Текст книги "Игра в отрезанный палец"

Автор книги: Андрей Курков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– А какая именно работа будет у меня? – спросил Ник, задумчиво жуя губами.

– Об этом позже. Может, у вас есть другие вопросы, на которые я смогу ответить?

– Да, насчет квартиры и моей семьи. Когда они смогут приехать?

– Думаю, с этим надо повременить. Во-первых, вы же хотите, чтобы у семьи была хорошая квартира, а денег у вас едва ли хватит на одну комнату в коммуналке…

– Но вы же говорили, что квартира будет «по карману»!

– Я же не говорил, что по вашему карману. По карману ФБУ, когда мы начнем работать, то есть когда появятся средства. Пока вы можете жить здесь совершенно бесплатно.

– Но я ведь отправил сюда контейнер с вещами… Он скоро придет.

– Ничего страшного. Никуда он не денется. Полежит на таможенном складе месяц-другой. Мы даже заплатим за хранение… Ну, я вижу, вы утомились.

Полежите, подумайте, а я пойду прогуляюсь. Вернусь часика через три, Ник остался один. Тишина, вернувшаяся в дом после ухода Ивана Львовича, показалась ему неуютной и тревожной. Будущее покрылось туманом.

Обещанная служба не пугала, нет. В предложении полковника он прежде всего почувствовал доверие к себе. Такое доверие льстило. Льстил даже сам тот факт, что выбор полковника пал именно на него и это совпало с его попытками выбраться из желтого Таджикистана. Теперь уже казалось, что та встреча на выходе из Управления погранвойсками не была случайной. Теперь уже не верилось, что случайность может так много изменить в жизни. Огорчала только продлевающаяся разлука с семьей, тревога за них, живущих на даче у родни в Саратове. Как они там? Что едят? Что делают? Вспоминают ли его? Ждут ли от него вестей?

Конечно, ждут. В этом было бы глупо сомневаться. Ник прилег на диван.

Закрыл глаза. Подумал о том, что июле ему исполнится сорок лет. Хорошо бы отпраздновать вместе с семьей. Может, придется слетать ради этого в Саратов?

Ведь ясно, что за полтора месяца вопрос с квартирой не решится.

* * *

С Димой Ракиным Виктор встретился даже раньше, чем собирался. Просто наткнулся на него, выйдя на улицу вдохнуть свежего воздуха.

– Ты это куда в рабочее время? – угрожающе-шутливо спросил Дима вместо приветствия.

– Как раз тебя ищу, – признался Виктор.

– Шутишь! Зачем я тебе нужен?

– Не шучу, – совершенно серьезным тоном произнес Виктор и усмешка на лице приятеля и бывшего коллеги исчезла за сомкнувшимися тонкими губами.

– Ну если не шутишь, пойдем где-нибудь присядем! – предложил Дима.

Молча они дошли до «подвального» бара «Седой кот», спустились по ступенькам. В баре было безлюдно и даже за стойкой никто не стоял в ожидании клиентов. Пришлось Диме достать из кармана брюк монетку и постучать ею по мраморной стойке. На цокающий металлический звук выглянула миловидная девушка с лицом, перегруженным косметикой.

Уселись они за угловой круглый столик с мраморной столешницей. Мрамор был настолько холодным, что, случайно дотронувшись до него, Виктор тотчас отдернул руку. В баре было прохладно, и прохлада эта после светившего на улице жаркого солнца казалась настоящим холодом.

Словно в подтверждение этих ощущений Виктора за стойкой кашлянула молодая барменша.

– Ну, рассказывай, – Дима устремил хитроватый взгляд на Виктора.

– Что рассказывать, ты наверное знаешь. Я дело получил. Убийство…

– Поздравляю! Есть возможность отличиться!

– Не уверен, – задумчиво произнес Виктор.

– Почему? – наигранно удивился Дима. Виктор глотнул кофе.

– Понимаешь, – сказал он. – Похоже, что кто-то хочет меня подставить. У меня же в производстве только мелочи были, а тут – убийство генерала, советника президента. И именно мне!..

Виктор посмотрел на Диму умным вопросительным взглядом.

– Сам допер или Крыса растолковал? – спросил после паузы Дима.

– Сам бы допер, наверно, чуть позже… – признался Виктор. – Но что это меняет?

– Ничего не меняет, – кивнул Дима. – Ставки те же, лошади тоже.

Он достал из нагрудного кармана рубашки пачку сигарет. Закурил.

– Это я тебя посоветовал, – негромко между двумя затяжками проговорил Дима. – Я тебе все объясню… Нет, пожалуй, не все… Надо быть честным. Я всего и знать не могу…

Дима машинально «втоптал» недокуренную сигарету в стеклянную пепельницу и тут же достализ пачки вторую. Снова закурил.

* * *

Виктор допил кофе. Сходил к стойке, взял еще чашечку.

Молчание длилось минут пять.

– Так ты мне что-то объяснишь? – спросил наконец Виктор.

– Да, – очнулся Дима и вмял в пепельницу вторую сигарету. – Дело перебросили тебе, чтобы легче было отслеживать попутные процессы.

– Какие процессы?

– Которые идут обычно попутно со следствием. Процессы давления, вмешательства, подбрасывания анонимной информации и так далее. Ты не бойся, это нормальная работа, и если справишься – можешь оказаться совсем в другом месте, и кабинет у тебя будет теплый и без битых стекол… Ты дело уже читал?

– Да.

– Ну так вперед и с песней!

– А ты уверен, что это дело можно будет довести до конца?

– Это зависит от конца, – грустно усмехнулся Дима. – Но ты не беспокойся, тебя в покое не оставят, будут помогать, советовать. Сам все поймешь! Если что – звони!

Виктор спрятал визитку Димы в карман, кивнул вместо «спасибо».

После подвального бара было вдвойне приятно оказаться на солнечной стороне улицы.

– Тебе тут из министерства звонили! – встретил Виктора в райотделе майор Крысько и подмигнул. – Теперь надо с тобой поосторожнее, ты ведь шишкой заделался? Да?..

– Да ну вас! – В сердцах Виктор махнул рукой. – Какой пишкой? Еще повезет, если только шишками отделаюсь от всего этого!

– Не бойся, кирпич на голову уже не упадет! Ты теперь на колесах!

– На каких?

– Через час пригонят, – Леонид Иваныч кивнул с ухмылочкой. – Укртрансбанк выделил МВД десять «мазд» в качестве спонсорской помощи. Одна – твоя! Вот тебе и демократия в действии. Оно и правда, зачем генералам по две «мазды».

Некрасиво! Сам-то что-то выяснил? Или так прогуливался?

– Выяснил, – выдохнул Виктор. – Теперь…

– Выяснил и хорошо, – перебил его майор. – А мне рассказывать не надо. Это тебе оказано высокое доверие, а не мне… Кстати, там у меня в кабинете стажеры маются, пойдем, посмотришь на них.

Стажеры – пятеро худощавых парней в милицейской форме – показались Виктору на одно лицо. Все бледноватые, прыщеватые, настороженные. Лицо поколения, подумал Виктор, присматриваясь к ним и пытаясь найти особые приметы, благодаря которым можно было бы хоть что-то сказать о характере парней.

– Ну что, готовы к службе? – бодрым голосом спросил их майор.

– Так точно, – немного в разнобой и без энтузиазма ответили они.

Майор повернулся к Виктору и многозначительно ухмыльнулся.

– Лейтенант Слуцкий проведет с вами беседу и передаст вам дела. Потом со всеми вопросами будете обращаться ко мне. За глупые вопросы буду наказывать лишением пайка! Все!

Майор еще раз ухмыльнулся Виктору и вышел, оставив его со стажерами в своем кабинете.

Виктор растерялся. Он сглотнул слюну, лихорадочно думая, что за беседу проводить с этими новичками.

– Сейчас я принесу дела, – проговорил Виктор и рванул вслед за майором, оставив стажеров дожидаться обещанной беседы.

– Леонид Иваныч, о чем мне с ними беседовать? – спросил он, догнав майора.

– Вы же ничего не говорили!

– Положено провести беседу! Не мне же, старому цинику, говорить им о кристальной честности, порядочности, долге. Набросай им несколько лозунгов, передай дела и определись: кого возьмешь в помощники. Только особенно на помощь такого помощника не рассчитывай. Разве что кофе сварит или за пивом сбегает.

Иди!

С беседой Виктор уложился в три минуты. Судя по тому, как стажеры его слушали, говорить дольше не имело смысла. Потом он разложил на столе дела. Взял бумагу с фамилиями стажеров. Полищук, Петров, Плачинда, Ковинько, Иванов.

Каждый получил по несколько папок с делами.

– Вопросы есть? – спросил Виктор.

– Да, на квартучет где можно стать? – спросил один из них, но по тому, как все пятеро уставились на Виктора, он понял, что вопрос общий. – Это к майору! – спокойно сказал Виктор. – Кабинеты вам выделили?

– Один на всех, – ответил кто-то.

– Идите, начинайте работать.

Оставшись один в кабинете майора, Виктор подошел к окну. С высоты второго этажа город казался удивительно мирным и зеленым. С улицы доносились крики ребятни. Лето было в разгаре, и пускай по календарю оно только-только начиналось, ему-то, лету, на календарь было наплевать.

– Ну что, кого берешь в помощники? – донесся из-за спины голос майора.

– Пока никого, – обернулся Виктор. – Присмотрюсь…

– Я там приказал, чтобы из твоего кабинета лишние столы убрали… Через минут двадцать привезут результаты вскрытия, так что никуда не уходи!

– Вскрытия?

– Ну да, а ты что, думаешь, что мертвых генералов не вскрывают? Давай, иди к себе, а то пригрелся в моем кабинете!

Тон майора был шутливым, но в его шутливости чувствовалась усталость.

Виктор поспешно вышел.

Усевшись за своим столом, раскрыл папку и, пролистав фотоснимки, снова уставился в машинописный текст.

«Броницкий Вадим Александрович, 1950 года рождения, родился в с.Кресты Донецкой области. Женат, имеет одного сына. Адрес: Киев, ул.Суворова, 26, кв.133».

Внимательно перечитав вводный текст, Виктор, к своему удивлению, заметил, что нигде не упоминалось о службе и месте работы покойного. Пока думал, глядя через треснутое стекло на окрашенную ярким солнцем листву деревьев, на столе хрипло звякнул телефон.

– Зайди ко мне, – попросил майор.

Виктор зашел.

Человек в штатском, представившийся Кудряшевым, протянул Виктору прозрачную полиэтиленовую папку с бумагами и ключи от машины.

– Только спешить не надо, а то машина мощная, не справитесь – сказал человек в штатском. – Вы же только «запорожец» водили?

– Да.

Человек в штатском кивнул сам себе, потом бросил взгляд на сидевшего за своим столом майора и вышел. Леонид Иваныч развел руками.

– Работай! – сказал он. – Высокое доверие требует осторожности! Главное – не спешить!

А за треснутым окном приближался ранний вечер. Виктор вскипятил себе чаю.

Прочитал результаты вскрытия – смерть от сердечного приступа. Пожал плечами. С такой бумажкой дело можно перевести под другую статью – злостное хулиганство.

Надругательство над трупом… Как-то все это странно выглядело: человек сам умер, кто-то его подобрал, привязал за шею к рекламному дирижаблю и отправил в небо…

Сверху на результате вскрытия стоял номер телефона и адрес лаборатории судмедэкспертизы. Подпись судмедэксперта не читалась – такую закорючку мог поставить человек с любой фамилией.

Тяжело вздохнув, Виктор посмотрел на часы – полседьмого. В лаборатории уже никого нет и на его вопросы, пожалуй, до завтра не ответят. Он сложил все бумаги обратно в папку, взял ключи от машины.

Красная «мазда» стояла слева от входа. Возле нее прогуливался сержант с «Калашниковым» – охрана райотдела.

– Ничего машинка! – одобрительно сказал он Виктору, открывавшему дверцу ключом. – У вас же центральный замок! – добавил он, присмотревшись.

С видом знатока он взял у Виктора ключи, показал на две кнопки брелка-дистанционки. Нажал пару раз, с улыбкой наблюдая, как послушно щелкает машина дверными замочками. Потом вернул ключи Виктору.

В салоне пахло дезодорантом. Виктор вел машину осторожно, внимательно следя в оба зеркала заднего вида. Несколько раз ему посигналили раздраженные его медленной ездой иномарки, но это не заставило его ехать быстрее.

На Южном мосту он пристроился в хвост такого же медлительного «фольксвагена» и не спеша покатил за ним со скоростью шестьдесят километров в час.

Вдруг чужеродный звук заставил его дернуться. Мягкая телефонная трель доносилась из ниши под магнитолой. Виктор сунул туда руку и вытащил мобильный телефон. Подержал перед собой, рассматривая его и слушая повторяющуюся трель.

Интуиция подсказала нажать на зеленую кнопочку.

– Ну как машина? – спросил незнакомый мужской голос.

– Класс, – ответил Виктор. – А кто это?

– Георгий. Георгий Георгиевич, но мы будем на «ты». Так проще. Я позвонил только познакомиться, пора уже. Фильмы про американских полисменов любишь?

– Да.

– Там они всегда вдвоем работают. В «Крепком орешке» и в других.

Напарники. Я буду твоим напарником…

– Когда? – ошарашено спросил Виктор.

– Уже, – ответил мужской голос. – Так что привыкай к мысли, что ты не один. Тебе же легче будет. И безопаснее… Понял?

– Не совсем…

– Это не страшно. Мой мобильный – 240-80-90. Запомни. Кстати, бумаги о вскрытии уже прочитал?

– Да.

– Я б тебе советовал завтра подъехать туда и поговорить с экспертом…

– Я и так собирался.

– Молодец! Светлая голова! – произнес мужской голос. – Телефон в машине не оставляй! Пока!

Подъехав к дому, Виктор вспомнил, что не взял на работе паек. Настроение сразу рухнуло. Хоть и время не позднее, но хозотдел уже на замке и никто ему не выдаст в обмен на подпись обещанный кулек с продуктами.

Положив телефон в боковой карман пиджака, Виктор вышел из машины. Щелкнул дистанционкой. Проверил все четыре двери и багажник. Постоял еще несколько минут, оглядываясь по сторонам в поисках притаившихся угонщиков. Вокруг никого не было, только несколько одиноких фигур шли по «дороге жизни» – километровому отрезку от метро до их дома. Он, видимо, только что мимо них проехал и не заметил. Это нормально. Водители не видят пешеходов. Они видят только дорогу.

* * *

Иван Львович вернулся позже, чем обещал. Сказал, что встретил знакомого и засиделся с ним в баре. Оказывается, бар был совсем рядом. Упоминание о баре подтолкнуло Ника к вопросу о деньгах.

– Конечно, конечно. Вот! Я просто забыл, – Иван Львович вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул Нику. – Тут двести гривней. На первое время. Не стесняйтесь, тратьте. Собственно, почему бы нам с вами не вернуться в бар. Я угощаю! Только буквально два слова сначала. Во-первых, если вы боитесь работы, которую я вам предложил, можно сделать шаг назад. То есть вам придется вернуться в Саратов и дальше решать свою судьбу самостоятельно.

Это, конечно, вас не освобождает от ответственности за обладание полученной информацией…

– Нет, нет, я согласен… – поспешно вставил Ник, надевая пиджак.

Иван Львович улыбнулся.

– Я знаю, что вы согласны. Мне важно знать, что вы ТВЕРДО согласны, а не вынужденно. От этого ведь зависит результат работы… Ну, тогда пойдем!

На улице было еще светло. Солнце, ушедшее за горизонт, все еще подсвечивало оттуда небо, но белый рожок луны уже висел на нем, ожидая прихода темноты. Еще немного, и он пожелтеет, возвестив вечер.

Они шли не спеша по безлюдной дорожке.

– Здесь что, почти никто не отдыхает? – удивился вслух Ник.

– Почему же. Отдыхают. Просто это место не массового отдыха.

Бар располагался в домике с открытой террасой над обрывом.

– Водка? Пиво? Вино? – спросил Иван Львович. Во внутреннем зале никого, кроме молоденького бармена, не было. Только на террасе сидели несколько Человек.

– Водку, – сказал Ник.

– Два по сто «Княжего кэлыха», бутылочку талой воды и нарежьте лимон.

– Садитесь, я принесу, – бармен услужливо улыбнулся и поправил бабочку на белой рубашке.

Ник и полковник вышли на террасу и уселись за свободный столик. Никто из посетителей не обратил на них внимания.

Свежий речной воздух оживил Ника. Он осмотрелся по сторонам. Подумал, что сможет сюда заходить и один – приятное место.

Подошел бармен с подносом, выставил все на столик и бесшумно удалился, словно его специально учили быть бесшумным.

– Ну, – Иван Львович поднял широкий низкий стаканчик с водкой. – За удачу.

За нашу совместную удачу!

Ник выпил все залпом. Только потом заметил, что полковник отпил едва ли четверть.

Видимо, на лицо Ника набежало виноватое выражение, потому что полковник улыбнулся, махнул рукой. Потом поднялся из-за стола.

– Ничего-ничего, – сказал он. – Я сейчас еще закажу. Луна уже пожелтела и висела прямо над террасой. Пришла еще одна пара посетителей, но они с бокалами в руках стали у бортика и смотрели теперь на речку. Атмосфера была полна романтики.

– Привезете жену, приведете сюда, тоже вот так постоите, – кивнул на них Иван Львович. – Очень душевно. Мне, старику, уже не до лунного света. Хотя по сто грамм я еще могу…

Ник поднес свой стакан ко рту, отпил немного. И вдруг негромкая трель прозвенела где-то совсем рядом. Он оглянулся по сторонам, не понимая, откуда она доносится. Потом увидел, как Иван Львович достал из кармана мобильный телефон, поднес к уху. Сказал в трубку «сейчас» и, поднявшись, отошел в сторону.

– Да, слушаю1.. да… – доносился до Ни1?а голос полковника. – Хорошо… сейчас двадцать один сорок пять. Понял.

Вернувшись за стол, Иван Львович первым делом бросил себе в рот кусок лимона. Потом спрятал мобильный в боковой карман. Сделал глоток водки и только после этого посмотрел на Ника.

– Обороты набираются, – произнес он как-то у стадо. – Куда спешить? Эта молодежь, за ней не угонишься! Ладно… Через полчаса поедем в город.

– Зачем? – спросил Ник и тут же получил в ответ строгий и холодный взгляд, словно говоривший «приказы не обсуждают».

Полковник посмотрел на часы. Бросил себе в рот еще один кружок лимона.

– Ты кино любишь? – спросил он вдруг более-менее дружелюбно.

– Люблю.

– Ну так увидишь.

Темно-синий «БМВ» вез их по пустынным улицам Киева. Шофер спешил, проносился стрелой на желтый, а иногда уже и на красный свет.

Они выскочили к Филармонии и покатились вниз по Владимирскому спуску.

Остановились в каком-то подольском переулке.

– Жди здесь, – приказал шоферу Иван Львович. Уличные фонари не светили, и только оконный желтый свет жидко падал на неровный асфальт переулка.

– Быстрее, быстрее! – торопил Ника полковник. Они повернули за угол.

Метрах в ста впереди стоял грузовой микроавтобус. По тому, как целеустремленно направился к нему Иван Львович, Ник понял, что они уже прибыли на место.

На боковой стене микроавтобуса большим шрифтом было написано «Мюллер ЛТД – подвесные потолки».

Иван Львович подошел к водительскому окошку, кивнул кому-то, потом отошел к задним дверям. Обернулся на стоявшего метрах в пяти Ника.

Дверца открылась, и они быстро забрались внутрь.

Внутри микроавтобус больше напоминал телевизионную студию на колесах – три монитора, приборы с датчиками, тумблера, компьютерная клавиатура.

– Садись, – полковник передал Нику раскладной рыбацкий стульчик. – Садись и смотри! – Он показал рукой на три подвешенных монитора.

На одном Ник увидел коридор чьей-то квартиры. Обычный коридор – с вешалкой на стене, с зеркалом, с внутренней стороной входной двери. Второй монитор показывал просторную кухню с круглым столом, огромным трехкамерным холодильником и прочей роскошью, которую Ник видел до этого только в редких западных журналах, добиравшихся до Душанбе. На третьем мониторе был виден мужчина лет пятидесяти, сидящий в кресле-качалке. Правда, сидел он как-то неловко, нерасслабленно. Присмотревшись, Ник понял, что мужчина привязан к креслу. Руки – к подлокотникам, ноги – к переднему саночному изгибу дерева.

Брезентовый вещевой ремень привязывал тело к спинке кресла.

Ник оглянулся на полковника, но тот внимательно смотрел на мониторы. Кроме них за мониторами следил молодой парень лет тридцати, который их и впустил вовнутрь.

На левом, «коридорном», мониторе открылась дверь то ли из ванной, то ли из туалета. В коридор вышел невысокий парень в джинсах и футболке с какой-то надписью. На плече у него болталась сумка. Он постоял перед зеркалом, рассматривая себя, потом улыбнулся и пошел навстречу камере, передававшей изображение на монитор. Исчезнув из коридора, он появился в комнате. Достал из сумки кассету, подошел к музыкальному центру. Вставил ее. Отошел к привязанному к креслу-качалке мужчине.

– Звук идет? – спросил Иван Львович, не отрываясь от монитора.

– Идет, – ответил парень за пультом.

– Громче можешь сделать?

В салоне микроавтобуса раздалось шипение и на его фоне – ритмичные частые удары.

– Я не при чем, – раздался слабый голос привязанного к креслу-качалке мужчины. – Меня подставили.

– Всех время от времени подставляют, – ответил парень, стоявший перед ним.

Потом он опустился на корточки. Раскрыл свою сумку и вытащил из нее какое-то устройство с торчащими проводками. К проводкам присоединил еще какую-то деталь, потом посмотрел на часы и, задвинув устройство под кресло, поднялся на ноги. Оглянулся на музыкальный центр.

– Может, громче сделать? – спросил связанного и, не дожидаясь ответа, подошел и добавил громкости.

Теперь частые ритмичные удары зазвучали сильнее.

– Что это? – спросил Ник.

– Запись сердечного ритма, – не обориваясь, ответил Иван Львович.

Тем временем парень перешел из «комнатного» монитора в «кухонный». Достал из холодильника колбасу, нарезал хлеб, сделал кофе. Вел он себя совершенно спокойно, как хозяин. Только время от времени посматривал на свои часы.

Мужчина в комнате раскачал кресло-качалку. Должно быть, пытался освободиться, но у него ничего не получалось. – Кофе есть? – спросил Иван Львович, следя за «кухонным» монитором.

Парень за пультом наклонился и подал полковнику термос. Тот налил себе, выпил. Потом снова налил в пластмассовую чашечку-крышку и протянул Нику.

Их взгляды встретились, и Иван Львович, кивнув на «кухонный» монитор, спросил:

– Ну как тебе кино?

Ник пожал плечами. Он на самом деле мало что понимал в увиденном.

– Ты за парнем наблюдай, – сказал полковник. – Сергей Владимирович Сахно.

Тридцать три года. Интересный тип. С биографией. Тоже бывший офицер, сапер.

Комиссовался, когда его беременная подруга погибла. Психика неустойчива. Ему подбросили виновного в смерти подруги. Вот тебе и кино.

– А что это за кассета, которую он в магнитофон вставил?

– Запись сердца ребенка в утробе матери. Сейчас такое делают. Мода.

Фотографии с помощью ультразвука, запись ритма сердца… В мое время у родившегося ребенка отрезали клочок волос и хранили в конверте на память, а теперь с новой техникой каждый сходит с ума по-своему! Стоп!

Иван Львович, сам себя остановив, уставился в «кухонный» монитор.

Сергей Сахно – теперь Ник уже знал, как зовут этого парня – посмотрел в очередной раз на часы и, оставив недоеденный бутерброд на столе, заспешил, засобирался. Быстро заглянул в комнату. Улыбнулся, увидев качающегося в кресле пленника. Подошел к музыкальному центру и врубил кассету на полную громкость.

После этого вышел в коридор и, еще раз посмотрев на себя в зеркало, направился к входной двери.

Нику вдруг все стало более-менее понятно. Понятно было и то, что под креслом-качалкой Сергей Сахно оставил взрывное устройство с часовым механизмом.

– Мину успеют обезвредить? – напряженно спросил он, обернувшись к полковнику.

– Зачем? – удивился тот.

– Как зачем? Он же погибнет! – Ник кивнул на «комнатный» монитор.

– Да, – кивнул полковник. – Погибнет. Потому что нас здесь нет, понимаешь?

Мы ничего этого не видели. С другой стороны дома стоит другая машина с оборудованием посильнее – это они за всем следят, все контролируют и дают всему произойти. А мы только подсматриваем. Мы уже свое подсмотрели и пора отдыхать.

Иван Львович кивнул парню за пультом. Мониторы потухли. Шум, шипение и ритмичные удары исчезли. Стало непривычно тихо, и тишина эта вошла в диссонанс с внутренним напряжением Ника.

Завелся мотор. Ник почувствовал, как микроавтобус медленно поехал, развернулся, куда-то повернул еще раз, остановился.

– Пошли! – приказал полковник, открывая заднюю дверь.

Перед ними стояла темно-синий «БМВ». Как только они пересели туда, микроавтобус уехал.

Мимо проносились спящие дома большого города. Светофоры мигали желтым светом, давая ночному транспорту полную свободу и не беря на себя никакой ответственности за предоставление этой свободы.

Ник сидел в подавленном состоянии. В голове звучала запись частых ударов сердца неродившегося ребенка. Перед глазами связанный пленник раскачивал кресло-качалку, пытаясь, по всей видимости, перевернуться.

– Неужели нельзя было наказать его по-другому? – спросил Ник.

– Кого?

– Связанного…

– А за что его наказывать? Он никого не убивал.

Ник непонимающе уставился в глаза Ивану Львовичу. Мягкий свет в салоне машины создавал обманчивую прозрачность. Нику были видны глаза полковника, но не было видно зрачков.

– Его подставили… – продолжил после паузы Иван Львович. – Он умер совсем по другой причине. А Сергей Владимирович Сахно – просто топор, которым приводят наказание в исполнение. Кстати, не простой топор… Я тебе не зря приказал наблюдать за ним повнимательнее. Ты с ним скоро встретишься.

– Зачем?

– Тебе предстоит с ним не только встретиться, но и подружиться, хотя это, наверно, будет нелегко. Но начало у вас будет солидное. Ты его спасешь от смерти. Завтра вечером.

– Это что, будет подстроено?

– Нет, завтра вечером он действительно должен умереть. Он ведь одноразовый топор. По крайней мере кое-кто так думает. А я не согласен. Я терпеть не могу ничего одноразового. Все эти пластмассовые вилки-ложки, картонные тарелки. Нет.

Это не мое…

– А что будет потом, когда я его спасу? – поинтересовался Ник.

– Начнется работа. Его будут искать. Надо будет перебраться куда-нибудь подальше, залечь, спрятаться. Потом отходить все дальше и дальше отсюда. И главное – тебе не засветиться. Пока о тебе никто ничего не знает – ты в полной безопасности…

Дальше они ехали молча. Мимо проносился безжизненный, безразличный город.

Потом и он остался позади – они ехали мимо пригородных сел, потом по обе стороны шоссе побежал знакомый лес. Зеленые ворота с надписью «26-й км» показались черными.

– Можешь спать до одиннадцати, – сказал на прощанье полковник.

* * *

Яркая луна за кухонным окном освещала землю бледным тусклым светом. В этом свете замершие на ночь недостроенные многоэтажки казались руинами недавно окончившейся войны. С высоты восьмого этажа эта странная панорама выглядела особо впечатляюще. За недостроенными башнями виднелась сказочная неподвижная деревня, два озерца, отражавших лунный свет, несколько одиноких уличных фонарей.

Виктор сидел на кухне с выключенным светом – луны хватало, чтобы видеть, где у чайной чашки ручка, а для того, чтобы размышлять, свет был не нужен.

В тишине квартиры тикали только настенные часы, висевшие на кухне.

Показывали полтретьего ночи. Жена и дочь спали. Спал город за окном и спала подмятая под себя городом деревня, название которой Виктор не знал.

За последние два дня «знакомство» Виктора с покойным генералом в отставке Броницким углубилось. Правда, этому углублению способствовало другое знакомство – совершенно нормальное – с судмедэкспертом по фамилии Ройтман. После получасового разговора, во время которого Ройтман почему-то защищался, хоть на него никто и не нападал, Виктор наконец узнал некоторые дополнительные сведения о трупе генерала. Умер он, оказывается, скорее всего вечером двадцатого мая, перед этим предварительно плотно и качественно поужинав, запивая чем-то крепким. Ужинал в спешке – плохо прожеванные и не успевшие перевариться куски балыка, салями, блинов с красной икрой все еще были в желудке, когда он отправился в полет. Канат на его шее завязали, когда он уже был мертвым.

Причина смерти – обширный инфаркт. Но, уходя в отставку, генерал Броницкий прошел тщательную медкомиссию и был признан полностью здоровым. Ему и было всего сорок семь лет. Пил мало, увлекался байдаркой и охотой.

После поездки в судмедэкспертизу Виктор посетил вдову Броницкого.

Интеллигентно посидел у нее на кухне. Держала она себя в руках, налила следователю и себе по пятьдесят коньяку, помянули покойного. Посетовала, что еще не похоронили его. «Тело пока не отдают. Сказали, что надо провести разные анализы». Виктор пообещал ускорить проведение «анализов».

Жене Броницкого было лет сорок. Одета хорошо, по-домашнему. И отвечала на его вопросы спокойно, словно был их разговор чем-то совершенно обычным.

– Друзей у него не было. Раньше, в штабе, были. А когда перешел в советники – не стало. Очень любил сына – Володьку. Он сейчас в Англии, в колледже учится. Только-только улетел, за два дня до этой ужасной новости.

Может, и хорошо, не надо ему ни похорон, ни расспросов. Ему только восемнадцать, он такой впечатлительный… Я сперва испугалась, у него ведь обучение только на полгода вперед оплачено, но приходили тут коллеги, пообещали за госсчет до конца учебного года все оплатить. Потом вернется, будет здесь доучиваться…

Сейчас, спокойной киевской ночью, вспоминая этот разговор, Виктор насчитал, по крайней мере, еще пять вопросов, которые надо было задать. Даст Бог, он с ней еще поговорит. Она словно сама ему помогала – просто рассказывала примерно то, что должно его интересовать. Теперь уже было понятно, что ее длинный монолог ни на один серьезный вопрос, пожалуй, и не ответил.

На цыпочках Виктор прошел в комнату, вышел на открытый балкон. Проверил, на месте ли машина. «Мазду» он теперь ставил под своими окнами. Так было спокойнее. Хотя от окон до машины было добрых двадцать с лишним вертикальных метров.

Вернувшись на кухню, проделал две дырки в банке пайковой сгущенки.

Присосался по старой привычке. Запил остывшим чаем.

Из коридора донеслась телефонная трель.

Виктор в три шага подскочил к висевшему на крючке пиджаку, вытащил из бокового кармана мобильный телефон, нажал зеленую кнопку и только вернувшись на кухню, поднес телефон к уху.

– Алло! – прошептал Виктор.

– Это я, Георгий. Привет!

– Привет, – ошарашенно ответил Виктор.

– У меня бессонница, вот решил звякнуть. Как там, с вдовой познакомился?

– Да.

– И что-то узнал?

– Почти ничего.

– Это потому, что разговаривал на ее территории. Знаешь, как в футболе: победа на поле противника считается двойной… Тебе надо ее куда-нибудь пригласить. В кафе какое-нибудь. Утром, часиков в одиннадцать, чтобы она уже привела свой внешний вид в порядок, а мысли чтоб были еще разбросаны…

Понимаешь?

– Ну да…

– Ну, раз понимаешь, позвони ей завтра часиков в десять утра, скажи, что заедешь за ней в одиннадцать и по-деловому положи трубку. Чтобы ей некуда было деваться… У тебя, я вижу, тоже бессонница?

– Да, – признался Виктор, и тут же какое-то подозрение закралось в его мысли.

Он выглянул в окно, осмотрел неподвижную ночную панораму – все тихо и мертво.

– Ну ладно, до связи. Я поехал! – произнес знакомый мужской голос, и его сменили короткие гудки.

Виктор опустил трубку на стол. Посмотрел в окно и вдруг увидел как у забора соседней стройки какая-то машина зажгла фары и стала видимой. Выехала на «дорогу жизни» и не спеша покатила к трассе.

Утром он полчаса стоял под холодным душем, приходя в бодрое состояние.

– Ты на черта похож! – сказала ему за завтраком жена. – Под глазами – синяки, бледный, как мертвец!