Текст книги "Разрушенный мир (СИ)"

Автор книги: Андрей Орлов

Соавторы: Валентин Якимов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Глава 2
Перевернуть мир

– Так, ну, общий расклад я понял. Я теперь – чудом и, разумеется, благодаря тебе, исцелившийся принц царства Эстеллвик. Колдовать я как не мог в прошлой жизни, так не смогу и в этой…

– Э-э, ну, во всяком случае, еще долго.

– Да это не важно, я и не планировал. Живем мы все в каком-то захолустье, эти залежи статиц… Крови Богов ты нашел и о них лучше никому не рассказывать, а то нас просто в порошок сотрут. Это ясно. А ты тут каким боком? Кто ты вообще, и зачем таскал с собой этого полоумного?

Похоже, сказывалась выработанная за три года привычка тезисно повторять все, что нужно запомнить. Как с набившими оскомину Инструкциями. Надо бы отвыкать. Учеба закончилась, началось дело.

Мы с Воденом сидели тут же, в пещере, озаренные столь милым сердцу лиловым сиянием статицита, или, как его называют здесь, Крови Богов.

Маг неплохо устроился – у него тут нашлась и пара приличных стульев, и на стол с инструментами для работы по камню быстро был установлен самогреющийся котелок, в который Воден бросил пару щепоток каких-то синих листьев.

А он, оказывается, мой ровесник. Глядя на его гладкую кожу, почти лишенную морщин, на слегка пухлые щеки, массивные плечи, я мог только позавидовать. Ему тридцать один, мне тридцать два… Было. А моя туша, вон, в углу лежит – кожа синюшная, щеки впалые, все лицо в трещинах и морщинах. А ведь я слыл в округе Города Ста красавцем!

Еще бы. Руки две, ноги две, голова одна. Не каждому дано.

Разлитый по деревянным чашкам напиток приятно грел руки. Воден назвал его чи-ай. Судя по тому, что в моей памяти не нашлось слов-аналогов, раньше я с ним не сталкивался. Вкусно. Приятное травянистое послевкусие.

А ведь траву, которая не пытается тебя убить и не ядовита, встретишь нечасто!

Когда я высказался на эту тему, Воден только рассмеялся добродушно.

– Не знаю уж, что за жуть творилась в твоем родном мире, но пора тебе отвыкать. А то будешь от каждой тени шарахаться – быстро раскусят.

– А ты, я вижу, в целом не сильно удивлен произошедшему? – меня с самого начала занимал этот факт, но теперь пора спросить прямо.

– Да нет, почему, я удивлен тем, что просто огромные объемы сырой Крови Богов позволяют разрывать мировую грань. А тому, что наше измерение – не единственное… Так ты не первый, не сотый и, полагаю, не последний, кто умеет ходить между мирами. Теоретики Академии пока не разработали принципы таких путешествий, но, полагаю, еще успеется. Мы не так уж давно перестали верить в чудеса и сказки и приобщились к истинной магии.

– Вот как, истинной магии, значит… Ну-ну. Но не уходи от темы. Кто ты, что здесь делаешь, зачем притащил сюда вашего принца? Ты говоришь, что маги у вас сейчас на коне – так что ты, маг, забыл в такой глуши?

Воден слегка замялся, но затем отхлебнул немного чая, как я для удобства сократил название напитка, и начал свой рассказ.

– Видишь ли… В целом магия в почете. Унаследовать титул, или землю, не являясь магом, в Республике фактически невозможно. И всех, кто может колдовать и у кого хватает средств пройти испытание силы, обучают во Вселенской Академии. Так в ходе обучения ты выбираешь факультет, тебе присваивают статус в зависимости от способностей и усердия… А еще дают прозвище. Оно меняется периодически, а может вообще не прицепиться. Но, оканчивая Академию, ты всегда получаешь прозвище, заменяя им свою фамилию. Если человек, представляясь, называет имя и прозвище – он как правило маг.

– Ага. – вставил я свои пять каринов. – И все, чего ты заслужил, пока учился, это прозвище Зануда?

Воден посмурнел, но затем глянул на меня с вызовом.

– Вообще-то, Зануда – не худшее прозвище. Далеко не худшее. Как минимум, я умею серьезно подходить к изучаемым вопросам и ставить на место тех, кто любит болтать, не разбираясь хорошо в том, о чем болтает. И вообще, многие великие маги оставляли выпускное прозвище, даже если оно было совсем смешным. Позапрошлого архонта Эфтея звали Малигас Припадочный, к примеру. А один из виднейших ныне адмиралов – Пирея Лужа… А…

– Да понял я, понял. Нет никаких проблем с твоим прозвищем, оно просто соответствует реальности. У нас, вон, магов вообще нумеровали. Хватит вилять и переходи к делу.

– Для того, кому я только что спас жизнь и душу, ты слишком резко себя ведешь, смею заметить. Но ты прав – я далеко не самый выдающийся волшебник и просто-напросто не выдержал в Эфтее конкуренцию. Тыкался, мыкался туда-сюда, ну и год за годом сдавал позиции. Магу всегда нужно практиковаться – а моя специальность требует быть при деле. При деле в моем случае означает при управлении чем-нибудь. Я окончил факультет Сбережения… Не важно. В общем, моя магия направлена на эффективное управление вверенной мне территорией.

Ого. Я никогда о таком даже не слышал – ни в Городе Ста, ни в любом другом из известных мне мест никто и не подумал бы использовать магию в бытовых нуждах, или счетоводстве. Эмиссары Твари легко вычислили бы такого кретина по следу маны и быстро высосали. Был разумный – и нет его.

Но эта тема меня заняла. Никогда не колдовавший сам, я отлично осознал всю мощь магического дара, когда приполз с оторванной одним из реликтов ногой в крепость, в которой нашелся целитель. Если бы не он – там бы я и помер, скорее всего. Умирать в пятнадцать всегда печально.

Так, с новыми возможностями разберемся потом. Если у меня здесь невольно оказалась какая-никакая власть и ресурсы, я сумею найти нужных магов даже не колдуя сам. Пока вернемся к Водену.

Пока я был погружен в собственные мысли, Воден обрисовал то, как он узнал, что местный царек ищет любых магов, способных хотя-бы в теории исцелить его обезумевшего старшего сына. Воден не мог, конечно. Но понадеялся, что со временем приживется тут и ему доверят какую-никакую вотчину.

– … Но я уже давно понял, что надеяться на щедрость этого варвара смысла нет. Я понимаю, что ты – не его сын, так что называю вещи своими именами. В последние пару лет положение отца этой туши стало о-очень шатким. – протянул он, наклонившись ко мне. – И мое, соответственно, тоже. Скажу прямо – я уже подумывал или переметнуться к кому-нибудь из соперников царька за трон, или просто покинуть эту глухомань, или… ну, об этом дальше. Но прям уж предать не решился – свинство это порядочное. Ну так вот, пока я бродил по лесам, по горам, размышляя, я и наткнулся на это место. Когда мы его покинем, ты сам поймешь, почему оно осталось ненайденным. Честно сказать, я в него попросту провалился, м-да.

– Ага. – вновь воспользовался я паузой в пространной речи Зануды. Ох и оправдывает он свое прозвище! – А умалишенного царского сына ты привязал к себе, чтобы он считал тебя другом и заступался перед отцом. Но зачем он здесь?

– А вот это моя, так сказать, положительная программа. Не решившись предать и найдя эти залежи – буквально космических масштабов богатство, известное лишь мне, я задумал иное. Не пойти ли мне тропою многих славных царей, которой прошел и Король Королей, создавший пару сотен лет назад Республику… ну, тогда еще Королевство Эфтеи. То есть, не вырезать ли мне правящий род, продемонстрировав силу и объявив себя или новым царем… или, дабы не подставляться, регентом при больном царевиче.

– Надо же. Раз у вас там теперь республика, король королей ваш, видимо, кончил плохо. Не боишься последовать за ним, рассказывая мне сейчас, как планировал перебить мой род, а может и меня?

Я говорил это и улыбался. О, и я, и Воден отлично понимаем, что это никакой не мой род, а полоумный принц – не я. И, раз уж он все мне так изложил, значит не считает целесообразным просто убить меня тут же, или настроить против себя. Да и клятву крови мы друг другу дали, а в таком переполненном маной месте она должна иметь чудовищную силу.

– Твоя ухмылка говорит за тебя, Маар, или Михаэль, как тебе угодно. Вижу, ты понял, что я хотел бы быть заодно с «чудом прозревшим» принцем. – сделал он ироническую физиономию. – Пойми и следующее: я не планировал просто узурпировать трон и праздно развлекаться, или драть тут со всех три шкуры. Да и не смог бы – сразу подоспели бы конкуренты. Имея такие умопомрачительные богатства, можно озолотиться. Озолотить все царство, а то и десяток царств! Войти в историю не как Воден Зануда – если о таком вообще кто-то вспомнит. Воден Золотой, Воден Великий, Воден… э-э… Ну, Добрый, например.

– Ага, ага. – сделал я кислую рожу. – А как тебе вариант, например, Воден Безумный? Воден Мятежник? Или, там, Воден Кровавый? Ведь, как только о твоих сокровищах станет известно, сюда тут же притащатся такие армии и такие маги, которые здесь все сравняют с землей. Они здесь все разнесут. Все ваше царство пройдут за час! А тебя объявят безумным узурпатором, врагом всего мира и так далее. Ты ведь это понимаешь?

– Разумеется, я понимаю. Не все кругом такие идиоты, как папаша Михаэля. Я осознаю и риски, и ответственность.

– Ну и зачем тогда оно тебе? Стащи отсюда пару горстей кристаллов – и живи до смерти, ни в чем себе не отказывая. А головную боль оставь другим. Разумно ли пытаться проглотить так много?

Я встал из-за стола. Разумеется, за собой бывший хозяин тела не следил, и теперь у меня затекла поясница. Да уж, первое, что нужно сделать – привести себя в форму.

С тоской глянул на обрубок себя прежнего. Даже мой труп мог похвастаться куда более внушительной мускулатурой, чем этот Михаэль. Жизнь такая, вынуждала всегда следить за собой.

В лиловом свете кристаллов, среди пляшущих тонких теней, все казалось каким-то зловещим. Похоже на то, как светит Око во время Жатвы. Один раз я, увы, не успел укрыться и имел счастье наблюдать, как серый пепел и снег вокруг озаряется кроваво-алым…

Я подошел к собственному телу, как бы нелепо это не звучало, и откинул воротник. По нижней части шеи к груди спускалась бугристая линия жабр. Да, вот оно, последствие этого. Лучше, чем третья нога, или исчезнувшая в одночасье кожа.

Пауза затянулась, Воден пристально рассматривал мои манипуляции, но оставался за столом, налив себе еще кружку чая. Наконец, он продолжил.

– Я понимаю, что разумней было бы сделать так, как ты говоришь. Но это – разум скотины в стойле. Знаешь… я немало побродил по миру в голодные годы. Я видел такую чудовищную нищету, о которой в сиятельном Эфтее уже и не помнят даже тамошние нищие. Но видел я и эфтейские низы. Я выступал свидетелем по делу Петреона Гривы… Теперь Петреона Истязателя. Видел ли ты когда-нибудь человеческую гекатомбы⁈ Знаешь ли, что это⁈

Вскочив из-за стола, мужчина начал дерганно ходить туда-сюда вокруг стола, периодически поглядывая на меня. Он, кажется, ждал вопроса. Но вопроса не последует.

Увы. Я знаю, что это такое.

– Я не верю в крестьянские сказки про мужицких царей, золотой век, про то, что можно все всем раздать и равно разделить. – отдышавшись продолжил он уже спокойней. – Маги рождены править, это закон нашего мира в последние столетия. Но ведь править можно по-разному.

Увлекшись монологом, Воден заметно расслабился, вновь уселся на добротный деревянный стул и отхлебнул чая, припав прямо к остывшему уже котелку. Похоже, он давно не мог никому выговориться.

Я и сам нередко замечал, что легче выходит выворачивать душу перед посторонними.

– Бари Поле, Майнетта Трибун, Пивий Дождь… все они вошли в историю, как маги, изменившие жизнь всех людей к лучшему. Не сказками о равенстве, а внедрением в эту жизнь новых достижений волшебства. Крестьянин возблагодарил Бари за выведение существ, выжирающих вредителей на полях – и Бари Насекомое стал Полем. Майнетта Помело стала Трибуном, продавив городские власти и убедив Архонта поставить на городских площадях ее говорящие столбы, оповещающие народ о важных вещах. С тех пор, как Пивий Мокрый стал Дождем, над Эфтеем всегда сияет солнце, а над посевами в нужное время всегда находится дождь и свежий ветер… лишь над посевами богачей, разумеется. Но то Эфтея. А здесь?..

Маг обвел вокруг себя рукой.

– Эти края, горсть жалких мелких царств, не познавших толком света магии, управляемых убогими, темными людишками, постоянно страдающих от неурожаев, засух, пожаров и вредителей, от голода и холеры, нищеты и диких тварей, прущихся с Земли Туманов на запах человечины. И вот, я нашел здесь такое… такое… При грамотном использовании эти кристаллы могут положить конец вечной грызне тупых землевладельцев и несчастью людей. С их помощью можно выстроить государство, не сильно уступающее сиянию Эфтея.

– Ага. И войти в историю, если эфтейцы не сотрут тебя в порошок.

– Да. Пойми, Маар, откуда бы ты ни был. Кликас Мученик писал: жизнь, прожитая для себя, есть жизнь, прожитая ни для кого, ведь твой мертвый прах не поблагодарит тебя за труды. Если же каждый станет жить хоть для двух людей, жизнь всех станет вдвое лучше… Я не могу отвечать за каждого, Маар. Но я готов ответить за себя.

За себя, ну-ну. И за всех тех, кого ты своей авантюрой втянешь в чудовищную войну за эту груду волшебных камней.

Я не стал произносить этого, лишь улыбнулся. И улыбка моя была широкой и искренней.

Ведь я сам такой же!

Жизнь выглядит простой и понятной, когда ты привязан к месту, или к рутинному делу. Вот, например, старики-маги в Городе Ста. Они сидят в своих удушающих каменных катакомбах и искренне считают, что их проблемы и их дела – центр мира, самое важное, что вообще делают люди под светом Ока. Учитывая, что я ввязался в их авантюру и теперь оказался здесь их стараниями, я-то с ними скорее согласен.

Но до этого почти тридцать лет я жил далеко от города, в глуши. А затем также, как Воден, скитался по миру. И видел я все, что он живописал. Видел людей, что как черви копошатся в гнилье, силясь протянуть еще хоть денек. Видел сумасшедших, обложившихся грудой старья в надежде хоть на секунду вернуться мыслью в Эру Солнца. Видел, как брат… нет, не идет войной на брата. Зачем? Ведь всегда можно дать брату – и еще сотне таких же – в долг, высосав затем из них все соки, и озолотиться!

Когда видишь, как по-разному живут люди, нельзя не задуматься, зачем живешь ты сам.

Я никогда не умел строить сложные системы мысли и заниматься отвлеченной болтовней. Но за годы жизни точно понял – нет ничего отвратительней мне, чем человек приспосабливающийся. Человек, который складывает лапки и начинает жить по законам отвратительного мира, признавая себя его частью. Мол, не мы такие, жизнь такая.

А раз мне такое не нравится, значит смысл лично моей жизни в том, чтобы жить ровно наоборот.

В слегка аляповатом и чуть полноватом заурядном мужичке, стоящем теперь напротив меня и с огнем в глазах перечисляющем местных великих потрясателей мироздания, желая встать в их ряд, я узнал себя три года назад, когда посланники Ста нашли меня и предложили авантюру, в результате которой я теперь стою в этой пещере. Предложили увести наш народ из мира, раз уж мы не оказались способны его сохранить.

– Я вижу, ты искренне хочешь лишний раз встряхнуть свой мир? – подошел я к застывшему Водену. – Прошу тебя не спрашивать меня о причинах, но клянусь памятью о Солнце, я готов помочь тебе. Я клянусь приложить все силы к тому, чтобы помочь нам с тобой взять власть в этом царстве, привести его к могуществу и любой ценой сохранить контроль над этими залежами Крови Богов. Поверь, я сам заинтересован в том, чтобы жить в процветающем и защищенном месте, а кроме причастности к местному правящему роду у меня сейчас ничего нет. Взамен я потребую от тебя равноправного партнерства в обозначенной авантюре. Ты согласен?

Я протянул замявшемуся магу руку, дабы скрепить клятву. Он понимает, что клятвы, данные в таком месте, практически нерушимы, даже если не закреплены сторонними заклятиями. Наконец, он произнес:

– Чужак, я не знаю, кем ты был и откуда прибыл, но сейчас ты – легитимный и главный наследник правящего рода Эстелл. И твоя помощь будет для меня неоценимой. Понятия не имею, что тобой движет, но клянусь на равных с тобой добиваться обозначенной в клятве цели. А когда она, по нашему обоюдному мнению, будет достигнута – думаю мы сумеем разобраться, как жить дальше. Клянусь!

– Клянусь!

Ладони звонко хлопнули друг о друга, и эхо от хлопка облетело всю мерцающую лиловым пещеру.

Общая тайна и общее сокровище всегда облегчают взаимопонимание. Главное, чтобы затем одна из сторон сделки не решила, что двое – это слишком много.

Или чтобы этой стороной был ты.

Глава 3
Плен

Когда я впервые увидел Солнце, я чуть не ослеп.

Оно, когда-то светившее и над нашим миром, с детства сопровождает каждого из нас. Его изображения висят на колыбельках детей… тех, у кого есть колыбельки. Ему и воплощавшим его богам поклоняются в подземных храмах, им клянутся, его именем убивают эмиссаров Твари. Убивают те, кто отваживается – и я в том числе.

И во всех рассказах об Эре Солнца оно изображается ласковым, греющим, озаряющим весь мир теплым светом.

Когда я, цепляясь за корни и лианы каких-то колючих плющей вылез из статицитовой пещеры вслед за Воденом, я чуть не свалился обратно – так ярко с непривычки светило ударило мне в глаза. К счастью, основа восприятия цвета – глазные нервы, а не душа, так что я не ослеп и привык минут через пять.

Все это время, пока я сидел и жмурился, Воден как-то странно смотрел на меня, а потом спросил:

– В вашем мире нет солнца? Но ты же не слепым сюда попал, значит что-то вам светит, так? Расскажешь как-нибудь? За любые знания об иных мирах у нас могут отвалить круглую сумму.

– У тебя под задницей – постучал я по земле. – Такие сокровища, с которыми сравнится разве что весь мой мир сам, как он есть. Не дури. Я ничего не расскажу тебе без нужды – меньше знаешь, крепче спишь. В свое время именно слепая гонка за новыми знаниями превратила наш мир в гниющий остов.

Проморгавшись, я наконец встал, добавив:

– А живем мы под искусственным светом. Представь себе огромную волшебную лампу в верхних слоях атмосферы. Э-э… ты же в курсе, что небо – не твердый потолок?

Маг только хмыкнул в ответ, пробурчав, что они уже давно не варвары и знают об устройстве неба, хоть живут и без всяких волшебных светильников. Мне уже не было до этого дела.

Проморгавшись и привыкнув, я наслаждался видом, который до этого мог лицезреть разве что на настенных росписях. Во все стороны раскинулось бескрайнее море темно-зеленого леса, перемежающегося тут и там скалами, туманными лощинами, изумрудными полянками.

Лишь с одной стороны лес обрывался, упираясь в синюю гладь реки у самого горизонта.

– Клянусь Солнцем, это прекрасно! – выдохнул я. Воден с хитрой улыбкой кивнул, добавив:

– О, ты еще не видел наших славных городов, сиятельного Эфтея, других жемчужин Республики. Да и в приморских царствах есть на что посмотреть.

– Я видел Город Ста. Когда-то очень давно в нем жил, говорят, почти миллион разумных. Он… пугает меня. Пугал. Всегда. Интересно будет увидеть такой же, но живой, не покрытый старым прахом. Но это лирика. Куда двигаем? К дороге?

Дорога действительно была. И вообще, сплошное море леса при внимательном взгляде оказалось изрезано дорогами, вдали виднелись явные города, у одной из скал я заметил кривые-косые длинные хибары, напоминающие казармы, а ближайшая к нам дорога заканчивалась на холме, увенчанным большой крепостью из темного камня.

– Да. Тот замок. – указал на крепость Воден. – Тот замок зовется Сьен-Чьярта: Старая Кузня на языке аборигенов. Но в народе его чаще зовут Сьен-Чорп, Старые кости. Приличные аристократы давно уже живут в городах, а твой дед и папаша так и обитают в этой развалине. Вот люди и смеются.

– И я должен обитать там же? – прищурился я.

– Угу. И я, увы.

– Это же замечательно! – улыбнулся я, уже спускаясь с горы, карабкаясь, цепляясь за стволы и ветви.

– Замечательно? Почему⁈

Я обернулся:

– Потому что лучше позаботиться об обороне прежде, чем у тебя появятся враги!

* * *

Я быстро понял, почему Водан говорил, что пещеру так просто не найти. С дороги гора, с которой мы спустились, выглядела откровенно негостеприимно. Никаких тебе выходов руды, или камня, никаких деревьев-исполинов на вырубку. Только россыпь болот у подножья, убогие кривые деревца, земляные сыпучие склоны. Будто из местной почвы вытянули все соки.

Впрочем, так оно и есть. Статицит в пещере вбирает в себя любую ману.

По началу шугаясь от любого странного звука, я быстро понял, что пение птиц, шелест листвы и прыгающие лягушки кажутся странными и опасными только мне, и успокоился. А со временем даже начал наслаждаться возможностью просто расслабиться и брести куда-то, глазея по сторонам.

Впрочем, как «расслабиться». Ладонь моя все время удобно лежала на рукояти прямого тонкого кинжала с эфесом, увенчанным изумрудом. Кинжал, как объяснил Воден, знак царской фамилии, наряду с печатью, нашедшейся тут же. Безумен был принц, или нет, но атрибутами власти его не обделили. Просто запечатали кинжал железной скобой, которую мы с магом легко сняли.

Ох не думал я, как скоро этот нож придется пустить в дело…

– Так вот, уж чем-чем, а умением работать с металлами и добывать всякое из земли местные славятся на весь… Это еще что?

Воден, без умолку болтавший всю дорогу и пытавшийся впихнуть в меня как можно больше новых знаний, остановился перед преградившей путь… конструкцией.

Прямо посреди грунтовой узкоколейки кто-то воткнул в землю кол, на котором возвышалась голова молодого мужчины. Мужчина еще при жизни был коротко острижен и гладко выбрит – лишь две тонкие длинные косы свисали по бокам лица, перевязанные зелеными лентами.

– Это же гонец Вальдидов! Проклятье, это Ска-Унад!

– Какой догадливый. Йольюй, не могу не признать, с головой ты это хорошо придумал.

Мы с Воденом резко обернулись. Позади у кромки леса стоял рослый бледный мужчина. Я бы даже назвал его альбиносом, но нет, глаза нормального цвета. Михаэль и сам был блондином – но до этого типа с гривой абсолютно бесцветных волос и бледной пергаментной кожей ему далеко. Он напомнил мне Ваятелей из Города Ста, строивших новые сегменты жилых катакомб. Те почти никогда не покидали подземелий и выглядели также.

Только вот Ваятели – все как на подбор низкорослые, худые и кривые. А этот детина ростом под два метра и с внушительной мускулатурой. Одетый в простую холщовую одежду, он довольно поигрывал внушительной секирой с искусной резьбой по полотнищу.

– Ого. – Задумчиво протянул Воден. – И давно дикари разобрались, с какой стороны подходить к наковальне?

– Не юродствуй, придворный шут, – донесся сбоку тихий мягкий голос. Из леса неторопливо вышел парень, уже куда больше похожий на знакомых мне Ваятелей. Худой, с узким бледным лицом и тканевой повязкой на левом глазу, он весь оказался увешан какими-то бусами, веревками, амулетами.

– Ох черт, при-при-приплыли…

На Водена было жалко смотреть. Весь побледневший, он стал напоминать цветом наших незваных гостей, начал заикаться и затравленно озираться по сторонам.

– Ну хоть блаженного-то отпустите! – ткнул он в меня пальцем. – Ва-ваши духи, или к-кто у вас там у дикарей ве-велят же не т-трогать умалишенных!

Я понял, что если так, то это шанс. К счастью, свою осмысленность я пока ничем кроме резкого разворота не выдал. Но Тварь раздери, кто угодно бы так прыгнул! Так, надо срочно пустить слюну…

Пока я пытался косить под дурачка, тот, кого назвали Йольюем, подошел поближе и мягко улыбнулся.

– Не бойся, шут, мы сегодня не собираемся делать то, что мы обычно делаем с вами, осквернителями святынь. Так что твое сердце пока останется в груди. Пока. Сегодня мы вышли на свет в поисках именно этого блаженного.

Он указал костлявой рукой на меня, так что я счел возможным дерганно повернуться, стараясь, однако, не выпускать из поля зрения и здоровяка. Думаю, легкая раскосость и направленные в разные стороны глаза пойдут образу на руку.

– За ним? Но никто не знал, что он здесь со мной! Кто…

– Тише, тише, ничтожество. Не волнуйся, не то лопнешь от возмущения. – парень откровенно смеялся, растягивая фразы своим елейным голоском. – Сдавайся сразу, и мы возьмем тебя в плен за компанию с его высочеством. Вдруг старик решит, что ты ему тоже дорог!

От того, как этот урод просюсюкал «его высочество» меня аж перекосило. Все, теперь точно выгляжу как идиот. Отлично!

Долго с нами церемониться не стали – Воден сам дал обвязать руки за спиной толстой веревкой, а меня тот, что поздоровее, заломал, дав коленом в живот, и связал весьма неудобно. Пнул, к счастью, не сильно – так, для острастки.

Ну и дела. Впрочем, уж кто-кто, а я давно знал, что есть сражения, которых лучше избегать. Ну или по крайней мере отложить их на потом. Увы, в этом теле я двоим подкованным бойцам пока не противник. Слишком плохо еще освоился, а никакой чудесной суперсилы, которая по мановению руки решила бы все проблемы, тоде не завел.

Но завести такую точно стоит!

А все-таки обидно. Не успел я, значит, насладиться ласковым солнышком, зеленью, которая действительно имеет зеленый цвет и не пытается тобой поужинать, пением птиц, как меня вновь тащат… в привычную среду обитания.

Из разговоров наших конвоиров и злобного шипения Водена, периодически прерывающегося от очередного пинка, я узнал, что ведут нас в пещеры. В одну из обширных сетей пещер, обжитых этими людьми.

– Варвары, чтоб их! – потирал Воден локтем ушибленных бок. – Они тут раньше жили, на этих землях. Еще лет триста назад, когда сюда первые колонисты от моря пришли, они уже были здесь. Жили в землянках, охотились. И поклонялись горам и рудным всяким… Ай!

– Да что ты там бубнишь, чучело⁈ – обладатель секиры разговаривал на местном языке как-то рвано, резко, будто всегда угрожал. Сейчас он, впрочем, правда угрожал. – От страха про молитвы что ли вспомнил⁈ Не поможет. Осквернителям и выродкам вроде вас уже вообще ничего не поможет.

– Вашей милостью, господин, вашей милостью. – как уж мог поклонился Воден. И вновь обратился ко мне. – Ну так вот, а пришлые, предки ваши, сюда за рудой и перлись. Ну и, уже хорошо зная металлы, быстро согнали аборигенов с насиженных мест. Выгнали в чащи да в пещеры никому не нужные, где руды нет.

– А что ж их за три-то века не истребили? – одними губами промямлил я. – По-моему, у них все до сих пор неплохо.

И, для правдоподобия, уже громче промычал что-то про птичку – она как-раз сидела на ветке неподалеку. Давно покинув хоженый тракт, мы петляли какими-то тайными тропами. Однако, это действительно были именно тропы, а не глухой лес, так что терпимо.

– Да кому они, мать их, нужны? Они же разбойники обычные. Выползают из своих укрытий, грабят народишко. Если тронут… Ай, да я ничего, ничего! Если тронут дворян или слуг их – ну, вышлет знать очередных карателей, те порежут десятка два-три дикарей, развесят вдоль дорог, и все тут. Жизнь простого люда мало кого из знати когда волновала. А выкуривать этих из бесконечных пещер, известных им как пять пальцев – никаких войск не напасешься.

Вскоре, впрочем, болтовня Водена конвоиром надоела окончательно. Он, для отвлечения внимания, правда начал бормотать что-то вроде молитв, если я в них что-то понимаю, и ему просто заклеили рот какой-то липкой слизью. Как уж маг не плевался, а справиться с ней не сумел, так что теперь шел молча.

А цель наша, видимо, приближалась. Я начал ощущать приличный уклон – мы явно пошли в гору. Деревья становились все мельче и реже, пару раз пришлось обходить стороной каменистые расщелины.

Возле очередной такой Йольюй вдруг замер, а затем дернулся всем телом и заорал:

– Назад!!!

Его неназванный спутник среагировал мгновенно. Шедший позади, он с силой схватил нас за наши путы и дернул на себя, прыгая подальше от расселины.

Мы с Воденом повалились было на спины, но тут со стороны дыры и оставшегося близ нее Йольюя раздался режущий уши стрекот вперемешку с громким щелканьем, и мы синхронно начали вертеться, стараясь увидеть, что происходит.

А происходило явно что-то нехорошее. Йольюй тоже успел отскочить подальше, только вбок, но теперь на свет из под земли лезла тварь весьма отвратного вида.

Кого же она мне… Точно! Когда-то давно, пока вода в наших реках еще была чистой, в них в изобилии водились раки. Так много, что они служили пищей самым бедным крестьянам. И обильно вошли в память народа. Я видел много их статуэток, картинок с ними и прочего подобного. И вот эта тварь походила на такого рака. Только мягкого, словно вытащенного из панциря – и метра два длиной.

– Проклятье! – простонал Йольюй. – Детеныш. Они еще умеют…

Договорить парень не успел. Тварь развела мягкие слизистые клешни в стороны, и между ними протянулась яркая даже на свету молния, тут же сжавшаяся в точку, а затем полетевшая прямо в нашего пленителя.

– Берегись! – с этим криком выскочивший из-за наших спин здоровяк заслонил напарника, выставив между собой и летящим разрядом секиру. Металл заискрил, на мгновение вспыхнул мягким зеленым светом, и не получивший повреждений воин метнулся к слизистой твари, злобно что-то пищащей у края ямы.

– Эгже, нет, стой!!! Он уже…

Все произошло мгновенно. Вот огромная фигура с искрящейся секирой делает прыжок, нависая неизбежным роком над сжавшейся в комок тварью, вот со свистом опускается топор…

А вот из недр склизкого месива выстреливает «букет» из толстых шипов, скорее напоминающих хитиновые трубки, и воин буквально повисает в воздухе, наколотый на эти трубки как муха на булавку.

Но смерть, как известно – не повод менять планов. И Эгже завершил свое дело. Стальным тараном топор вошел в тело чудовища, сминая и с хлюпаньем разрывая водянистую плоть. Брызжа слюной и кровью, воин бил и бил, пока руки его не ослабли, выронив секиру.

Следом упал и он сам, по пояс провалившись во внутренности обмякшей твари.

Только я обрадовался хоть какому-то шансу на спасение, как услышал прямо над головой:

– Лежите и ждите, друзья мои. Посчитаю какое-нибудь ваше действие угрожающим – просто отрежу вам ноги, тут же. Тебя, блаженный, папаша будет любить и таким, сомнений нет.

Заканчивал фразу Йольюй уже склонившись над своим подельником. Голос его как и всегда не выражал ничего, кроме насмешки и презрения, но по резким дерганным действиям и дрожащим рукам было видно: он неслабо нервничает. Лучше правда не дергаться – отрежет ведь ноги-то…

Лежа, мы наблюдали, как в полной тишине наш пленитель снимает тело Эгже с этих трубок… Ого, а они, оказывается, неглубоко вошли. На живот мужика было страшно смотреть, но я даже отсюда видел – кишки повываливались, а органы-то целы. Ни слизи, ни желчи.

Водена вырвало.

Йольюй же, распластав тело на камне, принялся заниматься чем-то непонятным. Поснимал с себя бусы и четки, обложил ими тело, тщательно выверяя место каждой, а затем стал ходить вокруг этого всего, обсыпая пылью из кожаного мешочка и бормотать отрывисто: