Текст книги "Гиммлер. Инквизитор в пенсне"

Автор книги: Андрей Васильченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Не исключено, что напускная мрачность, которую позволял себе Генрих, действовала на нервы его друзьям и брату. На это указывает запись, сделанная Гиммлером в дневнике после празднования Нового года: «Людвиг говорит мне, что я слишком восприимчив, и отчасти он, конечно же, прав». В эти дни Генрих буквально возмущен поведением Майи, которая «полностью его игнорирует». На самом деле он обманывался относительно ее чувств и выдавал желаемое за действительное. В итоге Генрих Гиммлер решил отказаться от своих чувств к девушке: «Благодаря ей и Луизе я пришел к выводу: не имеется более бессердечных девушек, нежели те, которые когда-то любили».

Однако не надо полагать, что в то время Генрих Гиммлер был одержим сугубо возвышенными и романтическими чувствами. Его дневники свидетельствует о просыпающемся сексуальном любопытстве. Он описывает ситуацию, когда на площади Одеон к нему, Гебхарду и Людвигу пыталась приставать женщина легкого поведения. После окончания Второй мировой войны эта история стала предметом для многочисленных спекуляций. Хотя сделанная Гиммлером запись: «Естественно безуспешно» – всего лишь говорила о том, что приятели решили воздержаться от контактов с сомнительной особой. Однако это не помешало Генриху сделать дополнение: «Однако нечто в подобном роде было бы в высшей мере интересным». Еще в декабре 1919 года Генрих Гиммлер обсуждал со знакомыми студентами скандальную пьесу Ведекинда «Замок Веттерштайн», в которой отчетливо прослеживалась тема сексуальной распущенности и извращений. Гиммлер не стал занимать в споре исключительно ханжескую позицию, присущую многим католикам: «Я должен сказать, что это отнюдь не свинство, а вещь, которая должна быть преподнесена взрослому человеку во всей полноте». Однако в некоторых случаях Гиммлер реагировал не столь сдержанно. Когда в марте 1920 года была опубликована книга о любовных отношениях молодого священника и 14-летнего юноши, он просто захлебнулся от презрения и отвращения. «7 марта 1920 года. Воскресенье. Половина одиннадцатого вечера. Пребываю в ужасном настроении. Собственно, как и весь Мюнхен. Идеализация гомосексуалиста – просто чудовищная картина».

В конце января 1920 года Генрих Гиммлер тяжело заболел гриппом. Он провел на постельном режиме несколько недель. В это время он уделял предельно много внимания тому, насколько готовы позаботиться о нем его друзья. «Кете всегда приносила мне еду. Лю(двиг) посещал меня почти ежедневно, нередко пару раз за день…. Это дорогие мне люди, лучшие друзья. Кетль как сестра, а Лю(двиг) как брат. Фридль прислала мне яйца и постоянно передает множество приветов. Она – славный парень…»

Однако первый период пребывания Генриха Гиммлера в Мюнхене подействовал на него отрезвляюще. Он стал более объективно воспринимать действительность. Поэтому не стоит удивляться тому, что при каждом удобном случае он задерживался в родительском доме:

«Едва ли может быть где-то лучше, чем дома». Генрих Гиммлер доверяет своим родителям многие из своих переживаний: «Вечером гулял с отцом. Много говорили друг с другом. О Луизе, о моей российской проблеме (с мамой в первую очередь), о политическом и экономическом будущем страны». Генрих Гиммлер вполне обоснованно полагал: «Дома я был веселым и беззаботным мальчишкой, но стоило мне покинуть родной дом, как я стал меняться». Едва ли можно предположить, что имелись хоть какие-то признаки «конфликта отцов и детей». Во всяком случае в период до апреля 1921 года.

Опираясь на дневниковые записи Генриха Гиммлера, которые он делал во время своего первого периода пребывания в Мюнхене, можно однозначно говорить о том, что он имел определенные проблемы, связанные с общением с другими людьми. Речь идет даже не о наивности в восприятии девушек. Дело в том, что юный Генрих Гиммлер не совсем точно оценивал эмоциональное поведение своих знакомых, а потому не мог адекватно реагировать на их поступки. Он отнюдь не был знатоком человеческих душ. Немецкий исследователь Петер Лонгэрих с опорой на работы психологов Готфрида Шпранглера и Петера Циммермана предположил, что Генрих Гиммлер имел некие отклонения, связанные с системой эмоциональных коммуникаций, или же на его поведении сказывались последствия излишней привязанности. Люди, которые приобрели подобные проблемы в раннем возрасте, повзрослев, предъявляют слишком высокие эмоциональные требования к другим людям. В итоге их ожидает разочарование, которое ведет к требованию больших перемен. Нередко подобные моменты проявляются в беспочвенных вспышках гнева, которые сменяются попытками вновь приобрести чье-то доверие. Однако часто подобные люди умеют весьма искусно скрывать свою эмоциональную незрелость.

Уже из писем, которые Генрих Гиммлер писал из казарм в 1918 году, однозначно следовало, что он нуждался в признании и покровительстве. Поначалу это были его родители, затем это место заняли его друзья. Он искал расположения людей, но всегда опасался с ними действительно сближаться. Опасаясь предстать в глупом виде, он напускал на себя серьезность, что нередко было причиной раздражения его знакомых. Однако Генриху Гиммлеру хватало сообразительности и таланта, чтобы попытаться компенсировать эти слабости. Его отличительной чертой, которую можно было бы проследить едва ли не с раннего детства, было стремление к самоконтролю. Он пытался владеть собой, чтобы скрыть свои истинные чувства, – со временем эта привычка стала второй натурой Генриха Гиммлера.

Кроме этого в юности он полагал, что сможет обрести внутреннюю уверенность, если будет усиленно работать над своим характером.

Визуальным проявлением стремлений сохранения контроля над собой являлись попытки Генриха Гиммлера изобразить себя в качестве «солдата», что было также связано со стремлением получить признание других людей. Генрих Гиммлер, относясь в целом к поколению «военной молодежи», принадлежал к той возрастной группе молодых людей, чье взросление пришлось на время поражения Германии в войне, свержение монархии и революцию. Эти события стали решающими в их жизни, так сказать, определяющими их судьбу. События 1918 года были для этой части молодежи социально-политическим вызовом, ответ на который требовал от них принципиального изменения системы ценностей, поведенческого комплекса и т. д. Они были ориентированы на преодоление внешнего и внутреннего крушения страны. Важными для этой молодежи стали такие качества, как твердость, трезвость, объективность. Гиммлеру приходилось прилагать немалые внутренние усилия, чтобы контролировать себя и иметь возможность подстроиться под условия будничной жизни. Мир армии привлекал их своей упорядоченностью и контролем, в этом мире бесчувственность и слабые привязанности воспринимались не как недостаток, а как добродетель. Стремление Генриха Гиммлера проявить себя хоть в каком-нибудь военизированном движении, однозначно связано с его несостоявшейся офицерской карьерой. Если же обращаться к выводам психологов, то они полагают, что причины нарушений в системе личных коммуникаций кроются в раннем детстве, а именно в недостаточном внимании родителей. Избегая различных спекуляций, можно предположить, что в семействе Гиммлеров это было связано с проблемой «среднего ребенка», поскольку Генриху постоянно приходилось, с одной стороны, конкурировать с успехами старшего брата, а с другой стороны, считаться с тем, что любимчиком семьи в какой-то момент стал его младший брат.

Эмоциональная неустойчивость Генриха Гиммлера, проявившаяся во время учебы на первом семестре аграрного факультета (октябрь 1919 – март 1920 года), во многом отразилась на списке литературы, прочитанной им. Немецкими исследователями установлено, что за этот период им было прочитано четырнадцать книг. Большая часть из них были рассказами и романами, некоторые были посвящены любви и отношениям полов. Несмотря на то что политическая и мировоззренческая литература отнюдь не превалировала в этом списке, ей надо уделить отдельное внимание. В указанный период Генрих Гиммлер прочитал две книги антисемитского содержания. Судя по всему, он пытался найти ответ на «еврейский вопрос», с которым ему пришлось столкнуться во время студенческих дискуссий. Исходя из записей, сделанных в дневнике, можно допустить, что в начале 1920 года Генрих Гиммлер все еще не решался встать на радикальные антисемитские позиции. Из списка чтения надо отдельно упомянуть книгу, которая во многом оказала решающее влияние на формирование будущих идей Гиммлера. Речь идет об изданной в 1906 году работе Ганса Вегенера, которая была посвящена половому воспитанию молодежи. Она была ориентирована на подготовку молодых людей к вступлению в брак. По сути, это был первый учебник, касавшийся проблемы полов. Несмотря на то что книга была для своего времени почти революционной, она была ориентирована на консервативные установки. Ее автор охотно рассуждал о «благородном почтении к чистой женщине», о том, что отношения полов должны были носить в принципе дружеский, но не эротический характер. Как покажет время, идеи из этой книги Генрих Гиммлер попытается воплотить на практике, занявшись практическим конструированием идеальной немецкой семьи. А пока же он сделал запись в своем дневнике: «Книга высочайших идеалов. Высоких, но все-таки достигаемых. И уже достигнутых. Самая прекрасная книга, которую я прочитал по данной тематике».

Глава 5. Мятущийся аграрий

После окончания первых двух семестров обучения в Мюнхене Генриху Гиммлеру предстояло пройти сельскохозяйственную практику. О жизни Генриха во время второго семестра 1920 года фактически не сохранилось никаких сведений. Он даже почти не делал записей в своем дневнике. Тем не менее можно предположить, что переезд на село являлся для него долгожданным выходом из мюнхенских отношений, которыми он стал тяготиться. По просьбе фрау Лориц семья Рерль из Фридольфинга (Верхняя Бавария) согласилась предоставить Генриху Гиммлеру место практиканта в своем поместье. Юноша же возлагал большие надежды на предстоящий год. В одном из писем к своему отцу Генрих писал о том, что он должен был поправить свое здоровье за счет качественной пищи, а кроме этого он планировал закалиться во время сельскохозяйственных работ: «Нервы и душа могут отдохнуть на природе». Чтобы хотя бы изредка вырываться из деревенской уединенности, Генрих Гиммлер решил приобрести себе мотоцикл. Он прибыл во Фридольфинг 7 сентября 1920 года и решил уйти с головой в новую для себя сферу деятельности.

Генриху Гиммлеру грех было жаловаться на плохое питание и плохое обхождение с ним. Более того, он сразу же подружился с Алоизом Рерлем, землевладельцем, который был старше Генриха на десять лет. Эту дружбу они сохранят на десятилетия. Они вместе ходили на охоту, вместе посещали сельскохозяйственные выставки. Именно по инициативе своего патрона Генрих стал совершать прогулки по горам, а затем стал членом «Трунгс-клуба» и организации немецких альпинистов. Кроме этого Генрих Гиммлер не отказывал себе в удовольствии принимать участие в традиционных сельских праздниках. Также в этом имении Генрих присоединился к местному отделению «гражданской самообороны». Он регулярно посещал церковь и охотно прогуливался с новыми знакомыми по окрестностям. Однако даже в новых условиях жизни Генрих Гиммлер остается весьма привязанным к родителям. Те регулярно шлют ему традиционные посылки, а он в ответ посылал доскональные отчеты о расходовании карманных денег, которые ему предоставлялись отцом. Поздравляя Гиммлера-старшего с 56-летием, его сын сообщал в письме, что он «обещает быть всегда целеустремленным, быть и оставаться усердным человеком».

В это время Генрих Гиммлер предпочитал читать драмы Ибсена, которые казались ему «настолько реалистичными, а потому чрезвычайно верными». В «Комедии любви» Генрих видел прежде всего обличение лжи, на которой было построено общество. Однако молодому человеку не могло не импонировать, что в работах Ибсена многие люди благодаря своему характеру все-таки одерживали верх над проблемами и невзгодами. Для Генриха это было еще одним подтверждением необходимости самоконтроля и закалки своей воли. В драме «Пожар», в которой рассказывалось о священнике, погубившем себя и своих прихожан, он видел «книгу о воле, о морали и о жизни без компромиссов». Кроме этого Гиммлер с удовольствием читал литературные переложения северо-германских героических сказаний. Роман Вернера фон Хайденштама о шведском короле Карле XII поразил его как «история железного мужчины, который своим духом и волей воодушевлял свой народ до самого последнего дня». В своем дневнике Генрих записал: «В наше время мы остро нуждаемся в таких людях, как он». Здесь же, на селе, он знакомится с готическим романом Феликса Данса «Борьба с Римом», в котором был преподнесен образ «истинных германцев». Не исключено, что именно это произведение укрепило в Генрихе Гиммлере интерес к древней и ранней германской истории. Сразу же надо оговориться, что именно в это, сельское, время Генрих прочитал литературные произведения, которые позже как бы оказались воплощенными в его политических установках. Так, например, произошло с романом Рудольфа Штаннца «Свет с Востока», в котором рассказывалось о злоключения молодого немецкого дворянина в Эстонии во время Первой мировой войны. Для Гиммлера это литературное произведение стало еще одним подтверждением существования «ужасного Востока». После его прочтения Гиммлер стал рассуждать на страницах своего дневника о «переселении народов», о «силе балтийских германцев» и о «нашей собственной слабости». В случае с романом Эрнста Цана «Женщины Таннё», рассказывавшем о деревне, жители которой решили более не рожать детей, чтобы тем самым остановить передававшуюся из поколения в поколение гемофилию, Гиммлер пришел к мыслям, которые были отголосками его будущих евгенических программ. Он запишет в дневнике: «Борьба против силы крови. Как эту борьбу вести». Кроме этого Генрих прочел несколько исторических книг, которые были посвящены участию немцев в освободительной войне против Наполеона.

Сельскохозяйственная практика Генриха Гиммлера во Фридольфинге закончилась в августе 1921 года. После этого он, заметно поздоровевший и окрепший, вернулся в Инголыптадт, где должен был пройти двухмесячную стажировку на машиностроительном заводе. Генрих планировал продолжить свою учебу в Высшей технической школе Мюнхена с зимнего семестра 1921–1922 годов. Заново принявшись за учебу в ноябре 1921 года, Генрих в очередной раз решил поселиться как можно ближе к учебному заведению. На этот раз он снял комнату в доме № 9 по Биннерштрассе. Отсюда он мог без проблем добраться до университета, где посещал дополнительные курсы, и также до государственной библиотеки.

Если ранее Генрих Гиммлер почти постоянно обедал в гостях, то теперь ему приходится есть у себя дома. Визиты в дом фрау Лориц, которые были некогда для Генриха знаменательным событием, становятся редкими – он явно тяготится этим знакомством. Для этого есть свое объяснение. Дело в том, что его приятель Людвиг Цалер к тому времени был обручен с Кете Лориц. Гиммлер не готов воспринять девушку в качестве невесты своего ближайшего друга, хотя и пытался выглядеть ликующим по поводу этого события. Кроме этого по-прежнему сказывается зависимость от родителей. По большому счету Генрих Гиммлер не предпринимал никаких шагов, чтобы избавиться от нее. Он охотно выполняет в Мюнхене небольшие поручения своего отца и столь же радостно принимает посылки из дома. Переписка с родителями становится еще более интенсивной. В своих письмах Генрих описывает все мельчайшие происшествия в своей жизни. Он сообщает подробности о своей общественной жизни. Генрих поет в церковном хоре, делает визиты к знакомым отца, выставляет свою кандидатуру на выборах в студенческий совет.

Большую часть своего свободного времени Генрих Гиммлер проводит в «Аполло» и в студенческих корпорациях. Почти каждый день после обеда он тренируется в зале для фехтования. Однако искусство обращения с рапирой и шпагой ему дается не очень легко. Это его не может не огорчать, так как согласно строгим правилам студенческих корпораций он мог стать их полноправным членом только после того, как провел первую дуэль. Но Генрих неуклонно тренируется, ведет бесконечные споры о вопросах чести и дисциплине. Он посещает раненных во время дуэлей студенческих приятелей, что дает ему повод познакомиться с покровителями корпораций. Однако, несмотря на все эти старания, Генрих не обретает долгожданного признания. Даже в 1921 году его отказываются произвести в полноправные члены студенческой корпорации. То же самое происходит и во время попытки, предпринятой год спустя. После этого «провала» Генрих Гиммлер запишет в дневнике: «С одной стороны, мне очень горько, что меня не избрали. Но с другой стороны, это даже хорошо, так как у меня появится больше свободного времени». Но как и во многих прочих случаях, Гиммлер не оставил свою затею. Он вновь пытается заручиться поддержкой сокурсников и других студентов. Однако они не слишком охотно идут на контакт, так как находят Генриха слишком навязчивым. Впрочем, общественная жизнь для Гиммлера не ограничивалась только студенческими корпорациями. Он был активистом еще нескольких организаций, посещал концерты, танцевальные вечера. Тем не менее даже в этих действиях было видно стремление завоевать популярность среди знакомых.

Отношения Генриха Гиммлера с противоположным полом в те дни нельзя назвать успешными. В то время как у брата Гебхарда была постоянная подружка, а у лучшего друга Людвига – невеста, сам же Генрих на личном фронте продолжал пребывать в гордом одиночестве. Нельзя сказать, что он не интересовался девушками. Во время второго пребывания в Мюнхене он делает в дневниках множество записей, которые посвящены девушкам вообще и отдельным аспектам общения с противоположным полом в частности. Он восторгается даже совершенно незнакомыми ему женщинами, например пианисткой, которую видит на одном из концертов. Генрих постоянно знакомится с девушками во время различных мероприятий, но фактически никак не развивает с ними свои отношения. Во время карнавала в Мюнхене он познакомился с «милой девушкой, 19 лет, у которой детский нрав и обаяние, но все же это зрелая женщина с огнем и темпераментом, хотя и легкомысленная, но все же не настолько плохая, как она говорила сама про себя».

Если ранее с Генрихом о своих любовных приключениях и переживаниях беседовал Людвиг Цалер, то весной 1922 года его место занял сын квартирной хозяйки Альфонс Вольф. Он был в глазах Генриха Гиммлера форменным ловеласом. В некоторых случаях он даже давал прочитать Генриху любовные письма своих подружек. Словно оправдываясь перед самим собой, Гиммлер записал в своем дневнике: «Мне весьма интересны эти вещи с психологической точки зрения. Хочу поближе познакомиться с этой сферой». Одной из подружек Альфонса была танцовщица из кабаре по прозвищу Фифи. Как-то вечером Генрих Гиммлер даже посетил ее выход. Позже он констатировал, что «Фифи является в высшей мере порядочной девушкой… Танец – это один из ее талантов, в котором она хочет обрести себя. У нее утонченный вкус. Она хорошо поддерживала разговор. Мы говорили о танцах, ее костюмах». Однако, как и в прошлом, восхищение Гиммлера быстро сменилось негодованием. Генрих был явно занят поисками идеальной девушки, утонченной и возвышенной, на эту роль могла подойти Кете Лориц, но она уже была обручена с Людвигом Цалером. Казалось бы, Генрих сама себя загонял в некие надуманные рамки. В июне 1922 года он встретил в Мюнхене свою знакомую по Инголыптадту. «Она интересуется сельским хозяйством. Прямолинейная, нередко непринужденная и действительно свеженькая барышня…. Но я не могу привязываться к ней. К этому меня обязывает мой внутренний долг».

Как бы желая подавить свои сексуальные инстинкты, Гиммлер мечтал о том, как направится офицером на войну или же переселенцем в далекие страны. Любовь он обращал в мужественные, героические образы, в которых он представал как герой-одиночка, борец, не знающий слабостей. В 1922 году эта тема проходит красной нитью почти сквозь все дневниковые записи: «У меня очень странное настроение. В ожидании будущего требуется любовь. От нее можно скрыться только за границей, на войне».

Не снискав успеха в любовных делах, Генрих Гиммлер тем не менее не намеревался отказываться от карьеры офицера. В 1922 году он пытается налаживать отношения с представителями рейхсвера. Этому способствует то обстоятельство, что в 1921 году Генриху все-таки было присвоено звание прапорщика, в связи с чем он получил соответствующий документ. Почти целый год вращения в военизированной среде и парамилитаристских организациях привели к тому, что Генрих Гиммлер смог сблизиться с силами, которые были ориентированы на вооруженную борьбу и свержение демократического правительства. На одном из мероприятий стрелкового общества «Фрайвег» состоялось судьбоносное знакомство. Оно произошло в январе 1922 года. В те дни Генрих Гиммлер записал в своем дневнике: «Вечер стрелкового союза в Арцбергском погребке. Вновь собран взвод. Присутствовали также капитан Рём и майор Ангерер. Очень любезны».

Со временем для Генриха Гиммлера личные неприятности и разочарования сменились вполне оправданным беспокойством. Он волновался по поводу сдачи экзаменов и получения диплома. Эта мысль ему буквально не давала покоя. Эти тревоги разделяли его родители, которые знали, что Генрих большую часть времени посвящал отнюдь не учебе, а совершенно иным занятиям. В каких-то случаях Гиммлер полагал, что его отец зря волновался («честолюбие пожилого человека»), но в некоторых ситуациях он прямо-таки впадал в панику. Однажды он записал в дневнике: «Когда я размышляю об экзаменах и учебе, меня охватывает страх. Все очень интересно, но катастрофически не хватает времени». Несколько недель спустя Генрих впадает в меланхолическое состояние: «Размышляю над тем, как быстро летит время. Моя прекрасная студенческая молодость прошла мимо – остается только сожалеть о ней». Однако во многом опасения Генриха Гиммлера были беспочвенными. Ему удавалось находить понимание у преподавателей и доцентов. Во многом этому способствовало то обстоятельство, что Генрих являлся представителем студенческого совета. Общественная активность иногда приносила свои плоды. «Доктор Николас жутко предупредителен. Я смог сказать ему, что не был на лекциях. На экзамене я попросил его, чтобы спросил меня по практической части».

Как правило, для того чтобы пройти выпускные экзамены в Высшей технической школе Мюнхена, требовалось обучаться по меньшей мере шесть семестров. Тем не менее Генрих Гиммлер смог воспользоваться льготами, которые предоставлялись участникам войны. Кроме этого он смог заверить преподавательский состав, что в течение двух семестров проходил сельскохозяйственную практику. В итоге учеба Генриха Гиммлера в Высшей школе сократилась до четырех семестров. В своем заявлении, поданном в деканат, он также указывал, что в период с апреля по июль 1919 года он состоял в добровольческих корпусах, в результате чего приобрел болезнь сердца. Генриху пошли навстречу, однако во время собеседования один из профессоров заявил, что его досрочное окончание высшего учебного заведения было совершенно «незаконным».

23 марта 1922 года Генрих Гиммлер сдал последнюю часть предварительных выпускных экзаменов. Половину трудного процесса он преодолел. После окончания семестра он решил наведаться к своим новым друзьям во Фридольфинг, чтобы «подзаправиться в деревне новыми силами». В конце мая он вновь вернулся в Мюнхен, где планировал пройти последний учебный семестр. Здесь его ожидал сюрприз. Оказалось, что весной 1922 года его отец был назначен директором очень престижной Виттельсбахской гимназии. Для Генриха это означало, что он вновь оказывался под отцовским контролем. Неожиданное появление Гиммлера-старшего в Мюнхене было связано со многими проблемами. Генрих записал в дневнике: «Внезапно прибыл в плохом настроении и огромном волнении отец. Он начал изводить меня своими упреками. Мое хорошее настроение было испорчено». Однако это был лишь единичный конфликт. На самом деле отношения между отцом и сыном были дружеские, почти доверительные. Они постоянно беседовали во время обеда, в некоторых случаях даже посещали политические мероприятия. Оба были националистами с одинаковыми взглядами на жизнь, а потому Генрих смог доверить своему отцу небольшую тайну – он был связан с полулегальными военизированными организациями.

Глава 6

Знаменосец путчистов

В 1922 году в дневнике Генриха Гиммлера все чаще и чаще появляются записи, посвященные «еврейскому вопросу». С исследовательской точки зрения является весьма интересным, в каком контексте были сделаны эти заметки. Они позволяют сделать некоторые выводы относительно мировоззрения, которого в те дни придерживался Генрих Гиммлер. В феврале он беседовал с Людвигом Цалером о «еврейском вопросе, капитализме, Стиннесе и власти денег». В марте он говорил с одним из своих однокурсников о «земельной реформе, вырождении, гомосексуализме и еврейском вопросе».

В дневниковых записях этого периода содержится упоминание о том, что Генрих Гиммлер ознакомился с книгой Хьюстона Стюарта Чемберлена «Раса и нация». Фраза о том, что данная книга понравилась Генриху, так как «написана отнюдь не с вопиющей антисемитской ненавистью», указывает на то, что он в целом был знаком с распространенным в послевоенной Германии вульгарным антисемитизмом, который сводился к оскорблениям евреев и призывам к физической расправе с ними. Опять же, можно сделать умозаключение, что в 1922 году Гиммлер не был радикальным антисемитом, предпочитая «объективную» критику евреев. Однако именно со знакомства с работой Чемберлена он стал переходить на позиции расового учения. Подобная трансформация привела к тому, что со временем отрицательные упоминания евреев стали встречаться в дневниках Гиммлера едва ли не постоянно. В частности, он упоминал одного из своих однокурсников, «назойливого парня с ярко выраженными еврейскими чертами», или некоторые кафе, в которых «находилась исключительно еврейская публика». Бывшего школьного приятеля Вольфганга Халльгартена, который в 20-е годы стал одним из организаторов демократического студенческого движения, Гиммлер уже именует не иначе как «мальчика на побегушках у евреев» или «еврейского прохвоста». Однако в то же время на страницах дневника встречаются фразы, посвященные отдельно взятым евреям, к которым Гиммлер не выказывал никакого предвзятого или негативного отношения. Так, например, 12 января 1922 года Генрих по просьбе отца посетил одного из адвокатов: «Крайне мил и любезен. Оказывается, даже еврей может быть весьма приличным человеком». Однако уже к лету 1922 года характеристики, даваемые евреям, сначала становятся пренебрежительными, а затем и вовсе отрицательными. Одновременно с этим Гиммлер стал позиционировать себя не просто как немец, но как «ариец».

Лето 1922 года стало важной вехой в формировании Гиммлера-антисемита. Не исключено, что это было во многом связано с политизацией общественной жизни Германии. Генрих, который никогда не скрывал своих симпатий к правому лагерю, уже не мог оставаться в стороне. Однако именно летом 1922 года он стал симпатизировать не просто правой идеологии, но стал поддерживать правых радикалов. Поводом для этого стало убийство Вальтера Ратенау. Этот министр иностранных дел являлся для правых самим воплощением ненавистной им Веймарской республики. Если не брать в расчет его политическую позицию, то он являлся постоянным объектом для антисемитских нападок, поскольку по происхождению был евреем. Убийство Ратенау не оставило в Германии никого равнодушным. Страна фактически раскололась на тех, кто поддерживал террористов, и тех, кто их осуждал. Убийство имело большие политические последствия. Например, рейхстаг 21 июля 1922 года принял Закон «О защите республики», который формально должен был облегчить предотвращение политических преступлений, но на практике позволял Берлину вмешиваться в дела земель, в частности обладавшей особыми правами Баварии. Баварское правительство отказалось признать этот Закон и 24 июля издало собственный Указ «О защите конституции республики». Конкуренция между Берлином и Мюнхеном привела к тяжелейшему государственно-управленческому кризису. Ультранационалистические организации, в первую очередь национал-социалисты, решили использовать кризис для собственных целей. Кризис стал поводом для усиления пропаганды. Баварский премьер-министр Лерхенфельд, согласившийся пойти на уступки Берлину, фактически расколол правый лагерь. Его согласились поддержать лишь умеренные консерваторы из Баварской народной партии. В оппозиции же оказались как ультраконсерваторы, так и радикальные националисты. По этой причине ошибочными являются версии многих германских историков, которые говорят о том, что радикализм Генриха Гиммлера был неким «революционным протестом» против консервативных воззрений его отца. В указанное время большинство классических консерваторов (как отец Гиммлера) были солидарны с требованиями радикалов. Версия о «конфликте отцов и детей» кажется полностью несостоятельной, если принять во внимание, что именно в 1922 году Генрих вместе с отцом посещает многие политические мероприятия. Так, например, 14 июня 1922 года они оказались на собрании «Немецкого вынужденного союза против черного позора», которое проходило в цирке «Корона». Организация со столь странным названием выступала с обличением политики стран-победительниц. В конкретном случае поводом для протеста являлось использование туземных войск на территории оккупированной Рейнской области. Собрание закончилось несанкционированной демонстрацией. Чтобы разогнать разъяренную толпу, властям Мюнхена пришлось прибегнуть к помощи полиции. После этого Генрих Гиммлер записал в своем дневнике: «Было очень много людей. Все кричали: “Месть!” Очень впечатляюще. Но все-таки я принимал участие в более внушительных мероприятиях аналогичного характера».

На следующий день Генрих с отцом обедали в трактире. Они вновь завели разговор о политике. Генрих перечислил в дневнике темы их беседы: «Владельцы, честные люди старого уклада, воспоминания о прошлом, война, революция, еврейство, травля офицеров, советское время, избавление, современность, цены на мясо, неуклонное погружение в нужду, желание вернуть монархию, нищета, безработица, борьба, оккупация, война». Отец Гиммлера, подобно его старому знакомому Кастелю, придерживался точки зрения, что страна находилась на грани больших перемен. Генрих был свидетелем этих разговоров: «Отец говорил с доктором Кастелем, который придерживается схожих воззрений. Маленький камешек может вызвать лавину. Возможно, от великих событий нас отделяют всего лишь несколько дней».