?

Идти по мокрым зарослям оказалось весьма затруднительно. Ноги подворачивались на скользких, размытых дождем корнях, толстые стебли и ветви больно били по телу, оставляя ссадины и кровоподтеки.

– И как пришло сообщение, раз нет сигнала?– Парень продолжал выплескивать из себя град вопросов.

– В лагере же есть связь...

– Одна палка.

– Ну и что. Может, сигнал пробивается время от времени и досюда. Из-за колебаний воздуха, например, или спутник пролетает над нами, и на какое-то время появляется окно. Я без понятия.

– А мы найдем дорогу при такой погоде?

– Да, но сначала нужно отыскать Игоря Степановича,– Катя остановилась, оглядываясь по сторонам. Еще вчера тут стояла ветхая, но определенно жилая деревня, неведомым образом испарившаяся за ночь со всеми постройками и обитателями.

– Я знаю, где он был вчера,– парень свернул налево и зашагал к дому Багауловых (к тому месту, где стоял дом Багауловых).– Нам туда.

Савицкая кивнула и двинулась следом.

– А здесь стоял дом Митрофана...

На его месте остался один фундамент: потрескавшийся и поросший вьюном. Внутри него трава практически не росла, словно бетонное основание очерчивало границу, отгоняя назойливые сорняки.

– Штелль написал, что эта деревня была уничтожена в 42-ом фашистами?– Уточнила Катя.

– Вроде,– закивал парень.– Уж, не хочешь ли ты сказать?..

– У меня нет иных объяснений.

– Мы попали в прошлое?

– Или прошлое попало к нам,– закончила мысль Савицкая.

– Но, как? Это же безумие.

– Я без тебя знаю, что это безумие. Или, может, у тебя есть версия получше?– Но ответа не последовало, и Катя продолжила размышления.– В этом случае понятна ненависть жителей к немцам. Деревню уничтожили в 42-ом, война уже год как шла.– Она ненадолго задумалась, а после нерешительно произнесла, опасаясь собственных слов.– Что, если это место так называемая аномальная зона?

– И что из этого следует?– За шумом дождя Дима плохо различал слова подруги, но вслушивался, как мог.

– Не знаю. Может, всему виной магнитные поля, или Луна проходит на максимально близком к Земле расстоянии, вызывая аномалию, вследствие которой само место показывает картинки, которые происходили тут в прошлом. Как фотографии в альбоме.

– Ты думаешь, что деревню могла заснять, как на камеру, сама природа, и время от времени она прокручивает эти записи?

Катя пожала плечами, ни на чем конкретно не настаивая. Это первое, что пришло ей в голову, и, учитывая всю нелепость ситуации, винить ее за столь фантастическое предположение было бы жестоко.

– Но, почему тогда все прекратилось?.. Хотя, знаешь, мне кажется, что это произошло в тот момент, когда начался дождь. Он, словно, смыл наваждение.

– Смыл наваждение,– повторила Савицкая, пробуя на вкус слова.

– И ты еще говорила что-то про ветер?

– Да, ветер имеет какое-то отношение к происходящему, я чувствую это,– Катя вздрогнула и поглядела на небо.– А, как только начался дождь, мы увидели деревню в ином свете...

– Вот здесь стоял дом Багауловых,– неожиданно вскрикнул Дима и остановился.

Никакого дома, конечно же, они не увидели. Все та же трава и кустарники.

Не теряя времени, ребята двинулись на участок Багауловых, поочередно выкрикивая имя преподавателя. Их голоса тонули в вое ветра, с каждым разом становясь все тише. Дождь продолжал хлестать, сбивая дыхание и шаг. Дима занялся кашлем, согнулся пополам. Горло жутко саднило, точно в нем застрял кусок колючей проволоки. Хотелось бросить все и бежать, но чувство ответственности не позволяло сделать и шагу назад. Они понимали, что Баранов где-то там, посреди бурьяна, возможно, спит, как и они, получасом ранее, не подозревая о произошедших переменах, и, кровь из носу, его нужно было найти. К тому же, лектор единственный, кто может прояснить ситуацию.

Но, чем дальше они заходили, тем выше поднимался уровень воды. Обувь хлюпала и вязла в месиве, так и норовя сползти со ступней. Движения выходили медленными, скованными, какие бывают во сне, и с каждым последующим шагом становилось только хуже.

– Стой,– крикнул Краснов, находясь уже по колено в воде.– Мы идем в какую-то топь.

– Но, там Игорь Степанович,– напомнила Катя и двинулась дальше, не слушая увещевания друга. Раздвинув последние заросли, они вышли на болото, уже, будучи погруженными в него практически по пояс. Пузырящаяся от дождя вода была черной и безжизненной, по берегам сбивались обломанные стебли камыша и пожелтевшая трава.

Ребята замерли с открытыми ртами, не решаясь как-либо комментировать увиденное.

С другого края болота вырастала стена деревьев, постепенно переходя в густую чащу. Где-то вдалеке, за шумом дождя кричали птицы, над головой сверкала молния, каждая вспышка которой принуждала сжиматься от страха.

– Игорь Степанович,– из последних сил, насколько позволяли легкие, выкрикнула Катя. Но ответа не последовало. Она чувствовала, как промерзает насквозь: посиневшие губы дрожали, тело покрыла "гусиная кожа", онемевшие ноги подкашивались.

– Он утонул, да?– Поинтересовался парень, наперед зная ответ. В глубине души отказываясь верить, что подобное возможно, и что его преподаватель ушел на болото с воображаемым другом (или не таким уж и воображаемым, если разобраться), и сгинул в трясине, даже не осознав этого, Дима стал молиться, чтобы этот кошмар поскорее закончился.

– Господи, что тут творится?– Вопрошала Савицкая. Она находилась на грани обморока, ежесекундно заставляя себя бороться за ускользающую из-под ног реальность.

– Он где-то там, да?– Утратив контроль над языком, раз за разом повторял Дима, переводя обезумевший взгляд с поверхности воды на Катю.

– Пошли отсюда,– девушка схватила его за ворот и потащила в обратном направлении.– Дождь заканчивается. Это может вернуться в любой момент.

Неожиданно Краснов дернулся, высвобождаясь из хватки, и зашагал к "дому Анфисы".

– Куда ты идешь?– Не поняла Савицкая, кинувшись следом. Обессиленная, она хваталась за камыши и ветви кустарников, чтобы удержать равновесие. В груди разгорался пожар, отдающий болью при каждом вздохе. Сопли текли ручьем, заложило уши.

– Я должен увидеть,– неопределенно ответил Дима, удаляясь все дальше.

– Увидеть что?

– Анфису. Или кто там она на самом деле? Я должен знать, с кем спал прошлым вечером: с картинкой, с призраком или с... мертвецом,– от последнего слова он вздрогнул, но не остановился.

– Нам надо держаться вместе,– Катя пыталась достучаться до разума друга, но тот был непреклонен.

– Я должен знать...

– Там опасно. Нужно убираться отсюда.

– Пять минут. Слышишь? Дай мне пять минут.

– Опасно,– уже шепотом проговорила Катя, усаживаясь на мокрую и холодную землю, и наблюдая, как Краснов постепенно исчезает в призрачной дымке тумана.

В голове снова и снова всплывала навязчивая мысль, не дающая покоя со вчерашнего дня.

Война.

Именно по этой причине в деревне не было мужчин. Они ушли воевать.

16

Закутавшись в дождевик, Альберт Рафаилович наблюдал, как Зоя Марковна укладывает в рюкзаки бутерброды и термосы с горячим чаем. Его лицо выглядело бледным и осунувшимся, последнюю ночь он плохо спал, размышляя о группе Баранова, которая, как выяснялось, попала в какую-то переделку. За двое суток от ребят поступило всего два текстовых сообщения, остальное же время номер находился вне зоны действия сети.