355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Левицкий » С. Х. В. А. Т. К. А. » Текст книги (страница 12)
С. Х. В. А. Т. К. А.
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 17:32

Текст книги "С. Х. В. А. Т. К. А."


Автор книги: Андрей Левицкий



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 12

Филин присел над Лысым. Даже видавший виды Боцман, едва взглянув на то, что осталось от охранника, сразу отвернулся и ушел к берегу канала, куда выбирались Огонек с Жердем. Помощник забрал с собой и Красавчика, который все повторял: «Я попал! Попал!»

Лысый лежал на боку, слабо подергивая правой ногой – единственной оставшейся целой конечностью. Левая была согнута в колене не под тем углом, под каким человеческим ногам положено сгибаться от природы, одна рука втоптана в землю и напоминала пропитанную кровью тряпку, свернутую толстым жгутом, другая вообще превратилась в кашу.

Но жизнь еще не покинула эти руины человеческой плоти, и Филин раздельно, чтобы умирающий понимал его, стал говорить:

– У института где-то тут лаборатория. Седой собирался лететь в нее. В лаборатории находится второй «слизень». Она где-то недалеко, да? Вы должны были убить нас, когда мы сделаем дело. Убить и отнести артефакт туда. – Он достал нож и склонился ниже, страшась лишь того, что Лысый умрет раньше времени. – Тебе осталось минут пять. Я могу пристрелить тебя, тогда боль сразу закончится. Или могут сделать так, что эти минуты станут еще больнее. Поэтому сейчас ты скажешь мне координаты лаборатории.

* * *

Впереди высилась длинная земляная насыпь, Тимур волочил Старика к ней.

– Нам точно туда? – спросил он, оглядываясь на канал, почти скрытый кустами.

– Туда, – захрипел Старик, едва переставляя ноги. – По железке дальше… Там Овен катается, может, встретим, подбросит…

– Зачем нам по железке?

– К Курильщику!

– Но зачем?

Не было времени даже замотать ему спину, и между лопаток сталкера вовсю текла кровь.

– Зачем к нему? – повторил Тимур.

– У него второй «слизень».

– Зачем мне «слизни», Старик?

– Надо… их надо срастить. И третий, тот, в лаборатории. Она дальше, я скажу где. Как туда залезть. От Курильщика берешь на север, потом вдоль старой колючки, через поле… там. Все три срастишь – покажут путь к «менталу». Скрытый путь. Тогда спасешь Стаса.

– Но как? Как я его спасу?! – едва не закричал Тимур.

– Он сам скажет. Во сне. О чем ты говоришь?!

Заросшая густыми кучерявыми волосами с едва пробивающейся сединой голова склонилась на грудь, и Старик забормотал неразборчиво. Когда они достигли насыпи, подниматься стало тяжелее. Бешено колотилось сердце, подгибались колени. Тимур ковылял, едва удерживая повисшего на нем Старика.

– Нас трое было… – хрипел тот. – Я, Шалун, Краб. Нет, сначала семеро, но четверо… погибли в дороге… Мы дошли, взяли три «слизня». Оторвали…

У Тимура уже не было сил задавать вопросы, он просто слушал.

– Вернулись. Потом каждый сам по себе. Хотя связь была через «слизни», но только во сне. Шалун… он всегда языкастый был, называл «радио «Орфей». Потом погибли они, Шалун с Крабом, оба. Умерли, так вышло… «Слизни» их впитали… И они со мной… во сне… Просили отнести назад, к «менталу», чтобы выжить, сказали: пять дней – и все, и распадутся там… Но я побоялся. Продал свой паучникам. Потом он в НИИЧАЗ попал, в ту лабораторию… опыты… Через бесконечность Зоной управлять! Это власть какая! Артефакт Шалуна к Курильщику попал, а Краб свой Шепелявому продал. Но институт хотел их получить… все… Про Курильщика не знали, только про Шепелявого разведали… Купить. Тот не продал, Сидорович больше предложил. Понес к Сидо-ровичу. Институт нанял Филина, а тот – брата твоего. Подстерег Шепелявого на дороге. Не хотел убивать, думаю… Увидел артефакт в контейнере… «Слизень». Он же умирал уже от проказы черной, «слизень» мог спасти, ведь вы когда-то ради них к «менталу» ходили, Ходока с Березой положили… И Котелка… А тут к нему в руки «слизень» будто сам идет. Не понес его к Филину, себе оставил, спрятался. Бандиты выпасли, за ним…

Ранили, но он ушел от них. Ко мне, я его в Логово дотащил. Там Стае умер. Просил, чтобы я «слизень» к «мен-талу» понес, но я боюсь туда… Тебе записку написал и «слизень» отправил, чтобы ты его… чтоб братика своего спас. А я… виноват я перед вами…

Подошвы поехали на гравии, и Тимур упал почти у самой вершины. Больно ударился грудью, встал на колени, уверенный, что Старик уже мертв, но тот лежал на боку и тяжело, с хрипом, дышал. Со спины текла кровь, заливая камни.

– Держись, старый! – Тимур обхватил его за плечи, втащил на вершину.

Там на убегающих вдаль рельсах стояла дрезина с электроприводом, а рядом лежал мертвец.

– Овен, – прошептал Старик. – Псевдоплоть… На теле были раны, которые оставляют клешни этой твари. Да и сама она, как выяснилось вскоре, валялась дохлая на другой стороне насыпи.

Тимур кое-как втащил Старика на дрезину и повернулся к Овену. Вырвал из скрюченных пальцев небольшой пистолет-пулемет, снял с мертвеца рюкзак, накинул лямку на плечо и шагнул к дрезине. Старик схватил его за грудки и потянул к себе.

– Едь к Курильщику, – прохрипел он. – Сейчас. Забери «слизень». Потом в лабораторию. Срасти их, тогда откроется другой путь к «менталу». Скрытый. Туда иди.

– Но я не успею отсюда в Могильник за сутки! Это невозможно!

– До следующей ночи у тебя время… Успей. Тогда Стаса спасешь.

– Но как?

Его… вольет. Вольет в бесконечность.

– Что? – заорал Тимур, наклоняясь к нему. – Что ты говоришь?! О чем ты?!!

– Засни. Засни, тогда Стае расскажет. Только во сне может с тобой…

Зрачки Старика на мгновение расширились, стали как два круглых зеркала, в которых отразились бледное, растерянное лицо склонившегося над ним человека и высокое небо вверху. Тимур увидел себя таким, каким видел его старый сталкер: молодой, злой, циничный эгоист, но не совсем еще конченый, хоть и предавший старшего брата, бросивший его в Зоне на съедение местным волкам и шакалам, но теперь вернувшийся и полный решимости исправить содеянное, спасти брата, а если не спасти – то убить всех тех, кто виноват в его смерти, чтобы хоть так оправдаться перед самим собой.

Хриплое дыхание в последний раз вырвалось из груди, и Старик умер.

Пальцы, судорожно комкавшие ворот, разжались. Тимур выпрямился, ошарашенный той картиной, которую увидел в глазах сталкера, рукавом отер вспотевший лоб. Зажмурился, несколько секунд постоял неподвижно, потом стащил мертвеца с дрезины.

Дальше он действовал бездумно, будто подчиняясь чужой воле. Перекатил тело вниз, в неглубокую канаву, сложил руки на груди и засыпал рыхлой землей с помощью раскладной лопатки, которая лежала на дрезине. С Овном морочиться не стал, только обыскал, но не нашел ничего интересного, кроме пачки «Лаки Страйка» без фильтра. Закурил, пошарил в рюкзаке, нашел там шпроты, открыл и съел всю банку, вытаскивая рыбу пальцами. Вытер масло о куртку Овна, залез на дрезину. Оглянулся.

От канала к железной дороге двигались шесть фигур, одна далеко опередила остальные и уже приближалась к насыпи. Тимур щелкнул тумблером, перекинул рычаг. Загудел слабосильный движок, и дрезина со скрипом покатила по ржавым рельсам, подминая проросшие между шпалами кусты.

* * *

– Ну чё ты голосишь? – спросил Боцман. – Не мог ты попасть с такого расстояния, заткнись и не бреши.

Красавчик уже готов был скорчить на своем прекрасном личике привычную обиженную гримасу, но вспомнил, как шикарно, почти не целясь, всадил пулю в спину одного из убегающих, и снова расцвел.

– Нет, я попал! – гордо повторил он.

Жердь с Огоньком шли сзади, Гадюка, как всегда, двигался в авангарде и уже поднимался по насыпи, на вершине которой недавно мелькнул силуэт одного из беглецов. Разведчик взбежал туда, пропав из виду, тут же появился снова и сделал знак: спешите.

Выбравшись к рельсам, Боцман сказал: Опа!

– Это же Овен, – объявил Красавчик. – Я его помню.

– Ага, он, – согласился Жердь.

Филин повернулся к Боцману, ожидая пояснений.

– Барыга местного значения, – сказал тот. – Ну, скупщик мелкий. Туда-сюда по этой железке курсировал, артефакты перевозил, а в другую сторону – стволы со снарягой.

– Только он же на дрезине ездил, я слышал, – снова встрял Красавчик.

Филин и Огонек одновременно достали бинокли.

– Ну что там, ну что? – заволновался Жердь, когда они уставились вдоль насыпи, и попытался отобрать у Огонька бинокль, но бандит отпихнул напарника и передал прибор Боцману. Тот глянул – вдалеке по рельсам резво катила дрезина.

– Едет? – спросил Красавчик с непонятными интонациями.

– Едет, – подтвердил Боцман.

– Один едет?

– Один.

– А! Ага! Ну вот же! Я ж говорил – попал! Завалил второго! А ты: «Не бреши, не бреши»! Не веришь в меня, да? А я его завалил! Я меткий!

– Если завалил, так где он?

Все обернулись, услышав звук осыпающейся гальки. По склону забрался Гадюка, спускавшийся, пока они разговаривали, к канаве. Он ткнул себе за спину и сказал:

– Там труп прикопан.

– Чей труп? – спросил Боцман. – Ты его откопал?

– Зачем? Только рожу. Это Старик.

Боцман повернулся к главарю и увидел, каким задумчивым стало его лицо.

– Старик? – спросил у него помощник.

Филин отвернулся, глядя вдоль железной дороги. Жердь сел и принялся снимать ботинки, отошедший в сторону Огонек опустился на корточки, расстегнув сумку, стал осторожно доставать свои бутыли. Порошки его наверняка промокли, но склянки, насколько знал Боцман, Огонек всегда герметично закупоривал. Гадюка прошел по шпалам вперед; приосанившийся, страшно гордый собой Красавчик тоже. Надо же, и впрямь одним выстрелом из своего револьверчика самого Старика грохнул – старожила, живую легенду Зоны… то есть теперь уже не живую, конечно.

Гадюка вернулся и сказал, глядя на Филина:

– Куда теперь?

Главарь будто очнулся – встрепенулся, как птица на ветке, поднял голову. Повел короткой рукой над рельсами – будто крылом махнул:

– За Шульгой.

– Почему? – спросил Гадюка.

Все воззрились на него. Разведчик никогда такие вопросы не задавал. Но Боцман решил, что сейчас он прав: настала пора Филину рассказать хоть что-нибудь. Каким бы грозным он ни был, как бы ни робели перед ним остальные, а никому неохота соваться в глубокую Зону, которая лежала впереди, непонятно зачем.

– Хочешь знать? – угрожающе ухнул Филин. Гадюка спокойно кивнул. Филин оглядел бандитов… и вдруг изменился. Весь будто посветлел сразу, темная сила перестала расходиться от него, пропала зловещая аура. Он расслабился, сложил руки на груди, поставил ногу на рельсу.

И все расслабились вслед за ним – все, кроме Боцмана. Помощник давно заметил, что главарь способен меняться вот так, почти мгновенно, будто оборотень какой, напяливая на себя другую личину, – и не доверял подобным метаморфозам.

– У Шульги «слизень», – негромко заговорил Филин. – Дорогой артефакт. «Слизень» не один, всего их в Зоне сейчас три. Они могут срастаться. Тройной «слизень» стоит дороже. Если все три… полтинник, не меньше.

Пятьдесят штук? – ахнул Жердь.

– Поделим. – Филин кивнул. – Где «слизни», Старик знал. Думаю, сказал Шульге, тот теперь за вторым едет. И нам надо в ту сторону. Третий «слизень» в лаборатории НИИЧАЗа.

– За Периметр, что ли, возвращаться? – не понял Жердь.

– Нет. Лаборатория там, – Филин показал туда, куда уходила насыпь, но немного в сторону. – Секретная, небольшая. Замаскирована. Сверху вообще никого, только система охранная, лаборатория под землей. В ней третий «слизень». Так этот сказал. – Он мотнул головой в сторону канала. – Лысый.

– Пятьдесят штук! – повторил Жердь, натягивая ботинки. – Так чего мы сидим? Пошли!

– Шульга если на дрезине, так мы его никак не догоним, – возразил Огонек.

Все опять посмотрели на Филина. Тот молчал, уставившись на шпалы. Наконец произнес задумчиво:

– Шульге все три «слизня» нужны, думаю. Он в лабораторию пойдет. Если Старик ему рассказал… Попробует пролезть как-то, украсть «слизень» или отбить. В лаборатории немного охраны.

– И мы его там встретим, – понял Боцман.

* * *

Дрезина быстро катила по рельсам. Сначала внизу тянулось большое поле с редкими развалинами, потом начались пустыри, разделенные крошечными рощицами. Убегали назад накренившиеся столбы с обрывками проводов, болота, знаки, предупреждающие о радиационной опасности, ямы, канавы, остатки асфальтированных дорог. На обочине одной высился скелет псевдогиганта – могучий позвоночный столб, грудная клетка размером с бочонок, огромный череп.

Рельсы пошли под уклон, дрезина начала разгоняться.

Передохнув, Тимур занялся рюкзаком. Нашел в нем пару недорогих артефактов в контейнере, патроны, еду. Вспомнил, как хватал шпроты из банки… После смерти Старика у него точно крыша слегка поехала. Это ж надо, жрать консерву, когда сзади бандиты нагоняют. Теперь-то они приотстали, а тогда были прямо за спиной.

Помимо рюкзака, лопаты и парочки других инструментов, небольшое имущество Овна состояло из пары гранат, одной из модификаций пистолета-пулемета МР-5 с магазином на пятнадцать пистолетных патронов и компактного пистолета ГЛОК-19. К обоим стволам – по два запасных магазина.

Склон закончился, железная дорога стала подниматься, движок загудел громче. Тимур прикинул направление и понял, что постепенно сворачивает к руслу высохшей реки, где находилась «Берлога» Курильщика. Колеса стучали на стыках, посвистывал ветер. Он встал на подрагивающей лавке, посмотрел назад – бандитов не видно. Значит, оторвался? На своих двоих они его никак не догонят…

Тимур поел копченого сала с хлебом и луком, запивая то водкой из фляги, то водой, сжевал полпачки галетно-го печенья, потом с наслаждением закурил. И попытался сложить воедино все, что узнал.

Ничего не вышло. Обрывки полученной информации и беспорядочные мысли носились в голове, как павшая листва в порывах ветра. «Слизень» – да не один, три штуки! – Старик, давно умершие сталкеры Краб и Шалун, тело Стаса на лавке в Логове…

Стае убил Шепелявого, так утверждал Старик. Убил, чтобы ограбить по наводке Филина. Брат не знал, что у Шепелявого «слизень», артефакт «ментала», к которому они когда-то пытались прорваться. Но Стае ведь не убийца, никогда им не был, это он, Тимур, чужие жизни не бережет, не научила его такому Зона, а Стае всегда был, как это называется… пацифистом? Нет, гуманистом. Добряком, говоря простыми словами. Ну, в той мере, в какой это возможно, когда живешь в Зоне. Филин, наверное, просто приказал ему ограбить Шепелявого и забрать все, что у того при себе было. А Шепелявый стал защищаться, и Стае случайно его грохнул. В драке. А потом увидел «слизень», и тогда вера в то, что «ментал» исцелит его, снова проснулась. Что же это за «ментал» такой? Что за артефакты он порождает, почему Старик так странно сказал тогда – они с Крабом и Шалуном оторвали их?

А еще Курильщик и секретная лаборатория НИИЧАЗа. Там хранятся два артефакта, их надо срастить с третьим. Срастить! Некоторые умеют делать из артефактов сборки, но никто никогда не сращивал их. До «Берлоги» Курильщика отсюда не очень далеко, но как забрать у него «слизень»? Курильщик с виду этакий добродушный мужик, щечки круглые, лицо красное, глазки добрые – но на самом деле он жестокий и жадный. Ни в жизнь артефакт не отдаст. И охраны у него полно.

А еще Старик сказал, что ему нужно заснуть, вдруг невпопад вспомнил Тимур. Тогда Стае опять сможет связаться с ним и рассказать наконец, что к чему.

Он изучил дорогу впереди, озаренную косыми лучами закатного солнца, и прислушался к себе. Спать не хотелось совсем. Скоро ночь, может, тогда…

Ночь пройдет – и останется всего один день до конца срока, указанного в записке. Как за это время забрать артефакт у Курильщика, проникнуть в лабораторию НИИЧАЗа, выкрасть «слизень», а потом еще и добраться до Могильника? Ведь тот за Темной долиной, да к нему несколько дней идти, если учесть скорость, которую обычно может развить человек в Зоне! Это просто нереально, то есть в принципе невозможно. Да и нужно оно тебе?

Он уставился на «слизень», который, оказывается, достал из кармана. Даже развернуть успел и не заметил как.

Нужно. Потому что чувство вины перед братом, которого он тогда бросил в Зоне, не отпускало его весь этот год. Оно было как червь, который гложет изнутри, медленно ползает по телу, жрет, пропускает через себя, оставляя позади лишь какую-то коричневую пакость.

Но Стае мертв.

А если нет?

Да как такое возможно?! Ты же видел его тело, сердце в груди не билось.

Но Старик сказал… Старик сказал…

В руках тихо чвякнуло, Тимур поспешно завернул «слизень» в зеленуху, чтоб ненароком не раздавить его из-за всех этих переживаний, и спрятал в карман. Повесил за спину автомат, проверил магазин ГЛОКа, стал надевать на ремень пистолетную кобуру – и все машинально, продолжая размышлять.

Одно ясно: дело надо довести до конца. Добыть «слизни», срастить их, а потом… Потом видно будет. Может, сознание Стаса и правда внутри артефакта? Тимур уже почти верил в это. И если принести «слизень» к «менталу», чем бы тот ни был, то брат останется жив.

Тут ему пришла в голову странная аналогия: «слизень» – как винчестер. Жесткий диск от компа. Сознание брата – как программа, записанная туда. Сейчас винчестер ни к чему не подключен. Но если принести его к аномалии, то… то тогда… «Ментал» – это компьютер, подключенный к Сети? К бесконечности? «Его… вольет. Вольет в бесконечность», – вот что сказал старик. Но что это за бесконечность такая, что он имел в виду?

Закончив с кобурой, Тимур снова закурил.

И вскочил, едва не проглотив сигарету.

Впереди светился клубок синеватых молний. Тонкими змейками они обнимали шпалы и рельсы, извивались и тихо шипели.

Аномалия была очень близко – прохлопал, проморгал из-за всех этих гнилых интеллигентских мучений!

Передок дрезины надвинулся на «электру», и Тимур прыгнул на насыпь. Вверху громко треснуло, он покатился, густая волна озона догнала его.

Молнии, как синие щупальца, обхватили дрезину, приподняли над рельсами. Раздался громовой хлопок, машину отбросило вслед за Тимуром. Он как раз поднялся на колени у основания насыпи, морщась от боли в спине, по которой во время падения колотила рукоять МР-5. Дрезина перелетела через него и с протяжным хлюпаньем упала в болото, подняв черные брызги. Тимур выругался, потер ноющее плечо и встал. Слегка закружилась голова, он зажмурился, подождал немного и заспешил к дрезине. Когда подошел, она уже наполовину ушла в топь, которая выглядела слишком неприветливо, чтобы соваться туда. И рюкзак со жратвой там остался. И сигареты! Или нет? Он принялся шарить по карманам. Где же была пачка, когда так не вовремя объявилась «электра»?

В кармане «Лаки Страйк» не оказалось, Тимур побежал наверх и на середине склона нашел ее, раздавленную в лепешку.

Чертыхаясь, он разорвал остатки картона, расправил на ладони бумагу, серебристую с одной стороны и белую с другой, и высыпал на нее табак из раскрошенных сигарет. Завернул аккуратно, сунул в карман. Солнце село, тени ползли к насыпи со стороны леса, начинающегося за болотом. Если Тимуру не изменяла память, лес этот пересечь недолго – так, полоска шириной метров тридцать, а за ней… Ну да, за ней начинается сухое русло. Надо спуститься в него и идти до самой «Берлоги».

Засветло доберусь, решил он.

* * *

Гадюка взял палку, несколько камней и начертил на земле возле насыпи квадрат. Палкой провел через него прямую линию, рядом – другую, волнистую, причем в одном месте они почти соприкасались. На первую линию положил один камень, на вторую – другой. Выпрямился.

Бандиты стояли вокруг и смотрели. Красавчик – со скучающим видом, Огонек равнодушно, Жердь с Боцманом заинтересованно, а Филин… Зона его знает, как он смотрел. Теперь по нему невозможно было понять.

Тихо, с пришепетыванием, Гадюка сказал:

– Вот это – железка. Вот это, – палка ткнулась в извилистую линию, – русло. Вот здесь, – он показал на камень, лежащий на извилистой линии, – «Берлога».

Разведчик поднял взгляд на вожака.

– Шульга туда идет?

– Туда, – ответил Филин.

– Мы здесь. – Палка уткнулась в прямую линию, довольно далеко от того места, где она почти сходилась с извилистой.

– Если нам идти к «Берлоге»… – палка сдвинулась, продавливая землю, в направлении камня, обозначающего хозяйство Курильщика, – то вот так. Наискось. Нам отсюда дольше, чем Шульге, если он в нужном месте дрезину бросит.

– Раза так в два дольше, – заметил Боцман. Гадюка продолжал:

– А если к лаборатории… – Он снова поднял голову. – Где лаборатория?

Филин, присев на корточки, показал на край квадрата.

– До нее ближе, – заключил Гадюка.

– То есть быстрее Шульги туда попадем? – уточнил Жердь.

Огонек возразил:

– Скорее, в одно время. Гадюка молчал.

– Нет, постойте! – воскликнул Жердь. – Курильщик артефакт Шульге на блюдечке с этой… с розовой каемочкой принесет, что ли?

– Голубой, – поправил Огонек.

– Голубой, розовой – какая разница?! Курильщик сквалыга известный, до денег жадный. Он у себя там в «Берлоге» их все копит-копит, там уже, говорят, все тайниками изрыто. Он артефакт по доброй воле не отдаст. И по злой тоже. Я вообще не понимаю, как Шульга «слизень» собирается забрать. Это же Курильщик, а не хрен какой-то наивный!

– Я тоже не понимаю, – сказал Боцман. – Но это же Шульга…

– Ну так и что? Можно подумать, великий боец.

– Боец, может, и невеликий, но настырный он жутко. И везучий, ты сам видел – на Свалке свалил от нас, выдрался.

– Так то с помощью Старика, а теперь старого нет.

– А кто его завалил? – со значением вставил Красавчик.

– Да погоди ты со своим Стариком! – прикрикнул на него Боцман. – А ты, Жердь, забыл, что ли, как Шульга в пятнадцать лет Моню Крюка завалил, когда тот попер на них с братом?

– Одно дело – Моня, другое – Курильщик со своими людьми. Там бригада нужна, а не один человек.

Боцману возразить было вроде и нечего, но Жердь ничего не предлагал, а только спорил, и он заключил:

– Ну, короче, будем пока исходить из того, что он как-то стырит у Курильщика «слизень».

– А если нет?

– А если нет… – Боцман посмотрел на Филина, подумал и сказал: – То мы от лаборатории назад к Курильщику пойдем и будем сами с ним разбираться. Может, Шульга навстречу нам будет топать, натолкнемся на него. А может, он уже под «Берлогой» где-то будет прикопан. Короче, решим вопрос. А сейчас к лаборатории.

* * *

По пересохшему руслу часто шастали псевдопсы, и Тимур держал автомат наготове до самой «Берлоги». Как он и думал, успел к ней еще до того, как совсем стемнело. По дороге пытался составить план, но ничего не получалось – просто в голову ни черта не лезло. Да и что тут придумаешь? Как забрать нечто ценное у самого Курильщика, к тому же из места, где тот обосновался? Единственное, что приходило на ум, – остаться на ночлег, ночью тихо выбраться из комнаты и рыскать по «Берлоге». Вот только времени на это нет – ему надо было заполучить «слизень» с ходу, с налету. А значит, действовать нагло и агрессивно. Именно так Тимур и решил вести себя в «Берлоге».

Заведение было хитро спрятано от посторонних глаз в обрывистом береге давно высохшей реки. Окна имелись только в предбаннике, за которым располагался бар. Позади него – земляные пещеры, соединенные коридорами, изнутри покрытые деревом или железными листами. Два этажа: комнаты, кладовые да еще подвалы. Попасть в «Берлогу» можно только через центральный вход и гараж. В общем, хорошее место Курильщик себе оборудовал. Сверху, с вертолетов, его не видно, на берегу сразу лес начинается, там сплошные кроны, и сколько ни смотри, ни за что не разберешь, даже если у тебя бинокль, что внизу такой домина спрятан.

Время уходило, до обозначенного в записке Старика срока оставалось все меньше и меньше, и Тимур сразу прошел в зал со стойкой, за которой стоял бармен Окунь.

Гостя узнали и отнеслись к его появлению со сдержанным любопытством. За грубо сколоченными столами сидели человек десять: две группы и трое одиночек, все пили и ели немудреную снедь, предлагаемую в заведении Курильщика. Обслуживали народ две девицы в открытых джинсовых комбинезонах. Одна, крашеная блондинка по имени Краля, приблизилась к столику, и Тимур сказал, не дав ей рта раскрыть:

– Пива и закусить.

Она молча удалилась и вскоре вернулась с заказом. Поставив бутылку с тарелкой, переступила с ноги на ногу, будто хотела что-то спросить, но Тимур снова не дал ей заговорить:

– Курильщик здесь?

– Здесь, – ответила Краля и повела головой в сторону двери, ведущей в задние помещения.

– Позови его. – Он отхлебнул из горлышка и кинул в рот соленый орешек.

– Позвать хозяина? – удивилась она.

– Скажи ему, у меня разговор есть.

– Да ты… – начала она и замолчала. Хотела, наверное, сказать: «Да ты кто такой, чтобы Курильщик с тобой разговаривал?», но тут Окунь за стойкой громко кашлянул. Официантка оглянулась, он жестом велел ей отойти от клиента, и Краля вернулась к стойке.

Бармен нагнулся, они зашептались. Окунь кивнул, и до Тимура донеслось: «Позови». Сталкер выпил еще пива. Краля возразила, Окунь повторил: «Зови, говорю». Оба глянули на Тимура, и официантка направилась к дверям. Большие ягодицы под джинсовой тканью перекатывались так, что все находящиеся в зале мужчины, включая Тимура с Окунем, проводили их заинтересованными взглядами.

Он откинулся на стуле, покосился на большую деревянную люстру, под которой на цепи висел человеческий скелет в натуральную величину… то есть это был натуральный скелет, вот в чем дело, такое уж у Курильщика чувство юмора. Обе руки Тимур опустил под стол, потом одну поднял, допил пиво и оперся локтем на столешни-Пу, постаравшись принять расслабленную позу.

Дверь открылась, и появился хозяин, за ним Краля. Она прошла к стойке, а скупщик сразу направился к столу Тимура, жуя кончик длинной тонкой сигары с тремя золотыми колечками.

Курильщик сел, сдержанно кивнув, Тимур кивнул в ответ и сказал:

– Хочу поговорить насчет «слизня».

– Давненько тебя не… – начал Курильщик заранее заготовленную фразу и осекся.

Этого и добивался Тимур: выбить его из колеи, сразу, как говорится, дать псевдогиганту пенделя, чтобы избежать долгих разговоров, споров и всякой словесной мути, которую любил, прощупывая собеседника, разводить хозяин «Берлоги».

– Какого еще «слизня»? – спросил Курильщик, откидываясь на стуле.

– Он у тебя, я знаю, – отрезал Тимур. Курильщик пожевал сигару.

– Откуда знаешь?

– Старик сказал.

Сигара дернулась, покачиваясь вверх-вниз, перекочевала из одного угла рта в другой. Курильщик встал, прошествовал к стойке и почти сразу вернулся с двумя большими рюмками, бутылкой водки «Дастан» и целлофановой упаковкой с соленым кальмаром. Поставил рюмки, бросил закуску и свинтил колпачок. Пока хозяин доверху наполнял рюмки, Тимур разорвал упаковку. Они выпили не чокаясь и сунули в рот по кусочку кальмара. Курильщик, снова вставив сигару между зубами, навалился на стол и спросил:

– У меня, и что?

Это был первый этап: Тимур получил подтверждение того, что «слизень» в «Берлоге». Надо было сразу же переходить ко второму, но любопытство одолевало, и он задал один вопрос:

– Почему ты его не продаешь?

Хозяин неторопливо достал из кармана большую «зип-пу» с изображением русалки, держащей в руках веер, и стал щелкать ею, раз за разом выпуская тусклый синеватый огонек.

– Зачем? Артефакты дорожают, не дешевеют.

– Ну и что?

– За Периметром ими все больше организаций интересуются. Лаборатории, корпорации всякие, правительства… Ну и на хрена мне его продавать? Если вдруг деньги понадобятся, очень много денег, тогда и продам. Это ж как в золото вкладывать, только лучше.

Он снова налил и выпил, но Тимур не стал. Хозяин «Берлоги» вопросительно поглядел на него, и тогда сталкер сказал:

– Курильщик, мне очень нужен «слизень». Не ради денег. До смерти нужен, понимаешь? До чьей-нибудь смерти… Поэтому я сейчас целюсь в тебя под столом. Отдай мне «слизень».

Выражение лица сидящего напротив человека почти не изменилось. Ну, разве что зубы сильнее сжали сигару.

– Ты совсем психанулся, Шульга? – спросил Курильщик. – Меня ограбить хочешь? Меня?

– Веди к «слизню», – повторил Тимур. – Или отстрелю яйца. Что тебе дороже?

Курильщик откинулся на стуле, положив кулаки на край стола. Покрутил удивленно головой и вдруг сказал громко:

– Э, мужики! Слышьте?

Со всех сторон головы повернулись к ним.

– Паренек наставил на меня пистолет под столом и говорит, что хочет ограбить. Хочет, чтоб я отвел его в мои закрома. Видали когда-нибудь такое? Типа шары мне отстрелит, если не отдам артефакт, который ему нужен. Как это вам?

В зале повисло молчание, потом за одним столом неуверенно рассмеялись. Курильщик уставился на Тимура, во взгляде его было чувство превосходства, легкое презрение, а еще – обещание того, что в скором времени охрана «Берлоги» и ее хозяин лично сделают с наглецом. Нечто такое, о чем долго будут рассказывать друг другу сталкеры у костров.

– Неправильный ответ, – сказал Тимур и выстрелил.

Перед этим он слегка повернул и опустил ствол, надеясь попасть Курильщику в икру, но не рассчитал – пуля перебила ножку стула. Дерево хрустнуло, и Курильщик полетел на пол.

Присевший за стойкой Окунь выпрямился с помповым обрезом в руках. Тимур, зубами сжав усики-проволочки гранаты, вставил большой палец в кольцо и выдернул. Хлопнул запал. Он швырнул гранату под стойку.

Вскочив, перевернул на попытавшегося встать Курильщика стол, достал вторую гранату и покатил ее по полу в сторону распахнувшейся двери.

– Шухер! – заорал кто-то.

Трое полезших из проема охранников отшатнулись, потом гранаты взорвались. Грохот еще не успел смолкнуть, а Тимур уже саданул Курильщика рукоятью пистолета в висок – сильно, но не настолько, чтобы тот вырубился, – и поставил на ноги. Обхватив за шею правой рукой, в которой держал автомат, левой вдавил ствол ГЛОКа под толстенький подбородок.

– Все назад! – заорал он. – Назад, сказал! Не подходить, пристрелю хозяина! Мне терять нечего, ясно, суки?!!

Он выкрикивал это, безумно вращая глазами и едва не срываясь на визг, изображая вконец тронувшегося психа, которому и правда нечего терять, кроме смирительной рубашки. Посильнее сдавив толстую мягкую шею, Тимур повернулся, не разжимая хватки, вдавил спусковой крючок направленного в сторону МР-5. Пули ударили в стену над головой Окуня, который после взрыва упал, а теперь вот решил подняться, но вынужден был снова рухнуть на пол.

Сталкеры посмышленее валялись под столами, парочка самых тупых застыла на стульях, разинув рот. За оружие никто не схватился, кроме служащих «Берлоги». На это и рассчитывал Тимур: Курильщика не любят, слишком он жадный и жестокий, никто не станет заступаться за него, кроме работающих здесь людей, но и те будут делать это не из уважения к хозяину, а из страха перед ним и за деньги, которые он им платит. А так как платит Курильщик не слишком щедро, то настоящего энтузиазма не будет ни у кого.

Когда грохот стих, стали слышны хлюпающие звуки – будто вода утекала в частично забитый слив. У остатков стойки сидела, широко расставив ноги, Краля, прижимала руки к обширной груди и плакала – то есть булькала и часто икала.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю